Текст книги "Остров Мрака (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Кузнецов Данил Сергеевич
Остров Мрака

...Я сидел в комфортабельном салоне бизнес-класса, глядел в иллюминатор на бескрайний синий океан, освещённый ярким субтропическим солнцем, потягивал из высокого стакана лимонад и улыбался проходящим мимо стюардессам.

Вылет из Красноярска был вчера в полдень (вчера, по крайней мере, для меня); сейчас мы находились где-то к северу от Гавайев, и здесь было одиннадцать часов утра того дня, когда я вылетел. А всё из-за того, что я двигался на восток и незаметно для себя пересёк линию перемены дат. Может, так даже и лучше – прибыть в Лос-Анджелес почти через сутки, в то время как там время сдвинется всего на пару часов относительно того, что было в точке вылета.

Самолёт был хороший, летел где-то под восемьсот километров в час, несмотря на то что имел только два синтиновых двигателя (после того, как четыре года назад на Земле кончилась нефть, летательные аппараты стали сжигать синтетическое жидкое топливо из бурого угля). За последние полвека скорость пассажирских самолётов почти не увеличилась, но по мне, так это всё равно намного быстрее, чем на машине в Америку переться.

Ах да, забыл представиться: Данил Кузнецов, сотрудник компании "Красфон" – одной из крупнейших российских фирм, специализирующихся на производстве электроники. Всегда учился на "отлично", а от армии меня спасала коллекция липовых справок. Двадцать шесть лет, строгий костюм, приятная наружность – что же ещё надо, чтобы получить задание слетать в Америку? В кейсе, который я в первую же минуту затолкал под сиденье, среди бумаг и прочей мишуры в запаянном маленьком контейнере лежал инновационный графеновый ноутбук – одно из первых устройств на микросхемах из особой разновидности углерода, которое я должен доставить в наш филиал в Нью-Йорке, открытый наперекор существовавшим когда-то антироссийским санкциям. А что самолёт направляется в Лос-Анджелес, так это потому, что мне дали билет на рейс с пересадкой, – нужно ещё будет заглянуть и в тамошнее наше отделение, проверить, что там, как... Да всё одно – Америка...

И вот – я в небе над Тихим океаном. Чем бы заняться?.. До посадки в Лос-Анджелесе ещё несколько часов, так что мне просто необходимо что-нибудь поделать, так как скучать я не люблю. Может, выйти в Интернет с бортового терминала? Я мог бы почитать, посмотреть видео... Нет, что-то не хочется. А хотя...

Только я протянул руку к висящему передо мной экрану, как вдруг раздался голос первого пилота, усиленный динамиками в салоне:

– Прошу внимания всех пассажиров. То, что я сейчас скажу, вам, возможно, не понравится. Пару минут назад у нас загорелся и отключился один двигатель, теперь отказал и второй. Я не хотел говорить этого, но... должны же вы знать правду. Мы постепенно теряем высоту, но как бы это "постепенно" не переросло в "стремительно"... Я не уверен, что смогу посадить самолёт на воду, но, как и вы, надеюсь на лучший исход. До поверхности океана несколько километров, так что снижаться мы будем около получаса. Достаньте сложенные спасательные жилеты из карманов на нижней стороне сидений, соберите свою ручную кладь и ожидайте дальнейших инструкций. Во всём слушайтесь бортпроводников и не поддавайтесь панике: я послал сигнал бедствия на спасательную базу на Гавайях, они обещали прислать несколько вертолётов, так что с большой вероятностью нас спасут через полтора-два часа. Ближайшие двадцать минут – ваше свободное время.

Он умолк, а я посмотрел по сторонам, наблюдая реакцию людей на услышанное.

Паника всё-таки была, но – на лицах и в мыслях. До криков и истерик пока не дошло. Сам я воспринял это известие со стоическим спокойствием – нет, не потому, что верил в обязательное спасение, а просто потому, что я уже всякого насмотрелся в этой жизни... в основном – в Интернете; но, как бы то ни было, я не боялся, а воспринимал происходящее как данность, с которой я ничего поделать не могу.

Какая-то женщина по ту сторону прохода между рядами кресел всё же осознала до конца, что сейчас будет, и пронзительно завизжала, стала собирать в охапку свои вещи, нагнулась, чтобы вынуть спасательный жилет. Стоящая в проходе стюардесса направила на её кресло появившийся откуда-то пульт и нажала пару кнопок. Поразительно: пассажирка успокоилась и продолжила собираться не так поспешно, даже кричать перестала, что для блондинки вовсе нехарактерно. Наверное, в подлокотнике, на который она опиралась рукой, был спрятан инъектор, впрыснувший ей в кровь хорошую дозу успокоительного.

Осенённый этой догадкой, я убрал руки с подлокотников кресла и вытащил из-под сиденья свой кейс. Все необходимые вещи находились в нём и ещё в карманах моего пиджака – таких глубоких, что даже новейший пистолет М213 без проблем бы там поместился. Я мысленно посочувствовал остальным пассажирам, чьё имущество оказалось запертым в багажном отделении: маловероятно, что они когда-нибудь воссоединятся со своим барахлом. Может быть, это и к лучшему.

Вскоре к нам снова обратился пилот. На сей раз его слова несли куда меньше оптимизма:

– Левый двигатель снова загорелся. Сбить огонь скоростью или манёврами мы не сможем. Скорость снижения выросла до двадцати метров в секунду, то есть можно сказать, что мы падаем. – После этой фразы паника возобновилась, кто-то опять закричал, но я продолжал слушать капитана воздушного судна. – Я, конечно, попытаюсь посадить самолёт на воду, но ничего не могу гарантировать. Если хоть что-то пойдёт не как надо... Хотя сейчас вообще всё идёт наперекосяк... Ладно, ещё не время паниковать. Пассажиры, вам это понятно?!!! – Видимо, последние слова были мотивированы тем, что даже в кабине было слышно, как громко иногда вскрикивали некоторые из моих соседей по салону – и как непрерывно орали пассажиры эконом-класса. – Сохраняйте спокойствие и во всём доверяйте экипажу самолёта. В конце концов, вы все здесь только потому, что вам приспичило полететь через океан в эту чёртову Америку! – Пилот немного помолчал и закончил свою впечатляющую речь следующим образом: – Извините. Итак, мы находимся на высоте около шести километров, так что по крайней мере пять минут вы ещё будете живы. Наденьте спасательные жилеты, но пока не тяните за шнур, а то они раздуются, и вы при эвакуации не сможете выбраться из кресла. Пристегните ремни и молитесь, чтобы всё было хорошо.

После такого выступления во всём самолёте на время воцарилась удивительная тишина. Несколько секунд все просто сидели в оцепенении, затем стали деловито выполнять инструкции; наверное, что-то в словах первого пилота возымело поразительное успокаивающее действие.

Вот бы мне так научиться...

Я, не отставая от других, надел и до конца застегнул свой спасательный жилет. Пока что он выглядел как висящий на мне мешком кусок резины, но я знал, что это временно. Пристегнулся – и понял, что с большой вероятностью всё и вправду будет хорошо. С большой... но не стопроцентной.

– Внимание, всем приготовиться к посадке! Сейчас будет крутое снижение, так что держитесь за что-нибудь! – крикнул пилот, и я машинально схватился руками за спинку кресла перед собой, уставившись в мёртвый экран висящего на ней электронного терминала.

Меня неожиданно потянуло вперёд; заложило уши. Я глубоко дышал, всё ещё веря, что это не последнее, что я чувствую в своей жизни.

Затем нос самолёта, наоборот, неожиданно задрался вверх, и мне показалось на мгновение, что мой желудок вознамерился выпрыгнуть из меня через рот, но я вовремя этому помешал, заставив взбунтовавшийся орган встать на законное место в организме.

Что-то тряхнуло и легонько подбросило самолёт; наверное, мы соприкоснулись с поверхностью океана.

– Есть посадка! – крикнул первый пилот.

– Благодарим всех за время, проведённое на борту, – сказал второй, но его слова, пусть даже усиленные динамиками, потонули в восторженных возгласах и свисте пассажиров.

Самолёт понёсся по воде, гася оставшуюся скорость.

Пассажиры начали аплодировать, но пилот остановил их простой и вместе с тем ужасно коварной фразой:

– А вы знаете, что пожар левого двигателя уже перекидывается на крыло? Всем покинуть самолёт!

Вновь началась паника. Стюардессам пришлось потрудиться, успокаивая пассажиров с помощью пультов управления инъекторами, спрятанными в самых неожиданных местах.

Вскоре, когда уже начало казаться, что мы останемся здесь навсегда, были открыты двери, и мы стали по одному выпрыгивать из воздушного судна, в полёте дёргая за шнур, тем самым заставляя спасательные жилеты наполняться атмосферным воздухом.

Сразу после приводнения я поплыл прочь от самолёта, сжимая одной ладонью ручку своего кейса и постоянно оглядываясь на неисправный летательный аппарат.

К сожалению, это мешало мне координировать свои движения, поэтому, когда я отплыл уже метров на пятьдесят, я понял, что незаметно для себя выпустил ручку кейса и тот теперь покачивается на волнах в опасной близости от самолёта.

Плыть вперёд или назад? Спасти свою жизнь или рискнуть ей?

Я уже был близок к решению этой важной для меня дилеммы, как вдруг самолёт предложил собственный вариант развития событий и этим не оставил мне выбора. Взорвалось левое крыло, где находился горевший двигатель, а вслед за ним, когда аппарат перевернулся, – и правое. По воде пронеслась ударная волна, отнёсшая меня на несколько метров; полетели обломки, один упал недалеко от меня. Видимо, сдетонировало топливо в крыльевых резервуарах.

Я пришёл в себя и осмотрелся. Мой спасательный жилет удерживал меня на плаву, так что жизнь я всё же сохранил. Но, как я ни вглядывался в равномерно колышущуюся водную гладь, кейса видно не было.

Ладно, остаётся надеяться, что начальство посчитает более ценной мою жизнь, чем сохранность новейшей разработки. Но в этом я не был полностью уверен.

Я вздохнул, посмотрел на часы, увидел, что они остановились от воды (я хотел засечь время, необходимое спасателям для того, чтобы найти нас), подумал, что на мобильник возлагать надежд тоже не стоит (да и оказалось его в кармане; наверное, и его поглотил океан), и поплыл к большой группе терпящих бедствие: их спасательные жилеты заполнили собой довольно-таки обширную территорию, так что потерять их из виду было невозможно.

Через час (по-моему) на горизонте показались тучи, судя по всему, быстро приближавшиеся. Было жарко: солнце палило не по-детски. Мне удалось выпросить у кого-то из пассажиров немного солнцезащитного крема, так что хотя бы кожу не жгло. А голову, чтобы не получить тепловой удар, я замотал своим же пиджаком, оставшись в мокрой рубашке. Потом подумал и снял ботинки вместе с носками, запихав их под жилет.

Через два часа тучи заполнили всё небо, а спасательных вертолётов всё не было. Ни у кого из нас не имелось рации, чтобы узнать, что же с ними случилось, и мы торчали посреди океана, как непонятно кто, в полной неизвестности.

Через три часа пошёл дождь. Спасатели не показывались. "Видимо, из-за нелётной погоды, – подумал я. – Да, может, им теперь уже просто стыдно нам на глаза показываться".

Все откровенно скучали. Кто-то играл в уцелевший чудом смартфон, тщетно пытаясь выйти в Интернет; кто-то лежал на поверхности воды, открыв рот и ловя капли дождя (я тоже попытался так делать, но жажду не утолил: слишком медленный процесс); дети, летевшие эконом-классом, жались к свои родителям. Выглядело это всё удручающе, мне было неуютно находиться рядом с этими людьми (численностью, кстати, под полторы сотни; могло быть и больше, да некоторые места в полёте пустовали), и невысокие волны стали понемногу относить меня от них. Когда я это заметил, я уже был достаточно далеко, а тут ещё из-за дождя скопление людей в жилетах еле виднелось на горизонте, но, впрочем, скоро вообще пропало. Я остался один – посреди океана.

Тут мне в голову пришла мысль самому доплыть до Гавайев. Но последовавшие расчёты обескураживали: до архипелага около тысячи километров; даже в надутом жилете я смогу проплывать в среднем пять километров в час, не больше. Если я каждый день буду двигаться по двенадцать часов, то достигну Гавайев не раньше, чем через две недели. И то, – если повезёт. Нет, я скорее умру от жажды – эдак на седьмой день пути.

Вдруг подул ветер, понёсший меня на юг, куда я и собирался отправиться. Конечно, паруса у меня не было, но скорость несколько километров в час я развил. Отлично. Теперь надо проплыть как можно больше, прежде чем ветер стихнет.

Я двигался вперёд, ветер помогал мне в этом, а дождь, наоборот, немного мешал. Одежда моя насквозь промокла, но я не обращал на это внимания: высушу, когда доберусь до какого-нибудь острова.

Я сказал "когда"? Хм, хороший знак. Будь я несколько менее оптимистично настроен, это "когда" превратилось бы в "если".

Глава 1

ПРИБЫТИЕ

Через два или три часа прямо по курсу показался остров. Я удивился: до Гавайев ещё очень далеко; с помощью ветра я проплыл километров двадцать или тридцать. Откуда здесь остров?! И ведь никак не проверить: мобильника нет, спутниковые карты посмотреть не получится. А жаль: тогда бы я выяснил, обитаем ли этот остров или нет, есть ли на нём пресная вода и где вообще он находится.

Подплыв поближе, я получил возможность получше разглядеть неожиданно появившийся клочок суши. В длину примерно километра два, без всяких холмов и гор – почти плоская площадка, покрытая лесом. М-да, это точно не Гавайи: там горы хотя бы есть, и высокие. А здесь... Поднимись уровень океана на несколько метров, затопило бы всё к чёрту. Так что радоваться надо вообще-то.

Ну, я и радовался – по мелочи: раз это не Гавайи, то и на спасательную базу рассчитывать нечего. И вполне возможно, что мне придётся надолго задержаться на этом острове. Скорее всего, так и будет: никуда я доплыть всё равно не смогу., подать сигнал – тоже. "Зато здесь меня никто уволить не сможет за утерю новейшей разработки", – подумал я и хихикнул. Затем горестно вздохнул: всё-таки жалко, что кейс утонул; так бы у меня был хоть какой-то шанс собрать передатчик и послать сигнал бедствия.

Но об этом думать уже слишком поздно – или, наоборот, чересчур рано. Сейчас надо просто доплыть и выжить. Я сжал зубы и, как мог, увеличил скорость, несмотря на всю накопившуюся усталость и одежду, потяжелевшую от морской воды. У меня была цель, и я к ней стремился, не замечая препятствий, потому что сомнения в такой ответственный момент могут привести к непредсказуемым и даже опасным последствиям.

Когда до песчаного берега осталось всего несколько метров, а глубина явно стала меньше одного, я перестал плыть и пошёл по дну, неся ставший уже ненужным спасательный жилет.

Я потянул за шнур, и жилет стал быстро сдуваться, так что, когда я вышел на маленький пляж, я держал в руке большом кусок влажной рыжей резины. Я сложил его в несколько раз и убрал в карман пиджака, который после моего заплыва весил, наверное, килограмма два от впитавшейся воды.

Итак, я остался без работы, без документов, без средств к существованию, в мокрой одежде и без чётких планов на будущее. Единственным моим имуществом (из пиджака всё давным-давно выпало или было унесено волнами) был спасательный жилет, который я теоретически смогу использовать в качестве одеяла или тента. На палатку, к сожалению, его не хватит. Но в данных обстоятельствах палатка – это роскошь; мне бы хоть какое-то укрытие найти...

Я прошёлся по пляжу и шагнул в лес.

Там было намного уютнее, чем на берегу; деревья умиротворяющее раскачивались, заглушая шорох дождя; я словно вошёл в какой-то тихий зелёный город, предназначенный только для одного жителя, которым сейчас стал я. Вокруг меня деревья стояли довольно редко и, как мне показалось, упорядоченно – на равных расстояниях друг от друга, и каждый их ряд был одной прямой линией. Меня это поразило; на острове, который выглядел совершенно необитаемым, чувствовался элемент искусственности. Но кто создал этот лес, если не природа? Впрочем, ближе в центру острова порядок расположения деревьев постепенно терялся, уменьшались промежутки между растениями, а в самой своей середине лес переходил в сплошные хаотичные заросли.

Я направился прямо туда, в глубь острова, намереваясь найти временное пристанище под густыми по случаю середины лета кронами.

Под ногами появилась трава, по мере моего продвижения становившаяся всё гуще, стали попадаться небольшие кустарники. Один я узнал: это была гавайская "брусника" под названием "охело" – маленькие бело-розовые ягоды. Я обрадовался: наконец-то – еда! В последний раз я ел утром, ещё в самолёте, так что сейчас просто невыносимо хотелось пожевать чего-нибудь.

Я присел и за несколько минут полностью обчистил обнаруженный куст. Есть хотелось уже меньше, но – всё равно ощутимо. Я посмотрел по сторонам. Нет, больше ничего съедобного в пределах видимости не было.

Я вздохнул и пошёл дальше.

Пристально вглядываясь в туманную пелену дождя впереди, я увидел среди деревьев что-то большое и коричневое, но – неподвижное. Следовательно, это не зверь и вообще вряд ли живое существо. Я направился прямиком к данному объекту – мне просто было интересно узнать, что же это такое.

Вскоре я понял, что это бревенчатая хижина, и невольно ускорил шаг. Вот где переночую! Уже подойдя вплотную, я заметил, что двери нет, а вместо неё зияет пустой тёмный проём, но этом меня не остановило.

Я вошёл внутрь и осмотрел интерьер, вернее, то, что было видно в потоке света, поступающем сквозь прямоугольную дыру в стене. Из мебели там находились лишь грубо сколоченные стол и стул; и на последнем сидел... скелет!

Не к месту вспомнилась шутка про "смертельно убитый труп погибшего мертвеца". Я в страхе попятился, но, выждав пару секунд, убедился, что это обычный человеческий скелет, не двигающийся и вообще не проявляющий никаких признаков жизни после смерти, и снова приблизился.

Скелет сидел, прислонившись к стене и свесив голову (ну, то есть череп) на грудь, одетый в остатки гавайской рубашки и дорогущих брюк, и держал что-то в своей костлявой руке. Взяв это и вынеся на свет, я понял, что человек, чьи кости остались белеть в хижине, умер, сжимая в руке обыкновенную тетрадь в клетку, листов этак на сорок восемь, с модным рисунком на обложке: на красном фоне в центре – надпись "Enter password" и узкий белый прямоугольник под ней, как будто в самом деле для ввода пароля. Пролистав тетрадку, я с удивлением обнаружил, что она исписана почти до конца. А пошарив глазами по полу помещения, я нашёл и то, чем она была исписана, – обыкновенную шариковую ручку.

Я попытался расписать её на своей ладони, но ни одной линии нарисовать не удалось. Очевидно, этот человек умер так давно, что даже чернила засохли от времени. Да и оставалось их вообще-то совсем немного.

Ладно, изучение записок мертвеца можно отложить до утра, а пока надо вздремнуть. День был слишком насыщен событиями, чтобы остаток его потратить на чтение.

Я положил стул набок у входа, чтобы задержать дождевую воду, а то на мокром полу спать будет неуютно; расстелил у стены сдутый спасательный жилет, разделся, выжал вещи, насколько смог (но они всё равно оставались ужасно мокрыми), и залез под импровизированное резиновое покрывало.

Обычно я страдал бессонницей, но сейчас в небытие провалился практически мгновенно.

Ну, вот так я и оказался на острове. Но события следующего дня полностью развеяли мою уверенность в том, что он именно такой, как мне кажется.

Проснулся я рано: солнце только начало подниматься над деревьями. Туч на небе как будто вовсе и не было: вместо мокрой тёмно-серой гадости на востоке полыхал целый спектр красок – тоже, кстати, мокрый; наверное, дождь закончился глубокой ночью, потому как влажность воздуха всё ещё зашкаливала.

Стул всё-таки не сумел сдержать напор стихии, так что очнулся я в огромной луже, в которую превратился пол хижины. Чертыхаясь, выбрался из-под маленького спасательного жилета (под ним приходилось спать, прижав колени к груди), который немного подмок за ночь, отряхнулся от грязной воды (пол вообще-то был земляной), прошлёпал босыми ногами к столу, где вечером разложил одежду для просушки. Огорчённо застонал, поняв, что вещи почти не высохли, особенно пиджак. Ну, ничего: подсушу на себе.

Короткая пробежка по лесу в поисках еды... К счастью, кустов с ягодами в лесу было много; мне даже не пришлось далеко отходить от своего, с позволения сказать, нового дома.

Утолив голод (и, может, даже жажду: в ягодах было много сока), я вернулся в хижину и, взяв тетрадку из рук мертвеца, где я её вчера оставил, и безжалостно смахнув его кости со стула (наверное, на мои просьбы освободить место по-хорошему он не откликнулся бы), погрузился в чтение.

Сначала записи казались мне бредом умирающего маразматика, но вскоре мне стало интересно, а уже через пару минут заметки мёртвого ныне человека читались, как приключенческий роман. Этот неизвестный писал на английском языке, но я понимал почти всё, по ходу придумывая контекстный перевод неизвестных слов и выражений.

"Я, Адам Смит, попал на необитаемый остров.

Для того, кто когда-нибудь прочтёт мои записки, сообщаю: мне сорок пять лет, я из Лос-Анджелеса, а сюда попал после крушения океанского лайнера, на котором я плыл на Гавайи. И вот – не доплыл.

Если мне суждено будет так и умереть на этом острове, то я завещаю всё своё оставшееся в Америке имущество старшему сыну (младшего всё равно тётя воспитывает).

Мне кажется, что, пока я здесь, мне понадобится какое-нибудь убежище. И я принимаюсь за постройку шалаша: хижину сейчас просто не осилю. Может, позже...

Если что, это был мой первый день пребывания на острове. В дальнейшем для датирования записей я буду указывать номер дня, то есть – как давно я здесь оказался.

День второй.

Ночь провёл в шалаше. Видимо, пока я спал, прошёл дождь, потому что, когда я проснулся, всё вокруг было мокрым.

У меня ещё осталась сумка, поэтому мне есть куда складывать ягоды. Зачем складывать? Ну, я решил погулять по острову, осмотреть лес, поплавать в море... Короче, я устраиваю себе выходной.

Тетрадку беру с собой: вдруг что-нибудь интересное записать придётся?

...Прошёл пару сотен метров – и застыл, как вкопанный. Чёрт, это же... яблоня! Ну, попал я сюда удачно – сейчас только начало августа, так что яблок должно быть много. Так и оказалось: много зелёно-жёлтых и жёлто-красных спелых фруктов. Их тоже наберу – на всякий случай.

Эх, лучше бы бананы нашлись: мне они больше нравятся. А яблоки ещё кисловатые. Но – хоть какая-то еда.

...На пляже хорошо; мягкий песок, тёплая вода, яркое солнце... Но это я просто так пишу – для полноты картины событий. Может быть, у меня получится настоящий дневник написать...

В ближайшие дни я буду ходить по острову и составлять его карту, – просто чтобы не скучно было, а то здесь нет ни книг, ни Интернета, так что заняться решительно нечем.

Поразительно: животных вообще не встретил. Птиц тоже нет – совсем!!! Только лес – площадью, по моим прикидкам, около двух квадратных километров. Не понимаю: как так могло получиться?!

В море, кажется, видел рыбу: она далеко была, и я не уверен... А, впрочем, теперь уверен: она подплыла ближе. Поймать точно не смогу, но я рад, что хоть какую-то живность увидел, пускай и не на самом острове; а то мне уже начало казаться, будто здесь прошёл апокалипсис. Ха-ха... но, наверное, это не очень смешно..."

На следующей странице была нарисована довольно точная, но не слишком подробная карта острова. Во всяком случае, контуры береговой линии и леса были обрисованы чётко; каждая неровность, очевидно, была важна.

Моё внимание привлёк странный объект, судя по карте, располагающийся на ровной поляне в юго-восточной части острова. Простой прямоугольник на палочке, которым это было обозначено, походил на транспарант, на табличку-указатель, наконец, на воткнутую черенком в землю лопатку. Подписано сие художество было просто – "порт."; точка после четырёх букв наводила на мысль, что это – сокращение от какого-то более длинного слова. Но какого? "Портал", что ли?

Хоть я в детстве и читал фантастику в промышленных объёмах, я не верил во все эти "технические чудеса" наподобие телепорта, машины времени и вечного двигателя. Поэтому я расхохотался в голос и мысленно обозвал ту часть карты, где был изображён юго-восток острова, полным дегенеративным бредом.

Впрочем, любопытство одержало верх над презрением, и я перевернул страницу. Далее помещалась история создания карты; мне не хотелось узнавать её во всех подробностях, но я привык читать любой текст с начала и до конца, не допуская никаких пропусков, так что мне ничего не оставалось, кроме как, образно выражаясь, вгрызться в записи мертвеца. Может, он всё-таки был в своём уме?..

"...По форме своей остров напоминает Австралию; размеры: с запада на восток – около двух километров, с севера на юг – примерно один. В общем, ничего интересного.

Я ходил туда-сюда, и вот мой отчёт: самый большой пляж – на западе (от кромки воды до леса метров двадцать, не меньше); самая высокая точка – заросли в центре острова (высота над уровнем моря – в районе полутора метров); флора разнообразная и многочисленная; фауна отсутствует; в лесах на севере, западе, востоке и юге ничего интересного не обнаружено.

Не исследованы ещё только середина острова и его юго-восточная оконечность. Но думаю, что и там не найдётся ничего, что могло бы заинтересовать меня...

День четвёртый.

В центре острова ничего не обнаружил. Только густые древесные заросли. Под ними всегда прохладно и влажно. Всё зелёное – просто кошмар! Короче, теперь буду каждый день приходить сюда отдыхать. К тому же, после дождей в углублениях в коре деревьев собирается вода, так что, надеюсь, от жажды не помру.

Иду на юго-восток. Густота растительного покрова достигает своего максимума. Продвигаюсь очень медленно, снова удивляюсь, что тут нет живых организмов: в обыкновенном лесу меня, наверное, уже съели бы заживо насекомые.

Пишу на ходу, чтобы ничего важного не пропустить. Может, попадётся что-нибудь, что поможет мне вернуться домой... Хотя что поможет? Разве что телепорт или радиопередатчик, но на это сейчас рассчитывать не приходится...

Похоже, впереди ровная поляна. Иду туда.

Что это за... хм... предмет?! В центре поляны стоит какая-то штуковина. Короче, подберусь поближе, зарисую..."

Внизу страницы действительно было изображено нечто непонятное – уж точно искусственного происхождения. Очевидно, тот самый «порт.», отмеченный на карте...

Снизу находилась небольшая ровная поверхность, рядом с которой на толстой стойке располагалась странная прямоугольная коробка – странная потому, что на правой половине её передней стороны были нарисованы длинный узкий дисплей и россыпь кнопок с цифрами, буквами латинского алфавита и даже, кажется, знаком "минус"! Довершал эту конструкцию большой рычаг слева от клавиатуры.

А над рычагом – маленькая, но жирная цифра "ноль".

Что всё это значит?!

Ответ можно искать, лишь прочитав дальнейшие откровения мистера Смита...

"...Я подошёл поближе. Нет, вроде не галлюцинация. Но что этот... аппарат... делает на необитаемом острове?!!!

Так... На дисплее есть место для пятнадцати символов, а кнопок на клавиатуре тридцать семь... это получается... многие миллиарды триллионов возможных комбинаций! Но каких? Что означает цифра 0, нарисованная красной краской на бледно-оранжевой металлической поверхности? Узнать всё это можно лишь одним путём, – воспользовавшись данным объектом.

Ещё бы кто-нибудь инструкцию по эксплуатации оставил... Однако на вид тут кнопок и рычагов не слишком много; думаю, удастся самому разобраться.

Я встал на гладкий железный квадрат, примыкающий к устройству снизу, и по приколу набрал на клавиатуре "999". Сейчас дёрну за рычаг – только тетрадь и ручку под одеждой спрячу, чтобы не потерять ненароком...

...Я ничего не почувствовал, а когда открыл зажмуренные на пару секунд глаза, увидел, что оказался на такой же металлической плоскости у такой же бледно-оранжевой установки, но – с красным числом 999 над рычагом.

Вокруг меня расстилалось ровное поле, но лес почему-то стал находиться гораздо дальше, а сбоку теперь текла река.

Где я оказался?!!

Первым делом надо успокоиться, а то наделаю бед... Очевидно, аппарат, перенёсший меня сюда, – это телепорт! Да ещё, похоже, не один: их тут целая сеть, а их общее количество может выражаться более чем двадцатизначным числом!

Но на Земле я прежде не видел ни одной подобной машины, а ведь если их действительно так много, то они должны были бы стоять на каждом шагу!

А что, если я не на Земле? В данной ситуации это самое логичное объяснение. В моей голове тут же появилась теория происходящего: допустим, есть очень-очень много параллельных миров, каждому из которых присвоен код, и все они связаны системой порталов, которую я обнаружил! Вот это открытие!..

Понимаю, что для неподготовленного человека, который когда-нибудь (надеюсь) прочитает мои заметки, всё это будет звучать полным бредом, так что сразу скажу: я пока что в трезвом уме и твёрдой памяти; а чтобы поверить в то, что мой рассказ – правда, можете повторить твой маршрут. Дальше будете читать, оказавшись там, где сейчас стою я..."

Я захлопнул тетрадь и отшвырнул её. Она ударилась о стену и с тихим шлепком упала на стол.

Это чушь, выдумки, галиматья! Я просто не мог поверить в правдивость записей Смита: мой разум был скован стереотипами мышления взрослого человека, уже вышедшего из возраста, в котором людям, начитавшимся научной фантастики, повсюду мерещатся машины, маскирующиеся под предметы обстановки, а любителям детективов кажется, будто из-за каждого поворота на миллиметр выглядывает ствол пистолета притаившегося киллера. А ещё я знал, что ни Луна, ни небо не могут упасть на Землю, а та – на Солнце.

Внезапно я понял: оказывается, я по-настоящему стал взрослым, раз не верю в чудеса! Впрочем, я осознал сам этот факт, значит, у меня ещё есть шанс не остаться навсегда одним из не обладающих воображением воинов бесчисленной армии офисного (да и не только офисного) планктона. Ведь данная ситуация уникальна! Чтобы поверить в параллельные миры, надо там побывать! И даже маршрут известен: пройдите пару километров на юго-восток и воспользуйтесь порталом...

Решено: я отправляюсь по следам этого умника Адама Смита. Может быть, он и не врёт. А то я всё ещё поражён его так называемым открытием...

Его совету – продолжить чтение потом – я всё-таки последую.

Про яблоки мертвец не наврал: дерево действительно росло в паре сотен метров от хижины. Хоть в тетрадке и не было указано, в каком направлении надо идти, я таки обнаружил искомое – на юго-западе.