Текст книги "Федоскины каникулы"

Автор книги: Даир Славкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

В саду

Когда вышли за околицу, начало смеркаться. А вот и колхозный сад. Он весь обнесен высокой проволочной сеткой.

– Зачем эта сетка? – спросил Федос.

– От зайцев.

– А зачем зайцам в сад лазить?

– Они кору молодых яблонь любят.

Вошли в сад через калитку, что рядом с большими воротами; ворота были на замке, а калитка открыта. По ту сторону от ограды – чисто выметенная дорожка. А по обе стороны от нее – яблони, яблони. Конца-краю им не видно. Много их, словно сосен в лесу. Только растут правильными рядами, а меж рядов – аккуратные дорожки.

На пригорке увидел Федос хатку. Самую обыкновенную: из бревнышек, под шифером. Но небольшую.

– Вы здесь живете?

– С напарником. Сад сторожим.

Вошли в хатку. Дед Макар щелкнул выключателем. Ярко вспыхнула лампочка. В углу комнаты стоял сколоченный из досок стол и старая деревянная скамейка. Другой занимала русская печь с лежанкой и застланный овчинным тулупом топчан. Справа от двери Федос увидел ящик, доверху наполненный яблоками-паданцами. От них распространялся по всей хатке приятный кисловато-душистый запах.

– Сейчас тебе постелю. Ложись и спи. А я набивать патроны сяду.

– Мне посмотреть можно?

– Ляжешь – и смотри себе.

Спорить было бесполезно. И Федосу ничего не оставалось, как согласиться.

– На топчан тебя, гостюшка мой, положу. Сена принесу. И не жестко будет, и опять-таки дух такой, что хоть еще одну нюхалку у кого занимай. – И дед Макар направился к двери.

– Я, дедушка, с вами. Помогу, – вскочил Федос.

За хаткой стоял небольшой стожок.

– Откуда же сено в саду? – удивился Федос.

– Траву меж деревьев подсеваем. Скосили, в стожки сложили, с другими делами управятся – перевезут.

Топчан выстлали сеном. Сверху положили овчинный тулуп, шерстью вверх. Накрылся Федос суконным одеялом.

– А вы где ляжете, дедушка?

– На печи.

– Разве вы ее топите?

– Да. Падалицы на ней сушу.

Лежать на тулупе очень уютно. Федос немного приподнялся на локтях, чтобы стол был лучше виден. На нем дед Макар разложил латунные гильзы, поставил бутылочку с порохом, коробочку с блестящими красно-белыми пистонами, наконец, самодельную дробь.

Про Федоса дед словно забыл. Он принялся насыпать порох в гильзы, старательно отмеривая его наперстком.

– Дедушка, а правда, что вы много чего знаете? – спросил Федос.

– Поживи с мое и ты будешь знать, – ответил дед, по-прежнему глядя на наперсток и не обращая внимания на Федоса.

– Дедушка, – вспомнив напутствие Миколы, спросил Федос, – а куда вы телят гоняли?

– Что?! – Руки деда затряслись, и наперсток упал на стол. Черные зернышки пороха, похожие на маковые, высоко подпрыгивая, посыпались во все стороны. – Откуда узнал?

– Я… Я… – испуганно забормотал Федос.

А дед остыл так же неожиданно, как и вспыхнул. Вздохнул:

– Миколка наболтал, да?

– Он не болтал, он просто сказал, чтобы я вас спросил…

– За уши его выдрать некому, – неожиданно рассмеялся дед Макар.

У Федоса словно гора с плеч свалилась. И правда: что там ни говори, а напроситься к человеку на ночлег и на охоту, а потом так его рассердить – это уж слишком.

– Я думал, что вы… что я… – начал оправдываться Федос.

– Ладно уж, расскажу! – махнул рукой дед. – Лелей только тихо. Ты небось пословицу о Макаре слышал?

– Не-а.

– Говорят: «Я тебя загоню туда, куда Макар телят не гонял».

– Это о вас?

– Ты знай слушай, не перебивай… Говорят так, если хотят человеку пригрозить. Откуда пословица эта пошла, не знаю. Но думаю, появилась она очень давно. Когда выгоны и пастбища все кругом барскими были. А бедным пастухам приходилось стадо пасти на болотах да в чащобах, а через них пройти – не каши поесть.

– А вы тут при чем?

– Слушай же! Я и был одним из тех пастухов. Малыш был совсем. Учиться мне одну только зиму довелось. Ведь за науку тогда платили. А у отца моего денег было мало. Да и хлеба тоже. Семья-то – ого-го!

За зиму я кое-как читать научился. А весной отец отдал меня в пастухи: чужой скот пасти. Телят.

Погоню, бывало, стадо, сам книжку из-за пазухи вытащу – и читать. О телятах позабуду. А им только того и надо: мигом в чей-нибудь клевер залезут. Или барского овса отведают. И начнется шум-гам.

Отец кнутом со мной «поговорил». А читать все равно хочется. И тогда я вот что придумал. Стал гонять телят на болото. В клин между двумя канавами. Загоню, чтобы никуда сбежать не могли.

Сперва мне это с рук сходило. Да вот как-то раз наш деревенский поп это заметил. Зачем нечистая сила его на болото принесла, не знаю. Подкрался он ко мне сзади. А я читаю себе во весь голос, беды не чую. Телята травку пощипали, смирно лежат, словно книжку слушают. И поповские – тоже. Казалось бы – все хорошо.

А тут поп – хвать меня за ухо, вырвал книжку из моих рук и давай ею же колотить. Бил-бил, всю книжку порвал.

А дома еще и отец вожжами отстегал…

Тогда-то и переделали у нас в деревне старую пословицу. Говорить стали: «Я тебя загоню, куда Макар телят гонял книжки слушать». Мне целый год проходу не давали – все вспоминали, как мне от попа досталось. Жалели, конечно. Но и смеялись тоже. Люди ведь разные есть.

– Смешного, по-моему, мало, – серьезно заметил Федос. – Просто вам учиться хотелось, а не давали.

– Молодец ты, брат! – воскликнул дед Макар. – Мал еще, а вот, поди, разобрался, что к чему. А в мое время и взрослые-то не все это понимали…

Долго еще дед говорил о своем тяжелом детстве. Но теперь слова его доходили до сознания Федоса словно сквозь туман или через глухие заросли. Мальчик уснул.

– Эй, охотник, вставай-поднимайся! – дед Макар тряс Федоса, ухватив его за свесившуюся с топчана голую ногу. – Охота ждать не будет.

Федос поднял сонную голову, глядя на деда ничего не понимающими, еще не проснувшимися глазами. Но спустя мгновение, вскочил и быстро-быстро оделся.

– А вороны уже прилетели, да, дедушка?

– Полон сад. Слышь, каркают?

Дверь хатки распахнута. Виден утренний сад, освещенный первыми лучами солнца.

Дед Макар достал из-за печи старую одностволку:

– Ну, в добрый час!

Вышли. Росистая трава сразу охладила босые ноги Федоса, согнав с него последние остатки сна.

– Слушай меня, – сказал дед Макар. – Ты не очень-то высовывайся. Спрячься за смородиновый куст, вон туда, и смотри. А я поползу.

– По мокрой траве?

– Ну… не то что поползу… Пригнусь и подкрадусь.

– Понятно, – усмехнулся Федос.

– Ничего тебе пока не понятно! – насупился дед.

Федос прикусил язык: опять не угодил. Надо быть поосторожнее, а то прогонит Макар домой – и вся охота!

– Так вот, – проговорил между тем дед Макар, и всю сердитость с него как рукой сняло. – Я подкрадусь и выстрелю из своей пушки. Одним махом всех зверей уложу.

– А мне будет видно из-за куста?

– Как в кино. Только не перебивай. Вороны хорошо знают, что по утрам бывает здесь только один человек. Поэтому смело летают оттуда, от забора, к тому вон дубу. А если я, как обычно, иду от дуба к забору, они, чтоб им неладно, обратно поворачивают.

– Я должен… – поторопился отгадать свою задачу Федос.

– Ты должен сперва тихо-тихо сидеть в засаде. Пока они кружиться будут. А когда на яблони усаживаться начнут, ты должен вскочить, закричать на них и камнями их напугать. Надо заставить их в воздух подняться.

– А дальше что?

– Дальше не твоя забота. Воронье на меня полетит. А я уж, будь спокоен, дам ему жизни!

– Здорово придумано! – восхищенно воскликнул Федос. – Вы словно командир в бою.

– Бой и есть. Ворона – она паданцы не ест. Норовит яблоко на дереве загубить. Клюнет, испортит – бросит. Стая ворон за день, поди, полвоза яблок загубит. Ну, ладно, за дело!

Все шло, как было запланировано. Дед Макар согнулся и, крадучись, стал пробираться в конец сада. Правда, надежно спрятана была только его голова.

Федос подумал, что если вороны выставили караул, то дедов план прахом пойдет. Сам же Федос согласно приказу спрятался за смородиновый куст. В укрытии было сыро. Зато противник его не видел.

Вороны проявили непростительную беззаботность и самоуверенность. Они проворонили не только Федоса, но и сторожа с ружьем. Федос видел, как дед Макар подкрался, встал во весь рост и бабахнул.

Что тут началось! Вороны с шумом взлетели, а дед, малость повозившись с ружьем (видимо, перезаряжал), еще раз пальнул по ним влет.

Стая шарахнулась в сторону и полетела прямо на Федоса. Эх, если бы и у него было ружье!

Вороны, однако, не приземлились. Промчавшись над яблонями, над кустами смородины и над хаткой, с карканьем подались в лес.

Дед Макар подошел к Федосу.

– Что же это, дедушка, не упала ни одна?

– Подумаешь, не упала! – хмыкнул дед. – Пускай их улепетывают. Зато напугал я их так, что и знакомым своим закажут, как в наш сад летать. А забудут – снова напомню.

Не хотелось Федосу так рано домой возвращаться. Он вошел в дедову хатку, забросил на печь влажную от росы одежду и шмыгнул на топчан, под тулуп. Место было еще теплое, уютное. Повернулся лицом к темной неоштукатуренной стене, подогнул колени. Сладко зевнул.

– Вот это правильная стратегия, – кивнул, входя, дед Макар. – Доспи, брат, свое. А я тем временем тебе белого налива и сочных груш наберу. Лучше «беры» груш не бывает.

Очередь

– Завтра наша очередь, – сказала тетя Настя, – а послать некого.

Федос думал, что очередь – это очередь в магазине или на автобусной остановке. Выяснилось – совсем не то. Нужно было гнать на пастбище коров со всей деревни. Пасти их весь день, а вечером пригнать домой. Так делали все дворы по очереди. Поэтому и называлось «очередь». Теперь дошла она до семьи лесника.

– Кого бы послать? – ломала голову тетя Настя. – Я с коровами занята, Микола на ферме, Марыля машину бросить не может. Об Андрее и речи нет.

– А дядя Петрусь? – подсказал Федос.

– Ему в лесу рано утром быть надо: по дрова люди приедут.

– Тогда меня отправьте.

– Что ты, деточка! Не твоя это работа за коровами ходить.

– Но ведь есть же пастухи и моих лет!

– Есть-то есть…

– Я справлюсь, – упрямо сдвинул брови Федос. – Сергея в помощники позову.

– Разве что так – вдвоем… До обеда. И только. А потом Петрусь из лесу вернется, подменит.

Сергей охотно согласился. Его мама тоже не возражала.

Чтобы утром не искать друг друга, ребята решили заночевать в одном месте. На сеновале.

Тетя Настя дала им две подушки. А овчины хватило одной на троих.

Сергея положили между Миколой и Федосом. Перед сном Микола тронул Сергея за плечо:

– Ты у нас на сеновале впервые. Значит, присягу принять должен.

– Что?

– То. Повторяй за мной: «Я, Сергей, лучший из людей… Обещаю…»

– Обещаю.

– «Не вскакивать, не брыкаться, в стороны не бросаться…» Повторяй!

– Не вскакивать, не брыкаться, в стороны не бросаться… – эхом отозвался Сергей.

– «Ночью не петь, чужих снов не смотреть».

Сергей снова повторил, но сказал:

– Хватит. Я тебе не попугай.

Разбудили пастушков ни свет ни заря, когда солнце еще не взошло. Выпили они по кружке парного молока. Сергей перекинул через плечо пастушью сумку с завтраком. И – пошли.

Тети Насти дома уже не было: на ферму отправилась. Дядя Петрусь со двора корову выгнал. Рогуля медленно плелась по дороге, время от времени утыкаясь мордой в придорожную траву.

– Готовы, пастухи?

Ответили дружно, вместе:

– Угу!

Дядя Петрусь дал Федосу длинный кнут из сыромятной кожи. Сергей взял прут.

– Погоняй.

Прохладное росистое утро бодрило. Радовало и волновало новое, непривычное слово «пастух». И это ведь не игра, а самая настоящая работа. Которую доверили потому, что выполнить ее больше некому. Федосу захотелось и вид обрести серьезный – взрослый.

Постоянного пастуха в селе не было. Пасли коров два человека. И выгоняли одновременно с двух концов деревни.

Подошли к первым хатам.

– Вы-го-няй! – изо всех сил затянул Сергей.

– Вы-го-няй! – повторил Федос, которому не хотелось отставать от товарища.

Коровы после ночи шагали лениво, часто останавливались, мычали. Стадо росло, увеличивалось возле каждого двора. Сергей взял у Федоса кнут и, громко хлопая им, покрикивал время от времени:

– Куда, Зорька? Ах ты, Рябая! Назад! Я тебе покажу!

По всему было видно, что Сергею гнать коров на пастбище не впервой. Федос завидовал ему и старался во всем подражать.

Дядя Петрусь помог выгнать коров за околицу и вернулся домой.

Тетя Манефа, вместе с которой ребятам довелось пасти стадо, была женщина в годах, с сухим, в оспинах, лицом, огрубевшими сильными руками. Белый платок, длинное черное платье, на которое был наброшен полинялый мужской пиджак, и, наконец, резиновые сапоги – все это придавало ей вид человека строгого. Шагала она по-мужски: широким шагом.

– Городской? – спросила она у Федоса.

– Ага, – ответил он.

– К леснику приехал, – уточнил Сергей. – На лето.

– Лето, считай, отпето… У меня тоже в городе дочка. На заводе, а сын на море служит… Ну, принимайте вправо от дороги, на овсяное жнивье. Трава там больно хороша.

Коровы неторопливо передвигались по овсяному полю. Овес давно уже был сжат и вывезен. Жнивье укрылось зеленым ковром сочной молодой травы.

Казалось Федосу, что вот-вот случится что-то страшное: то ли буря разыграется и разгонит стадо и пастухам придется, рискуя жизнью, спасать скот, то ли начнется гроза, хлынет проливной дождь с громом и молнией и туго придется и людям, и коровам. Но только ни бури, ни ливня не предвиделось: ярко светило солнце, погода была сухая, теплая. Начало припекать.

Тетя Манефа села завтракать прямо на меже. Развязали и ребята свою пастушью сумку. С аппетитом ели сало с большими ломтями хлеба. Макали в соль мясистые помидоры.

– Вот всегда бы так вкусно было! – сказал Федос, с удовольствием разжевывая рыжую корку домашнего хлеба.

– Захотел! Так только в лесу и в поле бывает!

Запили молоком из зеленых бутылок.

– Хотя бы волк из лесу выбежал и на коров бросился! – вздохнул Федос.

– Где ты у нас волка, чих на него, увидишь? Их давно здесь нет.

– Жалко. А то бы я… Вот так! Так! Так! – Федос вскочил и начал стегать кнутом направо и налево.

– Осторожно, я же не волк, – сказал Сергей, отодвигаясь.

Оказалось, что в обед скотину не гонят теперь по дворам. Просто подводят поближе к деревне. И женщины с ведрами, накрытыми марлей, приходят доить. Когда подошли к дому лесника, вышла и тетя Настя с дядей Петрусем. Тетя – доить корову, дядя – подменить пастушков.

– Не уйду, – насупился Федос.

– До вечера будем пасти, – сказал Сергей.

Тетя Манефа, которая вернулась из дому (ребята отпустили ее глянуть на свое хозяйство), услышала этот разговор и поддержала мальчишек:

– А что? Пусть себе пасут. Не очень-то устали. Кто сызмалу сумку пастушью не потаскает, тот до старости света белого не узнает.

Дядя Петрусь молча оставил ребятам приготовленные для себя харчи и ушел.

На этот раз коров пустили по ржавой стерне. Сами уселись под одним из стогов соломы, которые торчали по всему полю перевернутыми горшками. Играли в «ножички». Сергей научил. Подолгу смотрели, как плывут облака.

– Ты кем хочешь стать? – спросил Федоса Сергей.

– Я?

– Ты.

– Сперва хотел моряком. Потом таксистом, лесником, трактористом…

– А я сперва продавцом хотел быть. Лимонад, конфеты, пряники – все вкусное продавать. А теперь, как ты, передумал: агрономом хочу. Хороший агроном знаешь что может?

– Что?

– Землю скатертью-самобранкой сделать. Вот что!

Вечером, когда пригнали коров и Федос пришел домой, дядя Петрусь спросил:

– Ноги гудят? Тяжело?

– Ага, – признался Федос и сел на скамейку.

– Зато молоко, которое сегодня на столе у всей деревни, люди пьют благодаря вам, пастухам.

Радостная улыбка появилась на усталом лице Федоса.

«Пограничники» и «диверсанты»

Кот Пыжик замаскировался среди цветов. Енот Дутик прилег напротив, на грядке, среди огурцов. Пыжик, крадучись, ползет на дорожку, посыпанную желтым песком и ведущую от ворот к дому. Ни единая травинка над ним не шелохнется.

– Как шпион к границе подкрадывается, – говорит Федос Сергею.

Они сидят на крыльце и внимательно следят за котом и енотом.

Кот уже у самого края палисадника. Притаился, ждет удобного момента для нападения. Дутик заметил противника и приготовился к отпору. Только хотел кот прыгнуть на енота, а он сам на него – скок! И покатились клубком.

– Давай и мы поиграем в границу, предлагает Сергей.

– Давай, – соглашается Федос. – Только пограничник я!

Кому охота быть нарушителем границы, диверсантом! Но Сергей соглашается: не обижать же друга. К тому же прятаться не менее интересно, чем искать.

Договорились, где можно прятаться: во дворе, в огороде, на всем участке. Но дальше – ни шагу. А дорожка от ворот до дома теперь не просто дорожка, а государственная граница. Серьезный и внимательный, ходит по ней пограничник.

Вдруг что-то – шмыг! шмыг! – перепрыгнуло на другую сторону. Пограничник всматривается в грядки, кричит:

– Сергей! Пыжик и Дутик тоже побежали к тебе. Вас теперь трое. Ничего, я все равно справлюсь!

Ответа нет: кто же станет себя выдавать!

У самого погреба шевельнулись лопухи. Мгновение и пограничник залег с палкой-автоматом. Но нарушитель тоже не прост. Он отползает назад, обходит погреб и прокрадывается заставе в тыл.

Осмотрелся, выхватил из кармана бумажку, карандаш, что-то записал. Листок бумаги прикрепил к двери дома. Сам в три прыжка очутился за столбом, на котором висит умывальник, присел, ждет.

Пограничник полежал, полежал – ничего подозрительного. Встал, снова ходит. Взад-вперед, взад-вперед, взад-вперед. Подошел к хате раз, другой, третий, наконец заметил бумажку. Подошел поближе, прочел:

«Зевака ты, а не пограничник.

Шпион».

Обидно Федосу. Даже губу закусил. И в это мгновение к погребу бросился кот, а за ним енот. Палка-автомат – к плечу!

– Та-та-та! – прокричал Федос. – Дутик и Пыжик убиты!

Но «убитые» умирать не собираются. Наоборот, услышав свои имена, они, как безумные, начинают носиться вокруг дома.

– Я убил двоих! – запальчиво кричал Федос.

Маленький комочек земли ударяет его в грудь.

– Зато третий тебя кокнул. – Сергей вылезает из-за столба. – Моя взяла. Я победил.

– Мальчики, во что вы играете? – Лена появилась совершенно неожиданно.

– В границу.

– Я с вами.

– Кем же ты будешь?

– Медсестрой могу.

– Не подходит. Мы стреляем метко, убиваем наповал. Раненых и контуженых не бывает. Не нужна нам медсестра.

– Будешь помогать мне искать его, – кивает Федос на Сергея.

– Если так, то я не играю, – дуется Сергей. – Ишь, дурака нашли: их двое, я один. Пусть Лена за меня будет.

– Чего захотел! Как же я тогда один против вас двоих?

– Ползать по грядкам не хочу, – заявляет Лена. – Знаете что, прячьтесь оба. Я искать буду.

Мальчики хитро переглядываются: посмотрим, что из этого получится!

Лена зажмуривает глаза, считает до тридцати. Затем тщательно осматривает огород, весь участок. Нигде никого. Кот с енотом тоже бросили дурачиться и исчезли.

Но в одном месте легонько шевелится картофельная ботва. Потом – в другом, третьем, пятом…

– Что за чудеса! – шепчет Лена. – Почему же сразу всюду шевеление?

Она всматривается, всматривается и думает. Разгадка приходит неожиданно. Все очень просто. Среди картофеля посажены тыквы. Мальчишки натягивают тыквенные ростки, словно вожжи. И от этого сразу несколько кустиков картофеля шевелятся. Лене становится смешно. Она садится на скамейку и ждет: что же будет дальше? А над картофелем показываются уже два растопыренных пальца и слышится лай: «Р-р-р… Гав-гав!» Ах вот оно что! Пальцы, должно быть, изображают собачьи уши…

По лицу девочки пробегает улыбка.

– Ну ладно, подождите! Раз граница, так будет, как на границе!

И Лена бежит к хлеву. Навстречу ей вылезает из конуры Дунай. Лаять на Лену он не стал: они ведь знакомы. Только вопросительно смотрит своими большими глазами: зачем пожаловала?

Девочка достает из кармана фартука и бросает собаке конфету. Дунай хлопает пастью и на лету ловит угощение. Мгновенно проглатывает и еще ласковее смотрит на Лену.

А Лена колеблется секунду, а потом решительно подходит к конуре и выпускает Дуная. Тот, почуяв свободу, мчится галопом к калитке. Но калитка заперта, и приходится вернуться назад.

Вдруг где-то в углу участка слышит Дунай: «Гав! Гав!»

Этого, естественно, стерпеть нельзя, и Дунай бросается туда.

Его ободряет голос Лены:

– Ищи их, хорошо ищи!

И тут же, словно в ответ, голос Сергея:

– Ой! Спасите! Дунай рубашку порвет!

Диверсант выскакивает из-за высокой ботвы, машет руками. Дунай крепко вцепился в его рубаху.

– Пусти, Дунай! Как не стыдно! Ко мне! – кричит Федос.

Собака отпускает Сергея и с радостным визгом кидается на знакомый голос. Федос только немного приподнялся, чтобы посмотреть, что с Сергеем, а Дунай уж и его самого сбил с ног. Он не кусает хозяина, но рад с ним пошалить. Потом Дунай бежит куда-то вправо и выгоняет из огорода спрятавшихся там Дутика и Пыжика.

Диверсионная группа вражеских лазутчиков полностью ликвидирована. Лена стояла на дорожке-границе, сложив ладони под подбородком и дурашливо качая головой:

– Бедненькие мои шпиончики, не ходите больше на границу. За загородкой с поросятами вам куда спокойнее будет.

– Нашла над чем смеяться! – проворчал Федос. – О собаке уговора не было.

– Еще не хватало, чтобы пограничник у шпионов разрешения спрашивал: пустить собаку или нет! – фыркнула Лена.

– Василиса Премудрая нашлась! – съязвил Сергей. – Дать бы тебе разок приемом самбо, чтобы знала, что такое диверсант!

Лена бросила на него быстрый взгляд. Сергей стоял лицом к ней. За ним была низенькая скамейка. Лена мгновенно оценила обстановку и сильно, двумя кулачками толкнула Сергея в грудь. Тот взмахнул руками и полетел через скамейку в палисадник.

Как ни хмурился Федос секунду назад, а сейчас не удержался и захохотал:

– Ай да Ленка!