Текст книги "Поющие золотые птицы[рассказы, сказки и притчи о хасидах]"

Автор книги: Дан Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Иосиф и Юсуп – друзья пираты

Жил себе в еврейском местечке бедняк хасид по имени Иосиф. Хоть и молод еще был, но обременен семьей. Да–да, именно обременен. В тягость ему слушать жалобы жены и плач ребятишек. Ремесло сапожное ему наскучило. Заработки грошовые, и постыло и немило ему сидеть от зари до зари в полутемной каморке и стучать молотком, и колоть шилом, и тянуть дратву. Хоть кого из соседей или товарищей его хасидов спросите – всякий скажет: «Наш Иосиф ни красив, ни богат, ни умен. Ничего в нем примечательного.» А еще сочувствуют жене и детишкам: «Не избавит их несчастных от нищеты этот непутевый хозяин.»

Пуще всего тяготила Иосифа хасидская праведность. Воли хотелось. Мир посмотреть, на людей поглядеть. Такие мятежные мысли он, однако, держал при себе. Никто и не догадывался, что душа бунтует в сером этом человечке.

Как–то раз прослышал Иосиф, что два праведных еврея из соседнего города собираются совершить паломничество на Святую Землю. «Это – судьба. Или сейчас, или никогда!» – сказал себе Иосиф, а жене и раби своему заявил, что отправляется паломником с теми двумя. Жена – в слезы: «Совсем без средств к существованию нас оставляешь.» А Иосиф отвечает: ”Пойдешь в богатую семью прислуживать, так и проживешь до моего возвращения.» Хасиды удивляются: «Откуда взялись святость и набожность у нашего Иосифа?» Но будущий паломник непреклонен. Быстро собрался в путь и отбыл с попутчиками в дальние края на Святую Землю.

***

Прибыли все трое в портовый город Яфо. Иосиф сказался больным, а двое праведников направили свои стопы в Иерусалим, где захворавший спутник обещал их нагнать, как только поправит здоровье.

Вот скрылись за поворотом дороги порядком надоевшие попутчики, и Иосиф, вдохнув полной грудью чистый морской воздух, сказал: «Вот она мечта моя, свобода!» Непроизвольно провел ладонью по глазам – нет, глаза сухие. Сентиментальным Иосиф не был.

Наш искатель приключений остановился на постой у некоего еврея, торговца рыбой, который скупал улов у рыбаков мусульман и продавал его на рынке. Хозяин нашел занятие постояльцу: помогать в торговле, носить пудовые корзины с товаром и все такое прочее. Иосиф сроду тяжелую работу не любил, но чудесная сила Святой Земли вселила в него новый дух. Трудится и не ропщет, пожалуй, даже рад своему положению. Дома его способным к учению не считали, а вот здесь, под южным солнцем, за год выучился с мусульманами на их языке говорить, да как бойко! А кто бы назвал Иосифа хорошим семьянином? Никто! А он пишет письма домой часто и регулярно. Вся община следит, на каких святых местах паломник уже побывал и куда дальше путь держит.

***

Как–то, утомившись после дневных трудов, сидит себе Иосиф в духане, пьет крепкий и ароматный восточный кофе, курит кальян и размышляет о том, что будет с ним дальше. Вот бы разбогатеть! Порадоваться свободе еще год–другой и богатым вернуться домой. Осчастливить жену и детей, утереть нос насмешникам, жить в достатке и счастливо до самой старости и с миром встретить то, что приходит вслед за ней.

Размечтавшись, Иосиф не сразу разглядел сквозь клубы табачного дыма, как напротив него уселся незнакомый мусульманин одних с ним лет. Приветливо так улыбается, здоровается: «Мир тебе, добрый человек, меня зовут Юсуп.» Назвал себя и Иосиф. Рассказали каждый свою историю. Юсуп происходит из богатой семьи. Надоела ему родительская опека. Хотелось бы в бурную жизнь окунуться, поскорее разбогатеть и не зависеть от отца. А еще мечтает Юсуп о приключениях. Он ждет от них ощущение жизни во всей ее широте и силе.

Как достичь скорого обогащения на пути приключений? Только морским пиратством. Когда судьбы разные, а души родственные, единство духа превалирует. Быстро обо всем сговорились тезки. Сложили вмести капиталы, и хватило им денег, чтобы зафрахтовать небольшое парусное судно и нанять команду матросов – молодчики, как на подбор. Судно дрейфует подальше от порта, подальше от глаза людского. Приготовления закончены, впереди – дорога к мечте.

***

Роскошна летняя ночь над южным морем. Небо безоблачно. Звезды льют ровный свет на водную гладь. Легкий бриз. А воздух какой! Прекрасна Святая Земля, а море, ее омывающее, еще чудесней. Но пиратам Иосифу и Юсупу не до красот Божьего мира. Есть вещи поважнее. Вот завидели они впереди торговый корабль. Эх, захватить бы такой – богатая была бы добыча! Увы, это не под силу. Вооруженная охрана, пушки на борту. А вон в той стороне – рыбацкий парусник. Это цель по зубам. Догнали парусник. Иосиф, Юсуп и вся команда действуют слаженно – не впервой. Улов перенесли на свое судно, а рыбаков отпустили целыми и невредимыми, утверждая гуманность профессии. Утром рыба продана оптом тому самому еврею–рыботорговцу, у которого Иосиф когда–то был на постое. Сделка выгодна для обеих сторон, и сторожил Яфо душевно рад успехам новичка, бывшего своего постояльца.

Так идут дни за днями, месяцы за месяцами. Крепко сдружились Иосиф и Юсуп. Овладели мастерством. Да и стоит оно того: это ведь не тяжелые корзины перетаскивать с места на место на рыбном рынке. У обоих завелись кое–какие деньги, источник удовольствий. Доступны теперь и сладость вина и романтика нежных чувств. Все испить и все испытать должны холостой мусульманин Юсуп и женатый еврей Иосиф. «Будет что вспомнить в старости», – думал каждый, вкушая свой сладкий запретный плод. Бездна порока глубока, притягательна и бескорыстна.

***

Когда есть все, хочется еще. Задумались друзья пираты, как бы достичь настоящего богатства. Вокруг много золота, но оно в немногих руках, и это ранит чувство справедливости. В пределах досягаемости пиратского судна есть в море остров. Живут на острове главным образом христиане. И вдобавок имеются две богатые общины: мусульманская и еврейская. Остров этот – родина Юсупа. Там его отец и все его богатство. «Если меня похитят пираты и потребуют выкуп за мое освобождение, отец даст огромные деньги, лишь бы вернуть сына живым, наставить его на путь истинный и избавить семью от позора», – вслух размышляет Юсуп. «А если со мной случится подобное, то раввин не пощадит ни сил своих, ни денег богатых сограждан своих, дабы исполнить нашу важнейшую заповедь, и вызволить из неволи пленника и тем украсить историю общины», – вторит другу Иосиф.

Скелет идеи обрастает плотью воплощения. Разработан план. Испытан маршрут. Изучено место. Куплен реквизит. Написаны письма. Можно действовать.

Судно Иосифа и Юсупа приблизилось к острову на расстояние видимости. Спустили паруса. На мачте взвился черный пиратский флаг. Близится заход солнца. На воду спущены две шлюпки. В каждой сидят два матроса и посланец с письмом. Одна из шлюпок направляется к северной оконечности острова, где живут мусульмане, другая – к южной, где живут евреи. Иосиф и Юсуп стоят на палубе и глядят в подзорные трубы.

***

С острова видят пиратский корабль и шлюпки. Гадают: что будет? К мусульманскому берегу причаливают непрошеные гости. Требуют вызвать самого богатого жителя – отца Юсупа. Посланец вручает знатному мусульманину написанное его сыном письмо, в котором тот молит отца согласиться на все условия пиратов, выкупить его и тем спасти молодую жизнь. Он кается в недостойном своем поведении и клянется вернуться в семью и стать ее гордостью в будущем.

– Это рука нашего бедного сына, – рыдая воскликнули отец и мать Юсупа, прочитав письмо.

– О, всемогущий Аллах, чем прогневили мы тебя? – добавил плачущий отец, а несчастная мать в отчаянии стала рвать на себе волосы и заламывать руки.

– Когда должен быть готов выкуп? – успокоившись, спросил отец.

– Ровно в полночь твоя лодка с одним гребцом должна подойти к нашему кораблю. Мы поднимем на борт золото, а взамен опустим на дно лодки Юсупа, живого и здорового, но закованного в цепи по рукам и ногам и с завязанным ртом. Лодка вернется назад, и ты получишь свое чадо, – сказал посланец и приказал матросам отчаливать.

А в то же самое время другая шлюпка пристала к еврейскому берегу острова. Мудрый раввин, предчувствуя беду, дожидался на пристани в окружении своих помощников – самых почетных и богатых членов общины. Раввин принял из рук посланца написанное рукою Иосифа письмо с мольбой о выкупе и избавлении от смерти.

– Сколько дней есть в нашем распоряжении для обсуждения положения? – спросил раввин посланника.

– Считанные часы, – отрезал посланник.

– Примите во внимание, почтенные господа пираты, сейчас тяжелые времена, и сумма выкупа непомерно велика для нашей бедной общины. У нас нет таких средств, необходимо уменьшить выкуп вдвое, – сказал раввин, и окружавшие его помощники и советники горестно развели руками в знак согласия.

– Тело вашего соплеменника ищите на дне морском, – сказал посланник и, круто повернувшись, направился к шлюпке.

– Остановитесь, глубокоуважаемый господин пират, горячность недопустима в богоугодных и денежных делах. Называйте ваши условия, – вернул посланца раввин и получил от того

разъяснения, из которых следовало, что время доставки выкупа евреями на половину часа позднее прибытия лодки с мусульманского берега. В остальном – тот же регламент.

Если ноты хороши, и инструменты настроены, и музыканты в ударе – какая чудесная музыка звучит! Подходят к кораблю лодки с мусульманского и с еврейского берега – каждая в назначенный час. Матросы поднимают на борт мешки с золотом. Иосиф и Юсуп пересчитывают – все честно, солидно. В одну из лодок опускают искусно изготовленное чучело мусульманина, в другую – чучело еврея. Каждая лодка отплывает к своему берегу. «Вот дождемся рассвета – и наутек», – потирают руки возбужденные успехом пираты. Ан нет, ликовать рано.

***

На острове ни мусульмане ни евреи не смирились с мошенничеством дерзких пиратов. И обратились за помощью к христианской военной охране, каждая община – к своему отряду.

Незадолго до рассвета от мусульманского и от еврейского берегов отплыли охранные христианские суда. На кораблях – вооруженные до зубов матросы во главе с лихим капитаном. Каждый из них, оценив невеликую боевую силу пиратского корабля, подумал, что сделает непростительную глупость, если, покончив с мошенниками, вернется на остров. Однако, блеск золота в воображении бравых командиров потускнел в то самое мгновение, как они заметили друг друга. «Делиться добычей? Нет! Доблестный бой до конца? Да!» – не колеблясь решили оба.

А на пиратском судне Иосиф и Юсуп дрожат от страха, видя превосходящие силы погони. На счастье обманщиков и на горе обманутых алчность и доблесть берут верх над здравомыслием. Корабли преследователей сближаются, и между ними завязывается бой. «Пусть ни один из них не возьмет верх, пусть бьются до конца!» – обращают к Небу свою мольбу смертельно напуганные пираты. А пушки палят, и тела убитых падают в море.

Бой стих. Пороховой дым рассеялся. Осмелев, Иосиф и Юсуп приблизились к безмолвным кораблям преследователей. «Настоящие воины. Бились до последнего матроса», – то ли с почтением, то ли со злорадством подумали наши герои. Хорошенько обследовав осиротевшие корабли, Иосиф и Юсуп приказали экипажу перенести на свое судно все ценное, что было обнаружено, чем и удвоили добычу.

***

Вот такие приключения на Святой Земле выпали на долю Иосифа и Юсупа. А как расстались наши друзья пираты, судьбы их сложились розно. Звезда удачи все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует. Беспутный мусульманин Юсуп остался верен неправедному ремеслу и под конец, доставив горе, разорение и позор семье и роду своему, сгинул неведомо где в морской пучине. А его антипод, благородный еврей, хасид и паломник Иосиф вернулся в родные места в лоно семьи. И вышло все, как мечталось: осчастливил жену и детей, натянул нос насмешникам и жил припеваючи в богатстве и довольстве. А сверх того стал всеми уважаемым членом общины и занял в ней почетную и доходную должность, как первый в местечке богач. И не удивительно: имеющий деньги обретает почет, а почет обращается в деньги.

С годами не столько золото, сколько воспоминания о приключениях молодости сделались радостью его бытия. А чтобы похождения эти не забылись, Иосиф без устали рассказывал о них своей многострадальной в прошлом супруге. Приключения могут быть и безумными, герой же обязан оставаться разумным. Лишь один сорт приключений он не оглашал вслух. Впрочем, волнующие те события и без рассказов о них не изгладятся из памяти романтичного Иосифа.

Михаль

Бедность да тяжкий труд, слабость здоровья да годы вдовства привели нестарого еще хасида на смертный одр. «Не насытился я днями жизни, но вот, истекают они», – с горечью думает еврей, ворочаясь с боку на бок на жестком своем ложе. Он вспоминает детство и юность, женитьбу и рождение сына, череду одинаковых лет, болезнь свою.

У постели отца сидит сын его Давид, или попросту Дуди, и с жалостью смотрит на больного. «Слушай мое слово, Дуди», – едва слышно и с трудом говорит умирающий, – «Я и матушка твоя, мир праху ее, всю жизнь прожили в бедности и не много видели радостей. Оба мы люди малограмотные, и большим умом Господь не наделил нас. И думаю я, сын мой, чтобы счастливо жизнь прошла, в семье обязательно должны быть богатство и ум. Достоинствами этими может обладать один из супругов, или оба вместе, или у одного – одно, у другого – другое, это не важно. Главное, чтобы благодать эта была. А ты, Дуди, уж не взыщи, и достатком и умом следуешь родителям своим. Из этого поймешь, какую жену тебе надобно для счастья.»

***

Жалеют хасиды сироту Дуди. Помогают. Кто добрым словом, кто на субботнюю трапезу пригласит, а кто и заработать даст. Раби печется о парне больше всех: говорит, что нужно профессией овладеть, и, конечно, жениться. А еще цадик мечтает усадить Дуди за книги, чтобы учил Тору, набирался ума. Тот, однако, не спешит следовать словам наставника.

Дуди парень видный. Даже очень. Высокий, широкоплечий, светлые кудри, голубые глаза. Нравится ему одна девица. Веселая такая, все хохочет. Правда, она не из красавиц. Правда, она из бедной семьи. Но юному сердцу не прикажешь. Нравится. Или даже влюблен. Не раз уж Дуди думал, не обратиться ли к цадику, чтоб помог со сватовством, но всякий раз откладывал просьбу: девица к нему равнодушна. Должно быть, кто–то другой поселился в ее мечтах.

***

На главной улице городка стоит дом местного богача. И живут в этом большом доме, кроме прислуги, трое: отец, то есть сам богач, мать, то есть жена богача, и их дочь по имени Михаль. Единственное дитя в богатой семье. Ничего не жалели родители для своего чада. И вознаграждением их родительскому рвению и безмерной любви стала ответная любовь необыкновенной во всех отношениях юной Михаль. Преданная, заботливая, доброго нрава и собой недурна. И не в последнюю очередь радовала она мать и отца проницательностью ума. А уж про образованность и говорить нечего. Одним словом, на плечах родителей лежит приятная забота – найти дочке достойного жениха.

Случилось как–то Михаль быть на ярмарке. Там впервые она увидала Дуди. Другой раз столкнулась с ним на улице. Дуди заметил красиво одетую девицу. Заметил также, что и она его заметила. Однако, прагматизм говорит ясным языком очевидного. Простой парень не стал занимать свои мысли фантазиями о дочери первого в городе богача. И забыл о ней.

А Михаль не забыла высокого белокурого и голубоглазого красавца. Сохнет по нему. Потеряла аппетит, похудела, книги – в сторону, подушка мокра от девичьих слез. Родители в тревоге: что случилось с дочкой? Наконец, Михаль призналась матери.

Что тут скажешь, беда пришла в дом. Мать умоляет дочь отступиться – нет результата. Отец говорит с ней, с безрассудной – не помогает. Оба родителя разом втолковывают ей очевидные вещи – все напрасно. Ответ дочки прост и убивает родительский здравый смысл: «Люблю его, не жить мне без него!» Здравомыслие наше подвержено случаю, как и мир вокруг нас. Вопрошает отец: «Где ее благоразумие, где ум ее? Возмутительное сумасбродство! Выпороть девчонку!» Но в ужасе кричит мать: «Боже нас сохрани от такого варварства!» Вообще, родительница стала менее тверда, чем ее непреклонный супруг, когда сама поглядела на дочкиного избранника.

Что решено на Небесах, то непременно свершается на земле. «К свалившемуся на меня счастью прибавляется спокойная совесть – я выполняю завет отца», – думает Дуди.

***

Итак, Дуди и Михаль – супруги. Не такого мужа хотели для своего единственного чада богатые родители. Теперь утешаются мечтою о том, что, Бог даст, откроются у зятя незримые ныне достоинства, и произойдет чудо, и прославит безвестный сирота их семью и умножит ее достояние. Мечты о будущем подслащивают горечь настоящего. Они хороши и полезны, если только не забывать, что они – мечты.

Пытливый и беспокойный ум Михаль требует деятельности. Веря в грезы и желая угодить непутевой, но от этого не менее любимой дочери, богач помогает молодым супругам открыть небольшую торговлю: галантерея, материя, дамское платье. Он же преподает первые уроки коммерции начинающим торговцам. Нет ничего бескорыстнее родительской любви.

Хваткая она, эта Михаль. Любое дело в руках горит. Не добавить ли к первым успехам торговлю оптом? Куда как прибыльнее. Тут, наконец, и для Дуди нашлось достойное применение. Разъезжает по городам и весям. Подешевле купить, подороже продать – немалое искусство. Товар у Дуди такого рода, что дела он имеет все больше с особами прекрасного пола. Коммерческий успех сам в руки идет к молодому с иголочки одетому красавцу.

Зерно зла, как всякое зерно, ежели попадет в добрую почву, может прорасти.

А дома царит любовь. Михаль счастлива. Народились детки. Не столько на домашних учителей, сколько на себя надеется молодая мать – сама учит, сама воспитует. Есть ей, что детям передать. Дуди на ребятишек меньше влияет. Во–первых, он часто в отъезде, а во–вторых, не мужское это дело. У стариков на сердце потеплело. Кажется, все будет хорошо.

***

Беда грянула не вдруг. Она притаилась. Она подкрадывалась. Она откусывала своими острыми зубами незаметные маленькие кусочки от пирога хрупкого счастья.

Дуди ездил далеко и надолго. И дела у него, как сказано, все с дамами. Попался в сети: смуглянка, красавица. И компания у нее веселая – молодые купцы да офицеры. Приняли еврея, как своего. Трактиры, цыгане. Богатый еврей щедро платит. И на возлюбленную свою не скупится. А та, как на грех, золотые серьги предпочитает серебряным, жемчужные бусы – стеклянным, и все в том же роде. Банальное неуничтожимо, и его труднее всего избежать.

Михаль – главный пункт надвигающейся катастрофы. Разве женщину обманешь? Тем более любящую. И убежденную в том, что любимую. Молчит Михаль, не подает виду, что догадывается. Только вновь, как в годы девичества, подушка мокра от слез. Горе есть, а мысли о мести нет.

Беда в доме богачей празднуется широко. Любоваться страданиями сильнейшего – это счастье, доступное всякому. Торжествующе ползут радостные слухи. С сочувствием и тревогой спешат доброжелатели донести новости до Михаль и ее стариков. Обманутая жена держится стойко. С отцом и матерью видится редко, говорит с ними наспех – боится услышать вопрос или намек.

Цадик сам пришел в дом к Михаль и без обиняков сказал, что ему все известно, и спросил чем можно помочь. Да ведь это и долг его первостатейный – увести еврея от греха, вернуть заблудшую душу в родной стан. Так и вере отцов изменить можно, Боже сохрани нас от такого несчастья. А Михаль в ответ: «Спасибо, раби, на добром слове. Обещаю, я сама с бедой справлюсь. Прости мне мою дерзость, раби, но молю тебя: молчи и других к разговору сему не поощряй!»

***

– Ох, спасибо тебе сердечное, милашка ты мой, Демид, – восклицает смуглянка и смотрит сияющими глазами на смущенного Дуди, – какая великолепная материя! Платье выйдет всем на зависть! – продолжает она, завернувшись в голубой шелк и любуясь на себя в зеркало, – как раз под цвет твоих глаз! Теперь нам разлучаться никак нельзя, – игриво добавила красавица, бросившись к Дуди в объятия и кружа ему голову горячим поцелуем, что пьянит сильней вина.

– Погоди, Демид, я одеваюсь, и мы едем в театр. Сегодня премьера. Я занята во втором акте. Роль маленькая, но все мои поклонники, кто видел меня на репетициях, предсказывают успех. Кстати, ты не ревнуешь, дружок? Не дуй губы. Шуток не понимаешь? – прощебетала любезная нашему герою особа.

Закончен спектакль, и веселая молодая компания шумит за столом – отмечают успех начинающей актрисы. Море цветов. Шампанское и водка. Устрицы и раки. Ах, Дуди, Дуди…

– Я провозглашаю тост за талант виновницы торжества, – кричит молодой купец, и все аплодируют. Пьют, едят, поют, дым коромыслом.

– Всех благодарю сердечно, и поднимаю бокал за здоровье моих бескорыстных друзей и, в особенности, за вернейшего из них – Демида! – воскликнула раскрасневшаяся от похвал актриса.

– Браво, ура! – раздаются громкие возгласы.

– Позвольте, господа, не присоединяться к этому тосту, – с трудом выговаривая слова и раскачиваясь на неверных ногах произнес цветущего вида и могучего телосложения офицер. Слова эти проникли в затуманенное сознание Дуди и насторожили его.

– Прошу это объяснить, поручик! – гневно выкрикнула молодая актриса.

– Нечего тут и объяснять, и так все ясно. Взгляните, господа, на Демида попристальней. Зачем он здесь среди нас? Он и взаправду Демид? Или этот Демид – Давид? Наш генерал говорил, что имена выражают природу вещей, – глубокомысленно произнес поручик.

Кровь бросилась в голову Дуди. Мигом очутился он возле обидчика, схватил его за лацканы и давай яростно трясти, нарушая суровую красоту военного облачения. Но куда уж тягаться нашему Дуди с бывалым армейским офицером, окруженным к тому же верными товарищами!

Печален был конец этого празднества. Лишившуюся чувств смуглянку увезли домой ее верные друзья. Офицеры, защитив честь мундира от никчемных посягательств чужака, с победой покинули поле сражения. А у Дуди хватило сил лишь на то, чтобы добраться до ближайшей синагоги и сообщить раввину название своего городка. «Унижение сделает тебя мудрее», – сказал едва живому гостю незнакомый раввин и распорядился отправить его домой.

***

Вызванный из столицы профессор молча выходит из комнаты больного. Его окружают встревоженные домочадцы. Лицо врача сурово. «Надежды на выздоровление нет. Слишком тяжелы раны», – глухим голосом выносит он свой беспощадный приговор. Старики и дети в слезах. Михаль бледна, как полотно. Она уводит плачущих. Возвращается в комнату мужа. Садится у постели, берет его за руку, гладит. «Доктор считает, ты скоро поправишься, Дуди. А цадик молится за тебя», – говорит Михаль.

Дуди молчит. Он знает свое положение: он не жилец. Глаза его закрыты. Язык не слушается. Избитое тело онемело. Боль от ран мутит сознание. А еще сильнее боль от великодушия Михаль. Великодушие превращает нас в должника. Он облагодетельствован ее любовью. Он не в силах вернуть долг. Эта мысль горше мысли о смерти.

Как и отец его, Дуди, умирая, вспоминает свою жизнь. Бедность. Смерть отца. Сиротство. Вот он видит ту веселую и смешливую девицу, что так нравилась ему. Он отступился. Она вышла за такого же, как он, бедного парня. Ремесленник. Хозяин в доме. Вместе встали на ноги, хоть и не богаты. Дуди застонал от боли.

«Что сказать на прощание детям? Те же слова, что сказал мне отец, лежа на смертном одре? Но дети мои умны и богаты. Об этом позаботилась их мать. Обо всем позаботилась Михаль. Мне нечего сказать.»