Текст книги "Звездный ветер (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Итак, я выполняю свое обещание, Мэри, – сказал Синклер. – Сегодня я дал вам первую подсказку о вашем брате.

– Не понимаю, – растерянно сказала профессор. – Вы ведь обещали рассказать все сразу!

– Это было, когда я от вас не зависел. А теперь завишу. Вы умеете организовывать вокруг себя людей, да и на вашей стороне большая часть присутствующих на яхте. Стоит вам принять решение о капитуляции Отделу, мне придется устроить бунт на корабле. А я не хочу этого, совсем не хочу. Мне нужно попасть на Сильвери. Поэтому буду понемногу давать вам подсказки. Это моя гарантия. Сдадитесь раньше времени – не сможете найти своего брата, а ведь он очень интересная личность, вы будете рады познакомиться с ним заново. Кстати, сейчас его зовут не Николай. Это еще одна подсказка, бонусная.

Мария молчала. Я пошла на мостик, раздумывая. Одна слово, сказанное Итиро, не давало мне переключиться на другое. Сильвери. Я знала, что это и где это. Пока я поливала и кормила Огурчика, вспоминала все, услышанное от Синклера за тревожный сегодняшний день. Мария потеряла брата? Так в чем же подсказка? И еще: тот голос, сказавший, что мы придурки… он мне от стресса пригрезился? Сколько я не вслушивалась в голоса присутствующих на яхте, ничего похожего не услышала.

2. Призраки и мандарины

Первое время «команда» «Звездного Ветра» находилась в хаотическом броуновском движении. Мы бродили по яхте с ошалелым видом, а сталкиваясь, смущались и не знали, как себя вести. Больше всего собравшиеся на корабле люди не знали, как себя вести… со мной. На меня посматривали, как на бомбу замедленного действия. Однако постепенно наш мини-социум начал приходить в некое подобие баланса. Роузи оккупировала кухню, Маша и Итиро – капитанский мостик, мы с Элом – все понемножку. Мы проверили открытые каюты, все они были пусты. Тогда Роузи заставила нас составлять список припасов. Это было скучно. А ведь у яхты имелся еще один уровень. К счастью, учет продуктов, гидрогеля и воды закончился на пятый день.

На следующее утро я повертелась у каюты Эла, постучалась, не получила ответа, вспомнила, что ай-каб выбрал себе каюту в апельсиновых тонах, и очень захотела мандаринку. Мистер Кью вел себя как-то странно. Кожица на детках у него стала прозрачной, а внутри бурлила опалесцирующая жидкость. Ох, чует мое сердце, будем скоро роды принимать. Где вы, профессор Клайв?

Я выпустила Кью немного погулять. В коридоре на него наткнулась Мария. Не заметив меня, стоявшую сзади, профессор серьезным голосом спросила:

– О, боже, мистер Кью, какая неожиданная встреча! Вас подвезти на мостик?

Огурчик поднял на нее глаза. Восприняв это как согласие, Мария взяла Кью на руки и пошла с ним наверх. Кажется, Огурчик обзавелся новым другом.

Посреди столовой стоял киборг Томас. Я остановилась в проходе, раздумывая, поздороваться или прийти позже. Томас вдруг прогнулся вперед и застонал. Он лег на диван, и до меня донесся еще один приглушенный стон. Повозившись на диване, киборг затих. Я решилась войти. Томас, кажется, спал, на лбу у него блестели бисеринки пота. У него что-то болит? Я совершенно машинально сунула руку в карман джинсов и достала оттуда носовой платок, подарок Пайка – наклонилась над мужчиной, намереваясь стереть с его лба пот, а тот резко и больно схватил меня за руку, раскрыв глаза. Зрачки у киборга были расширены, глаза казались неестественно яркими, зелеными.

– Что? – спросил он.

– Ничего, – испуганно пролепетала я. – Вам плохо? Что-то болит?

Киборг недоуменно посмотрел на мою руку в своей руке, разжал ладонь. Я потерла покрасневшее запястье.

– У вас испарина выступила… на лбу, – добавила я, смущаясь под его взглядом и судорожно засовывая носовой платок в карман. Интересно, что он подумал? Что я провожу какой-то эксперимент?

Словно услышав мои мысли, Томас спросил:

– Собираете образцы для исследования, мэм?

– Нет, – сказала я.

– А я думал, вы из тех ученых, что всегда собирают образцы и реакции. Отправить вас в адское пекло, вы и там будете чертей по коленкам молоточком стучать.

– Я ксенопсихолог, – насупилась я.

– А я не инопланетная букашка, – не моргнув глазом сказал Томас. – И не этот… реинкарнированный.

– Интегрированный.

– Одна х… я хотел сказать, модель пи-девятнадцать, ограниченный выпуск, функция «телохранитель». А все остальное – программа имитации личности. Я подключаю ее, если нужно… неформальное общение. Вот как сейчас. Некоторые безусловно-живые чувствуют себя некомфортно, если не подключать имитацию. Вам комфортно, мэм?

Я промолчала. Вот обычно я за словом в карман не лезу, а тут очень хотелось полезть и найти там что-нибудь поостроумнее.

– У меня была травма, – мягко сказал Томас, заведя руки за голову и глядя в потолок. – А здесь, на яхте, отсутствуют некоторые медикаменты, рекомендованные soma-специалистами для кибер-тел. Мы… киборги, иногда тоже получаем травмы, поскольку человеческое тело несовершенно. Именно поэтому мы еще не захватили мир. Что-нибудь еще, мэм?

– Нет, – буркнула я.

– Хорошо, – киборг вытянул руки вдоль тела, закрыл глаза и замер.

– Эй! – позвал меня Эл, заглядывая в столовую. – Идем?

– Да.

Я быстро скользнула к мандариновым деревьям, сорвала две мандаринки. Подумав, сдернула с веточки еще одну. Проходя мимо Томаса, я кинула третью мандаринку в спинку дивана, рассчитывая на то, что она отскочит и упадет киборгу на грудь. Условно-живым тоже нужны витамины. Но Томас поймал мандаринку в воздухе, открыл один глаз, едва заметно, с укоризной, покачал головой и опять замер. Я пронеслась мимо него в коридор.

Эл пошел вперед, а я вернулась, крикнув, что догоню его через минуту. Нужно объяснить Томасу, что мне просто стало его… жалко. Он лежал там такой… несчастный. А еще спросить… Что спрашивать у киборга, если хочешь убедиться в том, что он действительно не интегрированный? Опросник с программой анализа ответов мне действительно не помешал бы. Я бы назвала его «Тест Лейнер». Красиво звучит.

Я так и не зашла в столовую, неслышно отступив в коридор. Томас сидел на диване и смотрел на мандаринку в руке. Он почесал в затылке и вдруг несколько раз сильно приложил себя ладонью по лбу. А потом с мрачным видом принялся чистить мандарин.

Эл ждал меня в коридоре.

– Я тут такое на втором уровне нашел! – похвастался ай-каб.

– Я думала, ты спишь! – возмутилась я. – А ты! Без меня! Я тоже бы хотела сама что-нибудь такое найти! Кстати, тут ведь есть медотсек? С лекарствами, обезболивающее там…

– Да, и оранжерея, и спортзал, и кинозал, и вот смотри!

Эл затащил меня на верхнюю палубу, отделенную от мостика прогулочной зоной. Это был настоящий уголок парка, с пружинящей почвой под ногами, травой, несколькими деревцами и кустиками. Я застыла у цветочной полянки. Вот куда нужно поселить мистера Кью! Надо мной в стеклянном куполе сияла туманность Деви и яркая точка желтого карлика M-93.

– Это еще не все, – нетерпеливо проговорил Эл, протащив меня по «парку».

Зеленая зона плавно перетекала в оранжерею.

– Помидорки! – взвизгнула я.

– Потом, – сказал Эл.

– Нет, я должна вернуться за Огурчиком! Ему тут понравится! В оранжерее он сможет гулять и пить, когда ему самому захочется!

Я настояла на своем, сбегала на мостик, хапнула Кью под пристальными взглядами Итиро и Марии, негромко что-то обсуждавших, и вернулась на третью палубу. Там я опустила мистера Кью на лужайку. Он «прошелся» по ней, задумчиво вращая глазами, в целом одобрил вверенную ему территорию, однако ушел за дерево и «завис» там на полоске странной рыжей травы. Эл добавил несколько слов на муарманском, Огурчик что-то ответил из-за дерева.

– Кажется, он скучает по дому, – перевел Эл.

– Еще бы, – вздохнула я.

Не знаю, до чего дорешаются наши seniors (*англ. senior staff старший персонал), которыми без особых возражений со стороны «команды» стали Мария и Синклер, но у меня большое желание добавить в их странный квест и свой маршрутик на Муар-Ман.

Эл наконец-то повел меня куда-то на корму, по стеклянным переходам третьей палубы.

– Вот, – сказал он торжественно, заводя меня в необычную комнату, совершенно пустую, но со стенами в мелкую металлическую сетку. – Гляди.

Он подскочил к вирт-борду в углу и начал нажимать на полупрозрачные виртуальные кнопки. Затем Эл нацепил на уши крошечные белые клипсы и закрыл глаза. Заиграла музыка. Она все время менялась. Мелодия текла ко мне со всех сторон. Я поняла, стены – это огромные звуковые колонки, мы в майнд-студии, самой настоящей, а не такой, как в развлекательных центрах и караоке-клубах. Человек, работающий в такой студии, ментально проецирует наружу музыку, ту самую, которая внутри. Поняв, что делает Эл, я запрыгала вокруг него, пытаясь дотянуться до клипс:

– Дай!

Мелодия поменялась, сделалась похожей на пузырьки в газировке.

– Вот это ты, Миа! Твоя тема! Тема Мии Лейнер из рок-оперы… из рок-оперы «Девушка-легенда»! – хохотал парень, уворачиваясь.

– Мне не нравится! – орала я. – Я… не такая! Я не такая шумная и писклявая!

– Ты именно такая, рыжая!

– Твоя сестра тоже была рыжей, и что?! – обиженно воскликнула я.

Мелодия затихла, взвизгнув. Эл сдернул клипсы с ушей, спросил, глядя в сторону:

– Ты помнишь?

– Конечно! Она мне конфеты в детскую приносила. Я таких вкусных никогда не ела, даже потом!

– Мне тоже носила. А вкусные были, потому что в детстве, – Эл протянул мне клипсы. – На! Играйся. О! Твой муарманец пришел.

– Ой, Огурчик! Извини, что бросили тебя.

Кью стоял на пороге, устало растопырив псевдоподии. Наверное, заскучал и пошел за нами. Детки на боках светились изнутри, Кью был похож на миниатюрную рождественскую ель. Я надела клипсы и постаралась… исторгнуть какую-нибудь мелодию. Эл зажал уши. Да, признаюсь, получилось, как в дешевом караоке. Я не расстроилась. Главное, довелось попробовать, давно мечтала что-нибудь… прямо из мозга.

– Для этого нужно иметь хоть небольшое представление о музыкальной грамотности, – объяснил Эл, забирая клипсы. – Но какое же тут все… вау! Профессиональное, высшего качества! Видишь маркировку? Одна программа обработки ментальных проекций стоит сотни две тысяч цоло! Да, повезло нам! Раз уж мы угнали яхту, нужно ее продать твоим каннибалам. Сможем жить припеваючи где-нибудь поближе к Периферии. Только прежде чем продавать, я вывезу отсюда майнд-студию.

– Чья же она? Яхта. Неужели нигде нет имени владельца? Документов?

– Попробуем взломать код на закрытых каютах. Не знаю, кто хозяин этого волшебного судна, но он явно помешан на творчестве Феба. Слышала о таком?

– Еще бы! – я фыркнула. – он ведь этот… рупор всех сторонников идеи, что Земля бессовестно эксплуатирует окраинные системы. У него еще есть такая песня, – я начала переводить с ориенты: – И снится нам не вытоптанная трава вокруг небоскребов Матери-Планеты, а снятся нам гудение торс-двигателей и холодная голубизна космоса, ибо мы покидаем тебя, Земля.

– Точно. Из раннего, да? – Эл нажал на кнопку вирт-борда. – Тут все есть, записи с концертов. О! «Мы не упадем туда, детка», это же легендарное! Вот романтический период…

Эл перебирал прозрачные окошка на вирт-борде. На экране мелькало лицо лысого безбрового мужчины. Кажется, Феб брился налысо в знак протеста против моды на бороды у личных киборгов. Была одно время такая странная тенденция. Я обратила внимание на Кью. Мне почудилось, что Огурчик слегка раскачивается. Я сделала шаг поближе к двери и прислушалась. То ли мне показалось, то ли Кью… подпевал?

– Эл… тут…

– … а вот, – бормотал парень за спиной, – запись с концерта этого года, редкая, кстати, я еще не слушал. Да и запретили ее, вроде.

Студию наполнили странные звуки. Это была не просто какофония, это был… антимир какой-то. Я как во сне чувствовала, как тяну руки к ушам, и видела, как выпучиваются глаза у Огурчика. А потом… мы прыгнули.

Вокруг были голоса.

… ошибка настроек бортового компьютера? – мистер Итиро.

… без вибранта прыжок невозможен, я права? – Айви.

… ее даже не было на мостике, за панелью! – профессор Бронски.

… с ней все в порядке? – Эл.

… может, мандаринов переела?

Чтоб вас, киборг Томас! Больше ничем с вами не поделюсь!

… Тогда скорее пирога. У меня кусок пирога пропал. Я его отложила, чтобы задобрить бруни.

И вас чтоб, Роузи, кто бы вы ни были!

… мэм, вы верите в духов Нижней Шотландии?

… да, мистер Томас. Нельзя управлять более-менее приличным отелем, не поклоняясь его духам. А что касается выбора правильного духа дома, так шотландцам в этом вопросе я доверяю больше.

… респект, мэм.

… спасибо, мистер Томас.

(Чтоб вас обоих, Роузи и Том! Нашли тему для разговора в тот момент, когда я умираю.)

… с ней все в порядке? – Эл.

Я громко застонала. Какого черта! Почему мы прыгнули? И как же это тошнотворно, отходить после торс-прыжка.

– Она приходит в себя, – сказала Айви. – Том, положи девочку в БАМС. Эл, бедняга, и так нес ее с верхней палубы.

– Кью… – простонала я.

– С ним все в порядке, Миа. Он наверху, в оранжерее.

Меня подняли над полом и понесли. Приоткрыв глаза, я смогла увидеть рыжую бородку киборга Томаса и его плечо, с которого сдвинулась футболка. Ой, у него на плече татуировка, жаль не видно, что набито. Я не решилась спросить, не больно ли ему меня тащить. Я невысокая и неупитанная, но у мистера Томаса болит спина.

Мне пришлось пролежать в БАМС полчаса. Никаких дисфункций у меня не обнаружилось. Никто так и не понял, почему мы прыгнули. Вернее, КАК мы прыгнули, если вибрант, то бишь я, находился не за панелью активации торс-двигателя, а высоко над ним, совсем в другом помещении.

Вылезти из БАМС мне помогла Мария. Она посветила мне фонариком в глаза с таким озабоченным видом, как будто меня только что не просканировало с ног до головы в медицинской камере.

– Где мы? – вяло спросила я.

– Недалеко от того же места, где и были. Торс-переход оказался незначительным. Сорок тысяч километров.

Да? А ощущение, будто меня всю разобрали и сложили заново, обнаружив потом, что остались лишние детали.

БАМС рекомендовала покой и усиленное питание. Мне пришлось пролежать в каюте три дня. Айви приносила мне еду и старалась развлечь историями из своего учительского прошлого. Эл подкармливал мандаринами и отчитывался о здоровье и поведении Кью. На четвертый день в каюту пришла профессор Бронски.

– Идем в столовую, тебе нужно погулять, а нам всем отдохнуть и подкрепиться, – устало сказала Мария.

На кухне хлопотала Роузи. Вид у нее был удрученный. И то, что мы принялись дружно нахваливать вкуснейшее овощное рагу и свежий хлеб из хлебопечки, не добавило ей хорошего настроения.

– Вот, – Роузи скорбно указала на крошечное, едва заметное пятно на платье. – Помидорный сок. У меня даже фартука нет. Такого со мной никогда не бывало – оказаться на кухне без фартука, стыд-то какой!

Да, точно. Это мы все отправились в неожиданное путешествие с чемоданами, а у Роузи, кроме корзинки, ничего не было. Мы сочувственно повздыхали. Айви оценивающе оглядела сидящих за столом дам. Заметив это, Роузи гордо повела могучими плечами. Стоит ли говорить, что из всех присутствующих ей подошла бы только одежда Итиро.

– Придется стирать и сразу сушить, – угрюмо констатировала киборгша.

После бегства все мы, словно сговорившись, старались не обсуждать три щекотливые темы: Интеграцию, пол Роузи и «о боже, что же теперь со всеми нами будет?». А у нас с Элом были еще две «бонусные» табу-темы: наша встреча в детстве и наш поцелуй.

Мы с Элом ведем себя, словно дети в круизе. Будто нам ничего не угрожает, ни полиция Глобулара, ни жители Периферии, ни голод и отсутствие воды. А если завтра я случайно прыгну в самую середину местного Солнца? Хотя нет, возле звезд и планет торс-поле очень слабое, поэтому никто никогда не прыгает внутрь космических тел.

И есть кое-что еще. Пока я лежала в БАМС и меня кололи успокоительным, в ожидании так и не пришедшего успокоения явилась неожиданная мысль: если брата Марии когда-то звали Николай, а сейчас зовут как-то иначе и она не может его найти, не значит ли это…?

– Профессор, – я догнала Марию у желтой гостиной. – Извините.

– Ничего страшного, Миа, я никуда не спешу, – флегматично отозвалась мисс Бронски. – Вот хотела осмотреть грузовой отсек.

Она действительно двигалась в направлении шлюза.

– Я не за это извиняюсь, – сказала я, – а за то, что случайно подслушала ваш разговор с мистером Синклером. Когда он загадал вам загадку.

– Прогуляешься со мной? – профессор сразу подобралась.

Мы вышли к шлюзу стыковки и нашли боковой трап, ведущий в грузовой отсек. Помещение здесь ничем не напоминало чистенькие, блестящие хромированными деталями жилые части яхты, под нашими ногами загремели металлические мостки с пятнами ржавчины. Внизу можно было бы в волейбол играть, если бы не груды хлама вдоль стен и два катерка, стоявшие у самых пневмодверей. На картонных и пластиковых коробках стояла неразборчивая подпись – завитушка с буквой «пи».

– Н-да, – протянула Мария, набирая что-то в комфоне. – Надо полагать, бизнес мистера Пэрри процветал. Самое главное, у нас есть челноки. Вот тот, кажется, «парусный», а этот… боюсь, торсионный. Говори, Миа.

– Я могу ошибаться, – храбро выпалила я, – но что, если подсказка мистера Синклера – это потеря памяти при торс-прыжке. Ваш брат… он был вибрант?

– Я не знаю… – пробормотала профессор Бронски, вскинув на меня растерянные глаза. – Мы несколько лет прожили на планете, где детей не проверяли на способности вибрантов. Но это… это все объяснило бы. Если Коля прыгнул с «Аструса», если это был его первый прыжок… Миа, тебе плохо?

– Нет, – сказала я, вцепившись в поручни мостика. – Откуда, вы сказали, прыгнул ваш брат?

– С планетолета «Аструс», – торопливо принялась объяснять Мария, тревожно вглядываясь мне в лицо. – Ты не помнишь… ты маленькая была… Планета Сильвери, был такой проект, там…

– Можете не рассказывать, профессор, – перебила ее я, стараясь не дать волю эмоциям и неизбежным слезам. Я редко говорю на эту тему, уж слишком это больно. – Мой отец погиб на «Аструсе». Я все знаю, прочитала в Сети все, что смогла найти. Моего отца звали Гидеон Пайк, Пайк очень распространенная фамилия. У меня даже есть один знакомый киборг с таким именем.

Мария приоткрыла рот и вдруг протянула ко мне руку. Я с изумлением почувствовала, как она проводит рукой по моей щеке.

– Ты дочь Пайка? – хрипло спросила она. – Я не помню его черты, лишь голос и бакенбарды. Ты дочь Пайка. Теперь я верю, что мой брат жив… теперь я верю. Столько совпадений… все это не просто так.

Мы сели прямо на мостик, просунув ноги между прутьями и заговорили, перебивая друг друга. Мария рассказала о своем брате, непонятной связи между ним и профессором Мацумото и нескольких встречах с моим отцом. Я поведала о том, как жила в приюте, и о своем знакомстве с Элом. С трудом вернувшись в реальность, мы обнаружили, что пролетом выше с выжидательной миной стоит киборг Томас.

– Это я попросила его прийти, – с досадой тряхнула волосами Мария. – Том, помоги мне проверить вон те ящики. Миа, у нас будет собрание, в синей гостиной. Хотим решить, что делать дальше.

– Если вы и мистер Итиро намерены лететь к Сильвери, я с вами, – твердо сказала я.

Профессор Бронски кивнула. Мы с киборгом Томасом демонстративно прошли мимо друг друга по разным уровням. Или это я «демонстративно прошла», а он меня даже не заметил?

Прошло еще пять дней. Я тренировалась, стараясь изо всех сил. Ничего не выходило.

На шестую ночь после последнего прыжка я проснулась от чьего-то взгляда. Раскрыв глаза, я заорала так, что мне мог бы позавидовать муарманец: у двери каюты в полуметре от пола светился призрак. Это был прозрачный мужчина с голым торсом, штанах на завязках, неопрятной бородкой и длинными всклокоченными волосами. От моего вопля призрак поморщился. И к моему неописуемому ужасу продемонстрировал мне мандариновую кожуру на ладони. Он отчетливо цокнул языком, с укоризной покачав головой. Мне стало жутко и холодно. Еще один вопль потряс яхту – наверху заорал облюбовавший зеленую полянку Кью. Мы прыгнули.

3. Союз рыжих

… она такая бледная…

… как вы думаете, почему это происходит?

… самый странный вибрант, которого я когда-либо встречал…

… а это точно она? Может, все-таки неполадки в торс-двигателе?

… уж лучше это будет Миа. Девочка просто чего-то испугалась.

… она очень бледная, не находите?

… торс-прыжки… меня сейчас стошнит, Томас, милый, в моей каюте на столике косметичка…

… Миа, детка, что происходит?

… почему она такая бледная?

… у меня опять пропала еда, на этот раз булочки с маком, целых три…

… я скоро сама сойду от страха и неопределенности. Томас, милый, там на тумбочке успокоительное…

… эй! Почему она такая бледная?

– Заткнулись все! – бубнение голосов на фоне звона в голове меня чуть не добило. Когда голоса стихли, я, как девушка вежливая и обходительная, добавила: – Извините, стресс.

Мне помогли подняться с пола. После встречи с призраком я как-то, сама не помню, как, оказалась снаружи каюты. Мне было страшно даже подумать, чтобы зайти внутрь. Коридорный плафон в экономном ночном режиме освещал живописную картину – компанию беглых преступников самого эпатажного вида: Роузи с волосами, намотанными на кусочки фольги, Синклера в кимоно, Машу в пижаме с медвежатами, Айви в коротенькой сорочке и с двумя косичками. Эла, такого растрепанного и помятого, что непонятно было, чем он занимался в каюте до спонтанного прыжка, и условно-живого Томаса, застегнутого на все пуговицы и, вообще, очень деловитого и… кибернетического. Айви стеснительно топталась босиком за спиной своего киборга.

– Миа, что случилось? – спросила Мария.

– Очередной спонтанный прыжок. Вас опять что-то напугало? Плохая музыка? – иронично поинтересовался Синклер.

Я описала свое «видение», добавив душераздирающие подробности, вроде голого торса призрака и его волосатости.

– Так это голограмма! – догадалась Айви, высовываясь из-за плеча Томаса. – Кто-то из пассажиров забыл свой комфон, вот она и бродит, бедная, хозяина ищет, бр-р-р.

– Не сходится, – буркнула я. – Комфонные виртуалы требуют много памяти, поэтому большая часть их «живет» в Сети, в «облаке». Здесь Сети нет.

Киборг Томас одобрительно подвигал губами, мол, верно подмечено.

– Да и самый мощный комфон за это время разрядился бы, – продолжила я. – Мы тут уже третий день.

– Голограмма не обязательно должна сидеть в комфоне. Она может быть привязана к компьютерной системе корабля. Многие торс– и «парус»-пилоты пользуются консультирующими устройствами в форме виртуалов. Некоторым людям так легче воспринимать информацию, – задумчиво заметил Итиро. – У меня на катере был виртуал в образе секретаря…ши.

– Могу себе представить, – хмыкнула Маша.

– Это была не секретарша! – я начала злиться. – И не секретарь! Видели бы вы этого… консультанта!

Пришлось рассказать про кожуру от мандаринов. Судя по физиономии, киборг Томас пришел в развеселое настроение. Его хозяйка этого не видела, она стояла позади него, положив руку ему на плечо.

– А если кто-то знает, из-за чего все мы тут собрались, и запугивает нас, – предположила Айви.

– А из-за чего мы все здесь собрались? – с писклявой агрессией отозвалась Роузи. – Я давно мечтаю услышать эту историю. Почему я здесь? Кто виноват и что делать?

Томас почти незаметно кивнул. И я подняла в воздух руку, поддерживая условно-живую часть нашей компании. Мне вот тоже не все понятно.

– Что ж, – задумчиво произнесла Мария. – Раз мы все всё равно не спим, предлагаю провести запланированное собрание прямо сейчас.

Когда все мы расположились в синей гостиной, за невероятным творением дизайна – столом в форме глаза с черным зрачком и лазурной радужкой (нам словно специально подгадали – трудно врать, глядя на такое-то «зеркало души»), первой, мило прокашлявшись и поджав ноги на диване, заговорила Айви. Мы ошеломленно внимали. Я всегда думала, что разговоры о Чужих, продолжающих передавать нам свои технологии и «гостящих» на земной орбите – это байки. Айви поклялась, что рассказала все, что знала, желчно добавив в конце:

– Вот мне ничуть не стыдно, что я нарушаю правила неразглашения! Из меня решили сделать убийцу. За что? За то, что благодаря мне человечество получило еще один дар? У меня все.

Сестры Бронски переглянулись, и вечер откровений продолжила Мария. Несмотря на то, что некоторые факты о Сильвери и «Аструсе» были известны мне с детства, рассказ профессора потряс меня до глубины души. Мне часто снились сны о черной дыре, поглотившей моего отца, я прочитала все, что смогла найти на эту тему, и поняла только одно: папа никогда не вернется. Если бы мне, как Марии, вдруг сообщили, что он жив, пусть даже искалечен, пусть забыл меня, пусть занесен судьбой в другую галактику, я бы не задумываясь бросилась на его поиски. Итиро добавил к рассказу несколько сухих слов. Его невеста работала на Сильвери и принадлежала к числу тех, кто не попал на «Аструс». Еще одна трагедия, и скупость изложения не умаляла стоящие за ним эмоции. Я тоже добавила несколько слов. Клянусь, у Роузи увлажнились глаза.

– Я принесу булочки и кофейник с какао, – сказала она, встав с дивана. – Без меня не голосовать. Впрочем, я в любом случае против.

– Ситуация такова, – сказал Итиро, – мы пытаемся оценить наши возможности, и если таковые найдутся, начинаем операцию по возвращению из небытия наших родных и близких, отнятых у нас системой. Так же, по возможности, пытаемся сохранить наши жизни.

– А ты, Эл? – ласково спросила Айви. – Ты с нами?

– За мной приезжал заказчик… заказчица, – парень тряхнул челкой. – Не хочу быть секс-компаньоном. Я с вами.

Конференция закончилась какао и булочками. Мы устали.

– Давайте разойдемся по каютам, – предложила Мария. – Утро вечера мудренее.

– Я пойду спать на кухню, – буркнула я.

– Ни в коем случае, – Роузи уперла руки в бока, – у меня там тесто и остатки булочек.

– Тогда останусь тут, в гостиной.

– Миа, – сказала Мария. – Диваны в гостиных не предназначены для полноценного сна. Ты не выспишься. Давай я возьму одеяло и подушку и посплю у тебя, если боишься.

– На полу? – Айви покачала головой. – Тогда не выспишься ты, Маша. Есть одно прекрасное средство от страха. Пусть в комнате у Мии поспит сильный, крепкий мужчина.

– Кто?! – хором произнесли я, Эл и Роузи.

– Я могу, – робко предложил Эл.

– Нет уж, – Айви засмеялась, покосившись на Роузи, поправляющую папильотку. – У нас в компании только один достойный доверия кандидат. Томас. Том, милый, ты меня слышишь?

Она погладила сидящего рядом условно-живого по уху.

– А… – циклон вышел из транса, оглядел обращенные к нему сочувственные лица и с легким недоумением перевел взгляд на меня.

… Сразу заснуть не получилось. Я лежала и слышала, как на полу ровно дышит киборг.

– Извините, – робко сказала я. – Не могли бы вы подвинуться поближе?

– Мисс, – с тоской отозвался Том. – Вы и вправду полагаете, это был призрак?

– Если честно, не знаю, – призналась я. – Но от мысли, что это негативно настроенная, бессистемно блуждающая голограмма-консультант, мне как-то не легче. А вдруг она умеет управлять системами жизнеобеспечения? Запрет нас тут и выкачает весь воздух, как в том фильме о взбесившемся бортовом компьютере.

– Умеете вы… как-то неуютно стало, – честно признался Томас.

Я услышала, как он перетаскивает одеяла и подушку поближе.

– Если бы вы держали меня за руку, пока я…

– Нет, – отрезал Том.

– Ладно… Вам не больно?

– Нет, мисс. Не беспокойтесь. У меня ничего не болит. Костоправ… кибер-доктор сказал, что это психосоматическое.

– Вот видите! – с завистью воскликнула я. – Даже у киборгов есть психосоматика, а в то, что можно найти психоподход к представителям других видов жизни, никто не верит.

Томас промолчал.

– Вы были единственным воздержавшимся на сегодняшнем собрании, – напомнила я, переворачиваясь на живот и на всякий случай накрывая голову одеялом. – Почему вы не проголосовали против, как Роузи? Насколько я знаю, предстоящая нам миссия выходит за рамки ваших полномочий. Я догадалась после рассказа Айви, – невинно объяснила я в ответ на напряженный взгляд приподнявшегося на полу киборга. – Я считаю, что вас приставили к ней, чтобы шпионить.

– Вы очень сообразительная мисс, – мрачно заметил Томас. – Для своих лет.

– Мне скоро двадцать, – гордо сообщила я.

– А мне скоро тридцать один, – бросил условно-живой. – В смысле… биогенетически. И все эти годы… целых… три года… я занимался своей работой. И хорошо занимался. У меня… у меня программа. При этом я не игрушка своих хозяев и могу сам принять решение. И каким бы ни было это решение, клянусь, оно не представляет угрозы для присутствующих. Давайте спать.

– Вы точно не интегрированный?

– Точно. Чем поклясться?

– А почему мне кажется, что вы и Айви…

– Мисс, дайте поспать. Киборгам тоже иногда нужен сон, особенно после восьмичасовой вахты.

– У меня к вам просьба. Я составлю тест, а вы ответите на некоторые вопросы.

– Я обычный киборг! Томас Кавендиш. Кавендиш… это…

– Имя вашего генетического основателя, – догадалась я.

– Точно… основателя… того самого…

– Как мило, что у вас есть второе имя.

– Я так понимаю, что все-таки стал жертвой научного эксперимента. Но почему вы выбрали меня?

– Ну не злитесь, – примирительно заныла я. – Я знаю, у вас программа и все такое. Просто нам, рыжим, следует держаться вместе.

– Рыжим? – с надрывным отчаянием в голосе переспросил Том. – Я стал материалом для опытов из-за цвета волос? Шутите опять? Почему я? Почему не Итиро?

– Итиро? – с ужасом переспросила я. – Он страшный.

– А я?! – возопил Том.

– У вас добрые глаза.

Киборг с рычанием откатился подальше, укрывшись одеялом с головой.

– Ну, Том. Я же боюсь, – напомнила я.

– Я не буду полностью отключать свой процессор, – глухо отозвался Томас, странно дергая плечами. – Боевая готовность шестьдесят пять процентов. Спите.

– Мир?

– Бога ради, спите, мисс! Да, мир! Дружба навеки!

– Отлично, – удовлетворенно сказала я.

А потом лежала в темноте и думала. И чего я в самом деле? Зачем цепляюсь к человеку… условно-живому человеку? Наверняка у него и без меня проблем хватает. Взять хотя бы его хозяйку. Крутит им, как хочет, а он и рад. Интересно, такую преданность, чем-то напоминающую влюбленность, им в программе прописывают?

Я заснула, и даже если призрак приходил, ничего не слышала.

…Утром, обнаружив, что Томаса и след простыл, я отправилась проверить мистера Кью. Муарманец был в порядке. Даже очень в порядке. Мишура у него на голове немного отросла и распушилась, детки пульсировали. Я попыталась покормить его биовзвесью, но он почему-то отказался и ускакал в чахлые кустики. Одичает еще. И почему не ест? Муарманцы практикуют голодание перед «родами»?