Текст книги "Делай все наоборот"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

К сожалению, он стал повторяться в своих обвинениях и жалобах, и слушать его было не столь занимательно, как вначале. Поэтому мы с Маришей поторопились откланяться и оставили его наедине с бабушкой, которой, кажется, было что ему сказать. Ее голос разносился по всей округе. Как глуховатый человек, она говорила излишне громко, и последние ее слова мы услышали уже, когда свернули за поворот.

– Напрасно ты про Иру говоришь, у них горе случилось, человека убили, а вот эти девочки видели, как его убивают, и тех, кто убивает, тоже видели. Они теперь их ищут.

– Представляешь, что делается, – говорила мне Мариша на обратном пути, который мы проделали в недавно и явно неудачно реанимированном автобусе. – Про нас теперь все знают благодаря стараниям Ириной бабушки. Надо рассчитывать на визит убийц, вряд ли они станут ждать нашего следующего шага. А твоя Ирка не простая штучка, надо было сразу же в нее вцепляться, а так – где ее теперь искать? Чего ты сразу не выложила, что она знала Стася?

– А ты мне дала хоть рот раскрыть? – возмутилась я, болезненно морщась от дребезжания автобуса, отдававшегося в моей голове так, что мне казалось, будто я чувствую все неровности дороги, а их – видит бог – было немало. – Ты на меня налетела со своим жаргоном да еще бутылкой с вином перед носом размахивала. Распространяла, одним словом, аромат порока, не говоря уж про запах бензина. Тебе надо быть более сдержанной, девушку, говорят, это красит.

За время обратной дороги до нашего, а точней, Игорева дома мне удалось внушить Марише правильный взгляд на случившееся, и, выходя из автобуса, она соглашалась со мной, что виновата исключительно сама в том, что нам не удалось побеседовать по душам с Ирой, когда такая возможность предоставлялась.

– Но кто мог знать, что эта твоя Ирка окажется такой важной особой, – посетовала вконец расстроенная Мариша, подходя к дому.

Настроение у нас так и не улучшилось, решительно сегодняшний день сделал все, чтобы вынудить нас расплачиваться за ошибки прошлого. Возле дома нас встречал Игорь, и его нельзя было, даже с натяжкой, назвать приветливым.

– Явились, – мрачно пробурчал он так, словно это вовсе и не он не показывался дома в течение двух дней, о чем мне было доподлинно известно со слов Мариши, которая две последние ночи, пока я валялась в больнице, баррикадировала мебелью двери и спала в страшной духоте при закрытых окнах, чтобы не оказаться посреди ночи наедине с Игорем, жаждущим объяснений. Но она могла бы и не дергаться, так как Игорь не появлялся.

– Я должен за вами бегать? – возмущался Игорь.

Бывают же такие люди, что всю душу из вас вынут, если у них плохое настроение. Игорь припомнил нам все наши прегрешения, не забыл ни одного пустяка, ни одной самой мелкой неприятности, которые он имел по нашей милости. Про угон своей драгоценной машины почему-то молчал, мы не сомневались, что он приберегает это на десерт, поэтому обед прошел в напряженном внимании. Мы ждали возложения на наши головы венца позора и жестокого приговора, но Игорь не торопился.

– До вечера из дома не выходить, – проинструктировал он нас.

Мы взвыли в один голос. Жара, сказали мы, жуткая, а машину свою он все равно получил обратно в целости и сохранности, так нельзя ли смягчить?

– Хорошо, – пробурчал Игорь. – Только в сад и под присмотром хозяйки.

При создавшейся ситуации это было по-божески, поэтому мы не рискнули спорить и пошли загорать под деревьями в садике. Там мы провели остаток дня, потом ужинали, потом кормили кур и смотрели, как хозяйка доит корову, потом снова ужинали. Поэтому в нашу комнату мы пришли, когда совсем уже стемнело.

– Приятно иногда разнообразия ради провести одну или две ночки мирно и в своей кровати, – выразила Мариша нашу общую мысль.

Я от души согласилась с ней и с блаженным вздохом забралась к себе под одеяло, протянула руку к тумбочке, на которой лежала моя книга, которую я уже целую неделю намеревалась прочесть, но времени все не хватало. Должно быть, с ней что-то было не в порядке, заклятие там какое-нибудь или нечто вроде того, препятствующее мне читать именно эту книгу. Потому что, стоило мне взять ее в руки, как бабочкой выпорхнул белый конверт и, кружась, опустился на пол. Томимая каким-то нехорошим чувством, я нагнулась под пристальным взглядом Мариши, подняла его, распечатала и достала из него бумажку. Она была исписана неровными строчками так, словно над ее составлением трудился сильно спешащий человек или у него не было под рукой подходящих письменных принадлежностей. Записка гласила:

«Даша, будь сегодня ближе к полуночи на городском кладбище. В милицию ни в коем случае не сообщайте. Объясню все при встрече. Это очень важно, я узнала, кто виноват в гибели Стася. Ира».

– Ну, что ты скажешь? – прервала Мариша затянувшееся молчание.

С тяжелым вздохом, и это было значительно безопаснее, чем как-то реагировать на ее вопрос, я все-таки ответила:

– Похоже, нам не удастся спокойно поспать этой ночью.

– Кто бы сомневался! – воскликнула Мариша. – Но я спрашиваю, что конкретно мы предпримем? Как тебе кажется, это письмо написала Ира? Это ее почерк? Ведь тут может быть ловушка, если написала не она.

– Откуда я могу знать, ее это почерк или нет, если ее саму я видела один раз и, сама понимаешь, никакой оживленной переписки мы не вели. И потом, ловушкой это может оказаться даже в том случае, если письмо написала она. Во-первых, ее могли вынудить написать его, а во-вторых, повторяю, я видела ее только один раз, а личная симпатия в таких делах не играет ровно никакой роли. Но я рада, что ты осознаешь опасность, возможно, это поможет тебе хоть на сей раз быть благоразумной девочкой. Надеюсь, ты не попрешься на кладбище к назначенному сроку?

Робкая надежда, прозвучавшая в моих словах, развеялась как дым при одном взгляде на пылающую опасным энтузиазмом Маришу. Мне было слишком хорошо знакомо это ее состояние, чтобы заранее не предсказать, что ничем хорошим для нас оно кончиться просто не может. Поэтому, решив предпринять все доступные мне шаги для собственного спасения, я сказала:

– Мы должны показать эту записку Никитину. Все-таки он профессионал и лучше разбирается во всяких таких делах.

– Ты что, не понимаешь, – заголосила Мариша, перекрывая надрывающихся южноамериканских страдалиц в соседней комнате, – у нас не получится по времени. Чтобы найти Никитина, втолковать ему, в чем дело, и вернуться обратно, у нас уйдет куда больше часа, а сейчас уже и так ближе к полуночи, то есть сейчас самое время отправляться на кладбище.

Я в корне была с ней не согласна. На мой взгляд, время для прогулок по кладбищу было самое неподходящее. Ладно бы еще мое родное кладбище, я имею в виду то, где покоятся мои любимые бабушки и дедушки. Тогда еще можно было бы как-то оправдать свою безумную ночную вылазку тем, что меня внезапно потянуло на их милые могилки, а так как человек я компанейский, то захватила с собой и подружку. Но шататься среди могил, в которых лежат совершенно посторонние покойники, которые вряд ли будут рады нашему визиту, просто верх неприличия. И это еще если не принимать во внимание, что на кладбище нас будет поджидать засада из невероятно расплодившихся в этих краях наркоманов, жаждущих покончить с нами раз и навсегда. Нет, ни о каких ночных визитах без санкции на то Никитина и речи быть не может.

Только я собралась довести свои соображения до слуха Мариши и даже открыла для этого рот, как обнаружилась странная вещь. Мариши в комнате не было! Мгновение назад была, а теперь пропала, растворилась, и, стало быть, свое мнение я преспокойно могла оставить при себе. Меня это почему-то не обрадовало, и я стремительно бросилась за ней следом. Догнала уже во дворе, где она стягивала с веревки белые в мелкий горошек хозяйские простыни.

– Что ты делаешь? – спросила я, будучи в полной прострации от того, что в начале двенадцатого ночи Мариша решила заняться хозяйственными хлопотами, которыми она даже в более спокойные времена безжалостно пренебрегала. – Зачем тебе эти простыни, они же не первой молодости.

– Ты что, вообразила, что я их ворую? – искренне возмутилась Мариша. – Они для маскировки.

– Белые? – в полном отчаянии простонала я. – На дворе-то ночь.

– И очень хорошо, – авторитетно заметила Мариша. – Кто, по-твоему, может бродить ночами по кладбищу?

У меня были кое-какие соображения на этот счет, но я сочла возможным придержать их при себе.

– Призраки, – конфиденциально понизив голос, сообщила Мариша.

Об этой стороне медали я как-то до сих пор не задумывалась. И теперь мне стало совсем нехорошо, а Мариша тем временем бодро стягивала с веревки не только две простыни, но и две голубенькие наволочки. Спросить, зачем ей наволочки, я не решилась, справедливо опасаясь услышать в ответ то, что мне отнюдь не понравится.

– Ну вот, – бодро проговорила Мариша, покончив с бельем, – теперь мы полностью подготовлены.

– К чему? – тоскливо спросила я, но Мариша уже выскочила на дорогу, и ответа на свой вопрос я могла ждать хоть до второго пришествия Иисуса Христа.

Мариша была так увлечена своей идеей, а я тем, чтобы не упустить ее из виду, – а то я знала, с нее сталось бы и одной отправиться на встречу, а я потом оправдывайся всю оставшуюся жизнь, если бы с ней что-нибудь там случилось. В общем, мы не обратили внимания на промчавшуюся в темноте машину. А между тем она остановилась возле нашего дома, и из нее вылезли Игорь с Никитиным.

– Где девчонки? – с некоторой долей тревоги в голосе спросил Игорь у бабки Марьи.

– Где же им быть? – удивилась добрая старушка. – Дома были, а недавно выбежали на двор, наверное, в саду гуляют.

– Как же, гуляют они в саду! – завопил Игорь на перепуганную бабку Марью, которая по такому случаю даже оторвалась от светившегося южными страстями экрана телевизора. – Видели мы их, почесали по улице! – продолжал разоряться Игорь, присовокупив вдобавок: – Я глазам своим не поверил, решил, дурак, что обознался. Но ведь нет, ушли и не попрощались. Надо хоть посмотреть, может, записку оставили, куда пошли.

С этими словами он выскочил из комнаты.

– Что за девки? – недоуменно покачала головой бабка Марья, наивно полагавшая, что стала свидетельницей побега двух девчонок на свидание с кавалерами.

Игорь появился очень скоро, размахивая в воздухе Ириной запиской с прямо-таки удивительной смесью торжества и отвращения на лице, словно в руках у него было боевое знамя противника.

– Конечно, – оскорбленным тоном вещей Кассандры, которой уже надоело всем талдычить про одно и то же, сказал он, – все, как я и предполагал. Они рванули на кладбище.

Он протянул письмо Никитину, который прямо-таки впился в него глазами. А у бабки Марьи чуть не выпала вставная челюсть. Она уже приготовилась сказать о том, что в ее время девушки выбирали более приятные уголки для свиданий, но ее опередил Никитин.

– Они могут попасть в беду, – озабоченно произнес он. – Убийцы ни перед чем теперь не остановятся, им терять нечего. Если они каким-то образом пронюхают о готовящейся встрече, девчонок нам больше не видать.

– Батюшки, – ахнула бабка Марья, – а я-то думаю, чего это вокруг дома крутятся разные личности? Вроде для кавалеров таких приличных девок вид у них слишком замызганный, а это, оказывается, вот кто был.

Услышав это, Игорь взволнованно забегал кругами по комнате. Результатом его спринта стало заявление, концовка которого звучала в глубоком миноре:

– Я должен пойти за ними, а ты, Серега, беги за своими ребятами, и вы тоже подтягивайтесь на подмогу, авось успеете.

С этими словами он выскочил из дома так быстро, что не услышал вопроса Никитина, который интересовался, на какое кладбище он собирается отправиться. А если бы услышал, вопрос заставил бы его сильно призадуматься, но так как он ничего не услышал, его и беспокоило совсем другое. Из оружия у него были только стартовый пистолет да монтировка, которая валялась у него в багажнике с незапамятных времен и отчего-то сильно проржавела. С таким арсеналом идти в одиночку против озлобившихся на его подруг местных бандитов было по меньшей мере недальновидно, не говоря уж о том, что непочтительно, но Игорь даже если и подумал про это, то мимоходом. Он гнал свою «Ауди» к кладбищу, на котором уже побывал днем раньше в сопровождении очаровательной аборигенки Светы, которая с удовольствием показывала ему местные красоты, в число которых, по местным понятиям, входило и старое кладбище. О том, что он каждый день проезжает мимо еще одного скопления могильных камней – по дороге к центру, – он как-то не вспомнил.

Мы же с Маришей, напротив, каждый день по нескольку раз проходили мимо этого кладбища, оно как нельзя лучше отложилось в нашей памяти, поэтому мы отправились прямиком к нему. Моя бедная подруга еще радовалась по пути, что, мол, кладбище близко от дома, идти далеко не надо. Будет время, чтобы подготовиться к встрече. Меня от ее благоразумия прямо-таки в дрожь бросало.

Мы сошли с дороги, и буквально через секунду по ней со свистом промчалась машина.

– Почему они тут все так гоняют, жить им надоело, что ли? – недовольно пробормотала Мариша, прячась за кустом с серебрившейся в темноте листвой.

Передохнув секунду в маленьком, но густо заросшем колючками овражке, мы подкрались к темным деревьям, окружавшим кладбище, и притаились под ними, чутко прислушиваясь к ночным звукам. Все было тихо. Машин на дороге и визитеров среди могил не наблюдалось.

– Похоже, мы пришли раньше их, – прошептала я. – Но тут же мы ничего не увидим и ни с кем не встретимся, надо пробраться поближе к могилам.

Сделать это было бы нетрудно, но Мариша настаивала на маскировке, уверяя, что в случае чего это спасет нас. Пришлось заматываться в простыни и натягивать на голову наволочки, что здорово ухудшило и без того скверную видимость. Мы спотыкались на каждом шагу и производили столько шума, что, если бы в округе нашелся хоть один злоумышленник, ему не стоило бы труда незаметно подобраться к нам, так как, кроме своих шагов, мы не слышали ничего.

– Послушай, если нас позвала сюда действительно Ира, то, увидев наши наряды, она может испугаться и сбежать, а мы опять останемся с носом. Предлагаю опуститься на четвереньки, тогда она нас не увидит и соответственно не испугается, – предложила Мариша.

Мне уже было все равно, и я не стала спорить. Так с двумя голубенькими наволочками в цветочек, напяленными на головы, мы и ползали между могил до тех пор, пока в душу не закралось подозрение, что мы что-то делаем не так.

– Могилы какие-то странные, – сообщила я Марише после того, как мы сделали очередной круг по кладбищу и никого не встретили. – Ни одной с крестом, зато почти на каждой звезды. К чему бы это?

– Что ты говоришь! – завопили Мариша, совсем забыв о том, что своим криком может привлечь к нам бог весть чье внимание. – Где звезды?

– Не так уж их и мало, чтобы не заметить, – язвительно прошипела я, будучи уже не вполне в себе после долгого пребывания в непривычной позе. – Разуй глаза.

– В самом деле, – согласилась Мариша после некоторого времени, когда она сосредоточенно изучала соседние надгробия. – Знаешь, что я думаю? Я думаю...

– Что мы на еврейском кладбище, – договорила я за нее. – А значит, в городе должно быть минимум еще одно кладбище, где нам и была назначена встреча.

– Может, еще успеем? – нерешительно проговорила Мариша.

У меня были сильные сомнения насчет того, стоит ли нам успевать, но Мариша уже мчалась к дороге. Между ушедших в землю надгробий мелькало ее одеяние, и в самом деле впечатление создавалось жуткое. Наволочка развевалась вокруг ее головы, и в лунном свете создавалось полное впечатление бледного нимба вокруг волос. Я не знала точно, бывают ли у привидений нимбы, но выглядело это именно так. Я бросилась за ней, на дорогу мы вылетели практически одновременно. И надо же было такому случиться, чтобы именно в этот миг на пустынной (все то время, пока мы тихо-мирно блуждали по кладбищу) дороге появился мотоциклист.

Сквозь придорожные кусты мы продирались с таким азартом, что шума мотоцикла не услышали, а если бы и услышали, то не придали бы ему большого значения, так как я лично совершенно выбросила из головы, во что наряжена. Поэтому я в полном недоумении наблюдала, как мотоциклист вдруг пронзительно взвизгнул и вывернул руль. Машина, потеряв управление, естественно, вместе со своим ездоком полетела в придорожную канаву, откуда он выкарабкался с такой быстротой, что мы даже не успели за него толком испугаться. Ощутив под ногами твердую почву, он припустил по дороге, петляя, как заяц, и вереща так, что закладывало уши.

– Странный он какой-то, бросил прекрасный мотоцикл, – недоуменно сказала Мариша. – А что ты там с ним делаешь? – полюбопытствовала она, видя, что я спустилась в канаву.

– Помоги мне, – постанывая от натуги, попросила я. – Надо вытащить его на дорогу.

Мариша помогла мне выкатить драндулет из канавы, которая, к счастью, оказалась неглубокой, и ласково сказала:

– Молодец ты, Дашка, всегда заботишься о людях, не то что некоторые...

– О чем ты? – не поняла я.

– Ну, ты же помогаешь тому парню, который перепугался при виде нас, вытолкать его мотоцикл на дорогу, чтобы завтра ему пришлось меньше возиться, – миролюбиво пояснила Мариша.

– Да ничего подобного у меня и в мыслях не было. Если он такой идиот, что верит в привидения, то пускай ищет завтра свой мотоцикл у милиции. А сегодня он нам самим пригодится. Садись давай.

Так как времени у нас было в обрез, то снимать с себя балахоны из простыней мы не стали, ограничившись только тем, что избавились от наволочек. Мотоцикл завелся практически сразу, но педаль газа была у него такая тугая, что нам с Маришей пришлось давить на нее вместе. О том, как управлять мотоциклом, я имела самое приблизительное представление. Собственно, весь опыт общения с данным предметом технического прогресса сводился у меня к двум поездкам в обществе моего тогдашнего друга и нескольким поломкам во время этих поездок. Но мой приятель обращался со своим мотоциклом так лихо, что мне казалось, у меня получится не хуже. На самом деле все оказалось не так.

Сначала все шло хорошо, ну, относительно хорошо. Во всяком случае, мы никуда не падали и сворачивали почти вовремя и почти туда, куда намеревались. Но когда мы въехали в густо населенную часть города и пришло время спросить, где у них тут самое посещаемое в ночные часы кладбище, выяснилось, что я не знаю, как тормозить. Поэтому мы продолжали мчаться все с той же скоростью мимо редких прохожих, которые, обалдев, таращились нам вслед. Получить у них ответ на интересующий нас вопрос не удавалось, потому что для этого пришлось бы задержаться, а мотоцикл делать остановку отказывался. Наконец мы очутились на базарной площади, на которой в это время суток торговли уже не было и, стало быть, имелось достаточно места для маневрирования.

Площадь как раз пересекал одинокий пешеход, что было воспринято нами как знак свыше. Я предприняла гигантское усилие и подоспела к мужчине точнехонько, когда он был на середине площади, и мы заложили вираж вокруг него.

– Как проехать на кладбище? – прокричала Мариша с заднего сиденья.

Волосы у нас растрепались и перепутались, поэтому вид у нас должен был быть далеким от канонов, принятых в цивилизованном обществе, а простыни, по-прежнему развевавшиеся позади, как-то не способствовали началу дружеского общения с людьми. Меня-то это, конечно, не остановило бы, но более косным натурам, к которым явно относился прохожий мужчина, наш вид пришелся не по душе. Мы сделали вокруг него еще пару кругов, выжидая, когда он сообразит, как лучше объяснить дорогу, но все было безрезультатно. Мужчина словно воды в рот набрал. Вдобавок, когда мы проехали мимо него в пятый раз, в его глазах появилось выражение самого настоящего ужаса, и он сделал попытку сбежать.

– Держи его! – завопила я, в азарте плохо соображая, кому кричу.

Но мне очень не понравилось, что единственный человек, который при желании может растолковать, как добраться до требуемого места, собирается дать деру. Мужчина скакал вприпрыжку через площадь, а за ним, нарезая петли и круги, следовали мы, допытываясь, где же все-таки кладбище. В таком же порядке мы выехали с площади и проследовали по городу до того места, где наш несознательный гражданин, к которому мы тем не менее успели привыкнуть, нырнул в темный подъезд. Так как с торможением у нас по-прежнему не ладилось, то мы покатили дальше.

Я уже начала опасаться, что нам придется кружить по городу, пока не кончится бензин, но неожиданно судьба улыбнулась нам. Впрочем, сделала она это весьма странным образом. Впереди замаячило нечто напоминающее ограду, а возле нее примостилась телега с сеном, на котором спал дюжий сельский мужик.

– Правь на телегу, – вопила Мариша в полном помрачении рассудка, случившегося с ней от быстрой езды.

Не знаю, что со мной случилось, но я ее послушалась. Мотоцикл последний раз обиженно взревел, и мы с ним на полном ходу врезались в борт телеги. Мотоцикл затих, а мы с Маришей по инерции вылетели вперед и воткнулись прямо в воз с сеном, на котором праведным сном человека, прогулявшего весь недельный доход за несколько часов, спал безмятежный селянин. От удара, потрясшего его ложе, он приоткрыл глаза и окинул наши дергающиеся телеса мутным взглядом.

Из сена нам удалось выпутаться довольно быстро, но не скажу, что без ущерба для нашей внешности. С сеном в волосах и в белых простынях мы и предстали перед мужиком. Он отреагировал как-то странно, да что он, положительно все мужское население города, встреченное нами сегодня, реагировало на наше появление по меньшей мере неадекватно. Во взоре пьяного появилось уже подмеченное мной ранее выражение неприкрытого ужаса, и он с непостижимой быстротой стал креститься, бормоча себе под нос что-то вроде: «Чур меня, чур, нечистый попутал. Господи, спаси и сохрани».

Выдав нам весь положенный набор слов, которые произносятся при встрече с потусторонними явлениями или представителями нечистой силы, и видя, что мы и не думаем исчезать, он решил исчезнуть сам. Для этого он попытался лихо вскочить на ноги и стегнуть вожжами безмятежно дремавшую в оглоблях до нашего возникновения кобылу. Это удалось ему не вполне, он рухнул в сено и там затих. К его счастью, лошадь сама решила приискать себе для сна уголок поспокойнее и потрусила прочь.

Мы почтительно проводили ее взглядом и перенесли внимание на ограду кладбища. Кроме покинувшего нас мужика и лошади, никого больше не наблюдалось.

– Не похоже, чтобы нас тут ждали, – сообщила и без того очевидную новость Мариша.

– Кладбище-то большое, необязательно, чтоб встреча назначалась именно в этом месте. Надо найти ворота, – возразила я.

– Зачем нам ворота? Лучше перелезем через ограду! – учитывая позднее время, чересчур бодро воскликнула моя неугомонная подружка.

Но все же мы с ней осмотрели старинную ограду. Она, ограда, очень красива, из витых чугунных прутьев, завершенных на концах острыми пиками, которые, как мне показалось, от времени стали только острее. Желания перелезать через них у меня не возникало. Мысленно я уже видела себя корчившейся, насажанной на острие, как цыпленок на вертел. Никогда прежде мне не доводилось встречать настолько не приспособленную для перелезания ограду. Мало жутких острых концов, на ней еще полностью отсутствовали и поперечные переплетения – ногу пристроить некуда.

Мы тоскливо переглянулись и побрели вдоль ограды в поисках местечка поприличнее. И Марише удалось-таки найти такое. Когда-то тут был посажен чахлый тополек, теперь он разросся настолько, что ствол его прошел сквозь прутья ограды. Опираясь на его шершавую кору, я первой вскарабкалась наверх, и тут встал вопрос о том, куда деваться дальше.

– Прыгай! – шипела мне снизу Мариша.

Прыгать решительно не хотелось. Высота ограды превышала два метра, а внизу было темно, хоть глаз выколи. Если прыгнуть, лишиться можно было не только глаза, но и всего на свете. Но с другой стороны ствола мне удалось приглядеть какую-то каменную деталь, на которую можно было поставить ногу. Но для того, чтобы до нее дотянуться, надо было оторвать эту ногу от ограды, оставаясь висеть на дереве. Я покрепче обняла ствол тополя и, оттолкнувшись ногами от ограды, постаралась дотянуться до ступеньки. Мне удалось это не вполне, и я осталась висеть на дереве, судорожно вцепившись в него.

– Что ты там делаешь? – полюбопытствовала Мариша.

Только я собралась ответить ей, как почувствовала, что силы мне изменили и я стремительно скольжу вниз, чтобы через секунду плюхнуться мягким местом прямо на голову каменного ангела, принятую мной в темноте за ступеньку. Приземление вызвало у меня болезненный стон.

– Что случилось? – снова заинтересовалась Мариша, сидя уже на решетке.

– Спускайся сюда, узнаешь, – проскрипела я, сползая по мраморной фигуре на землю и потирая гудящую от соприкосновения с камнем задницу, а потом и руки в предвкушении того, что Марише еще только предстоит испытать то, что я уже претерпела.

Но хитрая Мариша спустилась прямо по стволу, и потому ее ущерб ограничился ободранными коленками. Отряхнувшись, она протянула мне изрядно помятую и утратившую свой первоначальный цвет наволочку. Но в темноте, царившей на кладбище, это было совершенно неважно.

С посадками устроители кладбища определенно перестарались. Должно быть, в солнечный и жаркий день и в самом деле приятно посидеть в их тени на тихом кладбище, погрузиться в думы о том, что все преходяще и ничто не вечно, однако ночью деревья только создавали помехи посетителям. Листва почти полностью поглощала и без того тусклый свет звезд, и разглядеть что-либо было вообще невозможно.

– Давай на всякий случай не будем говорить громко, – зловеще прошептала мне на ухо Мариша, в прямом смысле чуть не вогнавшая меня в могилу своей неожиданной материализацией возле моего плеча. – Вдруг тут, кроме нас, есть кто-то еще, – говоря это, она коснулась меня чем-то влажным и прохладным.

Я вздрогнула всем телом и шарахнулась в сторону, налетев при этом на что-то твердое и угловатое, не удержала равновесия, свалилась в заросли крапивы, стремительно вскочила и, не переводя дыхания, треснулась головой о каменный крест. После этих телодвижений я, как ни странно, успокоилась.

А в это время Никитин, уже собравший всех своих свободных людей, до которых ему удалось дозвониться, сидел в засаде на центральном кладбище. Ему как коренному жителю сразу же пришло на память именно оно. Люди майора были рассажены по потайным местечкам недалеко от ворот. Впрочем, люди, это было громко сказано. В распоряжении Никитина было всего два человека, но он их рассадил по обе стороны дорожки, где они и притихли, укрывшись за ближайшими могильными крестами, и при всем желании не смогли бы пропустить гостя, буде он появится. Сам Никитин сильно в этом появлении сомневался, но все-таки тоже занял наблюдательный пост, зная, что в его деле нельзя упускать даже самый ничтожный шанс на поимку преступника.

Они сидели уже два с лишним часа, когда их ожидание было наконец вознаграждено. На дорожке появилась тонкая женская фигурка и быстро прошла в глубь кладбища, ближе к административным постройкам. Почти сразу же от черного мраморного надгробия, украшенного скорбно поникшей фигурой, отделились две тени и, крадучись, проследовали за девушкой. Никитин еле сдержал восторженный стон – самые смелые его мечты начинали сбываться. Он уже сделал было движение, чтобы присоединиться ко всем, но его опередили. В калитку вошли еще три, но уже явно мужские тени и тоже проследовали по дорожке. Становилось все занятнее.

Никитин подождал немного, надеясь, что появится еще кто-нибудь, но надежды сбываться не спешили. Однако он тоже не торопился. Главные действующие лица, на которых он и намеревался ловить свою рыбку, задерживались по непонятным причинам неизвестно где. Никитин мог бы в любую минуту задержать ночных визитеров, но что бы он им предъявил? Гулять по кладбищам даже в столь позднюю пору никому не возбраняется, а рисковать Никитин не хотел. Чутье ему подсказывало подождать еще немного.

Мы с Маришей уже довольно долго блуждали между могил в своих белых балахонах. Ползать на четвереньках я отказалась, дойдя до состояния, когда уже по большому счету на все наплевать.

– Если что, умру стоя, – гордо объяснила я Марише свой отказ от ее затеи.

И мы побрели дальше, пока наконец я не произнесла фразу, ставшую, боюсь, ритуальной на сегодняшнюю ночь:

– Слушай, Мариша, могилы какие-то странные. Ни на одной плите нет даты раньше конца прошлого столетия.

– Что? Где?

Дальше разговор развивался по сценарию.

– Может быть, нам стоит пройти еще немного? Может быть, новые захоронения на другом конце кладбища? – произнесла Мариша, надо отдать ей должное, весьма неуверенно.

– Опомнись, – сурово разбила я ее иллюзии. – Мы уже обошли кладбище несколько раз. Во всяком случае, на тополь, по которому мы сюда проникли, я натыкаюсь по меньшей мере в третий раз, и нигде, повторяю, нигде, мы не видели новых могил. Мы на старом кладбище, это ясно как божий день, а стало быть, есть еще и новое, до которого мы не добрались. Нет, надо нам отсюда выбираться.

С тяжелым вздохом Мариша последовала за мной. Мы выбрались с ней на какое-то подобие тропинки и пошли вперед, понимая, что даже это слабое подобие должно куда-нибудь да вывести нас. Тропинка немилосердно петляла между деревьев и могил, и не потерять ее нам стоило большого труда.

Внезапно из-за очередного темного препятствия – я даже не разобрала, что это было, – появилась фигура. Расстояние между нами было слишком велико, чтобы точно разобрать, кто там мог быть. Мои нервы не выдержали, и я завизжала во весь голос. Мариша могла гордиться собой, ее идея с маскировкой сработала на славу. Только что появившаяся личность увидела нас лишь после моего звукового оформления, и это стало для нее явно неприятной неожиданностью. Личность закричала мужским голосом и пустилась было наутек, но далеко она не убежала. Говорю же, что на кладбище было слишком тесно для бега и прыжков, деревья так и норовили подставить корень, а надгробия свои выступающие части. Потому ничего нет удивительного в том, что через несколько скачков последовали шум удара, падение, и все стихло.

Спустя несколько минут, когда я заткнулась, Мариша сказала дрожащим голосом:

– Надо пойти и посмотреть, что с ним.

– А если это был не человек? – тоже дрожащим голосом ответила я.

– Но чего ж тогда он так испугался двух фигур в белом?