Текст книги "(не)любимый препод (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Сбрасываю Сашин звонок, но разумеется, Сова все слышал. Парень неторопливо оборачивается.

– Пипец, – обреченно вздыхает Николь.

– Пипец, – повторяю за ней, моментально узнав Сову. – Мистер Пропер?

Уборщик растерянно моргает и тупо глазеет на нас. Испуг сменяется удвилением, и на его губах искривляется усмешка. Он делает шаг обратно к костюмерной и зовет:

– Народ. У нас гости.

В коридор высовывается голова Пятачка. Он присвыстывает и выходит полностью, следом показывается Кролик.

Мы отступаем к лестнице.

Все трое, не сговариваясь, надвигаются на нас. Устрашающе. Ваня выставляет руку вперед, и схватив поросенка за розовые уши, швыряет на перила. У него в руках остается голова. Пятачок мотает встрепанными светлыми волосами. Николь водит камерой и поражается:

– Кристина, это что, официантка?

Открытой дверью бью Кролика по морде и разглядываю Линду. Господи, уборщик, теперь еще и она?!

Ваня завязывает Кролику мягкие лапы за спиной, пока тот дергается, как в смирительной рубашке, и когда срывает ему голову, я вижу бармена.

– Кристина, это что, бармен? – снова вступает Николь. Она снимает видео и пятится по ступенькам вниз. Мистер Пропер вырывает у нее телефон, и сумка с его локтя падает к ним под ноги.

– Деньги спрячьте! – орет выскочивший в коридор осел. – И костюмы убирайте! – указывает кому-то в комнату.

Ваня набрасывает совиный прикид уборщику на глаза, я хватаю сумку с деньгами, пока они не забрали. С трудом поднимаю улики, там скорее всего, не только бабосики, и размахнувшись, швыряю на первый этаж. Меня толкает осел, и я промахиваюсь. Сумку уносит на полторашку, ровнехонько в окно засадила, с громким звоном бьется стекло, и спортивную авоську жрет вечер. Наверняка я только что выбросила несколько миллионов. В оглушающей тишине я, Николь, Ваня, Иа и Сова смотрим на острую дыру в раме.

– Наши деньги! Ты что творишь?! – первым приходит в себя осел. Зовет. – Винни, сюда, она выкинула деньги!

– Бежим! – оживает Николь, не выпуская из рук камеру.

– Дай сюда телефон! – осел дергает ее за волосы и тащит назад.

Николь визжит и выворачивается. Ванин удар в грудь кулаком, выбивает у него воздух, осел разжимает лапы и заваливается на перила. Размахивает в воздухе конечностями. Ваня и подоспевший медведь цепляют его за ноги, но ослик выскальзывает из костюма и срывается вниз.

Медленно, очень медленно, шлепается на исцарапанный каблуками паркет первого этажа. Джинсы, белая футболка, и мягкая голова – как стоп-кадр.

Секунды идут, а он не шевелится. Мы тоже застыли.

– Он ведь не умер? – нарушает молчание Николь.

– Вы убили ослика! – ахает медведь.

– Ты сам его не удержал! – возмущаюсь в ответ.

– Заткнись, дура! – он бросает в меня костюм.

Внизу скрипит железная дверь, и кто-то весело кричит:

– Эй, здрасьте, клуб уже открыт?!

Вздрагиваю. Конечно. Свидетель подтянулся, нам так фартит, что это финиш.

– Избавьтесь от гостя! – Мистер Пропер округляет глаза.

– Ты уборщик, сам и убирай, – мну в пальцах мягкую ткань, оставшуюся от осла, и не понимаю, что делать.

– Теперь нас точно посадят, – бормочет Ваня.

– Ау, есть кто живой?! – зовет парень.

– Тупицы, не стойте, или всех спалят, – уборщик, выпутываясь на ходу из штанов, расталкивает нас и сбегает по лестнице.

Смотрю на свесившуюся через перила шайку. Линда, Котик, охранник, и Винни-Пух, одетый. Может, это повар. Или админ Василина. Хотя, голос вроде мужской был.

Надо достать телефон и вызвать полицию. А меня сковывает страх. Вдруг с осликом беда. Он преступник, но он ведь жив, надеюсь. Оборачиваюсь к Николь. Ваня что-то шепчет ей на ухо, она сосредоточенно кивает. Собираюсь спросить, но тут Ваня со словами "валим отсюда" просачивается между нами и ныряет в разбитое окно.

– Что… – начинаю.

– Тикаем, – Николь вываливается за ним.

– Эй, куда собрались? – отлипает от перил охранник.

Пока не поймали, не раздумывая, выхожу из ступора и сигаю третьей. Через полтора этажа плюхаюсь в сугроб. Задний двор, одинокий фонарь, напротив два жилых дома и мусорные баки.

Охранник высовывается в окно и задушенным шепотом орет, чтобы мы не смели брать их деньги.

После его слов, Ваня закидывает на плечо сумку, и улепетывает. Рядом, переваливаясь в снегу, семенит Николь. Тащусь последней, абсолютно не соображая, что к чему мы делаем.

На освещенном проспекте Ваня отряхивается. Через дорогу куча мала полицейских машин, люди в форме и в дурацких костюмах вперемешку и толпы зевак ждут, когда грабителей, закованных в наручники, затолкают в бобик.

А мы внаглую премся с краденным баблом к светофору.

– Объяснишь, какого черта? – нагоняю его и хватаю за куртку. – Вон полиция, только свистни.

– Ага, давай, свисти, – Ваня строит рожу. – А если мы ослика кокнули?

– Всего-то второй этаж, он не разбился. И у нас есть видео, там понятно, что мы не специально.

– И нам поверят, что мы не при делах, а не деньги делили? – переспрашивает Николь. Ускоряет шаг и переходит дорогу. – Мы уже по уши влипли. Едва менты придут, эта стайка недоумков сразу нас приплетут. Им терять нечего, а мы им только что нагадили, заметила? А ты сама еще и в том клубе работала. И Пятачком по площади разгуливала. Скажешь, не знала ничего? Что это они банда?

– По-твоему, я в курсе была? – перевариваю ее заявление. – Ты совсем спятила? И, вообще, это Егор нам подсунул тогда адрес сайта.

– Егор? А ведь точно. И он сегодня слился с флешмоба, – на ходу оборачивается Ваня. Растерянно переводит взгляд с меня на Николь. У него в кармане разрывается телефон. Он читает имя на дисплее и зло усмехается. – Егор. Машину парень починил.

– Винни-Пух в костюме остался, – вспоминает Николь. – Получается, Егор?

Останавливаемся возле забора. Мимо проходит полицейский и превращает мое лицо в кирпич. Если попросит показать, что в сумке, нам крышка. Ваня беззаботным голосом болтает какую-то чушь. Мы с Николь наигранно смеемся. Полицейский мажет вгзлядом по нашим лицам и отворачивается, ступает на зебру.

– Короче, – другим тоном говорит Ваня. – Надо что-то быстрее придумывать, пока нас всех не закрыли. И куда-то деть сумку на время.

У меня играет телефон.

– Аверин, – Николь сует нос в экран. Кусает губы. – Думаешь, он знает про шайку?

Дергаю плечами. Если Алекс знает, и молчал, это подло. А если не знает, то ненамного лучше, я не послушала его и поперлась на флешмоб, и теперь стою у светофора с ворованными деньгами, а кругом полиция ищет эту сумку, и в любую секунду нас могут арестовать. Тянусь отключить вызов, но Ваня советует:

– Ответь, послушаем, что скажет.

Глава 18

– Ты где? – спрашиваю, когда она, наконец, снимает трубку.

– Ой, Саш, прости, – тараторит. – Я забыла предупредить, у Вани тут конспекты появились по инфотейнменту, уникальные просто. От выпускника нашего института, у него щас передача есть своя по кабельному каналу. И мы по ним к экзамену готовимся. Станем умными и популярными.

Слышу уличный шум, и как в трубке завывает ветер.

– Так поразилась уникальностью, что до дома не дошла, на лавочке у подъезда готовишься? – говорю с иронией, но ощущаю сквознячок по коже. Она мне, похоже, врет с чего-то вдруг.

– Я на балкон вышла, чтобы не подслушивали. У нас родители Николь живут. А ты где?

Мне не нравится ее скороговорка. Очевидцы уже затопили ленту постами про ограбление банка. Никого не поймали, а я ждал, что мелькнет моя фамилия. Егор Аверин Винни-Пух, парню светит десяточка. Готов был. Денег Маше дать. Когда она его отмазывать начнет.

И я не наивный молокосос, прям таки Кристины не было на площади, а их троица с конспектами обнимается.

– Я еще в редакции, – говорю. – Кое-что утрясти надо. Давай заеду за тобой через пару часов?

– Саш, я бы рада, но начало девятого. Пока мы закончим, не знаю сколько время натикает.

– У тебя завтра нет пар. Выспишься.

– Да, но я что-то устала.

– Ясно. На флешмоб не ездили?

– Нет, – отвечает после паузы. На заднем фоне кто-то поет песенку из мультика " куда идем мы с Пятачком – большой-большой секрет".

Окончательно убеждаюсь: за дурачка меня держит. И в парке торчит. И дальше будет с дружками в детективов играть.

– Ладно, созвонимся, – отключаюсь.

Закипаю. Лезу за таблетками.

Я почти жизнь новую начал, где Кристина на первом месте. А она действительно ребенок, тусит с такими же детьми и хер кладет на мои фантазии про наше будущее.

Между нами двадцать лет, и в интересах полный антипод. Наверное, я ослеп, когда увидел в ней свою женщину. Разбит был, а она с такой помпой в разум ворвалась, нахальничала, бесила, перед носом вечно маячила, и я слюни распустил. Подвис.

И я не шутил, чувства не разбрасываю, и пути назад ей не дам, сама напросилась.

А за лапшу на моих ушах будет дома сидеть.

Наливаю в кружку чай, рука трясется, лью мимо, и кипяток шпарит разбитые костяшки. Шиплю.

День сегодня по всем фронтам неудачный. Рука бо-бо – Антона стукнул. Мнениями не сошлись. На мой взгляд директор полномочия превышает, а на Антошин взгляд я чисто номинальный владелец, и согласовывать со мной решения, да ну, зачем, право, какая ерунда. Сам моей печатью документы шлепает. Поди и подпись подделывал.

Несу чай в конференц-зал. В редакции никого, только я и Ирина, сидит, зарывшись в отчетность. Если Антон и проворачивал делишки, в документах отразится когда и куда.

– Еще что-то хочешь? – ставлю кружку на столе перед бухгалтером.

– Нет, спасибо, – она подносит чай к губам. – Саш, я надолго застряла. Езжай, завтра утром встретимся, и…

– Я не спешу, – перебиваю. – Работай спокойно, – отхожу к окну.

Скоро грянет ночь, луны еще нет, в небе мрак, меня все заколебало. Из меня так себе рифмоплет, в курсе.

В кармане звонит телефон.

– Да, – принимаю вызов.

– Пап, – на проводе нервничает Егор. – Я влип.

Молчу. Не дождавшись реакции, сын продолжает:

– Мне некому больше позвонить.

Он говорит и говорит. Слушаю его захлебывающийся голос и смотрю на свое размытое отражение в стекле. С каждым словом из сына рвется что-то прежнее, становится похож на того, каким был до нашей ссоры, когда не спорил, не качал права, а видел во мне авторитет, подражал, советовался, в рот заглядывал, и я настолько отвык, что не осознаю, как так случилось, неужели ему нужно было наворотить все это море дерьма и потонуть, чтобы вспомнить, что я всегда на его стороне.

– Я клянусь, не знаю, кто весной тебя в подворотне пас, – вываливает в отчаянии под конец. – Это не я. Но ты подумал на меня, что я ради кучи металлолома, ради мотоцикла… Ты бы сам простил такое?

Тереблю бороду. Тучу раз представлял себя на его месте, как мой отец обвиняет меня в попытке его убить, и будь я в возрасте Егора – наверное, у меня так же не стало бы отца, когда другие лажают, и так по-жесткому, великодушным быть сложно, этому учишься годами.

– Вряд ли простил бы, – говорю правду, откашлявшись.

– Вот и я не мог. Я ни при чем, это честно. И я бы не стал тебя щас просить. Но все на измене и трясутся, что они в ментовку стукнут. Ты говорил Кристине, что я Винни-Пух?

– Не говорил.

Кристина. Ясно, почему малыш чушь про супер-пупер конспект плетет. Они сами боятся, меня в том числе.

– Они трубки не берут. Даже Ванька. Подозревают меня походу. Пап, что мне делать?

Из телефона паника и обреченность по капле капают и разъедают дыру в моем недоверии – он меня не подставлял, уверен, и с меня валятся булыжники. Его косяки – моя вина и моя забота, что бы он теперь ни наворотил, он мой ребенок, и словно разбивший соседское окно непослушный пятилетний пацан, бежит домой каяться, чтобы папа утряс беду. "Пап, что мне делать?" – развнозачно "давай замнем", и я включаюсь рефлекторно.

Оборачиваюсь.

Ирина погрязла в мире цифр, шелестит файлами, на столе стынет чай.

– У меня в ауди трекер-прослушка стоит, – понизив голос, говорю Егору. – Как противоугонка. В прикуривателе. А машина у Кристины. Раз они еще на площади, значит скоро в тачку сядут. Послушаю и перенаберу тебе. В панику не впадай, понял? Я разберусь.

Сбрасываю. Роюсь в телефонной книге. Звоню на симку, установленную в маячке.

Тихо. Гуляют пока.

На кухне варю себе кофе. Снова звоню. И врываюсь в середину разговора:

– …собрания по вторникам и пятницам, до пятницы мы деньги не заберем, кабинет закрыт, – рассуждает Хромов.

– До пятницы решим, как заявить на них, – говорит Попкова. – Телефон бэушку купить и симкарту левую, и анонимный звонок сделать, так думаю. Мы же прямо не скажем – господа полицейские, вот они, вот деньги, доставайте наручники. А то начнут нас трепать, мы и сессию завалим, и вообще, пока идут разбирательства спятим. И надо как-то узнать, что с ослом. Если он все таки копыта того самое… тогда все откладывается. Нам для начала адвокат нужен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Может, мне у Саши напрямую спросить? – слышу голос Кристины и невольно дыхание задерживаю. – Вдруг Егор ни при чем. А так бы он нам помог.

– Кристин, это не лучшая ситуация, чтобы ему свои проблемы подсовывать и проверять, решит он их или пошлет тебя, – Попкова выдает нервный смешок. – Ты вспомни, как Аверин на парах звереет, чуть что не так. Он на вид классный, конечно, но мы же его сыну угроза. А мамаша у Егора, истеричка ненормальная. Такая ведь в приступе и машиной переедет.

– И как понять, Егор медведь или нет, когда мы с ним не разговариваем?

– В гости к нему напросимся, – предлагает Хромов. – Поищем улики.

– Чтобы нас там убили? – спорит Попкова.

– Возьмем с собой нож.

– Сами слышите, что несете? Черт, куда ты прешь, дебил, – Кристина бибикает кому-то, матерится сквозь зубы. – Все, ждем пятницы, забираем сумку, подкидываем в клуб и наводим полицию. Кого арестуют, тот и медведь, сообщники сдадут Пуха все равно.

– Ух, Крис, злишься? Переживаешь, что препод твой нас как лохов разводит? Знал и молчал?

– Если сам не замолчишь, Вань, пешком дальше пойдешь, – предупреждает Кристина. Включив радио, обрывает разговор.

Размешиваю пенку в кофе. Делаю глоток.

Круть. "Вполне Вероятно Моя Будущая Супруга" прикидывает, как закрыть в тюрьму моего сына, с которым мы едва помирились. Неахтец ситуация, деликатно говоря.

Их винить глупо, Егор их подставил, да и это, в общем, правильно, шайка нарушили закон. Но для меня правильно другое.

Пью кофе, параллельно делюсь с Егором: сумку с деньгами они спрятали, и почему-то не могут ее забрать до пятницы. Есть время найти ее раньше, тогда с одним видео они ничего не докажут, улик-то не будет. Успеем.

Возвращаюсь к Ирине и сажусь за документацию. Еще и Антон мутит воду, к утру находим несколько прекрасивых левых счетов. По идее Ирина недосмотрела, бухгалтерия на ней. Я прощаю, меня же простили сегодня, мои личные прощенные сутки, блудный сын вернулся, Страшный Суд грянул, аминь.

Заезжаю домой в душ и переодеться.

В институте принимаю экзамен.

Одним ухом слушаю болтовню в ауди, троица едет на поиски бомжа, чтобы на него симкарту оформить. Конспираторы решают дыхнуть гелия, когда в пятницу в полицию будут звонить, гляньте, какие стратеги.

Одним глазом листаю дубль гис, ищу клад. Догадываюсь быстро. На площади ДК, в нем два этажа. На втором кабинет, в кабинете секрет. Собрание анонимных наркоманов, два раза в неделю, с восьми до девяти вечера, было вчера и будет в пятницу. Кощей Бессмертный, ты в пролете со своим яйцом, концом, уткой, и всеми чародеями, ребята расстарались от души, сумку точно там где-то засунули.

Надо просто вскрыть кабинет и забрать. Хоть после экзамена сразу, уже стемнеет.

После экзамена звонят инвесторы.

Отмазаться от встречи нет возможности, меня дурит мой якобы друг директор, а я хочу снова вести бизнес напрямую и не хочу терять издательство, и для этого пять часов трачу на дорогу в другой город на переговоры.

До ночи торчим в ресторане. Кажется, заметно со стороны, что во мне уже нет агрессии, я не бросаюсь с кулаками, и не шарюсь по другим спонсорам, и учитывая, что мы превосходно ладили раньше, все идет по маслу гладко.

На утро созваниваюсь с Егором. Он тревожный, сообщники писиются от страха, и требуют срочных дествий. Заверяю, что выезжаю, но застреваю еще на сутки. Мужики ждут продолжения банкета:

– Сань, отлично вчера посидели, никаких "я поехал", давай в сауну.

Посылать людей сразу, как только вы руки пожали, нерентабельно.

Нефильтрованное пиво, немецкие колбаски на гриле, люксовая водка, копченое сало. Финская парная, бамбуковые веники, гидромассаж, оплачиваемый секс.

Да, проститутки.

Я не при делах.

Кристина словно чует, звонит в момент, когда дама с четверочкой, не стестенной лифчиком, трется об мое плечо, активно нахваливает мои татуировки и настойчиво убеждает, что всё оплачено, она мастерица и жаждет отработать.

Сообщаю ей, что от малыша пахнет карамельками, а от нее колбасой, и ухожу в комнату с телефоном.

– Ты второй день не звонишь, – без предисловий начинает Кристина. – Что случилось?

– Работы много было, – беру с тумбочки бутылку и делаю глоток. – Как у тебя, все нормально?

– Я скучаю. Можно к тебе приехать?

– Я в другом городе, командировка небольшая, – слушаю ее разочарованный вздох, и понимаю, что тоже очень соскучился. Хотел купить эти вонючие палочки, которые для запаха жгут, и вкусный лубрикант, шоколадки-сердечки, глинтвейн, вибростимулятор для клитора, пушистые наручники, короче, все, что девочкам нравится, и четыре оргазма сначала организовать, а потом уже с членом подключиться, чтобы не считала меня единоличником, но мои романтические помыслы нарушились, и вот она далеко, а я зря об этом сейчас думать начал, ибо под полотенцем растет неводовольство.

В комнату стучат, и сразу дверь открывается. Не успеваю шикнуть, дама с четверочкой с порога тупит:

– Александр, я приняла душ и почистила зубы, колбасой больше не пахнет. Начнем?

– Вышла отсюда, – делаю жест рукой.

– То есть нет?

– Ты глухая? – вскакиваю с кровати.

Она шмыгает в коридор, от удара двери трещит косяк.

– Александр, – возмущается в трубке Кристина. – Что там у вас за колбасное производство с почасовой оплатой?

– Кристин, это не у меня, – двигаю защелку на двери. – Партнеры отдыхают, я просто пиво пью.

– На переговорах? Шикарно, – саркастично оценивает. – А офис где находится, в бане?

– В сауне, – мрачно поправляю.

– Серьезно, Саш? – громко хмыкает. – Ты не перетрудись, а то сплошная работа, а развлекаться когда?

– Кристина, – морщусь. – Я по-твоему за пятьсот километров уехал в кедровой бочке поплескаться? Это для дела.

– Ну раз т-а-ак, – тянет. Меняет голос, томно спрашивает. – Александр, я в нижнем белье, прислать фоточку, пока платье не надела?

– Куда собралась? – смотрю на часы. – Девять вечера так-то.

– С Николь на корпоратив, – мстительно выплевывает. – Антон Геннадьевич послал. Там, конечно, море шампанского и парней-моделей, но это для дела, вы-то меня понимаете.

Молчим. Готов забить на алкопромилле и гнать к ней. Или взять такси и гнать к ней. Велосипед, вертолет, самокат, ковер-самолет, и да.

Таблетки в брюках, а брюки в раздевалке.

– Саш? – зовет. Я не отвечаю, она зовет еще раз. Говорит примирительно. – Там уныло на самом деле, особенно после наших вечеринок в клубе, у них креатив на нуле совсем, по шаблону шпарят. Ты ревнуешь?

– Да.

– И я да.

Опять молчим, но у паузы тоже есть интонация, и я мог бы и дальше слушать ее дыхание, если бы не помехи, там где-то на фоне бубнит мама Николь, и у женщины на редкость противный фальцет.

– Блин, достала, – бурчит Кристина. – Ты когда приедешь?

– Завтра.

– Я буду ждать.

Она не говорит, что завтра собирается бабосики мне в клуб подкинуть, а я не говорю, что сделать это ей не дам. Какой-то анормальный статус-кво. Но была бы она одна, а ведь с ней еще Попкова и Хромов, предлагать им за молчание те же деньги нет смысла – идейные студенты, помешанные на профессии, поэтому и лучшие на курсе.

Тусуемся в сауне до утра, немножко спим, сердечно прощаемся, выезжаю в час дня.

По телефону вкруговую убеждаю Егора, что мы все успеем, он не верит – ведь сумку мы не нашли. Про дом культуры я не сказал, он полезет сам и вдруг попадется. Доводит меня до каления, и тут только замечаю, что это не меня штормит, а машину. Торможу, любуюсь проколотым колесом.

Феерично.

В город приезжаю не в шесть, как планировал, а почти в девять.

Вот теперь пора врубать панику, я опоздал.

Прослушиваю ауди, троица направляется за деньгами в ДК, а я только перед постом и вывеской приветствием "Добро пожаловать".

– Егор, – говорю в трубку. – Будь в клубе. Хромов какой-то там грим нацепил, деньги оставит на полторашке за цветами. Остальных не вмешивай, сразу забирай сумку и иди на парковку. Там встретимся.

– Они же будут думать, что сумка там, и в полицию позвонят все равно. И клуб засветят. Сначала полиция меня подозревает, а дальше анонимный звонок, что банда в твоем клубе? Рядом с банком, где на днях налет был?

Добавляю скорость и матерюсь. Супер, донаходили бомбы, довзрывали миры.

Хотя

стоп.

Бомба.

Раз клуб засветится, так его можно сразу не фонариком, а прожектором херануть. Отвлечь внимание от одного скандала другим покрупнее.

Фейк-ньюз на практике.

Пишу сообщение Егору, чтобы взял у охранника-Тигры телефон позвонить и шарик гелиевый захватил.

Заезжаю на парковку и слушаю спектакль в ауди. Мультяшный голос говорит:

– Полиция? В клубе "Want you" на Комсомольской площади скрывается банда Винни-Пуха. Доказательства спрятаны на площадке между первым и вторым этажом, за горшками с драценами. Поторопитесь.

Из тамбура вываливается взмыленный Егор, на плече сумка спортивная.

– Молодец. Садись. Разблокирован? – тяну руку за дарами. Набираю номер, вдыхаю гелий. Дожидаюсь ответа диспетчера. – Полиция? Мы пошутили. В клубе "Want you" на Комсомольской площади заложена бомба. А вот это не шутка.