Текст книги "Криминальная армалогия"
Автор книги: Данил Корецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Криминология исследует вооруженную преступность в целом и механизм совершения отдельных вооруженных преступлений, изучает их причины и условия, личность вооруженного преступника, разрабатывает комплекс предупредительно-профилактических мероприятий.
Криминологическую характеристику преступлений определяют как «совокупность данных (достаточную информацию) об определенном виде (группе) преступлений либо конкретном противоправном деянии, используемую для разработки и реализации мер профилактического характера».
До недавнего времени оружие не находило отражения в криминологической характеристике, ибо не играло не только определяющей, но и сколь либо заметной роли. В последние годы, когда резкое насыщение общества оружием и широкое вовлечение его в криминальный оборот существенно изменило качественные характеристики преступности, большое значение приобрела совокупность насильственных преступлений, совершаемых с применением оружия – вооруженная преступность.
Это обстоятельство потребовало выделения данного вида посягательств в отдельный блок вооруженной преступности для целенаправленного ее изучения и разработки адресных мер предупредительно-профилактического воздействия. В связи с этим оружие как стержневой классификационный признак вооруженных преступлений должно рассматриваться в качестве немаловажного элемента их криминологической характеристики.
На уровне отдельных преступлений оружие выступает в качестве инструмента воздействия на окружающую действительность для изменения ее в соответствии с преступными планами виновного и достижения им поставленной цели. Выбор оружия характеризует личность преступника (наличие специфических интересов, навыков и умений, опыт службы в российской армии или силовых структурах и т. д.), потерпевшего (социальное и экономическое положение, определяющее степень защищенности и обуславливающее требования к ее преодолению), способа реализации преступного замысла, интегрирующего перечисленные выше обстоятельства (убийство путем снайперского выстрела из засады с применением винтовки, снабженной оптическим прицелом и прибором гашения звука, дистанционного подрыва радиоуправляемого взрывного устройства, удара ножом во время бытовой ссоры и т. д.)
Иными словами, в выборе оружия и способе его использования находят отражение как личность преступника, так и характеристика преступления.
"Значительный интерес для криминологии в прогностическом и, детерминационном значении представляют процессы насыщения общества гражданским и служебным оружием, механизмы вовлечения в криминальный оборот самого современного высокоэффективного боевого оружия (автоматов, пулеметов, снайперских винтовок, гранатометов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, ручных гранат) и способов его использования.
Специальные дисциплины вузов МВД изучают проблемы выявления, предотвращения и пресечения вооруженных преступлений, обнаружения и изъятия незаконно хранимого оружия, розыска и захвата вооруженных преступников и др.
Гражданское право вводит понятие вещей полностью изъятых из гражданского оборота или ограниченно оборотоспособных, к которым относится и оружие. При этом режим права собственности на оружие существенно отличается от права собственности на другие вещи. В первую очередь тем, что ограничение правомочий собственника устанавливается не гражданским законодательством, а нормами других отраслей права, прежде всего, административного и уголовного.
В той или иной мере феномен оружия, накладывающий отпечаток на обычаи, традиции, национальную психологию и законодательство изучается и неюридическими дисциплинами: психологией, социологией, социальной психологией.
При этом каждая дисциплина рассматривает оружие применительно к своим задачам, разрабатывает собственный понятийный аппарат, пользуется своей терминологией, зачастую не совпадающей с общепринятыми.
Это свидетельствует о необходимости разработки узконаправленного учения об оружии и его использовании, позволяющего унифицировать подход к данной проблеме.
Примеры создания частных криминологических теорий, изучающих специализированный предмет, хорошо известны, так же как их авторы: виктимология (Л. Франк, Д. Ривман, В. Минская и др.), криминальная фамилистика (Д. Шестаков), современная криминальная пенология (0. Старков) и т. д.
В последнее время исследовательская мысль в данном направлении активизировалась: продолжилось выделение и терминологическое обособление частных криминологических теорий – региональной (городской и сельской) криминологии, молодежной, женской, пенитенциарной криминологии, криминологии организованной и профессиональной преступности и т. д. Выделяется политическая криминология, экономическая криминология, предпринята даже экзотическая попытка обосновать в качестве самостоятельного направления исследования преступности «оперативно-розыскную криминологию».
«Авторы стали называть разрабатываемые ими новые научные направления различными видами криминологии („военная", „педагогическая", „пенитенциарная", „экономическая", „политическая", „семейная" „криминология СМИ", „криминология закона" ит. п.),– отмечает профессор В. А. Номоконов и вполне обоснованно задает вопрос:…появляются ли действительно самостоятельные виды криминологической науки или речь идет (должна идти) всего лишь о частных криминологических теориях – разделах единой криминологии?»
В литературе отмечалось, что критерием для определения подлинности нового научного направления, находящегося на «стыке» криминологии и другой научной отрасли, служит появление новой реальной социальной проблематики, изучение которой диктует необходимость комплексного междисциплинарного подхода.
Новые реалии связанные со все более широким вовлечением в гражданский и особенно криминальный оборот оружия, расширением его родовой и видовой номенклатуры, потребностями его правовой оценки, а также квалификации противоправных деяний, совершенных с его использованием, как раз и обуславливают необходимость целенаправленного комплексного подхода к изучению оружия и связанных с ним криминальных деяний. Оружие, его правовой режим, совершаемые с его помощью преступления и лица, их совершающие, должны стать объектом исследования для комплексного учения, использующего достижения различных наук: криминалистики, криминологии, уголовного права, административного права и т. д., но не ограниченного рамками, понятийным аппаратом и методами каждой из них.
Это может быть достигнуто в рамках междисциплинарного учения, которое предлагается назвать криминальной армалогией: от аrmа (лат.) – оружие, lоgоs (греч.) – учение; прилагательное «криминальный» определяет границы изучаемого явления.
В литературе криминальная армалогия либо ошибочно именовалась «криминалистической армалогией», либо не совсем точно определялась как «криминология оружия», однако в последнем понимании отражается только суть идеи данного учения, но не его содержание. Криминальная армалогия действительно призвана предметно изучать оружие – специфический предмет материального мира, сыгравший важную роль в развитии человека, человеческой истории и человечества в его сегодняшнем виде. Но возможности этого изучения выходят за пределы как криминалистической, так и криминологической науки, хотя цели его вытекают, в первую очередь, из задач криминологии.
В частности, широкое вовлечение в оборот новых, как смертоносных, так и нелетальных видов оружия: метательного, зажигательного, электрошокового, пневматического, неизбежно требует их криминалистической оценки, что затрудняется недостаточным объемом экспертной практики и теоретических разработок. Обращая внимание на это обстоятельство, один из ведущих специалистов-криминалистов в сфере изучения оружия В. М. Плескачевский справедливо отмечал, что изучение новых видов оружия, предполагает разработку новых методик их исследования, при этом неразработанность методических основ криминалистических исследований взрывных устройств, метательного неогнестрельного, газового и электрошокового оружия происходит, в том числе, и по причине недостаточной выстроенности основ «Криминалистического оружиеведения».
Соглашаясь с необходимостью развития криминалистического оружиеведения, которое самым тесным образом должно взаимодействовать с криминальной армалогией, мы склонны полемизировать с предложенным подходом в части приоритетов исследования проблем оружия.
«Ранее исследование проблем оружия, и прежде всего холодного, непосредственно связывалось с уголовным правом, что в тот период было достаточно продуктивным для развития криминалистики,– пишет В. М. Плескачевский.– В настоящее время необходимо сосредоточиться на собственно криминалистических реалиях, технико-криминалистическом обосновании выдвигаемых гипотез, учитывая правовые (не только уголовно-правовые, но и государственно– правовые, административные, криминологические) закономерности только для решения криминалистических задач».2
Дело в том, что криминалистическое исследование проблем оружия – причем оружия в широком смысле, а не только холодного (то обстоятельство, что научные труды Е.Н.Тихонова и А. С. Подшибякина касались криминалистической и уголовно-правовой оценки холодного оружия вызвано не какой-то особой значимостью для уголовного права именно холодного оружия, а специализацией авторов), имея самостоятельное научное значение, в прикладном плане носит вспомогательный характер, способствуя уголовно-правовой квалификации связанных с оружием деяний и принятию законных и обоснованных уголовно-процессуальных решений.
Ту же цель в конечном счете будут преследовать и осуществляемые в рамках криминалистического оружиеведения исследования, даже если при их проведении станут учитываться уголовно-правовые, государственно-правовые, административные и криминологические закономерности. Поэтому решение только криминалистических задач является здесь не конечной, а промежуточной целью. Конечным результатом остается квалификация преступлений, вынесение справедливых приговоров, осуществление комплекса предупредительно-профилактических мер, то есть действия, лежащие в сфере уголовного права, уголовного процесса и криминологии.
Более того, криминологические и правовые решения, гораздо перспективнее, чем криминалистические. Можно идти по предлагаемому криминалистами пути расширения разновидностей индивидуального оружия: холодное, метательное, огнестрельное, пневматическое, минновзрывное, зажигательное, газовое, электрическое, лазерное (а этот ряд по мере развития научно-технического прогресса и совершенствования оружейных технологий может быть продолжен: реактивное, микроволновое, ультразвуковое и т. д.› до бесконечности), соответствующего расширения предусмотренного законом круга предметов незаконного оборота, разработки понятий, классификации каждого вида оружия, методики его криминалистического исследования 2 и т. д. и т. п. Это экстенсивный путь, увеличивающий количество экспертиз, усложняющий закон и затрудняющий процесс правоприменения, в котором существенно возрастает значимость эксперта-криминалиста, практически определяющего конечный результат.
А если прибегнуть к криминологической классификации оружия (о которой будет говориться далее), основанной не на принципе действия, а на поражающих свойствах, определяющих его опасность при криминальном применении (ошеломляющее, убойно-травмирующее, смертоносное), то картина радикально меняется: закон и процесс правоприменения упрощается, число экспертиз сводится к минимуму, центр тяжести, как и положено, перемещается из экспертно-криминалистической сферы в правовую.
Однако само по себе предложение В. М. Плескачевского весьма интересно и свидетельствует о том, что идея комплексного и всестороннего изучения оружия и «оружейной преступности» является назревшей и востребованной, как в теоретическом, так и в практическом плане. Более того, криминальная армалогия и криминалистическое оружиеведение – не просто имеют множество точек соприкосновения: они есть учения взаимопроникающие, а при дальнейшем осмыслении этого вопроса может оказаться, что, по сути, они являются двумя сторонами одного и того же учения. Во всяком случае, очень сложно разграничить оружие, как элемент криминалистической характеристики преступления и оружие, как элемент уголовно-правовой и криминологической характеристики, а при предметном, последовательном и целенаправленном изучении общего предмета, границы упомянутых характеристик начинают расплываться. Впрочем, углубленное рассмотрение этого интересного вопроса выходит за пределы задач данной работы.
Криминальная армалогия призвана интегрировать различные отрасли знаний применительно к изучению оружия и вооруженных преступлений: объединение целей исследования, унификация терминологии, выработка комплексного единообразного подхода к оценке предмета исследования и т. д.
В предмет криминальной армалогии входит:
оружие как важный элемент человеческой культуры и, в первую очередь, криминологическая и уголовно-правовая категория, оценка которой базируется на технико-криминалистических критериях, но ими далеко не исчерпывается;
правовой режим оружия, под которым понимается установленный законами Российской Федерации, постановлениями правительства и другими подзаконными актами порядок производства, продажи, приобретения, хранения, ношения и пользования оружия гражданами, должностными лицами, а также сотрудниками организаций с особыми уставными задачами;
вооруженная преступность как специфическая разновидность насильственной преступности, детерминанты и механизм вооруженных преступлений, личность вооруженного преступника, предупредительно-профилактические мероприятия;
вопросы ответственности за правонарушения и преступления, связанные с нарушением правового режима оружия;
применение оружия для пресечения преступлений и задержания преступника (контркриминальное применение оружия);
социально – психологические аспекты притягательности оружия для отдельных категорий граждан (традиционно – подростки, жители некоторых национальных республик, определенные этнические общности, в последнее время – все более широкие слои населения).
Изложенное позволяет сконструировать следующее определение криминальной армалогии – это комплексное междисциплинарное учение об оружии, его правовом режиме, его использовании в криминальных целях и в целях борьбы с преступностью, его влиянии на нравы и обычаи в обществе, на групповую и индивидуальную психологию населения, на законопослушное и противоправное поведение отдельных граждан и социальных групп.
Целью криминальной армалогии является разработка предложений по созданию благоприятных условий для законного владения оружием, использования его для обеспечения безопасности личности, общества и государства, максимальное затруднение и увеличение риска противоправного обладания оружием, а тем более применения его для совершения преступлений.
2. Понятие правового режима оружия
Вопреки распространенному представлению, вопрос о правовой регламентации оборота оружия в обществе имеет не только и даже не столько предупредительно-профилактическое значение, сколько важнейший социально-политический смысл. Взаимоотношение «государство – гражданин» изначально предполагает определенное неравенство субъектов подобного общения, причем степень этого неравенства прямо пропорциональна степени жесткости политического режима.
В тоталитарных державах государство подавляет и подчиняет личность, возвышается над ней, свобода волеизъявления индивидов сведена к минимуму, попытки несогласия с решениями органов власти считаются серьезными правонарушениями и подавляются всей мощью репрессивного аппарата. Успешность пресечения поведенческих отклонений требует бесправного, зависимого и беспомощного положения граждан. Вполне понятно, что такие режимы не позволяют гражданам приобретать, хранить и использовать оружие, исходя в первую очередь из соображений собственной безопасности. Безопасность граждан в расчет, естественно, не принимается. Напротив, чем выше уровень демократии, тем очевиднее, что сила и могущество государства являются производными от силы и мощи его граждан. Неслучайно в демократических странах приветствуется и специально воспитывается самостоятельность и независимость индивидов. Особенно наглядно такой подход проявляется во второй поправке к Конституции США, которая гласит: «Поскольку хорошо организованное народное ополчение необходимо для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться».
Обращаясь к отечественной истории, следует отметить, что до 1917 года подданные Российской империи обладали правом на приобретение и хранение огнестрельного оружия (пистолетов и револьверов) в целях самообороны, а также для охоты и занятий спортом. Психически здоровым и законопослушным гражданам разрешение на приобретение пистолетов и револьверов выдавал генерал-губернатор, губернатор или градоначальник. Гладкоствольные охотничьи ружья, боеприпасы к ним и некоторые модели пистолетов можно было приобрести в оружейных магазинах без специального разрешения. При этом цены были вполне доступными для «простых людей»: шомпольный пистолет «Оборона» стоил три с половиной рубля, револьверы «Велодог» – от двенадцати до двадцати, а «Браунинг» – двадцать пять рублей при минимальной месячной зарплате 16-20 рублей.
После революции 1917 года оружие у населения стало в массовом порядке изыматься, а укрывательство его могло повлечь даже высшую меру наказания, так как свидетельствовало о намерении бороться с новой властью или, по крайней мере, о возможности возникновения такого намерения. Оружие стало первым товаром, в отношении которого способ купли-продажи был вытеснен системой распределения по классово-номенклатурному признаку.
Только принадлежность к РКП(б) позволяла хранить и носить оружие, причем правопредоставляющим документом вначале являлся членский партийный билет, а впоследствии – специальные удостоверения, выдаваемые партийными комитетами, либо по их представлению военными комиссариатами.2
Такое положение сохранялось, по существу, на протяжении всего советского периода. Приобретение любого оружия (кроме гладкоствольного охотничьего) гражданами было практически исключено. Власть не доверяла даже должностным лицам правоохранительных органов, выполняющих государственные функции в условиях противостояния преступным элементам с риском для жизни и здоровья. Не имели оружия судьи, судебные исполнители, следователи прокуратуры; многим категориям сотрудников милиции (участковые инспектора, инспектора по делам несовершеннолетних, дорнадзора ГАИ и т. д.) даже в период несения службы не выдавалось табельное оружие.
В то же время ведомственные инструкции разрешали выдачу пистолетов первым секретарям партийных комитетов начиная с районного уровня, председателям обл(край)-исполкомов, первым секретарям райкомов ВЛКСМ в пограничных районах. Таким образом, принцип распределения в обществе оружия по партийно-номенклатурному признаку действовал до начала девяностых годов. Поэтому, обращение оружия в обществе регламентировалось не законами, а ведомственными нормативными актами – приказами и инструкциями МВД СССР, КГБ СССР, Министерства обороны СССР и т. п.
Демократические (или псевдодемократические) преобразования 1991-1993 годов привели к ликвидации тоталитарного политического режима и изменили расстановку приоритетов в отношениях между государством и личностью. Это нашло отражение в признании Россией «Всеобщей декларации прав человека» от 10 декабря 1948 года, принятии «Декларации прав и свобод человека и гражданина РСФСР» 22 ноября 1991 года и, наконец, принятии 12 декабря 1993 года новой Конституции России.
Признание международных стандартов в обеспечении прав и свобод человека, выдвижение на первое место в системе охраняемых ценностей жизни, здоровья, чести и достоинства личности не могло не сказаться на изменении подходов к обороту оружия. Здесь наметились некоторые послабления, которые к тому же вводились уже не ведомственными инструкциями, а законами и указами Президента.
11 марта 1992 года принят Закон Российской Федерации «0 частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации», разрешивший частным детективам использовать специальные средства, а частным охранникам – спецсредства и оружие. 8 ноября 1992 года Президент России принял Указ «0 разрешении приобретения, хранения и использования гладкоствольного охотничьего оружия гражданам, ведущим крестьянское (фермерское) хозяйство». Этот нормативный акт впервые разрешил использовать ружья не для целей охоты, а для защиты личной и имущественной безопасности. Но распространялось это право только на фермеров.
Для всех остальных граждан легальным средством самообороны стало газовое оружие, так как в тот же день Президент принял Указ «0 специальных средствах самообороны, снаряженных веществами слезоточивого и раздражающего действия».
20 мая 1993 года принят Закон РФ «Об оружии», а 13 ноября 1996 года новый Закон РФ «Об оружии».
Однако анализ перечисленных нормативных актов, так же, как и принятых на их основе постановлений правительства и приказов МВД, показывает, что они не соответствуют тенденциям демократизации страны и международным стандартам. Так, вопреки системе приоритетов, установленных Конституцией России, и в нарушение основных принципов достаточно разработанного теорией уголовного права института необходимой обороны частным охранникам разрешено применять оружие для защиты собственности, но запрещено – в целях защиты личности!
Второй Закон «Об оружии» по сравнению с первым сузил право граждан на самооборону, запретив ношение для этих целей огнестрельного длинноствольного и холодного оружия и фактически оставив на «вооружении» граждан только газовые пистолеты и аэрозольные упаковки, которые малоэффективны и не позволяют отразить серьезное нападение. Тот же Закон, по совершенно необъяснимым с логической точки зрения причинам, исключил из числа лиц, имеющих право на приобретение нарезного охотничьего оружия, военнослужащих и сотрудников государственных военизированных организаций, имеющих право на ношение и хранение огнестрельного оружия.
«Правила оборота гражданского и служебного оружия и патронов к нему на территории Российской Федерации» утвержденные постановлением Правительства Российской Федерации от 21 июля 1998 года № 814 вновь ввели отмененное ранее требование хранить оружие, принадлежащее гражданам, в запирающихся металлических ящиках, что практически исключает возможность использования его в целях самообороны. И законы, и подзаконные акты детальнейше регламентируют порядок лицензирования производства оружия, торговли им и его приобретения, коллекционирования, экспонирования, продажи, передачи, перемещения через таможенную границу, хранения, ношения, транспортирования и перевозки, изъятия, уничтожения, учета, но очень кратко касаются главного, для чего, собственно, и существует оборот оружия – порядка его применения.
Все подобные ограничения вызваны запрещающими традициями, связанными с оружием. Постепенное юридическое признание факта нахождения в гражданском обороте оружия привело к некоторому смягчению ряда связанных с ним ограничений. Так, совсем недавно снят запрет на перевозку огнестрельного оружия железнодорожным транспортом. Теперь оно может перевозиться ручной кладью в разряженном состоянии и отдельно от патронов.
Однако, подобных подвижек не так уж много. И если предусмотренное статьей 12 Федерального конституционного закона «О чрезвычайном положении» от 30 мая 2001 года ограничение или запрещение продажи оружия и даже временное изъятие его у граждан в исключительных случаях, вполне оправдано задачами обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя Российской Федерации, то иные запреты носят явно «перестраховочный» характер.
Анализ подобных «перестраховочных» норм можно было продолжить, но и указанных фактов достаточно для того, чтобы сделать вывод: законодательство об оружии по-прежнему носит запретительный характер и затрудняет использование его гражданами для самообороны. Из содержания названных нормативных актов вытекает парадоксальный вывод: целью оборота оружия в обществе является… обеспечение сохранности оружия и осуществление контроля за его производством, продажей, приобретением, регистрацией, хранением, перевозкой и т. п.!
Абсурдность такого положения очевидна. Обусловлено оно, с одной стороны, устойчивыми стереотипами государственно-должностного мышления, изменить которое гораздо труднее, чем провозгласить самые прогрессивные и демократические принципы в отношениях между государством и личностью, с другой – отсутствием какой-либо правовой или криминологической концепции, способной определить настоящие цели и задачи оборота оружия.
Исходя из вышеизложенного, следует определить понятие правового режима оружия и достигаемых им целей. Под правовым режимом оружия предлагается понимать установленный законами Российской Федерации, постановлениями правительства и другими подзаконными актами порядок производства, приобретения, хранения, ношения и использования (применения) оружия гражданами, должностными лицами и сотрудниками организаций с особыми уставными задачами,1 а также права и обязанности перечисленных субъектов в обращении с оружием и их ответственность за нарушение указанных норм.
Цель осуществления правового режима оружия – создание благоприятных условий для законного владения оружием, использования его для обеспечения безопасности личности, общества и государства, максимальное затруднение и увеличение риска противоправного обладания оружием, а тем более – использования его для совершения преступлений.2
Данное предложение направлено на коренное изменение традиционной жестко-запретительной концепции, которая с совершенной очевидностью себя не оправдала, ибо за последние 7– 10 лет в нелегальный оборот вовлечены десятки тысяч единиц самого современного (нарезного, автоматического, специального) оружия.
Беспрецедентно возросла вооруженная преступность, повысилась дерзость преступников, увеличилось число случаев ожесточенного сопротивления сотрудникам милиции.
Больше того, система ограничений и запретов сыграла криминогенную роль, ибо организованные преступные группировки и криминальные элементы всех мастей не соблюдают правовых предписаний и инструкций подразделений лицензионно-разрешительной системы органов внутренних дел. А ограничительные нормы сводят на нет антикриминогенную активность законопослушного населения и фактически лишают его возможности защищаться от преступных посягательств, а тем более защищать других лиц.
Между тем в России зарегистрировано 5 миллионов владельцев гражданского оружия. Использование всего этого легального арсенала в качестве противовеса оружию, находящемуся в криминальном обороте, могло бы при соответствующих условиях повысить эффективность борьбы с вооруженной преступностью. За рубежом подобный опыт имеется. Недавно средства массовой информации сообщили, что террорист, открывший огонь по покупателям в одном из израильских магазинов, был застрелен гражданином из собственного пистолета.
Разумеется, совершенствование правового режима оружия – только один из элементов противостояния вооруженной преступности. Полное решение этой задачи требует широкомасштабных предупредительно-профилактических мероприятий как общесоциального, так и специально-криминологического характера.
