Текст книги "Желание или сказка о когнитивном диссонансе (СИ)"

Автор книги: Даниэль Ро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Да не пьющий был Сенька!

Лев предупреждающе вскинул руку. Михась что-то пробурчал и повернулся к мужикам.

– Да. Да. Тут я… Слушаю. Сгорели? Нет… не нашли тел. Ага. Не искали даже. Одна девочка? Куда? Да, знаю больницу. Ну, если что, наведу справки. Какой– какой диагноз? Ага. Психотическое расстройство, ну, обычный после стресса, пережитой травмы. Понятно… Спасибо огромное. Не всё? Что? Исчезла? Из больницы? Через неделю? Искали и не нашли? Ого. Странно это. Да нет ничего. Просто работу пишу. Да аттестацию проходить надо. Вот и затеял что-то вроде исследования! Спасибо ещё раз! Будь здоров. Карабкайся ещё выше Ага. Выше гор могут быть только горы. Не-е. Не пропаду. Давай…

 Итак, детский дом сгорел, дети исчезли. Осталась только одна девочка. Девочка, которая рассказывала про эльфов, Девочка, которую поместили после пережитого шока в специальное лечебное заведение. Девочка, которую никогда не выписывали, потому что через неделю она просто исчезла. Играла на площадке с другими детьми, убежала за укатившимся мячиком и не вернулась. Девочка, которая считала себя эльфийкой и очень ждала маму. Девочка по имени Света.

Вспомнились истории о суккубах. Вспомнилась Светлана. И её слова «Самое страшное в том, что в этом „вашем” мире с вами вынуждены жить и другие. И умирать. Потому что созданы они иначе, не так как вы» Что это она себя-то из круга исключила? «Вы» да «вашем». Неужели правильный диагноз девочке поставили, хоть и предварительный? «Острое преходящее психотическое расстройство». Лев знал, что именно с таким чаще всего попадают в больницу впервые. Так что могли шлёпнуть и для галочки. Ну, а вот если серьёзно, то серьёзно. Могут за этим скрываться и шизофренические психозы и кое-что похуже, если он правильно помнил психиатрию.

 Может, и не защитная реакция вовсе весь облик Светланы, а наоборот как раз? Боевой раскрас. Хищница, вышедшая на охоту? Ведь первое впечатление такое было. Это потом он копаться стал в себе и в ней. О самопрезентации рассуждать. Спасти захотел. Да его самого, похоже, спасать впору. А то повторит судьбу Сеньки Губошлёпа.

– Михась, ты извини, что перебил. Так зачем директору пожар нужен был? – спрашивал Лев скорее для формальности. Во-первых, было уже не интересно, а во-вторых– понял.

 Михась его догадку подтвердил.

– Так пропали ребятки-то. Не сберёг. Узнают– кому отвечать? Не кладовщику же. А так всё шито-крыто. Ну, пожар, ну посадили Сеньку, дали пять лет, через три вернулся… Виновный наказан. Отстраивать заново здание никто не будет, можно и распродать кое-что. Детей в город да в райцентр увезли, а дом прихватизировали по-быстрому.

– Да откуда ты это всё знаешь-то, чёрт возьми! – всё-таки не выдержал Лев.

– Э! Не поминай нечистого к ночи! Тебе ещё впотьмах возвращаться. А я знаю, поскольку там сторожем работал. Колхоз вон разогнали, работы не было, все и подались кто куда. Сторожить детишек-то всяко лучше, чем в городе в коптёрке какой-нить вшей кормить. Хоть и страшновато ночами окрест сопки-то бродить было, врать не буду. А Сенька Губошлёп, так тот свояк мой. Сеструха сильно по нему убивалась. Я как-то даже с ружьишьком на эту лешачиху ходил. Думал, бахну ей в брюхо, авось Сеньке и полегчает. В семью вернётся, а то пропадает сеструха, извелась вся…– Михась замолчал, а затем зло сплюнул.

– Ну и как? Не нашёл?

– А вот не твоего ума дело! – окрысился вдруг мужичонка, – хотишь, чтоб я сказал, что бабу грохнул? Нашёл дурака. Накося, выкуси – он сунул в окно заскорузлый кукиш, -, а ну, езжай отселева, пока вилами не помогли…

Лев пререкаться не стал. Поблагодарил и медленно двинул восвояси. Подумать было о чём. Страшно, но в голове неотступно крутилось, что психические расстройства и шизофрения в частности обуславливается генами. В такт головной боли то и дело огненными буквами в сознании вспыхивала фраза из учебника » …исследования говорят о высокой степени наследственной обусловленности заболевания» Вот и взялся помочь Виолетте. На душе было погано.

Практикум

Что такое нетанцевальное настроение, о котором он упомянул при Вете, Лев понял только сейчас. Он брёл, низко опустив голову, мысли были действительно тяжёлыми, немыслимо. Какого лешего он вообще туда попёрся! В тайгу, в смысле, не в ДК. Да и в ДК, если подумать, тоже. Танцевать он никогда не любил. Главным образом, потому что не умел. Да и скопление народа переносил не очень хорошо. Кстати, о леших. Не давала ему покоя история Сеньки Губошлёпа. Синдром Красавицы и Чудовища давно вызывал интерес.

 Красавцем, судя по прозвищу, Губошлёп не был. Как и сам Лев, между прочим. А вот «Лешачиха» явно была. Света. Что они находят в таких, как Губошлёп и он? Современные варианты с «папиками» рассмотрению не подлежали, там-то понятно всё было. Но Губошлёп? Но он сам? Он, конечно, знал, что отношение к мужчине во многом зависит от того, какая рядом с ним женщина. Наоборот почти никогда. В этом смысле женщина всегда была самодостаточной. Либо красивая, либо нет. Либо умная, либо не шибко. И кто вышагивает рядом с ней, на это никак не влияет. Если же какой-нибудь мальчишка-изгой, неудачник появлялся на людях с секси-девочкой, его статус в компании менялся.

 Лев свой статус поменять тоже был бы не прочь, да вот только компании не было.

Ну, так чем же он приглянулся-то Свете? И приглянулся ли? Случайно ли их знакомство? Она пришла к нему. Могла использовать дочь? Попросить нарисовать их вместе? Использовать для приглашения домой. Нашла повод? Спровоцировала конфликт, чтобы он чувствовал себя виноватым. Осознание вины очень ослабляет человека. Нарушает внутренний баланс. Если по её вине тогда погибли дети, и Света понимает это, пусть даже на подсознательном уровне, то вполне может стремиться перенести свою вину на другого. Причинить боль. Потому что больно самой. Страшнее всего, если пострадает Вета. Да ещё генетическая предрасположенность. Гремучая смесь.

 Если мужчины часто появляются в доме. Сменяют один другого не только на паркете, девочка просто может не выдержать, совсем уйти в свой сказочный мир, к Нежке. Как когда-то сделала и её мама. А вернулась совсем иной. Хищницей? А может, не вернулась? Так и осталась? Кем? Эльфийкой в чужом мире? Зачем она его пригласила? Ищет замену погибшему мужу? Забвения? Нашла кого выбрать. Почему он? «Хлипкий был. А нечисть таких и выбирает. Своей души нет, вот и хочет человечьей согреться». А-а! Пропади ты пропадом Михась вместе со своей философией!

 Лев со злостью пнул подвернувшуюся некстати полураздавленую жестяную банку. Загремев, она поскакала по тротуару. Испуганно покосившись в его сторону, ускорила шаг какая-то женщина. Лев грустно усмехнулся. «Ну вот. Уже и люди шарахаться стали. Жди, Сенька, когда-нибудь обсудим наших „лешачих”. Самое обидное было в том, что Лев понимал: Светлана-то ни в чём не виновата. При любом раскладе. Даже если больна. Тогда надо помочь. И он сделает всё, чтобы Вета была счастлива. Чтобы счастлива была Света. Чтоб они были здоровы. Лев поднял голову и улыбнулся. „…Я знаю цель. Я вижу ориентир…” или как там поёт Вера Брежнева? Неважно. Смысл в том, что любовь может действительно вылечить душу. А он любит! Искренне и беззаветно. В этом Лев не сомневался. Пожалуй, впервые в жизни.

***

Света встретила его в холле.

– Пришли? Я вас ждала. Идёмте – она протянула руку. Лёв вздрогнул и, незаметно вытерев о штаны внезапно вспотевшую ладонь, осторожно коснулся тонких пальцев,– прохладно сегодня, извините, что не у входа встречала. Ну и гостиница тут близко…

За её мыслью Лев опять не уследил. Неужели намекает, что можно снять номер и… он покраснел. Сколько денег у него с собой?

Светлана всё быстро расставила точки над i.

Это она умела.

– Горячие парни с востока там живут, ну и скажем так, не один вы страдаете стереотипизацией.– Света плавно провела рукой вдоль тела, как бы демонстрируя себя. – Кстати, сегодня бы я на Вас не обиделась,– засмеялась она.– Принять меня за кого-то другого – это надо богатой фантазией обладать. Как бы вы сказали – дивергентным мышлением?

Лев бы не сказал. Такие слова просто вылетели у него из головы, когда он увидел Светлану. Волосы, сверкающие словно Млечный путь безлунной ночью, зачёсаны назад. Безупречная золотистая кожа, будто светится изнутри – теперь стало ясно, для чего чертенята варили своё золото. Котлы опрокинули. Содержимое разлилось, смешавшись с природным загаром. Если бы сейчас Света сказала: „Знаешь, я – эльфийка”, Лев бы поверил. Никто бы не смог усомниться. Платье коричневое с золотом, усеянное блестящими камушками, словно каплями водопада или скорее слезами нимф, которые плакали от зависти, будоражило воображение, оставляя скрытым… лишь то, что должно таковым быть: ноги, плечи, спина к этому явно не относились. Лев не подозревал, что в мире может существовать такое совершенство.

– …»Может ли в столь прекрасном теле жить злой умысел?»

– Что вы сказали?– обернулась Светлана.

– Если я повторю и объясню, Вы меня убьёте. Нет. Прогоните, что гораздо страшнее.

– Вы неисправимы, Лев,– даже ваши комплименты подёрнуты дымкой оскорбительных полунамёков. Сравнили меня с Фриной?-засмеялась Светлана.– Спасибо. Комплимент перевешивает.

– Я не знал, как её зовут. Просто слышал, что судили гетеру и когда все доводы были исчерпаны. А судьи оставались непреклонны, защитник сорвал с неё одежду и воскликнул: «Может ли в столь прекрасном теле жить злой умысел!»

– И её оправдали,– кивнула Светлана,– Фрина. Не забывайте, я всё же культуролог. Даже сейчас, почти раздетая. Кстати.

– А ваше платье мне сейчас чем-то напомнило тунику, – пробормотал Лев лишь для того, чтобы что-нибудь сказать.

– Содержимым,– расхохоталась Света.

Лев покраснел

– А почему мне так понравился ваш комплимент, знаете?– у Светланы было явно хорошее настроение. Похоже, танцы дарили ей счастье и свет в прямом смысле этого слова.– Ну, помимо очередного сравнения с гетерой в вашем исполнении, к которым я уже начинаю привыкать! Пракситель, ну этот знаменитый скульптор древнегреческий, запечатлел вашу Фрину в образе Афродиты – богини красоты. Так что спасибо!– Света сделала изящный реверанс.

– Расскажите, пожалуйста,– Лев сглотнул, с трудом оторвав взгляд от груди поклонившейся Светланы. В такой позе платье не помогало. Но тем не менее попросил он искренне. Он наслаждался её голосом. Хотелось, чтоб Света говорила и говорила. Сейчас, когда нет в интонациях жалящих игл, то и дело всплывающих, кружащих в водоворотах колючих льдинок. Просто хрустальная чистота ручья. Очищающая и манящая.

– Прямо сейчас? – глаза Светланы лукаво сверкнули.– Вы меня удивили. Ну хорошо. Однажды к Праксителю обратились жители острова Кос с просьбой изваять для них статую прекрасной Афродиты. Он сделал две – в лёгком одеянии и нагую. Заказчики поколебавшись, взяли одетую, а их соседи – соперники– обнажённую, и это прославило их родной город Книд. Афродита Книдская стала каноном женской красоты. Со всей Греции и не только приезжали в Книд ценители прекрасного только затем, чтобы увидеть изваяние. Кстати это была первая нагая женская статуя в Древней Греции.

– Если бы позировали Вы, я бы добрался не только до Книда.

– Правда?– Их глаза встретились…Длинные ресницы дрогнули, и Света отвела взгляд. Впервые. Он продолжал держать её за руку. Какое-то полудетское смущение летней тучкой повисло над их головами. Лев не понял, к добру ли к худу, и поторопился всё обратить в шутку:

– Наверное, это ваша первая лекция в таком виде. И я единственный слушатель. Пусть физруки обзавидуются.

– Так вот в чём подвох,– облегчённо рассмеялась Света, устремляясь в предложенный выход – я уж и не чаяла встретить умного мужчину, для которого приватная лекция предпочтительней приватного танца. Но для меня это в первый раз, учтите и не будьте слишком строги

– Э нет!!! Если вы ставите вопрос или– или , я переголосую!

– Поздно. Жители холмов выполняют одно желание.

– Кто?

– Так в Англии называли фей. Ну или эльфов.

 Одна реплика, и Лев вернулся на землю. Так вот каково Люциферу было быть низвергнутым с небес! Лев не знал, что блаженство так резко может сменится болью. Светлана почувствовала перемену его настроения.

– Что-то случилось? Не расстраивайтесь. Я же пошутила. Приватный танец не обещаю, но с вами станцую обязательно. Пусть воплотиться в реальность рисунок Виолетты. Идёмте!

– Я должен сказать вам, … Лана, – горле внезапно пересохло, и Лев даже проглотил часть имени, – должен сказать, что был в…

– Лана? Меня так называли… раньше и я уже не думала, что. Ладно, зовите пожалуйста. Это красиво. Необычно и даже немножко сказочно. Я всегда хотела быть героиней сказки. Простите, что перебила. Что вы должны сказать?

 Лев чуть не заплакал. Ещё немножко… Всё происходящее ему напоминало когда-то читаный рассказ Моруа «Отель „Танатос”. Повернуть вентиль и пустить газ сил не хватило. Может быть, это сделает она. Но всё-таки чуть позже.

– Я должен сказать, что был всегда очень плохим танцором. Если честно, Лан, я совсем не умею танцевать. Ну взгляните на меня!

– Я на это надеялась, – Светлана хитро прищурилась.– Прошу на паркет. Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным.

Народу было немало. Позор будет полным. Люди оглядывались, провожая их взглядом. Многие, видя его походку, уже улыбались.

– Лана, милая… Вы же понимаете, что из этого выйдет.

– Прекрасно понимаю! – Она почти тащила его за собой,– зато Вы поймёте меня.

– Но я же попросил прощения!

– Я потом тоже попрошу!

– Но я просто-напросто оттопчу вам ноги!– Лев предпринял последнюю решительную попытку.

– А это у вас вряд ли получится,– засмеялась Света,– но способ не– плохой. Старайтесь.

Заиграла музыка. Пары вышли на паркет.

» Ну почему же меня не выгнали отсюда!!!» – ответ был получен. Когда Лев заметил перемигивание Светланы и белокурой красавицы, которая явно была тренером, может той самой «Изабель», танец начался. Какой? Лев не имел представления. Сон, воплотившийся в реальность, но… кошмар или блаженство? Гибкое, полуобнажённое тело Светы в его руках, полумгла и красивая музыка, а вдобавок полсотни глаз, устрмлённые на него, хохот и ощущение собственного бессилия. Абсолютного. Он топтался, как медведь на цыганской свадьбе, Света извивалась змеёй, выскальзывая из его рук. По сути, Лев выполнял роль шеста в каком-нибудь стрип-денсе.

– Ты злая!– прохрипел он, задыхаясь от напряжения.

– И тебе это нравится,– под ресницами сверкнули всполохи пламени. Рука скользнула по груди. – Огонь. Почувствуй его. Одна душа на двоих– вот, что такое танец.

Лев вздрогнул.

– Почему одна? У кого-то из нас её нет?

– Потому что 1+1= 1. Это формула танца. Формула любви. Формула жизни. Её губы были так близко, она шептала это на ухо, прижавшись всем телом. Лев дрожал. Лана это чувствовала, не могла не чувствовать.

– Ты убиваешь меня,– прошептал он,– я не могу… Не могу стерпеть.

– В этом и смысл, – её шёпот проникал в самую душу.– Только тут ты живёшь. Только тут ты горишь. Ни учеников. Ни администрации, ни морали. Ты свободен. Почувствуй.

 И Лев почувствовал. Только сейчас он понял, что они перешли на «ты». Понял. Что ему стали не важны устремлённые на него взоры. Ему плевать!!! На всех! На всё! Светлана – ЕГО! Он схватил её за талию, притянув к себе. Успел увидеть, как распахнулись карие глаза. Почувствовал вырвавшийся вздох. И началась борьба. Начался танец. Музыка сменила ритм. Светлана по-прежнему скользила вокруг гибкой пантерой, но и Лев вышел на охоту. Может быть, и не было грации и пластики, но была сила и какая-то первобытная мощь. Его вёл древнейший из инстинктов – инстинкт охотника. Их руки соприкасались пальцы, сплетались то ли в экстазе, то ли в борьбе. Дыхание было частым и прерывистым. Лев нашёл единственный способ – абстрагироваться. Ушёл в себя. Он не видел Светлану, не знал, с кем танцует и танцует ли вообще. Не было зрителей, не было зала. Остался ритуал. Магическое действо шамана. Отпускающего душу в полёт. И… внезапно всё кончилось. Светлана прижалась к его груди. Её плечи слегка вздрагивали. Она смеялась. Вокруг раздались хлопки, переходящие в аплодисменты. Лев удивлённо оглядывался по сторонам. Один из мужчин, стройный красавец. хлопнул его по плечу.

– Ты первый, кто сделал Светку. Кто не сбежал. Первый после её Вади. Вообще она у нас одиночница. После того как Вадим пропал, почти ни с кем не танцует. Вон с Изабелкой только или дочуркой своей. Любой, кто её пригласит, рад не будет. Это все знают. Больше даже и не подходят. Мы– то тебя увидели, думали– всё. Светка кого-нибудь на потеху привела, вот смеху-то будет! А ты…сдюжил! Здоров! Прямо русский медведь. А силищи-то сколько. Ярости.

– Брысь отсюда! Моё! Себе сам ищи! – Света толкнула мужчину в грудь.– Нет, серьёзно. Иди отсюда, Эдик! Не по твоей он части.

– Жаль…жаль. . а ты уверена?

– Более чем,– хихикнула Лана.– О ! Вальс… Осилим?

– Единственный танец, который я учился танцевать,– кивнул Лев. Его рука уверено легла на её обнажённую спину. Лана улыбнулась

 Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз…

Теперь они танцевали уже вдвоём.

– Ты зря боялся,– шептала она, положив голову ему на плечо – сегодня были не занятия, просто танцы. Если бы ты смотрел не на меня, то прочитал бы объявление: «Бал одиноких сердец». Потому и народу много. А то, что ты делал со мной, произвело фурор. Отныне ты легенда. Здесь же все скромные. Первый раз друг дружку за руки взяли…

– Обманула меня…

– Нет. Разыграла. Даже это платье специально надела, чтоб у тебя сомнений не осталось. Кстати хорошо, что влезла. Я девять лет назад в нём на Кубке Сибири выступала.

– Так ты танцуешь?

– А ты не заметил?!– она ударила его кулачком в грудь.– Медведь неуклюжий.

– Я имел виду, ты профессионалка?

– Лучше замолчи, а?

 Он замолчал. Мелодия вальса кружила над паркетом. Пары неуверенно переминались с ноги на ногу. Были и пожилые. Лев улыбнулся, а сердце вдруг кольнуло. Предчувствие? Страх?

Света подняла голову

– Нет, ничего,– он погладил её по волосам,– просто вспомнил одно поверье. Говорят, что если кто-то станцует с феей, то навсегда останется прекрасным танцором.

– Неправда. Если кто-то станцует с феей, то навсегда потеряет душу.

– Лан, я хотел спросить. Позавчера, у тебя на балконе, помнишь?

– Нашу первую ночь?– улыбнулась Света.– Кстати, свою точку невозврата ты, похоже, миновал.

– Похоже…– Лев чувствовал, что должен сказать. Иначе просто будет предателем.– Лан… ты тогда сказала «у эльфов есть предание». Причём сказала так, будто это какой-то народ. Будто веришь в их существование.

– Это профессиональное. Мы так привыкли. Вот наш известнейший филолог-фольклорист ПроппВдадимир Яковлевич писал… Голос Светланы изменился на замогильный, каким рассказваюли сказки у костра в лагере: «Яга напоминает собой труп. Труп в тесном гробу или специальной клетушке. Она – мертвец»

 Света рассмеялась:

– Видишь он описывает ее, как реально существующую, но это же не значит, что Пропп верит в Бабу-Ягу.

Произнесеновсё это было непринуждённо и убедительно, и Лев бы поверил, если бы не прижимал Свету к себе не чувствовал под рукой удары её сердца…

– Света, я должен сказать…

– Да? – её глаза сверкали. Слёзы? Отблески зеркального шара под потолком?

– Света, я…– её губы так близко, влажные. .чуть приоткрытые. .– я…

Итог

Я люблю тебя» – три простых слова. Поцелуй. Она ждёт, это же видно. Нет. Нет! Это предательство. Позже, если будет возможно…

– Я наводил справки. О тебе. О детском доме. Ты до сих пор веришь в эльфов? В то, что ты эльфийка? Это ты убедила детей убежать в лес?

Она опустила голову.

– Я хотела оказаться в сказке. Оказалась…– Света отстранилась. Взглянула прямо, не пряча взгляд в тени ресниц. Глаза были сухие, – ты только что сжёг лягушачью кожицу, дядя Лёва. Как в сказке. Пока царевна была на балу. Никогда не думала, что это так больно. В сказке об этом не писали. Не провожай.

– Лана! – Лев бросился за ней.

Хлопнула дверь.

Свету он нагнал только у раздевалки. Как она на каблуках смогла так быстро сбежать по лестнице, было непостижимо, сам он чуть подвернул ногу. Девушка швырнула номерок на стойку, получила плащ и даже, не взглянув зеркало, на ходу накинула его на плечи.

– Света! Я не отпущу тебя!

– Вызовешь скорую?! Пусть приедут со смирительной рубашкой!

– Света, остановись, пожалуйста! – он догнал её, схватил за руку.

– А если нет? Сам скрутишь? Ударишь? Реализуешь свои фантазии? Я знаю, видела, что в тебе есть. Что прячется за этими очечками и костюмом. Почему же тогда ты судишь других? Кто дал тебе право?

– Но ведь ты же разбудила это нечто. А теперь уходишь. Я не смогу без тебя. И я никого не сужу. Тем более тебя. Я только хотел помочь.

Света остановилась:

– А в чём заключалась твоя помощь? Втереться в доверие? Влюбить в себя? Упечь в психушку? В чём именно? Что ты хотел? Или просто трахнуть училку? Как пикаперы. Применить, так сказать, свои знания на практике?

– Свет. Я психолог. Ты меня не шокируешь и не оттолкнешь.

Она опустила голову:

– Зачем ты это сделал?

– Я хотел помочь. Я видел, что тебе больно. И я помогу! Я не оставлю ни тебя, ни Вету.

– А если… если я попрошу тебя уйти?

– А ты попросишь?

Он взял её за плечи, – взгляни на меня, пожалуйста. Взгляни и скажи, что одной тебе лучше. Легче.

Она взглянула. Огромные глаза были полны слёз.

– Легче, да. Но не лучше. Я это поняла сегодня… Значит, так и надо. Может быть, я смогу… вернее ты сможешь… Она недоговорила. Всё равно бы я не смогла тебя обманывать. Скрывать. Я не полюблю тебя Лев. Я никого не полюблю. Но ты можешь мне дать Забвение… Дар это или наказание? Скорее судьба…

Лев молчал. Свете надо было выговориться. Её глаза подёрнулись ккой-то зловещей дымкой. Туманом Иномирья…

– Я верила в сказки. Вот только тропинка туда пролегает через пустоту. Не задумывался, почему? – она говорила странно, не обращаясь к нему, словно пыталась объяснить что-то себе самой. Наконец-то ответить на давно заданные вопросы Почему Кроличья нора манит чернотой оскала и улыбку Чеширского Кота можно увидеть, лишь шагнув в бездну? Почему дверь платяного шкафа всегда кто-нибудь захлопнет и не знаешь, чего коснутся пальцы в следующий миг? Не потому ли, что нужно пройти испытание, некий обряд инициации, что сказка принимает лишь достойных? Как Рай, как Вальгалла, – в голосе Светы слышалась затаённая боль, – хочется верить, что валькирия протянет тебе руку и поцелует. Необходимо верить. А поцелуй – это ведь не страшно. Страшно другое – знать, что ничего не будет, что пальцы ткнутся в деревянную стенку, что под ногой скрипнет шарик нафталина, а не снег Нарнии. Что ты забыла дорогу и не можешь вернуться, и путь только один – домой. Что ты – повзрослела!

 Внезапно её глаза сверкнули холодной яростью, и Лев едва не отшатнулась… Но направлена она была не на него.

– Ты хочешь меня вылечить? Но беда в том, что я здорова! Я всего лишь повзрослела. Но чёрная дыра кроличьей норы сохраняет все свойства своей космической сестры. Она притягивает и не отпускает. Никогда. Если ты приблизился, – её голос стал тише:

– Прости мне ещё одну лекцию. Она последняя, уверяю. Мне больно. Больно потому, что только моя вина, что Волшебная Страна стала слишком маленькой. Понимаешь, мы уже не можем пролезть вслед за Кроликом. По разным причинам. Кто-то из-за потолстевшего живота, – Света хлопнула психолога по пряжке ремня-, а кто-то – из-за туго набитого кошелька в заднем кармане брюк, с которым он сросся уже органически, – она кивнула в сторону проехавшего джипа. Они стояли у самой обочины.– Иной же – из-за распухшей головы, так же туго набитой никчёмными знаниями, зачастую ещё более никчёмными, чем нелепые бумажки в кошельке.– Света ничего не делала, но Лев покраснел.– А кто-то – из-за силиконовых имплантов, попытавшись воплотить мечту фантастов и сказочников в реальность, стремясь заполучить принца, забыв, что они ловятся не на форму груди. Во всяком случае – настоящие. Не смотри на меня так, – горько усмехнулась Света, – это я не про себя. Про меня будет позже

 Как бы то ни было, причины у всех разные. А итог, как правило, – один. Под рукой всегда находится пузырёк с манящей надписью – «выпей меня». Вот только действие почему-то иное… и остаётся только ломать ногти, царапая землю или биться головой о заднюю стенку платяного шкафа.– Лев вздрогнул и отвёл глаза. Лана коснулась его руки.– Прости, я не хотела сделать тебе больно, Может быть, чуть-чуть. Чтоб ты понял, что я права. – Но есть ещё путь, и ты выбрал его, и поэтому я выбрала тебя и путь этот: рассказать сказку другим, тем, кто ещё слушает, кто умеет прощать, кто хочет верить. И тогда, может быть, нам позволят вернуться. Нам помогут. Возьмут за руку и проведут той дорогой, о которой мы успели забыть или никогда не знали. Но какой будет эта сказка для нас и наших маленьких провожатых? Доброй? Хотелось бы верить, потому что иначе и не стоило ничего затевать. Ей– богу, не стоило…

– Лана, я понимаю, о чём ты говоришь, но сказки – это всего лишь сказки! Эльфы. Нет их! Ни фей, ни эльфов. Как сказка может изменить нашу жизнь?

– Может быть, ты и прав. Никаких фей. Никаких эльфов. Тогда послушай, пожалуйста, одну историю. Она короткая. Представь себе картину: тебе она, собственно, очень знакома!

 – Света, взрослым надо поговорить! Возьми фломастеры и порисуй, зря их купили что ли?! – и мы отворачиваемся от распахнувшейся двери…

 Девочка опускает голову, делает несколько шагов и забирается в кресло. Берёт альбом и…

 Зашелестит ли зелёная дубрава, улыбнётся ли Солнышко, отталкивая мягкими лучами облачко в синеву неба….

 …или серым холодом надгробья дохнут нарисованные стены знакомого дома…

 Сгорбленный высохший вяз, казалось, тянет узловатые руки, чтоб опереться на молодые деревца, но те в страхе отшатнулись, тесно прижавшись друг к другу, но освободив небольшую полянку в непролазной чащобе. Невозможно поверить, что когда-то здесь был перекрёсток дорог. Но если бы у кого-то появилось желание разодрать одежду, руки и лицо, он мог бы поискать среди колючего кустарника (но это не значит, что нашёл бы) старый полусгнивший указатель, теперь уже покосившимся могильным крестом отмечающий место былой значимости. Буквы разобрать вряд ли бы удалось, но догадаться, куда он показывал, было несложно: за деревьями возвышается громадное мрачное строение. Груда кирпича и камня с зарешечёнными пустыми глазницами окон. Трудно поверить, что кто-то обитает в этой постройке: слишком уж давящий и гнетущий вид у прямоугольного потрескавшегося массива. Первое, что приходит в голову, – склеп. Какое-то чудовищное существо покоится за этими стенами. Боль, страх и одиночество серым туманом окутывает всё вокруг. Так что крест-указатель приходится весьма к месту. Ещё более уместен полуистлевший обрывок верёвки, слабо покачивающийся в скрюченных лапах старого вяза, невольно заставляющий вспомнить рассказы о перекрёстках и неприкаянных душах их обитателей… Кстати, одно из таких существ и копошится в корнях умирающего дерева.

Пугаться не стоит, ибо «одно» – это ключевое слово. Но что делает одна маленькая лохматая девочка в столь странном месте – этот вопрос возник бы наверняка у любого. Возник он и у девушки, удивлённо застывшей на краю полянки. Вопрос же, что делает девушка одна в столь странном месте, пока оставим без внимания.

– Грустно…ты не хочешь со мной поиграть? – малышка поднимает головку, и огромные глаза заставляют девушку выступит из тени. – Давай поиграем в прятки? Хоть ты и не очень хорошо прячешься. Я тебя сразу увидела.

– Я? – улыбается девушка, – я плохо прячусь? Вот уж не ожидала когда-нибудь услышать такое да ещё от… она внезапно замолкает. – У тебя есть имя, малыш?

– Меня зовут Светлячок, – неохотно отвечает грязнуля, -, а имя спрашивать не– хорошо. Если кто-то знает твоё имя, он может тебя заколдовать! Вот! Хе… ты такая большая, а этого не знаешь. Вот скажи мне своё имя?

Девушка вздрагивает и торопливо произносит:

– Но что ты делаешь тут одна? Где ты живёшь?

Светлячок неопределённо машет рукой, то ли показывая направление, то ли попросту отмахиваясь от скучного вопроса.

– Я жду!

– Ждёшь? Кого?

– Ельфов…

– Эльфов… малыш, но эльфов не бывает.

– Хе! Ещё чего! Погляди сюда! – малышка вскакивает на ноги, – видишь эту полянку? Смотри: по всему кругу растут грибы-поганки да мухоморы! Я её нашла! Я читала, читала, читала… и вот вдруг нашла! Это ведьмин круг!!! И сюда обязательно придут ельфы!!! И будут танцевать! И я тоже буду! Они позовут меня!

– Но… девушка подходит поближе и приседает на корточки, – ты ведь знаешь, что эльфы, воруют детей?

– Хе, – Святлячок заливается смехом. А говорила, что ельфов нет… – и вдруг, тихо-тихо добавляет. – Я и хочу, чтоб меня забрали. Знаешь, они живут в холмах и выходят по ночам. Но я не могу дождаться ночи, меня всегда ловят и возвращают назад.

– Куда?

Девочка вновь повторяет свой неопределённый жест:

– Но я знаю, что когда-нибудь всё равно их увижу…увижу и попрошу забрать меня с собой в свою страну, где весело, а не грустно, где всегда танцуют, поют и смеются.

– Малыш, ты плачешь? – девушка нежно разводит в стороны спутанные волосы и заглядывает крошке в глаза, -, а знаешь, что такие спутанные пряди, как у тебя, называются «локоном эльфа»?

– Не-а… это значит, я тоже… эльф?

– Нет, это значит, что к тебе по ночам приходит какой-нибудь эльф-проказник и заплетает такие косички – тонкие пальцы девушки быстро распутывают нечесаную гриву.– У тебя роскошные волосы, Светлячок.

– А…может, я всё-таки эльфка? У меня нет мамы и папы нет… К другим приходят, а меня. .меня не хотят брать, – девочка шмыгает носом, – говорят, я всегда грязная. . Может. .может меня подбросили? Я читала!!! Поэтому я и жду эльфов на этой полянке. Мама меня узнает! Обязательно узнает, когда я буду танцевать – смотри!

 Девочка быстро вскакивает и кружит по полянке, взметая старую пожухлую листву. Под ногой хрустит сучок. Светлячок вскрикивает и… падает в руки незнакомки.

– Ух ты…ты быстрая… я думала, стукнусь, меня опять накажут. Я сейчас ещё попробую. Я правда здорово танцую? .. Просто… просто голова немножко закружилась… мне бы поесть чуть-чуть…

– Я верю, Светлячок – в глазах девушки стоят слёзы – верю!

– Забери меня, мама, – вдруг тихо шепчет девочка, – я знаю, кто ты! Позови меня танцевать! Я хорошо танцую… Забери…

– Да. Малыш…сейчас мы станцуем…

– Ах, вот ты где, несносная девчонка! – что было громче и страшнее – голос или хруст ломающихся веток – неизвестно. Суровая женщина в мешковатом костюме медведицей вывыливается на поляну. – Чумазая, а ещё к людям пристаёшь! Ну-ка быстро в столовую! Простите её, она хулиганка, за ней глаз да глаз нужен. Вечно удрать хочет. Надеюсь, она Вам не досаждала! А Вы к кому, собственно приехали? Это Ваша машина у интерната?