Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Он повернулся на бок… Я медленно вошла в комнату и начала раздеваться. Ладно, лягу с ним, но никакой любви! Может, она ему и не нужна. Сегодня Крис уже получил свое. Едва не застонав от воспоминания, я юркнула под простыню, повернулась к нему спиной и мгновенно уснула от изнеможения.
Я проснулась от аромата жареной свинины. Было пять утра, и за окнами стоял туман.
– Доброе утро, спящая красавица. Завтрак на столе!
Я ощущала себя не спящей красавицей, а спящей уродиной, и запах бекона вызывал у меня тошноту. Вспомнились события вчерашнего дня, и нервы дали о себе знать.
– Привет, мамочка! Мы испекли тебе вафри!
– Вафли. Как, ты уже одета? Похоже, вы оба поднялись ни свет ни заря. – Как бы я ни чувствовала себя, пришлось делать хорошую мину при плохой игре. По крайней мере при Сэм.
Я встала, почистила зубы и почувствовала себя немного лучше. Вафли оказались вкусные. Я съела две штуки, и Сэм задрожала от радости.
– Мамочка, тебе понравилось?
– Ужасно понравилось. – Я бросила взгляд на Криса, но он был занят уборкой кухни. – Чего ради вы проснулись в такую рань?
Мне нужно быть на месте в шесть, и если ты не передумала, то пора выезжать. Я уже опаздываю. – Он в упор посмотрел на меня с другого конца комнаты.
– Ладно. Спасибо. Я пошла укладывать вещи Сэм и одеваться. Буду готова через десять минут.
Джинсы, рубашка… В городе мне делать было абсолютно нечего. Разве что поздравить Джо Трамино, который оказался прав.
Сэм выглядела расстроенной, и я попыталась уговорить ее спеть, чтобы у нее поднялось настроение. Слава богу, Стинсон и Болинас тонули в тумане: их вид перевернул бы мне душу. Мы видели лишь небольшой участок дороги и тянувшиеся вдоль него холмы.
В это время на дорогах не было ни души, и мы добрались до города за полчаса. Крис остановился под окнами нашей квартиры, посадил Сэм на спину и донес ее до дверей.
– Скоро увидимся, пигалица.
Девочка чуть не заплакала. Тогда Крис наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Лицо Сэм тут же просияло.
– Ладно, дядя Криц. До свидания! – Она захлопнула за собой дверь, а я растерянно обернулась к Крису.
– Что ты ей сказал? – Пусть не морочит ребенку голову. – Я хочу знать.
– Не твое дело. Это касается только нас двоих. А тебе я скажу вот что: если ты думаешь, что все кончено, то сильно ошибаешься. И не пытайся догадаться, о чем идет речь. Мне и самому пока не все ясно. Просто я не позволю тебе уйти. Ты меня слышишь?
Крис посмотрел мне в глаза, поцеловал в лоб, сел в машину и уехал. Ах как он ошибался! Для меня-то все было кончено.
К девяти часам я отвела Сэм на детскую площадку. К моему удивлению, она ничуть не капризничала. Можно было со спокойной душой возвращаться домой и распаковывать чемоданы.
Нужно было обзвонить рекламные агентства, с которыми я сотрудничала, и сообщить о моем возвращении. А что потом? Может, поплакать? Черт возьми, а почему бы и нет?
Когда приступ меланхолии прошел, я убрала квартиру, выпила кофе, встретила Сэм, и мы пошли в зоопарк. Возиться с чемоданами и звонить в агентства было выше моих сил. Мы поели неподалеку от вольера бегемота. Местное меню вызвало у нас легкую оторопь.
– Я не хочу есть гориллу, мамочка. Она страшная.
– Это обыкновенный гамбургер, Сэм… «Гориллабургером» его называют здесь в шутку.
Она заколебалась, но в конце концов согласилась попробовать, взяв с меня слово, что мы немедленно уйдем, если ей станет страшно. Все обошлось, и я с трудом скрыла улыбку, когда через минуту с тарелки исчезли и гамбургер, и французское жаркое.
Мы вернулись домой уже в сумерки. Против ожиданий, день прошел неплохо. Я искупала Сэм и отправила спать. Рано или поздно, но мне суждено было остаться наедине со своими мыслями. Криса больше нет.
– Можно войти? – Сердце подпрыгнуло. В дверях показалась взлохмаченная шапка белокурых волос. – Тебе бы следовало запирать дверь.
– А тебе бы следовало слушать, что тебе говорят. Я велела, чтобы ты не показывался на глаза.
Говорила я одно, а делала другое. Руки сами собой обняли его. С души свалилась мучившая меня весь день стопудовая тяжесть.
– Ну до чего же говенный у тебя язык, Джилл! Как ни крути, а я был обязан вернуться. Я обещал Сэм! – И он с довольным видом развалился на диване.
– Ничего ты не был обязан…
– Завтра я увезу вас в Болинас. Пожалуй, день, проведенный в городе, пошел тебе на пользу.
– Пожалуй. Поэтому мы никуда не поедем.
– В таком случае я тоже никуда не поеду. Но было бы несусветной глупостью позволить даче пустовать.
– Вот и не делай глупостей. Возвращайся. Мне все равно, где ты будешь жить.
– Да ну? – Он встал и медленно подошел к моему креслу. Я курила сигарету, пытаясь не подать виду, что меня трясет. – А вот мне не все равно, где будете жить вы, миссис Джиллиан Форрестер! Я хочу, чтобы ты жила со мной. Ты еще не поняла этого? – Крис наклонился и стиснул ручки кресла. Его лицо медленно придвигалось к моему, и я поняла, что близится поцелуй.
– Крис, не надо! – Я уперлась ему в грудь, но тщетно: он все равно поцеловал меня. – Прекрати!
– Нет, это ты прекрати! Дело зашло слишком далеко. Я костьми лягу, но не позволю тебе уйти.
Заруби это на носу! – С этими словами он вытащил меня из кресла, взял на руки, отнес в спальню и положил на кровать.
– Крис Мэтьюз, немедленно убирайся из этого дома! – вскочив, крикнула я. Вместо ответа он легонько ткнул меня ладонью, опрокинул навзничь и навалился сверху. Бунт был подавлен. Все началось снова.
– Так мы едем в Болинас или нет? Между прочим, погода паршивая. – Мы лежали в постели. Туман, опять туман…
– Не вижу смысла, Крис. У меня на этой неделе три заказа, а в пятницу за Сэм приедет Ричард. Давай останемся.
– О'кей. – Он был удивительно сговорчив.
– Но жить будем здесь. Я не хочу на Сакраменто-стрит.
– Почему?
– На это много причин. Во-первых, не нужно дразнить гусей. Не беда, если Сэм расскажет отцу, что мы жили у тебя в Болинас: дача есть дача… Но если она ляпнет про твою городскую квартиру, хлопот не оберешься.
Я кривила душой. Именно это и было главным. Мне не хотелось ехать туда, где он спал с сотней разных девок. В том числе и эти три месяца. Болинас мне тоже опротивел. Я хотела остаться у себя.
– По-моему, все это глупости. Впрочем, поступай как знаешь. У меня тоже полно работы.
Всю следующую неделю мы прожили в городе, склеивая черепки. Это оказалось на удивление легко. Конечно, благодаря Крису. Было невозможно противиться его обаянию, манерам и непринужденности шестилетнего мальчишки. И, кроме того, я любила его.
К пятнице я снова собрала вещи Сэм, выставила Криса из дома, и мы уселись ждать Ричарда. Он заранее сообщил, что приедет в Лос-Анджелес по делам, а оттуда вылетит в Сан-Франциско. Ждать его следовало пятнадцатого июля в два часа дня. Сомневаться в том, что он прибудет именно в это время, не приходилось. Ричард всегда был раздражающе пунктуален.
Он заявился в два часа десять минут, как всегда, опрятный до отвращения, в тщательно отглаженном темно-сером костюме, в бело-голубом полосатом галстуке, белой рубашке и сверкающих черных полуботинках. Было странно смотреть на него и вспоминать, что когда-то мы были женаты, что он каждый вечер приходил домой… Теперь Ричард казался мне существом из другого мира. Наверное, и он думал обо мне так же. Я перестала быть той Джиллиан, которую он знал.
– Все собрано. – Я старалась говорить уверенным тоном и даже состроила веселое лицо, чтобы не расстраивать Сэм. Но мысль о том, что мы расстаемся на целых шесть недель, повергала меня в отчаяние. Дни без нее будут такими пустыми, такими тихими…
– Хорошо выглядишь, Джиллиан. Наверное, много бываешь на свежем воздухе.
– Да. Целыми днями на пляже, – нарочито туманно ответила я. О чем мы умудрялись говорить до развода? Ей-богу, уже не помню…
Я оставлю перечень мест, где мы с Самантой проведём эти шесть недель. Если надумаешь уехать – пожалуйста, пришли моему секретарю свои маршрут, чтобы мы при необходимости знали, где тебя найти. – Его туго обтянутое кожей лицо было абсолютно бесстрастно.
– Не беспокойся, ты и так все узнаешь. Я буду звонить Сэм.
Не похоже, чтобы он сильно обрадовался, но я уже шагнула к стоявшей в дверях дочке, схватила ее в объятия и крепко поцеловала.
– До свидания, мамочка. Пришли мне красивую открытку и передай привет дяде Крицу!
Я закашлялась. Ричард тут же навострил уши и подозрительно уставился на меня.
– Рада была видеть тебя, Ричард. Счастливого пути. До свидания, моя радость. Будь осторожна!
Лимузин тронулся. Я махала рукой и видела через заднее стекло личико машущей в ответ Сэм. Как одиноко будет без нее…
Стоило вернуться в опустевшую квартиру, как тут же зазвонил телефон. Я сняла трубку, крайне признательная этому благодетелю, кем бы он ни был.
– Ну что, можно возвращаться? Серый волк ушел?
– Ушел и унес Сэм. Мне паршиво.
– Так я и думал. Я буду через десять минут. Если хочешь, сразу же уедем в Болинас.
Внезапно я поняла, что воспоминания о девушке Криса больше не тяготят меня, и мне до слез захотелось вернуться обратно. За неделю отвращение исчезло, а задерживаться в пустой квартире не хотелось. Без Сэм она казалась мрачной и унылой…
Крис сдержал слово. Через десять минут он стоял посреди гостиной, держа в каждой руке по бутылке вина.
– Я забыл, какое вино ты предпочитаешь, и купил красного и белого. Выпьешь рюмочку?
– Спрашиваешь! И даже не одну. А потом в путь!
Мы выпили по бокалу красного вина и отправились в Болинас. На этот раз одни и в прекрасном расположении духа.
Глава 9
Следующий месяц снова прошел как в волшебном сне. Звонков из города почти не было, и мы проводили дни, валяясь на пляже и полеживая в гамаке под деревом. И любя друг друга.
За все время у меня был лишь один заказ, а у Криса – два. Это пробило брешь в наших финансах, но мы не расстраивались. Я жила на алименты, а Криса, казалось, денежные дела вообще никогда не волновали.
Славная была пора… Я понемногу рисовала, Крис тратил километры пленки, снимая меня в обнаженном виде, и часы летели незаметно. Краткие ледяные письма Ричарда сообщали, что Сэм чувствует себя нормально, но, когда удавалось поговорить по телефону, дочка была счастлива.
Эпизод с девицей в постели Криса больше не повторялся, а сам он был так внимателен, что о большем и мечтать не приходилось. Джо Трамино ошибся. У нас с Крисом не было никаких забот. Кроме одной. Четыре раза у меня было отравление и два раза – что-то вроде солнечного удара. И голова частенько кружилась. Едва ли это было что-нибудь серьезное, потому что все остальное время я чувствовала себя прекрасно. И все же Крис настоял, чтобы я показалась врачу.
– Джилл, а вдруг это язва? Когда будет работа, я отвезу тебя в город. Это займет не больше двух дней. Талончик можно заказать заранее.
– Я думаю, это нервы. Но раз тебе так хочется… Ладно, поедем.
Я позвонила в больницу за день до отъезда, записалась на прием и постаралась забыть обо всем. Ничего плохого ожидать не приходилось. Жизнь была щедра к нам.
– Проснись и пой!
– Который час? – Я снова чувствовала себя отвратительно, но не хотела признаваться.
– Половина восьмого. Поздновато спишь. Вставай. Кофе готов. – Похоже, Крис слегка перестарался. Я закрыла глаза и попыталась не показать виду, что меня мутит от запаха кофе.
Мы выехали из дому в девять. К тому времени мне слегка полегчало, но я знала, что не выдержу головокружительных поворотов горной дороги. Так оно, кстати, и вышло.
– Ты паршиво выглядишь, Джилл. Плохо тебе?
– Да нет, все нормально. Должно быть, я позеленела.
– Значит, я был прав. Самое время обратиться к врачу. У моей сестры было что-то в этом роде, но она год не обращала на это внимания. Кончилось тем, что она попала в больницу с прободением язвы. С такими вещами не шутят.
– Да уж… А сейчас с ней все в порядке?
– Да. Ее вылечили, так что не беспокойся. Мотай на ус. – Ага… Намотаю… – Прежде чем мы вернемся в Болинас, я бы хотел показать тебе свою квартиру. Может, до вашего переезда придется что-нибудь переделать. Комнату Сэм пришлось обставить заново. Надеюсь, тебе понравится.
Он выглядел непривычно застенчивым, и я невольно улыбнулась. Все шло к тому, что мы вот-вот поженимся. Надо же, как он заботится о доме…
– Я сказал хозяину дачи, что мы уедем первого сентября. Он ответил, что в это время сдать дом с мебелью пара пустяков, и у меня отлегло от сердца. Его ведь не предупредили заранее. – Действительно, мы ждали до последнего, но все было давно решено. .. – Яне мог больше тянуть.
Крис наклонился и поцеловал меня. Дальнейший путь прошел нормально. Мы болтали и слегка пошучивали. Я чувствовала себя вполне сносно, и время прошло незаметно.
Он высадил меня у больницы Фицхью на Юнион-сквер. До назначенного времени оставалось еще полчаса, и я решила зайти в магазин Мэгнина, расположенный на углу.
Рядом с дверью стоял мим, забавно скопировавший мою походку. За порогом ожидала волшебная страна красивых вещей и дорогих мехов. Справа от входа была секция мужской одежды, и я чуть было не зашла туда, но вовремя одумалась. Крис бы ни за что не надел вещь от Мэгнина. Все его окружение щеголяло в парусине.
Я усмехнулась и прошла дальше, пробираясь сквозь ряды с женскими свитерами.
Через двадцать минут я вышла, облаченная в красный свитер и благоухающая новыми духами. Надо же было поднять себе настроение. Врачи никогда не говорят ничего хорошего.
Посмотрев на табло, я быстро нашла того, кто был мне нужен. Говард Хаас, доктор медицины, кабинет 312. Все здание занимали врачи, и казалось, что можно войти в любую дверь – ошибки не будет. Но у меня было направление к доктору Хаасу. Когда мы уезжали из Нью-Йорка, мой доктор рекомендовал обратиться именно к нему.
Я назвала сестре свое имя и села на скамью, рядом с шестью-семью другими посетителями. Журналы казались скучными, воздух – спертым, запах новых духов – тошнотворным. Я начинала нервничать.
– Прошу вас, миссис Форрестер… – Ожидание оказалось недолгим.
Вслед за сестрой я вошла в тяжелую дубовую дверь. Интерьер кабинета был ужасно старомодным. И я ожидала увидеть лысого старикашку в пенсне. Но все оказалось не так. Этот голубоглазый седоватый мужчина выглядел лет на сорок пять и, судя по всему, неплохо играл в теннис. Он с улыбкой пожал мне руку.
– Не присядете ли, миссис Форрестер? Очень хотелось отказаться, но выбора не было.
– Спасибо, – ответила я, словно школьница, которую вызвали к директору.
Для начала расскажите немного о себе, а потом изложите, в чем проблема. Если это действительно проблема. – Он снова улыбнулся, и я принялась выкладывать ему мельчайшие житейские подробности. Что в семь лет мне удалили миндалины, что в детстве у меня часто болели уши, что у меня есть дочка и тому подобное. – Что ж, все нормально. А почему вы решили обратиться к врачу?
Я рассказала ему про головокружения, тошноту, приступы рвоты. Он лишь безмолвно кивал в ответ. Казалось, эти симптомы не произвели на доктора никакого впечатления.
– Когда у вас были последние месячные?
– Месячные? – удивилась я. – Несколько недель назад… кажется… – У меня похолодело в животе.
– Кажется? Значит, вы не уверены? – Он посмотрел на меня как на набитую дуру.
– Нет, уверена, но они продолжались всего несколько часов.
– Такого раньше не случалось?
– Нет.
Его тон рассмешил бы меня, если бы я могла заставить себя улыбнуться. Доктор Хаас говорил со мной, как с умственно отсталой, выговаривая слова нарочито медленно и неторопливо.
– А как было в предыдущий раз?
– Точно так же. Но я думала, что это от переезда на новое место, от нервов или чего-нибудь еще в том же роде… – Детский лепет.
– Вы ничего не напутали?
– Нет… – Я едва не добавил а «сэр», но вовремя спохватилась. Он заставил меня испытать чувство покорности судьбе. И страх.
– А грудь не пополнела?
Ничего подобного я не заметила и не преминула об этом сообщить.
– Ну что ж, давайте посмотрим. – Он снова ослепительно улыбнулся, и я начала молиться, хотя было уже поздновато. Словно студентка, пришедшая на экзамен, не зная ни одного билета, но надеясь проскочить «на авось».
Доктор Хаас посмотрел и, конечно, увидел. Два месяца беременности. Может, два с половиной.
– Поздравляю, миссис Форрестер. – Поздравляю?.. – В марте у вас будет ребенок. Мы, конечно, проделаем тест, но сомнений никаких. Вы беременны.
Поздравляю? Господи, хоть бы он не улыбался!
– Но я не… Это… Ох… Спасибо, доктор.
Я рассказала ему про удаление миндалин, но забыла сообщить, что больше не замужем. Поздравляю. Идиотка.
Он велел мне прийти через месяц. Я двинулась к лифту и рухнула вниз, как камень. Ощущение было именно такое. Что я скажу Крису? Он обещал встретить меня у входа. Наверное, уже ждет… Если не задержался. От этой мысли слегка полегчало. Может, он забыл… Может быть… Ладно, я все расскажу ему, когда мы вернемся в Болинас и сядем под деревом. В спокойной, непринужденной обстановке…
Конечно, он ждал у подъезда. У меня упало сердце. Я юркнула в машину и попыталась улыбнуться.
– Привет…
– Что сказал доктор?
– Я беременна.
Да ты что? – Он переменился в лице, и мы чудом не врезались во встречную машину. Я прикусила язык. – Минутку, Джилл. Как это? Ведь ты же предохранялась!
– Да, предохранялась. И тем не менее это случилось. Поздравляю!
– Ты сошла с ума?
– Нет. Просто повторяю слова доктора.
– Ты сказала ему, что не замужем?
– Нет. Забыла.
– О боже!
Я истерически хихикнула и тут же пожалела об этом. Крис готов был лопнуть от злости.
– И какой срок?
– Месяца два – два с половиной. Слушай, Крис… Прости меня. Я не нарочно… Я ведь предохранялась.
– О'кей, я знаю. Но все это так неожиданно… Ты что, не следишь за месячными? Тогда какого черта молчала?
– Но у меня были месячные… или… что-то вроде этого.
– Вроде этого? Не верю!
– Слушай, куда ты меня везешь? – Мы уже четверть часа ехали по Маркет-стрит.
– Понятия не имею. – Крис растерянно поглядел в зеркало, а потом перевел взгляд на меня. И тут его лицо просветлело: – Сообразил! Мы едем в Сан-Хосе.
– В Сан-Хосе? Зачем? – Он что, решил убить меня и закопать тело?
– Затем, что в Сан-Хосе есть служба планирования семьи, где делают аборты. Там работает мой приятель.
Затем поездка проходила в полной тишине.
Мы иногда посматривали друг на друга, но не произнесли ни слова. Он не хотел разговаривать, а я боялась, ощущая себя величайшей преступницей всех времен и народов.
Приятель Криса был очень любезен. Он выслушал меня и пообещал позвонить. Когда я возвращалась в машину, меня вырвало.
Обратная дорога заняла полтора часа. Мы попали в час пик, и я вздрагивала при одной мысли, что надо еще добраться до Болинас. Об аборте не могло быть и речи. Что угодно, только не это!
По дороге в Сан-Франциско Крис пытался затеять разговор, но я его не поддержала. Казалось, у него гора с плеч свалилась. И навалилась на меня.
– Крис, останови машину.
Мы подъезжали к Сан-Франциско, но мне было все равно. Ждать я не собиралась.
– Здесь? Тебя тошнит?
– Да, но не поэтому. Пожалуйста, остановись. Он бросил на меня тревожный взгляд, но послушался. Я посмотрела ему в глаза.
– Крис, я буду рожать.
– Прямо сейчас? – хрипло спросил он. Похоже, нервы у него совсем сдали.
– Нет, не сейчас. В марте. Я не хочу делать аборт.
– Ты что?
– Что слышал. У меня будет ребенок. Я не прошу тебя жениться на мне, но и ты не проси меня избавиться от беременности. Я этого не сделаю.
– Почему? Ради Христа, Джилл, почему? Это доконает нас обоих, не говоря уже о том, что испортит тебе жизнь. У тебя уже есть девочка, зачем тебе еще один малыш?
– Затем, что я люблю тебя и хочу от тебя ребенка. И в глубине души верю, что и ты хочешь того же. Когда двое людей любят друг друга так, как мы с тобой, избавиться от плода этой любви было бы преступлением. Я ничего не могу поделать с этим, Крис… – Мои глаза были полны слез.
– Ты серьезно?
– Да.
– О господи! Что ж, раз ты считаешь, что так лучше… Мы еще поговорим об этом. Но ты взваливаешь на себя большую обузу, Джилл.
– Я знаю. Но это лучше, чем брать грех на душу. Что бы ты ни говорил, а от ребенка я не избавлюсь. – Я бросила вызов, но Крис на него не ответил.
– О'кей, юная леди. Решать вам. – Он включил зажигание и молча погнал машину в город.
Глава 10
Мы вернулись в Болинас вечером, так и не заехав на Сакраменто-стрит, не пообедав и не проронив ни слова. Я чересчур устала, чтобы обращать на это внимание. День был слишком тяжелый. Я рухнула в постель и заснула как убитая.
Проснувшись на следующее утро, я увидела, что Крис лежит и смотрит в потолок. Выражение его лица полностью соответствовало моему самочувствию.
– Крис… Прости меня. – Вины за собой я не ощущала, но боялась в этом признаться.
– Не за что. Может быть, ты по-своему права. Я имею в виду ребенка.
– А по-твоему? – Я должна была это знать. Он повернулся, оперся на локоть и посмотрел мне в глаза.
– Нет, Джилл. Это не для меня. Но вчера ты сказала, что тебе все равно. Это верно?
– Да, – одними губами прошептала я. Все кончено. – Мы расстаемся?
– Нет. Ты возвращаешься в Нью-Йорк. – Никакой разницы. У меня упало сердце. Хотелось завыть, заплакать, умереть. Я не хотела в Нью-Йорк.
– Я не уеду, Крис. Ты можешь бросить меня, но я никуда не уеду.
– Придется, Джилл. Если ты хоть немного любишь меня. Ты делаешь то, что хочешь. Значит, и я имею на это право. – Логично. Но все внутри восставало против такой логики.
– Что изменится от моего возвращения? Кто меня там ждет? И я никогда тебя не увижу? – О боже…
– Нет. Я буду приезжать. Я все еще люблю тебя, Джилл. Но мне не выдержать, если ты будешь рядом. Ты беременна. Скоро об этом узнает весь город. Черт побери, Джилл, мы работаем вместе. Неужели ты думаешь, что можно утаить шило в мешке? Джо Трамино догадается первым. А за ним и все остальные, – горько и печально сказал он.
– Ну и что? Кого это касается? Ну да, у нас будет ребенок. Эка невидаль! Мы любим друг друга. Неужели ты так дорожишь общественным мнением, что для тебя имеет значение штамп в паспорте? Чушь собачья! И тебе это хорошо известно.
Нет. Я буду чувствовать себя виноватым. Ты же знаешь, я привык приходить, уходить, исчезать на время. Так бывало редко, но иногда у меня возникало такое желание. Я привык чувствовать себя свободным. А если ты будешь сидеть рядом с вытянутым лицом и вздувшимся животом, я просто сойду с ума.
– Значит, я не буду сидеть с вытянутым лицом…
– Будешь… Но я не виню тебя. Наверно, ты просто сошла с ума. На твоем месте я бы согласился избавиться от ребенка. Сегодня же.
– Тогда мы с тобой разные люди, вот и все.
– Ты сама это сказала. Что ж… Я с самого начала говорил тебе, что не выношу ответственности. А что ты устроила? Для меня это хуже тюрьмы.
– Что ты хочешь этим сказать, Крис?
– Только одно. Уезжай домой. И ты сделаешь это. Не захочешь – отправлю силой. Ты уже отказалась от своей квартиры, так что тебя здесь ничто не держит. Все, что от тебя требуется, это позвонить в трансагентство, собрать барахло и сесть в самолет. Я не остановлюсь ни перед чем, даже если придется тебя связать и заткнуть рот. И не пытайся спорить, это бесполезно. У тебя есть две недели. Еще пару дней ты сможешь пожить у меня в городе, но не больше. Возвращайся в Нью-Йорк, и тогда у нас будет шанс увидеться. Но если ты останешься в Сан-Франциско, между нами все будет кончено. Никогда не прощу тебе этого. Я буду думать, что ты осталась мне назло. Поэтому сделай милость, уезжай.
Он вышел из комнаты. Я уткнулась головой в подушку и заревела. Через минуту Крис уехал.
Вечером он вернулся, но решение его осталось неизменным. Меня бросили. Через какое-то время это стало ясно как божий день. Выхода не было. В конце концов я смирилась. И его наигранная жизнерадостность в дни перед отъездом ранила меня более жестоко, чем все остальное. Он был нежным и заботливым, как никогда прежде. А я любила его, как никогда прежде. За эти недели он разбил мне сердце, но я все равно любила его. Он был Крисом. Такой уж он уродился, его нельзя было осуждать. Честно говоря, я ведь первая начала, не согласившись избавиться от ребенка. Но у меня не было выбора. Я обязана была родить.
Когда Сэм вернулась, Крис сам объяснил ей, что мы решили расстаться, и он же собрал мои вещи. Он не оставлял мне никаких шансов. Крис Мэтьюз сумел полюбить меня, сумел и разлюбить. Он хотел, чтобы я уехала. Вот я и уезжала.
Прошло несколько дней, показавшихся мне годами, и наконец настал последний. Самый страшный. Теперь все было последним. Я не могла этого вынести. Но хуже всего была последняя ночь.
– Спокойной ночи, Крис.
– …ночи. – А потом: – Джилл, ты все поняла? Я… я ненавижу себя, но не могу… Не могу иначе. Я надеялся, что тоже захочу этого ребенка. Не получилось. Может быть, со временем… Я чувствую себя последней скотиной.
– Не переживай. Все как-нибудь образуется.
– Ага. Как-нибудь. Мне жаль, что ты забеременела. О боже, я хотел…
– Не надо, Крис. Я ни о чем не жалею. Я все равно буду счастлива, даже если…
– Зачем он тебе понадобился, Джилл?
– Я же говорила. Хочу, чтобы ты всегда был со мной. Об этом больно говорить, но я… Я хочу его, вот и все. Я должна.
Мы лежали в темноте обнявшись, и я думала:
«Последний раз. Последняя ночь. В последний раз я лежу с ним в постели. Все. Конец». Я знала, он никогда не приедет в Нью-Йорк. Он сам говорил, что ненавидит этот город. И на собственного ребенка ему наплевать…
– Джилл… Ты плачешь?
– Н-нет. – Меня трясло от рыданий.
– Не плачь, пожалуйста, не плачь. Джилл, я люблю тебя. Пожалуйста. – Мы обнимали друг друга и плакали. Последний раз. Последний. – Джилл, я так виноват перед тобой…
– Все в порядке, Крис. Все будет хорошо… – Вскоре он заснул в моих объятиях. Мальчик, которого я любила, мужчина, который любил меня и пожалел об этом, который причинил мне боль, изменил и заставил испытать неведомую доселе радость. Кристофер. Большой ребенок. Прекрасный мужчина с душой мальчика. Мужчина, который в день нашей встречи скакал со мной на неоседланной лошади. Неужели я смогла бы стать для него обузой? Да, смогла бы. Нечего и думать…
Я лежала без сна, пока в комнате не начало светлеть, а потом свернулась клубочком, прижалась к его спине и незаметно уснула, устав плакать. Ночь завершалась. Наступал конец.
