Текст книги "Звездный ветер (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

6. Спецзаказ

Маша

Маша вышла из лаборатории в отвратительном состоянии, угрюмом и напряженном. Даже предстоящая встреча с сестрой не могла развеять хандру. И кто только разрешил проводить митинги на территории научного учреждения?

Их Институт со стороны выглядит как проходной двор. И финансирование так себе. Когда на третьем этаже проводились исследования Мацумото, здесь мышь не могла проскочить. Но профессор каждый год медленно, но неуклонно сворачивал свою работу, не боясь недовольства спонсоров и Отдела.

Восемь лет назад, когда Маша была еще студенткой, Мацумото официально заявил, что интегрирование человеческого сознания в мозг киборга невозможно. Это был печальный день для всех кибер-романтиков. После фактического признания своего поражения профессор занялся зарабатыванием денег для Института. Его клиенты – богатые люди с ОСОБЫМИ предпочтениями. Мацумото работал со спецзаказами – клонами известных людей, продавших или добровольно передавших свой генетический материал для последующей репродукции. С точки зрения Маши – грязная работа. Всегда одно и то же: секс, помешанность на кумирах, жажда обладания статусной игрушкой. Мысли Маши невольно обратились к Синклеру и Элу. Она с трудом заставила себе перестать думать о предстоящей пятнице. Что Мацумото знал о ее брате? И где сам профессор?

Маша подала заявление на туристическую визу. Если ей предоставят уровень «Глобулар», она сможет спокойно передвигаться по Кластеру в пределах туристических зон. Это ее последняя попытка узнать что-то о Николае. Ее цель – небольшая библиотека в системе Окто. Не может быть, чтобы Отдел удалил сведения о гибели «Аструса» из информаториев всех планет.

В чем там еще причина плохого настроения? Ах да, пришлось рассказать новой стажерке об Эле. Девочка явно была в шоке. Похоже, умственные способности студентки Лейнер в ее резюме весьма преувеличены. Как можно принять киборга за человека, тем более такого ярко-выраженного условно-живого, как Си-один? Вот Синклер – другое дело. О боже, нет, нет, не Синклер – Си-два! Синклер давно мертв.

«Развлекая» себя раздумьями, Маша добралась до космодрома Хитроу. В их последнем разговоре Айви пыталась отговорить сестру от того, чтобы та встречала ее на Луне, но Маша заупрямилась. У нее была своя причина настоять на своем – она хотела проверить, не вернулся ли тот давний страх перед торсионными прыжками.

Перелет на челноке прошел хорошо, лишь сердце билось как-то тяжело и глухо. Лунный космодром был огромен. Маша успела забыть, какой он большой. Айви задерживалась. Она появилась, когда Маша уже начала волноваться, не одна, а со спутником. Маша напряженно вглядывалась в высокую мужскую фигуру, шагающую рядом с сестрой. Мужчина нес сумку Айви. Кто это? Случайный попутчик? Коллега? Бойфренд? С самого своего отъезда Айви не рассказывала о своих текущих увлечениях. Это пугало Машу. Сестра никогда не была чрезмерно влюбчивой, но любила мужское внимание и охотно принимала ухаживания. И вдруг три года ни слова о парнях. На все вопросы Маши отвечала шутками в стиле «моя личная жизнь сейчас – это моя работа». Неужели у них там в ее «университете», где она якобы преподавала, ни одного симпатичного мужика не нашлось?

Маша не выдержала и побежала навстречу сестре. Айви, взвизгнув, повисла у нее на шее. Девушки жадно вглядывались друг в друга.

– Ты чертовски похорошела, – констатировала Маша. – Я еще на голо рассмотрела.

– А ты похудела. Опять переутомляешься? Я все маме расскажу!

– Ябеда! – рассмеялась Маша. – Все, как в детстве. А это…? – она повернулась лицом к мужчине, остановившемся в нескольких шагах позади сестры. На куртке мужчины была нашивка – буквы «эй» и «ай», символ, недавно введенный для обозначения киберпродукции. – Циклон? Носильщик? Зачем? Киберы дешевле. По какому поводу шикуешь?

– Это не носильщик, – тихо сказала Айви, скривившись. – Это мой личный киборг.

Айви

… Маша раскрыла рот. В прямом смысле. Айви даже захотелось, как в детстве, сунуть ей палец между зубов или шлепнуть по челюсти. Но сестра прищурилась и требовательно рявкнула, обращаясь к Томасу:

– Серия! Номер!

Циклон выкатил глаза и гаркнул в ответ:

– Одиннадцать-шестьдесят девять! Пи-девятнадцать! Ограниченная серия!

– Военная? – недоверчиво поинтересовалась Маша. И обратилась к Айви: – Это что за фокус? С чего такая… честь?

– Ну-у-у… понимаешь, – промямлила Айви, – руководство университета… в знак особого расположения… и квартиру еще. Дело в том, что в университеты участились случаи…. Маш, это все временно. Потом его, наверное, заберут.

– Поиграться дали, что ли? – хмыкнула сестра. —

Айви быстро скосила глаза на Томаса. Тот стоял в той же позе – грудь колесом, глаза навыкат. Вроде не обиделся. Маша пожала плечами. Скорее всего, сестра в курсе проекта «Подарок», связи у нее в научных кругах ого-го какие, да и с Отделом постоянный контакт. А где Отдел Кибербезопасности, там и департамент Ноль. А Айви даже думать об этом тяжело – срабатывает блокировка разглашения информации в чипе и голова начинает «тянуть».

– Ладно, – покладисто сказала Маша. – Пусть с нами покатается. Сейчас садимся в челнок, а на Земле у нас запланирована маленькая культурная программа.

Айви не сразу сообразила, что задумала сестра. Поняла, только когда Мария взяла напрокат турболет прямо на космодроме. Мешать ей было поздно, она сама села за руль. Айви всполошилась, когда на табло мигнул сигнал о пересечении границ Консолидации, встревоженно спросила:

– Где мы?

Она вглядывалась в иллюминатор, но за окном стремительно темнело, а внизу мигали огоньки.

– Над Черным морем, – весело отвечала Маша.

– Ты с ума сошла?! – взвизгнула Айви. – Опять ты за свое?! Мне же нужно в квартиру! А вдруг мне нельзя покидать Европейскую Консолидацию!

– Тебе об этом кто-нибудь сказал? – лениво спросила Маша из-за штурвала. – Раз не сказали, значит, можно. А в квартиру – завтра. Не на работу же с утра. Я тут такое местечко нашла! Сказка! Кстати, чем дальше заниматься собираешься?

– Вернусь в школу.

– А…

– Что за «а»? – взвинчено воскликнула Айви. – Хочу преподавать детям! Как раньше. Маша, нет! Только не в лес!

Турболет уже садился. В лесу. У озёр. Лес был обитаем, в нем виднелись небольшие деревянные домики с освещенными тропинками вокруг. Маша выпрыгнула из машины, по-русски поприветствовала встречающего ее немолодого мужчину:

– Дядя Тимур, добрый вечер.

– И тебе, Машенька. Рад, что заглянула. И не одна.

– Моя сестра.

Мужчина добродушно кивнул Айви и бросил внимательный взгляд на Томаса, спросив:

– Как всегда тебе?

– Ага, спецзаказ, – отозвалась Маша.

– Сами доберетесь? Я как твое сообщение получил, велел в избе у озера натопить.

– Ура! А ты нам… ты знаешь, как всегда. И огурчиков.

У площадки турболетов стояли электрокары. Маша села в один из них, Айви со вздохом устроилась рядом с сестрой, Томас примостился на заднем сидении. Электрокар объехал площадку и зажужжал по тропинке, уходящей вглубь леса, к просвету, в котором голубели озера и горели огоньки домиков.

Как Айви не отбивалась, Маша почти силой затащила ее в деревянный сруб. И применила свою любимую пытку – «лечебные процедуры» березовым веником. Айви голосила, как сирена, умоляя не хлестать ее изо всех сил, но сестра только приговаривала:

– Терпи! Выгоним из тебя всю инопланетную хворь! Кстати, об инопланетном.

Айви обрадовалась передышке и улеглась на полке под «легкий пар», а Маша, вышла в предбанник и, плотно закрыв за собой дверь, вернулась с маленьким прибором. Объяснила сестре:

– Здесь сейчас высокая влажность. Мы голые. Если и есть жучки, то только в теле и на одежде. Должны они сейчас работать в режиме усиления сигнала, ибо пар, – она провела прибором вдоль их тел. – Нет, ты чистая. Я тоже. Давай запястье.

– Это и есть твой спецзаказ? – ужаснулась Айви.

– Да, дядя Тимур оказывает небольшие услуги проверенным лицам. У него были проблемы с нелицензированными киборгами, я помогла. Теперь он иногда помогает мне. Всякая, даже мелкая, сошка вечно норовит мне впихнуть какую-нибудь дрянь под кожу.

Прибор щелкнул, блокировка разглашения информации по проекту «Подарок» стерлась. У Айви даже слезы из глаз чуть не брызнули – накатили сдерживаемые запретом эмоции.

– Рассказывай, – велела Маша.

Томас

… Тому было хорошо. Очень. На природу он давно не выбирался. А какая природа во втором по величине мегаполисе? Ближе Девоншира и рощицы гуще парка не найдешь. А тут сразу и лес, и воздух, такой тягучий, что пить можно, и водичка. Поплавать Том не решился. (Циклоны вообще плавать-то любят?) Тем более, мужик по имени Тимур привез на электрокаре выпивку и целую кастрюлю закуски, да такой, что Кавендиш чуть не растерял свою циклонную невозмутимость – сидел и тихонько глотал слюну, пока мужик расставлял тарелки в беседке у озера. Когда Тимур уехал, Томас вгрызся в барбекю, чавкая и постанывая. Дамочки явно не на себя одних такую кучу мяса заказали, авось не оставят бедного циклончика разряженным. Хозяйку Тома, старшую Бронски, должны были предупредить, что Кавендиш – модель военная. А где там в полевых условиях на зарядку становиться? Семьдесят процентов пополнения аккумулятора – органическое питание. Еще тридцать – солнечная энергия или специальная розетка.

Томасу плохо становилось каждый раз, когда он сопрягался с источником питания в своей квартире: казалось, по позвоночнику бегут злые красные муравьи, вот-вот до мозга доберутся и сожрут его к черту. Если бы не многолетняя тренировка выдержки и умения абстрагироваться, давно запил бы. Однако выбора другого не было – в спинном и части головного мозга стояла нано-сетка, управляющая многими процессами организма. И Кавендиш постепенно привык. И никогда не говорил про себя богохульного «Лучше бы я тогда сдох». Сдохнуть никогда не поздно, а жизнь, хоть такая, есть жизнь. И неплохая она, его житуха, вон, мясо трескает. Так давно хотелось наесться мяска, но на пенсию по инвалидности свинины-то не накупишься. С другой стороны… Кавендиш поморщился. Задание все еще его тяготило. Он куснул соленый огурец, принялся уважительно разглядывать огрызок. Умеют же люди солить. В супермаркете такое дерьмо – один уксус.

Дверь неказистого бревенчатого домика распахнулась. Из него с визгом и хохотом вылетели… голые девицы, сестры Бронски. Взгляду ошеломленного Кавендиша предстали очень симпатичные, со всякими выпуклостями и впуклостями, обнаженные спины и две пары аппетитных ягодиц. Он подавился огурцом и проводил девушек взглядом. Обе пронеслись по деревянному настилу и прыгнули в озеро.

– Хренеть-борзеть, – пробормотал Кавендиш, глотая огурец. – Да что это я? Да отличная у меня работа!

Маша

… Водичка в озере была холодная. Маша подплыла к настилу, подтянулась и посмотрела в сторону беседки.

– Выходим? – стуча зубами, спросила Айви.

– Там этот твой… рыжий вояка. Что-то я про него забыла совсем. А мы в таком виде…

– Что это с тобой? – удивилась Айви. – Он же киборг.

– Ну да, – пробормотала Маша. – Киборг. Слушай, скажи ему, чтобы отвернулся.

– Зачем? Ну ладно. Томас! Ты не мог бы…

Циклон резко встал и очень быстро пошел к воде.

– Нет, нет! – зачастила Маша, погружаясь в воду по подбородок. – Стой там! Принеси нам халаты из предбанника! И полотенца! И отвернись!

Циклон оставил халаты у лесенки в воду. Девушки быстро оделись, Маша бдительно следила за тем, чтобы киборг не поворачивался, а потом велела ему отойти подальше. Томас перебрался поближе к воде. С упаковкой печенья. Айви проводила коробку взглядом и задумчиво произнесла:

– А кто мне его питание оплачивать будет?

– Требуй у Отдела Ноль субсидирования.

– Да ладно. Это я так, ворчу. Мне за три года такой оклад выдали! Не поверишь!

– С твоими аппетитами недели на три шоппинга?

– На две.

Сестры засмеялись.

– Какой он у тебя послушный, – проворчала Маша. – Бдит, аж уши шевелятся.

– Так он же киберклон. Ты чего такая… подозрительная?

– Да знаешь… наработаешься там со всякими. При Томасе о твоих делах говорим только… иносказательно. И дома будь поосторожнее. Ты же понимаешь, откуда ветер дует?

– Естественно. Я блондинка, но не настолько.

– Да действительно решила искать этого Феба?

– Это моя единственная зацепка.

– Айви, ты сумасшедшая! Забудь о нем! Я сейчас не о Фебе. Это глупо и опасно!

– Я знаю, – сестра тряхнула волосами, вытирая их полотенцем. – А ты бы забыла? Зная, что, возможно, это самое интересное, что может произойти с тобой в жизни? Ты свои поиски бросила?

– Не сравнивай.

– Ты тоже. Для меня это не менее важно. Это три года моей жизни и наконец-то что-то захватывающее! Я готова на риск. А ты?

Маша вспомнила Синклера и кивнула.

… Даже у хрупкой старшей Бронски аппетит на воздухе был отличным, Айви уминала шашлык за обе щеки.

– Не жалеешь, что выбрались сюда? – подразнивала сестру Маша.

– Ни капельки. Томас тоже, кажется, доволен. Маш, ну куда он мне? Наверняка квартирка у меня крошечная и неудобная. Что они мне еще в Л-Полисе выделить могли?

– Завтра посмотришь, – Мария пожала плечами. – Странно это все. Я за тебя волнуюсь. Нужно будет собраться и обсудить ситуацию. И пообщаться нормально. У меня отпуск, первый за четыре года. Летим со мной на Багаму! Заодно маму навестим.

– А что, – Айви задумалась. – Я слышала, что Феб собирался выступать на фестивале майнд-музыки на Корасон-рок. Это ведь по пути. Хотя многие его поклонники сомневаются, что музыкант оправился от депрессии и готов выйти из тени.

– Ты, я вижу, занялась этим всерьез. Айви, а что если вас прослушивали? Ну… – Маша покосилась в сторону киборга, сидевшего почти у самой воды – у обычных циклонов хороший слух, а какой должен быть у военных моделей? – … там, ты поняла. Ваши беседы. С НИМ.

Сестра покачала головой:

– Нет. Там что-то другое. ОН сам говорил мне, что наши разговоры останутся только между нами. Что ОН принял меры.

– Все мужики так обещают. А потом три минуты радости – и девушка в беде… – Маша вздохнула. – Ладно, пора баиньки. Дядя Тимур нам номер приготовил, двухместный. Как хочешь, но я с твоим рыжим в одной комнате спать не буду.

– Я тоже, – передернув плечами, сказала сестра.

7. Хитрость и самообучаемость

Миа

Я работала. Огурчик украшал мой стол, кося под кактус. Вот уже второй день, возвращаясь с работы, я шла до ближайшей станции через парк, а в нем отпускала муарманца погулять. Меня немного пугало то, что на вопрос Клайву, не подхватит ли муарманец какую-нибудь инфекцию, профессор ответил с фанатичным блеском в глазах:

– Это вполне вероятно! Мне это тоже очень, очень интересно. Я вам даже завидую. Вы, студентка Лейнер, в процессе интереснейшего научного эксперимента.

А студентке Лейнер очень не хотелось проводить над Огурчиком интереснейшие научные эксперименты. Я два дня ходила с муарманцем в женский туалет на втором этаже, запиралась в кабинке и поливала Огурчика над унитазом, пытаясь стереть из своей памяти жесткие слова профессора Бронски, ставшие для меня шоком:

– Мисс Лейнер, вы приняли циклона за живого человека. Я вас не осуждаю. Как ни странно, со временем рядом с человеком условно-живые самообучаются и становятся достаточно… хитрыми. Си-один – как раз тот случай. Но впредь будьте повнимательнее.

На третий день я не выдержала и завернула в коридор с красным плафоном. Эл сидел на подоконнике. Я вздохнула и вошла, повторяя про себя, что мне все равно. Из крана, как всегда, лилась вода со странным запахом. Огурчик выставил глаза. Четыре штуки. Смотрел он мимо меня, на парня, сидящего на подоконнике, лицом к стеклу, за которым проявлялись на темном небе первые звезды.

– Это туалет для киборгов, – раздалось от окна.

– Я кому-то мешаю? – холодно спросила я. С кем я сейчас говорю? С программой?

– Нет, – коротко бросил Эл. – В институте полно других туалетов.

– А мне удобно тут! – я понимала, что выгляжу, как маленькая, капризная девочка, но не знала, как себя вести. – Здесь… здесь вода двойной очистки, сам говорил!

Эл пожал плечами, продолжая смотреть на звезды.

– Пей, Огурчик, – сердито сказал я, проливая воду на мраморную столешницу. – Воды ему, видите ли, жалко.

– Не жалко, – отозвался Эл. – Но не факт, что вода с таким химическим составом будет полезна для… – киборг вдруг курлыкнул.

– Чего? – переспросила я.

– … – Эл повторил булькающий звук. – Так его зовут.

– Он тебе еще и представился? – уязвленно произнесла я. – А ты? А ты сказал ему, что не человек, вообще-то.

Киборг молча отвернулся и уставился в окно. Я выругалась про себя: зачем я говорю все это компьютерной программе? Ну циклон, ну и что? Сразу могла бы догадаться! Талантливый он, видите ли! Понятное дело, кор-плата есть кор-плата – тут вам и «имплант», и инопланетные языки. И нашивка на рубашке. Нововведение, да, но, Миа, когда ты спустишься с небес на землю?

Я посмотрела на Огурчика и задумалась. Я принялась осматривать муарманца. С утра мне казалось, что детке на боку у Огурчика стало легче, сейчас в панике почудилось, что желтизны прибавилось. Клайв прочитал сообщение, но медлил с ответом. Все это время Огурчик смотрел на Эла и попискивал. Эл несколько раз отозвался, тоже писком и похрюкиванием.

– Эй! – не выдержала я. – Неприлично говорить на иностранном языке, если кто-то из присутствующих его не понимает!

– Это чисто мужской разговор, – огрызнулся Эл.

– Вообще-то «Огурчик» – это дама! Беременная!

– Землянин, а ты уверен, что знаешь о нас все? – не оборачиваясь, ядовитым тоном процитировал киборг надпись на футболке, в которой я осмелилась явиться на работу, пользуясь отсутствием начальницы (и в знак протеста).

Я задохнулась от возмущения и попыталась придумать адекватный ответ, но тут наконец-то отозвался Меркьюри Клайв:

> нужно сделать пункцию мозгового вещества и проверить на состав химических элементов. я вышлю таблицу нормы для муар-мана

> как мне это сделать?

> умница вы моя. возьмите бур для панцирей кибер-машин и просверлите небольшую дырочку в покрове. что-то такое лабораторный анализатор знаете? это такая коробочка с кнопочками

– Коробочка с кнопочками, – я передразнила профессора самым своим противным голосом. – Тебя бы… пробурить.

Внимательно осмотрела муарманца, стараясь не встречаться взглядом с его «глазами». До воскресенья еще три дня, нельзя пускать происходящее на самотек.

– Помочь?

Я подпрыгнула чуть на полметра над полом – Эл слез с подоконника и бесшумно подкрался ко мне сзади, заглянув в комфон.

– Помоги, – сказала сердито. – Держать будешь.

Мы пошли в лабораторию.

– Тебе тут что, везде можно шляться? – ворчливо поинтересовалась я по дороге.

– Нет, только по третьему этажу.

– Это второй этаж.

– Да? – «удивился» киборг. – Сбой программы, наверное.

– Врешь и глазом не моргнешь.

– Условно-живые организмы лишены способности к умышленной передачи заведомо ложной фактической и эмоциональной информации с целью создания или поддержания в индивидууме убеждения, которое сам передающий считает не соответствующим истине, – любезно сообщил Эл. – Это противоречит самой концепции использования искусственных био…

– Понятно, – перебила его я. Да, самообучение и хитрость налицо.

В лаборатории было пусто, помощницы профессора Бронски не считали нужным задерживаться на работе даже на пять лишних минут. Я поставила муарманца на стол и, найдя в ящике бур для биопанцирей, продезинфицировала его со всей тщательностью.

– Ну, – виновато сказала я, подходя к Огурчику, – не думаю, что будет больно. Такая ма-а-аленькая дырочка. В любом случае, это ведь для пользы дела. Держи его, – велела я киборгу. – Вдруг дернется.

Я прицелилась к точке на шкуре муарманца, подальше от деток, включила бур и коснулась зеленой кожи… Огурчик не дернулся, но взвыл. Плотная, осязаемая волна звука ударила по ушам. Словно в замедленной съемке или в искаженной реальности, падая на металлический стол за спиной, я наблюдала странное явление: комната вытянулась, уйдя высоко вверх, стены лаборатории заросли гибкими лианами, а ко мне по серому грунту бежала целая стая муарманцев. Я удивилась. Страшно не было. Было странно. Вспомнился пост одного эко-туриста, по ошибке забытого на Муар-Мане нерадивым экскурсоводом. Проведя в джунглях планеты три дня и благополучно вернувшись на землю ненадкушенным, турист писал, что маурманцы способны воздействовать на сознание местной фауны и человека иллюзиями. Отсюда и их контроль над хищниками. Очень интересно!

Голова моя, очень хорошо работающая, несмотря на ситуацию, уже готовилась к роковой встрече с острым углом лабораторного стола, но рука Эла успела ее предотвратить.

… Мы сидели на полу у стола, чуть не забравшего мою жизнь. Я наложила гель от ушибов на руку Эла и ждала, когда средство впитается.

– Ты ведь не просто киборг? – спросила я.

– Не просто, – согласился Эл. – Я сложный киборг. Двадцатиуровневый процессор.

– Я не об этом.

– У тебя инопланетянин убегает.

Огурчик «бродил» по лаборатории, оставляя следы.

– Пусть погуляет. Как ты думаешь, муарманцы разумны?

– Даже не сомневаюсь в этом. Мы же с ним беседовали.

– Некоторые ученые считают, что речь муарманцев не сложнее общения дельфинов.

– Огурчик вполне разумен. Кстати, пока ты приходила в себя, он извинился. Сказал, у него все хорошо, дети скоро…э-э-э… не знаю, как перевести… в муарманском это звучит как «заведут отдельный дом». Тело в муарманском – тоже синоним дома.

– Здорово! – обрадовалась я.

– Кью милый.

– Кью?

– Огурчик – это слишком долго. Я подумал, такому малышу больше подходит сокращение. (*от англ. cucumber – огурец)

– Ты с ним общаешься вовсю, а я даже двух слов выговорить не могу.

– Если быть точными, в языке Муар-Мана мало того, что мы привыкли называть словами. Есть неустойчивые семантические комбинации, напоминающие двоичный код с числом разрядов, зависящим от места обитания. Так что ты ни в чем не виновата, как и большинство ксенолингвистов, пытающихся изучать этот язык. Я мог бы написать специальную программу…

– Напиши.

– У тебя комфон звонит, – сказал Эл. – Принять вызов?

– А ты можешь?

– Могу. На свой канал. У тебя комфон не защищен – даже элементарной защиты нет.

– Не надо. Я посмотрю, кто это… Дейв! Третий раз за день. Это мой бойфренд, бывший. То есть он еще не знает, что он бывший. Не получилось у нас. Наверное, у меня проблемы с общением, из-за того, что я росла в детском доме.

– Как ты туда попала?

– Отец погиб, когда мне было четыре. Поначалу меня отправили в Йоркшир, в приют. А через несколько лет выяснилось, что папа оставил наследство. Все еще тогда удивлялись, откуда он взял деньги. Он всю жизнь проработал камердинером в богатой семье, но они не то чтобы его баловали. Он даже в космос со своим хозяином отправился, чтобы больше заработать. Но не успел, – я смотрела на Огурчика, наматывающего круги по полу лаборатории.

– А твоя мама?

– Она меня бросила. Познакомилась с одним богатым шалопаем из окружения хозяина папы и сбежала. Я росла «при дворе», с горничными и прочими слугами в доме, где служил отец. Когда он погиб, меня отправили в приют. Там было плохо. Меня брали в семьи, но каждый раз возвращали. Не помню, почему. Наверное, я была не самым послушным ребенком. В одной семье даже стоял выбор между мной и ай-кабом. Я прожила там два месяца, мне уже и фамилию поменяли, кстати, я ее оставила, уж слишком много документов переделывать. В итоге, та семья выбрала ай-каба. У них уже была девочка, и они хотели мальчика. Он был очень милый. Мы даже подружились немного.

– Понятно, – сказал Эл.

– Потом меня нашел представитель нотариальной конторы, в которой папа оформлял наследство и опекунство. Отец оставил мне деньги, каждый год я получаю проценты. На них оплачивалось мое пребывание в приюте для девочек, в Стамфорде, на них я училась в очень престижной школе и учусь теперь на Эмерее. Мы очень дружим с Пайком, представителем конторы, он прилетает ко мне каждый год. Пайк хорошо помнит моего отца. Кстати, он киборг.

Эл кивнул, показав, что оценил мой «реверанс» в его сторону. Спросил:

– Наверное, маленькая контора, раз они используют условно-живых?

– Думаю, да, но богатая. Очень заметно, что Пайку меняли тела, сейчас он выглядит гораздо старше.

– В каком возрасте ты попала во второй приют?

– Мне было почти семь.

– И тебя никто не взял?

Я пожала плечами:

– Многих забирали. Но мной никто не интересовался. А я только рада была. Мне всего хватало и не хотелось больше… воевать за внимание приемных родителей. Я считала Пайка кем-то вроде дядюшки, он привозил сладости и подарки, мы ездили на экскурсии и в парки развлечений. У меня было много друзей, нас хорошо кормили, мы учились в школе неподалеку, после ремонта у каждого появилась своя комната, маленькая, но своя. А как прекрасно мы отмечали Рождество! И вообще, мне повезло. До моего появления финансирование в приюте было средним, а потом спонсором стала «Сайклон Серендипити», очень богатая компания. Она и сейчас его спонсирует, но теперь приют находится в Шотландии. Я иногда там бываю. А ты?

– Мои родители были очень строги во всем, в еде, в манерах, в отношениях…

– Но почему они от тебя отказались? Наигрались? – возмущенно спросила я.

– Нет. У меня начались проблемы социального плана и… с мироощущением. К тому же моя сестра, которая была старше меня на три года, прошла тест вибранта. Внимание родителей переключилось на Кэт. Миа, это нормально. Общество не осуждает тех, кто сдает подросших ай-кабов. Ведь они меня вырастили, воспитали и … отправили во взрослую жизнь.

– Я осуждаю!

– Ай-кабы – киборги, игрушки. Они лишены эмоций.

– Ты не лишен.

– Говорю же, я необычный киборг. Поэтому я и попал в лабораторию Мацумото.

– Дейв опять звонит, – сказала я, приподнимаясь и поглядывая на мини-голограмму над комфоном. – Не буду брать. И чего ему не спится? Эй, ку-ку, ты гуглишь, что ли? А я вообще-то с тобой разговариваю.

– Извини, отвлекся. Скажи, а это нормально, если парень лежит в кровати с одной девушкой, а звонит другой девушке, той, что считает его бывшим, а он не знает… ведь?

– Ну… – я хмыкнула. – Мало ли у кого какие… Стоп! Ты о ком сейчас? Ты не…

– Я отследил звонок и подключился к камере в кампусе Дейва, в Орегоне, – виновато объяснил Эл. – Через холодильник подключился, через систему слежения за предпочтениями в еде. Просто хотел на какое-то время отключить в комнате Сеть. Чтобы он тебя не беспокоил.

– И он там сейчас…?

– С девушкой. Она голая и в его кровати. Я думаю, это означает…

– Я знаю, что это означает! Ты можешь мне показать?

– Попробую.

Эл сделал снимок камерой холодильника и отправил его мне. Кажется, я покраснела. Комфон Дейва был более защищенным, чем мой. Однако с мощностью Эла на его взлом понадобились три секунды. На кровати в зоне видимости камеры лежала девушка, голая. Она спала. Рядом с ней развалился Дейв, тоже голый, с комфоном в руке. У парня был недовольный вид. Я потыкала пальцем в комфон – отправила снимок Дейву. Вызов прозвучал ровно через сорок секунд.

– Детка, – зачастил Дейв. – Это что? Это что сейчас было? Что за гадость? Кто тебе это прислал?

– Неважно, – сухо сказала я. – Важен сам факт.

– Миа, крошка, что за глупости?! Это же подделка! Кто-то хочет нас разлучить!

– Ага, кругом враги.

– Посмотри, ну посмотри – я один, лежу, мечтаю о тебе, кстати, пытаюсь до тебя дозвониться, – Дейв повел комфоном над кроватью, уже пустой.

Рядом с ним что-то громко загремело, Дейв едва заметно поморщился. Судя по взгляду, Эл опять «заглянул» в комнату через холодильник. Он отодвинул в сторону подползшего Огурчика (с любопытством выставившего штук семь глаз) и перевернутыми буквами вилкой написал по коричневой дорожке, оставленной муарманцем на полу: «Надевает трусы. Уронила стул».

– Скажи своей девушке, чтобы не торопилась. А то трусы порвет и всю мебель тебе переломает, – ледяным тоном посоветовала я в комфон.

– Ты за мной что, следишь? – нахмурился студент.

– Да, – кивнула я. – У тебя на теле мой «жучок». Давно подозреваю, что ты мне изменяешь. Дейв, зачем ты вообще начал со мной встречаться? Тебе мало было других девушек? Ты так игрался, да? Чтобы я выглядела дурой?

Дейв уже понял, что отпираться бесполезно и изобразил скучающую мину.

– Миа, крошка, ну почему ты сразу видишь плохое? Зачем злиться? Один левый перепепихон еще ничего не значит.

– Для меня значит, – оборвала его я.

– Слушай, бейби, – Дейв цокнул языком. – Подумай, как следует. С тобой же каждый день происходит какая-нибудь стрёмь. Если мы расстанемся, такой, как ты, трудно будет найти парня. Кому нужна девушка «тридцать три несчастья»?

– Мне нужна, – холодно сообщил Эл, шагнув в зону видимости камеры.