Текст книги "Никто не услышит твой зов (СИ)"

Автор книги: Дарья Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Так вы думаете, что наш маньяк – вампир? – наконец спросил Шилов.

– Это одно из предположений, – ответил за Марка Кирилл.

– А у тебя, как всегда, есть несколько вариантов? – усмехнулся Константинов с одобрением. – Выкладывай.

– Это может быть человек или группа людей. Возможно сектанты, – продолжил Калинин. – Или акудзин.

– Но тело не выглядит так, как будто его высосал акудзин, – возразил Ворон. – Где потрескавшаяся серая кожа, где кровавые пятна вместо нормальных глаз? Этих мужиков не высосали досуха.

– Нет, но я вспоминаю случай, произошедший лет пять назад. Тогда акудзин-трешка не выпивал эмоции людей. Он подвешивал их вниз головой, пугал, питаясь страхом, но умирали они от сердечной недостаточности.

– Все верно говоришь. Я тогда сам вел это дело. Тогда-то мы и познакомились с Игорем, – Константинов посмотрел на Шилова, и тот кивком подтвердил его слова.

– Собственно, поэтому я и обратился к вам, – проговорил Шилов. – Тогда мы думали, что это человек, и стоило больших усилий найти настоящего убийцу. Его, конечно, судили по вашим законам и, на мой взгляд, приговор был чрезмерно мягким, но кто я такой, чтобы спорить с демонами.

– А какой был приговор? – полюбопытствовал Ворон.

– Пять лет, – отрезал Константинов и посмотрел на Калинина. – Проверь-ка, не вышел ли он из Солянки. Вдруг взялся за старое.

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Кирилл. – Но тут картина иная. Он не пускал жертвам кровь и не делал из убийства ритуал. Но мы проверим его, на всякий случай. Ворон, займешься?

– Ага, – кивнул тот. – Договаривай, я же вижу, что ты уже включил Ищейку.

Кирилл смущенно кашлянул, обвел всех взглядом и, получив молчаливое одобрение, продолжил:

– Иван выяснит про старого знакомого. Марк, поищи информацию о подобных ритуалах в своих источниках, а я пока изучу дела, может увижу что-то, чего не увидели люди.

– А вампиры? – спросил Константинов.

– Вампиров со счетов не сбрасываем, но сначала соберем информацию и войдем в курс дела.

– Работаете с Игорем. Докладываете ему и мне, в том числе. Вопросы? – грозно спросил подчиненных Константинов. – Нет вопросов? Отлично! Приступайте! Назначаю вас главными по чокнутым маньякам.

– За что? – скривился Ворон.

– Чтоб жизнь малиной не казалась, – ехидно усмехнулся Константинов.

Однако по выражению лиц друзей всем было понятно – они рады, что им досталось новое непростое дело. Трудности эти трое любили.

Глава 3

Иван Иванович Воронов, он же Ворон, бодрым шагом шел по коридору Седьмого отдела. Он остановился у двери с металлической табличкой, на которой было выгравировано имя его владельца: «Старший следователь Богданов Григорий Владимирович».

Иван усмехнулся. В Седьмом отделе водилось с десяток следователей, остальные слыли простыми операми, чистильщиками и охраной. Звания им эти раздали совсем недавно. Иван с друзьями, например, работал в отделе всего год, в отличие от Богданова, который пришел вместе с Константиновым лет восемь назад, а тоже числились следователями. Впрочем, акудзинам на звания было плевать. Они выполняли самую разную работу и различий между собой не делали.

Ворон без стука распахнул дверь и узрел Богданова, который, сидя перед телевизором в кресле, играл в гонки на игровой приставке.

– Стучаться не учили? – нахмурился Богданов.

– Не-а, – нагло усмехнулся Ворон и оперся плечом на дверной косяк. – Зря все-таки Демон намутил нам тут ремонт и технику. Совсем работать перестали.

– Что делать, когда работы нет? Акудзин в городе, знаешь ли, в десятки раз меньше, чем человек. А после вашего маньяка любой задумается, прежде чем высасывать людишек.

Богданов поставил игру на паузу, сложил мощные руки на груди и усмехнулся в бороду. Он до жути напоминал крутого байкера, но мотоцикла не имел и даже не стремился к этому.

– Наш маньяк, как ты говоришь, убил сто тридцать пять человек. Поэтому и приговор был суровый.

– Не припомню у нас пожизненных.

– Я тем более, но мне плевать. Но возможно у нас старый маньяк из Солянки вышел. Горелов фамилия. Помнишь такого? – хитро сощурился Ворон.

– Ха! Как не помнить? Лично в Солянку доставлял! С Константиновым тогда на пару за ним гонялись. А чего это ты вдруг про него вспомнил? – тут же напрягся Богданов.

– Да так. Человечек один работенку подкинул. Почерк, правда, не похож, но Ищейка говорит проверить надобно, на всякий случай.

– Дверь закрой и не стой на пороге, – приказал Богданов и пошел к рабочему столу. – Горелов должен был выйти в этом году. Дело его в цифре давно. Ты сам смотрел?

– Да, но мне бы хотелось подробностей от непосредственного участника событий, – кивнул Ворон, усаживаясь в кресло для посетителей.

– Горелов Аркадий Павлович. Степень сущности – три. Ему сейчас восемьдесят шесть, – Богданов развернул монитор к Ивану, и тот узрел фото Горелова – мужчины на вид лет сорока, не больше, болезненно бледного, с вытянутым лошадиным лицом.

– Почему маньяки всегда выглядят так, что на него и не подумаешь? – задал риторический вопрос Иван, на который Богданов только пожал плечами.

– Он вышел месяц назад. Живет на улице Верещагина, дом сорок два, квартира сто три. Разведен. Жена после того, как его посадили, подала на развод. Есть сын. Уже взрослый. Горелов работал в Библиотеке младшим научным сотрудником. Демон наверняка с ним сталкивался.

– Демон в то время Саяны копал, кажется… – задумчиво ответил Иван. – Что по его убийствам можешь сказать, кроме того, что есть в отчетах?

Богданов откинулся на спинку кресла и поднял взгляд на потолок.

– Да что тут скажешь? Восемь девушек грохнул. Привязывал за ноги вниз головой, и они умирали от сердечной недостаточности. Трупы находили в разных местах. По всему городу орудовал.

– А как так получилось, что это дело вели совместно с людишками, и Шилову память оставили? – спросил Ворон, подозрительно глядя на коллегу.

– Шилов хороший мужик, ты на него не гони, – угрожающе сдвинул брови Богданов. – Главное, он молчаливый и полезный. А дело было так… Пять лет назад, я обнаружил в сводках людей первую жертву. Мне стало интересно, хотя она и не походила на жертву акудзина, ну ты сам понимаешь: никакой серой потрескавшейся кожи, кровавых пятен вместо белков и зрачков. В общем, отправился я на проверку, поправил память кому надо, заглянул в морг и успокоился.

– Ой ли? – хохотнул Иван, зная, что Богданов на месте редко сидит.

– Ну ладно, не совсем успокоился. Просто меня это дело заинтересовало, и я для опыта так сказать, периодически захаживал к следователю, который вел это дело. А потом бац, и второй труп! А там другой район… Короче у людишек бюрократия просто тихий ужас!

– У нас не лучше, знаешь ли.

– У нас есть Демон, у которого есть связи.

– Ага, хорошо быть богатым и знаменитым, из древнего княжеского рода, да с папашей в Правлении, – усмехнулся Иван.

– Завидуешь?

– Конечно. Он же Прохорову трахает. Я тоже хочу.

– Ты это брось, – улыбнулся Богданов. – Жанночка та еще стерва. Нашла себе мальчишку для утех, а он и не против.

– Я тоже хочу быть мальчишкой для утех у старушки, – слезливо пожаловался Ворон.

– Не такая уж она старушка. По нашим меркам весьма молодая женщина. А разница в пятнадцать лет туда-сюда вообще ни о чем.

Ворон улыбнулся. Все помнят, как Голицын злил главного врача больницы для акудзин, и все знают, как Марк добивался своего от главной стервы акудзинского общества.

– Ладно, я прикалываюсь, – махнул рукой Иван.

– Я знаю, – понимающе кивнул Богданов.

– Так что там дальше? Второй труп?

– Да. Все то же самое, только на другом конце города. Но стало понятно, что это серийник, и дело передали в Главное следственное управление. Как раз Шилову. Тогда-то я с ним и познакомился. Ну там с головой поработал, и он начал думать, что меня к нему высокое начальство приставило в качестве стажера.

– Ну ты, блин даешь! – засмеялся Ворон в голос. – Ты себя в зеркало видел? Стажер-переросток!

– Я просто в детстве хорошо кушал, – улыбнулся Богданов и хлопнул себя по животу.

– И что было дальше? – спросил Иван, вытирая проступившие от смеха слезы.

– Как что? Третий труп, конечно! – воскликнул Богданов, будто Ворон спросил какую-то глупость.

– А как вы догадались, что убийца акудзин?

– А у четвертого трупа был свидетель. Убийство произошло в парке на юго-западе. Так там ночью мужик выгуливал собак и увидел маньяка. Ну и описал, что у того были горящие глаза и все такое. Тут-то я и пошел к Константинову, – пояснил Григорий.

– И что, Горелов оставил свидетеля в живых? Он наверняка его почуял, – хмыкнул Иван.

– Почуял, но его почуяли три добермана. Горелов предпочел смыться. Напомню, что он трешка. Мы бы с тобой справились, да даже пятерка справилась бы, но трешки не такие сильные. Их сущности слишком малы, чтобы накопить достаточно силы для такого противостояния. Тем более он потратил часть сил на жертву.

Иван кивнул, понимая, о чем говорит коллега. Сущности делили по степени силы – от одного до десяти. Десятки, вроде Голицына, были сильны, могли перемещаться в пространстве хоть на другой конец света без подпитки. Единички обладали слабой сущностью, могли перемещаться в радиусе пяти километров, но не более. В Седьмом отделе работали те, чья сущность была выше шести. Сам Ворон, Кирилл, Богданов были семерками. До того как в отдел пришел Марк, лишь Константинов отличался от прочих – восьмерка.

– Понятно. Что было потом?

– Потом я продолжил играть роль стажера, а Дмитрич рыл землю, пытаясь выяснить, кто из акудзин убивает людишек столь необычным для нас способом, и выяснил. Правда, до этого мы получили еще четыре жертвы. Оказалось, что Шилов тоже выяснил, но даже несмотря на мою установку не доверял мне до конца, поэтому я был не в курсе этого.

– Хочешь сказать, он обошел ментальную установку? – присвистнул Иван.

– Хочу сказать, что с такими людьми, установки надо тщательнее продумывать, – учительским тоном ответил Богданов. – В общем, на квартире Горелова мы и встретились. Правда, Горелов в этот момент пытался прикончить Шилова, так что мы подоспели вовремя. Короче, пришлось для полноты картины трясти Шилова, но тот был не против. Пока суд да дело, память ему не терли. А потом Константинов заявил, что и вовсе не собирается лишать Седьмой отдел таких полезных связей. Совет дал добро, и Шилов остался в курсе того, что в городе живут тысячи демонов.

– Какие же мы демоны? – усмехнулся Иван.

– Самые настоящие, – улыбнулся в ответ Богданов, и на миг его глаза застила красная пелена.

– Ладно, Григорий. С тобой хорошо, но дел по горло. Ищейка будет вытрясать из меня инфу, душу, нервные клетки. А они даже у демонов медленно восстанавливаются.

– Угу, прибедняйся дальше. Верю.

Ивану Богданов конечно же не верил. Как и многие. К нему вообще в отделе относились неоднозначно и совершенно не понимали, как Голицын и Калинин его терпят. Сам Воронов тоже этого не понимал, но был чертовки доволен тем, что друзья его не бросают, а Константинов считает перспективным шутом. Последнее было немного обидно, но Иван надеялся, что начальство под шутом подразумевает что-то более лестное.

Он вышел из кабинета и направился вниз по лестнице на первый этаж. Толкнул тяжелую створку входной двери и оказался на улице. Настроение тут же упало. Если внутри здание совсем недавно отремонтировали, сделав из гадюшника конфетку, то двор, гаражи и прочие постройки на территории отдела решили не трогать. Дело было не в деньгах. Финансирование Марк им обеспечил. Просто Константинов решил, что облупившаяся краска на фасаде и ямы на асфальте могут послужить неплохим прикрытием еще пару лет. Все-таки будет странно, если чахлое охранное предприятие, а по документам Седьмой отдел являлся таковым, внезапно разбогатело. Лишнее внимание им было ни к чему.

Иван сел в свой Ниссан, забил в навигатор адрес Горелова, и уже через пару минут выехал с территории производственной базы, где арендовал помещения Седьмой отдел.

Первая неделя сентября подходила к концу. Ярко светило солнце. Лето никак не хотело уступать свои права промозглой осени, чему горожане были несказанно рады.

Иван нацепил солнцезащитные очки и улыбнулся. Водить он любил, хотя акудзинам это зачастую было ни к чему. Они могли спокойно перемещаться в пространстве, но не всегда получалось. Например, они могли переместиться в помещение, если раньше видели его хотя бы на фото, или к человеку, потому что они не имели ментальной защиты от акудзин. Но вот перемещаться к своим собратьям не получалось. Так уж были устроены сущности – своих нельзя ни почувствовать, ни считать эмоции, ни переместиться, если собрат специально не открылся для тебя.

Вот и сейчас пришлось ехать к Горелову домой. Можно было, конечно, позвонить и пригласить на встречу, но Ворон решил, что в этом случае лучше заявиться неожиданно. Вдруг Кирилл прав, и Горелов принялся за старое, но придумал более изощренный способ убийства? Вообще, в отделе привыкли доверять чуйке Калинина. Он выдвигал такие гипотезы, которые иной раз казались невозможными, но каждый раз попадал в точку.

Так в прошлом году Калинин все размышлял о девушке, которая выделялась среди жертв Озерковского маньяка. В итоге девушку нашли в логове Щербакова живой, но напрочь лишенной разума бесконечными пытками. Повезло, что Прохорова сама лично занялась ей, и спустя полгода бедняга смогла вернуться к нормальной жизни, совершенно позабыв о том, что с ней случилось. Все-таки ментальное воздействие на людей несет в себе не только разрушение, но и пользу. Алевтина не смогла бы жить нормально, если бы помнила все то, что с ней сотворил ублюдок.

А после этого дела, на котором они втроем познакомились и подружились, пошли скучные трудовые будни. Настолько скучные, что Демон решил-таки работать на пол ставки – вел лекции у заочников в институте, при этом находясь в Седьмом отделе. В Ильке, как в народе называли Институт литературы и искусства, шел эксперимент по дистанционному обучению, что Марку было на руку.

Они продолжали шерстить криминальные сводки людишек, проверять те преступления, что могли совершить акудзины, писать сухие отчеты и слушать крики Константинова. Если бы не те нововведения по части образования сотрудников, Иван бы серьезно задумался над тем, чтобы сменить работу. Но уроки экстремального вождения, единоборств и стрельбы настолько ему понравились, что он быстро забыл о своих намерениях.

За размышлениями и не заметил, как добрался до пункта назначения. Улица Верещагина находилась в одном из старых районов города, где квартиры активно скупали богачи, бомонд, элитные малолетки, чтобы быть поближе к тусовочным местам.

Здесь узкие улочки были застроены старыми пятиэтажками вперемешку с крепкими сталинками. Маленькие дворики тонули в зелени. На них едва умещались детские площадки. С парковками была беда, впрочем, как и везде.

Горелов жил в сталинке, обнесенной забором. Проезд для машин был перекрыт шлагбаумом, благо рядом отыскалось местечко, где Иван припарковал машину, а затем пешком прошел во двор.

Дом построили буквой «П». Горелов жил в центральной части на пятом этаже. Сегодня Ивану везло – женщина, выходящая из нужного подъезда, придержала ему дверь. В подъезде пахло старостью и пылью. Так пахнут только старые подъезды, по-особенному, будто попал в прошлое, и сейчас по лестнице спустятся пионеры, спешащие в школу. Ворон замер на секунду, вспомнив дом, в котором жил в детстве, и улыбнулся накрывшей с головой ностальгии.

Он решил не ждать лифт и быстро добрался до пятого. Дверь в квартиру Горелова была обита красным дермантином, звонка не было. Вряд ли он тут требовался. Кто сунется по доброй воле к маньяку-акудзину?

Иван дернул ручку. Дверь оказалась не заперта, как он и предполагал. Он зашел в темную прихожую, и замер прислушиваясь. На кухне что-то шкворчало на плите. Иван мысленно обрадовался, что они мало что общего имеют с человеческими органами правопорядка, и тихонько прошел мимо двери на кухню прямо по коридору.

Довольно большая трешка была обставлена словно дом-музей какого-нибудь поэта-серебряника: резная мебель темного дерева, в каждой комнате стеллажи с книгами, ковры на полу и стенах, винтажные люстры, бра, латунные ручки. В каждой комнате гравюры и картины, написанные явно акудзинами.

Иван неспешно прошёлся по всем комнатам, сфотографировал на смартфон обстановку, особое внимание уделив книгам и картинам, и бодро направился на кухню.

Горелов стоял спиной к двери в одних трусах и переднике и жарил котлеты на чугунной сковороде. Он замер, почувствовав чье-то присутствие, и медленно повернулся, выставив перед собой кулинарную лопатку словно клинок.

Ворон не удержался от нахальной усмешки. Он вальяжно устроился на стуле, вытянув вперед ноги и положив руку на стол. Иван побарабанил пальцами по столешнице, оглядел Горелова с ног до головы и скривился. И этот субтильный, тощий, бледный и уже совсем немолодой мужик – маньяк, лишивший жизни восемь женщин? И почему все душегубы такие… никакие? Будто из пособия по психоанализу, из глав про трудное детство и сексуальную неудовлетворенность.

– Ну привет, Горелов.

– Добрый день, – выдавил из себя хозяин квартиры. – С кем имею честь?

– Воронов Иван Иванович. Следователь Седьмого отдела.

– Что же вы не предупредили? Я бы это… встретил как полагается.

– А мы обычно приходим без предупреждения. Вдруг ты тут очередную жертву пытаешь.

– С чего вы взяли? – будто обиделся Горелов. – Я свое отсидел. В Солянку больше не хочу. Жизнь без подпитки для акудзина – это не жизнь.

– Вот как? А ты знаешь, мы тут недавно упекли на пожизненное одного маньяка. У него правда жертв поболее было, но боюсь, если возьмёшься за старое, вернешься в Солянку и уже не выйдешь из нее, – оскалился Ворон, и Горелов сглотнул вязкую слюну.

Он выключил плиту и сел за стол, сложив перед собой руки. Поднял на Ивана мутные серые глаза и спросил:

– Так зачем вы здесь?

– Хочу узнать, где ты был в ночь с шестого августа на седьмое и с двадцать восьмого августа на двадцать девятое?

– Я вернулся из Солянки только десятого, так что в первом случае еще был там. А двадцать восьмого… – Горелов поднял взгляд к потолку и задумался. – Не помню, если честно. Я немного того…

– Чего «того»? – грубо спросил Ворон.

– Друг мой, я очень и очень болен,

Я-то знаю (и ты) откуда взялась эта боль!

Жизнь крахмальна, – поступим крамольно

И лекарством войдем в алкоголь!*

– Мог бы просто сказать, что ушел в запой, – скривился далекий от поэзии Ворон.

– Не то, чтобы в запой… Просто немного устал, – словно оправдываясь отвечал Горелов.

– Я изучил твое дело… Вот скажи мне, Аркадий, зачем восемь девушек загубил? Только стихами не отвечай.

– Не знаю. У меня не все дома, мне таблетки в Солянке прописали. Я слышал голос… – прошептал Горелов, глядя в одну точку.

– Голос? – опешил Ворон, осознав, что перед ним очередной шизофреник.

– Ага. Ведь сущность несмотря на то, что дает нам лошадиное здоровье, не спасает от ментальных болезней.

– Я в курсе. Только вот не могу понять одного… Как ты вообще додумался до такого… подвешивать вниз головой, чтобы они умирали как бы от естественных причин?

– Голос сказал.

– Голос ему сказал, – зло передразнил Иван. – А он тебе не сказал убрать свидетеля? Если бы не тот мужик с доберманами, ты бы не увидел застенки Солянки.

– Я бы не справился тогда даже с человеком. Сил было мало… очень мало, – словно сожалея проговорил Горелов, и Ворон вскочил, понимая, что находится на грани убийства.

– Я вызову тебя в Седьмой отдел на официальный допрос под камеру. Будь добр, никуда не уезжай из города. Пожалеешь, – процедил Иван и направился на выход.

Этот акудзин вызывал у него лишь отвращение, а отвращение у Ивана быстро перерастало в ненависть, так что лучше было уйти, пока не убил на месте. Несмотря на пренебрежительное отношение к людишкам, Ворон считал, что никто в этой жизни не может решать кому жить, а кому нет.

*Отрывок из стихотворения Геннадия Шпаликова «Друг мой, я очень и очень болен…»

Глава 4

Кирилл Альбертович Калинин, он же Ищейка, раздав всем указания, прошел в свой кабинет, но, прежде чем приступить к изучению дела, прикрыл глаза и расслабился, выгоняя все лишнее из головы.

В последнее время столько всего навалилось, что сосредоточиться на работе было нереально. И как Константинов его до сих пор не уволил? Кирилл будь на его месте, уволил бы сам себя, не раздумывая.

Но Константинов на удивление лояльно относился к тому, что Кирилл часто уходил раньше, а приходил позже, спал на ходу, и вообще продуктивность его была практически на нуле.

После истории с Озерками Кирилл не стал долго думать и уже через пару месяцев они с Леной сыграли свадьбу. Не сказать, что им было просто. Друзья говорили, что он слишком рано подписал себе «смертный приговор». Родители Кирилла считали, что мог найти кого получше, имея в виду степень сущности. Почему-то считали, что ему, семерке нужна ровня, а не «какая-то трешка». Он разругался с ними и не разговаривал до самого торжества, на которое они все-таки пришли и даже делали вид, что все прекрасно, и Лена лучшая невестка на свете.

Ее родители тоже были не в восторге, считая, что Лене рано замуж, а уж за сотрудника Седьмого отдела так тем более. Отец, будучи человеком, вообще считал, что дочери стоит найти себе какого-нибудь хорошего мужчину без признаков демонической сущности.

Но несмотря на психологический пресс со всех сторон, они сделали то, что считали нужным, и спустя время у них родилась прекрасная девочка, которую назвали Каролиной.

Лина была еще совсем малютка и сущность пока в ней не проявилась. Они ждали этого позже. Но зато проявился Ленин взрывной характер. Она почти не спала, и, если бы не бабушки, которые помогали нянчиться с внучкой, Кирилл с Леной давно бы сошли с ума.

Главное, что рождение Лины примирило все большое семейство и больше они не слышали о том, что сделали неправильный выбор.

Кирилл встрепенулся, подвинул к себе папку с делом нового маньяка и начал изучать документы, фотографии, отчеты.

Выходило, что жертв пока было две, но, как показывала практика, маньяки редко останавливаются по своей воле, а значит, жертв будет больше. И чем их будет больше, тем больше шанс, что маньяк где-то проколется. Главный вопрос в том, кто этот таинственный душегуб. Вариантов у Кирилла пока было три: человек, вампир, акудзин. Но вариант с человеком или группой людей казался более логичным.

Парадокс, но акудзины, обладающие самыми таинственными и малоизученными способностями, были меньше всех склонны к мистификациям, да и не помнил Кирилл, чтобы кто-то из них проводил загадочные ритуалы с жертвоприношениями. Акудзины России на девяносто процентов были представлены агностиками, а про акудзин-сатанистов он вообще ни разу не слышал.

Вампиры…

В дверь постучали, и она тут же открылась. На пороге показался Шилов.

– Можно?

– Да, проходите, пожалуйста, – кивнул Кирилл, указывая на кресло перед столом.

– Я правильно понял, что вас назначили главным в этом деле? – спросил гость, с интересом глядя на Кирилла.

– Вообще у нас не как у вас, – смущенно ответил Кирилл. – Главных нет, но почему-то меня таковым считают, когда мы втроем беремся за дело.

– Просто вам доверяют, и Олег сказал, вы очень проницательны, – улыбнулся Шилов.

– Возможно, – уклончиво ответил Кирилл.

– Мои ребята перерыли все источники информации, – Шилов подобрался и заговорил четко, по-деловому. – Нигде не встретили ничего подобного. Были отдельные элементы в сектантских обрядах, но, чтобы совпало все… нет, такого не нашли ни в нашей практике, ни в зарубежной. Поэтому я решил обратиться к вам. Вдруг вы сталкивались.

– Я тут работаю меньше двух лет, поэтому мне сложно сказать сразу. Но я увлекаюсь на досуге изучением любопытных дел прошлых лет. Такого еще не встречал. Я сомневаюсь, что это акудзин.

– Почему?

– Потому что мы несмотря на то, что являемся по сути мифическими существами с самыми неизученными способностями, прагматики. Одна из теорий нашего происхождения гласит, что мы пришли из огня, то есть из ада, то есть над нами есть некий темный господин, и мы его приспешники, но это бред чистой воды. Наши ученые думают, что мы просто отдельный вид, появившийся в ходе эволюции. Но вам Марк об этом больше расскажет, он у нас ученый.

– Вот как? Голицын не похож на ученого, – покачал головой Шилов.

– Не похож, – улыбнулся Кирилл. – Однако он фольклорист и археолог. Он даже учебники писал, по которым учатся людские студенты.

– Как интересно… Но вы все же не исключаете того, что это может быть акудзин?

– Я ничего не исключаю, пока не получу неопровержимые доказательства обратного. Это может быть любое разумное существо, которому это приказали сделать голоса в голове.

Шилов засмеялся:

– То есть он может быть просто чокнутым?

– Я вообще считаю, что адекватное существо не может убивать ради удовольствия и просто так. Давайте посмотрим на жертв, – Кирилл развернул к Шилову досье мужчин. – Оба люди. Оба мужчины, но у них нет ничего общего. Их убили крайне необычным способом. Если бы это были криминальные разборки, происки конкурентов или ревнивых жен, все было бы проще – нож под ребро, пуля в лоб, взрыв авто.

– Согласен. И от этого не легче, – вздохнул Шилов. – Не знаю, как вы, но мы изучаем психологию маньяков, чтобы предупреждать подобные преступления, но не всегда можно заранее выявить такие личности. Кроме того, сумасшедшие непредсказуемы, и это осложняет их поимку. А что насчет вампиров?

– В теории они на такое способны. Марк рассказывал примеры таких случаев, однако тогда все было проще, но чтобы они сейчас занимались подобным… Верится с трудом. Если только они не решили вернуться в темные времена, когда их боялись, и таким образом не решили показать, что они возрождаются. Но тут есть два момента, которые говорят в их пользу.

– Какие же?

– Во-первых, я бы на их месте для начала заразил бы как можно больше людей, чтобы восстановить популяцию, так сказать. Во-вторых, они почти все работают в медицине, где добывать кровь проще простого. Зачем им такие сложности? – Кирилл откинулся на спинку кресла и, приподняв брови, посмотрел на Шилова.

Тот задумчиво потер подбородок и наконец кивнул, соглашаясь с доводами Калинина.

– Значит, скорее всего это человек, и я зря вас потревожил.

– А может и не человек. Все-таки у нас есть пример Горелова, который совершал подобные преступления. Кроме того, Марк поищет информацию в нашей Библиотеке. А я бы хотел осмотреть места преступлений.

– Так можно отправиться прямо сейчас. Первое тут рядом. По дороге и расскажу подробнее, что у нас есть, – предложил Шилов.

– Отлично, – кивнул Кирилл и, собрав документы в папки, поднялся из-за стола. – Вы на машине?

***

Уже через пятнадцать минут они стояли перед центральным входом в парк на севере города. Вход обрамляла арка, выстроенная из кривых толстых ветвей. На центральной аллее валялись горы строительного мусора, по краям стояли паллеты с брусчаткой, громоздились завернутые в пленку новенькие лавочки и урны.

– Парк вообще с весны на реконструкции, – пояснил Шилов и двинулся вперед. – Должны были закончить еще в июле, но что-то пошло не так. Начинали с дальних аллей, вроде осталось сделать только центральную. Вон площадку ставят.

Он махнул рукой в сторону, где на поляне строители бетонировали конструкции детской площадки. Левее красными лентами были перекрыты подходы к уличным тренажёрам.

– Ни разу тут не был, – заметил Кирилл.

Он сощурился на яркое сентябрьское солнце. Оно хорошо освещало центральную аллею и поляны вокруг, пробиваясь сквозь пышные кроны деревьев. Пахло хвоей, пылью, прелыми листьями, откуда-то доносился аромат свежесваренного кофе. Уже позже Кирилл заметил на одной из боковых аллей палатки с выпечкой, сладкой ватой и мороженым.

– Хороший парк, большой и тихий, – начал размеренно говорить Шилов, наслаждаясь природой. – Я раньше жил неподалеку, частенько сюда ходил. Это не просто парк, это лесной массив, довольно дремучий, если углубиться. Туда только собачники и ходят. Собачники и нашли трупы Колчанова и Далина. Бориса Колчанова нашли здесь. Ему было сорок девять, женат, двое детей, свой небольшой бизнес по продаже сантехники. Жил не то чтобы богато, но весьма неплохо.

– По связям, я так понял, ничего криминального? – уточнил Кирилл.

– Верно. Врагов не имел, злобных конкурентов тоже. Давно была любовница, что подтверждает даже жена, но та уже много лет живет на юге и в город не возвращалась. Колчанов тоже не бывал в том городе, так что обвинить жену не в чем. Да и правы вы: слишком сложное убийство для простых мотивов.

– А второй?

– Далина нашли на востоке. Туда тоже скатаемся. Тридцать лет, две бывших жены, от каждой по ребенку. Работал то там, то сям, бегал от кредиторов и приставов, алименты не платил. Тот еще засранец в общем-то. Вот у него врагов было достаточно, но опять же, такого проще прессануть в темном переулке. Чик и готово, – Шилов провел пальцем по шее, изображая этот самый «чик».

– А вы не пробовали искать общее между жертвами не только в очевидных социальных связях? – спросил Кирилл.

– В каком смысле? – удивленно посмотрел на него Шилов.

– Демон вам скорее об этом расскажет…

– Демон?

– Марк, Марк Голицын.

– Почему Демон? – улыбнулся Шилов. – Вы же все своего рода демоны.

– Марк один из сильнейших акудзин, по крайней мере в нашей стране. А еще он бывает вспыльчив, и когда он зол, лучше обходить его стороной, поэтому мы его и прозвали Демоном. Точнее Ворон его так прозвал, и оно прилепилось.

– Ворон – это Иван?

– Верно.

– Так что вы говорили про неочевидные социальные связи? – вернулся в нужное русло Шилов.

– Я говорил, что мы имеем дело с ритуальными убийствами, а значит надо проверять не только очевидное. То есть смотреть не состояли ли убитые в каких-то обществах или организациях типа сект, не ходили ли к одному психологу, не являлись ли единоверцами.

– К психологам не ходили, оба неверующие, в связях с сектантами замечены не были, – отчеканил Шилов, но достал из сумки блокнот и сделал несколько заметок на ходу.

Кирилл с интересом посмотрел на этого человека. Шилов однозначно был умен и знал, что делает. Мелькнула мысль, что он не просто так обратился к Константинову за помощью. Значит, было что-то, что привело его к акудзинам, но пока он этих причин раскрывать не торопился.

Они уже довольно далеко углубились в парк. Дорожки здесь стали уже, а потом и вовсе закончились – дальше шли утоптанные тропинки, на одну из которых его и повел Шилов. Кроны деревьев сомкнулись над их головами, но солнечные лучи все равно проникали в сумрачный лес.