Текст книги "Зло в имени твоем"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Спасибо, – снова улыбнулась она, – у меня есть домашние коржики. Я обычно много не ем перед сном.

– И правильно делаете, – с воодушевлением сказал Робер. – Давайте пить чай с вашими коржиками.

Она достала пакет, развернула его.

– Вы хотели все это съесть? – ужаснулся Фарвелл. – Здесь же на пятерых.

– Это тетя дала, – пояснила его спутница, – завернула мне в дорогу. Беспокоилась, что я останусь голодной.

– У вас хорошая тетя, Мария. Я не знаю, как вас называть – мисс или миссис. Вы замужем? – спросил он, уже зная ответ на этот вопрос.

– Нет, – покачала она головой, – можете называть меня Мария, по имени.

– У нас тоже встречается такое имя, – сказал он, – это ведь имя матери Христа. Странно, что в Советском Союзе разрешают давать такие имена родившимся.

– Мы не связываем имена с религией, – ответила она. – Не каждый Александр будет обязательно Македонский и не каждый Юлий – обязательно Цезарь. Так и в моем случае. Не каждая Мария – мать Христа.

Он ее все-таки разговорил.

– Это верно, но все-таки Мария звучит слишком канонически. У вас ведь не встретишь имени Иешуа или Моисей?

– Насчет первого не знаю, не слышала. А Моисеев сколько угодно. У моей подруги в школе был учитель Моисей Соломонович. Вы не правы, мистер Фарвелл. Имена дают родители, и их никто не ограничивает в своих действиях. У вас неверное представление о нашей стране.

– Может быть, – засмеялся Робер, – я в вашей стране не так много времени. А вы кто по профессии?

– Психолог, – сказала она, – сейчас пишу кандидатскую диссертацию.

Все правильно, подумал он. Книги, пропуск в библиотеку, ее манера себя держать, ее интеллект. Конечно, у нее должно быть высшее образование.

– У вас интересная профессия, – сказал он. – Пейте чай, а то он остынет. Коржики ваша тетя готовит – как это по-русски? – замечательно.

– А вы хорошо говорите по-русски, – похвалила она его.

– Стараюсь. Вы знаете иностранные языки?

– Честно говоря, не очень. Минимум, конечно, сдавала по английскому, чтобы допустили к защите, но знаю недостаточно хорошо.

Она пила чай, держа стакан двумя руками, словно хотела согреться или унять волнение.

В завязавшейся беседе он узнал много интересного и выяснил, что молодую женщину завтра на вокзале будет встречать ее брат. Им обоим было интересно разговаривать, они испытывали явную симпатию друг к другу и не очень ее скрывали. Спать они легли только во втором часу ночи. Прислушиваясь к ее порывистому дыханию, Фарвелл с удовольствием думал, что его последующие месяцы пребывания в этой стране будут не такими безрадостными. Как опытный донжуан, он знал, что спешить в таких случаях не следует, можно только вспугнуть намеченный объект.

Конечно, у него есть знакомая Лида Клонова. Но, во-первых, она слишком вульгарна, во-вторых, почти профессиональная проститутка. Все время пытается выклянчить какой-нибудь подарок. А это обычно злит и более спокойных мужчин, когда им постоянно напоминают, что женщина ложится в постель исключительно ради материальных благ. Кроме того, Лида постоянно просит у него доллары и обычно меняет их по какому-то непонятному для иностранцев курсу. Валютные операции в такой стране, как Советский Союз, караются особенно строго. И наконец, самое главное – Клонова может быть осведомительницей милиции или госбезопасности, к такому повороту он был постоянно готов, а это тоже не особенно приятно. Когда чувствуешь, что любое твое свидание может быть заснято на пленку или записано в пикантных подробностях.

Поэтому знакомство с очаровательной молодой женщиной обещало много интересного и волнующего в Москве. Если учесть, что Лайза с детьми сейчас в Канаде, а он предоставлен самому себе. Нет, такого шанса он просто не упустит.

В свою очередь, Чернышева, лежа в постели, снова и снова прокручивала весь разговор, пытаясь вспомнить, не допустила ли где-нибудь ошибки. И, поймав себя на мысли, вдруг усмехнулась. Кажется, генерал был прав. Ее главной мотивацией было стремление доказать свою профессиональную значимость. Хотя молодой дипломат ей явно нравился, но не настолько, чтобы терять из-за него голову.

В соседнем купе весь их разговор записывали на пленку двое сотрудников генерала Маркова.

– Кажется, они уже спят, – сказал один из них, когда разговор был завершен.

– Я думал, они лягут вместе, – цинично заметил второй.

– Это еще они успеют, – подмигнул ему первый. И они оба рассмеялись.

Глава 3

Конечно, на вокзале ее встречали. Один из молодых сотрудников Маркова разыграл сцену радостного свидания брата с сестрой, приехавшей из Ленинграда. На прощание Фарвелл успел подарить ей визитную карточку и взять номер ее телефона. С этого момента, на случай возможной проверки, она должна была жить строго по легенде. Родившийся сегодня утром ее «брат» отвез Марину на другую квартиру, где уже все было приготовлено для ее проживания, даже пара «родителей» – сотрудники КГБ, постоянно живущие в этой квартире. Теперь ей предстояло почти постоянно находиться в этом доме в ожидании звонка мистера Фарвелла.

Утром приехал Марков. Он скупо подтвердил, что все прошло по плану, похвалил сотрудника КГБ, сыгравшего «дядю», и обратил внимание Чернышевой на некоторые неточности в сотворении ею образа. Она поняла, что их разговор прослушивался. Впрочем, она была готова к подобным обстоятельствам и довольно спокойно выслушала все замечания генерала. Он особенно обратил внимание на ее последующее поведение. Нужно было разыграть достаточно сложное поведение, балансируя между страхом и желанием связываться вообще с любым иностранцем и персональным интересом к самому Фарвеллу. С генералом приехали психологи, которые уже прослушали запись беседы Фарвелла с Чернышевой и дали ряд практических советов, обратив внимание на его напористость, столь характерную для сердцеедов, и умение быстро менять тему разговора, обращая внимание на некоторые мелочи в поведении самой Чернышевой. По звукам, расшифрованным затем в лаборатории КГБ, было точно установлено, что в отсутствие Марины Чернышевой он открывал ее сумку и особенно интересовался ее документами. Явственно слышны были осторожные движения Фарвелла, шорох страниц паспорта. Теперь оставалось ждать его звонка. Наживка была заброшена, жертве оставалось ее проглотить.

Ожидание затянулось не слишком сильно. Уже на следующий день он позвонил. Психологи КГБ умели работать с материалом. Канадскому дипломату был предложен как раз тот самый тип женщины, который ему так нравился. И он, конечно, не сопротивлялся. Звонок раздался вечером, и ее «мама» громко позвала свою дочь по имени.

– Мария, тебя зовут к телефону.

И она поняла, что позвонил сам Фарвелл.

– Здравствуйте, Мария, – сказал он со своим легким акцентом, – я решил долго не ждать и сразу позвонил вам. Как вы добрались до дома?

– Спасибо, мистер Фарвелл, благополучно. – Она представила, сколько людей одновременно слушают ее разговор, и поморщилась.

Приходилось привыкать к мысли, что отныне все ее разговоры и встречи будут проходить под пристальными взглядами сотрудников генерала Маркова.

– Вы довезли свои книги до дома? – пошутил Робер.

– Да, конечно.

– И что вы думаете делать завтра?

– Утром у меня встреча с моим руководителем диссертации.

– А потом?

– Потом я вернусь домой.

– Может, нам нужно увидеться?

– Вы считаете, что это действительно нужно?

– Во всяком случае, мне – просто необходимо.

– Я подумаю, – сказала она после хорошо продуманной паузы.

– Долго?

– Не знаю. Я вас совсем не знаю, мистер Фарвелл, – разыгрывать из себя дурочку было сложно.

Девица в двадцать семь лет – это почти неприличное явление с точки зрения западного человека. Впрочем, с точки зрения любого нормального мужчины тоже. Если к тому же молодая женщина красива, то она просто ханжа. Легко сохранить невинность до старости, имея абсолютно бесперспективную внешность и тело, на которое никто не хочет покуситься. А вот сопротивляться естественному голосу природы намного сложнее.

– В таком случае у вас есть возможность познакомиться со мной гораздо ближе, – заметил остроумный нахал.

Дальше сопротивляться было нельзя, просто опасно.

– Где мы должны увидеться? – спросила она.

– Я могу подъехать к вашему дому, – предложил Фарвелл.

– Нет, – резко и быстро ответила она, помня совет психологов.

Достаточно быстро, чтобы он понял, как ей не хочется, чтобы о ее знакомстве с канадским дипломатом знали соседи и родители. Кажется, он так все и понял.

– В таком случае назовите место, – предложил он.

– У метро. – Она знала, как и что ей говорить.

Сценарий подобного разговора был продуман до мелочей.

– Куда мне подъехать?

– Вы знаете, где находится станция метро рядом с зоопарком? Это недалеко от нашего дома.

– У меня есть схема московского метро, – озабоченно сказал он, – но я, кажется, знаю. Зоопарк – это метро «Баррикадная» и «Краснопресненская». Правильно? Но там несколько выходов.

– Я буду ждать вас у входа в зоопарк.

– Прекрасно, – неожиданно засмеялся Фарвелл, – заодно зайдем в зоопарк и посмотрим зверей. Я не был в зоопарке с самого детства. В котором часу?

– В три.

– В таком случае договорились, ровно в три я жду вас у входа в зоопарк.

– До свидания, – словно боясь, что передумает, она быстро положила трубку.

Вздохнула, вытерла лоб. Раздался телефонный звонок. Она сняла трубку.

– Хорошо, – сказал только одно слово Марков, и в трубке раздались длинные гудки.

Она пошла на кухню, где ее новая «мама» уже приготовила крепкий кофе.

На следующий день, опоздав на пятнадцать минут, она появилась у входа в зоопарк, где канадец, оставивший свою машину достаточно далеко, прыгал с ноги на ногу. В этот январский день было очень холодно, и Робер Фарвелл, похоже, замерз в своей тонкой изящной обуви и легкой дубленке, продуваемой ветром.

– Это вам, – осипшим голосом сказал Фарвелл, протягивая ей несколько гвоздик.

– Спасибо. Ой, вы, кажется, совсем озябли. Извините, я немного задержалась.

– Честно говоря, да. И по зоопарку я уже ходить не смогу. Просто превращусь – как это по-русски? – в ледушку.

– В ледышку, – засмеялась она.

– Может, тогда пойдем в машину, – предложил он, – я оставил ее на углу. Там у меня печка работает.

У него не было теплой шапки, и легкая кепочка только подчеркивала несоответствие этого головного убора суровой русской зиме.

– Идемте, – согласилась она, – а то вы действительно заболеете.

Через минуту они уже сидели в его автомобиле. Это был довольно свежий «БМВ», столь экзотично выглядевший на улицах города в начале семидесятых, когда многие инспектора столичной ГАИ практически знали владельца каждой иномарки в лицо. Первым делом Фарвелл включил печку. Он по-прежнему дрожал от холода.

– У вас хорошая машина, – сказала ему Чернышева, – никогда раньше не видела такой.

– Это не моя, – стуча зубами, признался Робер, – она принадлежит послу. А у меня есть ваша новая машина. Как это называется? Опять забыл. У вас есть еще такое пиво.

– «Жигули»? – улыбнулась Марина.

– Да, правильно, «Жигули».

– Вы очень хорошо знаете русский язык.

– У нас в Канаде очень много ваших бывших граждан – русских и украинцев. Поэтому я мог научиться довольно быстро.

– У вас, наверное, и природный талант. Вы знаете еще какие-нибудь языки?

– Конечно. Французский. У нас в Канаде его знают все. Это язык моей матери. Она и назвала меня Робером. Отец называл Робертом, а мама принципиально – Робером. Может, поэтому они разошлись. Еще немного знаю немецкий.

– Я же говорю – у вас есть талант.

Он включил музыку.

– Это новая группа? – спросила она, прислушиваясь. В эти годы музыкальные записи иностранных групп приравнивались почти к идеологической диверсии.

– Нет, – сказал он, – если хотите, я вам подарю. Это группа «Роллинг Стоунс». Сейчас довольно популярная в мире.

– Спасибо. У вас еще и хорошая печка.

– Да, действительно. Уже совсем тепло. Куда вы хотите поехать, Мария? Только не предлагайте в зоопарк. Гулять сейчас по сугробам я не смогу. Видимо, мой физический тип не соответствует русским морозам. А еще я утром видел, как школьники едят мороженое. В такую погоду! Вы действительно удивительная нация.

– Не знаю, – честно призналась она, – куда вы сами хотите.

– Вы были в новом отеле, рядом с Кремлем? – спросил он. – Это сейчас самая крупная гостиница в Европе.

– «Россия». Нет, я внутри еще не была.

– Там хорошие рестораны. Поедем туда, – предложил он.

– Но нас не пустят, – удивилась она.

– Что вы говорите, – засмеялся он, – пустят куда угодно. У меня есть специальный пропуск для ваших швейцаров.

– Какой пропуск? – не поняла она.

Вместо ответа он показал красную десятирублевку.

– Вы довольно быстро приспособились к нашему образу жизни, – заметила она.

– Для меня это до сих пор загадка – почему у вас не пускают в отели и рестораны. Это ведь выгодно администрации, когда туда приходит много людей. Разве не так? Просто выгодно.

Она улыбнулась.

– Я понимаю, – кивнул он, – что у вас нет частных ресторанов. Но разве ваши официанты не берут своих процентов? Разве они не имеют свои чаевые? Так почему людей стараются не пускать в эти места? Или отели? Разве администраторы не берут взяток со своих гостей? Но тогда почему швейцары не пускают этих гостей? Или это тоже способ зарабатывания денег?

– Не знаю, – ответила она, прекрасно понимая, что все его слова сейчас наверняка записываются. Даже в этой машине посла.

Он вырулил направо и поехал в сторону гостиницы «Россия». Все получилось, как он и говорил. Красная десятка сыграла свою волшебную роль. Швейцар принял его за прибалта, говорящего с акцентом, и пропустил вместе со спутницей. Еще через полчаса они уже сидели в ресторане гостиницы на двадцать втором этаже, и нахальный мордастый официант принимал у них заказ, нетерпеливо постукивая карандашом по блокноту. Краем глаза Марина заметила – сидевшие за спиной Робера Фарвелла двое парней все время смотрят в их сторону.

Канадский дипломат оказался удивительно начитанным человеком. И остроумным собеседником. Он рассказывал интересные истории, весело шутил, вспоминал смешные анекдоты. Он был по-настоящему приятен в общении. Но и только. Влюбиться в такого она бы никогда не смогла – он был слишком стерилен и безукоризненно вежлив для нее. Ей скорее понравилась бы грубая, но резко индивидуальная форма подачи материала генералом Марковым, чем этот молодой, красивый и опрятный дипломат. Но он был действительно приятен и даже привлекателен.

Вечером он отвез ее домой. Уже перед тем, как она выходила из автомобиля, он взял ее руку и поцеловал, задержав несколько больше, чем позволяло приличие. Она дождалась, пока он отпустит руку, резко сказала «до свидания» и вышла из автомобиля, сильно хлопнув дверцей.

Он проводил ее взглядом до подъезда и только тогда отъехал от дома, направляясь в посольство. Он давно уже заметил, что за ним наблюдают, но решил не показывать этого своим преследователям. В посольство он приехал через двадцать минут. Оставив машину на улице и кивнув знакомому милиционеру, прошел в здание посольства Канады в Москве. Навстречу ему уже спешил Гарри Уэллс, секретарь посольства.

– Мистер Фарвелл, – сказал он озабоченно, – наш посол просил вас зайти к нему.

– Прямо сейчас?

– Да, как только вы приедете в посольство.

– Хорошо, сейчас зайду, – согласился он.

Посол принял его сразу. Это был немолодой человек, лет шестидесяти, в крупных роговых очках и всегда немного мешковатых костюмах. Он грузно поднялся со стула, приветствуя Фарвелла.

– Как у вас дела, мистер Фарвелл? – спросил посол.

– Спасибо, – улыбнулся Робер, – все нормально.

– Это, конечно, не мое дело, – сказал посол, – но я просто хотел вас предупредить. Советский КГБ способен на любую пакость. Вы должны это знать. Среди ваших знакомых вполне могут оказаться и сотрудники КГБ.

– Вы имеете в виду моих знакомых женщин? – понял Робер.

– Конечно. Вас несколько раз видели с этой мадам Клоновой. Мне говорят, она и раньше бывала в компаниях других мужчин. Она вполне может оказаться агентом КГБ. Вы понимаете, в какое двусмысленное положение вы можете попасть?

– А я никогда и не сомневался, что она может работать на них, – весело подтвердил Фарвелл, – мне это казалось само собой разумеющимся.

– И вас это не пугает? – удивился посол.

– Ничуть, даже наоборот, несколько радует.

– Вы странный человек, Фарвелл. Я, наверно, никогда не смогу понять вашей логики. Вообще-то меня предупреждали...

Фарвелл предостерегающе поднял глаза. В Москве даже стены посольства и кабинет посла были не самыми безопасными местами для такой беседы. Посол, очевидно, все понял и замолчал. Потом, отдышавшись, продолжал, уже полностью изменив текст, который он собирался произнести.

– Меня предупреждали, – сказал он, – о ваших слабостях с другим полом. Но здесь нельзя поддаваться соблазнам.

«Молодец старик, – весело подумал Фарвелл, – сумел перестроиться прямо на ходу».

– Я учту ваше мнение, господин посол, – громко сказал он.

Через час, сидя в своем кабинете, он вспоминал лицо и фигуру своей новой знакомой. Кажется, у его подружки Клоновой появилась серьезная конкурентка. А Чернышева в это время смотрела телевизор, сидя в окружении своих новых «родителей». Она даже не подозревала, что ее знакомый дипломат является профессиональным разведчиком. И вся история, придуманная для нее генералом Марковым, была неправдой с самого начала. Она смотрела телевизор и чувствовала на руке его поцелуй.

Глава 4

Встречи продолжались. Как опытный сердцеед, Фарвелл не спешил форсировать события. При следующей встрече он пригласил ее в Большой театр, для дипломатов выделялись специальные билеты, своеобразный лимит, по которому они могли посещать выступления прославленного коллектива. Марина впервые с удовольствием подумала, что в ее работе могут быть и такие положительные моменты.

Правда, ее несколько пугало странное поведение самого Фарвелла. Они дважды посещали рестораны после этого, но он почти не пил. Может, сведения генерала Маркова были не совсем верными. Во всяком случае, следовало не особенно торопить события, чтобы не спугнуть самого Фарвелла. Необходимый сигнал к проведению операции должны были дать люди Маркова. После четвертой встречи Марине пришлось выдержать поцелуй Фарвелла, надо отметить, достаточно искусный, но он все равно не вызывал никаких эмоций. Словно она была на сцене и ее поцелуй видели одновременно сотни зрителей, пришедших посмотреть этот спектакль.

Она начала беспокоиться, что сигнал так и не будет получен, а сам Робер становился все настойчивее, предлагая поехать к нему домой. Она с трудом отказалась в последний раз, отлично сознавая, что при следующей встрече ей придется согласиться на эту поездку. Канадский дипломат вел себя уже достаточно раскованно, целовал ее при встречах и прощаниях и однажды во время поцелуя даже начал помогать себе руками. Она почувствовала на своем теле его сильные, гибкие руки и поняла, что они переходят ту грань, на которой она хотела бы задержаться подольше.

Но всему приходит конец. В один из мартовских дней, спустя два с половиной месяца после их знакомства, ей наконец позвонил Марков.

– Сегодня, – сказал он тоном, не терпящим возражений, – сегодня вечером ключи будут у него.

– Хорошо. – Она знала, что должна делать в этот вечер.

Положив трубку, она набрала номер посольства. Его номер. Он почти сразу поднял трубку.

– Слушаю, – сказал по-русски.

– Это я. – Она сама удивилась, почему ее голос прозвучал так глухо. Все-таки сказывалось волнение.

– Да, – обрадовался он. До этого она никогда не звонила ему первой. – Что случилось, Мария?

– Мои родители сегодня уезжают, – вместо ответа сказала она.

– Куда?

– Как обычно, на нашу дачу. Вернутся только завтра вечером. Я тебя приглашаю к нам домой.

– Да, конечно, – несколько озабоченно произнес он, – а они вернутся уже завтра?

– Конечно, завтра вечером.

– Как жаль, что так получилось, – вздохнул он.

– Что получилось? – Она сделала вид, что не поняла.

– Сегодня вечером я должен быть в посольстве. Наш посол улетел на два дня, и я должен оставаться здесь.

– Как хочешь. – В голосе прозвучала настоящая обида. Женская обида. Неужели все его взгляды и встречи были лишь сомнительными уловками, чисто по-женски подумала она.

– Хорошо, – он решил для себя, очевидно, нелегкую дилемму, – я приеду, но только попозже.

– Если ты так занят, можешь вообще не приезжать. – В ней по-прежнему говорило оскорбленное самолюбие, так совпадающее с настроем беседы, который ей рекомендовали психологи.

– Приеду обязательно, просто сейчас в посольстве много работы. Я приеду в девять. Можно?

– Можно, – согласилась она, – только не опаздывай, а то все соседи будут знать, что ко мне по ночам ходит иностранец.

– Я приду очень тихо. У вас говорят, как мышка, – засмеялся он.

– До свидания. – Она положила трубку.

– До свидания, Мария, – сказал он, уже не сомневаясь в своей победе.

Произошла обычная подмена понятий. Профессиональный разведчик Робер Фарвелл был, безусловно, подготовлен и знал, какие грязные методы может использовать КГБ против иностранных дипломатов. Но мужчина Робер Фарвелл хотел верить в свою мужскую привлекательность и неотразимость. И его мужское начало взяло верх над его профессиональным опытом. Ему казалось естественным, что спустя два с лишним месяца после их знакомства женщина сама звонит к нему в посольство, назначая свидание. Он даже не придал значения тому факту, что звонок раздался как раз в тот момент, когда улетел посол. Психологи и аналитики КГБ, разрабатывавшие эту операцию, советовали Чернышевой несколько раз в разговоре вставлять фразу о частых отъездах родителей на дачу, где они обычно ночуют. Эта фраза как кодовое слово должна была остаться в памяти Фарвелла и спустя некоторое время сыграть роль ширмы, скрывающей истинные намерения женщины. Ведь об отъездах родителей она говорила еще и раньше.

Вечером к приему гостя все было готово. Работали сразу несколько передающих устройств, в столовой в роскошную люстру была вмонтирована камера. Разумеется, Чернышева не знала, что подобные камеры были установлены и в спальне, и в кабинете «отца», и даже в ее комнате. Этого ей не сказали, чтобы не оскорблять ее лучших чувств.

Стол был накрыт. Привезли даже бутылку грузинского вина, строго предупредив Чернышеву, чтобы она открывала бутылку только в присутствии самого Фарвелла. На кухне были готовы зажаренная индейка и куры, на столе стояли всевозможные салаты. На замечания Марины, что она и сама могла приготовить некоторые блюда, сотрудники КГБ просто не отреагировали. У них не любили ненужного дилетантизма и людей, занимавшихся не своим делом. Для подготовки такого стола просто все заказали в ресторане «Прага» и привезли сюда еще горячим.

Ровно в девять вечера Фарвелл позвонил в дверь. Она пошла открывать. И сразу увидела перед собой огромный букет роскошных красных роз.

– Это тебе, – сказал Фарвелл, протягивая ей букет.

– Спасибо. – Ей стало даже немного жаль этого самоуверенного дипломата, кажется, искренне поверившего, что она позвонила ему, лишь потеряв голову от любви.

Она позволила поцеловать себя и, показав ему на вешалку, куда он повесил свой плащ, первой прошла в столовую.

– Как у вас красиво! – восхитился Фарвелл, осматривая комнату.

– Садись за стол, – попросила она, убегая на кухню. Он пошел следом за ней. Она, услышав его шаги, не обернулась, стоя у плиты. Он подошел сзади и обнял ее за плечи, целуя в шею.

– А может, ужин – после? – спросил он шепотом, осторожно касаясь губами ее ушей.

Это было приятно и щекотно.

Она попыталась вырваться:

– Иди в столовую. Я сейчас все принесу.

Он крепко держал ее, кажется, не собираясь отпускать.

«Еще только не хватает, чтобы он меня изнасиловал», – весело подумала она.

– Иди туда. Иначе у меня все подгорит, – попросила она, и он, наконец отпустив ее, пошел в столовую.

Когда она появилась с большим блюдом в руках, он был в кабинете «отца», разглядывал книги, стоявшие на полках.

– Чем занимается твой отец? – спросил он. – У вас интересная библиотека.

– Он биолог. – Она знала, что эксперты КГБ подбирали библиотеку с учетом этой специфики работы ее придуманного отца.

– Это заметно. У вас много книг по биологии. И вообще по русской классике. У нас в Канаде нет такого культа книги, как у вас. Это, наверно, чисто русское явление – так любить книгу. В какой бы дом я ни пришел, везде большие библиотеки.

– Он стал собирать свою сразу после войны, – равнодушно сказала она и показала в сторону столовой. – Пойдем сядем за стол.

Они вернулись в столовую.

– У вас есть грузинское вино! – поразился он.

– Папе прислали в подарок. У него есть грузинский аспирант, такой смешной, я тебе о нем говорила.

Это тоже была часть продуманной легенды. Она говорила про грузинского аспиранта месяц назад, чтобы, увидев сегодня здесь бутылку вина, он связал бы ее с теми словами и отнесся бы к ней совершенно спокойно.

Так и произошло. Увидев вино, он обрадовался и ничего не заподозрил.

– Может, ты ее откроешь? – попросила она.

Голос все-таки предательски дрогнул. Но сейчас все уже работало на ее образ женщины, впервые пригласившей к себе знакомого мужчину.

Он кивнул и, подняв бутылку, взял штопор. Через несколько мгновений он разливал вино в высокие бокалы, стоявшие перед ними.

– За тебя, – поднял он свой бокал.

– За тебя, – сказала она, поднимая свой.

Глядя ей в глаза, он стал пить свое вино. Она вдруг поняла, что, если сейчас не будет пить, это вызовет у него подозрение. Поняла каким-то шестым чувством, женской интуицией. И также, глядя ему в глаза, осушила свой бокал вместе с ним.

Он снова наклонился и осторожно поцеловал ее. На этот раз поцелуй был более долгим и страстным.

«Сегодня он нетерпеливее обычного, – подумала она, – видимо, сказывается обстановка».

– Давай сначала поедим, – предложила Марина. – Я весь день готовила, – лицемерно добавила она.

Он согласно кивнул, взяв тарелку с салатом. Еще дважды он разливал вино в бокалы, и дважды она отпивала из своего бокала, наблюдая, как он пьет свою чашу до дна. После того как она принесла из кухни готовых кур, в столовой наступило неловкое молчание. Первый голод был утолен, теперь он снова смотрел на нее, в нетерпении ожидая сигнала.

По телевизору показывали какую-то комедию, и она вдруг поймала себя на мысли, что хочет громко рассмеяться над очередной шуткой одного из героев. Кажется, начинало сказываться действие спиртного и добавленного в него лекарства. Она вдруг с ужасом подумала, что может потерять сознание раньше своего гостя. И хотя она пила значительно меньше, очевидно, доза не была рассчитана на женский организм. Сильно кружилась голова.

– У вас много хороших фильмов, – сказал Робер, заметив, куда она смотрит.

– Да, – тяжело кивнула она, – действительно много хороших. Кажется, я немного перепила.

Он улыбнулся.

– Всего бутылка хорошего вина. Это не так много, Мария.

– Вы рассуждаете как профессиональный алкоголик, – с отвращением заявила она, пытаясь подняться на ноги. – Кажется, это было очень сильное вино.

Он протянул ей руку. И помог подняться. А затем она вдруг неожиданно для себя оказалась в его объятиях. И вдруг почувствовала, что отвечает на его горячий поцелуй.

«Я схожу с ума», – подумала она.

– Мария, – шептал он, почему-то путая ее имя.

Ей хотелось поправить его, объяснить, что он ошибается, что ее зовут Марина, но язык уже отказывался повиноваться.

Еще через некоторое время они оказались уже на диване. И она чувствовала его горячие сильные руки.

«Господи, – промелькнула последняя сознательная мысль, – они же все это снимают. Зачем я пила эту гадость...»

Он поднимал ее платье, пытался расстегнуть пуговицы на спине. Она почти не сопротивлялась. Но, кажется, действие вина начало сказываться и на нем. Он дышал тяжелее обычного. И как-то странно закрывал глаза. Последнее, что она помнила, были его обжигающие поцелуи. И потом она провалилась в спасительный сон.