Текст книги "Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики"

Автор книги: Честер Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)

ГЛАВА XI

– Независимо от того, что еще случится, вы никогда не сможете возвратиться назад, – ответила толстая женщина. После этих слов экипаж развернулся и в облаке горячей летней пыли направился назад в Лиффдарг.

Джон обратился к мужчине, который выглядел как командир группы.

– Что это значит? Это правда, что я не смогу возвратиться в город?

Мужчина рассмеялся:

– Это точно, парень. Ты зачислен в ряды Народной Армии. Срок службы составляет шесть лет, ровно столько же, сколько в Королевской Армии или в Материнской Гвардии. Разве ты не знал об этом?

По его язвительной улыбке можно было понять, что вопрос носил чисто риторический характер.

Один из мужчин подошел к Джону и стал перед ним, положив руки на бедра.

– Ну так что, маленькая сестра, поборемся?

Этот вопрос был уже вовсе не риторическим. Мужчина попытался захватить Джона медвежьей хваткой, на что тот отреагировал автоматически. Неожиданно для себя мужчина оказался на усыпанной грубыми камнями земле. Он встал и с яростью набросился на Джона… и снова оказался на земле. Джона это стало забавлять. На этот раз мужчина поднялся уже не так быстро, после чего стал ходить вокруг Джона кругами. Джон не предпринимал никаких попыток к атаке, а просто медленно поворачивался в сторону нападающего. Наконец мужчина сплюнул на землю и схватил Джона за руку. И снова оказался на земле, но на этот раз Джон уже находился на нем сверху.

– Мы боролись? – спросил Джон.

– Да, – признал мужчина.

– А скажи мне, кто победил?

– Ты победил, действительно ты, – скороговоркой ответил мужчина, после чего Джон сильнее надавил на его руку. Вся группа собралась в тесный круг, наблюдая за исходом борьбы; у всех был испуганный вид, за исключением одного Харда. Тот повернулся к одному из мужчин и тихо произнес: «Уу!», после чего тот подпрыгнул от испуга.

– Ну ладно, хватит играться, – сказал мужчина, в котором Джон угадал командира. – Вы оба должны быть приведены к присяге на верность Народной Армии. Как офицер Армии, я имею право принять у вас присягу. Вы готовы?

Джон и Хард поняли, что попали в затруднительное положение. Из поведения незнакомцев они уяснили, что для них будет более благоразумным вступить в Армию. Потом они всегда смогут улизнуть и пробраться в город. Они приняли присягу, которая оказалась короткой и простой.

– Клянетесь ли вы Сокровенным Именем Матери, что будете преданы Народной Армии и, таким образом, интересам народа? – спросил офицер. Джон и Хард поклялись.

Подали далберов, находившихся в расположенной неподалеку роще; Джон и Хард в окружении своих новых соратников по оружию поскакали в неизвестность. После скачки, длившейся несколько часов, офицер поравнялся с Джоном и завел с ним разговор.

– Похоже, ты используешь какой-то новый вид борьбы. Я никогда раньше не видел ничего подобного. – Джон согласился, что этот вид действительно мало известен в этой части Лиффа, – Думаю, – продолжал офицер, – будет неплохо, если ты станешь обучать наших бойцов этому виду, Я намерен доложить мое предложение генералу.

Джон проявил интерес:

– Генерал? Кто он такой, этот генерал?

– Через несколько дней ты познакомишься с ним. И пусть он сам ответит на все твои вопросы.

После этих слов скачка продолжалась при полном молчании.

Через четыре дня они добрались до городка, спрятанного между двух скалистых гряд в гористой местности. Часовые на скалах, просматривавшие узкий проход, жестами дали им разрешение на продвижение дальше в селение.

– Здесь, – объявил офицер, – находится расположение штаба Народной Армии. Сейчас я узнаю, сможет ли генерал принять вас.

Все спешились; далберов куда-то увели.

В ожидании офицера Джон и Хард чувствовали себя довольно неуютно посреди улицы в окружении своих конвойных. Офицер возвратился минут через пять,

– Идите за мной, – приказал он и засеменил впереди. – Мы не можем заставлять генерала ждать, – прокричал он через плечо. Джон и Хард послушно шли за ним.

Офицер вошел в одно из зданий неподалеку и стал по стойке «смирно» перед столом. Отдав честь, он доложил:

– Доставил двух новичков для доклада генералу. Он ожидает их.

Человек за столом небрежно козырнул в ответ:

– Заходите, – и показал на дверь позади себя. Все трое вошли в кабинет.

Он называл себя просто – генерал Гарт, не упоминая при этом, как это было принято на планете, ни кланового, ни родового имен. Это являлось частью его несогласия с царившими порядками. И вообще не было никакой уверенности, что Гарт – его подлинное имя. В Народной Армии считали, что он использовал имя основателя лиффанского революционного движения – Гарта Гар-Муйена Гарта, символизируя таким образом, что восстает не против традиционного общественного порядка, а против ненужных наслоений на нем. Естественно, никто не отваживался задавать ему вопросы по этому поводу.

– Капитан доложил, что вы владеете новым видом борьбы, – обратился он к Джону.

– Так точно, сэр, – ответил Джон. – Я называю этот вид борьбы «дзю-до».

– Гм… Дзю-до… – в раздумьи повторил незнакомое ему слово генерал.

Пока генерал Гарт размышлял, Джон изучал его. Старый солдат был высок, худ и производил впечатление сильного человека. Его седые волосы свидетельствовали, скорее, о мудрости, чем о возрасте, а глаза, которые выглядели такими же выцветшими, как и волосы, указывали на наличие твердости, которую должен проявлять удачливый повстанец.

– Вы – Джон Гар-Террэн, – Это звучало не как вопрос, а, скорее, как утверждение.

– Так точно, сэр, – ответил Джон.

– Гмм… Имеете отношение к клану Гар-Террэн, который изобрел телеграф?

Джон признал, что является одним из представителей этого клана, и разъяснил свое положение в нем.

– Ясно. А как насчет второго парня, этого Харда Гар-Олнина Саарлипа?

– Это мой помощник, – пояснил Джон. – Практически его можно считать моей правой рукой.

– Ага. Вашей правой рукой… Ну ладно… Следует признать, что вы заслуживаете более подробных разъяснений, чем те, которые получили до этого. Если только приживетесь здесь, можете стать очень полезны нам. Но это только в том случае, если будете четко осознавать, что происходит.

Джон заверил, хотя, возможно, и несколько более горячо, чем этого требовали обстоятельства, что его главной целью в жизни отныне является служение делу Народной Армии. По этому поводу генерал лаконично выразил ему благодарность и приступил к объяснениям.

– Для всего остального мира, – начал он, – мы – всего лишь бандиты. И мы хотим, чтобы именно так думали о нас, и именно поэтому не можем позволить вам возвратиться в Лиффдарг. На самом же деле мы – армия-санитар, которая готова очистить Лифф от коррупции, отравляющей наш народ.

Он говорил почти целых пятнадцать минут, объясняя свое стремление возвратить Лифф к здоровой простоте, с которой начиналось его существование:

– Лифф теряет свою былую силу в оргиях и упадке, – доказывал он. – Чем больше комфорта завоевывает знать и клерикальная верхушка, тем очевиднее становится необходимость возврата к идеалам, которые исповедовали наши предки, и которые подразумевают благополучие всего народа. Вместо того, чтобы быть защитниками народа, как этого требует от них Закон Матери, знать превратилась в рабовладельцев. И в этом греховном высасывании из народа последних соков они ослабляют самих себя и всю нацию.

Джон вслушивался в эту речь с неподдельным интересом. Он понял, что этот человек может совершить в два или максимум в три года то, что Подразделение Особых Операций надеялось сделать за десять. Генерал Гарт был первым поистине народным лидером, которого Джон встретил на Лиффе, и поддержка его дела означала успех того, на что рассчитывала возглавляемая Джоном команда.

– Разумеется, вы правы, – прокомментировал Джон сказанное генералом, когда тот закончил свою речь. – Я никогда не задумывался над этим раньше, но совершенно очевидно, что вы правы. Пусть Мать будет свидетельницей, но в Лиффдарге действительно не осталось никакой реальной силы.

– Это не совсем так, – горячо возразил генерал. – В Лиффдарге столько же силы, сколько было и всегда, и она заключена в народе. Мы не стремимся к насилию; мы хотим лишь разбудить те силы, которые там скрыты. Это – наиболее существенный момент в нашей деятельности, и именно поэтому мы торчим здесь в этой дикой глуши.

– Ага, – вздохнул Джон. – Кажется: я начинаю понимать. Послушайте, генерал. Помимо особого вида борьбы, которая произвела такое впечатление на вашего капитана, у меня есть некоторые мысли насчет совершенствования оружия, и я полагаю, что они могли бы заинтересовать вас. Вы видели эти новые пистолеты, не так ли?

– Да, и у нас даже есть несколько таких.

– Прекрасно. Я как раз работал над улучшением их конструкции. Вы хотели бы иметь оружие, которое может выпалить сразу сто пуль, причем с такой скоростью, какую вы только пожелаете, и без необходимости перезарядки?

– Вы сможете сделать нечто подобное?

– Сам я – нет, но я могу подсказать вашим оружейникам, как это сделать. Идея заключается в том, чтобы подавать патроны из магазина. Можно использовать вращающиеся магазины, чтобы огонь не выжигал пули. Я бы назвал это пулеметом.

Глаза генерала загорелись, как у маленького мальчика при виде рождественских подарков.

– Капитан, – он обратился к сопровождавшему Джона офицеру, – как насчет того, чтобы предоставить лейтенанту Харлену и его помощнику подходящую квартиру? И обеспечьте их ужином. После такого длительного путешествия они, должно быть, проголодались, А сейчас, Джон, расскажите мне более подробно о вашем пулемете.

За разговорами о пулемете и вопросах стратегии они провели более четырех часов.

ГЛАВА XII

Джон быстро втянулся в рутину лагерной жизни. Его день начинался в шесть тридцать по сигналу горна, за которым через полчаса следовал многоголосый шум, свидетельствующий о наступлении времени завтрака. После завтрака начинался период уборки помещений и других хозяйственных дел, от которых Джон и Хард были освобождены. День у обоих был и так до отказа забит делами. Джон до обеда занимался с металлистами изготовлением модели пулемета, а после обеда проводил занятия по дзюдо в специальном зале. Довольно часто летучему отряду приходилось проводить рейды по добыванию необходимых продуктов и материалов.

Так прошли три месяца. За Джоном и Хардом велось слишком тщательное наблюдение, которое лишало всяких надежд на успех попытки к бегству; однако вскоре Джон пришел к выводу, что, возможно, для общего дела даже полезнее, что они находятся в Армии. Когда работа над пулеметом была закончена, Джон продемонстрировал его генералу. Тот был откровенно поражен.

– Сколько вы сможете произвести таких пулеметов?

– По одному приблизительно в каждые три недели.

– Прекрасно. Отлично. Лейтенант Харлен, не будете ли вы так любезны отужинать сегодня со мной?

– Счел бы это большой честью для себя.

Во время ужина генерал обсуждал с Джоном дальнейшие планы действий Народной Армии.

– …и примерно через три года я смогу действовать открыто, – делился своими планами генерал.

– Но, сэр, почему вы намерены ждать целых три года? Мне кажется, что…

– У меня сейчас, – перебил его генерал, – под ружьем всего восемьсот человек. Согласитесь, что осуществлять полномасштабные полевые кампании, имея армию всего в восемьсот человек, пусть даже хорошо обученных, это, дорогой лейтенант, было бы просто авантюрой.

– Вы совершенно правы, но позвольте заметить, что нет никакой необходимости вести битвы с армиями противника в поле, – возразил Джон. – Мне приходилось слышать о таких формах борьбы, которую можно довольно успешно вести даже такими силами.

Генерал подался всем телом вперед. По всему было видно, что его чрезвычайно заинтересовали слова Джона.

Не торопясь и не скупясь на подробности, тот описал концепцию партизанской войны. Стычки по принципу «нанес удар – скрылся». Атаки превосходящими силами на небольшие посты и скрытый отход до того, как прибудет подкрепление. Проведение пропагандистских кампаний среди населения. Каждую ферму следует превратить в опорный пункт для поставок, а каждого фермера – в агента. Вместо того, чтобы мериться с противником силами в поле, следует наводить на него ужас за каждым углом. Сегодня ночью удар в одном месте, а в следующую – где-нибудь в другом, за добрую сотню стербов от первого.

Генерал Гарт сидел и слушал как человек, у которого раскрылись глаза на казалось бы такой знакомый предмет, как тактика военных действий. Когда Джон закончил, он засыпал его вопросами. Наконец он спросил:

– Сколько вам потребуется времени, чтобы обучить такой партизанской тактике отряд?

* * *

Через три месяца Джон и Хард уже вели дюжину бойцов в первый в истории Лиффа настоящий партизанский рейд. Объектом их нападения был небольшой отряд охраны недалеко от деревни Пенчдарг.

– Помните, – предостерегал Джон бойцов, – самое важное – скорость и внезапность. Не давать им времени понять, что происходит на самом деле. Атака – отход – новая атака. Их вдвое больше, чем нас, и если мы дадим им опомниться, то крепко получим.

В действительности ситуация была не такой уж драматичной. Начать хотя бы с того, что на вооружении партизан уже были динамитные гранаты и четыре пулемета. Если бы даже гарнизон насчитывал до роты, партизаны и в таком случае имели серьезное превосходство в огневой мощи. Но вся операция являлась скорее практическим занятием, чем боевым рейдом, и Джону хотелось лишний раз не допустить появления среди бойцов настроения шапкозакидательства.

Под покровом ночи отряд из четырнадцати бойцов подкрался на расстояние в несколько ярдов до казармы, где размещался гарнизон. Маршрут, по которому ходил патрульный, находился на расстоянии всего лишь вытянутой руки. И действительно, прошло совсем немного времени, как одиночный патрульный, расстроенный необходимостью нести среди ночи караульную службу вместо того, чтобы предаваться сладким сновидениям в казарме, и ни в коей мере не подозревавший о наличии опасности, продефилировал мимо сидящих в засаде. Молчаливая тень, внезапно возникшая за спиной незадачливого воина, легким ударом уложила его на землю.

Джон тихо подал условный сигнал, напоминающий причмокивание; шесть партизан темной волной двинулись в направлении казармы и растворились в темноте. Через пятнадцать секунд Джон подал тот же сигнал, и вперед двинулась вторая волна; в низкорослых кустарниках остались только Джон с Хардом.

Джон приглушенным шепотом отсчитывал время, а Хард изо всех сил сдерживал свое шумное дыхание. За исключением шепота, ничто не нарушало прохладную тишину лиффанской ночи. Всю промышлявшую по ночам живность планеты Мать создала беззвучной, поэтому тишина заполнила все вокруг, как плотная мягкая материя, которой забивают щели, чтобы не дать выйти наружу теплу морозной терранской ночью. Прошептав «семьдесят пять», Джон Харлен вдруг издал такой пронзительный крик, какой обычно издают юные барышни при случайной встрече с мышонком.

Сразу же вслед за этим ночь разорвалась на куски звуками взрывов, короткой дроби управляемых натренированными руками только что изобретенных автоматов, частых одиночных выстрелов и непрекращающимся душераздирающим визгом.

Сонная охрана, не в состоянии оказать хоть какое-то сопротивление, в ужасе хлопала глазами. Однако основная задача партизан на данном этапе состояла не в создании невообразимого шума и беспорядка, а в захвате напуганных солдат и обеспечении их надежной охраны.

Пока партизаны, не занятые охраной пленников, деловито наполняли мешки провиантом и амуницией гарнизона, Джон Харлен обратился с речью к двадцати восьми сбившимся в кучу и все еще не пришедшим в себя пленным:

– Лиффане, – начал он свою речь, – вы находитесь в наших руках, но Народная Армия дарит вам жизнь. Вы не сможете победить нас, потому что нас поддерживает Мать. Ее цели совпадают с нашими: Лифф принадлежит всем Ее детям. Мать обращается к нам с мольбой за вас: «Отпустите моих детей», а мы, Ее помощники, не можем противиться Ее воле. Да сбудется Ее слово!

Разразившись этой тирадой, он направился в сторону ближайшего здания и уже у самой двери, обернувшись к пленным, прокричал им что-то наподобие лозунга, возникшего экспромтом в его голове, опьяневшей от эйфории в результате достигнутой победы:

– Лифф для всех лиффан!

И только когда все партизаны эхом повторили этот лозунг, Джон позволил себе войти в помещение.

Хард всеми силами пытался сдержать душивший его смех:

– Джон Харлен, носом Матери клянусь, – сумел он все-таки выговорить, – ты дал такой урок им красноречья, что эти далберов потомки… – смех все-таки не дал ему завершить начатую было фразу.

– Ты считаешь, что я в чем-то переиграл?

– Ну что ты, полно, друг! Мне просто стало ясно, что ты в риторике преуспеваешь так же, как и во всем, к чему б хоть чуточку не прикоснулся; так виртуозно, с легкостью отменной владеешь слогом, что позавидует тебе любой поэт-лиффанин! И, вижу, речи изрекаешь не без наслажденья.

Джон улыбнулся:

– Там, дома, меня считали поэтом.

– В том логика немалая сокрыта, – заключил Хард. – Но можно ль мне тебя спросить, дружище: мотать домой отсюда неужто слишком рано?

– Сейчас узнаем. – Джон издал еще один пронзительный сигнал, ответом которому послужил дружный визг партизан. – Да, все уже готовы к отходу.

– Действительно, мы все уже достаточно потешились.

Все налетчики собрались во дворе, где ошеломленные солдаты уже были привязаны к столбам и деревьям. Один из партизан подал Джону малярную кисть и тот намалевал на ближайшей стене что-то наподобие меча острием вверх. После этого все оседлали своих далберов, до предела загруженных собранной добычей, еще раз хором прокричали «Лифф для лиффан!» и растворились в темноте.

* * *

Неизменный успех, с которым партизаны проводили свои ночные вылазки, для правителей Лиффа явился доказательством того, что Народная Армия в действительности представляла собой вовсе не банду горцев-грабителей. Комитет по борьбе с заговором немедленно и безаппеляционно причислил повстанцев к платной агентуре заговорщиков, и собрал небольшую армию для борьбы с партизанской заразой, Разумеется, командовал этой армией сам Тчорнио Гар-Сполниен Хиирлт, которого лавры боевых побед Народной Армии довели до умопомешательства.

Были предприняты и другие меры. После провала целого ряда попыток увеличить приток добровольцев в Королевскую Армию, установили всеобщую воинскую повинность. По официальным оценкам, боеспособная армия могла быть создана примерно в течение года, В неофициальных, зато более точных оценках оптимизма было гораздо меньше.

Телеграфный Трест обеспечил собственными отрядами специально обученных полицейских все станции, находившиеся в зоне действия партизан.

В это же самое время под страхом смертной казни было запрещено писать, печатать, выводить краской или обозначать любыми иными средствами на всех частных и общественных стенах и заборах слова «Лифф для лиффан», равно как и изображения меча.

Комитет направил оперативные группы во все юрода и села в Лиффе с четкой задачей выявить всех заговорщиков. Эти группы в своей деятельности исходили из принципа, что обвинение как таковое уже является достаточным доказательством преступной деятельности, поэтому в тюрьмы и под суд попали сотни мнимых заговорщиков. Страх перед нависшей тенью инквизиции наполнил каждую клетку взрослого жителя Лиффа. Случайно брошенное или неправильно истолкованное слою могло стать причиной не только ареста, но и смерти, поэтому каждый предпочитал молчать. Хуже того, молчать было тоже опасно, поскольку сам факт молчания мог быть истолкован как подозрительный.

Вскоре в Народную Армию стало вливаться больше добровольцев, чем она могла одеть, накормить и вооружить. Образовалась самая настоящая очередь. Обучение велось посменно от зари до зари, и только армейские металлисты успешно справлялись с возникшей нагрузкой, да и то потому, что среди добровольцев было много специалистов этой профессии.

Постепенно набеги стали превращаться в стычки, стычки – в сражения. Первые отряды партизан редко насчитывали более четырнадцати человек, но через три с половиной года операции с участием до тысячи человек стали обычным явлением.

– Ничто так не стимулирует прогресс, как возникающая время от времени, активная война, – просвещал как-то Джон Харда. – Каждый из участников должен постоянно поддерживать высокий уровень технологии, чтобы разрабатывать новые виды вооружений до того, как противник изобретет защиту от них, а также собственную эффективную защиту от его новых разработок. В такой стрессовой ситуации делается очень много полезных изобретений и открытий.

Естественно, большая часть времени Харлена уходила на разработку образцов новых видов оружия. Ведь нужно было опережать в этом деле не только официальные гильдии Лиффа, но также и остальных членов своего родного Подразделения Особых Операций. Но процесс изобретательства вскоре вышел из-под его контроля, и хотя Джону и удалось избежать изобретения ядерного оружия, он оказался не в состоянии предотвратить изобретение огнемета – хитроумного ручного пистолета, действующего на принципах лазерной техники.

Через три года генерал Гарт решил, что для Народной Армии настало время занимать и удерживать города. Первым таким городом по его стратегическому замыслу должен был стать расположенный неподалеку город Астиндарг, находившийся на перекрестке торговых путей.