Текст книги "Зло в имени твоем"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Говорят, дождевой водой нужно мыть голову, – несмело сказала она.

– Интересно, – посмотрел он в глаза женщине, – никогда об этом не слышал.

– Можно, я останусь сегодня ночью у вас? – вдруг неожиданно для себя попросила она.

Он не ответил. Она чувствовала себя провинившейся школьницей.

– Не нужно, – как-то очень тяжело выдавил он из себя, – вы забыли, сколько мне лет, Мари. В любом случае благодарю вас за это предложение. Сталинские лагеря были вредны для моих почек. Очень вредны.

– Простите, – прошептала она, закрывая глаза.

– За что? Скорее это я должен просить у вас прощения.

Он взял ее мокрую ладонь и поднес к своим губам.

– У вас будет много мужчин, Мари, это видно по вашей руке.

Она молчала.

– Настоящая женщина – это посланец божественных сил, – неожиданно сказал Арсений Владимирович, не отпуская ее руки, – в ней должно быть что-то ангельское и дьявольское одновременно. Ведь сам дьявол ранее был ангелом и лишь затем был сослан в ад. У вас будет много приключений, Мари. И вам придется быть по очереди ангелом и дьяволом.

– Мне об этом говорили.

– Вам правильно говорили. Я запомню вас на всю оставшуюся жизнь. Надеюсь, и вы запомните меня, оказавшегося столь несостоятельным старым дураком, не решившимся даже на такой царский подарок, который вы мне предложили.

Он еще раз бережно поцеловал ее руку и только затем поднялся.

– Пойдемте в дом. А то наше начальство, которое наверняка прослушивает все разговоры в домике, решит, что мы сильно заболтались. Боюсь, что в этот раз они либо снесут этот навес, либо оборудуют его подслушивающими устройствами.

Они поспешили в дом. На следующий день, когда она рискнула подойти к забору, в домике жил уже другой человек. Арсений Владимирович уехал ранним утром, не решившись ее потревожить. А возле ее забора лежало несколько полевых цветков, которые он перебросил утром через забор.

Она собрала цветы и непонятно почему проплакала весь день. Больше к забору она не подходила. А через три дня Чернышева вернулась в Москву.

Встречавший ее капитан Зинин был, как всегда, немногословен. Он почти не разговаривал всю дорогу. Ей разрешили вернуться домой, к матери. Марков распорядился, чтобы утром она приехала к нему. Долгожданное свидание с мамой было особенно радостным. Пришла соседка тетя Даша, коротавшая долгие вечера с матерью, когда та оставалась одна. Для всех знакомых и близких Марина Чернышева работала в закрытом научно-исследовательском институте, находящемся в ведомстве Министерства иностранных дел. В традиционно закрытом обществе начала семидесятых годов число засекреченных «почтовых ящиков» и секретных научных учреждений превышало все разумные пределы. Каждое второе предприятие получало или отправляло документы с грифом «секретно», а на каждом первом были специальные первые отделы предприятий, контролирующие выпуск даже детских игрушек и ночных горшков и готовые в любой момент перепрофилировать свою мирную продукцию на нужды военно-промышленного комплекса.

Встреча затянулась до вечера. Сидя втроем за столом, они вспоминали детство Марины, ее проказы и вечные ссоры с мальчишками во дворе. И в разговоре тетя Даша внезапно вспомнила, что ей прислали сало из деревни. Она побежала к себе домой и принесла завернутый в газету большой кусок домашнего сала. Газета «Известия» была старой, уже пятидневной давности. Она лежала на столе, и Марина, уже собиравшаяся выбросить ее, вдруг прочла заголовок статьи. Она медленно взяла газету в руки. И, боясь поверить самой себе, начала читать короткую заметку. Статья была озаглавлена «Смерть канадского дипломата». Там было всего несколько слов. Сообщалось, что канадский дипломат Робер Фарвелл по не выясненным до сих пор причинам покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна. Видимо, что-то отразилось у нее на лице, если мама с тетей Дашей испуганно переглянулись.

– Я знала, – громко сказала она всего два слова.

Но не заплакала. Просто ушла в свою комнату, легла на постель и стала глядеть в потолок. Испуганная мама так и не решилась войти в ее комнату.

Глава 7

Неизвестно почему, но кабинеты Маркова и его людей были расположены в обычном городском здании, на котором не было таблички. Просто у двери сидел пожилой вахтер, знавший всех входивших в этот блок в лицо. Он никогда не спрашивал ни удостоверений, ни пропусков. Просто, улыбаясь, кивал всем проходившим. Весь блок дома был занят людьми генерала Маркова. Блок был угловой, и с улицы не было видно, кто входил, а кто уходил.

В кабинет генерала она вошла уже другим человеком. Не хуже и не лучше, просто другим. Видимо, Марков это почувствовал, потому что после ее появления минуты полторы молчал. Только указал на стул. Потом, наконец, поинтересовался:

– Как отдохнула?

– Спасибо, хорошо.

– Понравилось?

– Ничего.

Он постучал костяшками пальцев по столу.

– Будем считать, что свою дипломную работу ты сдала.

– С какой отметкой? – не удержавшись, дерзко спросила она.

Марков посмотрел на нее. Видимо, что-то прочел в ее глазах, он вообще умел удивительно четко угадывать мысли своего собеседника.

– Уже знаешь? – наконец спросил он.

– Да.

– От кого?

– Прочла газету «Известия».

– Тебе там дали этот номер газеты? – удивился он. Она все поняла. Поняла, почему ее послали внезапно в этот незапланированный отпуск, поняла, почему не получила там газету «Известия» с этой статьей. Видимо, было указание не давать ей именно эту газету. Очевидно, газету изъяли и у нее дома. Они традиционно выписывали три газеты – «Правду», «Известия» и «Комсомолку». Это был выбор отца.

– Какая разница? – горько спросила она.

– Что значит, какая разница, – нахмурился генерал, – очень большая разница. Ты не могла получить этот номер во время своего отпуска. Вчера ты приехала в Москву. В аэропорту и по дороге домой ее у тебя не было. Из дома ты не выходила. Так где ты могла найти эту газету? Очень интересная загадка.

– У соседки, – ответила она, – у нашей соседки тети Даши. Она завернула в старую газету кусок сала и принесла нам.

– У соседки, – мрачно уточнил он, – так, так.

– А откуда вы знаете, что я не выходила из дома? За мной уже следят, да?

– Разумеется, – удивился генерал, – и будут следить всегда. А ты как думала? Ты не просто офицер Комитета государственной безопасности. Ты сотрудник ПГУ, и даже более того, ты теперь член моей группы, подчиненной лично начальнику ПГУ. А это значит, что наблюдение за тобой будет постоянным и круглосуточным. И не нужно воспринимать это с обидой. Это и для охраны.

– Ясно. Арсения Владимировича мне тоже подставили?

– Конечно, нет, – поморщился генерал, – с чего ты взяла?

– Вы сказали, что я не могла получить газету во время отдыха. Значит, контролировалось получение газет и моих соседей. Значит, вы знали о моих встречах с Арсением Владимировичем.

– Хорошо, – усмехнулся генерал, – логика железная. Со временем из тебя может получиться прекрасный специалист. Конечно, мы знали, что вы там разговаривали. А как же иначе? И газеты, получаемые вами, контролировали. Но встречу вам не устраивали. С таким непредсказуемым человеком, как Арсений Владимирович, ничего нельзя планировать заранее. Как ты этого не поняла?

– Теперь поняла. Можно один вопрос?

– Один можно.

– Почему Фарвелл покончил с собой?

– Мы не учли одного обстоятельства, – нахмурился генерал. – Оказывается, его отец в молодости уходил к другой женщине. Бросил жену и ушел к другой женщине. И жил там целых пять лет. Оказалось, что это была их соседка. Представляешь, какие чувства испытывал маленький мальчик? Какую травму он получил. Видимо, поэтому отношение к своим детям у него было почти мистическое, бережное. И соответственно отношение ко всем женщинам – сексуально-агрессивное. В общем, отец потом вернулся, но Робер Фарвелл получил травму на всю жизнь. Может, его дразнили мальчишки. Психологи считают, что шок, полученный в детстве, отразился и на его последнем решении. Мы этого не знали. Произошел несчастный случай.

– Значит, я убила человека, – уточнила она.

– Что за глупости, – нахмурился Марков, – при чем здесь ты?

– Он выбросился из-за меня, – упрямо сказала она.

– В таком случае почему не из-за меня? – вдруг спросил генерал. – Ты ведь не знала, что он офицер разведки, действующий в нашей стране под «крышей», а я знал. В таком случае я несу большую часть вины.

– Мне от этого не легче.

– Он тебе нравился?

– Он был по-своему симпатичный, – призналась она.

– Мне он тоже нравился, – вздохнул генерал, – но так глупо все закончилось. Мы провели целую операцию, и безрезультатно. Это обиднее всего.

– А я? – уточнила она.

– С тобой все в порядке. Ты выполнила задание и можешь теперь считаться сотрудником моего подразделения.

– Вы все время говорите – «моего». Такое ощущение, что вы представляете какую-то другую разведку.

– Не разведку. Я возглавляю элитарное подразделение разведки, – сказал генерал, вставая со своего кресла.

Она привычно поднялась следом.

– Сиди, – махнул он рукой.

– Мы готовим тебя по специальной программе, – сказал он мрачно, шагая по комнате. – Поэтому ты почти никогда не появлялась в нашем центре. И никогда не появишься более. Ты всегда будешь встречаться со мной в каких-то непонятных местах. И не только со мной, но и с другими членами группы. О тебе не должны знать в других отделах и управлениях. Нам поручаются только очень деликатные и очень секретные задания. И все офицеры в нашей группе понимают ответственность поручаемых им заданий. В идеале Робер Фарвелл нужен был нам не столько как осведомитель канадской разведки, сколько в качестве племянника премьер-министра Канады. Парня ждало большое будущее, и мы с ним серьезно прокололись. Но ты ни при чем. Ты сделала свое дело четко и аккуратно. Мне, правда, не понравился твой один звонок.

– Какой звонок? – не поняла она.

– Из депутатской комнаты в аэропорту. Ты позвонила в посольство узнать, где находится Робер Фарвелл.

– Вы и об этом знаете? – изумилась она.

– А ты думаешь, что телефоны зарубежных посольств не прослушиваются? – вопросом на вопрос ответил генерал. – Конечно, знали. Но, как ни странно, твой звонок сыграл положительную роль. Послу доложили, что в последнее время Фарвелл был увлечен какой-то русской девушкой, и твой звонок был в русле этого доклада. Разумеется, теперь и они ищут тебя, чтобы выяснить, почему их сотрудник поступил столь безрассудным способом. Они считают, что могла сыграть свою роль роковая любовь. Мы не мешаем им так думать. Но, по большому счету, ты поступила необдуманно и опрометчиво. Нельзя из-за личных симпатий и эмоций срывать важную операцию. Это просто недопустимо.

– Я это учту, – глухо сказала она, ей было все-таки жаль несчастного Робера Фарвелла, погибшего именно из-за нее.

– Надеюсь, – наконец сел на свое место генерал. – Теперь познакомься с моим заместителем.

Он нажал кнопку селектора, вызывая кого-то с нижнего третьего этажа.

– Больше вопросов у тебя нет? – спросил генерал.

– Почему тогда у нас не пропускная система? – вырвалось у нее.

– Наш офицер, сидящий внизу, знает всех в лицо. Это намного надежнее разного рода бумажек. Нас не так много. И поэтому сидящий там подполковник Коробов знает всех в лицо.

– Какой подполковник? – не поняла Марина.

– Вы еще незнакомы, – улыбнулся Марков, – у нас вахтер – подполковник. В свободное от работы время он подполковник КГБ.

– Вы шутите?

– Ты еще не поняла, что у нас все серьезно? – спросил он. – Кстати, зайди потом к Зинину. Он тебе даст посмотреть пленку, которую ты хотела увидеть. Если, конечно, у тебя есть такое желание.

Кто-то вошел в комнату. Она не повернулась.

– Разрешите? – спросил слишком хорошо знакомый голос.

Она резко обернулась.

На пороге стоял тот самый «полковник милиции», который проводил со своими людьми допрос.

Она поморщилась.

– Познакомьтесь, – представил вошедшего генерал Марков, – это мой заместитель полковник Сергей Валентинович Чернов.

Эпизод III
Командировка

Глава 1

Все перемещения в подразделениях Первого главного управления КГБ, обычно называемого ПГУ и являвшегося самой крупной разведкой мира с наиболее многочисленной сетью осведомителей и агентов, раскинутой по всем континентам, как правило, скрывались даже от посвященных. О подробностях кадровых перемещений мог знать только сам председатель КГБ или один из его заместителей с согласия начальника ПГУ.

Но назначение самого начальника ПГУ было слишком большим событием, чтобы о нем не знали и разведчики. После того как в июне семьдесят второго года руководство советской разведки перебралось в специально построенный для КГБ комплекс зданий в Ясенево, к этому месту было приковано внимание десятков тысяч экспертов и разведчиков всего мира. Ясенево возводили финские строители, и официально им было объявлено, что они строят комплекс зданий для международного отдела ЦК КПСС. Все хранилось в строжайшем секрете. Летом семьдесят второго ПГУ переехало в новый комплекс.

К моменту переезда советскую разведку уже целый год возглавлял Федор Константинович Мортин, бывший заместитель легендарного руководителя ПГУ, стоявшего во главе разведки в течение пятнадцати лет (более, чем кто-либо другой), Александра Михайловича Сахаровского. Мортин был кадровым офицером разведки, успел отличиться в подготовке и проведении целого ряда операций, давал неплохую информацию по Чехословакии шестьдесят восьмого года, но это был человек не Андропова.

Председатель КГБ не скрывал своего прохладного отношения к офицеру, работавшему задолго до его появления в КГБ, и понимал, что на ключевой пост руководителя он просто обязан посадить своего человека. Позже Андропов в порядке расстановки кадров почти всегда руководствовался исключительно этим принципом. Зная, что его преемник на посту председателя КГБ Виталий Васильевич Федорчук был назначен в пику ему, для усиления позиций его конкурентов в Политбюро, он почти сразу после прихода к власти в ноябре восемьдесят второго отправил Федорчука министром внутренних дел СССР, формально на укрепление советской милиции, а фактически на заклание. И почти так же быстро назначил председателем КГБ своего протеже и союзника Виктора Михайловича Чебрикова.

История повторялась еще несколько раз. Именно Андропов вытянул в Политбюро с мест Гейдара Алиева и Михаила Горбачева. Значительно позже Горбачев признается в отношении Алиева, что тот был человеком Андропова и нужен был новому Генсеку для усиления его позиций в Политбюро. Таким же человеком Андропова был сам Горбачев.

В семьдесят четвертом, уже чувствуя себя достаточно уверенно после триумфальных визитов Леонида Брежнева в США и Ричарда Никсона в СССР, Юрий Андропов рискнул сместить руководителя советской разведки и назначить на его место абсолютно верного ему Владимира Крючкова, на протяжении многих лет бывшего фактически тенью Юрия Андропова.

Конечно, отставка Мортина сопровождалась целым рядом условностей. Он был назначен на очень высокий пост начальника Главного управления научно-промышленного сотрудничества в Государственном комитете СССР по науке и технике. И если для любого генерала из ПГУ это назначение было бы несомненным повышением, то для руководителя советской разведки это был крах. Пятидесятишестилетний Мортин это отлично сознавал. Но, будучи профессионалом, не решился пойти на конфронтацию с уже набирающим силу председателем КГБ и благоразумно предпочел перейти на новое место работы.

Почти сразу руководителем ПГУ стал Владимир Крючков – сухой, желчный аскет, абсолютно преданный Андропову человек, служака и педант. Позже за его участие в ГКЧП пресса сделает из Крючкова монстра, чудовище, стоявшее во главе антиправительственного заговора. Его даже попытаются обвинить в «измене Родине». Это будет насмешкой над всей жизнью Владимира Крючкова, так яростно и неистово отстаивавшего интересы своей страны повсюду в мире. Даже в страшном сне Крючков не мог увидеть, что ему могут инкриминировать подобное преступление. Но скоро все поймут, что Крючков явно не подходит на уготованную ему роль руководителя заговора. И тогда журналисты начнут лепить из него посмешище. Станут говорить о его недальновидности и наивности, о его просчетах и заблуждениях.

На самом деле этот человек, стоявший четырнадцать лет во главе разведки, сделал для своей страны больше, чем тысячи писавших о нем журналистов. Работавший сутки напролет, не знавший, что такое отдых, отдавший всю свою жизнь службе, Крючков был настоящим «трудоголиком» в прямом смысле этого слова и не мыслил свою жизнь без этого вечного напряжения. И, став во главе руководства ПГУ, он сразу и надолго сделался объектом для изучения в Вашингтоне и Париже, Пекине и Бонне, Тель-Авиве и Лондоне.

Формально Крючков даже не стал принимать дела у Мортина. К этому времени он был уже два года заместителем Мортина. Но некоторых людей и направление работы он узнавал только сейчас, возглавив ПГУ. Именно начальник ПГУ имел право вызывать руководителя специальной группы генерала Маркова, называемой в ПГУ красивым женским именем «Кларисса».

До этого Крючков, будучи даже заместителем Мортина, не знал и не имел права знать направление работы группы Маркова. Теперь, знакомясь с материалами деятельности группы, он недовольно покусывал губы, понимая, сколь сложные и деликатные задачи выполняла «Кларисса». И, только ознакомившись со всеми материалами, добросовестно перебрав все папки и личные дела сотрудников группы, он вызвал наконец для беседы генерала. До этого они никогда не виделись, и он с любопытством глядел на вошедшего в его кабинет лысоватого человека с большими, будто вдавленными, проницательными глазами. Генерал ему сразу понравился. Крючков не любил щеголей и пижонов. Марков был одет в старомодный костюм и белую сорочку. Галстук был явно позаимствован из пятидесятых.

Крючков не знал, что имеет дело не просто с одним из генералов своего управления. Перед ним был руководитель группы специалистов-аналитиков высшего класса, мастер психоанализа, умевший просчитывать варианты на много ходов вперед. Перед ним сидел Артист, получивший талант разведчика от бога. И если Крючков был добросовестным служакой, то Марков был разведчиком по призванию. Именно поэтому на встречу с Крючковым, уже зная его психологические наклонности и сумев просчитать логику его поведения, генерал Марков надел старомодный костюм и достал столь непрезентабельный галстук. Перед Мариной Чернышевой он являлся совсем в другом виде. А на самом деле любил ходить в легкой обуви и куртках. Но о своих пристрастиях он предпочитал никому не рассказывать.

– Виктор Георгиевич, – строго начал Крючков, – я прочел данные по вашей группе. Нужно признаться, я вообще не знал о ее существовании. Вы делаете большое и нужное дело. Мне было интересно читать о ваших успехах.

Марков осторожно наклонил голову в знак согласия. Он знал, что Крючкова лучше не перебивать, пока тот не выскажется.

– Теперь о важном, – сказал наконец Крючков. – Развал салазаровского режима в Португалии вызвал массу проблем в Африке. Португальцы оттуда уходят. Но кто займет их место? Американцы или мы? Наше влияние в Африке, особенно на юге, ничтожно. Мы могли бы занять освободившееся после португальцев место. Вы меня понимаете?

Марков кивнул. Он уже догадывался, зачем именно его вызвал новый руководитель ПГУ.

– Я уже поручил руководителям девятого и десятого отделов подготовить свои соображения по ряду стран. Особенно нас интересуют Ангола и Мозамбик. Эти две страны на самом юге Африки вплотную примыкают к Намибии и ЮАР. Это очень важные стратегические пункты не только в Африке, но и по всей акватории двух океанов, – с пафосом закончил Крючков.

– У меня есть необходимые специалисты, – осторожно заметил Марков, – я все понимаю, Владимир Александрович.

– Очень хорошо, – оживился Крючков, – вы ведь знаете структуру ПГУ, сохранившуюся еще со времен Сахаровского. Получается, что бывшие португальские колонии остались совсем беспризорными.

Марков понимал, о чем говорит Крючков. Африканскими делами занимались три отдела в ПГУ – девятый, десятый и восемнадцатый. Девятый ведал англоязычными странами континента, а десятый – франкоязычными. Восемнадцатый курировал арабские страны. Крючков был прав – бывшими португальскими колониями никто конкретно не занимался. В ПГУ было не так много специалистов со знанием португальского языка.

– Я понимаю ваше беспокойство.

– Мне подготовили материалы по Анголе. Там сейчас появился очень перспективный лидер Агостиньо Нето. Он лидер МПЛА – народного движения освобождения Анголы. Там есть и Савимби, но наши эксперты единодушно рекомендуют опереться на Нето. Но мы получили проверенные сведения, что в Солсбери, в Южную Родезию,[2]2
  Многие уже забыли, что Зимбабве ранее называли Родезией. По расистской конституции 1969 года республика именовалась Родезией. В официальных советских источниках вплоть до середины семидесятых страна называлась – Южная Родезия. (Прим. автора.)


[Закрыть] через две недели должен прилететь специалист по устранению Нето. Специально нанятый профессиональный убийца из Франции.

– Иностранный легион? – понял Марков.

– Да. И нужно его остановить. Судя по сведениям, которые мы получили, он настоящий профессионал. Убийство такого лидера, как Нето, вызовет явное брожение в рядах МПЛА. А его заместители не сумеют удержать организацию от распада. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – задумчиво ответил Марков, – мне нужно будет ознакомиться со всеми материалами.

– Да, конечно, – согласился Крючков. – Вы можете назвать конкретных сотрудников для решения подобной проблемы?

– Я пока еще не продумал, как решить этот вопрос, – признался его собеседник, – мне нужно время.

Крючков понимающе кивнул. Он не любил, когда спешили с ответами, стараясь выслужиться перед начальством. Ему понравился сидевший перед ним генерал – собранный, спокойный, обстоятельный, знающий цену своим словам.

– Конечно, – согласился начальник ПГУ, – возьмите документы и поработайте с ними. Сколько вам нужно времени?

– Три дня.

– Действуйте, – разрешил Крючков, – держите меня в курсе всего происходящего. Я знаю, – поспешно добавил он, – у вас есть свои методы. Не хотел бы навязывать вам никаких установок. Задание только одно – остановить этого наемника, спасти жизнь молодому лидеру ангольского народа.

– Все ясно. – Марков поднялся и, получив из рук Крючкова папку, вышел из кабинета. Уже идя по коридору, он обдумывал полученное задание. У него был всего один сотрудник, говоривший на португальском, и тот был специалистом по Латинской Америке. Теперь следовало срочно просчитывать операцию. Пока он ехал в своем автомобиле обратно, он уже успел обдумать некоторые детали предстоящего дела. И, приехав к себе, прошел в дом, кивнув знакомому вахтеру, словно дремавшему у лифта.

Входя в свой кабинет, он попросил секретаря, молодого человека лет тридцати:

– Срочно разыщите мне Чернышеву и Аврутина. И передайте, чтобы поднялся полковник Чернов.

Молодой человек бросился к телефону.

В кабинете Марков, не открывая папку, положил ее на стол.

– Две недели, – прошептал он, – две недели!