Текст книги "Только раз в жизни"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

– Какая она, Барб? – Барбара и Том лежали рядом на краю его бассейна. Со времени их переезда прошло две недели, но Барбара редко виделась с Дафной. Та была с головой погружена в работу и едва замечала, что происходило вокруг. Днем Барбара делала, что ей полагалось, а все вечера проводила с Томом. И его, и ее жизнь в корне изменилась за эти две недели, с тех пор как они стали любовниками.

Они лежали и любовались закатом, Том слегка касался ее руки. Ему всегда нравилось слушать ее рассказы про Дафну.

– Она настоящая трудяга, а еще эта женщина полна любви, сострадания, печали.

– Неудивительно. На ее долю выпало столько несчастий, что их хватило бы на добрый десяток человек.

– А она пережила. Это в ней и удивительно. Она мягче, добрее и душевнее, чем кто-либо, кого я знаю.

– Не может быть. – Он покачал головой и посмотрел Барбаре в глаза.

– Почему? Это правда.

– Потому что нет человека душевнее и добрее тебя.

Когда он это сказал, Барбара снова осознала, как ей повезло. По правде говоря, больше, чем Дафне. Она немного помолчала, Том тем временем смотрел на нее, а потом наклонился и нежно поцеловал. Он никогда прежде не был так счастлив и наблюдал, как Барбара раскрывалась перед ним, словно летний цветок. Она смеялась, радовалась, и ее глаза были жизнерадостнее, чем тогда, в студенческие годы, когда он с ней познакомился.

– Взгляни на себя, дорогая. Ты тоже страдала. Такой одинокий человек не может быть счастлив. Я не был так одинок, и все же был несчастен.

– В тот день в «Гуччи» ты мне вовсе не показался несчастным. – Ей нравилось подтрунивать над ним по этому поводу. Элоиза исчезла две недели назад и якобы уже жила с молодым актером.

Но Барбара также теперь знала, что, когда он был женат, ему все равно было ужасно одиноко. Именно когда она узнала об этом, она раскрыла ему свое сердце и позволила себе поверить ему. Ему была нанесена жестокая обида, гораздо более жестокая, чем та, которую ей нанес юрист много лет назад. Она об этом тоже рассказала Тому, а он держал ее в объятиях, пока она плакала, изливая комплекс вины и печаль, которые чувствовала и копила в себе. А потом она призналась, что больше всего ее огорчает то, что она уже слишком стара, чтобы иметь детей.

– Да что ты выдумала, сколько тебе лет?

– Сорок.

Ему было сорок два, и он посмотрел на нее с ласковой решимостью.

– В наше время женщины рожают и в сорок пять, и в сорок семь, и в пятьдесят, черт побери. Сорок – это вообще ничего особенного. Может, у тебя какие-то медицинские противопоказания?

– Да вроде нет. – Кроме того, что она всегда задавалась вопросом, не повредил ли ей аборт так, что она не сможет иметь детей. В последние годы она и думать об этом перестала, считая, что об этом вообще не может идти речи. Но Том не соглашался.

– Но это правда слишком поздно. Смешно иметь детей в моем возрасте.

– Если ты их хочешь, смешно их не иметь. Мои дети – самая большая радость в моей жизни. Не лишай себя этого, Барбара.

Он познакомил ее с Александрой, и Барбара могла увидеть, почему дети доставляли ему такую радость. Алекс была прелестной, веселой, непосредственной девочкой, внешне похожей на Сэнди, но с добрым характером отца. Барбара еще не видела его сына, Боба, но, по рассказам, он был вылитый отец, и она не сомневалась, что он ей тоже понравится.

На протяжении шести недель Барбара скрывала от Дафны свою жизнь. Но однажды утром она пришла домой и застала Дафну сидящей в гостиной с почти пьяной улыбкой.

– Что с тобой?

– Я это совершила!

– Что совершила?

– Я закончила сценарий! – Она была преисполнена энергии и гордости, ее глаза возбужденно горели. Завершить работу было ее главной задачей, а еще она знала, что чем скорее закончит работу, тем скорее увидится с сыном.

– У-р-р-а-а!

Барбара заключила ее в объятия, а потом откупорила бутылку шампанского. После третьего бокала Дафна шаловливо посмотрела на нее:

– Так ты вообще не собираешься ничего рассказывать?

– Что рассказывать? – Барбара сразу перестала соображать.

– О том, куда ты каждый вечер уходишь, пока я просиживаю тут штаны. – Дафна улыбнулась, а Барбара вся вспыхнула. – Только не говори мне, что ходишь в кино.

– Я правда хотела тебе рассказать, но... – Барбара закатила глаза с мечтательным видом, и Дафна застонала.

– О Господи, я так и знала. Ты влюбилась. – Она погрозила ей пальцем. – Только не говори мне, что выходишь замуж. Об этом нет и речи, по крайней мере пока я не закончу картину.

У Барбары упало сердце. Том минувшей ночью впервые заговорил о браке, но ее ответ во многом напоминал предостережение Дафны. Его обидела такая преданность работодательнице, но он согласился подождать до подходящего момента.

– Я не выхожу замуж, Дафф. Но я должна признать, ...я от него без ума. – Она широко улыбнулась и выглядела так, словно ей четырнадцать лет, а не сорок.

– А ты меня с ним познакомишь? Он порядочный? Мне понравится?

– Да – это ответ на все три твои вопроса. Он необыкновенный, я его безумно люблю, и... он женился на моей сокурснице, и я его случайно встретила в «Гуччи» с невероятно красивой глупой рыжей девицей, и... – Все это она выпалила на одном дыхании, и Дафна рассмеялась.

– Да, я, кажется, много потеряла, а? А что он делает? Только, пожалуйста, не говори мне, что он актер. – Она желала Барбаре добра и не хотела, чтобы ее снова постигло разочарование. Она вдруг нахмурилась, обеспокоенная тем, что Барбара сказала о его браке с ее сокурсницей. – Он все еще женат?

– Конечно, нет. Он разведен, и он юрист. В фирме «Бекстер, Шелли, Харрингтон и Роу».

Услышав это, Дафна вдруг улыбнулась.

– Ты о них знаешь?

– Как и ты, милая, по крайней мере тебе следует знать. Мы с ними еще не имели дела, но Айрис упоминала о них перед нашим отъездом из Нью-Йорка. Это юристы «Комстока» по нашему фильму. Он что, не в курсе?

– Он был очень занят налоговой тяжбой одного из клиентов.

– А что случилось с его женой?

– Она сбежала к Остину Уиксу.

– Актеру? – Дафна на мгновение опешила, а потом поняла, что глупо спрашивать об этом, раз роман Барбары продолжается уже два месяца. – Ну, это я так. Слушай, но для твоего друга это, наверное, был тяжелый удар. Остину Уиксу ведь лет двести?

– Не меньше, но он чертовски богат и все еще очень хорош собой.

Дафна кивком подтвердила.

– А как, кстати, зовут твоего друга?

– Том Харрингтон.

Они обменялись улыбками. Дафна выглядела обрадованной.

– Я рада за тебя, Барб. – Она подняла свой бокал с шампанским и пожелала подруге счастья с Томом: – Чтобы вы оба всегда были счастливы. – Потом улыбнулась. – Но только после того, как мы закончим фильм.

В ее глазах был тот же лихорадочный огонь, который Барбара замечала все время с момента приезда в Калифорнию. Она задалась целью работать в сумасшедшем темпе, выполнить намеченное и вернуться домой. Но теперь это почти пугало Барбару. Она не торопилась покидать Калифорнию.

Барбара представила Тома Дафне на следующий же день. Они посидели за рюмочкой у бассейна, и, когда пришло время прощаться, Барбара не сомневалась, что Дафне он понравился. Разговор был свободным, она на прощание поцеловала его в щеку и велела хорошо заботиться о Барбаре. Дафна помахала им, когда они садились в его машину, а потом медленно вернулась к бассейну и собрала посуду. Она была рада за Барбару. И еще у нее было странное чувство, словно дорогие ей люди отправлялись в дальнее плавание. Она почувствовала себя брошенной на пустынном берегу.

В тот вечер, приготовив себе на ужин бутерброд, Дафна решила позвонить Мэтью. Из-за беспрерывной двухмесячной работы она все еще никого не знала в Лос-Анджелесе и время от времени звонила Мэтту. Он становился еще более дорогим для нее другом и единственным связным с Эндрю. Но в тот вечер она его не застала дома. Дафна задавалась вопросом, где он мог быть. До этого он никуда не уходил, и она вдруг подумала, не нашел ли он себе там женщину. Чувство было такое, словно у всех кто-то был, только не у нее, а все, что имела она, – это был ее маленький мальчик, и он находился за три тысячи миль, в интернате для глухих. Дафне стало от этого ужасно одиноко, и даже победа – окончание сценария – не смягчала боли. Сразу после ужина она пошла спать и долго лежала, борясь с подступавшими слезами, всей душой стремясь к сыну.

Глава 24

На студии «Комсток» все пришли в восторг от сценария. По их словам, он получился выразительнее книги, и всем не терпелось начать съемки. Актеры были уже давно подобраны, декорации готовы. Через три недели они должны были начать, и, приняв поздравления, Дафна вернулась домой, очень собой довольная и взволнованная. На главную роль они взяли Джастина Уэйкфилда, и, хотя Дафна считала, что он чересчур хорош собой, она была очень высокого мнения о его таланте.

– Ну, мадам, как ваше самочувствие? – улыбнулась ей Барбара, когда они входили в дом.

– Не знаю. По-моему, я в шоке. Я вообще-то ожидала, что они его раскритикуют. – Дафна села на белый диван и посмотрела по сторонам, чувствуя некоторую растерянность.

Но Барбара улыбнулась подруге:

– Ты ненормальная, Дафф. Ты вечно думаешь, что и «Харбору» не понравятся твои книги, а они всегда от них в восторге.

– Ну, значит, я ненормальная. – Она с улыбкой пожала плечами. – А что, не имею права?

– Чем ты собираешься заниматься все эти три недели?

Они раньше не начали бы съемки. Дафна не могла отойти от своего письменного стола на три дня, не говоря уже о трех неделях, но Барбара поняла, что у той на уме, когда Дафна ей улыбнулась:

– Неужели не понятно? Я собираюсь вечером позвонить Мэтту, чтобы он посадил Эндрю на самолет.

– А ты сама не хочешь слетать в Нью-Йорк? Дафна покачала головой и взглянула на бассейн.

– Я думаю, ему здесь очень понравится, да и пора ему повидать что-то, кроме Говардской школы.

Барбара согласно кивнула, думая, какой Эндрю из себя, она все еще не была с ним знакома. И тогда Дафна посмотрела на нее с теплой улыбкой:

– Поедешь с нами в Диснейленд?

– С удовольствием.

Тому в ближайшее время предстояла деловая поездка в Нью-Йорк, и Барбара уже скучала только при мысли об этом. Она со страхом думала о своих переживаниях, когда в конце концов придется возвращаться в Нью-Йорк. Барбара до сих пор не приняла его предложение под тем предлогом, что не может оставить Дафну. Покане может.

Через полчаса Дафна встала, направилась к телефону и позвонила Мэтью Дэйну в Говардскую школу.

– Здравствуй, Мэтт. Как дела?

– У меня прекрасно. А как движется сценарий?

– Великолепно. Я все закончила и сегодня узнала, что он им понравился. Мы начнем съемки через три недели. Они ждали, когда я закончу.

– Ты, должно быть, чертовски взволнованна. – Слышно было, что он по-настоящему рад за нее.

– Да, конечно. И я хочу провести оставшиеся две или три недели с Эндрю. Когда бы ты мог посадить его на самолет?

На том конце провода Мэтт озабочено посмотрел на свой еженедельник.

– Я могу отвезти его в Бостон в субботу, если тебе это подходит. Или ты хочешь раньше?

Она улыбнулась:

– Конечно, хочу, но ничего. Я просто не могу его дождаться.

– Я понимаю.

Мэтт прекрасно понимал, как ей одиноко. Он судил об этом по частоте ее звонков, и его всегда изумляло, что женщина с такой внешностью, умом и успехами одинока. В ее двери должны были бы ломиться толпы людей, особенно мужчин, но он также знал, что она этого не хотела.

– А как вообще жизнь, Дафф?

– Что значит вообще? С момента приезда сюда я только работала. Теперь я вдруг закончила и отсыпаюсь. Сегодня я впервые вышла на люди, поехала в «Комсток», и это было как экспедиция на другую планету.

– Добро пожаловать на Землю, мисс Филдс. А что ты и Эндрю собираетесь делать, пока он будет у тебя?

– Для начала поедем в Диснейленд.

– Везет парню. – Мэтью улыбнулся, зная, что Эндрю будет гордиться этим в школе, но без зазнайства, это было не в его характере.

– А потом посмотрим. Может, мы будем просто проводить время здесь, у бассейна, хотя, честно говоря, меня это удручает. У меня такое чувство, что я должна работать каждую минуту, чтобы быстрее отсюда уехать.

– И ты никогда не делаешь перерывов, чтобы просто порадоваться жизни?

– Нет, если нет необходимости. Я же сюда приехала не развлекаться. Я здесь работаю.

Иногда она говорила словно по подсказке демонов, но он знал причину этого. Она все подчиняла тому, чтобы увидеться с Эндрю.

– Мэтт... – Ее голос прозвучал озабоченно и задумчиво. – Ты на самом деле думаешь, что он хорошо перенесет полет? Я могла бы обратно полететь с ним, если будет нужно.

Она чувствовала, что ужасно устала за два месяца непрерывной работы. Но, как бы то ни было, она трудилась ради Эндрю.

– Все будет нормально. Не беспокойся, Дафна. Дай ему испытать собственные крылья. Для него это важный шаг.

– А если что-то случится?

– Верь в него. И поверь мне. Все будет хорошо. Он сам был так спокоен, что Дафна верила ему.

На следующий день Мэтт позвонил ей, чтобы сообщить, когда прилетает Эндрю. Он должен был на следующий день лететь прямым рейсом из Бостона в Лос-Анджелес и прибыть в три часа дня. Дафна подумала, как пережить еще двадцать четыре часа. Ей так захотелось его снова обнять, что каждое мгновение казалось вечностью. Мэтью улыбнулся:

– Ты, кажется, как и он, сгораешь от нетерпения.

– Так оно и есть. – Ее лицо опять посерьезнело. – А он не боится лететь один?

– Ни капельки. Он считает, что это очень здорово.

Дафна вздохнула.

– Мне кажется, я не готова к этому, даже если он готов.

Многие годы его так берегли, а теперь, по выражению Мэтью, он опробует собственные крылья, пусть даже в таком простом деле, как полет самолетом в Калифорнию; это ее пугало.

– Чего ты боишься, Дафф? Того, что он станет самостоятельным? – Его голос был добрым, но он применил запрещенный удар, и внезапно в ее васильково-голубых глазах появилась злость:

– Да как ты можешь такое говорить?! Ты же знаешь, что именно таким я хочу его видеть!

– Тогда не препятствуй ему в этом. Не вынуждай его всю жизнь чувствовать себя другим. Он может таким не быть, если ты не будешь на этом настаивать.

– О'кей, о'кей, я уже слышала это. Я все поняла. – В результате их долгих бесед по телефону между ними установились особые дружеские отношения, которые позволяли ей сердиться. Она сердилась и раньше, но это всегда было очень кратковременно. И чаще всего Мэтью был прав.

– Дафна, он будет горд собой, а ты тоже будешь гордиться. Она знала, что это правда.

– Но я понимаю, что сейчас, перед полетом, тебе нелегко. Завтра в это время вы оба будете сиять. Не забудь мне позвонить, когда он прилетит. – На этот раз Мэтью говорил тоном заботливой мамаши.

– Я не забуду. Мы позвоним тебе из аэропорта.

– Я завтра тоже позвоню из Бостона.

И после его звонка для Дафны началось шестичасовое бдение: она поминутно смотрела на часы, садилась у телефона, боясь, что что-нибудь будет не так, что сломается самолет, или, еще хуже, что во время полета Эндрю не сможет объясниться с окружающими, или что какой-нибудь ребенок обидит его, как это было много лет назад на игровой площадке. Это казалось ужасно неправильным, что ему теперь предстояло снова столкнуться с миром совершенно одному, и все же, вероятно, так было надо. Видимо, Мэтью действительно был прав, и это была битва Эндрю, которую он должен был выиграть в одиночку, у него было право торжествовать победу самому и ни с кем ею не делиться.

– Все о'кей? – Барбара просунула голову в дверь кабинета Дафны и увидела, какое напряжение написано на ее лице. – Какие новости?

– Только та, что он в самолете.

Больше ничего. Барбара кивнула:

– Пообедаешь?

Но Дафна покачала головой. Она не могла есть. Все, о чем она могла думать, это был Эндрю, летящий к ней из Бостона. Она собиралась ехать встречать его в аэропорт одна, а Барбара должна была их ждать дома. Они организовали для него небольшое торжество, с бумажными шляпами, пирогом, шариками и транспарантом: «Мы любим тебя, Эндрю. Добро пожаловать в Калифорнию».

Когда подошло время ехать в аэропорт, Дафна приняла душ, надела бежевые льняные слаксы и белую шелковую блузку, сандалии и белый шелковый блайзер, который Барбара купила ей на Родео-драйв. Размер был как раз ее, и сидел он прекрасно. Дафна взяла сумочку и вышла на улицу, а Барбара смотрела ей вслед. Дафна еще раз обернулась, их взгляды встретились и словно обнялись, и, улыбнувшись, Дафна ушла, а Барбара восхищалась увиденным. В глазах этой женщины была любовь, которой Барбара завидовала, любовь к ребенку, который был частью ее души. Какие бы у него ни были проблемы со слухом, он был маленьким мальчиком, и Дафна любила его всем сердцем, готова была всем пожертвовать ради него.

В аэропорту Дафна посмотрела на большое табло прибытия и облегченно вздохнула. Самолет не опаздывал, и она поспешила к месту выхода пассажиров. Ей оставалось ждать еще полчаса, она приехала раньше «просто на всякий случай» и стояла, наблюдая в окно, как садились и взлетали самолеты, и воспринимала каждую минуту как вечность. И наконец за десять минут до прилета она пошла в телефонную будку и позвонила Мэтью.

– Долетел благополучно? – В его голосе была улыбка, но Дафна все еще говорила нервозно:

– Самолет прилетит через десять минут. Но я не могу выдержать. Я должна была позвонить тебе.

– Последнее усилие, да? Все будет хорошо, Дафна. Я обещаю.

– Я знаю. Но я вдруг поняла, что не видела его два с половиной месяца. А что, если он изменился? Что, если он меня ненавидит за то, что я здесь? – Она боялась встречи с собственным сыном, но Мэтью знал, что это нормально.

– Он не ненавидит тебя, Дафф. Он тебя любит. Он не мог дождаться встречи с тобой. Последние два дня он только об этом и говорил.

– Ты уверен? – Она чувствовала, что нервы у нее сдают.

– Абсолютно. Ну, малышка, потерпи еще чуть-чуть. Он почти на месте. – Мэтт посмотрел на часы, а она увидела, что люди собираются у выхода. – Еще пять минут.

И вдруг она улыбнулась, почувствовав себя глупо:

– Извини, что я тебе позвонила, я просто так нервничаю...

– Послушай, я бы на твоем месте испытывал то же. Просто расслабься. Знаешь что, можешь не звонить мне, пока не приедете домой. Если не будет звонка, я пойму, что он прибыл благополучно. И не порть себе первые минуты встречи с ним телефонными звонками.

– О'кей.

И вдруг она увидела самолет, медленно выруливающий с полосы. Ее глаза наполнились слезами, и она не могла больше говорить:

– О Мэтт... я вижу самолет... он уже здесь... до свидания. Она повесила трубку и улыбнулась, чувствуя, что и его переполняют эмоции.

Дафна не отрываясь смотрела, как самолет приблизился к зоне высадки, и схватилась рукой за перила, когда он остановился. И через минуту из него стали выходить люди: усталого вида бизнесмены с кейсами, пожилые женщины с палочками, фотомодели с папками своих снимков, и ни следа Эндрю. Дафна молча стояла, напряженно вглядываясь в толпу, и вдруг увидела его. Он улыбался и смеялся, держась за руку стюардессы, и вдруг показал на Дафну и сказал почти отчетливо:

– Вот моя мама!

Обливаясь слезами, Дафна кинулась к нему, подхватила его и, зажмурившись, обнимала, а потом отстранила, чтобы он мог прочесть по ее губам.

– Я тебя так сильно люблю!

Он засмеялся от радости и снова обнял ее, а когда отстранился, шевельнул губами и сказал:

– Я тоже тебя люблю, мама.

Эндрю привел в восторг ожидавший их лимузин, и транспарант, и бассейн, и пирог. Он рассказал Барбаре все о полете, старательно двигая губами и произнося слова хоть и не совсем четко, но все же вполне понятно для нее. После ужина они все отправились плавать, и наконец он лег спать. Дафна его укрывала, гладила его светлые волосы и нежно поцеловала в лоб, когда он засыпал, и в этот вечер она долго смотрела на него, снова спящего поблизости. Эндрю был дома. Только об этом были все ее мысли, и она долго не выходила из комнаты, а когда вышла, Барбара убирала на кухне остатки пирога.

– У тебя классный малыш, Дафф.

– Я знаю.

Ей трудно было говорить, она улыбнулась Барбаре, но от пережитого волнения на глаза снова навернулись слезы. А потом она пошла в кабинет позвонить Мэтту и, когда он ответил, стала говорить дрожащим голосом:

– Он одолел это, Мэтт... он одолел это!

Дафна пыталась рассказать ему о перелете, но в середине расплакалась и громко, с облегчением всхлипывала, а он, понимая ее, терпеливо ждал.

– Все хорошо, Дафф... Все о'кей... все о'кей. – Его голос был добрым и успокаивал на расстоянии в три тысячи миль, и словно от его объятий ее рыдания утихли. – Теперь он и дальше будет одерживать свои маленькие победы. Будут, конечно, в его жизни и неудачи, но похоже, что все будет хорошо. Ты дала ему то, что ему было нужно, и это самое лучшее, что ты могла ему дать.

Но она знала, что Мэтью и другие тоже многое ему дали, Дали то, чего она никогда не могла бы дать. А она только лишь проявила мудрость, доверив им малыша.

– Спасибо тебе.

Он знал, что она подразумевает, и впервые за многие годы и у него на глаза навернулись слезы, и ему стоило большого усилия, чтобы сдержаться и не сказать, что любит ее.