Текст книги "Федоскины каникулы"

Автор книги: Даир Славкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Лесная кондитерская

Федоса никто не отчитывал. Тетя Настя молча убрала следы баталии: осколки стекла, глиняные черепки, вымела рассыпанную соль. Только Микола вечером, когда стеклил окно, пошутил:

– Кота за такие проделки вообще исключить из команды надо бы, а, судья?

Но у Федоса было тяжко на душе. Он чувствовал себя виноватым. Ему хотелось куда-нибудь уйти.

И поэтому, когда дядя Петрусь снова собрался в лес, он умоляюще заглянул в дядины глаза:

– Возьмите меня, пожалуйста, с собой!

– Что ж, ты у нас человек заслуженный, – сказал дядя Петрусь. – И если тетя Настя не возражает, то я согласен.

Тетя Настя кивнула головой:

– Как же его в лес не пустишь? Он ведь лес спасал… Да и скучно ему.

Посмотрел Федос, а лицо у тети не сердитое, доброе, будто ничего и не случилось.

Дядя Петрусь отправился в кладовку и вернулся оттуда с тремя вещами: зеленым эмалированным бидончиком, сумкой и двустволкой. Двустволка была старая, потертая. И все же холодный металлический блеск ее просто-напросто загипнотизировал Федоса.

А дядя Петрусь положил в карман три желтых латунных патрона с красными глазками капсюлей на шляпках.

Федос даже подпрыгнул в предчувствии чего-то такого удивительного и замечательного, чего не видывал ни разу в жизни.

Они шли по обычной тропинке в самый обыкновенный лес. Но Федосу казалось, что идут они по сказочной дороге в волшебный мир, куда пускают далеко не всех. Еще бы! Ведь на плече, на широком ремне висело у дяди Петруся не что-нибудь, а настоящее охотничье ружье!

Погода выдалась на славу. Небо бледно-голубое, августовское. Ни облачка. На граве и на цветах – куда ни глянь – сотни и тысячи маленьких радуг. И казалось Федосу: нет, это не капельки воды сверкают и переливаются золотистыми и розовыми огоньками, а лучи солнца рассыпались на множество лучиков.

Лес после дождя словно помолодел, обновился. Деревья и кустарники вымыты до блеска. Травка, совсем еще недавно поникшая от жары и суши, снова выпрямилась. На дороге и в низких местах – чистые и прозрачные лужицы.

– Куда идем, дядя Петрусь? – подпрыгивая на ходу, спросил Федос.

– В кондитерскую, – ответил дядя Петрусь, загадочно улыбаясь.

– Куда?

– В кондитерскую, – повторил дядя Петрусь, и Федос понял, что пока больше ничего он не объяснит.

Федос обиделся, умолк.

Но долго дуться ему не пришлось. Не прошло и четверти часа, как подошли они к неглубокой ложбинке и дядя Петрусь сказал:

– Кондитерская открыта.

Федос хотел было рассмеяться, но, поглядев туда, куда показал дядя, воскликнул:

– Так это же малинник! А малины сколько! О-го-го!

– Вот я и говорю: кондитерская открыта. Заходи, пожалуйста, любой и каждый!

– Ясно, понятно, очень приятно! – скороговоркой выпалил Федос школьную поговорку, которую часто произносили и его одноклассники, и он сам, и прямо по росистой траве, сквозь мокрые кусты, позабыв все на свете, ринулся вперед. – Спелая малина! Сладкая! – приговаривал он, засовывая в рот целые пригоршни душистой и сочной ягоды. – Почему же ее никто не собирает?

– Как так не собирают? Люди едят, птицы лакомятся. Да вот два дня лил дождь. Кому же мокнуть охота? Малинка и поспела.

– А-а-а! Угу! – Чем глубже Федос уходил в малинник, тем меньше слов удавалось ему выговорить.

Дядя Петрусь тоже собирал малину, но только клал ее не в рот, а в эмалированный бидончик.

Перехватив вопросительный взгляд племянника, он сказал:

– Домой отнесем. Всех угостим. Им-то в лес ходить некогда.

Федос подумал, что дядя прав, и стал ему помогать. Вдвоем они очень быстро наполнили бидончик до краев.

– А теперь и моя очередь, – улыбнулся дядя Петрусь и тоже вдоволь наелся малины.

Потом сказал:

– Дальше пошли. Кондитерская большая. Это еще не все.

– Здо́рово! – радостно прокричал Федос, предвкушая новое удовольствие.

Выйдя из малинника, прошли заболоченную опушку и поднялись на поросший густым кустарником холм. Федос больше не искал глазами витрин и прилавков, как в первый раз, а внимательно приглядывался к кустикам.

– Вижу! – закричал он наконец. – Красные и черные ягоды. Похожие на малину. Но это ведь не малина, правда?

– Ежевика. Попробуй, не оторвешься. Только выбирай самую спелую – черную.

Ежевика понравилась Федосу еще больше, чем малина.

– Вкуснотища! – облизнулся он, поглаживая живот. – Но уже многовато получается. Если есть здесь еще какие-нибудь такие ягоды, я уже и попробовать не смогу…

– Есть! – весело откликнулся дядя Петрусь. – Как не быть! Кондитерская лесная велика. В городе такого большого магазина не сыщешь!

– Пошли туда! Есть не буду – так хоть посмотрю.

Прошли еще немного. Дядя Петрусь остановился на широкой поляне. Но здесь Федос, как ни присматривался, никаких ягод не увидел.

– Нет ничего. Одни удочки растут, – сказал он, показывая на длинные ветви высокого кустарника.

– Удочки, верно, – улыбнулся дядя Петрусь. – Но не только. Ты вверх посмотри!

– Орехи! Вот они где! А я и не знал, что они так растут…

Целую сумку орехов набрали. Полные карманы. А Федос еще и за пазуху насовал.

Выстрел над лужайкой

– Дядя Петрусь, а почему нигде грибов не видно? – спросил Федос, когда они оказались среди высоких развесистых елей.

– Сухо было в лесу.

– Сухо? Так ведь дождь лил.

– Дождь дождем, да все же грибы не так-то легко появляются после засухи.

В эту минуту дорогу перебежал маленький рыжий зверек с пушистым хвостом.

– Белочка? – удивился и обрадовался Федос.

– Она.

Еще через несколько шагов Федос заметил на земле несколько пестрых птичьих перышек.

– Какая-то птица потеряла, – сказал он.

– Тетерев. Потерял, да. Но, видать, с головой вместе. Ястреб, наверно, напал.

– А-а! Ястреб-тетеревятник! Я знаю! Он – враг всех птиц.

За разговором не заметил Федос, как вышли на широкую лужайку с густым ольшаником по краям и редким березняком посередине.

Свернули в густую сочную траву, которая росла вокруг березок.

Неожиданно рядом послышалось хлопанье крыльев. Большая черная птица, выпорхнув прямо из-за спины Федоса, шумно поднялась в воздух.

– Тетерев, – уверенно заявил Федос.

– А ты что, их видел уже?

– Два дня по болоту гонял, когда с Миколой ездил.

– Вот как!

– А почему вы не выстрелили в него?

– Во-первых, жалко его: уж больно красив. Во-вторых, заказник[9]9
  Зака́зник – временный заповедник.


[Закрыть] у нас. На три года охота запрещена. Чтоб больше птиц и зверей развелось.

На большой кочке среди травы Федос снова заметил несколько перьев. Маленьких, сизых. Он вопросительно посмотрел на дядю Петруся.

– И здесь разбойник клювастый похозяйничал. Голубя дикого убил.

– Его самого убить надо! Или гнездо разорить, чтобы жить было негде.

– Правильно. Весной я два гнезда ястребиных уничтожил. Двух тетеревятников убил. Но пара еще осталась. Недавно я подсмотрел, где они часто садятся.

– И ружье…

– Да, для того и взял.

– А где это место? – затаил дыхание Федос.

– Вон видишь стога… – И дядя Петрусь указал пальцем в левый угол лужайки.

– Так побежали туда!

– Нет, брат, так нельзя. Их ведь запросто можно спугнуть.

Дядя Петрусь, а за ним Федос вошли в кусты и, стараясь не шуметь, стали пробираться в нужном направлении. При каждом прикосновении к ветвям с листьев падали крупные капли. На спину, на плечи, на голову. Раз даже показалось Федосу, будто за шиворот кто-то из кружки водой плеснул.

– Ой-е-ей! – тихонько пропищал он.

– Ты что? Лесного дождичка испугался? – усмехнулся дядя Петрусь.

Сам он не обращал на капли ни малейшего внимания.

Прошли еще несколько шагов. Вдруг дядя Петрусь остановился и еле слышно прошептал:

– Смотри, вон он, на стогу! Видишь?

Федос глянул сквозь кусты на стог и увидел на нем большую нахохлившуюся птицу, похожую на орла.

– Тетеревятник! – вырвалось у Федоса. – Дядя Петрусь, стреляйте же скорее!

– Тише! У него не только глаз, но и слух острый. Стрелять отсюда далеко. Мы вот что, бидончик с малиной да орехи здесь оставим. И ты останься. Не высовывайся. Тихо стой. А я попробую к нему поближе подкрасться.

Федос остался в ольшанике. А дядя Петрусь, пригибаясь, стал пробираться к стогу.

Серая птица по-прежнему сидела на своем месте и, казалось, дремала.

– Стреляйте же, стреляйте, дядя Петрусь! Близко уже! – едва не закричал Федос.

Но лесник знал, что делать. Очутившись на открытом месте неподалеку от стога, он лег на росистую траву и пополз.

Тетеревятник, видимо, что-то почуял. Он встрепенулся, повернул голову в одну сторону, потом в другую. И кажется, заметил опасность: расправив крылья, неторопливо поднялся в воздух.

– Все! Эх, проворонили…

Но дядя в мгновение ока вскочил, и словно само собою вскинулось вверх ружье.

– Поздно, поздно, дядя Петрусь!

Раздался выстрел, и все заволокло дымом. Федос потерял из виду и дядю, и ястреба.

Но вот послышались шаги. Напрямик, по кочкам и по воде, шел дядя Петрусь. В руках держал он ружье и большую серую птицу с бурыми и желтыми крапинками.

– Успели? А я думал, не успеете… – заговорил Федос.

– Отвоевался, волк с крыльями. Всё. Второй пока где-то прячется.

Федос рассматривал могучие крылья, большущие черные когти и словно железный загнутый клюв.

На ферме

– Федос, – сказала тетя Настя, – ты за что меня обижаешь? Тебе не стыдно?

– Я? Вас?!

– Да. С Миколой на болоте был, с Марылей на машине катался. Из лесу, если бы можно было, совсем не вылезал бы. И с Андреем в бригаде работал. Только вот на мою работу посмотреть не хочешь.

– Так вы ведь на ферме. А что там может быть интересного? Коровы одни.

– А знаешь ли ты, что такое ферма?

– Ну… большой хлев, где коровы живут.

– Эх ты! На селе все лето провел, а фермы животноводческой не видел. Вот управлюсь, на работу пойду, тебя возьму. Сам увидишь. Хорошо?

– Ну, хорошо… – неуверенно пробормотал Федос.

На коров глядеть какой интерес? Хотелось увидеть Лену. Она ведь уже, кажется, из города вернулась. Но нехорошо и тетю Настю обижать.

…По дороге на ферму встретились с колхозницами в белых платочках.

А вот и ферма: длинное кирпичное строение с красной крышей. В строении этом, внутри, был длиннющий коридор – из конца в конец. По обе стороны – стойла. Нетрудно было догадаться: для коров.

– Чистота какая! – восхитился Федос.

– Так нужно, – сказала тетя Настя. – Коровы чистоту не меньше, чем люди любят.

Вокруг было много всякого оборудования: электрические светильники с плафонами, разноцветные провода, трубы.

– А где же коровы? – поинтересовался Федос.

– На выгоне. В обед сюда пригонят.

– Доить?

– Да. Электродоилками. Вон они там, где бидоны, рядом с ними.

В эту минуту что-то черное и громоздкое поплыло по воздуху прямо на Федоса.

– Осторожно! Под вагонетку попадешь!

– Вагонетка? А как же она так, без рельс?

– По подвесной дороге бегает. По канату. Вон, видишь?

– Вижу. А зачем?

– Корма развозит. Когда-то все здесь руками делали. Да легко ли это! Поди потаскай. Силос, свекольник, картошка…

Федос утром и вечером видел, как дядя Петрусь у колодца поил из ведра Рогулю: перед выгоном и когда она возвращалась в хлев.

– А где же вы поите коров? Колодца возле фермы вроде бы нету.

– Водопровод здесь.

– А кто кран открывает? Сами коровы?

– Вот, поди сюда, посмотри. Это поилка. В ней сейчас воды нет. Но на дне железка-педаль. Захочет корова пить, ткнется в поилку, нажмет мордой на педаль – и побежала водичка! Чистая, холодная! Напилась корова, подняла голову – и вода остановится, течь больше не будет.

– Хитро придумано! – удивился Федос и, нагнувшись, нажал ладонью на педаль.

В то же мгновение поилка стала наполняться водой. Убрал руку – приток воды прекратился.

– А почему в стойлах солома не подстелена? Ведь дядя Петрусь подстилает.

– Незачем. Сухой торф подстилаем.

– А-а-а! Вспомнил: торфокрошка! Которую Микола запасает.

– Вот, вот. А потом использованную торфокрошку вывозим отсюда на поля. Хорошее удобрение получается. Даже очень хорошее.

– А выносите его отсюда ведрами, да?

– Скажешь тоже, ведрами! А подвесная дорога зачем? Вон, видишь, вторая вагонетка? Специально для этого.

Никогда не думал Федос, что на ферме может быть столько интересного.

Долго смотрел он, как работала машина, которая измельчает корма, как лента транспортера подавала их и как другая лента выбрасывала зеленую массу прямо на площадку. Там стоял худощавый парнишка, чуть побольше Федоса, и вилами сгребал крошево в вагонетку. Когда вагонетка наполнялась, парнишка отцеплял крюк, и вагонетка ползла к кормушкам.

– И весь этот салат – коровам?

– Салат! – снисходительно усмехнулся парнишка. – Да это же зеленая подкормка. Поедят ее наши коровки – и сразу молока прибавят. Много-много. Ты молоко любишь?

– Люблю.

– Вот и вспоминай этот наш «салат», когда молочко будешь пить. Там, у себя, в городе.

– А ты откуда знаешь, что я из города?

– У нас в деревне все друг друга знают. Да и тетя твоя про тебя рассказала. – Паренек умолк, потом неожиданно предложил: – Хочешь на вагонетке прокатиться?

– Я? – переспросил Федос, не зная, разрешит ли ему кататься тетя Настя. Он оглянулся, но тети нигде не было видно.

– Давай, залезай!

Раздумывать было некогда. Федос мгновенно очутился в вагонетке и отлично проехался через всю ферму.

Спустившись на землю, он увидел тетю Настю. Она стояла рядом с молодой дояркой.

– Можно, я возьму подводу и поеду за свекольной ботвой? – спросила доярка тетю Настю, и Федос почувствовал, что его тетя здесь главная.

– Нет, Зина, – ответила тетя Настя. – Ты сходи-ка за электриком. Пускай в третьем доильном аппарате мотор посмотрит. Что-то с перебоями работает. Ну, а за ботвой поедет… Федос! – неожиданно распорядилась она. – Как, Федос, с лошадьми управишься?

– Спрашиваете!

– Вот и хорошо.

– А зачем коровам ботва? – спросил Федос. – Они ведь на пастбище траву едят.

– Траву-то едят, а еще хотят! Молоко у коровы на языке: больше съест, больше даст. Ну, ладно, пойдем, покажу тебе, куда ехать.

Ох и накатался Федос в этот день! Два раза ездил на колхозные огороды, где росла сахарная свекла с лопушистыми зелеными листьями.

Листья обламывали три колхозницы и… Лена. Едва увидев Федоса, она подбежала к нему. Вместе грузили свеклу на подводу, вместе возили на ферму.

Сидели рядом, на прохладных мягких листьях. Радостно смеялись, весело поглядывая во все стороны с высоты груженой подводы.

– Я и в городе скучала по деревне, – призналась Лена.

– И я скучать буду, когда уеду, – негромко сказал Федос.

– По… ком?

– По Гнедому… Н-но!.. – и Федос взмахнул вожжами.

Консервы для коров

Прошло несколько дней.

Однажды после обеда вышел Федос за околицу, на дорогу. Глянул – и не поверил своим глазам. Там, где вчера было гладкое поле, теперь возвышалась зеленая гора. И возле нее сновал трактор: туда-сюда, туда-сюда.

Чудеса!

Федос постоял на месте, посмотрел, посмотрел да и побежал к зеленой горе. А подбежав, увидел: гора эта – не земляная, а из ссыпанного травяного крошева. А неподалеку была яма, наполненная до краев таким же крошевом. Трактор ездит взад-вперед и трамбует все, что в яме.

«Зачем же он в землю корма закапывает?»

Федос подбежал к трактору. Глядь – а в нем Микола.

Федос в первый момент едва не присел от неожиданности. А потом забежал вперед, встал перед радиатором, руками машет, кричит.

Остановился трактор, Микола из кабины вылез.

– Ты что, Федос, от работы меня отрываешь?

– А ты зачем салат коровий в землю зарываешь? Его коровы знаешь как любят? Молока от него прибавляют… А ты – в землю. Уезжай отсюда, а то тете Насте и Андрею расскажу!

– Ах ты Федос Курносый Нос! – И Микола даже присвистнул от удивления. – Так ведь я и стараюсь, чтобы в колхозе побольше было молока, чтобы на зиму коровам и телятам хорошие корма запасти!

– Разве так запасают? Свалил все в яму и гусеницами топчешь! Стой здесь и не шевелись!!

– Вот так штука! – покачал головой Микола. – Выходит, я арестован. Тогда, наверное, и Андрея надо взять. Ведь это он меня на эту работу направил.

– Андрей? – растерялся Федос.

– Конечно. Туда, говорит, за околицу, к ямам да траншеям, зеленую массу подвезли. Лошадьми трамбуют ее, колесным трактором, а ты давай следом за ними гусеницами пройдись.

– А зачем же в яму?

– Так это ведь все знают: сенаж.

– На какой сенаж?

– Утрамбуют массу, пленкой специальной покроют, сверху торфокрошкой, землей засыплют. Консервы получатся.

– Ничего не получится, – снова насупился Федос. – И коровы есть не будут. Потому что сенаж этот сгниет.

– Нет, брат, дудки. Как свеженький, сохранится. Конечно, если быстро уложишь и утрамбуешь хорошенько. Еще и хлебом пахнуть будет. Сенаж – это, брат, корм первый сорт. Видишь, сколько ям и траншей кругом?

Оглянулся Федос – и правда: еще несколько ям глубоких.

– Так почему же ты здесь один?

– Не один – с трактором. У него силенок – будь здоров! А люди обедать пошли. Колесный трактор на заправку поехал. Я остался, потом пообедаю. Всем-то сразу нельзя: сенаж может не получиться, если приготовленная зеленая масса наверху залежится. Ее как можно скорее закрыть нужно… Вон, видишь, и второй трактор на подмогу идет.

И верно: широкой полевой дорогою двигался к силосным ямам трактор «Беларусь». А из деревни, деловито шагая, спешили колхозники.

Федос шмыгнул носом, переступил с ноги на ногу и проговорил:

– Знаешь что, Микола, ты никому не рассказывай.

– О чем?

– Ну, о том, что я… тебя не пускал… Обещаешь?

– Конечно, Федос, о чем речь. Пусть мой трактор жеребенком станет, если проговорюсь.

– Дай слово!

– Даю два.

Посылка

На имя Федоса Малашевича пришла посылка. Почтальон вручил извещение.

После обеда Федос с тетей Настей отправился в село, в почтовое отделение.

Почта занимала половину дома под новой шиферной крышей. В другой половине был медицинский пункт. Сюда однажды Сергея водили, когда он крыжовника объелся.

Обычного барьера и широкого стекла с окошечками не было. Просто низенькая деревянная перегородка, стол, шкаф, два кресла.

Девушка, сидевшая за перегородкой, ответила на приветствие и придвинула к себе ящичек, перевязанный веревкой, на которой было несколько больших сургучных печатей.

– Паспорт у вас есть? – спросила девушка.

Федос сперва не понял, к кому она обращается. Потом покраснел. Потому что его впервые в жизни, как взрослого, назвали на «вы». И еще потому, что паспорта у него еще все-таки не было.

– Может, я за него распишусь? – спросила тетя Настя.

– Нет, – ответила девушка. – Тут ясно сказано: для Малашевича Федоса. Пусть сам и распишется.

– А с паспортом как же? – заволновалась тетя Настя. – У меня ведь с собой нет его…

– Вас я знаю. Его, – девушка глянула на Федоса, – его тоже в нашем селе уже знают. Напишем: «Лично известен».

– Вот и хорошо! – с облегчением вздохнула тетя Настя.

– И я вас тоже знаю, – сказал Федос девушке. – Вы – Сергея сестра, и он на вашем велосипеде катается.

– Точные сведения. Распишитесь и здесь.

Федос заторопился, засуетился. То ли перо было непривычное, то ли из-за чрезмерного старания, но он даже язык высунул, выводя свою фамилию.

Настроение испортила последняя буква «ч». Ее хвостик предательски поехал в сторону. А когда Федос попытался это исправить, с пера соскользнула здоровенная клякса.

Только этого и не хватало!

Федос закусил губу. Девушка не закричала, не замахала руками. Даже корить не стала, как обычно делают взрослые: «Такой большой, а…» Покачала головой, взяла бумагу из рук Федоса, осторожно промокнула, что-то надписала и выдала посылку.

Несли посылку вдвоем – на палке; продели ее под шпагат и держали каждый за свой конец.

Дома ящик открыли. Там оказался виноград. И еще – письмо, в котором мама настоятельно просила, чтобы Федос тепло одевался, не ходил утром по росе. И, не дай бог, не перегревался бы на солнце, а сидел бы где-нибудь в тени. Под виноградом в целлофановом мешочке лежали два платочка – Марыле и тете Насте, рубашка для дяди Петруся, красивый галстук Андрею, цветной пояс – Миколе.

– Виноград пускай в ящике останется, – сказала тетя Настя. – Будешь понемножку лакомиться.

– Не-ет! – возразил Федос. – Это не так вкусно. Положите его в буфет. А после ужина на стол поставьте. Пусть все едят. Мне только две кисточки нужно: Сергея и Лену угостить.

Тетя Настя ничего не сказала. Только обняла Федоса, прижала его к себе и поцеловала в лоб.

Адъютант деда Макара

После ужина тетя Настя дала всем по кисточке винограда с крупными прозрачными ягодами.

– Рано созрел, – заметил дядя Петрусь, рассматривая бледно-желтые зернышки.

– Болгарский, – с видом знатока уточнил Федос. – Оттуда каждый год к нам в город привозят.

– Чего только землица не родит, – приговаривала тетя Настя, смакуя каждую виноградинку.

– Ну, ладно, хватит вам! Я тоже вас могу угостить, – сказал Микола и, вытащив из кармана, развернул свой пояс с блестящей золотистой пряжкой. – С кого начнем? С Федоса?

– Хитренький! Сперва сам попробуй!

В эту минуту дверь отворилась и в хату вошел высокий худой старик с глубоко запавшими глазами на темном морщинистом лице.

Старик поздоровался, снял шапку, сел. Федос увидел, что волосы у него седые.

Едва старик заговорил, Федосу сразу стало понятно: это – дед Макар, сторож колхозного сада. Приходился он каким-то дальним родственником тете Насте и был, вероятно, человек интересный: его имя, как сразу вспомнил Федос, часто вспоминали в доме.

Мужчины поговорили о том о сем, но вот дед Макар сказал:

– Пришел я к тебе, Петрик, на несколько зарядов пороху одолжить. Вороны, чтоб их грипп с аппендицитом, житья не дают, целыми стаями на яблони набрасываются. В правлении колхоза обещали патронов готовых купить. Да пока там расшевелятся, воронье не одну яблоню обберет.

– Вот какие! – возмутился Федос.

Дед Макар в его сторону даже головы не повернул.

– Так порох есть, Петрик?

– Найдется. – Лесник встал, вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с бумажной пачкой, на которой нарисован был белый медведь.

Зернистый порох отсыпал деду в небольшую бутылочку, закупорил ее. Федос пододвинулся к деду Макару.

– А когда вы, дедушка, ворон стрелять будете?

Старик повернулся, смерил прищуренным взглядом Федоса, словно прикидывая: отвечать или нет? Потом наморщил лоб и сказал:

– Сегодня набью патроны… – Он загнул длинный, весь в мозолях, палец на руке. – А с утра, как прилетят, так и дам им, злодейкам, жару.

– А мне посмотреть можно?

– Вон ты о чем! Спать еще будешь в такую рань.

– Я рано встану, вы только разрешите прийти.

Дед умолк. Притихли все.

– Вы его сегодня к себе возьмите, – посоветовал Микола. – На одну ночь. Места в садовом тереме хватит.

У Федоса сердце так и запрыгало в груди. Микола глянул на него и, наверное, догадался, что у брата на душе. Потому что прямо-таки насел на деда:

– Да чего тут думать! Берите Федоса адъютантом на одно сражение. Пусть переночует, на вашу битву с воронами поглядит. А после победы – домой вернется.

– Защитник выискался! – недовольно проворчал дед Макар.

– Дедушка!.. – жалобно проговорил Федос.

– И правда, возьмите его, пускай увидит, какой у нас в колхозе сад, – вставил Андрей. – Парень ведь из города. Настоящего сада никогда еще и не видел.

– Ни одного разочка! – подтвердил Федос.

– Ну, если ни разочка… – неожиданно улыбнулся дед Макар. Но тут же строго добавил:

– Пошли, адъютант. Отдаешь, Настя?

– Отдаю. Это ведь рядом.

Микола шепнул в ухо Федосу:

– Дед разговорчивый. Расшевелишь – выложит много интересного. Спроси его, например, куда он телят гонял.