Текст книги "Только раз в жизни"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 20

Дафне оставалось только закрыть квартиру в ее последнюю пятницу в Нью-Йорке. Она уже упаковала вещи. Ее чемоданы стояли в прихожей, все было готово, и предстояло только провести последний уик-энд с Эндрю. Она вернется в воскресенье вечером, поставит машину в гараж и полетит в понедельник утром с Барбарой в Лос-Анджелес. Они остановятся в коттедже в отеле «Беверли-Хиллз», пока не найдут подходящий дом, и в течение недели после прибытия в Лос-Анджелес ей надо будет приняться за работу над сценарием. В соответствии с контрактом у Дафны было только два месяца на его написание, а это означало для нее бессонные ночи. Дафна думала об этом всю дорогу до Нью-Гемпшира и до поздней ночи в гостинице делала записи. Следующее утро она провела с Эндрю: как обычно, пообедала с ним, пополдничала, поужинала и лишь вечером увидела Мэтью. Вид у него был усталый, как, впрочем, и у нее.

– Ты выглядишь так, как будто у тебя была тяжелая неделя.

Она улыбнулась ему, а он провел рукой по жестким каштановым волосам и улыбнулся в ответ.

– Да, в самом деле. За неделю четыре крупных конфликта в Нью-Йоркской школе, и это мой последний уик-энд здесь в качестве наблюдателя. Официально я здесь со следующей пятницы. Миссис Куртис уедет насовсем в понедельник утром, и, если у меня к тому времени не случится нервный срыв, все будет нормально.

– Я тебя понимаю, мне отвели два месяца на сценарий, и я начинаю паниковать. Я не имею понятия, как это делается, и каждый раз, когда сажусь перед чистым листом бумаги, у меня в голове сплошная пустота.

Он с пониманием улыбнулся ее словам:

– Это случалось и со мной, когда мне назначали срок сдачи книги. Но в конце концов, преодолев полное отчаяние, я все-таки заставлял себя взяться за проблему. Так же будет и с тобой. Вероятно, когда ты прибудешь туда, все встанет на место.

– Прежде всего мне надо искать себе дом.

– А где вы остановитесь в первые дни?

– Я оставила миссис Куртис все мои телефоны. Я буду в отеле «Беверли-Хиллз», пока не найду дом.

Он закатил глаза и безуспешно попытался изобразить на своем лице сочувствие:

– Тяжелая у вас жизнь, сударыня.

– А вы думали! – Она улыбнулась.

Дафна поговорила с ним всего несколько минут в вестибюле, перед тем как уехать обратно в гостиницу. Ему еще надо было побеседовать с миссис Куртис, а Дафна была утомлена напряженной работой в последнюю неделю.

На следующее утро, как обычно, она отправилась с Эндрю в церковь и вернулась обратно в школу, чтобы провести день с ним. Теперь каждая минута с Эндрю была драгоценна. Он льнул к ней в этот уик-энд больше, чем обычно, и это было понятно. А она чувствовала потребность быть к нему как можно ближе, касаться его, обнимать, гладить его по волосам, чтобы запомнить их шелковистость, чувствовать губами его шею при поцелуе, вдыхать запах мыла на его детском теле, когда они обнимались. Все связанное с ним казалось ей теперь особенным и еще более дорогим. Для нее этот уик-энд был самым трудным из всех, и, чувствуя это, Мэтью держался в стороне. Только когда она собралась уезжать, он снова к ней подошел, наблюдая с молчаливым пониманием, как она обнимала Эндрю, желая помочь им обоим, увидев, что у нее из глаз брызнули первые слезы. Он знал, что расставание не будет для них легким. Но Эндрю оправится быстрее. Дафна же будет страдать, беспокоиться за ребенка, думать о нем каждую свободную минуту, волнуясь за него, и стремиться к нему, несмотря на такое большое расстояние.

– Ну, как ваши дела? – Он сказал это над головой Эндрю, делая вид, что не замечает ее слез. – Знаешь, Дафна, с ним через пару часов все будет прекрасно, как бы он горько ни плакал, прощаясь.

Дафна кивнула, комок подступил к горлу, но она все же сумела выговорить:

– Я знаю. С ним все будет о'кей. Но выдержу ли я?

– Да, я тебе обещаю. – Он мягко коснулся ее плеча. – А ты звони в любое время. Я буду сообщать тебе все последние новости.

– Спасибо тебе. – Она улыбнулась сквозь слезы, ласково коснулась головки сына и наклонилась, чтобы сказать Эндрю, что ему пора ложиться спать. В этот вечер она долго с ним сидела и говорила о Калифорнии, о ее достопримечательностях и о том, как грустно ей там будет без него. Эндрю не выдержал и, издав тихий тоскливый звук, который всегда был у него признаком печали, стал плакать, протянул ручки и крепко обнял ее, а потом жестами сообщил:

– Я без тебя буду скучать.

– Я тоже. – Слезы текли по ее щекам. Может, и хорошо, что Мэтт все-таки увидел их вместе. Так он поймет, как она будет скучать и по нему тоже. – Но скоро мы снова увидимся.

Дафна улыбнулась ему сквозь слезы, и он наконец тоже улыбнулся. Она подождала, пока он заснет, а потом медленно спустилась по лестнице, словно потеряла своего лучшего друга, и увидела Мэтью, ожидавшего ее в кресле внизу лестницы.

– Уснул?

– Да. – Ее глаза были огромными, грустными, и она даже не попыталась улыбнуться. А Мэтью вообще ничего не сказал, только проводил ее до дверей. Дафна попрощалась с миссис Куртис, прежде чем уложила Эндрю спать, рассчиталась с гостиницей, ее чемодан был в машине, ничего не оставалось, кроме как ехать. Как бы угадывая ее настроение, Мэтью проводил ее до машины и наблюдал, как она открывала дверцу. Затем она повернулась и посмотрела на него своими громадными голубыми глазами, а он протянул руки и взял ее за плечи.

– Мы его тоже любим и будем о нем хорошо заботиться, обещаю тебе.

О нем всегда и так хорошо заботились, но в этот раз все было иначе, ей предстояло уехать очень далеко. Расставаться было больнее, чем в прежние годы, и поэтому она чувствовала себя так, словно ей было десять тысяч лет, когда подняла глаза и посмотрела в темно-карие глаза Мэтью.

– Я знаю.

Дафна за свою жизнь потеряла стольку любимых людей, и теперь все, что у нее осталось, – это ее единственный мальчик.

– Я до сих пор к этому не привыкла. Хотя должна была бы. Вся моя жизнь состояла из прощаний.

Он кивнул, все это было написано в ее глазах.

– Это не одно и то же, Дафна. Сейчас происходит самое трудное. Но это не продлится долго. Год сейчас кажется тебе вечностью, но на самом деле это не так.

Она улыбнулась. Жизнь была такой странной.

– Когда я вернусь, закончится и твой год здесь, и придет время возвращаться.

– И все мы многому научимся. Подумай об этом. Слезы снова пролились, когда она покачала головой:

– Я не могу... все, о чем я могу сейчас думать, это каким он был, когда я его сюда впервые привезла.

– Это было давно, Дафна.

Она кивнула. Это было началом ее года с Джоном. Почему все всегда должно кончаться прощанием? Мэтью наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Счастливого пути. Звони.

– Обязательно буду. – Дафна опять посмотрела на него, и на мгновение у нее возникло безумное желание кинуться к нему в объятия, испытать чувство защищенности, которое некогда было ей знакомо. Она страстно захотела, чтобы опять наступило время, когда ей не приходилось бы бороться в одиночку, не приходилось бы все время быть храброй.

– Береги себя... и Эндрю тоже.

А потом она села в машину и посмотрела на него через открытое окно.

– Спасибо за все, Мэтт. Удачи тебе.

– Она мне понадобится. – Его лицо осветилось мальчишеской улыбкой. – Смотри, чтобы фильм получился отличный. Я знаю, что ты можешь.

Она улыбнулась, тронулась с места и, удаляясь, махала ему рукой, а он махал ей. И после того как огни ее машины скрылись в ночи, он еще долго, долго стоял.

Глава 21

Самолет легко коснулся взлетно-посадочной полосы аэропорта Лос-Анджелеса и, казалось, еще некоторое время парил над ней, прежде чем остановился и подрулил к месту высадки пассажиров. Барбара с волнением смотрела в окошко, и Дафна улыбалась, глядя на нее. Путешествовать с ней было все равно что с маленькой девочкой. От всего она приходила в восторг и всю дорогу от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса была радостно возбуждена. Дафна была спокойнее обычного и уже написала три открытки Эндрю. Но теперь она думала не о нем. Она осознала, что с этого момента для нее наступает новая жизнь.

У выхода их встретил шофер, заказанный «Комстоком» высокий, болезненного вида мужчина неопределенного возраста в черном костюме и фуражке, с длинными, повисшими вниз усами. Он стоял, держа в руках большую табличку с ее фамилией, написанной красными чернилами: «Дафна Филдс».

– Здорово придумали. – Она весело посмотрела на Барбару, и та улыбнулась.

– Это Голливуд, Дафф. Тут не церемонятся.

Это мнение оказалось пророческим, как они выяснили, прибыв в отель «Беверли-Хиллз». Он сиял свежей Розовой штукатуркой, был окружен пальмами, а поперек фасада сверкало ярко-зеленым неоновым светом его название. В вестибюле царил полный хаос, пробегали какие-то блондинки в плотно облегающих джинсах, с золотыми цепочками на шее, в шелковых блузках и босоножках на каблуках; на проходивших мужчинах были дорогие итальянские костюмы или облегающие джинсы и рубашки, расстегнутые на груди. Стоявший в гостинице аромат был настоящей симфонией из дорогих духов; посыльные пошатывались под тяжестью огромных букетов цветов или гор чемоданов, список гостей напоминал список лауреатов «Оскара».

– Мисс Филдс? Конечно. Коттедж для вас готов.

Посыльный торжественно отвез ее тележку с багажом мимо восходящих звездочек кинематографа и их будущих продюсеров, теснившихся вокруг бассейна, и Дафну восхитило множество тел и золотых цепочек. Все попивали средь бела дня белое вино или мартини. В «коттедже» оказалось четыре кровати, три ванных комнаты, холодильный шкаф, заполненный икрой и шампанским, из окон виднелись пальмы; еще там был огромный букет роз и коробка шоколадных конфет от «Комстока» с запиской «До встречи завтра». И вдруг Дафна повернулась к Барбаре с испуганным видом.

– Я не могу. – Ее голос был напряжен. Носильщик только что ушел от них, и обе стояли в роскошно украшенной цветами гостиной. Глаза Дафны были расширены. Такой Барбара ее никогда не видела. – Барб, я не могу.

– Что? Есть шоколад? – Оставалось только шутить, было очевидно, что Дафна в панике.

– Нет. Смотреть на все это. Это Голливуд. Какого черта я здесь делаю? Я писательница. Я ничего об этом не знаю.

– Ну и не надо. Все, что от тебя требуется, это сесть за машинку и делать то же самое, что ты делала дома. Не обращай внимания на все это дерьмо. Это всего лишь декорация.

– Нет, не декорация. Ты видела тех людей? Они все Думают, что это реальность.

– Это же гостиница, черт побери. Расслабься. – Она налила ей бокал шампанского, и Дафна с видом сироты села на диван в Розовых и зеленых цветочках. – Что ты хочешь от них?

– Я хочу домой.

– Не вздумай, я тебя не пущу. Так что заткнись и радуйся. Черт побери, я же еще не видела Родео-драйв.

Дафна ей улыбнулась, вспомнив, какую жизнь вела Барбара со своей матерью. Это было несравнимо со всем, что происходило здесь.

– Ты не проголодалась?

– Меня вырвет.

– Господи, Дафф. Почему бы тебе не расслабиться и не порадоваться этому?

– Чему порадоваться? Тому, что я обязалась сделать то, о чем не имею понятия, в месте, которое похоже на другую планету, за три тысячи миль от моего единственного ребенка... Ей-богу, Барбара, что я здесь делаю?

– Ты делаешь деньги для своего малыша. – Это был аргумент, который, Барбара это знала, убедит Дафну, если ничто больше не подействует. – Понимаешь?

– Да. – Но это было слабым утешением. – Я чувствую себя так, словно записалась в иностранный легион.

– Так оно и есть. И чем скорее ты примешься за работу, тем скорее мы отсюда уедем.

Однако самой Барбаре этого отнюдь не хотелось. Ей здесь уже очень понравилось.

– Вот это хорошая мысль.

Дафна распаковала вещи и через полчаса выглядела лучше. Барбара позвонила в «Комсток» и сообщила об их благополучном прибытии, а потом обе пошли поплавать в бассейне. В тот вечер они поужинали в спокойной обстановке, сходили поглядеть на внутренний дворик, заполненный актерами, фотомоделями, бизнесменами и темными личностями, возможно, торговцами наркотиками, и в десять часов легли спать – Барбара с чувством возбуждения и радости, а Дафна с чувством страха перед тем, что ее ждало впереди.

На следующее утро они отправились на встречу в «Ком-сток» и к моменту возвращения в полдень в экзотическое великолепие гостиницы Дафна знала почти уже наверняка, что здесь жить можно. Она лучше представляла себе, чего от нее хотят, многое записала и намеревалась приступить к работе в тот же день. Работа Барбары тоже определилась. У нее был список полудюжины агентов по недвижимости. Она собиралась отправиться на поиски подходящего дома. Барбара также позвонила Айрис и узнала, какие у нее есть сообщения для Дафны. И со второй половины дня дела пошли гладко. Свою машинку Дафна привезла с собой из Нью-Йорка, теперь она передвинула в угол стол и стул и принялась за работу, Барбара же отправилась в бассейн.

Когда через час она вернулась, Дафна все еще работала, и Барбара зажгла ей свет. Дафна была так поглощена работой, что даже не заметила наступления сумерек.

– А? Что?

Дафна подняла глаза с отсутствующим видом, характерным для нее во время работы; из волос, собранных в пучок, торчала ручка; на Дафне были футболка и джинсы.

– А, привет. Хорошо поплавала?

– Очень. Хочешь поесть?

– Гм... не-а... Может быть, попозже.

Барбаре нравилось наблюдать за Дафной, когда та была полностью поглощена работой: так сказать, творческий процесс в действии. В восемь часов она заказала ужин, и, когда его принесли, Барбара похлопала Дафну по плечу. Работая, она всегда забывала поесть, и в Нью-Йорке Барбара просто ставила поднос с едой ей на письменный стол.

– Пора есть.

– О'кей. Сейчас.

Что обычно означало «через час», и в этот раз было так же.

– Ну же, малышка. Иди поешь.

– Иду.

Наконец она перестала стучать на машинке, распрямилась, потянулась и потерла себе плечи. А потом улыбнулась Барбаре:

– Хорошее чувство!

– Как движется работа?

– Неплохо. Я словно опять молода.

После ужина она опять засела за машинку и просидела за ней до двух часов ночи. А на следующее утро поднялась в семь и уже опять стучала, когда Барбара встала.

– Ты что, не ложилась? – Она знала, что временами Дафна действительно не спала, но в этот раз было не так.

– Ложилась. Где-то около двух.

– Слушай, от тебя дым идет!

– Я хочу побольше написать, пока вчерашняя беседа еще свежа в памяти.

И Дафна в самом деле писала весь день. Барбара ездила смотреть три дома, пообедала и сходила в бассейн. Потом она принялась работать в своей комнате – отвечала на письма читателей, а вечерам опять заказала ужин в коттедж. Так уж забавно сложилось, что Барбара была для Дафны как мать, но ее это не обременяло. У нее был многолетний опыт ухода за собственной матерью, а заботиться о Дафне ей нравилось. Было интересно общаться, работать, да и просто находиться рядом с таким одаренным человеком, хотя Дафна никогда таковым себя не считала.

На четвертый день Дафна позвонила миссис Куртис, чтобы спросить ее о сыне; она держала свое слово и каждый день посылала ему письма. Миссис Куртис сказала, что Эндрю здоров и весел, привык к новой ситуации. Она также напомнила Дафне, что теперь им удастся поговорить только тогда, когда Дафна приедет в Нью-Гемпшир и навестит ее в новом доме. Следующий день был последним днем миссис Куртис в Говардской школе. Дафна снова пожелала ей удачи и положила трубку, подумав вдруг о Мэтью: как-то у него дела? Она знала, что Мэтт, видимо, был безумно занят, заканчивая дела в Нью-Йоркской школе перед отъездом.

– Как Эндрю? – Барбара вошла с подносом для Дафны, и та с улыбкой подняла на нее глаза.

– Миссис Куртис говорит, что все очень хорошо. А как, кстати, наши дела с домом?

Барбара улыбнулась:

– Все хорошо. Кроме того, что все они тут жулики. Впрочем, что-нибудь все же должно подвернуться вскоре. Ты хочешь бассейн в форме пишущей машинки или сойдет и в форме книги?

– Забавно.

– Не то слово. Сегодня я видела один в форме сердца, один овальный, один в форме ключа и один в форме короны.

– Звучит очень экзотически.

– Конечно, И к тому же чертовски заманчиво, а самое плохое то, что мне это ужасно нравится.

Дафна весело улыбнулась.

– Знаешь, если расстегнешь блузку до пупа и обвесишься золотыми цепочками, по-моему, это будет полный финиш.

И на следующий день просто для смеха Барбара так и нарядилась. Дафна хохотала.

– Мы здесь всего пять дней, а тебя уже это увлекло.

– Ничего не могу поделать. Это атмосфера. Она сильнее меня.

– Сильнее вас ничего нет, Барбара Джарвис.

Это был комплимент, причем сказанный серьезно, но Барбара покачала головой:

– Это неправда, Дафф. Сильная ты. Ты самая сильная из женщин, которых я знаю, и вдобавок в хорошем смысле сильная.

– Хорошо. Если бы только это было правдой.

– А это правда.

– Ты говоришь как Мэтью Дэйн.

– Опять как он. – Барбара внимательно на нее посмотрела. – Я все же думаю, что ты упустила свой шанс в жизни. Я видела фотографию на обложке его книги, он прелесть.

– И что? Что я упустила? Шанс одной ночи перед отъездом из Нью-Йорка на год? Подумай, Барбара, какой в этом смысл? И потом он не предлагал.

– Может, он бы и предложил, если бы ты дала ему хоть полшанса. Да и потом, ты же вернешься.

– Он директор школы, где обучается мой сын. Это неприлично.

– Считай, что он просто писатель.

Но Дафна старалась вообще о нем не думать. Он был замечательным человеком и хорошим другом. И не более.

Как обычно, Дафна после ужина снова принялась за работу, а Барбара в своей комнате читала. А на следующий день она наконец не вытерпела и поехала на Родео-драйв, чтобы просто поглазеть. Барбара сделала все дела, дома смотреть в тот день больше не надо было, и она решила побездельничать.

Водитель высадил ее у отеля «Беверли-Уилшир», и она стояла, с восхищением глядя по сторонам. Длинная красивая улица простиралась перед ней на несколько кварталов, где на каждом шагу были дорогие магазины, предлагавшие одежду, ювелирные изделия, кожу и картины. Зрелище было впечатляющее. Барбара с улыбкой подумала, как далека от этого обшарпанная квартира в Вест-Сайде, где она жила с матерью.

Сначала Барбара зашла в магазин «Джорджио». Там от нее не отходила продавщица в бледно-лиловых туфлях на высоком каблуке, с жемчугом в ушах и розово-лиловом костюме фирмы «Норелл» стоимостью в две тысячи долларов. Ценники на вещах, висевших на вешалках, были примерно такого же уровня. Барбара сказала, что «просто хотела посмотреть», и действительно посмотрела, с трудом сдерживаясь, чтобы не хихикать. В магазине был и мужской отдел, где предлагались норковые шубы, фуфайки из чернобурки, прекрасные изделия из кожи и замши, и шелковые рубашки, и горы разнообразных шарфов. Она примерила шляпу, посмотрела на туфли и наконец купила себе зонтик с надписью «Джорджио». Барбара знала, что Дафна будет над ней за это безжалостно издеваться, но она не захватила с собой зонт из Нью-Йорка, и ей хотелось что-нибудь купить. Потом она зашла в «Гермес», «Селайну» и, наконец, в «Гуччи» – это был огромный магазин с благородным запахом кожи и бесконечными полками, заставленными изысканными итальянскими кожаными изделиями всевозможного вида. Она стояла в благоговении перед витриной черных сумочек из кожи ящерицы. Там была одна сумочка, от которой она особенно не могла оторвать глаз – простой, прямоугольной формы, со скромной золотой застежкой и наплечным ремешком. Она была из дорогой кожи, красиво сделана, без всякой вычурности. Именно такие сумки нравились Барбаре, но она не решилась спросить о цене. Она знала, что сумочка наверняка ужасно дорогая.

– Вы хотели бы посмотреть сумочку, сударыня?

Продавщица в простом черном шерстяном платье, как и все продавщицы этого магазина, открыла витрину и подала сумочку Барбаре. Она хотела отказаться, но, раз уж сумочка мелькала у нее перед глазами, она не устояла перед соблазном и взяла ее. Она была такая приятная, что Барбара, глядясь в зеркало, надела ее на плечо. Это было что-то потрясающее.

– К вашему росту как раз подходит, – прощебетала продавщица с мягким итальянским акцентом, и Барбара почти истекла слюной, а потом просто так открыла сумочку и увидела цену на ярлыке. Она стоила семьсот долларов.

– Очень красивая. – Барбара с сожалением сняла ее с плеча и отдала продавщице. – Я еще здесь кое-что посмотрю.

– Конечно, сударыня. – Симпатичная светловолосая продавщица улыбнулась.

Отходя от прилавка, Барбара заметила, что высокий привлекательный мужчина пристально за ней наблюдает. Она взглянула на него, смущенная тем, что он видел, как она возвращает сумочку, и в тот момент пожалела, что не может вернуться и купить ее. Как-то неловко было разглядывать все это великолепие, не имея возможности что-нибудь купить. Но он не спускал с нее глаз, пока она шла к выходу и рассматривала шарфы. Она хотела купить один Дафне. Дафна столько для нее сделала, хорошо было бы привезти ей подарок, пока она трудится в коттедже над своим сценарием. Но, когда Барбара отдавала одной из продавщиц красно-черный шарф, то заметила, что мужчина, смотревший на нее, идет за ней. Она повернулась спиной и сделала вид, что не замечает, но в одном из длинных, элегантных зеркал увидела, что он медленно приблизился и встал за ней. На нем были серые слаксы из шерстяной фланели и хорошего фасона голубая рубашка с расстегнутым воротом, темно-синий свитер просто наброшен на плечи, и если бы она посмотрела вниз, то увидела бы, что на ногах у него коричневые туфли фирмы «Гуччи». Но на самом деле он не походил на лосанджелесца, скорее на ньюйоркца, или филадельфийца, или бостонца. У него были песочные волосы и голубые глаза, выглядел он лет на сорок. И когда Барбара посмотрела на его отражение снова, ей показалось, что она его уже где-то видела, но вспомнить, кто он такой и откуда, не могла. Он поймал в зеркале ее взгляд и со смущенной улыбкой наконец подошел к ней.

– Извините, пожалуйста... Я смотрел на вас, но я думал...

«Знаем, знаем, – усмехнулась она про себя, – старый прием».

– Не встречал ли я вас раньше?

Известный прием: теперь он сунет в руку свою визитную карточку. Ему показалось, что глаза Барбары не были такими же добрыми, как до того, как он к ней подошел. Но теперь он уже не сомневался. Она сильно изменилась: фигура у нее, правда, осталась та же, но выражение лица стало каким-то холодным, почти недоверчивым. Как видно, жизнь не баловала Барбару Джарвис.

– Барбара?

– Да. – Ни в ее голосе, ни в глазах не было приветливости, но он улыбнулся, уверенный, что это она.

– Меня зовут Том Харрингтон. Вряд ли вы меня помните. Мы встречались только однажды, на моей свадьбе... Я женился на Сэнди Макензи.

И вдруг она вспомнила, ее глаза широко раскрылись, и она с изумлением посмотрела на него.

– О Господи... как ты меня запомнил? Это же было...

Ей страшно сделалось, когда она посчитала. Барбара не виделась с ним с тех пор, как ей было двадцать, то есть почти ровно двадцать лет. Он тогда женился на ее подруге по колледжу, с которой Барбара жила в одной комнате. Сэнди бросила учебу, потому что была беременна, и они поженились в Филадельфии. Барбара ездила на свадьбу и там с ним познакомилась. Но с тех пор они не виделись. Он тогда учился на юрфаке, и после рождения ребенка они переехали в Калифорнию.

– Как вы? Как Сэнди?

Они много лет присылали ей поздравления с Рождеством, а потом перестали. Барбара была слишком занята с матерью, чтобы отвечать, но хорошо помнила Сэнди и Тома. На этот раз она ему улыбнулась уже приветливо:

– Она здесь?

Здорово было бы с ней повидаться, особенно теперь, когда она работает у Дафны. В те годы Барбара не хотела им писать. О чем было ей рассказывать? О том, что она живет в ужасно тесной квартирке вместе с матерью, ходит в магазин и работает секретаршей в юридической фирме? Чем можно было тогда гордиться? Но теперь все изменилось.

– Как дети? – Она помнила, что спустя четыре года у них родился еще один.

– Дети уже большие. Роберт учится в Калифорнийском университете на театральном отделении, мы, конечно, не в восторге, но у него есть способности, и если это то, чего он хочет... – Том с улыбкой вздохнул. – Ты знаешь, что такое дети? А Алекс все еще дома с мамой, в апреле ей будет пятнадцать.

– Боже мой! – Барбара казалась по-настоящему потрясенной. Университет и пятнадцать лет? Как это могло случиться? Неужели это было так давно? Но все было верно. Она была так ошеломлена, что даже не обратила внимания на смысл его вопроса:

– Ну а как ты? Ты здесь живешь?

Она заметила, что он смотрит на ее левую руку, но там ничего не было.

– Нет, я здесь по работе. Женщина, у которой я работаю, пишет сценарий, и мы сюда приехали на год.

– Вот это да. Кто-нибудь известный? Барбара улыбнулась с нескрываемой гордостью:

– Дафна Филдс.

– Это, должно быть, интересная работа. И вы здесь давно?

Барбара снова улыбнулась:

– Неделю. Мы живем в отеле «Беверли-Хиллз», там крутая жизнь.

Они оба рассмеялись, и тогда к ним подошла рыжеволосая красавица в белых джинсах и белой шелковой блузке. Она устремила на Барбару свои пронзительные зеленые глаза. Ей не могло быть больше двадцати пяти лет. У нее была необыкновенная внешность: матово-белая кожа и рыжие волосы, которые доходили ей почти до талии.

– Ничего не подходит. – Она сделала недовольную гримасу, обращаясь к Тому, и решила, что Барбары не стоит опасаться. – Все велико.

Барбара улыбнулась, откровенно любуясь этой парой и задаваясь вопросом, кто она. «Мне бы ее проблемы», – подумала она.

Но в глазах Тома, когда он смотрел на Барбару, была доброта и понимание.

– Ты замечательно выглядишь, ты почти не изменилась за все эти годы.

Это была дружеская ложь, но Барбара подумала, что с его стороны очень мило, что он это сказал, и он не выглядел особенно смущенным рядом с этой молодой красоткой. Тогда Барбара заметила, что у него в руках уже есть сумка с дорогими покупками. Она не могла сообразить, какую роль в жизни его и Сэнди играет эта девушка, но он ее представил, и все сразу же стало ясно.

– Элоиза, разреши познакомить тебя с Барбарой. – Он улыбнулся Барбаре, а потом Элоизе. – Барбара – подруга моей бывшей жены.

Теперь она поняла. Они были в разводе. Стало быть, это была его подруга.

– Барбара Джарвис, – добавила она за Тома и протянула руку, а затем снова повернулась к нему, желая расспросить о Сэнди, но момент был неподходящий.

– Очень рада с вами познакомиться. – Молодая рыжая красотка сказала только это и отошла посмотреть большую бежевую сумку из ящерицы.

Том проводил ее взглядом, а затем опять весело взглянул на Барбару.

– Одно могу сказать: у нее чертовски хороший вкус.

Как видно, это его не слишком волновало, да и сама Элоиза, впрочем, тоже.

– Жаль, что у вас с Сэнди не сложилось. – Барбара искренне сочувствовала. Рождественские поздравления от них перестали приходить восемь или девять лет назад. – Когда это произошло?

– Пять лет назад. Она снова вышла замуж. – И после небольшого колебания: – За Остина Уикса.

Но уж эта новость Барбару поразила.

– Актера? – Это был глупый вопрос, сколько, в конце концов, может быть Остинов Уиксов? Он очень известный английский актер, но по крайней мере в два раза старше Сэнди и был в свое время настоящим донжуаном, но по последнему его фильму Барбара знала, что Уикс по-прежнему потрясающе привлекателен. – Как это случилось?

– Я помог ему в одном сложном правовом вопросе, и мы подружились... – Том пожал плечами, но в его глазах все еще была некоторая горечь, когда он это говорил, и потому он обратился к Барбаре с натянутой улыбкой: – Знаешь, это ведь Голливуд. Это все как бы игра. Сэнди здесь нравится. Ей это как раз подходит.

– А тебе?

Даже двадцать лет назад Барбара плохо его знала, но он ей понравился тогда, на свадьбе. Она была свидетельницей, и Том показался ей умным и порядочным, и она сказала Сэнди, что той повезло. Сэнди согласилась, но она всегда была какая-то... какая-то неудовлетворенная, неугомонная, ненасытная. В колледже у нее дела шли неважно, и Барбара всегда подозревала, что Сэнди забеременела просто для того, чтобы выйти замуж. Том был из благополучной филадельфийской семьи, но этим далеко не исчерпывался список его достоинств. И когда Барбара возвращалась со свадьбы, она думала о них обоих с завистью.

– А тебе здесь нравится, Том?

– Весьма, но должен признать, что последние пять лет я здесь живу ради детей. Да и практикую так давно, что возвращаться в Филадельфию было бы сложно.

Барбара вспомнила, что он специалист по законам в области кино и, конечно, здесь был на своем месте, но ей показалось, что Тому не особенно нравится Лос-Анджелес.

– Спустя какое-то время это все начинает казаться искусственным.

Он предостерегающе улыбнулся и в эту минуту выглядел не старше, чем на свадьбе.

– Но берегись, как бы тебя не затянуло. Тут соблазнов много.

– Я знаю. – Она ответила ему улыбкой. – Мне уже начинает здесь нравиться.

– О, это плохой признак.

Тут подошла продавщица с нарядно упакованным шарфом, и вернулась Элоиза, которая решила, что сумка из ящерицы за три тысячи долларов ей не подходит.

– Рада была тебя встретить, Том. – Барбара протянула руку на прощание. – И передай от меня привет Сэнди, если ее увидишь.

– Конечно. Я пару раз в неделю вижусь с Алекс, а заодно и с ней. – В его взгляде опять промелькнула боль: от него ушла жена к тому, кто был его другом. Такой шрам остается на всю жизнь. – Я передам ей от тебя привет. Но ты ей сама позвони, если будет время.

Однако Барбара колебалась. Сэнди замужем за Остином Уиксом – может, она и не захочет с ней видеться?

– Скажи ей, что я в отеле «Беверли-Хиллз», если захочет, пусть мне позвонит. Я не хочу навязываться. – Он кивнул, и через мгновение Барбара вышла, размышляя, как интересна и удивительна жизнь.

– Ну как, ты покорила Родео-драйв? – Когда Барбара вошла, Дафна, развалясь на диване, читала написанное за день.

Судя по ее виду, она весь день напряженно трудилась. – Ну, как было?

– Классно. – Барбара провела на Родео-драйв еще два с половиной часа, заходила в «Журдан», «Ван Клеф и Арпельс», «Бижан» и множество других магазинов, а потом перекусила в одном из ресторанов. Посмотреть действительно было на что, и Барбара была очень довольна экскурсией. Она даже купила себе купальник, шляпу и два свитера. – Мне там ужасно понравилось, Дафф.

Дафна улыбнулась:

– Я всегда считала, что ты сумасшедшая. Что ты купила?

Барбара показала Дафне свои покупки, а потом поставила ей на колени небольшую фирменную коробку с надписью «Гуччи»:

– А это вам, мадам босс. Я бы купила вам купальный халат из белой норки, который видела у «Джорджио», но не было вашего размера. – Она радостно улыбнулась.