Текст книги "Никто не услышит твой зов (СИ)"

Автор книги: Дарья Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

– Горелов был хорошим сотрудником. Занимался составлением каталогов коллекций. Последнее время они с Ингой Бруновной работали с рукописными документами, а некоторые из них были ну очень хрупки, – рассказывал Таланов.

Они все еще стояли возле новенькой витрины, предназначенной для главной реликвии их вида – «Хроник акудзин», и Марк внимательно слушал директора Библиотеки, одновременно наблюдая за работой реставраторов в лаборатории.

– То есть он с ней общался больше всего? – уточнил Марк.

– Не сказал бы, – покачал головой Таланов. – Чтобы работать над одной коллекцией не обязательно все время контактировать. Достаточно распределить между собой работу, и вуаля!

– Ясно. То есть в коллективе не было дружеских связей?

– Если ты про Горелова, то скорее нет, чем да. Мы все коллеги, приятели. Дружат только Дима и Юра, – Таланов кивнул в сторону реставраторов. – Всегда работают в паре еще с института, в отпуск семьями и так далее. Аркадий же всегда имел приятельские отношения со всеми. Никогда бы не подумали, что он способен на такое.

– Может его поведение изменилось в тот период? Ничего странного не замечали? – задал очередной вопрос Марк.

– Стал меньше общаться разве что. Весь был в работе. Раньше знаешь как… Шутковали, трепались в перерывах, а Аркадий в то время ушел в работу с головой, бормотал что-то под нос, засиживался допоздна, а иногда и ночевал в хранилище. Я ему говорил, что стоит больше отдыхать, Мариночке внимания уделять, но он лишь отмахивался. Я подумал, бывает. Все мы иногда становимся немного того, когда увлекаемся новыми проектами. Не так ли?

– Так, – улыбнулся Марк, понимая, о чем говорит Таланов.

Он тоже бывало увлекался и погружался в работу, которая его пленяла, настолько, что иногда забывал пообедать и поспать. Так было в прошлом году – новая работа и новые вызовы увлекли так, что уходить, не поймав маньяка, не хотелось, наоборот, проснулся дикий, первобытный азарт. Такой, что внутри все переворачивалось при мысли о том, что, если упустишь убийцу, проиграешь и сам себе этого не простишь.

– А почему ты спустя столько лет заинтересовался им? – сощурившись спросил Таланов.

– Вышел он, а после выхода, всегда берем на контроль, – соврал Марк.

Говорить кому-либо, особенно коллегам подозреваемого о том, что они расследуют новые загадочные убийства, Марк не собирался.

Евгений Михайлович понимающе кивнул. В этот момент из лаборатории вышли реставраторы. Заметив Марка, они синхронно улыбнулись и подошли поздороваться.

– Давненько ты к нам не захаживал, – усмехнулся долговязый Юрий. – Али у десяток Библиотека нынче не в почете?

– Скорее у ментов это зашквар, – хохотнул коренастый Дмитрий.

– Эх, вы! Тоже мне научные сотрудники! – возмутился Таланов. – Глянь на них! Образованные акудзины, а за базаром не следят.

– А за базар у нас Пьер отвечает, – парировал Дмитрий, кивая в сторону третьего сотрудника Библиотеки. – Герцог как-никак. Они с князем всегда общий язык находили.

– Я со всеми нахожу общий язык, даже с тобой, Дима, – улыбнулся Марк.

– Я что? Я ничего! Ты по делу и просто так? Если просто так, угощаешь.

– По делу. По делу Горелова, – Марк убрал с лица улыбку, и реставраторы переглянулись.

– Вспомнил черное пятно на нашей репутации, – проворчал Юрий.

– Вы-то тут причем? Не вы же девушек за ноги вниз головой подвешивали.

– Зато потом нас Константинов по пять раз на дню на допросы вызывал, – отвечал вместо друга Дмитрий. – Всю душу вынул! Да кому я рассказываю? Ты же с ним работаешь.

– Но ведь вы не знали о том, что творит Горелов. А допросы – это обязательная процедура, – учительским тоном пояснил Марк.

– Нам от этого не легче. И вообще он больше общался с Бруновной и Герцогом.

– Вот как? Евгений Михайлович, вы вроде говорили, что с Ингой Бруновной они работали над каталогом. А с Пьером просто дружили? С Пьером вообще возможно дружить? – нахмурился Марк. Этот самовлюбленный лягушатник ему никогда не нравился.

– А чем тебе Пьер не угодил? – искренне удивился Таланов. – Ну да, он специфичный акудзин, но очень грамотный. Пьер помогал им в переводах. У нас было много французских документов времен войны тысяча восемьсот двенадцатого.

– Прекрасно! – улыбнулся Марк. – А могу я поговорить с Пьером?

– Позову, – заявил Юрий и направился к коллеге.

– А я пойду наверх, с вашего позволения, – кивнул им Дмитрий и двинулся к лифту.

– Пьер изменился. Ты его не узнаешь, – шёпотом предупредил Таланов.

– На лысо побрился? – усмехнулся Марк, памятуя, что француз всегда ходил с крысиным хвостиком из жиденьких волос.

Пьер вообще напоминал Марку большую тощую крысу – тонкие губы, острый нос, маленькие черные глазки, щётка усов. Берета не хватало, шейного платка и багета в руке, тогда бы Пьер был похож на типичного карикатурного француза.

Однако из кабинета вышел плотный мужчина с брюшком, розовыми щеками и без усов. Марк рот открыл от удивления. Куда подевался тощий лягушатник с надменным взглядом полным презрения?

– Я же говорил, – самодовольно шепнул Таланов.

– Князь Голицин, – поздоровался подошедший к ним Пьер, коверкая фамилию Марка.

– Герцог де Монморанси, – кивнул Марк, принимая эту игру. – Право я вас не узнал! Вы очень изменились.

– А вот вы ни капли не изменились, – Монморанси смерил его презрительным взглядом.

– Я не ем багеты на ужин, – оскалился в улыбке Марк.

– А я не ел багеты, – также оскалился Пьер. – Я ел эчпочмаки.

– Простите? – опешил Марк.

Таланов, наблюдавший за ними, захихикал и пояснил Марку:

– Пьер женился два года назад. Диночка прекрасно готовит!

– Поздравляю вас, – учтиво кивнул Марк.

– Благодарю. Но вы ведь хотели поговорить не о моей супруге, князь? – надменно скривился Пьер.

– Отнюдь, многоуважаемый герцог! Я хотел поговорить о вашем бывшем коллеге. О Горелове.

– Оу-у-у, – Монморанси позеленел, будто Марк сунул ему под нос дохлого скунса. – Негодяй и подлец!

Марк даже опешил – настолько неожиданным был возглас француза.

– Э-э-э… Вы так стали считать после его ареста? – на всякий случай уточнил Голицын.

– Он только притворялся хорошим акудзином. Был добр и учтив, всегда помогал в работе, – злой скороговоркой проговорил Монморанси. – А на самом деле что? Убивал несчастных девушек!

– Но он вроде как страдает психическим расстройством. Во всяком случае, говорит, что убивать ему приказывал голос…

– Врет! – резко оборвал Марка Пьер. – Нагло врет, подонок!

– С чего такая уверенность, дорогой Пьер? – вмешался в разговор Таланов.

– Потому что все хладнокровные, расчетливые убийцы притворяются психопатами, чтобы оправдать свою жестокость, – отрезал Монморанси.

– Или же все расчетливые хладнокровные убийцы и есть психопаты, – парировал Таланов. – Не верю, что здоровый акудзин или человек способен на такие зверства.

– Остаюсь при своем, – заявил Монморанси и, кивнув мужчинам, скрылся в хранилище прежде, чем Марк успел его остановить.

– Да, вы правы, Евгений Михайлович, – протянул Марк. – Герцога и впрямь не узнать.

– Все течет, все меняется… – философски заметил Таланов и жестом пригласил Марка следовать за ним в хранилище. – Все-таки вам стоит на нее взглянуть. Я понимаю, это может быть тяжело в свете тех… м-м-м… событий. Но ведь благодаря вам Хроники теперь с нами.

Марку почему-то резко захотелось прыгнуть отсюда куда угодно, только не идти с Талановым в хранилище. Какая глупость! Но он будто боялся книги, из-за которой убил акудзина, из-за которой впал в затяжную депрессию, чуть не стал алкоголиком и попал в Седьмой отдел.

Но он не решился спорить с Талановым и нехотя вошел за ним в просторное помещение с огромными длинными стеллажами до самого потолка. На них стояли коробки, ящики, книги, папки, а проходы были настолько узкие, что иногда приходилось передвигаться чуть ли не боком.

– Хех, нам бы расшириться, но место не позволяет. А менять здание… Да ни за что! – нервно хихикая воскликнул Таланов.

– Так может просто перенести часть хранилища? – предложил Марк.

– А мы уже! Договорились с Центром культурного наследия. А они и рады! Представляешь?

– Представляю, – кивнул Марк.

Преодолев лабиринт стеллажей, они оказались в дальней комнате. Свет здесь был приглушен, а в стеклянных витринах хранились самые ценные экземпляры Библиотеки.

Последний раз Марк видел ее в пещере, глубоко под землей. И вот увидел снова. Большая книга в черном, кожаном переплете лежала перед ним под стеклом. И ничего в ней не было необычного на первый взгляд. Зря боялся.

По преданиям в книге раскрыта тайна происхождения акудзин как вида. За ней охотились сотни и тысячи до него. Вот только тайна так и останется тайной – Хроники были написаны на мёртвом языке. Малоизученном мертвом языке.

За два года ученые-акудзины со всего мира только и смогли расшифровать отдельные слова и фразы, которые по отдельности не значили ровным ничего.

– Аркадий ей бы непременно заинтересовался, – ни с того ни с сего заявил Таланов.

Марк повернулся к нему и вскинул брови:

– Почему?

– Он увлекался теориями о нашем происхождении. Наверное, перечитал все книги и документы на эту тему.

– Интересно… – протянул Марк. – А с вами он своими выводами не делился?

– Изредка. Если находил что-то интересное, – отмахнулся Таланов, но в отличие от него Марку эта информация могла понадобиться. Непонятно зачем, но тут срабатывало чутье.

– И что говорил? – спросил Марк, делая вид, что интересуется чисто из вежливости и поддержания разговора.

– Что эволюция – это, конечно, хорошо, но гораздо приятнее верить в некие высшие силы.

– В бога?

– Мы же демоны, Марк, – захихикал Таланов. – В нашем случае стоит верить в Сатану или какого-нибудь Высшего демона, создавшего все самое плохое и гнилое на нашей планете. Нас самих, например.

– Нет, я согласен, что бывают гнилые люди и гнилые акудзины, но, чтобы верить в то, что нас слепили из лавы в преисподней… Ну нет, – усмехнулся Марк.

– Раньше верили. И люди, и мы, – развел руками Таланов, как бы насмехаясь над невежеством разумных существ.

– Есть, правда, такие мыслители, которые могут засорить мозг кому угодно. Они пишут свои труды, вкладывая в них душу. Сами искренне верят в то, что говорят, а их читатели пропитываются такой же уверенностью и следуют за ложными смыслами, – Марк состроил грустную мину и исподлобья посмотрел на реакцию Таланова.

– Да, пожалуй, ты прав, мой мальчик, – подумав пару минут согласился Евгений Михайлович.

– Нет, я просто не понимаю, что за книги читал Горелов, чтобы из ученого превратиться в фанатика-шизофреника? – дожал Голицын.

– Хороший вопрос, – протянул Таланов, но по лицу его было видно, что он над чем-то размышляет. – А ведь это можно посмотреть. Мы всегда отмечаем в системе книги, которые берем в работу – неважно читать или реставрировать, или описывать.

– А давайте! – хлопнул в ладоши Марк. – Спорю, это книги каких-нибудь жалких акудзин с комплексом неполноценности!

– А хорошо! – поддержал его Таланов. – Спорю, это какие-нибудь известные мыслители, которые в свое время нашли немало последователей.

– Прекрасно! На что спорим? – довольно улыбнулся Марк.

– На обед конечно! – Таланов хлопнул себя по животу и облизнулся. – На хороший обед из трех блюд.

– И компот.

– И компот.

***

В кабинете Таланова Марк будто окунулся в прошлое. В прошлое, где музеи и библиотеки мира были ему роднее собственного дома.

Он уже бывал здесь, и не раз, но все равно рассматривал помещение с каким-то детским, наивным восторгом. По мнению Марка кабинет Таланова был идеален во всех отношениях. Этакая мини-библиотека, или музей, где все дышало стариной, историей, начиная с оригинального паркета, заканчивая старинными книгами на старинных стеллажах.

Единственное, что здесь напоминало о том, что они все-таки в двадцать первом веке – мощный компьютер, в котором Евгений Михайлович на данный момент искал информацию.

Марк отхлебнул, любезно предложенное ему кофе, и с нетерпением спросил:

– Ну что там?

– Какой ты нетерпеливый, – с улыбкой пожурил его Таланов. – Кое-что интересное есть и, кажется, обедать мы будем каждый за свой счет.

– Ну не томите, – вернул улыбку Марк. – Чем же интересовался Горелов?

– Во-первых, здесь много работ довольно известных акудзин. Даже очень известных теоретиков. Большинство из них, кстати, ярые сторонники концепции креационизма.

– То есть того, что все создано Творцом…

– Да-да, теории о сотворении мира Богом.

– Не только Богом, – возразил Марк.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Таланов.

– Если рассматривать подобные концепции с точки зрения акудзин, нас сотворил не Бог, а его антипод.

– Возможно, но в тех книгах, о которых я говорю, рассматривались именно теории о том, что мы созданы Богом, как и все живое на Земле, как и сама планета. Но тут есть еще кое-что, – Таланов уставился на монитор и пару минут крутил колесико мышки. – Книги людей и парочка работ Ратмира Юсупова.

– Кто это такой? – Марку казалось, что он где-то слышал это имя, но никак не мог вспомнить где.

– Ратмир Юсупов – главный врач «Центра крови» ФМБА, а по совместительству глава вампирского сообщества России. Прекрасный ученый, скажу я тебе!

Марк мысленно присвистнул, но не показал Таланову, что его эта информация ну очень заинтересовала. Просто спросил нейтральным тоном:

– А какие работы Юсупова брал Горелов?

– Так-так… сейчас посмотрим, – подобрался Таланов. – Что у нас тут? Ага! «Кровь, как лекарство», «История, значение, свойства крови с древности и до наших дней».

Марк ничего не ответил. Сделал мысленно заметку в памяти, что выбор книг очень странный, а вслух спросил другое:

– А какие книги, написанные людьми, его интересовали?

– Тоже интересный выбор, учитывая то, во что он превратился, – покачал головой Евгений Михайлович, явно сожалея, что ценный кадр оказался маньяком. – «Знаки и символы», «Оккультизм наших дней», «Магические дары природы»… и еще парочка антинаучной белиберды.

– Зачем Библиотеке антинаучная белиберда? – удивился Марк.

– Потому что она дает нам представление о смыслах, теориях, верованиях, расширяет сознание и горизонты.

– Не понимаю.

– Не понимаешь, потому что ты всегда был прагматиком до мозга костей, – усмехнулся Таланов. – Ты никогда не верил ни в бога, ни в черта, ни в приведения. Ты веришь в науку, в то, что ты можешь объяснить или хотя бы предположить, почему происходит то или это. Но есть и другие существа, которые мыслят шире, выходя за рамки еще дальше, чем простое объяснение – все создал Бог и он нами управляет. Эти люди или акудзины хотят дотянуться до тех пределов, которые нам просто недоступны, невидимы. Они хотят расширить свое сознание, чтобы познать неизведанное, неподдающееся логике, для которого нет научного объяснения.

– Шарлатаны какие-то, – фыркнул Марк.

– Они для тебя шарлатаны, а ты для них твердолобый дурак. На том и порешили, – улыбнулся Таланов.

– Допустим, – усмехнулся Марк. – Вы можете мне распечатать этот список? И скажите, а эти книги в свободном доступе?

– Распечатать могу, – кивнул Евгений Михайлович. – В свободном доступе. Но все они в хранилище. Если попросишь Ингу Бруновну, подготовит к твоему следующему визиту. Книги Юсупова можно даже брать домой – они новьё. Хотя… да, «Магические дары природы» выносить из хранилища нельзя, только в лаборатории и в перчатках. Очень хрупкий экземпляр.

– Перчатки не проблема, – намекнул Марк.

– Ну конечно я выдам тебе допуск, – засмеялся Таланов.

– Благодарю, – искренне обрадовался Марк. – И все-таки угощу вас обедом. Вы мне очень помогли.

– Да брось! – махнул рукой Евгений Михайлович и встал. – Идем. Распечатку заберем с ресепшен.

Глава 7

Когда Марк закончил работу в Библиотеке, понял, что возвращаться в офис поздно. Он хотел было отправиться к одной очень знойной блондинке и заняться тем, чем занимаются все нормальные мужчины по вечерам, но его планы нарушил отец, прислав короткое сообщение:

«Надо поговорить»

Говорить с ним не хотелось. Отношения с ним всегда были напряженными, но Голицын-старший мог достать отпрыска из-под земли, так что Марк решил не нагнетать и прыгнул в родительский дом.

Особняк Голицыных как всегда сиял безупречной чистотой. Богатый холл с высоченными потолками украшали массивные хрустальные люстры, картины известных художников, вазы и скульптуры, представляющие историческую ценность.

Не успел Марк вдохнуть воздух некогда родного дома, как за спиной раздался строгий голос отца:

– Давно ты знаешь, что Виктор в городе?

– И тебе привет, папа, – нахально протянул Марк, поворачиваясь.

Они были как отражения друг друга. Взглянув на Юрия Петровича Голицына, Марк легко мог представить, как будет выглядеть лет через сто. Такой же высокий, подтянутый, с сединой в волосах.

Отец сощурился и пристально посмотрел на сына, ожидая ответа. Марк сдался, поняв, что этого акудзина не изменить.

– Вчера, а что?

– Мог бы предупредить. Я бы организовал себе месячную командировку, – фыркнул Юрий Петрович.

– Тогда бы испортил сюрприз, – усмехнулся Марк. – И потом… дядюшка тут вроде надолго.

– Откуда информация?

– От первоисточника.

– Значит, уже виделся, – констатировал Голицын-старший. – И зачем он здесь?

– Бизнес, как обычно – клубы, шлюхи, все такое.

Юрий Петрович презрительно скривился. Всегда считал младшего брата слишком инфантильным и недалеким, хотя Виктор скорее умел и любил жить так, чтобы другие завидовали.

– Я, конечно, не чую ваши эмоции, мальчики, но это и не надо. Тут просто пахнет напряжением.

Оба мужчины уставились на лестницу, где стояла миловидная блондинка, которую они оба обожали. Софья Эдуардовна Голицына в элегантном домашнем платье спустилась к ним и расцеловала сначала сына, а затем мужа.

– Мы просто разговариваем, – попытался оправдаться Юрий Петрович.

– Конечно, я вижу, – скривила губы Софья Эдуардовна. – Поговорим за ужином. Марк, ты ведь останешься на ужин? У нас запечённая треска.

– Не откажусь, – согласился Марк, подумав, что треска в сотню раз лучше, чем полуфабрикаты, которыми был забит его холодильник.

Они прошли в столовую, где уже сервировали стол на две персоны, но увидев гостя, прислуга тут же бросилась исправлять "оплошность".

Марк никогда не любил здесь есть. Особенно один. Потому что за огромным столом можно было с легкостью разместить тридцать человек. Да и буфеты с хрусталем и фарфором навевали тоску. На кухне было как-то уютнее и теплее.

– Ты выглядишь уставшим, Марк, – проворковала Софья Эдуардовна. – Проблемы на работе?

– Да нет, – отмахнулся Марк. – Просто ее много.

– Очередной маньяк? – серьезно спросил Юрий Петрович.

– Нет, – слишком быстро ответил Марк и тут же осознал свою ошибку.

– Та-а-к, – протянул Юрий Петрович и отложил приборы. – Когда вы сообщите об этом в Правление?

– А нечего сообщать, – с вызовом ответил Марк. – Еще не доказано, что это наш. Скорее всего какие-нибудь людишки-сатанисты. Больше я тебе ничего не скажу.

В этот момент перед ним поставили тарелку с румяной треской и овощами. Так что Марк засунул в рот кусок рыбы и сделал вид, что его кроме еды ничего не интересует.

– Будет вам, – примирительно улыбнулась Софья Эдуардовна. – Слышала, у тебя роман с Прохоровой. Она хорошая женщина, но, Марк, не старовата ли она для тебя?

– Не знаю, кто распускает эти грязные слухи, – отмахнулся Марк. – Мы просто трахаемся, а это еще не роман.

– Трахаетесь целый год и это не роман. Ну-ну, – усмехнулся Юрий Петрович.

– Еще не хватало, чтобы вы лезли в мою постель! – взорвался Марк. – Вам заняться больше нечем?

– Не ори, – приказал отец.

– Я еще не начинал, – огрызнулся Марк.

– И не стоит начинать, – угрожающе сдвинул брови Голицын-старший.

– Ты меня зачем позвал? Чтобы поговорить о дядюшке? Поговорили. Спасибо за ужин, было вкусно, – бросил Марк и прыгнул, не вставая со стула.

Вышел в просторном светлом кабинете, который сейчас освещала лишь одинокая настольная лампа на рабочем столе. Окна были открыты, тянуло сумрачным осенним лесом. Слегка, будто лениво, раздувался белый тюль.

Жанна Игоревна Прохорова – главный врач больницы для акудзин, все еще была на рабочем месте. Впрочем, как и всегда. Трудоголики рабочие часы растягивают как могут.

Сегодня ее светлые волосы были распущены. Белая рубашка расстёгнута на пару пуговиц больше, чем следовало. Она сидела за столом, склонив голову на бок, и что-то записывала в пухлый ежедневник. Марка она будто бы не заметила.

Он с минуту полюбовался ее изящным профилем, медовыми прядками в волосах, ее холодной неприступной красотой и по-хозяйски прошел к мини-бару, спрятанному в одном из шкафов.

– Кто тебя взбесил на этот раз? – спросила Прохорова, не оборачиваясь.

– Все, – бросил Марк и поставил перед ней бокал с бурбоном.

– Как всегда, – она отложила ручку и сделала глоток. – И ты сразу прибежал ко мне, мой милый мальчик. Зачем? Чтобы почувствовать себя мужиком? Сильным и независимым.

– Не беси, – мягко ответил Марк и присел на краешек стола.

– Чуть что, ты сразу несешься ко мне, – продолжала она, не обратив на его реплику никакого внимания. – Я не твоя жилетка, Голицын. Я твоя любовница. Разница все-таки существенная.

– Ты опытная любовница и умная женщина. К кому мне еще идти?

– Я хоть и старше тебя на пятнадцать лет, но не твоя нянька, – она поставила бокал и закинула ногу на ногу пристально посмотрев на него.

– Нет, сегодня все решили испортить мне настроение! Я надеялся, что сегодня ты засунешь свою стервозность куда подальше и просто побудешь нормальной бабой.

– Нормальность – понятие относительное. Оно продиктовано устоями и ценностями социума, в котором мы обитаем, но никто не выводил четкого определения нормальности, и уж тем более никто не приказывал ему следовать.

– Хочешь об этом поговорить? – усмехнулся Марк.

– Да, Голицын, иногда кроме члена женщине нужно еще что-то. Например, разговаривать словами через рот, – она закатила глаза, словно устала объяснять ему элементарные вещи.

– Будто я с тобой не разговариваю? – обиделся Марк. – Ты сама говорила, что тебе не нужны ни отношения, ни тем более четвертый, или какой там по счету баран с кольцом на пальце. Мы изначально начинали на том, что я просто красивый мальчик в твоей постели. Что-то поменялось?

– Ничего, – улыбнулась она снисходительно. – Просто теперь мне захотелось изредка разговаривающего на разные темы мальчика в моей постели.

Марк нахмурился. Понять Прохорову за этот год ему так и не удалось. Она то отталкивала его будто специально, то дарила такие ночи, что самому вспоминать было стыдно. Играла с ним и вертела им. Он это понимал, но даже не пытался сопротивляться. А теперь очередная блажь, и он, конечно, сыграет с ней в эту игру.

– Хорошо. Давай о ботанике, – согласился Марк, вспомнив странную СМС от Кирилла.

Он так и не выяснил, чего хотел друг – когда позвонил, трубку взяла Лена, сообщив, что Калинин лег спать пораньше.

– О ботанике? – удивилась Прохорова, но в то же время с интересом посмотрела на него.

– Именно. Такая игра. Знаешь или не знаешь растения. Если знаешь, рассказываешь все, что помнишь. Если нет, то снимаешь одну вещь.

– Это нечестно. Я без белья.

Марк оценивающе глянул на нее. Сквозь тонкую рубашку действительно просвечивала грудь с маленькими аккуратными сосками. Жаль, что ее любимая облегающая юбка была сшита из плотной ткани, и он не мог убедиться, что белья действительно нет.

– Ладно… Тогда просто ответь мне, что особенного в… осине, ясене и дубе, – попросил Марк и полез в телефон посмотреть, что еще было в СМС от Кирилла.

– Отвар коры дуба назначали при кишечных заболеваниях, а спиртовые экстракты обладают противоопухолевым и антитромботическим эффектом, – деловито пояснила Прохорова, хотя на лице у нее отражалось полное непонимание, зачем Марк полез в ботанику. – Ясень… жаропонижающее, противовоспалительное и обезбол. А осина, она от глистов, болезней ЖКТ и мочевыделительной системы…

– Погоди, – остановил ее Марк и, перегнувшись через стол, вытащил чистые листы из лотка принтера. – Я запишу.

– Ты заболел и решил лечиться народными средствами? – вскинула она брови.

– Не я, Ищейка, – отмахнулся Марк, размашистым почерком записывая услышанное.

– Мне казалось, что его жена современная молодая девушка. Неужели она это поощряет? – удивленно пробормотала Жанна. – Пришли его сюда. Он же траванётся этими настойками. Те, кто занимается самолечением, не знают меры и делают только хуже.

– Жаннет, милая, он взрослый мальчик, сам разберётся, – прервал ее Марк, понимая, что разбудил в ней главврача на ночь глядя. – А что с папоротником?

– Как ты меня назвал? – опешила она.

– Извини. Просто сегодня общался с одним французом, видимо во мне заговорила кровь предков. Так что там с папоротником?

– Папоротник… Ну в Азии его используют как кровоостанавливающее, от ревматизма, болях в желудке.

– Угу, – записал Марк. – А что такое недотрога бальзаминовая?

– При мочекаменной болезни.

– Ага, и последнее… Прострел раскрытый.

– Боже мой, Голицын! Вы что, всем отделом на шабаш собрались? – воскликнула Жанна и залпом допила бурбон.

– Почему ты это сказала? – Марк посмотрел на нее так, что кажется, Прохорова впервые в жизни смутилась, впрочем, быстро взяла себя в руки.

– Это ты мне скажи. Это вообще-то по твоей части. Ты у нас изучаешь мифологию и древние древности. А я просто врач. Прострел раскрытый обладает противомикробным, противовоспалительным и седативными свойствами. Но ты ведь не увлекаешь народной медициной, как и Калинин. Значит, шабаш.

– У женщин просто удивительная логика. Я, конечно, изучаю мифологию, но растения, ритуалы и зельеварение не мой профиль. Но да, я дурак. Я не понял, зачем Кирилл прислал мне этот список.

– И зачем?

– Скорее всего именно эти растения были обнаружены на месте преступления. А значит надо смотреть не на фармакологические свойства, а на…

– Магические, – закончила за него Прохорова.

– Жаннет, ты просто умница, – прошептал Марк и, наклонившись, поцеловал ее в губы.

Она словно растаяла и потянулась к нему. Марк не успел сообразить, что произошло. Его словно куда-то потащило. Через мгновение они оказались в спальне, на кровати. Прохорова лежала под ним и медленно расстегивала оставшиеся пуговки на рубашке, а Марк навис на ней, не понимая, как ей удалось проделать этот трюк.

– Я, Голицын, опытна не только в постели, – улыбнулась она.

– Я догадывался, – сгорая от желания прохрипел он и стянул с себя футболку.

***

Дурацкая мелодия телефона впивалась в сонный мозг, но Марк не мог заставить себя хотя бы разлепить веки.

– Я его выкину, – пригрозила Прохорова и положила телефон ему на грудь.

Марк убавил звук, но отвечать не торопился, залюбовавшись любовницей. Жанна села на кровати, сбросив с себя одеяло, и потянулась. Белоснежная спинка выгнулась, маня себя погладить. Плавные изгибы тела завораживали, растрепанные волосы словно светились в лучах утреннего солнце, пробивавшегося сквозь круглые окна комнаты.

Прохорова как истинный трудоголик жила там же, где и работала – на чердачном этаже больницы имени Елены Крыловой, в народе называемой Еленовкой.

Марку нравилась ее маленькая уютная квартирка под крышей. Сразу и не скажешь, что она принадлежала строгой, принципиальной и стервозной Прохоровой. Комнатки были настолько уютными и тёплыми, что Марку порой не хотелось их покидать. В отличии от строгого аскетичного кабинета главного врача, здесь было множество милых вещиц, любовно подобранных предметов декора и текстиля.

Только когда Прохорова скрылась в ванной, Марк нехотя посмотрел на экран мобильного.

«Ищейка»

Он принял вызов и приложил телефон к уху.

– Мини-совещание через десять минут, – сообщил Кирилл бодрым голосом, какого Марк от него уже давно не слышал.

– А без меня никак? – простонал Марк.

– Никак. Ты что проспал?

– Я не проспал, я рассчитывал на утренний секс.

– Кто бы она не была, потерпит до вечера. У нас не так много времени, потом занятия по контролю сущности, а твой дядя ждать не будет, насколько я его понял.

– Нет, не будет. Он вас за шкирку в зал притащит, – улыбнулся Марк и дал отбой.

Прохорова вышла из ванной уже накрашенная и со строгим пучком на голове.

– Кофе сам нальешь, мне некогда, – бросила она, выуживая из шкафа строгое черное платье-футляр. – Планерка через пять минут.

Марк, не торопясь покидать теплую постель, молча наблюдал, как она одевается. На прощание она лишь слегка улыбнулась ему, и через минуту он услышал, как хлопнула входная дверь.

М-да, с этой женщиной у них были сложные отношения. С другой стороны, они на берегу договаривались, что их связь будет протекать исключительно в горизонтальной плоскости. Вот только Марк все чаще ловил себя на мысли, что его это не совсем устраивает. Но нарушать договор не торопился, спасаясь от маячившей на горизонте влюбленности в Прохорову, случайными связями.

Он быстро оделся и умылся, заправил кровать, по-хозяйски прошелся по квартире, убеждаясь, что все в порядке, и потянулся к сущности. Помещение исказилось, меняя очертания и размеры, и Марк оказался у себя в кабинете.

Первым делом налил кофе, а затем, не спеша, направился в малую переговорную, по пути здороваясь и обмениваясь дежурными фразами с коллегами.

За столом уже собрались Кирилл, Ворон и Шилов. Его Марк почему-то не почуял, когда прыгнул в отдел. Видимо, думал не о том. Так что удивился присутствию на совещании человека. Константинова не было, что не могло не радовать. Этим чудесным утром слушать крики начальства было выше его сил.

– Почему у тебя такая довольная рожа? – скривился Ворон.

Марк сел на свободное кресло и, откинувшись на спинку, посмотрел на друга с ехидной улыбкой:

– Завидуешь?

– Если ты от старушки, то нет, – нахально оскалился Иван.

– Пошел ты, – беззлобно огрызнулся Марк.

– Давайте к делу, – предложил Кирилл, который сегодня выглядел на удивление бодрым и полным сил. – Ваня, что у тебя?

– Горелов у меня, – скривился Ворон. – Неприятный тип. Видно, и правда у него не все дома. Типа убивать ему приказывал голос в голове. Врачи в Солянке назначили пить таблеточки. Я разговаривал с местным медиком, и он поведал, что по всем тестам Горелов поехал кукухой. Я его завтра вызвал на допрос под протокол, может еще чего интересного узнаю. Вообще хотелось бы послушать Демона. Что там библиотечные крыски говорят? А так… это девяносто процентов не он. Во время первого убийства Аркаша еще куковал в Солянке.

– Не называй моих коллег крысами, это во-первых, – строго отчитал друга Марк. – Во-вторых, с Гореловым не все так просто. В общем, они говорят, что дружбы между ними особой не было, но между всеми всегда были вполне хорошие, приятельские отношения. Горелов в последнее перед арестом время работал над каталогом рукописных документов совместно с Томан Ингой Бруновной.