Текст книги "Давай поиграем, дракон! (СИ)"
Автор книги: Даха Тараторина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Леонард дождался, пока кружки опустеют, и ответственно прибрал посуду, сполоснув под напоминающим огромную капельницу научном инструментом. Долго молчал, пока агент, выудив из-под тахты запрятанный компромат, пролистывала страницы, не забывая сверяться с собственными размерами и изгибами. Осталась весьма недовольна сравнением не в свою пользу: мягкотелые, изящные, томные ведьмочки, кикиморы и русалки нисколько не походили на угловатую, жилистую, большерукую и чрезмерно высокую для женщины, почти с Леонарда, Пижму. Поэтому девушка ничуть не расстроилась, когда заметивший вторжение в личное пространство дракон покраснел, как тот, с гобелена, и отобрал листочки, пробурчав что-то про экспериментальные пути и потребности учёных.
– То есть, вы хотите сказать, что в своём мире занимаетесь определением, кому жить, а кому умирать?
– Ну-у-у, не то чтобы я сама это решаю. Скорее помогаю судьбе принять решение в пользу тех, кто может договориться с ней о цене, – агент и сама удивилась, как красиво завернула обычное «охраняю одних мудаков от других».
– Вы торгуете жизнями?!
– Ну, приятель, не перебарщивай. Работаю личной стражницей, не более того.
– Вы торгуете жизнями, – укоризненно повторил Леонард. – Вы продаёте их тем, у кого больше денег, верно?
– Не говори ерунды! Я не продаю жизни!
– Защитить от кинжала мерзавца, которому суждено умереть. Разве это не то же самое?
– Я не…
– Вы не работаете на мерзавцев?
Очень хотелось с достоинством ответить «нет», очень. Но… Но она работала на мерзавцев. Всё всегда начинается правильно: хорошая девочка или умный мальчик хотят сделать мир лучше. Хорошая девочка или умный мальчик обещают себе, что никогда не станут лицемерами, как их родители, никогда не обидят того, кто слабее, не продадутся за лишнюю монету и не сторгуют великие идеи за повышение к зарплате. Но однажды случается так, что лишняя монета оказывается срочно нужна, потому что сестра переживает неудачную беременность, или чрезмерно заманчива, потому что поездка в Англию – это давняя, ещё со школы, мечта, а тут подвернулся отель за полцены и лететь надо обязательно на следующей неделе. И тогда политика, который нанимает сопровождение на не слишком чистую сделку, оказывается можно понять. У него ведь тоже своя правда. Не такой уж он и мерзавец, а сделка с совестью – это лишь на один раз. Потому что поездка… или сестра – одна и прямо сейчас, а сволочей меньше не становится. Начнём спасать мир со следующего месяца, ага?
Но в следующем месяце найдётся ещё один не совсем мерзавец. И ещё. И ещё. После останется совсем чуть-чуть до повышения и новой машины. А потом… а потом станет плевать, кого ты защищаешь, а на кого направляешь дуло пистолета. Потому что мир всё равно не станет лучше, а ты тоже хочешь устроиться в нём получше.
И если этот мир не спасти, может, правильнее сбежать в другой?
– Я работаю на тех, кто платит, – хрипло ответила девушка, на миг отведя взгляд. – И я не намерена за это извиняться.
А хорошие ли люди те, кто нанял её в этот раз? Чем может угрожать целому миру этот тощий, растрёпанный, со светлыми наивными глазами, заучка?
Нет уж. Половина гонорара уплачена. Она никому не причинит вреда, никого не убьёт. Нужно выкрасть эту его научную тайну и вернуться домой. Учёные часто лезут туда, куда нормальному человеку не придёт в голову заглянуть. А потом – раз! – и необратимая мутация или зомби-апокалипсис на носу. И тогда уже главными становятся бойцы, как Пижма. Которые действуют, а не думают.
Леонард разочарованно отвернулся:
– Это ваше право.
Наверняка дальше разговор перестал бы клеиться, но ему и не пришлось. С улицы донёсся отчётливый звон металла и гул встревоженных голосов. Наконец из неразборчивого жужжания выделился единственный зычный крик:
– Выходь на бой, поганое чудище, чтоб те пусто было! Выходь, кому говорят?
Леонард выронил протираемую чашечку и выругался сквозь зубы, когда та, звякнув отбившейся ручкой, укатилась под стол.
– Опять! – горестно опустился он на четвереньки, длинной стеклянной колбой подцепляя пропажу. Освободив беглянку от паутины, он снова торопливо полез её споласкивать, предварительно стукнувшись макушкой о столешницу.
Пижма предпочитала не суетиться и вообще не двигаться с места, не получив достаточно информации:
– Что за шум, а драки нет?
– Это только пока нет, – Леонард вытер мокрые разводы, водрузил кружку на подставку к остальной посуде и, засучив рукава и приняв позу непобедимого волшебника начал читать заклинания. От входа в пещеру донёсся скрежет камня о камень и эхом отвечающее на него разочарованное «фу-у-у!». – Сейчас сами себя накрутят и пойдут на штурм. Будет тебе и драка, и кровь, и переломанные носы: дракон-то не вышел, а кулаки всё ещё чешутся. Так что надо срочно двери запирать. В прошлый раз в отлёте был, так они мне тут всю мебель поломали и стены неприличностями порасписывали.
– Какие грамотные! – восхитилась драконоборцами агент.
– Да нет. Селяне ж. Они с ошибками понаписали, а где не знали, как пишется, схематично, так сказать, изобразили. Я даже того, – Леонард потупил взор, – кое-где ошибки исправил, прежде смывать, а то аж зубы сводило. А пару рисунков оставил на память…
– Выходи, монстр кровожадный! – напомнили о себе с улицы.
Пижма кивнула на выход:
– Пойдёшь?
– А то мне делать больше нечего!
– И часто они так?
– Пару раз в неделю, не больше. Зимой по сугробам ленятся, там по месяцу тихо бывает, а в праздники, когда дел мало, могут и зачастить.
– А ты что?
– А что я?
– Ну выходишь?
Леонард скептически провёл ладонью вверх-вниз вдоль тела, как бы намекая на то, что тощий бледный мужчинка болезненного вида не представляет интереса для страждущих драконоборцев и, в свою очередь, меньше всего нуждается в их обществе.
– Ну ты ж кровожадный дракон!
– И ничего я и не кровожадный! Я пироги люблю. С вишней, – горестно вздохнул он.
– Но они-то этого не знают. А вида страшного и огнедышащего ящера вполне достаточно, чтобы отвадить таких гостей.
Страшный и огнедышащий скептически хмыкнул:
– Не достаточно. Поверьте мне.
«Вот поэтому я до сих пор и не замужем», – подумала Пижма, но вслух только фыркнула:
– И что за мужики пошли? Брысь с дороги. Сама разберусь.
Народ снаружи негодовал, потрясал вилами и жаждал зрелищ. Хлеба народ на всякий пожарный принёс с собой, о чём недвусмысленно свидетельствовали толстые бабы, делящие на троих пригоршню семечек, без аппетита обсасывающий краюху мальчишка с выбитым зубом, которого при полнейшем попустительстве родителей пустили в первые ряды штурмующих, и хитролицый старичок, с лотка толкающий маленькие обжаренные в масле кусочки теста. Кусочки разлетались быстро: чудище снова беззастенчиво игнорировало борцов за справедливость и смертный бой.
Между стеной и огромной каменной дверью, что, повинуясь магическому приказу, начала, но не успела закончить свой путь, протиснулась коротко стриженая девица недружелюбного вида.
– Чего надо? – за неимением сигареты (бросить! Проклятье, давно пора бросить!) она отломила с растущего у лаза орешника веточку и стиснула зубами, перекатывая из одного уголка рта в другой.
– А-а-а, – замялись драконоборцы, недоумённо переглядывались: не спутали ли адрес? – А дракон выйдет?
– Он наказан, – девица хмуро оперлась плечом о приоткрытую дверь, показывая, что двигаться с места не собирается.
– А мы на смертный бой, – вперёд выступил наиболее мускулистый детина с глуповатым лицом деревенского дурачка. Впрочем, почему именно деревенского? Велика вероятность, что дурачки-рыцари имели лица не более обременённые интеллектом, потому и предпочитали демонстрировать окружающим не их, а кованые шлемы. Мужик протянул в доказательство серьёзности намерений топор. – Вот.
Пижма топор приняла, повертела в руках, ногтем попробовала привычное к дереву, а не чешуйчатым шеям, лезвие, и вернула прежнему владельцу.
– Слыш, Лёня, – гаркнула она в темноту, – тут тебя убивать пришли. Интересует?
Из темноты ехидно заржали. Драконоборцы неподдельно смутились.
– Говорит, не пойдёт, – констатировала факт агент Пижма, для верности перегораживая узкий проход подтянутой ногой.
Мужик опустил растерянный взгляд на топорище, потом поднял на неожиданно нарисовавшуюся преграду. Преграда задумчиво жевала веточку орешника и словно приросла к стене пещеры. Мужик пожал плечами и, развернувшись, сообщил остальным:
– Не пойдёт!
В толпе заволновались: кто побольше, опасаясь, что пончиков на лотке на всех не хватит, кто поменьше, негодуя, что четвертование дракона не состоялось.
Меньше всего хотелось уходить бабам с семечками. Какие у баб в деревне развлечения? Оприходовать поддатого муженька скалкой? Оттаскать за уши бездельника-сына? Нет уж, коль скоро они сюда явились, рискуя норовящим убежать тестом, то обязаны добыть хотя бы достойный повод для пересудов.
– А ты, тьфу, – сплёвывала шелуху под ноги самая круглощёкая из троицы, – вообще кто такая?
– И то верно, – подхватили подружки. – Видать мы тебя тут раньше не видали.
– С драконом живёшь? Ведьма, что ль?
Пижма ухмыльнулась, показав щербинку между зубами, в которую как раз удачно уместилась обгрызенная веточка:
– А что сразу ведьма? Мож я прекрасная принцесса.
– Оно и видно, – прыснули бабы.
– Прекрасная? – скептически уточнили, оценивая узкие бёдра, мужики.
– А то нет? – возмутилась Пижма. – Сломаю руку каждому, кто скажет, что не прекрасная, – из глубины пещеры провокационно заржал дракон, – и нос тому, кто не поверит, что невинная, – повысив голос, предупредила агент темноту.
Бабы не унимались. Шутка ли: дева, сожительствующая с драконом! Да к логову можно теперь платные экскурсии водить!
– Так ежели ты така прекрасная и невинная, что ж ты с чудищем огнедышащим живёшь?
– Любовь зла, – развела руками Пижма.
– О-о-о! – умилённо заулыбались мужики, прижимая драконоборственный инструментарий к груди.
– Дурни! – обиделись семечковые дилерши, – она ж над вами издевается! Небось того дракона и дома-то нет, одни сокровища несметные! Ату её, ату! – мотивировали они мужей.
Идея наличия неохраняемых сокровищ мужикам понравилась и они, виновато сопя, пошли в наступление:
– Не обессудь уж. Принцесса ты там или как, но, ежели мешать станешь, мы тебя того…
– Сильно позабавите, ребята, – спокойно предупредила Пижма. – Поверьте, ребята, вы просто сильно меня позабавите.
Раззадоренные селяне отступать не собирались: прихваченное с собой угощение заканчивалось, становилось скучно, пора бить морды.
Дровосека агент обижать не стала: ударила в колено и завершила дело подсечкой, пусть отдыхает. Двух одинаковых, как из ларца, бородачей, попытавшихся синхронно напасть с разных сторон, столкнула лбами, а следующего украсила синяком на пол-лица. Четвёртому повезло меньше всего: он захотел серьёзной драки, принялся размахивать огромным ржавым мечом, демонстрируя свою мужественность, за что по ней же и получил. Обнимая ладонями самое дорогое, поверженный так и остался лежать у ног девушки.
Пришёл черёд козырной карты, гордости селян: расслабленно, вразвалочку приблизившийся мужичок холёного вида полгода прослужил охранником у знатного торгаша, поэтому драться умел. Или считал, что умел, пока не встретился с элитным телохранителем, потратившим на оттачивание навыков вот уже десять лет.
– Кия! – тонко завопил он, становясь на одну ногу и вытягиваясь в струнку, имитируя боевого тушканчика. – О-о-оньк! – добавил он, чтобы всем стало ясно: боевой тушканчик тут не шутки шутит!
Элитный телохранитель сочувственно заглянула ему за спину:
– Он у вас того? С головкой совсем плохо?
– Кия! – обиделась козырная карта, меняя позу на распластавшегося дикобраза: – Ишо-шо-шо-шо!
– Совсем, – догадалась Пижма. – Парень, тебе бы полежать…
Она присела на корточки, чтобы проверить, насколько у мужичка горячий лоб, и осторожно поставить его на ноги, но мерзавец только того и ждал. Горсть песка запорошила глаза острой болью, заставив высказаться так, как протокол категорически запрещал. Агент отскочила назад, пытаясь проморгаться.
– Ага! – восторжествовал боевой тушканчик. – Ату её, братцы! Ату! Кия!
Из глубины пещеры выругались и побежали к ней. Ну уж нет! Агент Пижма ещё никогда не просила помощи. Даже на последнем задании, столкнувшись с четырьмя подготовленными бойцами, она не вызвала подмогу. Предлагали – не взяла. «Объект под прикрытием! Повторяю: я прикрываю объект!». Одна. Сама. Она не нуждается ни в чьей помощи, потому что не привыкла доверять никому, кроме себя.
Девушка предостерегающе выставила ладонь в сторону пещеры, надеясь, что Лео поймёт всё правильно и не высунет нос, а второй выхватила пистолет. Обойма опустела, но один, последний, патрон всё ещё оставался в стволе.
С трудом сфокусировавшись на расплывающемся смазливом мужичке, она направила дуло.
– Кия! Пши-пши-пши! – принялся защищаться смертник.
– Да пропади ты пропадом! – в последний миг агент подняла руку и выстрелила в воздух.
Толпа мгновенно стихла.
– Ведьма! – прошелестел восхищённый и испуганный шепоток.
– Ведьма, – согласилась девушка, – но, попрошу заметить, невинная и прекрасная. Тем не менее, каждого, кто сунется сюда с нехорошими намерениями, – она направила опустевшее оружие на впервые осознавших опасность энтузиастов, – прибью на месте. Это мой дракон, – «мне за него заплатили», – мысленно добавила она, – и я им делиться не намерена. Ну-ка, пшли отседа!
Селяне не заставили себя просить дважды. Они привыкли к мирному дракону, как должное принимали традиционную охоту на него, но связываться из-за любимого развлечения с ведьмой, которая и правда хорошенько потрепала главных поставщиков веселья, не собирались.
– Дай помогу, – когда поляна опустела, Леонард осторожными мягкими движениями промыл ей глаза, тонкими пальцами, игнорируя недовольное пыхтение, нанёс на веки пахнущую ромашкой мазь.
– До свадьбы заживёт, – попыталась отпахнуться Пижма, но дракон неожиданно твёрдо сжал её плечо.
– Терпи уж, защитница. Такое развлечение ребятам испортила. Не придут ведь больше.
– А то тебе жаль.
– Жаль. Их жаль. Деревня маленькая, от городов далеко. Как им ещё от работы отвлекаться?
– Пусть электричество изобретают.
– Как знать, как знать…
Леонард осторожно подцепил пальцами её подбородок, чтобы рассмотреть исцарапанную слизистую на свет. Пижма попыталась вывернуться, но неожиданно для себя самой передумала.
– Значит, именно этим ты занимаешься? – дракон быстро прикоснулся к её щеке, видимо, стряхивая осевшую пыль.
– В основном.
– Что ж, тогда я хотел бы тебя нанять, – улыбнулся Леонард. – Можешь остаться у меня в обмен на услуги телохранителя. Как видишь, иногда работникам науки бывает необходима грубая сила.
Очень интересно. Пижма заставила себя обдумать предложение, прежде чем отказываться. Собственно… А почему нет? Разве одно задание противоречит другому? К тому же, как только она добудет «нечто», которое так жаждет заполучить совет магов, её отправят домой. К жирным бизнесменам и тупым солдафонам; на привычную работу, в пустую квартиру, куда так и не удалось заманить на новоселье никого из родни. Так почему бы не продлить свои странные внеплановые каникулы и не узнать получше дракона-ботаника, руки которого пахнут ромашкой?
Она улыбнулась краем рта.
– Что ж, давай поиграем, дракон.
Глава 3. Из чего же сделаны наши драконы?
Диванчик в логове дракона оказался вполне удобным, что не помешало новоявленному хранителю драконьих ягодиц немного повозмущаться.
– А нормальной кровати у тебя нет? – дома Пижма спала ровно на таком же, но разве попаданкам не полагается попадать сразу во дворец или, по меньше мере, в комфортабельный гарем властного, но в меру ранимого тирана?
– Дверь вон там, – ненавязчиво напомнил Леонард на случай, если условия жизни с ним так уж невыносимы.
– Ранимые мы какие, – агент, бурча, натянула одеяло до самого носа, отвернулась и напутствовала: – Начнут убивать, – зови.
– Всенепременно, – пообещал он таким тоном, что стало ясно: случись что, предпочтёт безвременную гибель. Всё не так мучительно, как пререкаться с навязавшейся прекрасной принцессой солдафонской наружности.
Сам же Леонард демонстративно и без малейших проблем скрылся за дверью, что днём едва не угробила Пижму. Девушка завистливо показала удаляющейся спине язык. Но спать по ночам у драконов, видимо, не принято, поэтому из смежной комнатушки тотчас зазвучал согласных хор склянок, шипение, бульканье и тихонько напеваемая песенка. Пропустить драконью серенаду агент не могла, поэтому, тщательно обыскав основную комнату и придя к безутешному выводу, что всё самое интересное скрыто за волшебным замком, она осторожно прильнула ухом к слегка потеплевшему дереву. То ли дверь, как злобного пса, успокоил запах рубашки Леонарда, которую тот самоотверженно пожертвовал гостье, то ли одного щелбана оказалось достаточно, но на этот раз Пижма сумела заглянуть в небольшую щель у петель. К сожалению, мелькающая туда-сюда вдоль длинного стола тень оказалась не самым захватывающим зрелищем, правда когда у Леонарда внезапно вырос чешуйчатый отливающий в свете горелок зеленцой хвост, и он принялся с интересом измерять его длину (что не преминул бы сделать ни один мужчина ни одного из миров), стало повеселее. Когда хвост отвалился от, скажем так, основания и остался в руке у недоумевающего обладателя, забарывать смех, перемежающийся с рвотными позывами, стало и вовсе невыносимо.
– Вот же упрямая тварь! – Леонард обиженно пнул конечность, но быстро одумался, осторожно поднял, протёр тряпочкой и водрузил на разделочную доску. Наверняка специальную разделочную доску, используемую исключительно в экспериментальных целях!
– Надеюсь, завтра на обед не мясо, – ошалело пробормотала Пижма, не в силах отвести взгляд от змеино извивающейся культи.
Леонард где-то там поскрёб, что-то отрезал, сунул в колбу, зачадившую густым едким дымом и, экзальтированно захохотав, но тут же закрыв себе рот руками (не один же!), засобирался на позднюю прогулку. В маленький мешочек на поясе отправился набор остро заточенных инструментов, отсылающих не то к хирургу-фрилансеру, не то к маньяку, пара пустых коробков, горчичного цвета порошок и фляжка. Последнее привлекло особое внимание Пижмы: дракон решил уйти с горя в запой или попросту хочет сбежать?
Едва успев шмыгнуть обратно в постель, она краем глаза следила, как Леонард, путаясь и шипя ругательства, шнурует высокие сапоги, укутывается в плащ и, неизменно задевая плачами углы, на цыпочках выходит в ночь.
Агент сразу же вскочила, готовая ворваться в вожделенную комнатку, хранящую тайны, но на миг закусила губу и передумала. Успеется ещё. Запрыгнула в уже ставшие ненавистными изящные туфельки, за которые наверняка лимбовские красавицы с радостью отдали бы огромные деньги, завернулась в одеяло и, пренебрегая штанами, выглянула из пещеры.
Ночь ударила по носу густым цветочным запахом. Голые колени мгновенно покрылись мурашками, и Пижма зябко переступила с ноги на ногу, печально оглядываясь в непроглядную темноту логова кровожадного чудовища, откуда манила тёплая постелька. Чудовище не успело уйти далеко: уже знакомая песенка мурлыкала за углом, утопая в переплетении густых веток орешника. Справедливо посчитав, что комнаты всех видов и мастей она уже обыскивала, а устраивать слежку за драконом пока не доводилось, девушка двинулась на звук.
В одиночестве Леонард преобразился. От суетливого напуганного ботаника, коим он предстал днём, не осталось и следа. Он двигался уверенно, легко. Прямая ровная спина, за которой, наверное, была бы рада спрятаться чуть более адекватная, чем Пижма, девица, мелькала то тут, то там, неведомым образом совершенно бесшумно преодолевая десятки метров. Агент с неудовольствием отметила, что залюбовалась танцем дракона с сочной листвой и сама себя одёрнула: драконам не стоит доверять так же, как и людям. Однако пришлось признать, что без назойливого внимания Леонард казался если не сказочным изящным существом, то, по меньшей мере бледным аристократом, кои склонны читать Эдгара По в кладбищенской прохладе и привлекать размечтавшихся служанок, а иногда и циничных агентов, задумчивым и меланхоличным видом.
Тремя размашистыми, но тихими прыжками дракон спустился в наполненный туманом, как чашка молоком, овражек. Драконохранительница машинально задержала дыхание, уверенная, что в белёсой дымке и без присмотра её работодатель обязательно захлеблёнтся, но ночной воздух, не умеющий хранить секреты, донёс знакомый напев.
Насколько этот мир отличается от привычного? Может, туман ядовит? Или внизу ждёт жадное до полуголых женщин проголодавшееся страшилище? Или она попросту налетит в темноте на корягу? Обдумывала это Пижма уже неуверенно спускаясь в туман, неосознанно ожидая, что над белой гладью вот-вот появится акулий плавник: та-да, та-да, та-да, тыньк-тыньк-тыньк-тыньк, тыды-ды-дыц!
– Мать моя женщина! – заверещала Пижма, упав на дне оврага на что-то твердоватое и горячее, ощупала и постаралась успокоиться: – Лёня, ты?
– А ты кого ожидала увидеть, когда за мной шла?
Агент фыркнула:
– Тоже мне, брутальный самец! Захотела бы, чтобы ты меня не увидел, не увидел бы!
– Аналогично, – прохрипел потерпевший. – А теперь слезь с меня.
Пижма с сожалением послушалась и сразу пошла в наступление, раз уж всё равно попалась:
– Ты куда это собрался на ночь глядя? – с видом сварливой жены уперла она руки в бока.
– За травами, – недоумённо протянул пустой мешочек в доказательство Лео. – А нельзя?
– Конечно нельзя! Я твой телохранитель и должна находиться рядом!
– Так ты и так рядом. Я же слышал, как ты следом топала.
– И ничего я и не… Ах так? А ты песенки дурацкие пел!
– А ты мою пещеру обшаривала, – Лео отряхнул заляпанные мхом штаны и мстительно добавил: – Нашла что-нибудь необычное?
– Пока нет, но ещё не вечер, – с достоинством парировала агент, одёргивая задравшуюся выше приличного рубашку, из-за которой дракону начинало грозить косоглазие. Одеяло осталось где-то на склоне, безвременно погибнув в склизких объятиях мха, поэтому Леонард, не спрашивая, нужно ли, протянул девушке плащ.
– Зачем это? – Пижма не привыкла к бескорыстной вежливости, и ещё меньше привыкла к джентельменству, так что принимать подарок не спешила.
Вымирающий вид джентельмена непонимающе и обиженно надулся: в его мире этикет полагалось соблюдать даже (и тем более!) если ты предлагаешь закадычному другу вино, щедро сдобренное ядом.
– Ты чего?
Пижма попятилась не менее испуганно, чем давеча сам дракон. Нет, к такому её жизнь не готовила!
– Тут тепло, – соврала она, вопреки словам зябко обхватывая себя за плечи.
Рубашка отчётливо обрисовала всё, что под ней скрыто, и Леонард, поочерёдно сменив оттенок лица от пунцового до мертвенно-бледного, силой укутал ненормальную бабу. Баба фыркнула, но, благо, скидывать одежду, демонстрируя независимость, не стала.
– Цветочки, значит, собираем? – скривилась она, успешно маскируя смущение за бравадой.
– «Собираем» – не совсем подходящее слово. Мы на них устраиваем засаду.
Камыш (или его Лимбовский аналог) с невинным видом качался вокруг, полоща корни в раскисшей болотной земле. Туфельки утопали в грязи и приходилось с чавканьем выдёргивать то одну, то другую стопу, каждый раз опасаясь, что захваченная обувь так и останется в яме. Над головой, расползаясь в мокрых ошмётках тумана, лениво светил надгрызенный ломоть луны. Вполне идиллическая картина, никак не вяжущаяся с засадой, вызывающей в памяти долгие ночные бдения, отдающая нестерпимо горьким несладким чёрным кофе и слипающимися до боли глазами.
Пижма задумчиво попробовала слово на вкус:
– Засаду?
Лео, довольный, что выступает в роли учителя для благодарного или, по крайней мере, не затыкающего уши слушателя, приложил палец к губам агента (и едва не поплатился им за развязность) и молча кивнул на медленно засыхающую обломанную крону дерева. Пижма вдохнула чарующий запах ромашки и с ломанием костей решила повременить. Более того, позволила схватить себя за руку и, что уж совсем немыслимо, увлечь в кусты.
– Если хотел подсесть ко мне поближе, мог бы просто попросить, – промурлыкала она, наслаждаясь видом вновь вспыхнувших щёк дракона. Как девица, честное слово!
Мерно шелестящие листья щекотали нос тоскливым обещанием осени. Всё вокруг счастливо зеленело, наполненное жизнью и влагой, и только слишком крепкое, чтобы пережить давешний шторм, дерево треснуло вдоль ствола и навсегда склонилось пред властью ветра. Иные, тонкие, гибкие, молодые деревца быстро приспособились: полегли, пока буря не затихла, и теперь выпрямились, готовые встретить ещё много-много рассветов. Но не это. Это дерево считало, что мощный ствол ничто не сломит, что оно выстоит в одиночку, не опираясь ни на кого, что не нуждается ни в чьей помощи. Нет, конечно, Пижма обо всём этом не думала. Она лишь пожалела, что крепкий и сильный исполин ныне годился только на перегной или в буржуйку, и точно не проводила никаких аналогий. Как-никак она была бойцом, а бойцам не свойственно выдумывать красивые метафоры. Для этого есть романтики, фантазёры, учёные, в конце концов, как тот Леонард. Но дерево всё равно жалко.
– Смотри, – Лео бесшумно отодвинул, не отрывая, мешающий обзору листик и указал на дальний край овражка, на чуть активнее других шевелящийся клочок тумана.
– Ура! Туман! – саркастично выразила восторг девушка.
– Не туда. Смотри не на туман, а сквозь него.
– В этом есть смысл?
– Во всём есть смысл.
Пижма прищурилась, попробовала закрыть то один, то другой глаз, но разницы не заметила и шутку не оценила.
– Издеваешься?
– Да, но к делу это не относится.
– Учти, приятель, – предупредила агент, недобро показывая зубы, – мне очень не нравится чувствовать себя глупо.
Дракон ухмыльнулся, не рискнув уточнить, что пора бы уже привыкнуть, а туман, взревновав, видимо, что внимание достаётся кому-то ещё, вытянулся в тонкую любопытную полосу и подполз поближе. Если бы дракон и его телохранитель не были так заняты перебрасыванием ехидными комментариями, они бы успели заметить, как белёсая дымка, оценив серьёзность намерений охотников, пришла к неутешительному выводу, что лучшая защита – это нападение, и принялась раздуваться.
– Не дракон, а название одно. Ты не на болоте сидеть должен, а поливать огненным дождём близлежащие города!
– Сказала женщина, которая добровольно, попрошу заметить, потащилась на это болото вместе со мной.
– Я думала, у тебя тут клад! Или, на худой конец, кладбище безвинно убиенных.
– Пока нет, но всегда бывает первый раз.
– Это уж точно, – прошипела Пижма, припоминая, что пока ещё ей не доводилось придушить ни одного из клиентов. Но тоже только пока.
Ногу агента пощекотало прохладой. Она сердито топнула, бездумно отгоняя назойливого комара, и добавила:
– Я, чёрт возьми, в другой мир попадала не для того, чтобы шастать по болотам! Этого мне и в моём хватало! Где приключения? Где монстры? Где эпичные битвы и страстные влюблённые?
Леонард медленно шумно сглотнул слюну, глядя через плечо агенту:
– Не уверен, что смогу обеспечить прямо-таки эпичную битву, но, кажется, проблем на свои хвосты мы уже нашли.
Пижма мгновенно стихла, осознав, что расшумелась напрасно и явно привлекла внимание хищника:
– И эта проблема стоит у меня за спиной?
Лео, не делая резких движений, кивнул и процитировал один из заученных наизусть учебников:
– Укусы зелёного перебегунчика ядовиты для человека и способны превратиться в язвы с куриное яйцо за два дня. Если не предпринять соответствующего лечения у специалиста, то заражённый покинет бренный мир не позже чем через неделю с момента заражения.
– И этот зелёный бегунчик стоит позади меня? – Пижма не рисковала оборачиваться, признав непререкаемый авторитет учёного и, копируя его, старалась не двигаться.
Лео медленно покачал головой:
– У тебя за спиной красный перебегунчик.
– И на что же способен красный? – тоже шёпотом поинтересовалась она. Ноги подрагивали, готовясь к прыжку в сторону. Но поможет ли это?
– Красный не кусается. Он сразу жрёт. Объест труп до костей за восемнадцать минут.
– Для этого ему ещё понадобится этот труп добыть, – доказывая, насколько это нелёгкое занятие, Пижма ухватила поперёк пояса дракона и метнулась под ствол поваленного дуба.
Красный перебегунчик схватил призрачными туманными лапками пустое место и обиженно взвизгнул, завертевшись на месте.
Едва агент решила, что настал подходящий момент, чтобы выругаться, Лео навалился на неё всем телом, вжимая в траву, и отпустил только когда клок тумана, посверкивая многочисленными алыми бусинами глаз, припав к земле, как ищейка, ушёл на широкий круг почёта по склону оврага.
– И эту тварь вы назвали перебегунчиком?
– А как ещё? Он же не летает, а бегает, – лаконично возразил Лео. – А теперь тихо! Он слеп, но слух лучше, чем у секретаря совета магов.
– Тогда нахрена ж ему столько глаз?! – едва слышно булькнула агент.
– Это не глаза, – дракон, кажется, пытался утопить её в натёкшую во вмятину от их тел лужу. – Это органы размножения. И, собственно, за ними я и пришёл.
– А твои вкусы весьма специфичны, – от смеха Пижма едва не нырнула в вонючую жижу добровольно, но дракон помог ускорить сей процесс, когда перебегунчик обнаружил, что вверх по склону никто из «охотников» не поднимался и не решил оперативно сменить роли.
– Это мне… Для дела…
– О, я не сомневаюсь!
– Всё ради науки!
– Разумеется!
– Ложись!
Куда больше походящий на дикое животное, чем на милый цветочек, перебегунчик настроился крайне серьёзно. Органов размножения у него и без того водилось весьма ограниченное количество – всего триста восемьдесят две потусторонне светящиеся в темноте точки – и делиться ими во имя науки и просвещения он не собирался. Более того, справедливо считал, насколько, конечно, чуть более интеллектуально развитое существо, тыква с мозгами саранчи, может считать, что люди – самая что ни на есть подходящая пища. Не зря же они с таким завидным постоянством пропадали на болотах, выискивая источник призывно мерцающих огоньков. Поэтому перебегунчик, сноровисто вырастив из тумана ложноножки, улиткой пополз на звук.
– Это же всего лишь туман, – не сумев убедить даже саму себя, предположила Пижма. – Что он нам сделает?
– Сожрёт, – лаконично ответил более подкованный в вопросах био-зоологии дракон, но решил уточнить: – Разъест все мягкие ткани, растворив их в подобии слюны, которое выделяют эм… точки.
– Та-а-ак, – подобный исход в планы агента никак не входил. – И как же с ним стоит себя вести?
– Не злить, не шуметь, подкрадываться, когда он засыпает после кормёжки, – заученно оттарабанил ответственный ученик.
