Текст книги "Ванька Каин"

Автор книги: Даниил Мордовцев

Отправляясь в новый поход, Каин закупает для своей шайки лошадей. Шайка держит путь по Волге, к Кашину. В Кашине шайка живет без дела, вероятно, потому, что московские промыслы обеспечили ее материально. Каин так выражается об этом в своей автобиографии:

 
Жили в том городе более полугода,
Токмо не учинили ни к кому походу.
 

Из Кашина шайка идет к Фролищевой пустыне. На дороге встречается цыганский табор – и Каин снова пускает в ход свою удалую изобретательность. Вот, по словам Каина, что они сделали с цыганами:

 
Одного сотника их с кибиткой украли,
Отъехавши несколько, того цыгана связали,
А пожитки его себе взяли.
 

Бросив потом ограбленного цыганского сотника, удалые молодцы едут вниз по Волге, в урочище, лежащее ниже Макарья, —

 
Что слывет Шелковый затон,
Где ворам был не малый притон.
 

Затон представлял удобное место для грабежа плывущих по Волге судов. Из Затона добрые молодцы едут к Макарью для покупки съестных припасов и по дороге снова «шутят» свои молодецкие «шуточки»: увидев на макарьевском лугу «незнаемо какого звания шесть человек спящих»,

 
У коих что было отобрали,
Чтоб впредь так крепко не спали.
 

У Макарья, в «песочном кабаке», Каин сталкивается с настоящей понизовой вольницей, с шайкой добрых молодцев в семьдесят человек под предводительством атамана Михаила Зари. Шайка Каина сливается с шайкой Зари – и с этой минуты Каин из горожанина превращается в поволжского разбойника. Он меняет ремесло вора на ремесло вольного казака и даже по примеру прочих товарищей шайки называет себя «донским казаком».

Шайка вооружается – закупаются ружья и порох. Выбравшись из города, удалые молодцы разделяются на три отряда, или, по казацкому выражению, на три «круга». Во всех трех кругах было до ста молодцев. Первое нападение делается на один из винных заводов. Остановившись вблизи завода, разбойники расселись по кругам и стали варить себе кашу, а для рекогносцировки послали на завод «огневщика». Посланный не возвратился. После оказалось, что его поймали на заводе как подозрительную личность и привязали к столбу.

Атаман командирует на завод своего есаула, которым избран был Камчатка. Отправляя этого нового посланника, атаман приказывает ему в случае какого-нибудь несчастья подать сигнал шайке. Камчатка является на завод, спрашивает заводских людей – «для чего они без резону к столбу вяжут?» Начальник завода, или «набольший», как его называет Каин, увидев Камчатку «с голдареи», велит и его привязать к столбу. Камчатка дает шайке сигнал – свищет:

 
Атаман, услыша, закричал,
Чтоб к ружью скоро бросались
И на завод метались;
Тотчас ружья и сабли похватали
И на тот завод побежали.
 

Шайка быстро овладевает заводом, захватывает заводских людей в «солодовом амбаре» и запирает их там.

Между тем «набольший» завода приказывает стрелять по разбойникам из ружей, а потом, видя безуспешность сопротивления, запирается в своих покоях. Разбойники берут бревно и, словно тараном, разбивают двери «в щепы» и входят в дом. У «набольшего» в это время был какой-то «князек», который, защищаясь от разбойников, «задел по шее нашего огневщика саблей», как выражается Каин. Разбойники схватывают «князька», запирают в «заход», говоря при этом: «тебе опосля будет». Атаман, увидев у «набольшего» на кафтане звезду, обращается к нему с обыкновенной разбойничьей метафорической речью:

 
Честь твоя с тобой,
А теперь попал в мои руки, то разделайся со мной.
Торг яма – стой прямо!
Видя яму, не вались, а с ворами не водись,
Незван в пир не ходи.
 

Разбойники милостиво разделываются с начальником завода и лично его не трогают, а берут только то, что им нужно:

 
Взяли у него денег без счету,
А посуды без весу,
Которые отослали к лесу.
 

Князька выводят из заключения и допрашивают; оказывается, что это был «знатный грузинский князь». Отсюда шайка направляется в Керженский лес. Керженец – это, можно сказать, исторический притон всего, что укрывается от «недреманного ока» правительства, от полицейских и судебных властей. В Керженце всегда находили приют раскольники. Керженец служил этим «asylum» для раскола по настоящее время, и Керженец же, с его раскольничьими общинами и их таинственными проделками, дал богатое содержание для известного романа П. И. Мельникова (Андрея Печерского) под заглавием «В лесах». Что делала шайка в Керженских лесах неизвестно; в автобиографии Ваньки Каина сказано только, что они, «избрав там место, стояли с месяц».

VIII

Возвращение на Волгу. Посещение села Работок, вотчины генерала Шубина, любимца императрицы Елизаветы Петровны. – Переезд через Оку. – Возвращение в Москву. – Новый поход на Волгу. – Нападение на имение Шубина. – Погоня. Бегство к Мурому. Возвращение к Избыльцу. – Нападение на армянское судно на р. Суре. – Поимка татарских лошадей. – Возвращение в Москву.

Но Волга с ее раздольем и идущими по ней караванами должна была привлекать разбойников больше, чем Керженские лесные чащи. Из Керженца шайка идет на Волгу, в село Работки. Село это, с которым соединено имя Ваньки Каина, около этого времени получило историческое значение. Всем известна любовь императрицы Елизаветы Петровны к Шубину, который пользовался ее расположением, когда Елизавета Петровна была еще великой княгиней. Известно также, что за эту привязанность к Шубину высокой особы, он, простой сержант гвардии, о котором княжна Юсупова на допросе говорила, «что-де был в гвардии сержант Шубин, и собою-де хорош и пригож был, а потом-де имелся у государыни – цесаревны ездовым, послан-де в ссылку»; что по воцарении Елизаветы он из ссылки был возвращен и ему пожалованы были разные вотчины, в том числе село Работки, где бывший любимец императрицы и проживал до самой смерти. Известно, наконец, что императрица, прощаясь со своим любимцем, благословила его образом Спасителя и частью ризы Господней и что сокровища эти до сих пор хранятся в Работках, в местной приходской церкви.

В это-то историческое село является шайка Ваньки Каина из Керженца. Управитель села спрашивает их – что за люди? Каин отвечает со свойственной ему находчивостью:

 
Мы донские казаки,
А как увидим деньги, то не подержут их никакие замки.
 

Уезжая из Работок, разбойники спрашивают случившегося там калмыка: кому принадлежит это село? Получив ответ, что село принадлежит генералу Шубину, разбойники своей воровской речью дают понять, что они еще навестят вотчину Шубина.

– Неужели у него летней одежды нет, а всегда ходит в шубе? Вот будут к вам портные для шитья летних кафтанов.

Из Работок шайка направляется на Оку, к Лосенскому перевозу. Переезжая на пароме через реку, разбойники встречают неизвестного офицера, который спрашивает их – что за люди? Атаман шайки, сойдя со своими товарищами на берег, отвечает офицеру:

– Ты спрашивал нас на воде, а мы спрашиваем тебя на земле: лучше бы ты в деревне жил да овины жег, а не проезжающих спрашивал.

И тотчас же приказывает отобрать у офицера шарф, «знак» и шпагу, а взамен этого дает ему несколько денег.

С Оки шайка отправляется снова в Москву, делится на две партии и располагается по постоялым дворам в Ямской Переславской слободе.

Здесь разбойники живут более полугода и постоянно спрашивают всех приезжающих, не скажется ли кто принадлежащим генералу Шубину. Наконец они находят такого, который называет себя его служителем и притом объявляет, что Шубин наезжает в свою вотчину каждое лето. Это-то и нужно добрым молодцам. Дождавшись весны, они опять предпринимают экспедицию на Волгу. Атаман отправляет Ваньку Каину вперед с двумя товарищами, с тем, чтобы они ехали в село Избылец на рекогносцировку – осмотрели всю местность и выбрали убежище для притона шайки.

Уходя с товарищами из Москвы, Каин у Лефортовой слободы встречается с двумя неизвестными прохожими, которые ведут женщину, с головою и лицом, обернутыми простынею по самую шею, а один идет впереди с мешком.

– Кого ведете? – спрашивает друг Каина Камчатка.

– Ведем бабушку на повой, – отвечают незнакомцы.

– Видно, что в воду головой, – каламбурит Каин.

Прохожих останавливают и осматривают «бабушку». Завязывается ссора. Один из прохожих выхватывает нож, но его удерживают от удара[3]3
  Камчатка бьет его «гостинцем», т. е. кистенем. – Прим. авт.


[Закрыть]. Другой товарищ его, бросив «бабушку», убегает в лес. Прохожего и «бабушку» везут в Лефортово и отдают «у рогатки часовым». Оказывается, что «бабушка» была «девка дому господина Лихарева». Ее сманили прохожие, чтобы, спрятав в мешок, утопить.

Что за ужасное время! Что за ужасные люди! Исполняя поручение атамана, Каин идет с товарищами по Владимирской дороге и приходит в село Избылец. Там он находит одного знакомого мужика, с помощью его изготовляет четыре лодки и ожидает прибытия остальной «артели». Артель является, и добрые молодцы едут Волгой к Работкам. Там застают они «торг», но самого Шубина не застают: он на охоте. Добрые молодцы ставят караулы у домов управляющего и приказчика, входят в дом Шубина, берут деньги и пожитки и, взяв с собой управителя и приказчика да захватив, кстати, уже знакомого им калмыка, снова садятся в лодки и выезжают из Работок. За ними посылается погоня. Добрые молодцы приказывают управителю и приказчику остановить погоню: несчастные жертвы кричат, чтобы прекратили погоню, и народ останавливается. Добрые молодцы едут далее и выбрасывают своих пленников на берег, предварительно связав их.

По всему берегу, по обеим сторонам Волги, распространяется тревога. По селам бьют в набат. За добрыми молодцами посылается команда из отряда Редькина. Разбойники бросают лодки, забирают с собою часть пожитков и скрываются в лесах. Пробираясь лесами в течение трех суток, они доходят до Мурома и дают там себе двухдневный роздых. Весть о разбойниках доходит до Мурома – и добрые молодцы снова направляются к Избыльцу, где оставлены были их лошади. В Избыльце они посылают разведчиков к знакомому мужику и узнают от него, что для поимки разбойников в кабаке оставлены пять человек солдат и с ними бургомистр.

Добрые молодцы окружают кабак и кричат:

 
Шасть на кабак!
Дома ли чумак?
Верит ли на деньги?
Дает ли в долг?
 

– Когда мас на хас, так и дульяс погас! – кричит атаман (это значит – «никто не шевелись!»).

Добрые молодцы распоряжаются в кабаке, как дома: бражничают – пьют вино и пиво.

Затем садятся на лошадей и едут к Гороховцу. Атаман приказывает избрать место для роздыха – и местом этим избирают село Языково на реке Суре, где шайка и живет месяца с три в «смирном образе».

Но долго не приходится добрым молодцам жить в «смирном образе». На Суре стоит торговое армянское судно. Надо его пощупать. Добрые молодцы бросаются к судну. Хозяин приказывает стрелять по разбойникам из ружей, «только тем спасения себе никакого не получил», поясняет в своем рассказе Каин. Добрые молодцы взбираются на судно. Испуганный хозяин прячется и велит заложить себя товарами; но водолив указывает разбойникам, где спрятан хозяин, и его вытаскивают, обыскивают и допрашивают.

Не найдя у своей жертвы денег, добрые молодцы перевязывают купца поперек тонкой бичевкой и, схватив за руки и за ноги, бросают в Суру, придерживая за бичеву, чтобы тот не утонул. Помочив в воде, несчастного снова втаскивают на судно и начинают пытать. Для этого вздувают «виногор» (огонь), чтобы «сушить», т. е. жечь купца. Пытка развязывает язык пленнику, и он отдает разбойникам деньги, пожитки и часть товаров.

Из Языкова шайка идет на село Барятино. Там добрые молодцы узнают, что за ними выслана погоня, и потому поворачивают к реке Пьяной, в татарские и мордовские селения. В одном селе они заходят к татарскому «Абызу», берут у него лошадей, едут к монастырю Боголюбову, что около Владимира. В монастыре добрые молодцы живут с неделю, на «знакомом дворе» – у них везде знакомые, везде притон и приют! Таково было время…

Из Боголюбова Каина командируют в Москву для приискания квартиры. Каин едет с Камчаткой. В Москве они останавливаются в Кожевниках. Камчатка идет на парусную фабрику, так как он на службе был матрос, а Каин едет в Ямскую Рогожскую, где и живет у знакомого ямщика до осени.

IX

Перелом в жизни Каина (1741 г.). – Каин является к князю Кропоткину и подает в сыскной приказ челобитную о назначении его «сыщиком». – Челобитная Каина. – Каин с командой отправляется ловить воров и разбойников. – Результаты ловли.

В это время совершается крупный перелом в жизни Каина – перелом, по-видимому, необъяснимый, но, по нашему мнению, совершенно естественный с исторической точки зрения. Не надо забывать, что это было за ужасное время, в которое жили такие личности, как Каин.

Выше мы говорили, что Каин был истинное дитя своей исторической эпохи и своего общества: служить, грабить, воровать, доносить и дослуживаться до высоких степеней – это были синонимы в каиновское время. Служил, грабил, воровал и доносил Меншиков; служил, грабил и доносил Монс – все служили, грабили и доносили. Каин, дитя своего века, решается идти по стопам других государственных деятелей и поступает в сыщики и доносчики, не бросив в то же время профессии мошенника, вора и разбойника.

«Это было в 1741–м году, – говорит Г. В. Есипов в своей богатой архивными данными монографии о Ваньке Каине. – Что делал Ванька до рождественских праздников, осталось неизвестно; но в это время внутреннее ли сознание порочной прошедшей жизни привело его к раскаянию и возбудило в нем желание быть полезным обществу, или он обдумал и решился привести в исполнение особенный способ мошенничать и воровать – только, побуждаемый той или другой причиной, он явился 27 декабря 1741 года в сыскной приказ и предложил себя в сыщики»[4]4
  Осьмнадцатый век, П. Бартенева, кн. III, 302. – Прим. авт.


[Закрыть].

Мы полагаем, что наше объяснение правильнее. Сам Каин так говорит об этом переломе в своей жизни: «При том (т. е. осенью 1741 г.) ходил по Москве и проведывал воров и разбойников, где кто пристанище имеет, потому что в то время для покупки ружей, пороху и других снарядов в Москву многие партии приезжают, а как о многих сведал, то вздумал о себе где подлежало объявить, а помянутых воров переловить. Идучи по дороге из той Рогожской в город, спросил идущих: „Кто в Москве набольший командир“, коего искать мне велели в сенате. Почему я к сенату пришел, в который в то же время приехал князь Крапоткин, коему подал я приготовленную мною записку, и в ней было написано, что я имею до сената некоторое дело, и хотя от меня та записка и взята была, однако резолюции по ней никакой не получил. По случаю пришел я на двор того князя и, оставаясь у крыльца, ожидал его. Тогда вышел из покоев его адъютант, которого я просил объявления о себе князю; но адъютант столкал меня со двора. Однако, не хотя я так оставить, пошел поблизости того двора в кабак, в коем для смелости выпил вина и обратно в тот же князя Крапоткина дом пришел. Взошел в сени, где тот же адъютант попал мне навстречу, и я объявил за собой важность, почему приведен был перед того князя, который спрашивал о причине моей важности, и я сказал, что я вор и притом знаю других воров и разбойников не только в Москве, но и в других городах. Тогда князь приказал дать мне чарку водки, и в тот же час надет на меня был солдатский плащ, в коем отвезли меня в сыскной приказ, из которого, как настала ночь, при конвое, для сыску тех людей отправлен я был».

Между тем, в статье г. Есипова приведен самый текст челобитной, поданной Каином на высочайшее имя в сыскной приказ, с пояснением мотивов мнимого раскаяния Ваньки. Вот эта челобитная:

«Вначале, как Всемогущему Богу, так и вашему императорскому величеству, повинную я сим о себе доношением приношу, что я забыл страх Божий и смертный час и впал в немалое прегрешение. Будучи в Москве и в прочих городах во многих прошедших годах, мошенничал денно и нощно; будучи в церквах и в разных местах, у господ и у приказных людей, у купцов и всякого звания у людей, из карманов деньги, платки всякие, кошельки, часы, ножи и прочее вынимал.

А ныне я от оных непорядочных своих поступков, запамятовав страх Божий и смертный час, и уничтожил и желаю запретить ныне и впредь, как мне, так и товарищам моим, которые со мною в тех погрешениях обще были, а кто именно товарищи и какого звания и чина люди, того я не знаю, и имена их объявляю при сем в реестре.

По сему моему всемирному перед Богом и вашим императорским величеством покаянию от того прегрешения предстал, и товарищи мои, которых имена значат ниже сего в реестре, не только что мошенничают и из карманов деньги и прочее вынимают, но я уже уведомлял, что и вяще воруют и ездят по улицам и по разным местам, всяких чинов людей грабят и платья и прочее снимают, которых я желаю ныне искоренить, дабы в Москве мои товарищи вышеописанных продерзостей не чинили, а я – какого чина человек и товарищи мои и где и за кем в подушном окладе не писаны, о том всяк покажет о себе сам.

И дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было сие мое доношение в сыскном приказе принять, а для сыску и поимки означенных моих товарищей по реестру дать конвой, сколько надлежит, дабы оные мои товарищи впредь как господам офицерам, и приказным, и купцам и всякого чина людям таких продерзостей и грабежа не чинили, а паче всего опасен я, чтобы от оных моих товарищей не учинилось смертоубийства, и в том бы мне от того не пострадати»[5]5
  Есипов, 303. – Прим авт.


[Закрыть].

К челобитной приложен был реестр, в котором поименовано тридцать два мошенника и в том числе друг Каина – Петр Камчатка.

В сыскном приказе у Каина снимают допрос. Здесь он рассказывает о своем происхождении, о побеге от помещика, о первых своих воровских похождениях в Москве; рассказывает, что для тех же целей четыре раза был на Макарьевской ярмарке, пять раз в Троицко – Сергиевской лавре, два раза в Дмитрове, затем в Кашине, Устюжне, Гороховце, Вязниках, в Нижнем Новгороде и во Владимире. Но при этом показывает что «на разбоях нигде не бывал и убийств не чинивал». Ясно, что он обманывал сыскной приказ и что цель его была – мнимым раскаянием сделать себе блестящую карьеру, не останавливаясь ни перед какими средствами.

И вот для Каина начинается новая жизнь. В тот же день, 27 декабря, сыскной приказ дает Каину четырнадцать человек солдат и подьячего Петра Донского. Каин – лицо официальное! Он становится грозою для своих прежних товарищей. Сыскной приказ, отправляя его в экспедицию, запрещает только входить «в знатные господские дома».

В первую же ночь Каину приходится немало поработать. Он ведет команду в Зарядье, в тот темный и грязный угол в Китай-городе, где и теперь, говорят, не совсем безопасно ходить одному ночью.

Здесь, в Зарядье, у Москворецких ворот, в доме протопопа (вот в каких домах были притоны!) забирают до двадцати человек воров, вместе с головой их, Яковом Зуевым.

В Зарядье же, в доме ружейного мастера, берут Николая Пиву с товарищами, всего пятнадцать человек.

Близ порохового цейхгауза, в доме дьякона, забирают воров и мошенников до сорока пяти человек.

За Москвою – рекой, в татарских банях, хватают шестнадцать беглых солдат и при них ружья и порох. Эта шайка собиралась идти в Сыромятники – грабить надсмотрщика Абрама Худякова.

Против устья реки Яузы, на стругу забирают семь человек бурлаков с воровскими паспортами.

Вместе с ворами и разбойниками забирают их хозяев, мужчин и женщин, до двадцати человек.

На этом не кончается первая ночная экспедиция. Возвращаясь с поиска, Каин у самых Москворецких ворот велит подьячему и солдатам идти к отверстию в берегу, или, как тогда называли, к «печуре». Это было тоже воровское гнездо. В «печуре» находят какого-то человека, в лохмотьях, бледного, худого. На плечах у неизвестного накинут нагольный тулуп. Он сидит на земле, а перед ним, на скамье, лежит какая-то бумага: нищий, при свете зажженной лучины, что-то пишет.

– Берите его! – кричит Каин солдатам.

– Эх, Ванька, грех тебе! – говорит обитатель «печуры».

Этот нищий – старый товарищ Каина, беглый солдат Алексей Соловьев. У него страсть вести ежедневно журнал своей воровской деятельности – вот странная жажда бессмертия! Если Цезарь вел свой журнал «de bello gallico» или о походах в Германию, то отчего бы товарищу Ваньки Каина не вести своего журнала? Ведь ремесло того и другого – борьба за права человеческие, различно понимаемые людьми.

В записках нового московского Цезаря значилось: «в понедельник взято в всесвятской бане в вечеру 7 гривен… в четверг 50 коп., штаны васильковые; в кузнецкой бане взял в четверг рубаху тафтяную, штаны, камзол китайчатый, крест серебряный, на кожаном мосту 16 алтын…» Таковы «комментарии» московского Цезаря, беглого солдата Соловьева. В «комментариях» находят список мошенников, и между ними значатся – Ванька Каин и Камчатка! «Кто знает, – говорит Есипов, – может быть, этот список был подготовлен Соловьевым для доноса; может быть, Ванька, проведав об этом и спасая себя, поспешил выдать своих товарищей».

Но в «печуре» еще кто-то шевелится на полатях.

– Берите уж и Степана кстати! – кричит Каин солдатам.

С полатей стаскивают человека лет сорока в одной рубахе и присоединяют к остальным пленникам.

И вот невообразимый кортеж перевязанного разнокалиберного народа, окруженный солдатами и предводительствуемый Каином и подьячим Донским, направляется к сыскному приказу. Толпа состоит почти из полутораста человек.

X

Характеристика арестованных. – Захват фальшивых монетчиков. – Поимка шаек атаманов Камазаева и Медведя, Бухтея, Лукоянова, Лебедя и других партий. – Песня «Жалоба на Ивана – Ваньку Каинова».

Г-н. Есипов прекрасно характеризует эту толпу, на другой день представленную Каином перед присутствующими в сыскном приказе.

«Какой все это был сброд! (говорит он). Вот купеческий сынок Иван Елисеев Буланов – он остался в малых годах сиротой, не знал, чем кормиться, пошел в солдаты, но не выдержал и двух лет: бежал и приютился в общество мошенников. Ему только еще шестнадцать лет, но за расторопность получил прозвание Хоря, Хорька.

Вот еще мальчишка четырнадцати лет, Иван Михайлов, тоже купеческий сын, остался после отца малолетним. Был у него старший брат: они кормились вместе, работая женские серьги, медные и железные; умирает брат, оставляя его без помощи. К счастью, ратуша пришла на помощь: за неплатежь подушных, двенадцатилетнего Ивана посадили в тюрьму; по крайней мере, ходя на цепи с колодниками по улицам для мирского подаяния, хоть как-нибудь и чем-нибудь кормился бедный мальчишка. Продержали его два года и выпустили. Куда деваться? Судьба натолкнула его на Красной площади на слепого, который нанял Ивашку водить себя. Оказалось, что у слепого Андрея Обухова был сбор мошенников. Ивашка получил должность вожатого и выучился воровству.

Вот еще мальчик четырнадцати лет – Леонтий Васильевич Юдин, сын матроса; отец умер давно, Левку отдали в гарнизонную школу, у Варварских ворот. Эта школа была рассадником мальчишек – воришек. Присмотр был плохой; Красная площадь и Крестцы под боком, мальчишки вместо учения убегали на площадь и тут знакомились с другими мальчишками, пособниками взрослых мошенников; они получали за ловкость награждение, бросали учение и наконец делались полными мошенниками. Мальчишки эти пробивались во всякой толпе и, пользуясь теснотой, вынимали вещи и деньги из карманов, и тут же за пряники и орехи сбывали краденое бабам и торгашам площадным. Особенно благоприятны для них были крестные ходы; в эти дни в толпе особенно являлось много мальчишек – мошенников – Варварской гарнизонной школы. Между ними были свои учителя, обучавшие, например, как воровать из карманов; они показывали ученикам своим тут же, с какой ловкостью надо это делать: вынимали у проходящего из кармана табакерку, нюхали табак и клали ее опять назад в карман проходящему, а этот шел, ничего не замечая»[6]6
  Есипов, 306. – Прим. авт.


[Закрыть].

Но не все из захваченных оказываются детьми. Тут есть старые, закаленные в боях «дельцы» того ужасного времени, когда люди превращались в зверей, и это превращение шло от боярских и княжеских палат по нисходящей линии до нищенских трущоб и «печур». Захваченный в «печуре» Степан оказывается Степаном Болховитиновым. Он уже не раз был пытан в сыскном приказе. Одна баба также была не один раз под кнутом. Тут же были и прежние друзья Каина, гулявшие с ним на Волге: Тимофей Чигов, беглый солдат Жузла, Куваев, Криворотов, Семенников, по прозванию Голый.

Сенат прощает Каину его прежние преступления, назначает его официальным сыщиком и в бумагах называет «доносителем Иваном Каином». Каину выдается особый указ, или открытый лист, для ловли преступников. В помощь ему дается особая команда. Во все административные учреждения, в военную и в полицеймейстерскую канцелярии, в сыскной приказ и в подлежащие команды посылаются «для ведома и вспоможения указы».

Сделавшись официальным лицом, Каин нанимает себе особый дом в Зарядье, близ Мытного двора. Там же, в особом флигеле, он устраивает покой для отдыха – бильярд, «зернь и прочие разные игры».

Каждый день Каин, тайно всепомоществуемый своею командою, ходит по московским площадям и церквам, по торговым рядам и ловит крупную и мелкую вороватую птицу. Он забирается во все трущобы, не дает ворам покоя и в окрестностях Москвы.

В Мещанской берет «денежных мастеров» (фальшивых монетчиков) Якима Холщевникова с шестнадцатью товарищами, забирает их «воровские» деньги и все это сдает в сыскной приказ.

В сорока верстах от Москвы, в дворцовом селе, разбойники грабят старосту, и дворцовая канцелярия предписывает Каину найти грабителей. Каин через несколько дней хватает у Яузских ворот пьяного человека, находит у него четыре фальшивых паспорта и несколько денег и ведет в свой дом. Проспавшийся незнакомец, обманутый ласковыми словами и обещаниями Каина, объявляет, что он принадлежит к шайке, ограбившей дворцовое село, и что товарищи его живут около Покровского монастыря. Каин отправляется туда с командой и захватывает огромную шайку разбойников – в сорок девять человек, с двумя атаманами, Камазаевым и Медведем. Отбирает у них деньги и пожитки, а самих их сдает в приказ. Добрые молодцы винятся во многих воровствах и смертных убийствах. Один из них, Савелий Вьюшкин, показывает, что «он бывал во многих партиях до семидесяти разбоев, а смертных убийств учинил, сколько числом – того по множеству не упомнит…»

Каково время и каковы люди! Поневоле вспоминается при этом рассказ Горбунова о курах…

Затем Каин захватывает разбойничью шайку атамана Михаила Бухтея и с ним товарищей семьдесят два человека. Добрые молодцы винятся в том, что разбили Колотсков монастырь, чинили во многих местах воровства, разбои и смертные убийства…

В Покровском селе, в банях, Каин берет тридцать пять человек разбойников. Эти винятся в «разбитии» кашинского помещика Мелистина и во многих других воровствах и разбоях.

Около Васильевского сада захватывает фабричного Андрея Скоробогатого с товарищами – семнадцать человек. Это фальшивые монетчики.

В Тверской Ямской слободе берет вора с образом. Вор винится в том, что обокрал церковь в Старице.

Берет воров – Алексея Журку с товарищами – четырнадцать человек.

Вновь берет четырнадцать человек воров. Эти винятся в краже из сибирского приказа казенной рухляди и во многих других воровствах. Из них пять человек казнят смертью.

Берет девять человек, а потом еще пять. Эти винятся во многих преступлениях, между прочим – в уводе из Девичьего монастыря монастырской старицы…

В Ямской Дорогомиловской арестует пятьдесят семь человек разбойников, вместе с атаманом Алексеем Лукояновым. Винятся во многих воровствах, разбоях и убийствах.

Арестует на Ордынке атамана Лебедя с шайкою. Берет вора Замчалку с товарищами. Винятся в краже у компанейщика Демидова 5000 рублей.

Берет петербургского вора, обокравшего милютинские лавки, и по его показанию арестует других мошенников, винившихся в воровствах, разбоях и «из разных мест из-под караула в утечках».

Еще берет восемнадцать человек, затем сорок человек. Эти последние оговаривают еще 170 человек.

Ведь это повальное воровство! Грабежом, воровством и убийствами дышит это ужасное общество! Таков был весь строй жизни – и нельзя не удивляться, что бедная Россия до сих пор еще несет на себе тяжесть общественных прегрешений своего невеселого прошлого.

Как отголосок этого прошлого по настоящее время звучит в устах народа прекрасная, в высокой степени стройная по своему складу песня, связанная с именем Ваньки Каина.

Вот что говорит эта песня:

 
Ах, тошным-то мне, доброму молодцу, тошнехонько,
Что грустным-то мне, доброму молодцу, грустнехонько,
Мне да ни пить-то, ни есть, доброму молодцу, не хочется!
Мне сахарная сладкая ества, братцы, на ум нейдет;
Мне московское сильное царство с ума нейдет.
Побывал бы я, добрый молодец, в каменной Москве,
Только лих-то на нас, добрых молодцев, новой сыщичек,
Он по имени, по прозванью Иван Каинов:
Он не даст нам, добрым молодцам, появитися,
И он спрашивает пашпортов все печатныих;
А у нас, братцы, пашпорты своеручные,
Своеручные, пашпорты – все фальшивые!
 

XI

Каин замышляет новый план жизни. – Женитьба Каина: арестование гордой невесты, наказание ее кнутом, лечение, «воровское» венчание. – Брачный пир – угощение купцов горохом. – Забавы Каина: «Каинова гора» с «игрою о царе Соломоне».

Но эта слава, которую приобрел Ванька Каин между удалыми добрыми молодцами, не удовлетворяла его. Трудовая жизнь сыщика не приносила ему никаких материальных выгод. Правда, сыскной приказ ценит таланты своего сыщика; в поощрение Каина, ему выдают 5 рублей награды. Но эта ничтожная сумма могла только раздражить бывшего разбойника, которому нипочем было захватывать у своих жертв сотни и тысячи рублей.

Два года терпит Каин это положение и, наконец, решается напомнить начальству о своих заслугах. Он обращается в сыскной приказ с просьбой (в ноябре 1743 г.), в которой говорит, что «поймал он разбойника Якова Иванова», что «Иванов дал ему 15 рублев, чтобы он его выпустил, но он, Каин, не хотя корыстоваться, привел его и деньги 15 рублей отдал в сыскном приказе» и что «теперь он, Каин, для пропитания забрал по разным харчевням всякого харча и хлеба на 12 р. 40 к. и потому просит сыскной приказ, чтобы ему дали денег на расплату долгов и вперед на пропитание».

Но, к удивлению, сыскной приказ отказывает Каину в награде.

Этот отказ, говорит г. Есипов, заставляет его перейти на другую дорогу, хотя и опасную, но более выгодную. Он обдумывает свое положение: ежедневно ходит он с солдатами по улицам и площадям, ловит мошенников, разбойников и беглых, выдает своих товарищей и друзей, подвергается иногда побоям – и какая же награда? Даже 12 р. 40 к., затраченных на эти служебные поиски, – тех не выдали! Может быть, это происходило оттого, что Ванька Каин не доставлял хлеба подьячим. Ванька задумался. Пройдя через огонь и воду, с головою свежею, со знанием современного народного быта, сметливый, молодой (ему было тогда всего только 25 лет!), он обсудил свое положение и принялся вырабатывать его так, чтобы оно было и почетно, и выгодно.