Текст книги "Только раз в жизни"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Дафна кивнула, все еще будучи под впечатлением от его игры. Он в самом деле перенес ее книгу в жизнь.

– Спасибо тебе.

Картина намечалась сногсшибательная. И он был сногсшибательным мужчиной. И, всего лишь глядя на него, она уже чувствовала какой-то глубокий внутренний трепет.

Глава 27

В течение следующей недели Дафна с полным восторгом наблюдала за Джастином Уэйкфилдом, который плел вокруг нее свою магическую паутину. Они с Барбарой каждый день обедали с ним в столовой, и раз или два к ним присоединялся еще кто-то, но было совершенно очевидно, что Джастин Уэйкфилд желает общения именно с Дафной. Они говорили о своей работе, ее замыслах по отдельным персонажам, осмыслении сюжета. Много говорили об «Апачи», и Джастин подчеркивал, что ее советы ежедневно помогали ему на съемках, что это именно она внесла нечто новое, открыла в нем то, чего он сам раньше в себе не подозревал. – Это в самом деле твоя заслуга, Дафф. Они сидели на площадке и пили из одной банки клубничную газировку, жуткую гадость, как оказалось, но в автомате осталось только это, а оба умирали от жажды. День был жаркий, и они уже много часов находились на площадке.

– Я не справился бы без тебя. Это моя лучшая работа. Спроси Говарда, он подтвердит. Я раньше не мог так работать над ролью, углублять ее день ото дня, как сейчас. – И он посмотрел на нее своими огромными зелеными глазами. – Серьезно. Ты со мной творишь чудеса, Дафна.

Она не знала, что ему ответить.

– А ты творишь чудеса с моей книгой.

– Только и всего?

Он казался разочарованным, словно ждал, что она скажет больше. Но он не знал Дафну, того, какая она была осторожная, какими высокими стенами она себя огородила, И тут он ее огорошил:

– Расскажи мне что-нибудь о своем малыше.

Словно чувствовал, что, может, она, говоря о сыне, несколько ослабит свою охрану. И он не ошибся. Дафна улыбнулась и подумала об Эндрю, который был так ужасно далеко.

– Он удивительный, смышленый и очень своеобразный. Он примерно вот такого роста, – она вытянула вперед руку, чтобы показать рост сына, и Джастин улыбнулся, – и я возила его в Диснейленд несколько недель назад, когда он был здесь.

– А где он сейчас? С папой?

Ему показалось необычным для такой женщины, как Дафна, оставлять сына без присмотра, и в его голосе прозвучало удивление.

– Нет. Его папа умер до того, как он родился. – Теперь об этом уже легче было говорить. – Он в Нью-Гемпшире, в интернате.

Джастин с пониманием кивнул, а потом снова посмотрел Дафне в глаза:

– Ты была одна, когда он родился?

– Да.

При этом внутри у нее что-то заныло – воспоминание, от которого она много лет старалась убежать.

– Тяжело тебе, наверное, было?

– Да, и... – Ей не хотелось говорить ему о том, как она обнаружила глухоту Эндрю, и о тех ужасных одиноких годах. – Это было довольно трудное время.

– А ты тогда писала?

Джастин впервые стал расспрашивать ее о себе. До сих пор всю неделю они говорили об «Апачи» и других ее книгах и его фильмах.

– Нет, писать я начала позже. Только когда отдала Эндрю в интернат.

– Да. Наверное, тяжело заниматься творчеством, когда рядом носятся дети. Ты очень правильно сделала, что отдала его в интернат.

Его слова задели ее за живое. Он, конечно, не мог знать ее чувств к ребенку или что это было такое – отрывать от себя Эндрю. И его комментарий нес печать эгоизма, который она ненавидела.

– Я отдала его в интернат, потому что иначе было нельзя.

– Потому что ты была одна?

– Нет, по другой причине.

Что-то подсказывало ей не делиться с ним причинами. У нее все еще была сильная потребность защищать Эндрю. И она вдруг почувствовала, что Джастин не понял бы. Может, он бы даже и не пытался понять, и она не захотела открываться перед ним.

– У меня не было выбора. – Она вдруг почувствовала себя очень старой и усталой. Что он знает о таком горе? – Джастин, а у тебя нет детей?

– Нет. Я никогда не испытывал необходимости в такого рода продолжении себя. Я думаю, что у большинства людей это эгоистический поступок.

– Дети? – Она была ошарашена.

– Да. Не смотри так возмущенно. Большинство людей хотят себя воспроизводить и продолжать. У меня для этого есть фильмы. Мне не надо делать детей.

«Это извращенный взгляд на проблему, – подумала Дафна, – но для него, может, и подходящий». Она постаралась понять его точку зрения. Все же Джастин не был бесчувственным человеком. Иначе он не смог бы вдохнуть жизнь в «Апачи» на минувшей неделе. А если у него иные взгляды, чем у нее, почему бы их не выслушать. В конце концов, это ее долг.

– А ты когда-нибудь был женат?

Теперь уже Дафна задавала ему вопросы. Каким он был? Как научился толкованию чьих-то чужих чувств, например, ее чувств, изложенных в книге?

Джастин покачал головой:

– Нет, ни разу, по крайней мере официально. Я жил с двумя женщинами. С одной семь лет, с другой пять. В общем-то это было то же самое, что быть женатым. Просто мы не расписывались. Разница не так уж велика. Когда кто-то хочет уйти, он и так уходит, расписаны вы или нет, а я еще и содержал их после того, как они уходили.

Дафна кивнула. Она сама так жила с Джоном. Но она полагала, что со временем они поженятся. Они могли бы даже иметь детей, хотя Джон их также не особенно хотел. Ему было достаточно только ее и, конечно, Эндрю.

– А сейчас ты с кем-нибудь живешь?

Она чувствовала, что ее расспросы несколько прямолинейны, но они уже так много знали друг о друге. Они даже сдружились, проводя на площадке всю неделю по пятнадцать часов в сутки. Это начинало восприниматься как пребывание на необитаемом острове или на корабле, где люди обречены на близкие отношения.

Но Джастин опять покачал головой:

– Сейчас я ни с кем не живу. В прошлом году у меня был роман с одной особой, но она не понимает жестких требований моей профессии, и неизвестно, поймет ли. Она актриса, но это двадцатидвухлетнее дитя из Огайо просто не понимает, где я нахожусь.

– Ну и где же? Или я надоедаю?

Голос Дафны был осторожным, но он улыбнулся. Джастин не возражал против ее вопросов, они ему нравились. Она сама ему нравилась, и он хотел, чтобы она знала, что он собой представляет.

– Ты не надоедаешь, Дафф. К концу съемок мы будем знать друг друга как облупленные. – Он мгновение колебался, думая над ее вопросом. – Не знаю, как тебе это объяснить, но я просто не хочу больше связывать себя с кем-то, кто не понимает этой работы. Это утомляет, когда все время приходится оправдываться. Она болезненно ревнива, а я не могу отчитываться за каждый день и каждую ночь. Мне нужна свобода. Мне нужно время, чтобы обдумать то, что я делаю, куда иду, что собой представляю – продумать и прочувствовать. Я себя лучше чувствую один, чем с кем-то, кто это подавляет.

С его словами нельзя было не согласиться, и Дафна кивнула, а он засмеялся и покачал головой:

– В народе об этом, кажется, говорят так: «Она меня не понимает». Ты уже такое раньше слышала?

– Ага. – Она отхлебнула из их общей банки с газировкой и засмеялась. – Слышала. Я думаю, что, может быть, поэтому я тоже живу одна. Чертовски трудно было бы кому-то объяснить, почему я работаю по восемнадцать часов в сутки и в шесть утра еле доползаю до постели, словно меня били. Это мой хлеб, и вряд ли на него согласился бы еще кто-то. Меня это устраивает. Но нормальному человеку это бы не подошло.

– Скорее всего. – Джастин улыбнулся, ощущая с ней определенное родство. – Разве что тому, у кого такие же привычки. Иногда я читаю всю ночь, до восхода солнца. Великолепное чувство.

– Да. – Дафна тоже улыбнулась. – Я это обожаю. Знаешь, наверное, в жизни есть этап, когда лучше быть одному. Раньше я так не думала, но теперь твердо это знаю. У меня, по-моему, как раз такой случай.

Она отдала ему банку, – он ее допил и поставил.

– Я с этим не согласен. Я не хочу всю жизнь быть один, но в то же время не хочу связывать свою жизнь с той, которая мне не подходит. Наверное, сейчас я достиг этапа, когда предпочитаю быть один, чем с неподходящей женщиной. Но я все еще верю, не могу не верить, что где-то есть именно та, которая мне нужна и которая сделает меня счастливым. Я просто ее еще не нашел.

Дафна подняла пустую банку:

– Желаю удачи!

– Ты думаешь, такую найти невозможно?

Он был удивлен. Ее книги убеждали в чем-то противоположном. Казалось, что она верит в любовь и счастливые союзы, хотя хорошо понимает, что такое несчастье и утраты.

– Я не считаю, что это невозможно, Джастин. Я находила дважды.

– Ну? И что?

– Они оба погибли.

– Вот гадство. – Он сочувствовал.

– Да. И я не думаю, что такой шанс возможен еще раз.

– То есть ты сдалась?

Они настроились на честный разговор, и Дафна была откровенна.

– Почти. У меня было все, чего я желала, теперь у меня есть моя работа и мой сын. Этого достаточно.

– В самом деле?

– Для меня да. Сейчас. Так продолжается уже долгое время, и у меня нет желания это менять.

Дафна слегка кривила душой. Были моменты, когда ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь ее обнял, но она слишком боялась возможной новой потери.

– Я не верю. – Джастин изучал ее глаза, но не находил в них желаемых ответов.

– Чему не веришь?

– Что ты счастлива.

– Я счастлива. Большую часть времени. Никто не может быть счастлив всегда, даже если он безумно влюблен.

– Нельзя быть всегда счастливой, если ты одинока, Дафф, ненормально. Теряется контакт с жизнью.

– А разве я его потеряла? Из моих книг это видно?

– В твоих книгах много печали, грусти, одиночества. Ты проявляешь себя в этом.

Она тихо засмеялась:

– Ты, Джастин, рассуждаешь как мужчина, который не в состоянии поверить, что женщина может выжить в одиночку. Ты говорил мне, что счастлив один, почему же я не могу быть счастлива?

– Для меня это временно. – Он был честен.

– А для меня нет.

– Ты сумасшедшая.

Его раздражала сама эта идея. Дафна была красивой, трепетной, умной женщиной. Какого черта она вздумала быть одна всю оставшуюся жизнь?

– Все это сумасбродство.

Но в то же время это было вызовом. Он не мог перестать думать о том, во что она превратила свою жизнь.

– Не расстраивайся из-за этого. Я совершенно счастлива.

– Меня просто зло берет, как подумаю, что ты губишь свою жизнь. Дафна, ты же, черт подери, красивая, добрая, сердечная и очень умная женщина. К чему же эта изоляция?

– Теперь я жалею, что сказала тебе.

Но видно было, что она не особенно огорчена. Дафна выбрала себе такую жизнь и была относительно счастлива.

В этот момент Говард Стерн опять позвал их всех на площадку на следующие шесть часов работы, а когда они расходились, Джастину надо было встретиться с другом, Дафна же уходила с Барбарой и больше с ним не виделась. Они вернулись домой, Дафна приняла душ и пошла поплавать в бассейне, наслаждаясь ароматным вечерним воздухом.

Барбара пришла сказать ей, что она идет повидаться с Томом.

– Я могу вернуться поздно, а может, останусь у него.

– Счастливо. – Дафна улыбнулась ей из бассейна. – Передай Тому от меня привет.

– Непременно. И не забудь поужинать, у тебя усталый вид.

– Я в самом деле устала. Но я чего-нибудь поем перед сном.

И еще она хотела в этот вечер позвонить Мэтью, пока не стало слишком поздно. Из-за их странного графика работы на съемках и разницы во времени между Калифорнией и Нью-Гемпширом звонить становилось все труднее и труднее.

– До свидания, Барб!

– Пока! – бросила, уходя, Барбара.

Дафна еще немного поплавала, завернулась в полотенце и пошла на кухню, чтобы достать что-нибудь из холодильника, а потом уже звонить. Она кинула полотенце на табурет и осталась в красном миниатюрном бикини, вода с которого капала на кухонный пол. В тот момент, когда Дафна сняла трубку, раздался звонок в дверь, и она застыла в недоумении, кто бы это мог быть? Она подумала, что, может, это Барбара за чем-то вернулась и забыла ключи.

Дафна вышла в прихожую и через боковое окно попыталась разглядеть, кто пожаловал. Но гость стоял спиной и слишком близко к двери, чтобы она могла его видеть. Она смогла разглядеть только часть плеча, поэтому подошла к двери и спросила, кто там.

– Это я, Джастин. Можно войти?

Дафна, удивленная, открыла дверь и окинула его взглядом. На нем были белые джинсы «левис», белая рубашка и сандалии, и его золотистый загар казался ночью темнее. Джастина можно было принять за юношу. Он стоял и улыбался.

– Привет. Как ты нашел меня?

– Мне на студии дали твой адрес, это ничего?

– Что случилось?

После работы он ей никогда не звонил, поэтому Дафна удивилась. К тому же она была усталой, мокрой и голодной, и это было время ее отдыха, когда ей хотелось немного побыть одной.

– Можно войти?

– Конечно. Выпьешь чего-нибудь? Подожди секундочку, я пойду что-нибудь надену. – Дафна вдруг сообразила, что стоит перед ним в одном красном бикини, и ей стало неудобно.

– Это не обязательно. Ты меня видела вообще без ничего.

Джастин улыбнулся ей по-мальчишески, и она засмеялась.

– То было другое. Там была работа. А тут нет.

– Да, у нас такая работа, на которую идешь голым.

– Зато другим это нравится. Ему нравилось ее чувство юмора.

– Ты что, намекаешь, что актерская игра – это разновидность проституции?

– Иногда. – Она сказала это через плечо, исчезая в спальне, а он подавил в себе сильное желание последовать за ней.

– Наверное, ты права.

Когда Дафна вернулась, на ней был светло-голубой халат под цвет ее глаз, еще она успела расчесать волосы и надеть сандалии. Джастин посмотрел на нее одобрительно и кивнул:

– Ты выглядишь прелестно, Дафф.

– Спасибо. А теперь говори, что тебе нужно. Я едва держусь на ногах. Я собиралась ужинать и ложиться спать.

– Это ужасно, я это подозревал. Я ехал на вечеринку и подумал, что, может быть, ты захочешь составить мне компанию. К Тони Три. Тебе должно понравиться.

Тони Три завоевал за пять последних лет пять наград «Грэмми» и считался одним из лучших певцов в стране. В любое другое время она, вероятно, захотела бы познакомиться с ним, но не в этот вечер.

– Заманчивое предложение, но я, честно, не могу.

– Почему?

– Потому что валюсь с ног. Господи, ты же вкалывал сегодня весь день. Неужели не устал?

– Нет. Я люблю свою работу и поэтому не устаю.

– Я тоже люблю свою работу, но она меня все время нокаутирует. – Она улыбнулась, не желая его обидеть. – Я бы там стоя уснула.

– Это ничего. Они бы просто подумали, что ты окаменела. А статуя бы хорошая получилась.

Она рассмеялась его находчивости и поборола в себе желание взъерошить ему идеально причесанные светлые волосы.

– Не надо настаивать. Я очень устала. Хочешь сандвич перед уходом? Клубничной газировки у меня нет, но пиво, может, найдется.

– Не возражаю. А где Барбара?

– Ушла в гости.

Дафна подала ему пиво из холодильника и принялась готовить сандвич. Джастин взобрался на табурет в кухне и наблюдал за ней. Сквозь халат проступал ее обнаженный силуэт, и ему нравилось то, что он видел. Бикини ему понравилось больше, но и это было неплохо.

– То есть Барбары сейчас нет?

– Да. Можешь этому верить или нет, но она ведь тоже человек.

Эти двое несколько дней назад решили, что друг другу не нравятся: Барбара считала, что под внешним шармом в нем скрывается бессердечный негодяй, а Джастин решил, что секретарша Дафны – закоренелая старая дева.

– Ты прямо как старая школьная учительница, – однажды сказал он Барбаре, разозлившись на то, что она слишком часто встревает в его с Дафной беседы. Она чувствовала, как податлива Дафна на его чары, хотя та и отрицала это. Барбара замечала в нем что-то неприятное, чего не видела Дафна.

– У Барбары что, друг есть? – Джастин изобразил удивление, говоря в том же шутливом тоне, в котором последнее время всегда говорил с Дафной.

– Да, замечательный человек. – Дафна уселась на табурет по другую сторону стойки. Может, и неплохо в конце концов, что он зашел? Приятно было есть сандвич в компании, хотя это и означало, что после его ухода будет уже слишком поздно звонить Мэтью. – Ее друг адвокат.

– Это солидно. По налоговым делам?

– По кинематографу, кажется.

– Господи! Он, наверное, ходит в деловом костюме с золотой цепочкой?

– Перестань, Джастин. Не язви.

– Почему? По-моему, она закомплексованная стерва. Она мне не нравится.

– Она замечательная женщина, ты ее просто не знаешь.

– И не хочу знать.

– Это у вас взаимно, тут нет секрета. Мне кажется, вы оба ведете себя как дети.

– Она меня ненавидит.

Он сказал это жалостливым тоном, и Дафна улыбнулась.

– Она тебя не ненавидит. Она тебя не одобряет и по-настоящему тебя не знает. Много лет назад у нее была серьезная душевная травма, из-за которой она стала недоверчивой с мужчинами.

– Можешь повторять это сколько хочешь. – Он чувствовал, что Дафна в нем сомневается, и это его раздражало. – Я не могу предложить ей чашку кофе, чтобы она меня не вывела из себя.

Дафна все знала об этом и уже говорила Барбаре, что не надо обострять отношений. На съемочной площадке вражда была ни к чему.

– Во всяком случае, я рад, что ты одна. Когда я поблизости, она стережет тебя, как ватиканская гвардия.

– Она просто заботлива, вот и все. Мы вместе многое пережили.

– Она ведет себя так, как будто она твоя мать. Дафна улыбнулась:

– Иногда мать бы мне не помешала.

Она так долго и так много в одиночку несла на своих плечах, и Барбара была единственным человеком, который хоть как-то облегчил ее бремя.

Пока Дафна говорила, Джастин слез с табурета и обошел стойку. Он встал рядом с ней и взял в свои ладони ее лицо.

– Дафна, ты красивая, привлекательная женщина, и я хочу тебя.

Она задохнулась от возмущения и в то же время почувствовала давно забытую истому.

– Джастин, не надо глупостей. – Ее голос был тихим и испуганным.

– Это не глупости. – Он, казалось, обиделся. – Я со страшной силой влюбился в тебя, а ты играешь в эту дурацкую игру, прячась за свои стены. Почему? Почему ты не позволяешь мне тебя любить, Дафф?

Его глаза затуманились, а ее страшно расширились.

– Джастин, пожалуйста... нам надо вместе работать... это было бы ужасной ошибкой...

– Что? Полюбить? Ты этого боишься? Почему? Мы оба сильны, умны, талантливы. Я не могу представить себе лучшего сочетания, я никогда не встречал никого подобного тебе, и ты, думаю, первый раз встретила такого, как я. Почему ты это отвергаешь? Кого волнует то, насколько ты сурова к себе? В конце концов ты однажды проснешься старухой, и все будет кончено, и ты сможешь только сказать себе, что была верна памяти двух погибших мужчин. Почему, Дафна... почему?

И зачем он наклонился к ней и поцеловал ее в губы, своим языком заставив ее разжать их, и проник им внутрь, и, когда он обнял ее, Дафна почувствовала, как у нее учащается дыхание. Но тут она из последних сил отстранила его и встала. Рядом с ним она казалась миниатюрной и смотрела на него с мольбой в глазах.

– Джастин, пожалуйста... не надо...

– Я хочу тебя, Дафф. И я не собираюсь позволять тебе улизнуть. Я не могу поверить, что ты безразлична ко мне. Мы слишком хорошо друг друга понимаем. Мне понятно каждое слово, когда-либо написанное тобой, и по тому, как ты наблюдаешь за моей работой, я вижу, что ты тоже хорошо ее понимаешь.

– Ну и что из того? – Дафна все еще была полурассержена, полуиспугана.

Джастин заявился к ней, поцеловал и теперь пытался поставить ее жизнь с ног на голову. Она не тела этого ему позволить. Это было опасно. Они вместе снимали кино, вот и все. Дафна не хотела покидать своего панциря. – Чего ты от меня хочешь, ей-богу? Отдаться тебе? Роман завести на шесть месяцев? Джастин, в этом городе десять миллионов актерок. Спи с любой. – Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась. – А меня оставь в покое.

– Это то, чего ты желаешь?

Она кивнула, все еще стоя к нему спиной.

– Хорошо, но подумай над тем, что я сказал. Мне не нужно просто поскорее «переспать», Я могу это иметь когда захочу и где захочу. Но я не смогу найти такую женщину, как ты. Такой, как ты, больше нет. Я знаю. Я уже искал.

Тогда она повернулась к нему.

– Ну и продолжай искать. Наверняка найдешь.

– Нет, не найду.

Его глаза омрачились. Джастин наконец нашел то, что хотел, но Дафна не хотела его. Это было несправедливо, и он хотел овладеть ею прямо здесь, на кухне, но принуждать ее он бы не стал. Он знал, что тогда потерял бы ее навсегда. Может, если подождать, шанс бы появился?

– Я тебя прошу, Дафна, подумай над тем, что я тебе сейчас сказал. Мы еще поговорим об этом.

– Нет, мы не будем говорить. – Дафна решительно подошла к входной двери и открыла ее ему: – Спокойно ночи, Джастин. Увидимся завтра на съемках, но я не желаю это обсуждать. Никогда. Ясно?

– Не надо диктовать условия. Тем более мне.

Он сверкнул на нее глазами, но в его взгляде сквозило мальчишеское озорство.

Дафна была непоколебима:

– У меня свои правила. И ты либо изволь уважать их, либо ступай прочь. Потому что я вообще не буду иметь с тобой дела, если ты не будешь уважать моих чувств.

– Все твои чувства неправильные.

– Не тебе об этом судить. Я сделала свой жизненный выбор и живу в соответствии с ним. Я приняла решение давно.

– И ошиблась.

Джастин снова коснулся ее губ своими и ушел, Дафна захлопнула за ним дверь и прислонилась к ней, дрожа всем телом. Самое ужасное во всем этом было то, что она верила во все, что говорила ему, верила на протяжении многих лет, и тем не менее ее тело жаждало Джастина при каждом его поцелуе. Но она не хотела снова страдать, снова любить и снова терять. Она бы не стала это делать, что бы он ей ни говорил. Однако, вернувшись на кухню, она посмотрела туда, где они сидели, и почувствовала, что при воспоминании о его поцелуе все ее тело снова стало дрожать, и со страдальческим стоном Дафна схватила его пустую пивную бутылку и швырнула ее в стену.