Текст книги "Ученик смерти (СИ)"

Автор книги: Даниэль Кларенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18. На другой стороне

-Ну, и сколько очков под этой чашей? – спросил я, скрестив руки на груди.

Передо мной лежали три перевернутые миски из-под супа, на которые во все глаза смотрели пять пар глаз, принадлежавших Ниссе, Ари, Савьянте, плаксе и Томасу. Под каждой миской было какое-то количество камешков разного цвета: каждый камушек имел свое количество очков и каждую партию это количество менялось на рандомные числа (пока только максимум двузначные).

–Тринадцать, – хмурясь ответила Ари.

–Э-э-э… – выдавил Пайк.

–Одиннадцать, – достаточно уверенно выдала Савьянта, но хмурилась, так же как и сестра.

–Да, одиннадцать, – сказал Нисса и дернула носиком, как если бы пыталась учуять правильный ответ.

–Пятнадцать, – скучающе ответил Томас и уставился на окно за моей спиной. – Пока он ворочал миски, конкретно в эту закинул один красный камень. Дедушка показывал, как это делают на базарах…

–Хех, у нас есть абсолютный победитель, – констатировал я, кидая Тому серебряную марку. – Двадцать партий из двадцати. Наблюдательность, память и умение держать все это в голове во время расчетов, это важно. В остальном, Нисса и Савьянта тоже молодцы. Будь я честным, вы б оказались правы. Но честности вы только в гробу дождетесь, потому привыкайте. А пока все. Боюсь, если продолжу, у Пайка голова лопнет.

На лицах моих товарищей проскользнула тень грусти. Славненько. Игровое обучение – это лучшее обучение. Для них это просто веселые посиделки в кругу друзей, но каждая моя игра заставляет их решать разные задачи, пользуясь исключительно своими мозгами и своими навыками.

–Та-а-акс. Мне надо с Томом наедине поговорить, – наконец сказал я, когда пауза затянулась. За окном светило солнце и мне было приятно чувствовать, как лучи ласкают спину. – Ари, придумай сестре поручение, на вроде тех, что я вам давал. Савьянта, тоже самое сделай для Ари. Пайк, придешь вечером. Сейчас ты вроде в патруле быть должен. Нисса, сходи на базар и послушай сплетни о резьбище. Заодно можешь купить себе что-нибудь. Лови, – я кинул голему звенящий металлом мешочек. – Свободны.

И все разошлись. Томас так и остался сидеть на одном из пяти стульев. Его взгляд, блуждающий и отстраненный бродил по окну за моей спиной, а потом сфокусировался на мне.

–Сернистая Галка, – внезапно сказал он. – Я видел её на окне. В эту пору года она не должна здесь находиться. Или редкость, или нас ждут климатические изменения. Хорошо бы донести это до крестьянства… не хотелось бы потерять урожай.

Удивительный малец. За этот день я прогнал его по некоторым своим играм и во всех он оказался лучшим. Воистину одаренный мальчик. И при этом не задрот! Этот его взгляд я уже видел, когда Смерть отправил меня к нему в квартиру. Ему нравилось решать задачи, приходить к ответам, рисовать в голове шаблоны для решения тех или иных патернов, но вопреки здравому смыслу, он скрывал это за маской скуки. Эдакий отличник, который к экзаменам готовится с учебником в одной руке, и стаканом виски в другой, сидя напротив кальяна. Природный талант, воспитанный и взращенный стариком Норимаром. Земля ему пухом.

С первого этажа послышался мат и грохот. Затем ругань, как я предположил, со стороны хозяина и громкий топот. За окном проколесила груженая двуколка, стуча колесами по мощеной улице. А на окне действительно сидела очень странная птичка с серебристым оперением и красноватым клювом. Чем-то напоминала стенокрыла.

Интересно, о чем он сейчас думает? Я уже привык, что понимаю, как работает голова той или иной человеческой особи, но сейчас это был бы самообман. Этот парень не так прост как кажется. Легко разгадывал стратегические загадки с доски Розбинса, произносил наизусть длинные тексты Шекспира, которые я ему надиктовывал, игра в камешки показала, что у него вполне себе математический склад ума, а знаний в голове хватит на полторы энциклопедии. Хорошо скрывал свои чувства, знал когда и что говорить, умел отлично лгать и мог бы стать отличным шпиком, на вроде Сави… или даже лучше. А с его знаниями базовой химии и алхимии вполне можно говорить о создании самых разнообразных ядов, что очень может нам пригодиться.

–Ты уже убивал, – сказал я внезапно, и попал в точку. Зрачки Тома дрогнули, сузились, и приняли нормальное положение. – Не буду спрашивать, как это было. Если надо будет, сам расскажешь. Просто хотел сказать, что тебе придется делать это часто, если захочешь мстить.

–Я знаю, – только и ответил Томас. Тихо.

–Славенько. С этим решили. Просто, мне надо было понять, что тебя так подкосило: смерть близкого человека или что-то ещё. Месть, такая штука… она не парализует, а наоборот толкает дрыном в задницу, чтобы ты порасторопнее был. Вначале это наверное так и было, до того момента, пока кого-то не прикончил. Вон, бери пример с Пайка. Надерись как-нибудь до поросячьего визга. Помогает. Если не помогло, надерись ещё раз. Чуть дальше по улице торгуют смородиновым бренди: редкостная дрянь, но вставляет мозги.

Томас с кислой миной покачал головой и заговорил:

–Я хочу пережить это в трезвом уме.

–Смело. Одобряю. Но на это нужно время, которого у нас нет. Так что, не затягивай с самобичеванием и подумай над теми вопросами, которые я тебе сейчас задам. Один из них звучит так… кхе. Почему твоего деда решили убрать? Держи себя в руках, – добавил я, когда губы парня слегка дрогнули. – Второй вопрос касается Сави. Ты уже понял, что он тут правит подпольем? Вот. Он говорит, что ты значимая фигура в его партии и мне нужно знать почему. Сам он не отвечает. Последнее… Это общий вопрос. Мне нужно знать, почему инквизиция пытается подмять под себя Кеймор, как это соотносится со Зрячими, и почему дома Великого Рода открыто не надрали этим засранцам зад. О таких вещах открыто на улицах не говорят, а ты, как я понял, должен шарить за внутреннюю политику своей страны.

–Ты сказал, что я могу подумать, – спустя некоторое время ответил Томас и не дожидаясь ответа поднялся со стула.

–Именно. Но перед тем как ты свалишь, у меня есть для тебя ещё одна игра…

Думаю ему понравится. Решать задачки в голове – это одно, а воплощать их в реальность всегда веселее. Нужно было всего лишь пробраться в дом одного моего конкурента по торговле, найти схрон с его купчими, прочитать и слово в слово рассказать мне. Том смышленый парень, справится. Да и к тому же, это хороший метод отвлечься от мыслей о прошлом. На собственном опыте знаю, что хандра, построенная на самокопании, часто приводит к тому, что человек превращается в овощ и даже по нужде поднимается с неохотой, дважды думая, что нагадить в кровати не такая уж и плохая идея. Когда кто-то дает пинка под зад, жить становится проще… хотя первое время этого и не понимаешь.

А мне тем временем следовало сходить на улицу Бондарей и завалиться в гости к Сави. Всё-таки, он приглашал, а такие люди как он делают это ой как редко.

На улице было оживленно. Когда первая волна арестов инквизиции стихла, народ осмелел и принялся высовываться из домов, сбиваясь в кучки. Умилительная картина, если не брать в расчет то, что каждая такая кучка успокаивала кого-то, кто в этот день потерял близкого человека. Проходя Цветочную улицу, наблюдал картину, как группа женщин с корзинками обнимали и что-то роптали над более юной красавицей. Волосы той были взъерошены, лицо закрыто за трясущимися ладонями, плечи содрогались в плаче.

–Да все добре будет с твоим Лёлькой!

–Даж если не, Сонь, ты баба видная! На тебя всяк мужик поведется…

–Он… он… А я…

И девчонка разрыдалась ещё сильнее. Господи Боже мой, какие страсти. Не удивлюсь, если этим же днем к ней придет какой-нибудь друг и как следует её утешит. И дело даже не в верности. Просто в такие моменты хочется немного понимания и тепла, а если кто-то даёт даже иллюзию того или другого, начинаешь подменять понятия, потом злиться на себя, оправдываться… А может я просто разочаровался в людях. Везде одно и то же. Сложно мыслить не по шаблону, когда этот шаблон вечно перед глазами на наглядных примерах маячит.

Мужики держались скромнее. Работяги у мануфактур, с черными от сажи и масел руками о чем-то шептались. Взгляды их были подозрительные, и когда я проходил мимо, они замолкали, ждали, когда отойду подальше и возобновляли свои речи. Понимают, что сейчас лишнего болтать опасно… но они болтали, пусть и между собой. Возможно агенты Сави, тех, что не утащили в казематы, уже начинают пускать смуту в ряды народа. Если так, оперативно сработано.

Следом за мануфактурами проходил особенно большой перекресток, которые называли Столпами. Всего их было четыре в Кейморе и располагались они в разных частях города, больше напоминая небольшие площади, где по большей части орали глашатаи, обозначая новые законы и указы, или проповедники, убеждая о милости Великого Бога. Сейчас же это место оживилось, и вокруг него принялись собираться люди. Много людей, почти как на сожжении Норимара.

В центре перекрестка, над постаментом, который я изначально принял за нерабочий фонтан, вырос… разлом? Он переливался голубым и фиолетовым свечением, стрелял молниями и был абсолютной копией того, что мне доводилось видеть в лесу. Единственное отличие, оттуда не лезло никакой нечисти, если не считать стражу, окружившую разлом плотным кругом от граждан. У всех алебарды, одеты с ниточки, лица кирпичом – элитная гвардия. Впрочем, никаких беспорядков не предвещалось. Люди были заворожены происходящим и с благоговением смотрели на то, как вокруг постамента расселась группа Зрячих. Этих позеров сложно было не узнать, даже если смотришь издалека: их выдавал огромный глаз, вышитый черным на белой мантии. Такие же глаза были на плечах и груди.

–Фарро? Ты? – из толпы вышел человек, и я узнал старика Дострига. Лицо его озарилось улыбкой и он даже хотел было уже меня обнять, но руки его были заняты всяким писарским хламом. – Хо-хо! Старина Берр рассказывал, что до тебя на входе в Кеймор инквизиция докопалась. Я уже собирался ходатайства писать в их официал на твое имя… Слава яйцам, тебя эта волна не задела. Как ты?

Я невольно улыбнулся в ответ и снова почувствовал, как в грудь заливает приятное тепло. Этот старик, сварливый старик, и никого нелюбящий, кроме своих бумаг, хотел затупиться за меня… приятно, когда хоть кто-то от тебя ничего не ожидает и при этом ему не плевать на то что с тобой происходит.

–Достриг, я скучал, – честно признался я. Все мои попытки дойти до канцелярии кончались тем, что я банально не мог выгородить на это время. – Хотел поговорить с тобой на тему этимологии некоторых слов…

–Понимаю-понимаю. Мне тоже тебя рядом не хватало, мой мальчик, – Достриг подтянул сгрудившиеся в руках склянки с чернилами и пачку с новыми гусиными перьями. Он бросил пренебрежительный взгляд в сторону разлома. – Каждый месяц один спектакль. И всем же хочется нос сунуть в эту дрянь! Тьфу… Делом бы лучше занялись. Ладно Зрячие. Эти хотя бы на Другую Сторону заглядывают. А мы-то тут зачем? Поглазеть разве что.

–На Другую Сторону?

–Ага. Мы ж вроде читали про это? Ты ещё в том тексте искал диалектизмы Западного Великого Рода. Только там Другую Сторону называли анатэмой.

Я поднапряг извилины, и восстановил тот текст перед глазами. Ничего особенного там не говорилось, если опустить яркие метафоры и красноречивые эпитеты. Анатэма – мир за гранью. Тот, что существует не для того, чтобы в нем жили, а только для того, чтобы в него смотрели. Выжить там невозможно, ибо он является отражением мира, который умер, вместо того в котором мы сейчас жили. Единственное для чего служила Другая Сторона, это предостережения для тех, кто способен видеть, то есть – для Зрячих.

–Что-то такое припоминаю…

–Ага. Если больше прочитать захочешь, милости просим, – как-то грустно усмехнулся Достриг. Видимо его задело, что за все время, проведенное в Кейморе, я к нему ни разу не заглянул. – Но, это как время будет. По себе знаю, что такое быть занятым человеком, – он звякнул чернильницами в руках. – Пошёл я. И ты давай тут не задерживайся. Пусть инквизиторы тебя и обошли стороной, светить пред их очами не следует.

Ну а я что? А я ничего. Мне тринадцать и мне было интересно, что это за чепушня вылезла посреди города. Если это разлом, значит, я мог бы в него зайти… впрочем, последний раз кончился плохо. Меня чуть не изнасиловали и мне пришлось пить кровь мучеников. Как будто в школу вернулся. Славное было время.

Разлом принялся пульсировать, искр стало больше. Люди охнули и напряглись. Попятились. Стража даже не шелохнулась, а Зрячие, сидящие на коленях, подняли руки, обращаясь к этой калитке в иное измерение.

Перед глазами вспыхнуло уведомление:

Подземелье: *************Желательный уровень для прохождения 10000000000000…-йВ пределах параллельного измерения повышение уровня персонажа не восстанавливает шкалу здоровья/выносливости/маны.Прохождение подземелья... прохождение?!///////Подземелье можно считать пройденным после… за гранью.Наиболее подходящая фраза: иногда, чтобы хорошо видеть, нужно отойти, а не приблизится.Всего Тебе наилучшего.Хотите войти в подземелье?Да/Да

Это не было похоже на предыдущие перемещение. Мир передо мной провернулся, как если бы я внезапно решил упасть ничком, и, пробив под собой землю, встал на ноги по ту сторону мощеной дороги.

Заброшенный Кеймор, полуразрушенные здания, сиротливые разбитые окна, темными провалами глядящие на меня со всех сторон. Воздух, стены, небо – все было красного, кровавого оттенка.. В лицо бил холодный ветер, сильный, поднимающий вихри пыли, наросшей поверх дороги таким слоем, что её и видно не было.

И я был абсолютно один. Ни тварей. Ни людей. Стало даже как-то жутко находится в окружении разинутых в оскале дверных проемов. Они напоминали пасти иссохшего мертвеца. На месте постамента, где высился разлом, можно было видеть только разбитую груду камня.

–Учила ведь мама в незнакомые дырки не лазить… хотя, я на это и не соглашался, – сказал я и хмыкнул, услышав свой голос. В такой тишине и разрухе странно было слышать человеческую речь, даже если она принадлежала мне самому. – Хм. Может бета-тест настоящего мира? Тестеры ушли, сервер стал мертвым, но живет автономно… Не ясно.

Везде меня ждала одна картина – разруха. Такое запустение даже крепкого в уныние введет. Напоминало времена, когда мать отсылала меня в час ночи на улицу, чтобы не смущать её с отчимом утехи. Зимой, в одной толстовке на голое тело, ходишь по замершим улицам, смотришь на черные окна, которых с каждым часом становится все больше. Тогда у меня очень болели ноги. Они колели в летних кроссах и скользили по слякоти, как по катку. А ты все идешь, без цели, без энтузиазма и стараешься закрыться в собственной голове, чтобы не думать о холоде. Из носа уже течет, горло болит… даже на злость сил не остается. Хочется просто тепла. Человеческого тепла. Чтобы на тебя посмотрели и сказали: «парень, ты плохо выглядишь. Может тебе нужна помощь?». До чего это смехотворно звучит сейчас. Хотел сострадания, человечности, а в итоге научился ненавидеть и презирать. Хорошие качества. Чтобы остаться добрым, нужно или сильно уважать себя, или… быть как Пайк. Желать чужого одобрения, быть удобным, получать похвалу, питаться ею и снова в этот порочный круг.

Возможно, Томас, я тебя понимаю даже чуть лучше, чем ты себя сам.

Городская стена изрядно износилась, но, тем не менее, ступени, – по крайней мере, большая её часть, – ещё была жива. Впрочем, её аварийное состояние меня смущало, и я взлетел наверх скольжением, тут же запрыгнув на одно из перекошенных зубьев.

В грудь ударил яростный поток воздуха. На горизонте блеснули разноцветные молнии, очертив небо яркими вспышками.

От ворот тянулась вереница людей, маленьких, спрятавших лица где-то внизу. За ними остался плотный шлейф следов, который минутой позже затирался шквалистым ветром. Из песка тут и там торчали сухие кусты, больше напоминавшее перекати-поле – это были единственные растения, не считая огромное засохшее дерево, в которому и тянулась толпа людей.

А потом небо моргнуло. В начале я не понял, что произошло: мир на секунду накрыла тьма, а затем свет вернулся. Сверху на нас смотрел громадных, колоссальных размеров глаз с желтой радужкой. Белки пересекали здоровенные канаты сосудов, и именно из них исходило то самое красноватое свечение, перебивающее золотистый цвет радужки. Зрачок ловко бегал от одного паломника ко второму, метался, словно в лихорадочном припадке. Однако люди наверх вообще не смотрели. Они просто шли, опустил головы вниз, и даже не останавливаясь, если кто-то из их братии спотыкался во время пути.

–Твою ж мать. Саурон свою систему GPS прокачал… – прошептал я, глядя на глаз, который меня демонстративно не замечал. – И как мне это проходить? Я вообще шел смотреть на труп убитого врага… а меня хотят заставить ещё пачку таких же делать.

Какое-то время я ещё смотрел вдаль, на то место, куда собирались люди. Под деревом что-то находилось: трон, большой, черный. И на этом троне кто-то сидел. Издалека не рассмотреть, но этот кто-то выглядел не многим лучше меня. Того меня, которого звали Владом, и который уже приличное время отлежал в могиле…

Паломники тем временем дошли до пункта своего назначения. Они окружили трон, расселись на колени, принявшись разлаживать что-то у своих ног. Делали они это не спеша, а фигура на троне, казалось, их даже не замечает. Зрачок на небесном глазе становился больше и меньше, больше и меньше. Он ещё несколько раз сморгнул, и мне показалось, что сосудиков там стало больше. Когда люди около дерева закончили подготовления, они принялись плавно двигаться влево-вправо, как если бы пели какой-то библейский текст на распев…

…тело на троне принялось двигаться. Сначала я это видел только как едва уловимые подергивания на черном фоне, но тело начало светиться. Голубое сияние возникло сначала на ногтях, оно поползло вверх, по венам, протянулось по шее к глазам. Это свечение очертило контуры, придало контраст. Все тело владельца трона было пронизано патрубками, трубками и перегонными приводами. Когда голубой свет дошел до ногтей ног, провода принялись его впитывать, жадно всасывать, заставляя трон активироваться. Над деревом появился сначала маленькая шаровая молния, она становилась больше, яснее, неустойчивее.

Ветер поднялся, спрятался у меня в волосах, загудел в ушах. Теперь это был шквалистый ураган, заставивший меня слезть с зубьев на стену и присесть. Месса продолжалось, тело на троне корчилось и дергалось, сияние в нем тускнело, но когда появлялась мысль: «вот сейчас оно потухнет», паломники вздымали руки к верху и между их пальцами вспыхивал интерфейс. Желтое, полупрозрачное табло на неизвестной мне странице. Первый раз мне показалось, что это визуал какого-то заклинания, но нет. Это действительно был интерфейс системы!

Над моей головой громыхнул раскат эха:

–Внимание! Опасность. Посторонний в сервере третьего сценария! – грохотал голос. – ПОВТОРЯЮ! ПОСТОРОННИЙ В СЕРВЕРЕ ТРЕТЬЕГО СЦЕНАРИЯ! Следование протоколу номер пять пятнадцать б-э.

Глаз на небе смотрел на меня. Круглый зрачок медленно, хищно стягивался в кошачий ромбик…

Глава 19.

Один… двадцать… тридцать. А выглядят, черти, как один. Черные сутаны, золотые нити. Сбежали из ящика Шредингера и радуются. Ещё и этот глаз: хрен ли он на меня так палит? Ещё и злой такой. Око Саурона сегодня не в духе.

–…СЛЕДОВАНИЕ ПРОТОКОЛУ НОМЕР ПЯТЬ-ПЯТНАДЦАТЬ Б-Э!

Передо мной, за стенами разрушенного Кеймора, возникали люди. Сначала парами, затем больше. Когда первый из них шагнул из пустоты, время в этом мире остановилось: люди, плясавшие около трона замерли, воздвигнув руки к небу, ветер стал статичным и почти осязаемым, когда плавающим там пылинки замерли в хаотичном хороводе. Не застыл только глаз. Эта колоссальная громадина тряслась от напряжения, словно эпилепсик в конвульсиях. Ромбовидный зрачок то сужался, то разжимался, скрывая за собой всю радужку.

–Тякать пора… Руки в ног и…

Уведомление выросло перед глазами в ярко-красных тонах:

Система:Репродукция боевых навыковОграничение употребления активного/пассивного потенциала аватараСоздание резервной копии…Отклонено условиями прохождение квеста «Поиск истины»Ограничение значений системы характеристик (откат до базовых значений)Приказ: администратор Ф. В.

И я свалился с ног. По ощущениям, из меня просто выдернули кости и часть мышц. Нет, я все ещё мог двигаться, как двигался в первые дни своего заключения в тюрьме Четырех Небес, но тот объем выносливости и силы, которые у меня выдрали… к этому сложно было привыкнуть.

Хех… и вот, я, сильнейший, победивший Гундера и Суккуба, пытаясь привыкнуть к накатившей слабости, ползу к зубьям стены, и даже вдох мне дается тяжело. Возможно ли, что дело в теле? Оно определенно меняется под действием системы, иначе не могло бы выдавать ту скорость, которую выдавало. Выходит, если на пиковых значениях оборвать протекцию системы, мое же тело само себя и убьет. Представляют, какие объемы крови толкались по артериям во время активности четырех сердец. Стенки сосудов могли истончать, моторчик износиться. Хреново. Перед глазами темнеет. Затылок болит. Черт… давление чтоль скакануло? Не удивительно. А это кто передо мной? Лица не видно. Картинка плывет… пустынный мираж?

Нет, этот мираж твердой, стальной рукой подхватил меня под руку. Рядом пристроился второй. Меня подняли на ватные ноги и потащили куда-то дальше по стене, заставляя чертить носками длинную борозду на песке. У меня и сил-то на сопротивление не было. Наверное, так же чувствуют себя девушки ветреного поведения на выпускном, перебрав с выпивкой. Ноль возможностей на сопротивление, а желания и того меньше.

Кажется, я пытался что-то сказать про их матерей, и как сильно я их любил. Даже добавил, где в последний раз видел, но вышло, так же красноречиво, как если бы, то пытался сказать Пайк. Усугубляло ситуацию то, что я пытался делать все это на русском языке, добавляя в свою речь лексику, которая в словаре Даля помечена либо как матерная, либо как вульгарная.

В какой-то момент я моргнул, и уже оказался на улицах города. Такая резкая смена пейзажа заставила меня возмутиться, брыкнуться, но держали меня более чем крепко. Впереди уже стояло несколько таких же ребят в черных сутанах с золотыми нитями. У всех были открыты интерфейсы, и они что-то проворно там шаманили своими бледными мелкими ручонками.

Я старался больше не закрывать глаза, но попавшая в глаз пылинка, застывшая в воздухе всё же вынудила меня моргнуть.

А за мгновением темноты снова последовала смена вида. Кеймор остался где-то в небытии, и мне искренне приходилось убеждать себя, что он существовал в действительности, а не был плодом очень дурного сна. Меня уже тащили по стерильному, квадратному коридору, состоящему из гладких черных панелей, по контуру светящихся голубоватым, переливающимся сиянием. Мы остановились около того места, где узор стены изменялся, превращаясь в более мелкую мозаику из треугольников.

–Стимуляторы класса С и B, – сказал голос над моим ухом. Затем с сомнением: – Капельницу с форнардоном каждые сутки утром. Кто он вообще?

–Владислав Леонидович Новик, – говорил второй, ковыряясь в интерфейсе. – Место рождение Земля, сектор Еврат. Технический номер del тридцать и один curp двести два. Проведено сессий триста две.

–Опять… – ответил второй.

Мозаика на стене перед нами раздвинулась. Треугольники с центра начали накладываться один на другой, абсолютно бесшумно, методично, открывая комнату не многим больше обещанной. Она была пустой и абсолютно голой.

–Надо сдать отчет в технический отдел. Да и разобраться, как он в третий сценарий попал. Если такие нападки от дефектов продолжаться…

–Помолчи. Мне кажется, или он нас понимает?

Внутренне я напрягся. Голова болела, так, что мне не составило труда притвориться дурачком. Но их подозрительные взгляды из-под капюшонов выволакивали из груди ощущение, что все мои тайны сейчас выпотрошат вместе с кишками. В глотке остановился ком. Они говорили на языке Великого Рода.

–Сколько пальцев показываю? – подошел ко мне второй, что доселе все это время ковырялся с интерфейсом.

–Чево? – я говорил на русском, щурясь глазами на двух пальцев. – Два? Чего два? Года?

–Да он на своем пищит, – махнул рукой второй. – И до этого на своем разговаривал, пока тащили его сюда. Успокойся и давай койку запрашивай.

Первый ещё какое-то время сверлил меня взглядом, но, в конце концов, фыркнул и затащил меня в комнату. Привалил меня к стене, поднял руку: перед ней вспыхнул интерфейс системы, только вкладок в ней было на порядок больше, чем в моем. Выбрав одну из них в поиске, он принялся что-то быстро печатать, а затем, прямо подо мной пол приподнялся. Ляснувшись о плиты пятой точкой, выругался, и хотел было уже напомнить этим выпендрежникам номера, под которыми буду их хоронить на кладбище раздражавших меня недругов, но запнувшись на полуслове, решил промолчать. Под моим святым седалищием материализовался матрас. Сначала он был твердый, и напоминал скорее грубую россыпь черных и синих полигонов, но по окончанию стал мягким, изменился в цвете.

–Не отследил ещё, из какой дыры к нам заскочил? – спросил создатель моей кровати.

–Странно, – второй вертел это слово на языке, всматриваясь в табло перед своим лицом. – На нем нет трекера. То-есть, он есть, но кем-то отключен. И я понятия не имею, как его включить обратно. Мы знаем отправную точку только потому, что она вписывается в базу вместе с репродуктом личности. А что в остальном… надо у техников спросить. У него много функций отключено и ещё больше ограничено. Фантом прям.

–Скорее дефект, – сказал первый, заканчивая формировать из полигонов мне подушку. -Поступим легче. Пиши в отчете, что нужен допрос. Чего не узнаем с архивов, то сам расскажет.

–Как вариант. Ты там как? Закончил?

–Обожди. Помнишь ID номер B стимулятора?

–Сейчас… Вот. Я сам.

В руке у первого надзирателя возник громадных размеров шприц с зеленым содержимым. Он чем-то напоминал тот самый пистолет, которым на бойне вышибают мозги у коров. Жуткая дрянь, но игла не шла ни в какое сравнение с теми предметами, которые в меня вонзали в прошлом. Сравнивая с шипастым копьем, которое разрасталось внутри тела, это ещё как комарик… ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!..

…а нет, это только в начале больно. Кретины. Кто ж так инъекции делает? Ещё и препарат жгучий. Но нужно отдать должное – действенный. Ломоту в теле чуть убрал, головная боль тоже с легонца притупилась. Теперь она просто пульсировала в висках, как если бы жилка там была готова вот-вот лопнуть. Ко второму уколу я уже был готов, так что просто стерпел, зная какая будет боль и сколько она будет длиться. Впрочем, я и первый раз не сильно-то выказал свои страдания. Не успел.

–Капельницу пусть кто другой ставит. У меня от него мурашки по коже, – признался спаситель моего комфорта, создавший кровать и подушку. – Впрочем, это от всех дефектных так. То орут, то кидаются. Тело нехрена не держит, а мне потом реанимировать их. Сердца новые печатать. Мозги из архивов доставать, чтоб подшить, где выпало. Надо переходить в техотдел.

–Угу, – только и ответил первый. – Ты все?

–Все.

И меня оставили в комнате. Вход замуровался так, словно его никогда и не было. О его наличии напоминали ток черные треугольники, на фоне прямоугольных пластин. Какое-то время я просто сидел и не вдуплял, что вообще произошло. Вот, только что, я без права отказа был закинут в разрушенный Кеймор, меня там увидела какая-то глазастая и злая дрянь на небесах, потом появились ребята в черных сутанах и накачали меня жижей с растворенным ураном… если по цвету судить. А теперь я сижу в комфортабельной квартире для молодого человека – без толчка, кухни, ванны, но с кроватью. Если я сплю, это чертовски странный сон, потому что хреново мне как наяву. Даже щипать себя не надо.

Дела конечно из раздела «челн в говне». Но больше раздражает, что я нихрена не понимаю. Ещё и голова… она сцука как живая. Пульсирует, в ушах стучит, как о церковный набат. Нормально и не сосредоточишься на мыслях: они словно рикошетят о стенки черепной коробки и катапультируются подальше от умирающего корабля. Вот какого хрена я сейчас вспоминаю хот-дог с Дарк-авеню из давно забытой и унылой партии? А нет, уже…

Сложно было сфокусироваться на одной мысли. Ещё и в сон клонит… что не удивительно. Последние дни в Кейморе мне отводилось очень мало времени «на поспать», а те, что я тратил на эту бесполезную штуку, заканчивались кошмарами и потной постелью. Похоже, до этого момента меня кое-как спасала система от истощения, а сейчас, когда её резервы ограничили, на своих двоих я далеко не уеду. Поспать? Не самая лучшая затея. Я все ещё не знаю, хотят меня в этом подземелье закопать, избить или изнасиловать (после инфернума это очень даже может быть).

Я лег на кровать и попытался привести себя в порядок дыхательными упражнениями. Самое сложное в них, на данный момент, было не отключиться и держать сознание… в сознании. Со временем сердце успокоилось. То, что осталось от моего рассудка принялось медленно склеиваться в одну цельную картину, но любое изменение в моей позе, концентрации или чем-то ещё, буквально разрушало сомкнувшиеся логические цепи и мне снова приходилось бродить среди разбросанных в хаосе мыслей. Может дело в лекарствах? Один из стимуляторов вполне мог оказаться, в том числе нейролептиком. Только так можно объяснить то, что у меня кукуха плыть начала. До этого с ней таких проблем не было… а ничего тяжелого, если не считать легкого снотворного, я ни в одной из партий не употреблял. Не хватало ещё похерить собственную голову – то, что из партии в партию передавалось в следующий аватар. Так можно было и Гундером стать…

А что если реализовать мысль в форме диалога? Но не с самим собой, а другим собой. Одна из ментальных практик, которые мне приходилось реализовывать в течении пары лет заточения в одной средневековой партии. Меня, как слишком живучего, местный магический коллегиат выловил. Не то чтобы им это много чести делает. Все-таки, я уже планировал заканчивать ту игру и бросаться в новую, но все же. Убить они меня не решились. Сказали, что я ВОЗРАЖДУСЬ! И скинули в железном ящике на дно текущего пролива, окрестив это место проклятым. Два года… два года мне приходилось вспоминать учения горцев и практиковать их ментальные практики. Чему-то подобному учил и Беренгарий, рассказывая как бороться с суггестивными чарами.

Смысл нужной мне практики предполагал создание в голове своего двойника, который будет иметь более трезвую голову чем у меня. Своего рода, материализация подсознания, которое сможет чуть чётче давать наводки на правильные решения, пользуясь пусть завуалированной, но живой речью, а не скупыми подсигналами на разные доли мозга. Делалось это несколько примитивно: поделить свое сознание надвое и дать второй части чуть больше воли. Вначале это будет выглядеть как самообман, попытка заговорить с самим собой, но после это альтер эго начнет говорить самостоятельно и выглядеть надменно, словно знает чуть больше.