Текст книги "Железная мистерия"
Автор книги: Даниил Андреев
Жанры:
Драматургия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Даниил Андреев
Железная мистерия
Драматическая поэма
От автора
«Железная мистерия»{1} предполагает читателя, уже знакомого с книгою «Русские боги». Мистерия связана с нею общностью темы, центральные образы первой книги – демиург Яросвет, Навна, демон великодержавной государственности уицраор Жругр – остаются главенствующими и во второй.
Для читателя, незнакомого с первой книгой, некоторые подробности Мистерии могут показаться непонятными, особенно в начале чтения.
Действие разворачивается в многослойном пространстве. Из этих слоев, расположенных горизонтально, особенное значение имеют три.
Средний слой – арена событий условно-исторического плана. Это – картина большого города на морском берегу. Центром его служит Цитадель; справа от нее – пятиглавый собор, слева – дворец Августейшего. Вокруг этого архитектурного ансамбля кварталы богатых домов с колоннами, обширные районы многоэтажных громад и лачуг, фабричные предместья. В отдельных случаях становятся видными как бы крупным планом площади, гавани, монументы, залы общественных зданий, рынки, подземелья, заводские цеха. Открытый к морю, город оцеплен со стороны материка полукружьем стен с несколькими воротами. Далее простирается равнина, в свою очередь, окаймленная скалистым хребтом. Один из концов этой горной дуги обрывается крутым мысом в море невдалеке от города. По мере хода действия пейзаж этот претерпевает значительные изменения.
Под этим слоем на больших глубинах расположен Нижний слой Мистерии; это – подобие некоторых миров инфрафизики, связанных со Средним историческим слоем общностью протекающих там процессов. Нижний слой становится видимым лишь минутами, когда перебегающие световые вспышки пронизывают его частично или насквозь, а Средний слой охватывается полутьмою. В остальное время оттуда доносятся лишь шумы и голоса. Человеческого обличая существа Нижнего слоя не имеют; однако у некоторых из них, мельчайших, можно заметить отдаленное сходство с человеческою формой.
Третий слой. Вышний, остается невидимым, за исключением редких мгновений. Но голоса оттуда доносятся также: вначале – очень редко, потом – чаще.
Вступление
Я не знаю,
какой воскуривать Тебе ладан
И какие
Тебе присваивать
имена.
Только сердцем благоговеющим Ты угадан,
Только встреча с Твоим сиянием предрешена.
Твои тихие,
расколдовывающие
силы
Отмыкают
с неукоснительностью часов
Слух мой, замкнутый от колыбели и до могилы,
Зренье, запертое от рождения на засов.
Совлекаемая
невидимыми
перстами,
Все прозрачнее
истончающаяся
ткань,
И мерцает за ней – не солнце еще, не пламя,
Но восходу его предшествующая рань.
Поднимаешься
предварениями
до храмов
На вершинах
многонародных
метакультур,
Ловишь эхо перводыхания Парабрамы{2}
В столкновении
мирозданий
и брамфатур.
И я чувствую
в потрясающие
мгновенья,
Что за гранью
и галактической,
и земной,
Ты нас примешь, как сопричастников вдохновенья
Для сотворчества
и сорадования
с Тобой.
И, разгадывая
вечнодвижущиеся
знаки
На скрижалях
метаистории
и судьбы,
Различаю и в мимолетном, как в Зодиаке,
Те же ходы миропронизывающей борьбы.
Дух замедливает у пламенного порога:
Он прислушивается, он вглядывается в грозу,
В обнаруживаемый
замысл
Противобога,
В цитадели
его владычества —
там, внизу;
Он возносит свою надежду и упованья
К ослепительнейшим
соборам
Святой Руси,
Что в годину непредставимого ликованья
Отразятся
на земле,
как на небеси.
Катастрофам
и планетарным
преображеньям —
Первообразам, приоткрывшимся вдалеке —
Я зеркальности
обрету ли
без искаженья
В этих строфах на человеческом языке?
Опрокинутся
общепризнанные
каноны,
Громоздившиеся веками, как пантеон;
В стих низринутся —
полнозвучны
и многозвонны —
Первенствующие
спондей
и гиперпеон.
И, не зная ни успокоенья, ни постоянства,
Странной лексики обращающаяся праща
Разбросает
добросозвучья
и диссонансы,
Непреклонною
диалектикой
скрежеща.
Не отринь же меня за бред и косноязычье,
Небывалое это Действо благослови,
Ты, Чьему
благосозиданию
и величью
Мы сыновствуем
во творчестве
и любви.
Акт 1. Вторжение
Осенние сумерки.
Смутный шум улиц. Порывы ветра доносят из-за городских стен, с равнины, то падающий, то поднимающийся гул народного множества. Очень издалека видим редкие, вздрагивающие пятна: то ли свет в окнах разбросанных по равнине деревень, то ли костры боевого стана.
Во дворце Августейшего{3} – танцевальная музыка.
– Mesdames – a doite!
– Messieurs – a gauche! [1]1
– Дамы – направо! Господа – налево! (фр.) – бальные команды (Ред.)
[Закрыть]
– Вы чуете легкую гарь? —
– Ah!..
как обаятелен,
как пригож
Сегодня
наш государь!
Во дворцовых подвалах – радение.
И-эх, наваждение…
– Ох,
ни зги…
– Подь женишок-Саваоф{4}:
лей!
жги!
Хлынь
в зло,
в грех…
– Ты накати-налети,
друг —
дух!
– Ты заверти-подхвати,
слей
двух —
Трех?
– Сто!
– Всех!
На окраине – старинный монастырек. Келья Прозревающего. Он средних лет. Сидит в кресле, откинув голову на спинку и закрыв глаза.
Голос невидимого даймона[2]2
Здесь под этим термином, прямо противоположным термину «демон», понимаются весьма светлые иноматериальные существа, вдохновляющие некоторых деятелей культуры и истории. (Здесь и далее сноски, кроме особо оговоренных, принадлежат Д. Л. Андрееву.)
[Закрыть]
Видишь ли суть
сквозь пятна
Мечущихся личин?
Слышишь ли голос невнятный
Со дна пучин?
Прозревающий
Улавливаю, но размывчиво… смутно…
взор еще застит мгла…
Мнится – в геенне вручают кому-то
родившемуся —
дар зла.
Тонкий, как нить, вздрагивающий голос из глубины
Развенчивай
Царство
Пред концом!
Оскверняй
Церковь
Бубенцом!
Прилепись
К клиру
Алтаря!
Подрывай
Веру
В трон царя!
Во дворцовой зале появляется Августейший в сопровождении хлыстовского «саваофа». Оркестр рассыпается стаей взвизгов. Дамы упархивают за колонны.
«Саваоф», поднимая перст, густым окающим говором
Нынче всякий походя
Лжет, в бесовской похоти,
Будто лишь в Европе ум,
Русь же – мрак да опиум.
По таким ударить —
Значит государить.
Августейший
Да, нелегко нам судно вести
Между сирен докучных…
С голосом царской совести
Вы лишь один созвучны.
«Саваоф» обводит колдующим взором зал. Дамы показываются из-за колонн.
Одна, приближаясь
Простите неверный шаг…
Наш обморок… Наш смешок…
Теперь мы, осилив шок,
В вас поняли истый шик.
Другая, пошатываясь
Какой неимоверный взор!
Он – бел, фиолетов, бур…
Не все ли равно – пожар
Подхватит нас? Смерть? Позор?..
Третья, коленопреклоненно
О, возложи свою руку,
Как на священную раку,
На грудь мою: слышишь трепет?
То – кровь наша нас торопит! —
«Саваоф», благословляя дам и мужчин
Государь возлюбленный!
Мир, чертями вздыбленный,
Немогущ, пока я —
Страж твоего покоя.
Августейший
Вижу колонны я… обелиски…
Не вижу людей в империи!
Мне грустно: народ российский
Утратил мое доверие.
Один только вы мне близки,
Утес среди волн безверия!
«Саваоф», возлагая руки:
правую на грудь дамы в белом,
левую – на грудь дамы в розовом
Государь наш батюшка!
Ослабела церквушка;
Коль не хочешь падать —
Патриарха надоть!
Женский голос, подле Августейшего
Светится он несказанною тайной,
Мудрость его – как Русь глубока…
Чье же в России чело достойней
Белого клобука?{5}
Вокруг «саваофа» вспыхивают синие огни. Порхая, они осеняют Августейшего, Принцев крови, старцев ареопага. Свет в люстрах убывает.
Августейший
Молись за Россию, отче,
Угодный Господу Богу;
А я – лишь смиренный зодчий,
Зовущий ее ко благу.
Черчу военные планы,
Чтоб было где реять флагу…
Умрем – и зарей желанной
Пойдем по райскому лугу.
Августейший удаляется.
В зал врываются радевшие в подвалах.
– Ох, чудеса! Эх, кудеса!
Правь, Саваоф,
Бог!
– Каждый – христос…
– Мы – в небеса,
Меж облаков…
– И-охх!
Неистово кружащийся «саваоф» становится центром хоровода. Люстры едва тлеют. Синие огни выпархивают наружу, карабкаясь по стенам дворца. Дворец маячит над городом, весь трепеща в их танцующем вихре.
Заглушенный говор на антресолях
– Ах, государь совсем обольщен:
Он кроток, доверчив, прям…
В казармах
– Глупейший из всех, занимавших трон!
Нелепейшая из драм!
В церковных притворах
– Никто не расшатывал с древних времен
Так вероломно храм…
В квартирах
– Позор! Царица семи корон{6}
Хлыстовствует по вечерам!..
На улицах
– Смотри: возмущенье со всех сторон!
Фарс! Балаган! Срам!
Прозревающий в своем монастырьке
Демон грозный
и мелкий бес нам
Ложь нашептывают все лукавее…
Боже, скрой омофором небесным
От врага глубину православия!
Если братства наши бессильны
Перед царством его встающим —
Укажи, где хранить светильню
И кому передать в грядущем!
Зигзагообразный луч внезапно пронизывает на миг глубину Нижнего слоя. Там, вблизи опрокинутого острием к центру земли капища античеловечества, тяжко пульсирует дряхлое тело Жругра, демона великодержавной государственности. Щупальца жадно всасывают пищу из почв, подобную красной росе. Голова на длинной шее то припадает к земле, то взмывает в вышину. Он претерпевает муку размножения: от его туловища отпочковывается уменьшенное его подобие. Бледное, тощее, с огромной пастью{7}, оно юлит вокруг старика, стараясь откусить одно из его щупалец.
Вспышка гаснет.
Дробный, настойчивый стук в Западные ворота.
Монотонно-высокий Голос из-за ворот
Довольно с нас лампадок и просфор.
Хотим – Босфор!
А чтоб народ впотьмах не костенел —
И Дарданелл.
Мы подновим облупленный фронтон, —
Ведь я – бон-тон,
Я – доктор прав, на мне всегда сюртук.
Тук-тук. Тук-тук.
Голоса в ареопаге
– Государь, не впустить ли?
– Смажем маслицем петли —
И не скрипнут, пожалуй…
Чугун-то тяжелый!..
Августейший
Непрошеных сватов
Прошу без советов.
Голос за воротами
Я к вам – посол от тех, кто трезв и бодр.
Ваш хлипкий одр
Мы укрепим: поймите странный ход!
Не Дон-Кихот
Наш идеал, а уж скорей Гладстон{8}.
Зачем же стон?
Зачем же вновь я слышу, как всегда,
Ни «нет», ни – «да»!
Говор в домах
– Умнее не сумел тоста…
– Этот из того ж теста.
– Разве это вождь? Паста!
– Было бы им всем пусто!
Ворчание в подворотнях
– Врали про народ? – Врали!
– Прели меж перин? – Прели!
– Жрали мандарин? – Жрали!
– Грели свой живот? – Грели!
Вспышка света еще раз проносится по нижним слоям. Видно, как от Жругра отпочковывается второе детище – Бурое{9}, с черными глазами без блеска. За городской стеной – пальба. Выстрелы уже и на улицах. Резкий, как барабанная дробь, стук в Восточные ворота.
Экзальтированный голос из-за ворот
Коль не откроешь мне, тиран,
дверцы —
Жди катапульту! Жди таран
в сердце!{10}
За мной – здоровье, дух и речь
русских,
За мною – толпы! Обеспечь
впуск их!
Глухой говор в народе
– Уж не наши ли грядут мстители?
– Уж не наша ли плоть и кровь?..
Начальник полиции
Гончие! Гончие! Внюхивайтесь!
ищите!
По следам! Взад-вперед – вкривь!
Гончие
Лаем, рыскаем по рвам
вбок,
вглубь,
В коридоры, в каждый спуск,
ход,
копь,
Но везде по подворотням
скрыт
вор,
Колобродни! плутни! бредни!
гвалт
свор!
Говор в народе
– Гордыню кормим всемирную…
– Ношу несем безмерную…
– Землю грызем черную…
– Плачемся в ночь бурную!
Голос Велги[4]4
Велга – мощное демоническое существо женственной природы, умножательница жертв, вдохновительница анархий. Велг – несколько. Велга России очень стара.
[Закрыть]
Из глубинных пещер под Цитаделью
Чьи мольбы
в мой
сон
вкрадываются?
Чей призыв
в мой
мрак
врезывается?
Крики
– Что нам все Дарданеллы,
Коль царь – свирепей гориллы?
– Коль негде поесть, согреться?..
– Коль спит с мужиком царица?..
Голос Велги
Слышу вновь
гул
толп
взмаливающихся,
Ропот волн,
вдоль
стен
взлизывающихся:
Узнаю
их
крик
бешеный;
Иль мой срок
бьет
в склик
башенный?
Голос Жругра, задыхающегося в борьбе
То на башне бьет
лишь
Склик на брань новую…
Спи, сестра, как века
спишь
Под земной лавою!
Я тогда завалил сам,
Срыв к тебе – глыбою,
Запер сам
твой глухой гром,
Твою мощь
грубую!..
Крики на улицах
– Эх, понагнать жуть бы!
– Со свету их сжить бы!
– В ковах тугих сжать бы!
– В домнах живьем сжечь бы!
Восклицания в залах дворца
– Что это?.. Кто это?..
– Что там за трели?
– Было так радостно —
не вчера ли?..
– Боже мой: если…
– Мы ж говорили! —
– Люстры погасли!..
– Карлики… тролли…
Электричество действительно гаснет совсем. Залы дворца озарены только стаями перебегающих синих огней.
Августейший
Спокойно! То – смерч мимолетных пятен.
На юг эскадрон я бросил уже.
Одно лишь досадно: враг непонятен,
Как если б туман
встал
в мятеже…
«Саваоф»
Утрой, батюшка, стражу:
кончится ночка —
На царство помажу
твоего сыночка.
Первый отряд защитников (мчась на равнину)
Пуля – измене,
ворам —
топор, —
Царским веленьем
во весь
опор,
Грянем трубою! Праведна цель!
Ратники! в бой —
за Цитадель!
От Жругра отпочковывается третье детище – Багровое.{11} С непостижимой быстротой набрасываясь на родителя, оно откусывает у него одно щупальце за другим.
Вопль Жругра
Игвы! раругги! на помощь!
Где ж поезда цистерн?
Корма не вижу…
Множится немощь…
Корм! корм! корм!
Голоса игв (в великом подземном городе античеловечества)
– Смешна твоя тупость.
– Слышна твоя косность.
– Тошна твоя пресность.
– Тесна твоя праздность!
Голос Багрового Жругрита
Кто не со мной —
Завтра сгною
На мировом
Дне.
В пасть старика
Пищу мою
Больше не сметь:
Мне!
Суета среди игв
– Укрепляем штанги…
– Удлиняем шланги…
– Грузим на платформы…
– Пей, хозяин корма!
Голос Багрового
Всласть
всасываю…
Ой,
прелесть…
В пасть
вбрасываю —
Жуй,
челюсть…
Голос Жругра
Титаны! колоссы… Во имя долга!
Забудем раздор!.. Растет
Опасность для всех:
вырвется Велга —
Кто ж заградит
вход?
Голоса человекоузников (в Цитадели подземного мира)
Мы держим – мы держим —
здесь в мрачном Друккарге,
Твой оплот,
Но утратился стержень,
игвы плещут в восторге,
Расползаются связи плит…
Жругр
Яросвет! Помоги же пламенем!
Враг-сын
норовит в храм…
Я ль не венчал твоим знаменем
Купол имперских хором?
Я ль не зажег над временем
Радугу – Третий Рим?
Крики игв[5]5
Игвы – высокоразумные существа, антиподы человечества, обитатели четырехмерного пространственного мира, связанного с нижней стороной земной коры.
[Закрыть]
Голос Великого Игвы
Пахнуло черное дыханье господа
В разум мне.
Я слышу мысль мирового деспота
Там, на Дне;
Я понял волю его державную:
Пищу впредь
Вливать Багровому, ныне славному,
В рот и в грудь.
Голос Багрового
Я без труда
В пасть старику
Наглухо вбил
Кляп.
Игвы! Сюда!
Вскачь! На скаку!
Шибче – со всех
Лап!
Сотню цистерн
Красной росы
Лейте мне, псы,
В рот!
Ум мой от скверн
Чист, как алмаз,
Сила растет,
Жжет…
В ту же секунду на чугун Северных ворот города обрушиваются громоподобные удары.
Голос человекоорудия Багрового Жругрита – за стеной
Равенство – цель.
Метод – подкоп,
Взрыв, а потом —
Штурм.
Кличьте метель,
Бурю, потоп,
Бунт и разгром
Тюрьм!
Разноголосые крики вблизи городской стены
– Он – у ворот…
– Прячьте ребят!
– Ой, зарябят
Годы невзгод…
– Да-с, кавардак…
– Не клеветать:
Друг, а не враг!
Брат, а не тать!
– Башни – в дыму
Вон – уже брешь…
– Все, кто в дому —
В бой! на рубеж!
– Бедный наш край…
– Бар – в топоры!!!
– Хоть до поры,
Спас, не карай…
Голос Человекоорудия за стеной
Им своих банд
Не подружить:
Гонит их врозь
Спесь.
Лестниц! Канат!
Лямки вяжи,
Метче забрось —
Лезь!
Рвенье утрой,
В бодрой груди
Не остужай
Жар:
Дел впереди —
Хоть отбавляй:
Целый земной
Шар!
В темноте улиц возникают шеренги:
– Вот кто умеет звать и хотеть!
– Вот кто не расположен простить!
– Ох уж! и неумолим, как тать…
– Ох уж… и неуловим, как ртуть!
Гончие, сбившись с ног
– Эй, вожак – вот тут!
– Там!..
– Брешешь: вон он под мостом…
– Вон с бродягою простым
Треплется…
– Речью дерзок, как мужик,
Черен обликом, как жук,
Над народом, как божок
Дыблется!
Голоса в ареопаге
Подлая нахань вздымает голк…
Гвардия! на-конь.
Верши свой долг!
Второй отряд защитников, проносясь
В бранную пляску сабель и шпаг
Шлет нас верховный ареопаг.
Прочь, кто боится!
Плачь,
холоп!
Гвардия мчится
вскачь,
в галоп.
Набат. На равнине – гул сражения.
Взвизги радеющих
Ах, накатил! – Ух, закружил
Светлый дружок —
Спас…
Ох, подмывает,
– Й-их! – несет
Старую Русь
в пляс!
Шепот в ареопаге
– Мерзавца – убрать!
Профанировал царство,
С помазанника сорвал ореол…
– Однако, не поздно ли будет лекарство?
– Не слишком ли
одряхлел наш орел?
В темноте – выстрел. Поспешно: второй, третий, четвертый… Падение грузной массы. Синие огни получают дар звука: с визгом сливаясь в клуб, они погружаются в дворцовый подвал.
Впотьмах придворные натыкаются друг на друга:
– Наконец-то! Спасенье! Счастье!
– Собаке – собачья смерть…
– Не смоем ли этим бесчестье?..
– Завалим ли водоверть?
Крики на площади
– Что же, стыдобушка-царь?
Гнуть
выи?
– Громоздить, как и встарь,
вал?!
– Эй, братва! Подрубай
сваи!
– Эй, орда! Подрывай
ствол!
Голос Велги в пустотах под Цитаделью города
Дай мне, ад,
мой
плащ
пламенный,
Озаряй подъем
в град —
в мир
временный!
Пламеней, мета,
в ночь
вклиниваемая!
Откачнись, плита,
прочь
скидываемая!
Глухие подземные удары.
Голос старого Жругра
Брат! Яросвет! Из растерзанных складок
Видишь, смотрю, ни мертв, ни жив…
Я ж опроверг, зачеркнул напоследок
Все…
Голос Карны[7]7
Вещая Карна (ст. рус.) – олицетворение народной скорби о великих бедствиях.
[Закрыть]
Тщетно лукавишь, утлый рассудок!
Кто превозможет
рок
держав?
Хмель вековой тирании был сладок —
Вот, ты расслаблен.
Ты наг.
Ты ржав.
Старый Жругр в великом ужасе
Но за что?! Я же строил…
Руки виснут, как плеть…
Порожденья, все трое,
Жаждут вгрызться мне в плоть,
Они ждут моей смерти,
Чтоб похитить мой ум!
Жадно жрать мое сердце!
Сбросить душу в Уппум!!
Голос Карны, удаляясь
…Как и сам в старину пожрал ты
Сердце собственного отца.
Голоса игв
– Громаду твою развинчиваем…
– Царство твое развенчиваем…
– Мощь твою замораживаем…
– Нищь твою обнаруживаем!
Голос Даймона в монастыре, на окраине
Видишь, трое исчадий, как винт,
Вклиниваются в него?
Прозревающий
Да, он влачится сквозь лабиринт,
Будто ища дупло.
Даймон
Это он хочет телом совпасть
С капищем игв – в одно;
Это цепляется он за власть,
Чтобы не пасть на дно.
Прозревающий
Вижу – еще оторвался один,
Черный, как уголь с золой…{12}
Даймон
То – недоносок. Последний сын.
Может быть, самый злой.
Велга
Наконец-то
загремел
срок
в медь
башенную!
Выхожу
госпожой
в град,
тьмой
прошенная!
Рвись за мной,
вой зверьем,
рой
зол
будущих.
Из глубин,
скважин, недр,
нор,
вверх
прядающих!
Из провала поднимается туманная фигура: развевающиеся покрывала, лиловые и черные, полыхают над крышами домов; лицо закрыто сплошной маской.
Трудовой —
по дворам —
люд!
Встань
в лютости,
Расчищай
вожакам
банд
Путь
к крепости;
Раскрывай
в ураган
медь
створ
древнюю,
Пропускай
в стольный град —
внутрь —
рать
славную!
Гомон толпы, заливающей улицы, устремляясь ко всем воротам городских стен.
Крики
– Брусья громады
Рушь, громада!
– Братьям народа
Настежь врата!
Все ворота распахиваются. Толпы восставших вливаются вовнутрь, смешиваясь с горожанами. Раскаты «ура», братание, обрывки песен.
Рабочий-поэт, перебегая от толпы к толпе
Мы, дети народа,
Добились свободы!
Вперед, народ,
Народ, вперед!
В бою все народы
Добьются свободы —
Свободы народной,
Власти свободной!
Нар-род!
Впер-ред!
Возгласы в народе
– Братья! в объятья!
– Сольемся в одно мы!
– Жилищами нищих
Станут хоромы…
– И это – не сон?
– Три века – рабами…
– Пой в унисон:
«Алое знамя»!
– Встава-ай,
богатством обойденный,
Весь ми-ир…
Господин в сюртуке, первый поднявший стук в ворота, теперь усаживается, завладев залом ближайшего особняка, за длинный, сукном покрытый стол.
Вокруг стола рассаживаются – кто где попало.
Привет, друзья! Народом почтены
Мы, ум страны.
Давно не мог уж свергнутый злодей
Рождать идей!
Но наша роль – Русь вывесть на простор.
Пароль – Босфор!
Человек во френче, перебегая через зал и выскакивая на балкон
Ура, Россия! Твой тиран —
в узах.
Поток восстанья мирно стих
в шлюзах;
Все, кто мечтал про общий рай —
с нами.
Свободный ветер! развевай
знамя!
Возгласы внизу
Ты про землицу не забудь,
барин!
А то, пожалуй, будет день
бурен…
Человекоорудие{13} Багрового Жругрита прямо посреди площади
Крепость – на слом.
Извергов – в плен.
Кровью промыть
Край.
Масса! Вперед!
В кровь – до колен!
Штурм, но потом —
Рай.
Несколько человек во френчах и визитках выскакивают из особняка на мостовую:
Не вами, а нами
Поднято знамя,
Брошено семя,
Тянуто бремя…
Голос в толпе
Таких чегой-то не помним:
Сидели, верно, в палатах…
Выскочившие
– Смотри, коль не помнишь:
Жилетка – в заплатах!
– В холод ли, в жар ли
По каторгам мерли, —
– Этапами перли
Без йода, без марли…
– С рыданьями в горле…
– Обыски, тюрьмы,
Сифилис, корь мы —
Все исчерпали
В страшной купели…
Крики
– Ну, уж, запели…
– Сказки да бредни
Старой обедни…
– Вам бы старушек…
– Вам бы лишь грошик
На аналой…
Долой!
Человекоорудие Багрового Жругрита
Правильно, народ!
Сбрасывай багром,
Прямо к фонарю
При:
Пусть-ка на весу
Мелют языком…
Вон еще второй…
Три!
Восклицания с балкона
– Народ, осторожно!
Обнимемтесь дружно:
Сейчас – не до розни!
А этот – лишь казни
Сулит, – он тираном
Быть хочет! Он грозным…
Человекоорудие
Хватит! Молчать,
Мерзкий наймит,
Платный холоп,
Гнус!
Ставлю печать
Прямо на лоб;
Кто обелит?
Ну-с?
Знаем: кляня
Люд трудовой,
Наш предают
Строй…
Кто не со мной —
Против меня.
Пролетарьят!
В бой!
Площадь гудит. На улицах, ведущих к городской Цитадели, стычки.
Велга
Тех троих{14} —
обойду
Мглой
дня
бурного.
Силы слив,
обойму
Лишь
дух
Черного.
Смерк закат;
над душой
Длят
Власть
Сумерки…
Погуляй,
брат меньшой!
Множь
жертв
судороги!
Одно из щупалец Черного Жругрита появляется на площади. Оно кажется человеком, влезшим на фонарь.
Щупальце
Эй, голь бродящая!
Бабье гулящее!
Подонки вольные,
Борцы подпольные,
Рванье безрентное —
Интеллигентное!
Кто спит без наволок!
Господ навыволок
До ближних проволок!
Чернь
– Эх, просят усадьбы:
В гостиных накласть бы.
– По зеркалу грохнуть.
– Фарфор гардарахнуть.
– По бревнышку все растаскать бы!
– Хозяев – на вилы…
– Настежь подвалы…
– Дождалась, Рассеюшка, свадьбы.
Паника в ареопаге
Кончено: гневный гром
Грянул в чело страны!
Уж у руин дворцов
Только вороний грай…
Отягощены грехом,
Кривдой заклеймены,
Как мы обороним
Край!
Голос Карны
Волю народов не спрашивающая,
Грянула буря немыслимая,
Правых с неправыми смешивающая,
Вины столетий исчисливающая.
Человекоорудие Багрового, завладев пьедесталом сброшенного памятника одного из царей
Нынче одна
Четкая цель:
Взять Цитадель
В лоб.
Вздуйся, страна,
Яростью масс!
Всем, кто на нас —
Гроб.
Над силуэтом говорящего вспыхивает тускло-пунцовый язык. Им озаряются множества нитей: то ли они струятся из рук говорящего в темноту улиц, то ли, напротив, поднимаются оттуда к его рукам.
Смешанные возгласы восторга, ярости, смятения
– Братцы! Он гласит
истину!..
– Врет – все на одной
ноте…
– Вон, к нему ползут по снегу
Судеб, воль и чувств
нити…
Человекоорудие Багрового
Пусть агитаторы лезут в нутро
всех
душ,
В берлоги, где спутано зло и добро,
в грязь,
в глушь.
Агитаторы
– Раскорчевываем любой
мозг.
– Подготавливаем круговой
сыск.
– Души взманиваем в мировой
блеск.
– Репетируем громовой
взвизг!
В улицах громоздятся баррикады. Отряды Бурого и Бледного с одной стороны, Багрового и Черного – с другой, вступают в рукопашную за овладение городской Цитаделью.
Прозревающий
Господи, кровь моя заледенела
От бесовского зрелища:
Жругр совмещает рваное тело
С формой подземного капища;
В главной из башен агонизирует
Тусклое сердце чудовища…
Даймон
Видишь – все трое орудий распарывают,
Вторгшись, отчее туловище?
Прозревающий
Вижу, о, вижу… Бледный отброшен,
Бурый с Багровым борются,
Алчно друг друга от мерзких брашен
Отталкивают и щерятся…
Даймон
К сердцу,
что в высочайшей из башен
Бьется,
ползут и щурятся.
Грохот взрыва.
Человекоорудие Багрового
Рати! Цитадель
Сдавлена вокруг.
Шире проскребай
Брешь,
В эту колыбель
Роскоши и мук
Влейся! Разрушай!
Режь!
Человек во френче
Захватчик! демагог! тиран!
деспот!
Он обманул! Проник на трон
испод…
Господин в сюртуке
Вступила Русь в кровавое ненастие.
На трон династии
Влез проходимец. Что ему Босфор?
Хам, неуч, вор…
Вопли в откатывающихся отрядах Бледного и Бурого
Лжецы! Им воля народа —
Сор,
Хлам!
К нам, люди светлой породы!
К нам!
К нам!
Отступающие делают отчаянную попытку – запеть Гимн.
Не наше ли пламя
Гудит надо всеми…
Мы подняли знамя,
Мы бросили семя…
Отряды Багрового и Черного, оттесняя соперников в предместья
Штык – этим трутням жирным
В грудь,
В пуп,
В глаз!
Да здравствует бой всемирный:
Класс
на класс!
Прозревающий
Багровый
сердце растерзанного
К груди прижимает вкривь:
Вижу качанье размеренное
Присосок, сосущих кровь…
Голос Великого Игвы
Человекоорудие Багрового, подхватывая
В Цитадели скрыт
Тот, кто был виной:
Шарьте между плит
Стен!
Маски или грим
С узников – долой:
Казнью завершим
Плен.{15}
Шепот ужаса вокруг Цитадели
– Но… с ним же малюточки!
– Сынок и девчаточки…
– Помедлить бы чуточки…
– Дошли мы до черточки.
Говор солдат в подвале
– Ищи-ка в убежище!
– Тащи-ка убожище!
– Куда заползли,
Тли…
Голос Августейшего
Зачем же мальчика?.. Боже!
– Пли!
Выстрел заглушается боем часов на крепостной башне. Будто двенадцать железных штанг с дребезжанием рушатся одна за другой на великий город. Будто неимоверные скрежещущие удары – ржзэнгл! ржзэнгл! – раскатываются где-то в подземном мире: то ли под Уралом, то ли под Карпатами, то ли под безмолвными хребтами Азии.
Голос Великого Игвы из-под купола центрального капища игв
Багровый избран
самим
Гагтунгром. [9]9
Одно из имен великого демона земного шара.
[Закрыть]
Нам мудрость волит: принять ярем.
Рожденный в слое, нагом, как тундра,
Он стал царем.
Ему поклонятся все державы,
Все уицраоры, все вожди.
Но он предтеча! Владыку славы
Другого жди.
Пряма, как стержень, его дорога
И тверд, как конус, грядущий строй:
Власть человека-противобога
Над всей землей.
Жругр уготовит ему твердыню
Там, в человечестве, в злом краю —
Трон всемогущества, блеск, гордыню.
Триумф в бою.
ТИШИНА.
