Текст книги "Делай все наоборот"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– А что мы им можем выложить? По-моему, им и так обо всем известно.

– Откуда я знаю! – рассердилась Мариша. – Хорошо, что думают так, а не иначе, потому что тогда прикончили бы нас сразу. А так у нас есть еще время, чтобы бороться.

– А мне они показались славными людьми.

– Вечно ты всех подонков жалеешь, – напустилась на меня Мариша. – Себя сейчас жалеть надо. Скоро эти парни обдумают, как лучше выполнить поручение, и вернутся обратно.

– Так бежать надо! – взвыла я, но, поскольку бежать было некуда, мы прилегли на кроватях, не сомневаясь, что глаз сомкнуть нам, ясное дело, не удастся. Но против ожидания мы уснули. Картины, нарисованные во сне моим богатым воображением, были ужасны. Ничего удивительного, что во сне я ворочалась и стонала.

Мы с Маришей лежали в луже крови, а возле нас хлопотали давешние парни, заливая в детскую эмалированную ванночку дымящуюся кислоту, в которой предстояло растворять наши останки. Или мы с Маришей снова в луже крови, но лежим на берегу речки, а наши знакомые подрывают нависающий над нашими телами берег, чтобы похоронить под обвалом. Или мы с Маришей, истерзанные пытками, все в той же неизменной луже крови, а рядом с нами копошатся голодные бродячие псы, сбежавшиеся со всей округи и мечтающие о плотном ужине.

Эта лужа крови так достала меня, что, пробудившись от кошмара, я подскочила к двери и в полном отчаянии начала судорожно дергать ее. К моему изумлению, она тут же поддалась моим усилиям и гостеприимно распахнулась.

– Эти придурки забыли ее запереть! – в совершеннейшем упоении воскликнула Мариша, разбуженная моими попытками спастись.

Не теряя даром времени, мы выскочили за порог. Небо уже розовело рассветом, и по двору стлался предутренний туман. Все было бы чудесно, если бы не надоедливый староста, которому именно в этот час приспичило сходить в домик с сердечком.

Бодрой рысцой он пробежал через двор к туалету, где занял позицию и задумался о чем-то своем. Из этого блаженного состояния его вывели осторожные шаги, а так как староста был человеком стеснительным и не хотел, чтобы его обнаружили именно сейчас, то сидел он молча, стараясь не шевелиться. Шаги миновали его укрытие и удалились, как ему померещилось, в сторону свинарника. Вместе с угрозой обнаружения у старосты испарилась и всякая стеснительность, а любопытство, как назло, пробудилось. Оно требовало, чтобы хозяин выяснил, кому это из его домашних в столь ранний час захотелось проведать борова. Вынь да положь ему имя нарушителя.

Староста тоже не был обделен фантазией, и за тонкой дверью картины ему мерещились одна ужасней другой. Мелькающие перед глазами копченые окорока сменяла гордая голова кабана, украшенная лимоном и веточками петрушки на праздничном и – главное! – чужом столе. Мерещились опустевший закут и грустные глаза местных хрюшек, лишившихся аппетита из-за утраты любимого, а также возмущенные глаза их хозяев: не уберег, не сохранил.

Всю стеснительность со старосты словно ветром сдуло. Он подтянул пижамные штаны в фиолетовую полоску и, распахнув дверь домика, вылетел наружу. Глаза его сверкали праведным гневом, и был он страшен.

Мы с Маришей испуганно обернулись на звук распахнувшейся двери и увидели нечто на двух ногах, мчащееся сквозь туман прямо на нас. Что это такое, разглядеть точно мы не могли, но от этого становилось только еще страшней. Ворота находились далеко, в тумане их было не разглядеть. Мы сунулись вправо-влево и наткнулись на дощатую дверь. За неимением лучшего сунулись в нее. Сразу же в лицо нам пахнуло животным теплом. Мы заперли дверь на защелку и стали ждать развития событий. Ждать нам, прямо скажу, долго не пришлось.

Почти сразу же дверь задергалась. Мы отступали до тех пор, пока не уперлись спинами в дерево загородки. За ним недовольно похрапывало и переваливалось что-то черное и большое. Час от часу не легче. Дверь тем временем дергалась совсем уж судорожно, поминутно грозя слететь с петель.

– Эй, вы там, открывайте немедленно! – орал староста. – Вам все равно несдобровать!

Понятно, что такие заверения не прибавляли нам охоты отпереть дверь. Наоборот, мы постарались отодвинуться от нее подальше. Гнилые доски угрожающе затрещали под нашим напором. Большое и черное позади нас тяжело заворочалось. И как раз в тот момент, когда староста одолел упрямую дверь, хлипкая перегородка подалась и мы рухнули в загон прямо на просыпающегося кабана.

Со сна толком не разобрав, что происходит, он тем не менее подскочил как ошпаренный, раскидав нас с Маришей в разные стороны, затем ударил об пол всеми четырьмя ногами, что оказалось у него признаком крайней степени гнева. Не удовольствовавшись демонстрацией своих чувств, боров взревел и бросился в пролом перегородки, чтобы наказать посягнувшего на его покой. После темноты и со сна нас он не заметил, а своего хозяина не признал и намерения имел самые серьезные.

К счастью для себя, староста быстро сообразил, какой опасности он подвергается, и с воплями бросился прочь. Боров мчался за ним и рычал, будто гоночная машина.

– Что это такое было? – вопила Мариша, стараясь выкарабкаться из-под придавивших нас досок. – Вытащи меня.

Я сама была озабочена тем же. Мы растолкали в разные стороны обломки досок и бросились вон. Во дворе творилось черт знает что. Метался староста, мелькая своими штанами и издавая жалобные стоны, а за ним по пятам гналось черное щетинистое чудовище с огромными ушами. Боров не ставил перед собой задачи сохранить хозяйскую собственность. Аккуратно уложенная поленница разлетелась в разные стороны, и заготовленные для печки дрова, словно снаряды, посшибали все легкие предметы в радиусе метра. В итоге под ногами у соревнующихся оказались эмалированные ведра и кастрюли разных размеров, черепки от кувшинов, рукомойник и сами поленья. На шум из дома начали выскакивать люди.

Одеты они были кто во что, но все как один прихватили с собой оружие. Боров, увидев, что врагов прибыло, утроил свои усилия, и скоро по двору металось уже значительно больше народу. Староста оказался на высоте, он так жалобно умолял гостей пощадить животное, что ни у кого рука не поднялась пристрелить кабана. Стреляли в воздух, чтобы отогнать его, когда тот подбирался слишком близко.

– Накиньте на него мешок! – советовала жена старосты, стоя на безопасном расстоянии.

Затея с мешком чуть не закончилась гибелью одного из парней Елизара. Кабан дернул башкой, и мешок вместе с вцепившимся в него парнем отлетел в сторону достаточно далеко, чтобы боров поленился преследовать его. В полете парень случайно сшиб дергающейся головой палку, подпиравшую бельевую веревку, и все светлые рубашки старосты, а также цветастые пододеяльники попадали в грязь. Один из них и накрыл собой животное. Смущенный зверь завертелся на месте, как волчок, а на него в это время с торжествующим воплем набросился староста, тут же раскаявшийся в собственном героизме, но было поздно. Поддавшись его примеру, на хряка набросились и остальные. Под тяжестью стольких тел лапы зверя подкосились, и он рухнул.

– Самое время уходить, – шепнула Мариша, и только я оглянулась в поисках нашего излюбленного пути отступления, и только углядела его, как оттуда раздались выстрелы.

– Сдавайтесь! Вы окружены! – громко посоветовал нам до зубного скрежета знакомый голос.

Он доносился с другого конца двора. Сразу после этого вспыхнул прожектор и осветил бесформенную кучу тел, в самом низу которой страдали староста и кабан; озабоченного Елизара, несколько порастерявшего свой вчерашний лоск; нас, скромно старающихся забиться в тень, а также трех парней, явно не знающих, что им делать дальше.

– Никитин, это ты развлекаешься? – спросил Елизар.

– Я тебе больше не Никитин, – буркнул в мегафон Никитин.

Получилось это у него просто оглушительно, но Елизар не смутился.

– Мы сдаемся, – произнес он. – Только у нас тут свинья бешеная, будьте внимательней.

– Издеваетесь? – поинтересовался Никитин.

По голосу было слышно, что он ни чуточки не сомневается в этом, а спрашивает лишь для порядка.

– Заходи – увидишь, – пригласил Елизар.

Спустя минуту во двор, пригнувшись, с автоматами наперевес вошли уже знакомые и ранее не виденные нами люди Никитина во главе с ним самим. В полном недоумении они разглядывали поле битвы. Туман к этому времени рассеялся, и разгром, учиненный во время погони за кабаном, можно было оценить по полной программе. Он впечатлял. От чистенького дворика не осталось и следа. Все было перевернуто вверх дном, а в центре вяло шевелилась куча полуодетых тел.

Милиция неодобрительно осмотрела голые волосатые ноги, торчащие оттуда, и руки с зажатым в них огнестрельным оружием, но ничего не сказала. Никитин увидел нас и помахал рукой. Мы уже собрались броситься к нему с изъявлениями благодарности, но он покачал головой, после, мол, сейчас не время.

Через десять минут кабана совместными усилиями водворили в тот домик, где провели минувшую ночь мы с Маришей, и убрали во дворе следы самых вопиющих разрушений. После этого все прошли в дом, где уже расположились Никитин с Елизаром, о чем-то возбужденно договаривающиеся. Нас в свое общество они не пустили, что, учитывая нами пережитое, было настоящим оскорблением. Но окна в их комнате были раскрыты настежь, и мы с невинным видом присели на чурбаны прямо под ними. До нас доносились только обрывки фраз, а случайному человеку уловить смысл разговора было не так-то легко, даже имея в распоряжении более полную информацию. Но сами собеседники, похоже, прекрасно понимали, что к чему.

– Я голову сломал, пытаясь понять, зачем твоим хлопцам понадобилось убивать твоего же крестника, – сетовал Никитин.

– Говорю же, что я тут ни при чем.

– Но как ты мог не знать? – опять выступал Никитин.

– Как воевать с тенью? – вопрошал в ответ Елизар.

– Почему ты допустил? – не успокаивался Никитин.

– Я только вчера вернулся, а мог вообще не вернуться, что-то в последнее время мне не везет. Вот и вчера вечером какой-то псих столкнул меня с пристани в воду, а третьего дня в гостиничном номере на меня было совершено самое настоящее нападение. Меня в Ульяновке неделю не было, и связи с домом тоже. Такие места, что лучше не связываться...

У меня голова шла кругом, но все-таки я сообразила, что если этот человек вернулся только вчера и берется это доказать, то быть причастным к убийствам не может. Тогда вставал вопрос: если не Елизар, то кто?

– Слушай, – озабоченно сказала Мариша, – наши дела совсем плохи. Мы думали, что найдем Елизара и все выяснится, а теперь еще больше путаницы. Получается, кто-то другой действовал под его именем. И явно не один человек в этом замешан. Трое парней на кладбище, пятеро в доме Иры, может быть, сама Ира и кто-то еще, кто отдавал команды и был мозгом всей операции.

– Только один человек, кроме тех, кто был со мной, знал, что я уезжаю, – говорил в это время Елизар.

Мы с Маришей насторожились, прекрасно понимая, что через этого человека, о котором они толкуют, и можно выйти на поддельного Елизара.

– Мой крестник, – сказал Елизар, и мы огорченно выдохнули – попробуй разузнай что-нибудь у покойника.

– За девочек страшно, – признался Никитин.

Мы с Маришей умилились.

– Боюсь, пропадут, такие дурищи, – добавил Никитин, и наше восхищение им существенно уменьшилось.

Тут пришла жена старосты и со стонами стала собирать дрова прямо под окном. Стонала она так громко, что Никитин прикрыл створки. Пришлось нам помогать несчастной женщине наводить порядок в ее разоренном по нашей же милости хозяйстве. Хорошо хоть она не догадывалась, кто истинный виновник, и во всем винила Елизара и мужа, души не чаявшего в своей зверюге.

– Вот и допрыгался. Лежит теперь с радикулитом, рукой шевельнуть не может, – жаловалась она. – Просто беда. Жили бы себе тихо, много ли нам надо? А то связался с этим предводителем, от него сплошное беспокойство. Не успеет в гости приехать, сразу начинает что-то затевать.

– Но когда Елизара нету, ваш муж всегда при вас, – утешала ее Мариша не без некоторого коварства.

– Какое там! Раньше так и было, но всю прошлую неделю чуть свет со двора уезжал, а куда, мне и не говорил. Обещал горы золотые, а вместо этого разгром и разорение...

Про разорение это она, допустим, перегнула. До этого было еще далеко, но поездки ее мужа в утренние часы очень нас заинтересовали. Что это у него за дела появились? И ведь именно в то время, когда начались убийства. Может, Елизар поручил ему следить за делами, пока сам в отлучке? Но ведь мы своими ушами слышали, что Елизар говорил о том, что единственный человек, кому он доверился, был его крестник. А с другой стороны, зачем он крестнику проболтался? Крестник у него тот еще был. С наркоманами дружил, сам кололся. Разве можно такому человеку доверять? Не похоже, чтобы Елизар не знал о пороках Стася, но тем не менее поведал ему настолько важную вещь, о которой не решился сообщить самым доверенным людям. А как он, кстати, объяснил им то, что он из дома не показывается? И где Ирина бабушка, в конце концов?

Пока я все это обдумывала, прибираясь вместе с женой старосты, Мариша, узнав все ее интересующее, уже растворилась в пространстве. Уборка никогда не была стержнем ее жизни. Моей, впрочем, тоже, но я не умела так ловко, как она, исчезать, поэтому пришлось нести свой крест до конца. Наконец, покончив с наведением порядка, я бросилась искать Маришу и нашла ее в обществе Елизарова охранника.

– Так ты постоянно ездишь с ним повсюду? – самозабвенно щебетала Мариша. – И никогда его не оставляешь?

– Никогда, – подтвердил парень.

– И всю прошлую неделю охранял его?

– Да, – уже суше подтвердил парень.

– Вы часто бываете в отлучках?

Сразу после его повторного и еще более натянутого «да» Мариша потеряла к нему всякий интерес, слезла с его колен и направилась ко мне, выглядывающей из-за угла.

– Чего ты от него ушла? Он бы тебе все выложил, – укорила я.

– Да он сам ничего не знает, ведь его не было тут всю неделю. А я хочу знать, как общались с Елизаром люди, когда его тут не было. И потом, он так напрягся, когда я спросила, что он делал прошлую неделю, что мне еще неделю пришлось бы его раскручивать, чтобы признался. А у нас времени в обрез, вот-вот пристрелят, или по голове кокнут, или придушат. Или вообще все вместе...

И она отправилась искать вожделенного человека, который помог бы нам разобраться в случившемся, направо, а я – налево. Первой повезло мне. Попался совсем уж какой-то лопух. Но при всем при том он старался показать мне, что важнее его тут после Елизара никого нет. Поэтому и выложил, что Елизар сказался больным и никого к себе, кроме крестника, не пускал, а приказы тоже передавал через него. Приказы были, мягко говоря, странные. Надо было сидеть дома и никуда не соваться. Дома разрешено было пить хоть до одури, чем все и занимались, разделившись на смены для охраны комнаты больного Елизара.

Еду ему носил Стась, и все для него тоже делал он. Это казалось странным, но ребята не были приучены задумываться о капризах начальства. Им за это не платили. Два дня назад Стась исчез, а на его место заступил староста Киянки. И до вчерашнего дня приказы его мало отличались от указаний Стася. А вчера он велел обыскать один дом в Ульяновке и доставить любого, кто там окажется. Тут мой поклонник почему-то смял свое плавное повествование и сразу перескочил на сегодняшнее утро. Сюда он попал тоже по приказу старосты и очень удивился, увидев своего обожаемого начальника здоровым и к тому же покрытым бурым слоем тропического загара, в то время как полагалось ему быть бледным после продолжительного пребывания в своей комнате на больничной койке.

– Надо подытожить, что мы имеем, – предложила я Марише, подразумевая, что именно она этим и займется.

– Полная неразбериха, – решила Мариша. – Сплошные вопросы, а ответов с гулькин нос. Откуда, скажи мне, у того бандита на кладбище бумажка с адресом старосты? Значит, они каким-то образом связаны. А каким? Где скрывается тот последний бандит, что удрал с кладбища? И кто его нанял?

– Ну, на эти вопросы мы сможем узнать у того раненого, который лежит сейчас в больнице, если он, конечно, придет в себя.

– Вот именно, а если нет? Потом, почему охранники Елизара были так подозрительно спокойны, видя, что власть перешла к неуравновешенному Стасю, который не то что в главные, а и в «шестерки» не годился из-за своего пристрастия к героину? И откуда взялся труп первого парня, которого никто не знает? Неужели специально везли издалека, чтоб закопать в черноземе?

– Значит, так, будем соблюдать хронологию. Первым убили неизвестного паренька. Елизара в то время тут уже не было, или он вот-вот собирался исчезнуть. Потом Стась страшно чего-то испугался и побежал прятаться. Это ему не помогло. Власть перешла в руки старосты. Но он ею практически и не воспользовался. Приказ обыскать дом мог быть на самом деле не его, а Елизара, который вернулся к тому времени. Все упирается в Елизара. Правда ли, что он уезжал?

Этот вопрос все время не давал мне покоя.

– Он обещал Никитину показать документы, – напомнила Мариша, но ее слова не успокоили меня.

– Кто такой Никитин? Интерпол твой Никитин? Думаешь, такая важная шишка, как Елизар, не сможет раздобыть поддельные документы? Всего-то и надо, что билет туда и билет обратно да визы, если он был за рубежом. А если тут – вообще голяк, потому что он мог слетать туда, вернуться, улететь снова и снова вернуться.

– Он у тебя челноком прямо каким-то получается, – усомнилась Мариша. – А ведь все-таки человек возглавляет секту баптистов, а секта очень многочисленна и могущественна, зачем ему портить себе репутацию убийством таких ничтожных людишек?

На этот вопрос у меня тоже не было ответа. Но Елизар со всеми его улыбочками был мне весьма сомнителен. Староста тоже, и если уж на то пошло, то и Никитин, который, оказывается, на короткой ноге с Елизаром, тоже стал подозрителен. Решительно надо было линять отсюда, от всех этих подозрительных личностей, каждый из которых держал в шкафу по скелету. Этот городок нравился мне все меньше и меньше.

– Мариша, тут творится такая чертовщина, что никто в ней вовек не разберется. Предлагаю подбросить еще немного таинственного.

– Что именно? – сразу заинтересовалась Мариша.

– Предлагаю сочинить дело о загадочном исчезновении наших паспортов из стола Никитина.

– Как это? – удивилась внезапно поглупевшая Мариша.

– Очень просто, – рассвирепела я. – Сопрем свои паспорта, а потом слиняем подальше. Украина теперь самостоятельное государство, у нее свои законы, у России свои. Никто нас по делу, по которому мы пока только свидетели, разыскивать не будет. А если откажешься, предупреждаю, что рано или поздно одна из нас или обе мы пройдем по этому делу уже как главные пострадавшие. А компенсацию за вредность никто нам не выпишет. Хорошо, если просто в живых останемся.

Всю обратную дорогу до Ульяновки, проделанную пешком, я уговаривала Маришу последовать моему совету. Она упрямо отказывалась и своим упрямством вгоняла меня в отчаяние.

– Ну что тебе стоит? – канючила я. – Ты с легкостью соглашалась рисковать нашими жизнями и по менее актуальному поводу. Ты же один раз уже пробралась в милицию по дереву, что может помешать нам повторить эту экспедицию?

– Как ты себе это представляешь? Влезем по дереву, взломаем сейф, а дежурный все время будет делать вид, что все в порядке?

– Дежурного мы обездвижим, – настаивала я в полном отчаянии. – Свяжем или оглушим. Что нам терять?

Мариша уже почти дозрела к тому моменту, когда мы вошли в Ульяновку.

– Так вы живы? – раздался у меня над ухом очень удивленный голос.

Перед нами стоял Ирин муж – Гоша. Как теперь стало понятно, обманщик, трепло и любитель страшных историй на сон грядущий.

– Вас милиция спасла? – спросил он, широко распахивая свои невинные, как у теленка, глаза.

– Откуда ты знаешь, что там была милиция? – подозрительно, так как теперь подозревала всех и во всем, спросила я.

– Ну вы даете. Это же я сгонял за Никитиным. Пришел домой, а дома Ирка сидит...

– Что?! – закричали мы хором. – Что ж ты молчал?

– Я не молчал, я и говорю... А вы на меня не орите, а то я и правда не буду говорить, – обиделся Гоша.

– Хорошо, миленький, рассказывай как умеешь, – ласково сказала Мариша, и он продолжил:

– Пришел я домой, а там Ирка сидит и ревет. Я ее и спрашиваю, в чем дело, а она молчит. Тогда я ей про вас рассказал, куда вы направились. Не сидеть же дурак дураком, пока она заходится?! Она как подскочит, как закричит, чтобы я мчался к Никитину, а то может быть поздно. Я взял машину у кума и поехал. Поэтому и знаю, что милиция за вами приехала.

– Милый, милый Гоша, – с чувством сказала Мариша. – А где сейчас твоя замечательная жена?

– Этого я не знаю. Что я, пастух ей? Свалила опять куда-то.

Но мы все-таки сходили к нему домой и убедились, что там и в самом деле никого нет, кроме старой кошки, которая была очень недовольна нашим визитом.

– А зачем ты нам наврал, милый Гоша, что в Киянки дорога патрулируется? Мы прошли по ней два раза и что-то ничего не заметили, – язвительно проговорила Мариша.

– Ну еще бы! Столько милиции понаехало! Конечно, они все посты ликвидировали. А вот если вы пройдете по той же дороге завтра утром или даже сегодня ближе к вечеру, то увидите, сколько там народу понаставлено. Убедил?

– Убедил, – согласилась я. – Убедил в том, что ты законченный враль и веры тебе нет ни в чем.

– Ну ладно, – сокрушенно наклонил голову Гоша. – Я признаю, что я вас обманул насчет постов и всякого такого. А что было делать? Вы же как ненормальные рвались в Киянки, а туда дорога лесом, мало ли кто мог попасться по пути. Скверных людей немало, вот я и наплел для вас всякой чуши, надеялся, что образумитесь и отложите свой поход.

– Не бери в голову, – бодро посоветовала ему Мариша. – С нами и не такое случалось, а видишь, до сих пор живы-здоровы.

На этом мы и расстались.

– Определенно нам надо найти его загадочную жену, если хотим выяснить, в чем тут дело, – сказала Мариша.

Я почувствовала острое желание придушить Ирку и подсунуть ее труп моей безумной подружке, чтобы она успокоилась. Либо саму Маришу, либо их обеих. Но ничего подобного я не сделала, а поехала домой. Там сидел перебинтованный Игорь и был в виде исключения в хорошем настроении.

– Девчонки, не хотите ли поехать рыбку половить? – поприветствовал он нас. – Что-то мне скучновато. Душа праздника просит. Заедем вечерком за ребятами, Никитина прихватим, толстячка Химичева. Что скажете? Вам полезно расслабиться и успокоиться, ребятам тоже, а то они до вечера у себя в отделении сидеть будут. С них станет и все выходные там торчать. Надо помешать им в этом. Придется заехать за ними и не уходить, пока не согласятся.

– Заехать? – задумчиво спросила я.

– Ну да, – бодро подтвердил Игорь. – Посидим немного, подождем их. Ручаюсь, они долго не выдержат.

– Мы согласны, – ответила я за нас обеих. – Обожаю ловить рыбу.

– Зачем ты ему наврала с три короба? – накинулась на меня Мариша, когда мы зашли в свою комнату. – От Гоши заразилась? Ты же в жизни рыбу не ловила. А в тот единственный раз, когда все-таки выбралась на рыбалку, умудрилась выкинуть всю приманку, сломать спиннинг и перевернуть лодку.

– Это было роковое стечение обстоятельств, – возмутилась я. – Спиннинг был и до меня плох, лодку перевернула не я, а ветер. А что касается этих мерзких червяков, так откуда мне было знать, что они лежат в той коробочке? Вы же от меня до последнего момента скрывали, что едем на рыбалку.

– Но что изменилось с тех пор?

– Обстоятельства, – ответила я и пошла готовиться к вечеру.

Я запихала все свои и на всякий случай Маришины вещи в сумки. При этом обнаружилась пропажа двух наших футболок. Вообще-то они были старые и порядком драные, но мы их любили, так как на них были наши имена и сделано это было в те времена, когда это стоило огромных сложностей и требовало задействования почти всех связей. Так что футболки эти были своего рода исторической ценностью. И потом еще было обидно, что я только вчера их тщательно постирала и выгладила. Причем порошка я случайно сыпанула столько, что мыльной воды хватило бы еще на пару комплектов постельного белья, так что отстирались они хорошо. К тому же порошок оказался с хлоркой, вонял, щипал руки и не желал выполаскиваться. Намучилась я со стиркой здорово, потому мне и было так досадно, что футболки пропали именно теперь.

– Кому они могли понадобиться? – удивилась Мариша, когда я рассказала ей о пропаже. – Они же совсем старые, мы сами хотели их выкинуть. Если б не твоя дурацкая привязанность к старым вещам...

– Кстати, а что поделывает твой патлатый поклонник? – поспешно спросила я, чтобы переменить тему.

– Что-то давно не видела, – оживилась Мариша. – Пойдем проведаем его сегодня после обеда. Он должен быть в клубе.

Мы сказали Игорю, что идем покупать припасы к вечеру, перекусили жирным борщом, сготовленным бабкой Марьей, которая не переставала сокрушаться тому, что мы с Маришей обе такие поджарые, и, сколько мы ей ни объясняли, что эта худоба вовсе не результат жизненных трудностей, а плод долгих часов работы на тренажерах, она отказывалась нам верить. Пичкая своими густыми и жирными супами с еще более жирными и вкусными пирожками, она стояла над нами и следила, чтобы мы съедали все до последней ложки. Увильнуть было невозможно, да мы особо и не старались. Но чувствовалось, что такого рациона нашим талиям долго не выдержать. А надо было также подумать и про то, что прямым следствием изменения размеров талий будет потребность в новом гардеробе. А это было бы совсем некстати.

Поэтому вместо отдыха в тенечке мы пошли в клуб. Леший был там. При виде нас он побледнел и тихо сполз под свои барабаны. Потом, притворившись, что нас не видит, он быстро-быстро побежал на четвереньках со сцены, прячась за остальными репетирующими. Выглядело это поведение престранно, но только не для меня, за долгие годы я уже успела привыкнуть к тому, как люди реагируют на появление в поле их зрения Мариши. Обычно они любым путем старались исчезнуть.

– Леший, мы к тебе! – закричала Мариша, приветливо помахав рукой. – Хотим поговорить, подожди!

Но ее слова возымели обратное действие. Вместо того чтобы остановиться, Леший побежал еще быстрей. У Мариши сработал инстинкт хищника при виде ускользающей добычи. Она рванула следом за Лешим, я, соответственно, за ней, и все трое мы очень скоро оказались за кулисами. Видя, что он разоблачен, Леший принял вертикальное положение, но останавливаться не желал. Он заскочил в приоткрытую дверь, надеясь, что комната проходная. Так и было, но второй выход оказался заперт с другой стороны чьей-то заботливой рукой. Тогда он повернулся к нам. Такого отчаяния на лицах людей мне раньше видеть не доводилось.

– Что вам нужно? – простонал он. – Я не хочу больше трупов. Я многое обдумал за последнее время, ко мне приходят разные люди, что-то требуют и грозят. Я чувствую, что труп Стася будет не последним.

– Ну что ты, миленький, – увещевала его Мариша. – Какие трупы? Дело-то совсем пустяковое. Никитин ведь твой дядя? И насколько я поняла, ты хочешь, чтобы мы убрались отсюда? Тогда жизнь твоя снова станет мирной и тихой. Помоги нам забрать наши паспорта из сейфа дяди, и мы исчезнем.

Возникла продолжительная пауза, Леший обдумывал слова Мариши. Видно было, что они ему очень даже по душе, да боится дяди. Но, видать, страх перед гневом дяди был менее силен, чем желание избавиться от нас. Скромно потупившись, Леший сказал:

– Я согласен. Что сделать?

– Всего одну вещь, – с деланным безразличием сказала Мариша. – Взять ключи твоего дяди. Я их видела, он все таскает в одной связке. Там у него ключи от машины, от работы, от дома, от гаража, и прочие тоже.

– Как же я это сделаю? – захныкал Леший.

– Ты что, маленький мальчик? – рассердилась Мариша. – Мы должны тебя учить? Я знала, как стащить необходимую мне вещь, еще в колыбели.

Леший посмотрел на нее со смесью ужаса и уважения:

– Он сегодня придет к нам обедать, может, тогда? Живем мы рядом с милицией, поэтому машину он с собой брать не будет, а значит, ключей сразу не хватится. Но только захватит ли он их с собой?

– Придумай что-нибудь. Скажи, что потерял какой-нибудь ключ, матери признаться боишься, и попроси его ключ, чтобы сделать дубликат, – предложила я.

– Ладно, – нерешительно проблеял Леший, – я попробую.

Вид у него был такой, словно он шел на кровавый разбой, а не на простой обман.

– Какой же ты храбрый! – восхищенно сказала Мариша, что в данной ситуации я могла рассматривать только как издевку, но Леший принял ее слова за чистую монету, грудь у него раздулась, ноздри затрепетали, а глаза вспыхнули боевым задором.

Отправив птенчика на дело, мы уселись в парке на скамеечку и стали ждать. Через час вернулся запыхавшийся Леший. Пробежав мимо нас, он скрылся за кустами. Когда мы переместились туда, то обнаружили его сидящим на пеньке в полуобморочном состоянии. В руках он сжимал связку ключей.

– Как все прошло? – заботливо поинтересовалась я.

– Лучше и не спрашивай.

Леший приоткрыл глаза, увидел наши лица и побыстрей зажмурился снова. Наконец он пришел в себя настолько, чтобы поведать о своем подвиге.

– Дядя Сережа явился точно в срок, – дрожащим голосом сообщил он. – Ключ он уже заранее снял со связки и тайком сунул мне в прихожей. Весь обед я только и думал, как мне выманить у него остальную связку. После обеда я потащил его в гараж, хотя он отбивался и норовил удрать. И там я ему говорю, что перепутал ключи, что мне нужен другой. Он опять отцепляет один ключ, а связку кладет обратно в брюки. Тогда, чтобы задержать его, я начинаю показывать ему свой мотоцикл, а он видел его сто раз и очень злился. Но я чуть не на коленях умолил его остаться, а сам в это время думал о том, что же мне делать. И когда он уже совсем собрался уходить и попрощался в десятый раз, меня словно осенило. Я как раз показывал ему бензобак, а рядом стояла канистра с маслом, ну я и перевернул ее на него. Он, конечно, успел отскочить, но несколько капель все-таки попало на брюки. Тут я разыграл гениальную сцену, чуть не разрыдался, стащил с него штаны и удрал с ними, чтобы якобы их стирать. Ключи вытащил сразу же, а на их место положил мамину связку, чтоб потом сказать, что случайно перепутал.

Леший явно ждал аплодисментов.

– И куда направился твой дядя? – требовательно спросила Мариша. – Небось на работу поперся? Ему там ключи не понадобятся, что ли? Нам же был нужен только один ключ, зачем ты притащил все?