Текст книги "Счастье"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Нет, сынок. Извини. Каждый вечер к ужину ты обязан быть дома, включая уик-энды. В течение месяца. Я тебя заранее предупреждал.
Олли был непреклонен, но его глаза говорили Бенджамину, что он это делает из любви к сыну.
Бенджамин кивнул и пошел к себе. Отцу было невдомек, какое отчаяние вызвал у Бена его запрет. Ему необходимо быть с ней вечером... необходимо... она в нем нуждается. И он в ней тоже. Он не знал, как они это переживут.
Оливер медленно подошел к Мелиссе и наклонился поцеловать ее.
– Я тебя люблю, моя хорошая. На самом деле. Мне кажется, всем надо сейчас набраться терпения. Скоро все наладится.
Мел медленно кивнула, глядя на отца. Она многое знала про Бенджамина, но не хотела говорить. Бесконечное количество раз она видела его с Сандрой, знала и о том, что он прогуливает занятия. В их школе сплетни расходились быстро. Мелисса также предполагала, что их отношения серьезны, настолько серьезны, что Бен может не подчиниться воле отца.
Сэм проспал ночь спокойно. Утром температуры уже не было, все, казалось, были спокойнее, и Оливер уходил на работу не с таким тяжелым сердцем. Он сожалел, что пришлось принимать к Бенджамину строгие меры, но надеялся, что тот поймет – ведь это для его же блага. Перелом же в отношениях с Мел стоил мучений, пережитых накануне вечером.
Придя на работу, он заглянул в свой ежедневник и вспомнил, что пригласил Дафну приехать в воскресенье. Впервые за прошедший месяц он радовался предстоящему уик-энду.
Глава 7
Дафна приехала в воскресенье на электричке. Олли встретил ее и отвез домой. По дороге они говорили о детях. Мел на протяжении всей недели была с ним приветлива, Сэм все еще хворал, а Бенджамин почти не разговаривал с отцом, но все-таки его требования соблюдал. Каждый вечер он приходил к ужину и тут же исчезал в своей комнате.
– Предупреждаю тебя, общаться с ними сейчас нелегко, но ребята они хорошие.
Оливер улыбнулся, радуясь ее приезду. Сара давно не звонила, все ощущали напряжение от ее молчания, особенно Олли.
– Я постараюсь дать им понять, что не представляю угрозы.
Дафна с улыбкой посмотрела на Оливера. На ней были замечательно сидевшие черные кожаные брюки и меховой полушубок.
– Почему ты это говоришь?
Олли показалось, что она хочет убедить его в отсутствии с ее стороны каких-либо амурных интересов.
– Потому что люблю во всем ясность и прямоту.
– А какова причина того, что тебя не интересуют мужчины?
Он старался говорить обычным тоном, да в тот момент она и не интересовала его, но такой интерес мог когда-нибудь возникнуть. Ей было что предложить любому мужчине: ум, чувство юмора, внешность, шарм. Она в самом деле ему нравилась.
– Я знаю, ты следуешь принципу не флиртовать на работе.
– Поскольку в свое время я извлекла для себя урок. Суровый урок.
Дафна решила ему рассказать. Ей захотелось это сделать, возможно, потому, что она также находила его привлекательным.
– На третий год с начала моей первой работы после окончания Смитовского колледжа я влюбилась в председателя правления рекламного агентства, в котором работала.
Дафна слегка улыбнулась, а Оливер посмотрел на нее и присвистнул.
– Ты зря времени не теряла, а?
– Он был одним из самых потрясающих мужчин в рекламном бизнесе. Впрочем, и продолжает им быть. Ему тогда было сорок шесть. Женат, двое детей. Жил в Гринвиче. Католик.
– Значит, никаких разводов.
– Правильно. Тебе приз за догадливость – двести долларов.
Дафна рассказывала без горечи, очень буднично. Ей хотелось, чтобы Оливер это знал, хотя прежде она не говорила об этом никому. Просто были люди, которые знали, но их было очень мало.
– Вообще-то фирма принадлежала его семье. Он – необыкновенный мужчина. Я влюбилась в него по уши и сказала себе, что меня не волнует его семья.
Дафна замолчала и стала глядеть на загородный пейзаж, словно вспоминая, но Олли поторопил ее. Он хотел знать остальное – что ей сделал тот тип, почему она избегает мужчин? Жаль было, что она гробит свою жизнь в одиночестве, хотя с виду несчастной ее назвать было нельзя.
– Ну и? Сколько это продолжалось? Что было дальше?
– Мы замечательно проводили время. Путешествовали. Встречались по вторникам и четвергам в квартире, которую он снимал в городе. Может, это нехорошо звучит, но, по-моему, ты вправе сказать, что я стала его любовницей. Ну и в конце концов он от меня избавился.
– Прелестно.
– Он решил, что нас могли бы «вычислить». Некоторые действительно знали, но очень немногие. Мы старались вести себя очень осторожно. Он всегда был честен со мной. Он любил свою жену, детей, тогда еще маленьких. Жена его была всего на несколько лет старше меня. Но и меня он любил. А я любила его. И была согласна на то немногое, что он мог мне дать.
Говоря о нем, Дафна не проявляла злости и гнева. Олли удивлялся ее спокойствию.
– И когда ты последний раз с ним виделась? Дафна рассмеялась и посмотрела на него.
– Три дня назад. Он устроил меня в другое место. У нас есть квартира. Три ночи в неделю мы проводим вместе, и ничего больше нам уже не светит. В марте будет тринадцать лет, как мы так живем. Тебе это может показаться безумством, но я счастлива и люблю его.
Она производила впечатление совершенно довольной жизнью. Оливер был шокирован. Дафна имела роман с женатым мужчиной и, похоже, действительно была счастлива.
– Ты это серьезно? И тебя все устраивает, Даф?
– Конечно, нет. Его дети уже в колледже, а жена – активистка клуба садоводов и около шестнадцати благотворительных обществ. Но, наверное, их жизнь ему чем-то нравится, поскольку у него никогда даже на секунду не возникало колебаний. Я знаю, что он никогда ее не бросит.
– Но это нехорошая сделка. Ты достойна большего.
– Кто знает? Если бы я вышла за кого-то другого, может, тот брак закончился бы разводом или был бы несчастливым. Гарантий никогда нет. Раньше я хотела иметь детей, но пять лет назад у меня были нелады со здоровьем, и теперь я не могу их иметь в любом случае. Я считаю, что мне большего не надо. Может, я чудачка или ненормальная, но при такой расстановке наша жизнь складывается удачно. Ну вот, дружище, тебе моя история. Я хотела, чтобы ты ее знал. – И, ласково улыбнувшись Оливеру, она добавила: – Потому что ты мне нравишься.
– Ты мне тоже нравишься, – смущенно улыбнулся Олли. – Кажется, ты только что разбила мне сердце.
Но в общем-то он почувствовал облегчение. Ее исповедь сняла напряжение и с него, и теперь они могли быть настоящими друзьями.
– Так ты думаешь, он никогда не бросит свою жену?
– По-моему, нет. Да я, впрочем, не уверена, вышла ли бы я за него замуж, сделай он это. Нам и так удобно. У меня своя жизнь, карьера, друзья и он. Немного сложнова-то в уик-энды и праздники. Но, возможно, то, что мы имеем, для нас ценнее, поскольку ограничено.
Олли и не думал, что она такая умная. Он восхищался ею за ее честность и за все остальное.
– Хотел бы я быть таким же философом, как ты.
– Может, когда-нибудь и станешь.
Олли задавался вопросом, хватило бы ему двух дней в неделю с Сарой. Наверное, нет. Ему нужно было гораздо больше. Ему хотелось того, что было с ней прежде, но казалось нереальным, что он это снова получит.
Оливер затормозил перед домом и повернулся к Дафне лицом.
– Спасибо за твой рассказ.
Он был ей действительно благодарен.
– Я тебе доверяю. – Сказав так, Дафна как бы попросила его не разглашать ее секрет, но уже знала, что Олли этого делать не будет. – Я подумала, что тебе следует это знать. Я не хочу, чтобы твои дети нас в чем-то подозревали.
– Отлично, – улыбнулся Оливер. – А что мне им сказать? «Эй, ребята, все о'кей, у нее роман с женатым мужиком и она его любит!» – Лицо его посерьезнело, но глаза оставались добрыми. – Даф, ты потрясающая женщина. Если я в состоянии что-нибудь для тебя сделать, если тебе нужен друг... только позови...
– Не волнуйся, непременно. Иногда становится ужасно одиноко, но привыкаешь заботиться о себе самой, не хватать трубку среди ночи, не звонить ему, если подозреваешь у себя аппендицит. Звонишь друзьям, рассчитываешь на себя. Считаю, что мне это все полезно.
Олли покачал головой.
– Я не думаю, что когда-нибудь стану таким взрослым.
В свои сорок четыре года он все еще ждал помощи от Сары, если у него болела голова.
– Не расстраивайся. Я, наверное, просто сумасшедшая. Так, во всяком случае, думают мои родители.
– А они знают? – изумился Олли. – Они явно очень либеральны.
– Я им давно рассказала. Мама несколько месяцев проплакала, но теперь они привыкли. Слава Богу, у моего брата шестеро детей. Это отводит огонь от меня.
Оба рассмеялись и вышли из машины. Первым их встретил Энди, который прыгал на кожаные брюки Дафны, но та не обращала на это внимания.
Когда они зашли в дом, Сэм смотрел телевизор, а Мел хлопотала на кухне с Агнес. Оливер представил Дафне Сэма. Дафна вела себя очень непринужденно, Сэм с интересом оглядел ее.
– Вы работаете с папой?
– Да. У меня есть племянник, твой ровесник. Он тоже любит смотреть борьбу.
Видно, она неплохо разбиралась в увлечениях девятилетних мальчишек. Сэм одобрительно кивнул.
– В прошлом году папа возил меня на соревнования. Классно было.
– Мы с Сином тоже однажды ходили. По-моему, это ужасное зрелище.
Сэм рассмеялся. Из кухни медленно вышла Мелисса, и Оливер представил ее:
– Моя дочь, Мелисса. Дафна Хатчинсон.
Они церемонно пожали друг другу руки.
Агнес незаметно исчезла. Она решила, что Олли стал водить в дом чужих женщин. На ее глазах все так менялось, впрочем, после того, что сделала миссис Ватсон, Агнес не решалась осуждать мистера Ватсона. Ему нужна была жена, и если Сара по глупости отказалась от подарка судьбы, его заслуживал кто-то другой.
Мелисса и Дафна легко нашли общий язык, и Олли заметил, что дочь внимательно разглядывает гостью. Она явно одобрила кожаные брюки, ухоженные волосы, меховой полушубок и черную сумку от «Гермеса», небрежно висевшую на плече. Дафна всегда была элегантна, и теперь Оливер понял почему. На ее имидже отразились вкусы немолодого поклонника, покупавшего подарки и окружавшего ее изысканными вещами. Даже ее украшения были слишком дороги для большинства одиноких женщин. Интересно, что Мел словно интуитивно поняла, что между гостьей и ее отцом не было ничего, кроме дружбы. Вначале она следила за Дафной очень внимательно, но убедилась, что та не проявляет особого интереса к отцу.
– Где Бенджамин? – наконец спросил Олли.
– Наверное, куда-то отлучился, – ответила Мел. – А на что ты надеялся?
Она пожала плечами и улыбнулась Дафне.
– У меня тоже есть старший брат. Я ненавидела его на протяжении восемнадцати лет. Правда, с возрастом он стал значительно лучше.
Брат Дафны был ровесником Оливера, может, поэтому она и испытывала к своему коллеге симпатию.
Все четверо долго сидели и разговаривали в уютной гостиной, а потом пошли с Энди гулять. Перед самым ужином появился Бенджамин, какой-то взъерошенный и рассеянный. Он сказал, что идет играть с друзьями в регби, но, как всегда, умотал к Сандре. Ее родители теперь тоже разошлись, что было на руку влюбленным. Матери Сандры никогда не было дома, а отец вообще переехал в Филадельфию.
Бенджамин холодно поздоровался с Дафной и по дороге почти ни с кем не разговаривал. Они поехали в тот итальянский ресторанчик, о котором Оливер говорил Дафне, хорошо провели там время: смеялись, болтали, рассказывали анекдоты, в конце концов даже Бенджамин повеселел, хотя время от времени кидал вопросительные взгляды на отца и на Дафну.
Десерт ели дома, его приготовила Агнес. Энди лежал у камина, а остальные уплетали яблочный пирог и домашнее печенье. Это был замечательный день, первый такой день за долгое время, и все, похоже, были счастливы.
Телефон зазвонил, когда они слушали рассказ Сэма о духах. Оливер снял трубку. Звонил его отец. Гостья и члены семьи слышали только обрывки разговора.
– Да... хорошо, папа... не волнуйся... где она? Ты-то сам как?.. Я сейчас приеду. Оставайся там. Я тебя подвезу. Я не хочу, чтобы ты самостоятельно ехал домой. Ты же можешь оставить там машину и забрать ее завтра.
Оливер в замешательстве повесил трубку. Дети испуганно на него посмотрели, но он поспешил их успокоить, хотя руки у него дрожали.
– Не волнуйтесь. Это опять с бабушкой небольшое происшествие. Она сама уехала на машине и наехала на соседа. Никто серьезно не пострадал. У бабушки небольшой шок, и они хотят на ночь оставить ее в больнице, под наблюдением. Дедушка очень расстроен. К счастью, сосед оказался проворным и прыгнул на капот машины, у него всего лишь перелом лодыжки. Исход мог быть гораздо хуже для обоих.
– Я думала, что ей больше нельзя водить, – сказала Мелисса, все еще очень испуганная.
– Нельзя. Но дедушка был в гараже, наводил там порядок, и она решила прокатиться.
Олли не сказал, что она объясняла доктору, что хотела забрать сына из школы, и что отец плакал, когда все это рассказывал. Врачи настаивают на интернате, где бы она была под постоянным наблюдением.
– Я очень сожалею, – сказал он, глядя на Дафну, – но мне придется поехать к отцу. Думаю, что он в большем шоке, чем мама. Подвезти тебя по пути на станцию?
Ближайшая электричка шла только через час, но Олли не хотел бросать Дафну на произвол судьбы.
– Я могу взять такси. А ты поезжай.
Она посмотрела на ребят, сидевших рядом.
– Я побуду с детьми, если они не против.
Мел и Сэм, казалось, были в восторге, Бенджамин же ничего не сказал.
– Это было бы замечательно.
Олли улыбнулся Дафне, а Мел поручил заказать такси на девять пятнадцать. Этого было вполне достаточно, чтобы успеть на станцию к девяти тридцати.
– Да и Бенджамин может отвезти тебя.
– Зачем, если есть такси. Я уверена, что у Бенджамина найдутся дела поинтереснее, чем возить престарелых дам на станцию.
Дафна заметила его сдержанность и не хотела навязываться. Вскоре Оливер уехал, и Бенджамин исчез в своей комнате, оставив гостью в компании младшего брата и сестры.
Сэм пошел отрезать еще пирога, Мел убежала наверх за текстом пьесы, которую хотела показать Дафне, Агнес, по своему обыкновению, убрав на кухне, сразу пошла спать, и Дафна оказалась в гостиной одна, когда зазвонил телефон. Он звонил, и звонил, и звонил, Дафна нервно озиралась и наконец решила ответить, думая, что это может быть Олли и он будет беспокоиться, что никто не подходит. Может, он что-нибудь забыл? Так или иначе, она сняла трубку. На другом конце внезапно замолчали, а потом женский голос спросил Олли.
– Очень жаль, но его нет. Может, что-то передать? – по-деловому ответила Дафна. Инстинкт подсказывал ей, что это Сара. И он ее не обманул.
– А дети дома?
В голосе звучало раздражение.
– Конечно. Позвать их?
– Я... да... – И затем: – Извините, а кто у телефона?
В гостиную вошла Мел. Дафна не растерялась и сказала в ответ:
– Я приходящая к детям помощница. Сейчас передам трубку Мелиссе.
Она с милой улыбкой передала трубку Мел и пошла на кухню посмотреть, как дела у Сэма. Тот кромсал пирог, запихивая себе в рот огромные куски и в то же время пытаясь отрезать следующую порцию Дафне.
– По-моему, звонит твоя мама. Она разговаривает с Мел.
– Правда?
Он, похоже, очень удивился, бросил свое занятие и убежал в гостиную. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем они вернулись, Дафна успела уже соскучиться. Дети погрустнели, по их глазам видно было, как они тоскуют по матери. Сэм вытирал глаза рукавом, он явно плакал. У Мелиссы после разговора тоже, видно, испортилось настроение.
– Кому еще пирога?
Дафна хотела их отвлечь, но не знала, как это сделать. Мел вопросительно посмотрела на нее:
– Почему вы представились приходящей помощницей?
Дафна посмотрела ей в глаза, стремясь быть с ней честной, как с Олли:
– Потому что не хотела ее расстраивать. Мы с твоим папой просто друзья, Мел. У меня есть мужчина, которого я очень люблю, и с твоим папой мы никогда не будем более чем друзьями. Не имело смысла огорчать твою маму или создавать недоразумения. У вас всех сейчас и без того много сложностей, зачем добавлять к ним новые?
Мел кивнула. Она была благодарна, хотя и не высказала этого.
– Мама сказала, что не приедет в следующий уик-энд, потому что должна писать работу.
Как только она это произнесла, Сэм стал тихонько плакать, и Дафна, не задумываясь, обняла его и прижала к себе. Она рассеяла их возможные опасения, сказав о том, что есть человек, которого она любит. Дафна была рада, что так сделала и что Олли тоже в курсе. Теперь уже не оставалось поводов для подозрений. В то же время Дафна осуждала Сару. Как могла родная мать бросить своих детей?
– Может, ей было бы слишком больно сейчас приезжать?
Она старалась быть объективной.
– Тогда почему нам нельзя съездить повидаться с ней? – логично спросил Сэм.
– Не знаю, Сэм.
Дафна вытерла ему слезы. Все трое уселись за кухонным столом. Аппетит пропал, яблочный пирог был забыт.
– Она говорит, что ее квартира еще не готова и нам негде спать, но это же глупо.
Сэм перестал плакать, они увлеклись разговором и не заметили, как пролетело время.
– Боже мой! – воскликнула Дафна, взглянув на часы. Было полдесятого. – А будет еще электричка?
В принципе она могла добраться в Нью-Йорк и на такси. Но Мелисса кивнула:
– Да. В одиннадцать.
– Ну тогда я поеду на ней.
– Вот и хорошо.
Сэм приник к ее руке, у детей был уже усталый вид. Дафна уложила Сэма, до начала одиннадцатого поболтала с Мел, а потом предложила лечь спать и ей. Договорились, что она посидит одна еще полчаса и сама вызовет такси. Мел ушла наверх, погруженная в собственные мысли.
В половине одиннадцатого приехал Олли и очень удивился, увидев в гостиной спокойно читавшую Дафну.
– Как твой отец?
– Вроде бы нормально.
У Олли был усталый вид. Он укладывал отца спать, как ребенка, и обещал снова приехать на следующий день, чтобы решить, что делать с матерью.
– Ситуация ужасная. У моей матери болезнь Альцгеймера, которая убивает и отца.
– Господи, какой кошмар.
К счастью, ее собственные родители были пока здоровы и моложавы. Семидесятилетней матери и семидесятипятилетнему отцу можно было дать не больше пятидесяти. Тут Дафна вспомнила о звонке Сары.
– Кстати, звонила твоя жена.
– Боже ты мой...
Олли провел рукой по волосам, задаваясь вопросом, сказали ли дети, что в доме гостья.
– И что они ей сказали?
– Не знаю. Когда они с ней разговаривали, меня не было в комнате. Но когда раздался звонок, никого поблизости не оказалось, я сняла трубку и представилась ей как приходящая к детям помощница.
Дафна улыбнулась. Оливер усмехнулся в ответ:
– Спасибо тебе.
И опять с озабоченным видом спросил:
– Какие они потом были?
– Расстроенные. Я поняла, что она не приедет в следующий уик-энд и их пригласить к себе не может. Сэм плакал, но потом, когда я его укладывала, успокоился.
– Ты в самом деле изумительная женщина. Он с сожалением взглянул на часы.
– Очень жаль, но пора ехать на станцию. Мы как раз успеем к электричке.
– Я провела чудный день, Оливер, – поблагодарила Дафна по пути на станцию.
– Я тоже. Извини, что под конец пришлось сбежать.
– Да ну, о чем ты. У тебя забот полон рот. Но скоро все наладится.
– Если я доживу, – улыбнулся Олли устало.
Он дождался с ней электрички, обнял ее по-братски и простился до следующего дня. Дафна помахала из окна, когда электричка тронулась, и Олли медленно поехал домой, сожалея, что все не сложилось иначе. Может, если бы она была свободна... – сказал он себе, но знал, что все это чушь. Как бы Дафна ни была свободна, привлекательна, умна, ему хотелось только возвращения Сары. Дома он набрал ее номер телефона, но там не ответили.
Глава 8
Джордж Ватсон поместил жену в интернат неделю спустя. В нем содержались больные, страдающие болезнью Альцгеймера и различными формами психических расстройств. Снаружи все было очень мило, но вид пациентов подействовал на Оливера удручающе, когда он приехал навестить мать. Она не узнала его, а за своего сына принимала Джорджа.
Когда они выходили, отец вытирал глаза. Дул пронизывающий ветер. Оливер взял его за руку, усадил в машину и отвез домой, а вечером, уезжая к себе, к детям, испытывал ощущение, что бросает отца на произвол судьбы.
Удивительно, думал Оливер, что и он, и отец теряют жен одновременно, хотя и по-разному. Для обоих это было тяжелое переживание. Но у Олли были дети, которые требовали заботы, и работа, которая отвлекала. У отца же не было ничего, кроме одиночества, воспоминаний и ежедневных, полных боли посещений жены.
А потом наступило долгожданное событие. Сара позвонила в день святого Валентина и сообщила, что хотела бы видеть детей в следующий уик-энд в Бостоне.
– Почему ты не хочешь приехать сюда?
Она уехала семь недель назад, и Оливер, как и дети, очень ждал ее дома.
– Я хочу, чтобы они посмотрели, где я живу.
Олли хотел возразить, но сдержался. Он согласился, и потом сам ей позвонил, когда узнал время их прилета в Бостон.
– Мы были бы у тебя около одиннадцати утра в субботу, если вылетим в девять.
Оливеру хотелось прилететь к ней уже в пятницу вечером, но это было слишком сложно из-за его работы и учебы детей, поэтому Сара предложила субботнее утро.
– А у тебя для всех нас хватит места? – спросил Олли с улыбкой, но на другом конце провода наступило неловкое молчание.
– Я вообще-то... Я думаю, что Мел и Бенджамин могли бы спать на двух старых диванах в моей гостиной. А... а Сэм бы спал со мной...
Сара запнулась. Оливер слушал – рука его словно примерзла к трубке, а в голове эхом звучало: «Сэм бы спал со мной...» Именно так она и сказала. Не «с нами».
– А где будем спать мы, или, может, следует спросить, я? Олли решил задать вопрос напрямую. Устав от неизвестности, он хотел определиться раз и навсегда.
– Я думала, может... – почти шепотом произнесла Сара, – ...ты бы согласился остановиться в гостинице. Так... так, Олли, было бы лучше.
Говорила она это со слезами в голосе, а Олли слушал ее с тяжелым сердцем.
– Лучше для кого? По-моему, ты обещала, что ничего не изменится, не так давно ты утверждала, что не покидаешь нас насовсем. Или ты забыла?
– Я не забыла. Просто когда уезжаешь, многое видится по-иному.
Тогда почему для него это многое видится все так же? Почему его влечение к ней все так же сильно? Оливеру захотелось встряхнуть ее так, чтобы зубы клацнули, и еще захотелось зацеловать ее так, чтобы сама запросила взять ее. Но Сара не собиралась больше этого делать. Никогда.
– Ты хочешь сказать, что все кончено? Я правильно понял, Сара?
Он говорил чересчур громко, сердце у него колотилось.
– Я прошу тебя остановиться в гостинице, Олли... в этот раз...
– Прекрати! Перестань играть со мной, черт подери! Это была жестокая сторона ее натуры, о существовании которой он даже не подозревал.
– Извини... я в такой же растерянности, как и ты. В тот момент она говорила совершенно серьезно.
– Черт подери, Сара. Ты же прекрасно знаешь, что делаешь. Ты знала это уже в день своего отъезда отсюда.
– Я просто в этот уик-энд хотела быть одна с детьми.
– Чудесно. – Голос у Олли стал ледяным. – Я подброшу их к тебе в одиннадцать.
И бросил трубку, чтобы прекратить эту пытку. Ему предстояло провести уик-энд в одиночестве, а ей и детям – в радостном общении.
Он мог бы отправить их одних, но не хотел. Олли должен быть с ними, особенно после всего, на обратном пути. Он также понимал, что в глубине души ему хочется быть рядом с ней. Больше всего он беспокоился за Сэма и несколько меньше за остальных. Бенджамин не проявлял энтузиазма по поводу поездки, так как он из-за этого пропускал игру, но Оливер сказал ему, что ехать надо. Мел была рада, а Сэм – просто в экстазе. Но Олли задавал себе вопрос, каково будет их настроение после встречи с ней.
Полет прошел как праздник. Когда же они ехали по ее адресу, на Браттл-стрит, Олли невероятно волновался. Он обещал Саре подбросить их и, когда она открыла дверь, думал, что сердце у него остановится. Сара была столь же очаровательна, как прежде, если не более. Волосы отросли, она носила их распущенными, а джинсы так облегали фигуру, что Олли пришлось подавить взыгравшую в нем страсть. Сара слегка поцеловала его в щеку, обняла детей и повела их на ленч, а Оливер уехал на такси, испытывая к ней влечение каждой клеточкой своего тела.
Сара снимала небольшую квартиру с удобной гостиной, уютной спальней и садиком. Дети набросились на суп, с аппетитом съели все остальное и счастливыми глазами смотрели на маму. Говорили все сразу, с облегчением давая выход накопившимся эмоциям. Сэм не отлипал от нее, и даже Бенджамин, казалось, расслабился как никогда. Все были счастливы, кроме Оливера, пребывавшего в одиночестве в гостиничном номере.
Итак, это наконец случилось. Она его бросила. Она его больше не любила. Сознание этого факта удручало Оливера. Вспоминая прошлое, он плакал, когда часами бродил по университетскому городку Гарварда. Он побывал всюду, где они в свое время бывали с Сарой, а вернувшись в гостиницу, осознал, что по-прежнему плачет. Олли не мог понять. Она говорила, что ничего между ними не изменится, а теперь не впустила его. Значит, все кончено, и они стали друг другу чужими. Он чувствовал себя ребенком, которого бросили родители. В тот вечер он позвонил ей из своего номера.
В трубке были слышны отголоски музыки, разговоров и смеха, отчего ему стало еще более одиноко и тоскливо.
– Извини, Сара, я не хотел тебе мешать, ты, наверное, с детьми.
– Нет, ничего. Мы на кухне готовим поп-корн. Можно, я сама позвоню тебе позже?
Она позвонила в первом часу ночи.
– Послушай, что все-таки происходит?
Ему необходимо было задать этот вопрос, необходимо было знать. На протяжении двух месяцев все его мысли были только о ней и ее возвращении, которого он и теперь желал, еще сильнее, чем прежде. Если она действительно не собирается к нему возвращаться, он должен это знать.
– Я ничего не понимаю. Когда ты уезжала, ты сказала, что будешь приезжать домой каждый уик-энд. Теперь, когда прошло почти два месяца, ты держишь меня на почтительном расстоянии и ведешь себя так, словно мы в разводе.
– Я тоже не знаю, Олли.
Ее голос звучал мягко и ласково. Этот тембр он хотел бы забыть, да не мог.
– Попав сюда, я на многое стала смотреть иначе. Я поняла, как ужасно всего этого хотела и что не могла бы вернуться к нашей прежней жизни. Может, я когда-нибудь на это и решусь... но все тогда должно быть по-другому.
– Как? Скажи мне... Мне необходимо знать...
Олли ненавидел себя за это, но опять плакал. Он понял, что произошло нечто ужасное. Сара контролировала все, что было для него важно и дорого, и он был бессилен изменить это или сделать так, чтобы она вернулась.
– Я тоже не знаю ответов. Я только знаю, что должна находиться здесь.
– А мы? Ну почему, почему я не мог остаться у тебя?
Ему не было стыдно, не было зазорно. Он любил ее слишком сильно и желал слишком страстно.
– Я думаю, что боюсь с тобой видеться.
– Но это же глупо. Почему?
– Не знаю. Может, ты хочешь от меня слишком многого, Оливер. Я теперь словно стала какой-то другой, такой, как была когда-то и опять собиралась стать. Будто я все эти годы спала, пребывала в забытьи, а теперь снова живу. И я не хочу этим пожертвовать. Ради кого бы то ни было. Даже ради тебя.
– А наша супружеская жизнь? Ты так быстро о ней забыла?
Прошло всего семь недель, а она говорила об этом, как о далеком прошлом.
– Я теперь уже не тот человек. И, наверное, никогда больше им не буду. Думаю, поэтому я и боюсь с тобой видеться. Я не хочу отвергать тебя. Но я более не тот человек, Олли. Возможно, и раньше им не была, просто не отдавала себе в этом отчет.
У Оливера перехватило дыхание, но он должен был спросить ее:
– У тебя есть кто-то другой?
Неужели? Так быстро? Но все возможно. Да и выглядела она так обворожительно, когда вышла встретить детей. Сара помолодела, с тех пор как покинула Перчес, стала еще красивее, на взгляд Оливера.
– Нет, – ответила Сара с некоторым колебанием. – Пока нет. Но я хочу быть свободной, чтобы встречаться с другими мужчинами.
Господи. Олли не мог поверить, что это она говорит. Но слух его не обманывал. Все было кончено.
– По-моему, этим все сказано, не так ли? Ты хочешь подать на развод?
Рука с трубкой дрожала, когда Олли задал этот вопрос.
– Пока нет. Я не знаю, чего хочу. Пока нет.
Он хотел бы, чтобы Сара в ужасе закричала, отвергая эту перспективу, но было ясно, что она ее не сбрасывает со счетов. Стало быть, их совместной жизни в любом случае пришел конец.
– Сообщи мне, когда что-то решишь. И все-таки, по-моему, ты, Сара, ужасная дура. За эти восемнадцать лет у нас было столько замечательного, а ты выбрасываешь все вон.
Его слова звучали горько и печально, из глаз все текли слезы, а душа металась между чувством сожаления и злобы.
– Олли... – Судя по голосу, Сара тоже плакала. – Я все еще люблю тебя.
– Я не хочу об этом слышать. – Олли не мог больше выносить этих мук. – Я заберу детей завтра в четыре. Пусть ждут у подъезда. Я подъеду на такси.
Ему вдруг не захотелось ее больше видеть. Он осторожно отставил телефон, словно к шнуру вместе с аппаратом было подсоединено его сердце. Женщины по имени Сара Ватсон, которую он знал и любил, больше не существовало. Она ушла. А может, ее никогда и не было...
