Текст книги "Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики"

Автор книги: Честер Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

ГЛАВА V

Возникли проблемы с Хорнгом, который начал сопротивляться проведению телепатических контактов. Хнрлайцы жили на Равнине в развалинах, каменные стены которых как наждаком шлифовали ветры. Из-за этого углы и выступающие части домов давно уже округлились и утратили свою прежнюю форму. Аборигены изредка поддерживали здания незначительными ремонтами; был даже общий для всех сад с обычными для этой планеты темными губчатыми растениями. Проходя между массивными зданиями, Райнасон и Мара повстречали нескольких огромных аборигенов; они обернулись, посмотрели на землян ничего не выражающим взглядом, затем в своей обычной замедленной манере продолжили путь, неведомо куда и неизвестно зачем.

Они нашли Хорнга неподвижно сидящего в том месте, где сходились несколько зданий; он уныло смотрел вдаль, туда, где за Равниной на фоне темно-голубого неба виднелись невысокие холмы. Райнасон снял с плеча телепатер и подошел к нему. Когда он включил автопереводчик, абориген не подал никаких признаков, похожих на возражения, но когда землянин поднял микрофон, чтобы обратиться к нему, в тишине разреженной атмосферы вдруг послышался сухой голос Хорнга; перо самописца вычертило:

НЕТ НИКАКОЙ ЦЕЛИ.

После небольшой паузы Райнасон сказал ему:

– Мы почти завершили наш доклад. Нам нужно сегодня закончить.

НЕТ НИКАКОЙ ЦЕЛИ В СМЫСЛЕ ПОИСКА.

– Никакой цели доклада? – переспросил Райнасон после паузы. – Это для нас очень важно, и мы почти уже закончили. Будет еще меньше цели, если сейчас мы остановимся, когда уже так много сделано.

Огромная, обтянутая кожей голова Хорнга повернулась к нему; Райнасон почти физически, как нависшую над ним тень, ощутил его тяжелый взгляд.

МЫ ПРИВЫКЛИ К ЭТОМУ.

– Мы думаем не совсем одинаково, – сказал Райнасон. – Для меня в этом есть цель. Ты мне поможешь в последний раз?

Абориген ничего не ответил, только медленно склонил на бок голову. Райнасон воспринял этот жест как согласие и подал Маре знак, чтобы та включила телепатер.

После последнего сеанса Райнасон понимал причину нежелания со стороны Хорнга продолжать эксперимент. Возможно, даже его заявление о том, что нет никакой цели, имело смысл: могло ли упорядочение истории этой расы что-то значить для ее последних представителей? Возможно, мм было все равно; вся их жизнь состояла теперь в том, что они медленно брели среди развалин старого мира и чувствовали, что все рушится, а беспорядочную картину прошлого своей расы они тоже воспринимали как нечто такое, что вскоре должно исчезнуть.

И Райнасон не забыл леденящие душу волны ненависти, которые накатывались на него из мозга Хорнга; он был абсолютно уверен, что Хорнг не забыл этого тоже.

Мара подсоединяла провода телепатера; Хорнг сидел без движения, изредка переводя свои темные глаза с нее на Райнасона. Когда Мара закончила, Райнасон кивнул, чтобы она включила контакт.

И сразу же почувствовал, как разум Хорнга наваливается на его собственный: неясные потоки мысли ощущаются ближе, серые расплывчатые изображения становятся более четкими и накрывают сознание; через какое-то мгновение он ощутил, что его собственные мысли сливаются с мыслями Хорнга, что целостность восприятия происходящего растворяется в восприятии инопланетянина. Теперь они были вместе; они почти слились в единое целое.

В Хорнге он ощутил шепот недоверия, страха и отголоски той самой ненависти, которая так поразила его раньше. Но все это было глубоко в подсознании; на поверхности сознания волнами распространялось ощущение собственной ненужности, отказа от всего активного, нереальности происходящего вокруг. Спокойствие, которое он раньше отмечал в Хорнге, теперь куда-то ушло, и его место занял туман безнадежности.

Райнасон осторожно углубился в пласты расовой памяти этого серого сознания, чувствуя, как на него давят находящиеся где-то совсем рядом чувства Хорнга. Он нашел их, эти пласты мыслей неизвестных ему и живших тысячелетия тому аборигенов, изображения и звуки, существовавшие в реальной жизни задолго до него. Он пошарил в них, пытаясь снова отыскать мысли Теброна… и нашел-таки то, что искал.

Сейчас он был Теброном, марширующим через обширную равнину, которую уже видел раньше; сильный ветер бросал ему прямо в лило песок, поднимаемый шаркающими ногами его солдат. Он ощущал, как мускулы на ногах ноют от усталости; сухой воздух обжигал жадно дышащие ноздри при каждом долгом вдохе. Он был еще на расстоянии нескольких часов марша до города, но скоро, вот уже совсем скоро, перед заходом светила должен быть привал.

Райнасон стал осторожно пробираться по этому слою памяти, стремясь перескочить немного вперед; он сознавал, что Хорнг пристально следит за его передвижениями. В его сознании все еще доминировала усталость, затем вдруг промелькнул едва заметный проблеск интереса к чему-то, но тут же был подавлен усталой безнадежностью, апатией, которую Райнасон уже отмечал ранее. Он проследовал по слоям памяти дальше… еще дальше… и гот, наконец…

Охранник храма пал в тени, и один из гвардейцев Теб-рона наклонился, чтобы подобрать его оружие. То, что осталось от тела охранника, катилось вниз по ступеням Храма – три, четыре, пять ступеней; и вот, наконец, эта половина туши замерла внизу. Теброн отвернулся и направился вверх ко входу.

Накатилась волна стона от невыносимой боли и страха, которые вырастали где-то в глубинах его подсознания. Он вошел в тень дверного проема и остановился, но только на какое-то мгновение: внутри не было никакого движения, и он сделал шаг вперед – всего одна ступенька вниз, в помещение Храма.

Крик разнесся эхом по залам и коридорам Храма – высокий и пронзительный, усиливающийся по мере того, как на него накладывалось собственное эхо, доводя его, Теброна, до состояния беспамятства. Он знал, что все это исходит от Хорнга, но боролся с ним, постепенно продвигаясь по темной внутренней комнате. Он был Теброном Марлом, королем-священником, вождем Хирлая, это он вошел в Храм Кора, ощущая под ногами несокрушимую массивность каменного пола, Холодный пот внезапно выступил на спине – его или Теброна? Но он действительно был Теброном, и отчаянно боролся со взрывом страха в своем мозгу, как будто все это было борьбой за право ощущения собственной личности. Но он был Теброном.

Крики внезапно угасли; он стоял в тиши перед Алтарем Кора.

Итак, цель достигнута, подумал он. Сколько дней он сражался, чтобы оказаться здесь? Вспоминать не было никакой нужды; его мышцы являлись ярким напоминанием о пройденном пути, как и боль в ране, которая мешала движению плеча. Если бы он вспомнил все битвы, то снова услышал бы многочисленные эхо в сознании своих врагов; в сознании, которое погибало вместе с сознанием его собственных умирающих воинов. Нет, таких ощущений он испытал уже достаточно. Перед ним цель, и он ее добился; возможно, теперь вообще отпадет необходимость в дальнейших убийствах.

Он начал тщательно выговаривать слова, которым его научили много лет назад, в период учебы в Районе Шахт. Все ритуалы Храма соблюдались только на старинном звуковом языке; этого требовал Кор, и эти слова знали только жрецы, потому что они были настолько стары, что все их формы закостенели к тому времени, когда остальные обрели телепатические способности и упразднили необходимость использования речи. Эти священные слова никогда не произносились в кругу непосвященных.

– Я – Теброн Марл, король-первосвященник, вождь Хирлая. Я пришел получить твои приказы напутствия.

Он встал на колени, как того требовал ритуал, и уставился на Алтарь. Там мигнул Глаз Кора – маленький кружочек света в темной комнате. Алтарь был массивный, но простой по оформлению; его тяжелые колонны, воздвигнутые в традиционном стиле, поддерживали вес Глаза. Теброн наблюдал за тем, как Глаз то делался ярче, то затухал, и ждал; внутри него с беспокойством и любопытством ждал и разум Райнасона.

Наконец, Кор заговорил.

СОХРАНЯЙ НЕПОДВИЖНОСТЬ. НЕ ПРОДВИГАЙСЯ ВПЕРЕД.

Он почувствовал себя ребенком; волна чувственной сентиментальности мгновенно распространилась по коже и всем органам. И ведь было из-за чего – в Храме Кора с ним разговаривал сам бог-вождь.

– Я жду дальнейших слов.

В темноте Глаз действовал на сознание гипнотически. Снова под сводами огромного зала зазвучал голос Кора:

НАУЧНЫЕ ПОИСКИ ТВОЕЙ РАСЫ ВЕДУТ К ЕЕ ВЫМИРАНИЮ. НАУЧНЫЕ ДАННЫЕ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ МНЕ ВАШИМИ ЖРЕЦАМИ, СО ВСЕЙ ОЧЕВИДНОСТЬЮ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ, ЧТО ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ ВАША РАСА ВЫРВЕТСЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ ПЛАНЕТЫ. ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ ПРОДВИГАТЬСЯ ВПЕРЕД, ИБО НА ЭТОМ ПУТИ ВАШУ РАСУ ЖДЕТ ВЫМИРАНИЕ.

Все его мысли смешались; это было вовсе не то, на что он рассчитывал. Бог-вождь Кор всегда помогал этому народу продвигаться вперед по пути наук; учеными словами ему докладывали о результатах научных исследований и нередко бывало, что если эти доклады были сформулированы правильно, бог-вождь разъяснял непонятные моменты, с которыми они сталкивались. Но сейчас он приказал прекратить научные исследования. Это было просто немыслимо! Знание всегда считалось божественным; божественное было знанием сущего; сущее было знанием, пониманием. Для него и для всего народа все эти понятия были едиными, и вот сейчас это единство нарушается. Где-то далеко в темноте он снова почувствовал слабый крик.

– Мы должны отказаться от прогресса? Неужели звезды так опасны?

САМО ПОНЯТИЕ СТРЕМЛЕНИЯ К ПРОГРЕССУ ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ В ТВОЕМ НАРОДЕ. ВЫ ДОЛЖНЫ ОСТАВАТЬСЯ НЕПОДВИЖНЫМИ, ЗАКОНСЕРВИРОВАТЬ ТО, ЧТО ВАМИ ДОСТИГНУТО, И ЖИТЬ В МИРЕ.

Чем дольше он смотрел на Глаз, тем больше и ярче казался он в темноте Храма.

ЗВЕЗДЫ НЕ ОПАСНЫ. НО ЕСТЬ ОДНА РАСА, КОТОРАЯ РАСТЕТ ВМЕСТЕ С ВАМИ, И РАСТЕТ БОЛЕЕ БЫСТРЫМИ ТЕМПАМИ. ЕСЛИ ВЫ УСТРЕМИТЕСЬ К ЗВЕЗДАМ, ТО СКОРЕЕ СТОЛКНЕТЕСЬ С ЭТОЙ РАСОЙ, А ОНИ СИЛЬНЕЕ ВАС. ОНИ БОЛЕЕ ВОИНСТВЕННЫ, ЧЕМ ВАШИ ЛЮДИ. ВЫ УЖЕ ГОТОВЫ К МИРУ, И ЭТО ДОЛЖНО СТАТЬ ВАШЕЙ ЦЕЛЬЮ. ОСТАВАЙТЕСЬ НА СВОЕЙ ПЛАНЕТЕ; ЗАКОНСЕРВИРУЙТЕ ЗНАНИЕ; КУЛЬТИВИРУЙТЕ ПЛОДЫ ВАШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ КАК ОНА ЕСТЬ, НО НЕ ПРОДВИГАЙТЕСЬ ДАЛЬШЕ. ЕСЛИ ВЫ ПОСТУПИТЕ ТАК, ТО У ВАС В ЗАПАСЕ БУДЕТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ ДО ТОГО, КАК ЭТА РАСА ОБНАРУЖИТ ВАС, И ЕСЛИ ВЫ НЕ БУДЕТЕ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ДЛЯ НЕЕ ОПАСНОСТИ, ОНА ВАС НЕ УНИЧТОЖИТ.

При этих словах бога-вождя, которые низверглись на Теброна в тиши темного зала, он ощутил, как внутри поднимается гнев, смешанный с усиливающимся страхом. Он был воином и исследователем. Как мог он отказаться от всех своих планов и заставить своих подданных поступить так же? Ведь не будет никакой надежды, желания двигаться вперед, никакой любознательности… никакой цели.

– Намного ли эта раса опередила нас в своем развитии? – решился он задать вопрос.

Из алтаря послышался низкий шум; Глаз снова засветился ярче.

СЕЙЧАС ОНИ НЕ НАМНОГО ОПЕРЕДИЛИ ВАС. НО ОНИ БОЛЕЕ ВОИНСТВЕННЫ, И ПОЭТОМУ БУДУТ РАЗВИВАТЬСЯ БОЛЕЕ БЫСТРЫМИ ТЕМПАМИ. ДЛЯ ОБЕИХ ВАШИХ РАС ВОЙНА ЯВЛЯЕТСЯ ПОИСКОМ, В КОТОРОМ ВЫ РЕАЛИЗУЕТЕ ТО, ЧТО НАХОДИТСЯ ВНУТРИ ВАС. ВАШИ НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ, КАК И ВАШИ ВОЙНЫ, ЯВЛЯЮТСЯ ПО СУТИ ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ. И ВЫ ДОЛЖНЫ ПОКОНЧИТЬ И С ТЕМ, И С ДРУГИМ, ПОСКОЛЬКУ И ТО, И ДРУГОЕ ВЕДЕТ К НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТИ. А ПУТЬ К УДОВЛЕТВОРЕНИЮ, ЕСЛИ ТАКОЕ ВОЗМОЖНО ВООБЩЕ, ЛЕЖИТ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МИР.

Он склонил голову в сторону – жест, означающий полное понимание и согласие. Он не мог вступать в спор с богом-вождем Кором и не смел позволить себе такое даже в мыслях.

– Как я должен повлиять на свою расу? Разве можно убедить каждого из них, что необходимо забыть все изыскания?

Глаз заурчал и сделался еще ярче на фоне находившейся за ним темной стены с орнаментом, гравированным по камню. Прошло какое-то время, пока Кор не заговорил снова.

УБЕДИТЬ КАЖДОГО БУДЕТ НЕВОЗМОЖНО. ИМ НЕ СЛЕДУЕТ РАСКРЫВАТЬ ПРИЧИНЫ; ИХ НАДО ЗАБЛОКИРОВАТЬ ОТ ВСЕОБЩЕЙ ПАМЯТИ. ТЫ НИКОМУ НЕ ДОЛЖЕН ПЕРЕДАВАТЬ ТО, ЧТО Я ТЕБЕ СООБЩИЛ. УСИЛИВАЙ СВОЮ ВЛАСТЬ, СИЛОЙ НАВЯЖИ ВСЕМ ИМ МИР И ПРИВЕДИ ИХ К ПОКОРНОСТИ. МОЖНО СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЗНАНИЕ И СТРЕМЛЕНИЕ К ПОИСКУ УМЕРЛИ В НИХ. ЗАПОМНИ, ЧТО НЕ БУДЕТ НИКАКОЙ ЦЕЛИ И В ЭТОМ СЛЕДУЕТ ИСКАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ.

Король-священник, вождь Хирлая подождал несколько минут и уже был готов подняться и уйти, как Глаз замигал и заговорил снова:

ТЫ ДОЛЖЕН УПРАЗДНИТЬ ЖРЕЧЕСТВО. ЗНАНИЕ, КОТОРОЕ Я ТЕБЕ ДАЛ, ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ.

Он еще долго ждал в тускло освещенном, неожиданно прохладном зале, что бог-вождь заговорит снова; затем медленно поднялся и побрел к двери. В памяти явственно стояло изображение Глаза Кора. Он остановился у выхода из Храма, ощущая, как легкое дыхание города проносится над головой сквозь вымощенный из камня дверной проем. Один из гвардейцев приблизился к нему и обратился мысленно, но он заблокировал свои мысли и стал тяжело спускаться по лестнице.

Шум ветра над головой вырос до завывания; внезапно его охватило ощущение, будто он быстро скатывается вниз по лестнице: куски неба, камня, лиц мелькали как в калейдоскопе. Он потянулся к своей дубине и почти уже взял ее в руки, как вдруг осознал, что он не Теброн Марл, а уже снова Ли Райнасон, и завывание исходило от Хорнга, который силой вытащил его из тех воспоминаний, протаскивая через тысячи других настолько быстро, что он не мог сосредоточиться ни на одном из них.

Райнасон отключился от сознания Хорнга как от кошмара; он стал ощущать свое тело, лежащее в пыли Хир-лая; с трудом открыв глаза, подал Маре знак отключить телепатер.

Затем медленно сел и потряс головой, чтобы избавиться от впечатлений телепатического контакта. Он все еще был древним королем Хнрлая, и потребовалось некоторое время, чтобы возвратиться в действительность, к собственному сознанию. Он едва ощущал присутствие Мары, стоявшей возле него на коленях, и поначалу никак не мог понять, что она говорит.

– С тобой все в порядке? Ты уверен в этом? Посмотри на меня, Ли, ну пожалуйста!

Как бы со стороны он почувствовал, что кивает ей в знак того, что с ним все в порядке; когда он увидел выражение ее лица, последние космы владевшего его сознанием тумана выветрились из головы. В ее глазах стояли слезы; прикоснувшись к ее щеке, он сказал:

– Со мной все в порядке. Но почему ты не поцелуешь меня или не сделаешь чего-нибудь в этом роде?

Она поцеловала его, но вдруг резко отстранилась и сказала:

– Ты, наверное, пережил нечто ужасное! Мне показалось, что ты мертв.

Он устало улыбнулся и ответил:

– Нет, это было просто чудесно. Ты бы лучше распутала этого зверя – ему тоже здорово досталось.

Мара поднялась и аккуратно убрала провода с Хорнга. Райнасон продолжал сидеть; только теперь до него начало доходить значение того, что он только что пережил. Он понял, почему хирлайцы вдруг резко переключились с войн на вечный мир, и почему была заблокирована память. Но насколько можно доверять памяти, в которой якобы сохранился голос древнего бога чужой расы?

Сидя в пыли на краю обширной хирлайской равнины, он только теперь начал обретать понимание того, чего не осознал, пребывая в роли Теброна: не только Храм, но и Алтарь Кора были построены Пришельцами.

ГЛАВА VI

Они оставили Хорнга на краю Равнины и направились обратно через развалины древнего города Хирлая. Аборигены, мимо которых они проходили, смотрели все так же безучастно. Райнасову не раз приходилось бывать в мелких поселениях, стихийно возникающих после первой высадки на незнакомых планетах, и быстро покидаемых их обитателями, увлекаемыми миграционными потоками, которые совпадают, как правило, с оживленными магистральными межзвездными трассами, В этих глухих районах Вселенной, где контакты с материнской цивилизацией ослаблены, возникала совершенно новая культура, почти так же отнимающаяся от культуры в колониях землян, расположенных вдоль магистральных трасс, как и последние следы культуры хирлайцев на этой планете. И в некоторых таких районах интерес к Земле был настолько слаб, что всех приезжих просто игнорировали – точно так же, как поступали в отношении землян хирлайцы. И все же он никогда не ощущал такого отсутствия интереса, как здесь, У Райнасона складывалось впечатление, что для хирлайцев земляне значили не более, чем ветер или пыль под подошвами ног.

Когда они проходили через заселенную часть развалин, Райнасону пришлось уступить дорогу проходившему хирлайцу. Он молча и медленно прошел мимо, его глаза даже не посмотрели в сторону этих жалких землян. Серые полоумные недотепы, подумал Райнасон; как он, так и Мара невольно ускорили шаг, стремясь поскорее выбраться из этого неуютного места.

На краю городка, где покрытые грязью улицы утопали в пыли, а кучи мусора уже достигали нескольких футов, им встретился Ренэ Мальхомм. Он сидел на земле, вытянув моги и опираясь спиной на выветрившийся камень. Он казался слишком старым, хотя ему не было еще и пятидесяти; его растрепавшиеся на ветру волосы были практически того же цвета, что и покрывавшие все вокруг пыль и камни. Райнасон подумал, что это от того, что в голове Мальхомма много пыли. Он остановился и посмотрел на этого измотанного, уставшего от жизни человека, глаза которого выдавали его изношенность.

– Ну и как, удалось тебе связаться с богом, Ли Райнасон? – спросил Мальхомм своим трубным голосом, в котором ощущалась ирония,

Райнасон ответил на его настороженный взгляд, пытаясь понять, чего тот хочет. Он снял телепатер с плеча и поставил его в пыль. Мара присела рядом на камень.

– Тебя устроит чужой бог? – спросил Райнасон.

Глаза Мальхомма на какое-то время остановились на телепатере.

– Ты разговаривал с Кором? – спросил он.

Райнасон медленно кивнул.

– Я вступил в контакт с одним из хирлайцев и подключился к его расовой памяти. Пожалуй, можно сказать, что таким образом мне удалось поговорить с Кором.

– Ага, ты вступил в контакт с богом этих аборигенов, – задумчиво пробормотал Мальхомм. – Выходит, он реален? Бог существует?

– Нет, – пояснил Райнасон. – Кор – это машина. Голова Мальхомма вздернулась вверх.

– Машина? Бог – это машина, если перефразировать древнее проклятие. Мы производим свои машины и делаем из них багов. – Морщины на его лице распрямились. – Ну хорошо. Так, пожалуй, даже лучше. Боги остаются мифом, и так лучше для всех.

Райнасон стоял над ним на продуваемой ветрами Равнине, как всегда не понимая, что именно скрывается за словами Мальхомма. Он посмотрел на Мару, но та тоже внимательно наблюдала за Мальхоммом, ожидая, что тот скажет еще.

Вдруг Мальхомм рассмеялся; казалось, что смех рашпилем продирает его горло.

– Ли Райнасон, я так долго призываю людей к богу, что начинаю сам верить в ею существование. И когда люди начали вести разговоры насчет бога этих аборигенов… – Он покачал головой, на лице его блуждала улыбка. – Прекрасно, я очень рад, что это неправда. Религия ни черта бы не стоила, если бы это оказалось правдой.

– Откуда все узнали о Коре? – настороженно спросил Райнасон.

Мальхомм развел руками:

– Маннинг, как обычно, все время трезвонит об этом. Он высмеивает хирлайцев и их бога. И в то же время не перестает внушать всем мысль, что они представляют опасность.

– Почему? Он что, все еще пытается настроить горожан против них?

– Конечно. Маннинг хочет заполучить всю власть, какую только возможно. И если для этого придется пожертвовать хирлайцами, он не задумываясь сделает это. – Мальхомм встал. – Он говорит, что они могут оказаться Пришельцами, и возбуждает в каждом страх.

– Это не так невозможно, как может показаться на первый взгляд, – пояснил Райнасон. – Кор – машина Пришельцев.

Мальхомм с изумлением уставился на него:

– Ты уверен в этом? Райнасон кивнул в ответ.

– В этом нет никакого сомнения – я видел ее с расстояния трех футов. – Он рассказал Мальхомму о своем контакте с Хорнгом, с блоками памяти, с разумом, с Теброном, о его диалоге с машиной, которая являлась Кором. Мальхомм слушал с глубоким вниманием; его косматая голова склонилась набок, подергиваясь время от времени.

Наконец, Райнасон подошел к самому главному:

– Та раса, о которой Кор предупреждал хирлайцев, по описанию очень похожа на нас. Воинственная раса, которая может сокрушить их, если они вырвутся за пределы планеты. Нам не удалось пока обнаружить никакой другой разумной жизни – есть только мы и эти хирлайцы.

– И еще Пришельцы, – добавил Мальхомм.

– Нет, там речь шла о расе, которая тогда еще не выросла из состояния варварства и находилась примерно на том же уровне развития, на котором были и хирлайцы. Не забывай, что к тому времени Пришельцы уже успели освоить тысячи звездных систем. Нет, раса, в отношении которой они предупреждали хирлайцев, это мы сами.

– А как тогда насчет оружия? – спросил Мальхомм. – Эти дезинтеграторы? Пока человечество еще не изобрело ничего, что имело бы такую же мощность. А хирлайцы уже имели такое оружие тысячи лет тому назад.

– Да, но по ряду причин они не смогли скопировать его. Это-то как раз и настораживает: это оружие явно превосходило их собственный технологический уровень, и в то же время они его имели.

– Возможно, местные аборигены когда-то были Пришельцами, – высказал мысль Мальхомм. – Возможно, что мы обнаружили здесь остатки великой расы, которая деградировала до такого скотского состояния.

Райнасон покачал головой.

– Но они должны были иметь какой-то контакт с Пришельцами, – высказала свое мнение Мара. – Скорее всего, задолго до правления Теброна. Пришельцы могли оставить после себя дезинтеграторы и машину, которую местное население принимало за бога.

– Это всего лишь догадки, – сказал Райнасон. – Теброн сам не знал толком, откуда появилось оружие. Оно передавалось из поколения в поколение через жрецов, а там были свои секреты. Полагаю, если бы мне удалось еще повозиться с исторической памятью этой расы, я бы докопался до мощного и очень интересного пласта, скрывающего ответ на этот вопрос. Но проделать это будет очень трудно.

– И у тебя просто для этого не будет времени, – сказал Мальхомм. – Когда Маннинг узнает, что Алтарь Кора является машиной Пришельцев, его уже ничто не сможет остановить от уничтожения хирлайцев.

– Не думаю, чтобы в этом вопросе возникли какие-либо проблемы, – возразил Райнасон.

Губы Мальхомма вытянулись в тонкую линию:

– Проблемы есть всегда. Всегда, запомни это. Кто бы, или что бы там ни разговаривало с хирлайцами через посредство этой машины, оно уже знало о нас, причем немало. Единственный способ предотвратить убийство, это не говорить Маннингу о том, что ты сегодня узнал. Но, поступая так, ты должен быть абсолютно уверен, что со стороны хирлайцев не существует никакой угрозы. Именно сейчас все зависит только от тебя одного.

Райнасон нахмурился. Он знал, что Мальхомм прав – остановить Маннинга будет чрезвычайно трудно, если только то, что он рассказывал о стремлении этого человека к власти, было верным. Но, с другой стороны, мог ли он быть абсолютно уверенным в том, что хирлайцы действительно так безобидны, как это кажется? Он вспомнил успокаивающее прикосновение разума Хорнга к своему, спокойствие, которое в нем обнаружил, что-то наподобие самопожертвования… Но, с другой стороны, он также помнил страх, истошные мысленные визги и тот внезапный взрыв ярости, который коснулся его сознания.

Молчание прервала Мара:

– Ли, я думаю, что тебе следует доложить обо всем Маннингу.

– Почему?

Ее лицо помрачнело:

– Я не знаю точно… Но… когда я отсоединяла провода телепатера, Хорнг так смотрел на меня… Тебе когда-нибудь приходилось пристально смотреть ему в глаза? Это ужасно: этот взгляд невольно заставляет вспомнить, как они стары, и как сильны в то же время. Ли, мускулы на лице этого создания такие же крепкие, как руки у большинства мужчин!

– Он только смотрел на тебя? – спросил Райнасон. – И ничего больше?

– Только смотрел. Но эти глаза… Они так глубоки, так наполнены чувствами… Обычно их не замечаешь, потому что они глубоко расположены в глазницах и постоянно находятся как бы в тени., но оказывается, что они просто огромны! – Она запнулась, и в растерянности помотала головой. – Я не могу точно объяснить, что это такое. Когда я обошла его с другой стороны, то обнаружила, что его глаза все время внимательно следят за мной. А сам он был совершенно неподвижен – казалось, что живыми были только глаза. Но они меня очень напугали. В них было гораздо больше, чем просто…, нет, они не просто смотрели, в них была не просто заинтересованность – они были живыми.

– Это еще не доказывает, что хирлайцы могут быть опасными.

– Да, я действительно не могу утверждать, что они опасны. Но они просто… как бы это точнее выразить… Они не так пассивны, как об этом можно судить по их внешнему виду. По крайней мере, с такими глазами…

– Хорошо, – согласился Райнасон. – Я представлю Маннингу полный отчет, и пусть он сам решает.

Он поднял телепатер и повесил на плечо. Мара встала, стряхивая налипшую на ноги пыль.

– А что вы станете делать, если Маннинг вдруг решит, что имеется достаточно оснований, чтобы уничтожить всех хирлайцев? – необычным для него серьезным тоном спросил Мальхомм.

– Я его остановлю, – ответил Райнасон. – Он здесь пока еще не губернатор.

Мальхомм снова продемонстрировал свою сардоническую улыбку.

– Возможно, пока нет… Но если тебе будет нужна помощь* обратись к Богу. В книгах ничего не говорится о внеземных цивилизациях, но нет сомнения, что эти аборигены – творения Бога, как и мы сами. Да и я всегда готов проломить пару-другую черепов, если в этом возникнет необходимость. – Он повернулся и, сплюнув в пыль, добавил: – Или просто для того, чтобы размяться.

После обеда Райнасон зашел к Маннингу. Тот сидел в своем кабинете, просматривая отчеты. Как только он начал рассказывать о распоряжениях, которые получил Теброн, то сразу же обнаружил, что опасения Мальхомма были обоснованы.

– Что говорила о нас эта машина? – резко спросил Маннинг. – Почему хирлайцам было приказано уклоняться от контакта с нами?

– Потому что мы – воинственная раса. Смысл сказанного заключался в том, что если хирлайцы откажутся от выхода в космос, они будут иметь приблизительно пять тысяч лет, прежде чем мы обнаружим их.

– Как давно это было? Где-то есть твой доклад по этому поводу – так, где же он?

– По крайней мере восемь тысяч лет назад, – подсказал ему Райнасон. – Они переоценили нас.

Маннинг, нахмурившись, резко подскочил. Под глазами у него лежали тяжелые мешки, борода была не подстрижена. Чем бы он ни был занят это время, подумал Райнасон, ему пришлось неплохо поработать.

– Это ничего не объясняет, Ли. Черт побери, с каких это пор машины стали делать догадки? К тому же неправильные?

Райнасон пожал плечами.

– Ну, не следует забывать, что эта машина чуждой нам цивилизации. А, может, они так ее сделали, кто их знает…

Маннинг бросил на него холодный взгляд и налил себе импортного бренди производства Сектора-Три.

– Да, нельзя сказать, что ты меня порадовал, – сказал он с упреком. – Ну да ладно, продолжай – только не так сбивчиво и по порядку.

– Мне бы тоже этого хотелось, – сказал Райнасон. – Честно говоря, я считаю, что эта машина – связующее звено между хирлайцами и Пришельцами. И этим можно было бы объяснить многие вещи – возможно, и сходство в архитектурных особенностях.

Маннинг снова нахмурился и повернулся к нему спиной. Тяжелыми шагами он пересек комнату и посмотрел через пластициновое окно на совершенно пустую пыльную улицу. Когда он возвратился к столу, его лицо все еще выражало обеспокоенность.

– Черт бы тебя побрал, Ли! Ты никак не хочешь видеть наши проблемы. Когда ты заглядывал в мозг этого Хорнга, мог ли ты быть уверен, что он, в свою очередь, не шпионит в твоем? Ведь у вас было адекватное соединение, не так ли?

Райнасон кивнул:

– У меня не было возможности предотвратить его проникновение в мой мозг. А разве мы должны что-то скрывать?

– Я предупреждал тебя, чтобы ты не верил им! – выкрикнул Маннинг. – И поскольку ты даже не способен уравновесить свои мозги с мозгами этой лошади…

– Но ведь вы сами говорили, что они могут быть более искусными в телепатии, чем наши машины, – перебил его Райнасон. – Это был шанс, который нам нельзя упускать.

– Есть разница между использованием шанса и выдачей им информации на серебряной тарелочке, – сердито прорычал Маннинг. – Ты хоть как-то пытался удержать его подальше и не дать выведать о нас все?

Райнасон пожал плечами:

– Он был все время занят. Копаясь в памяти Теброна, я чувствовал выкрики Хорнга где-то неподалеку; похоже, он был слишком расстроен, чтобы пытаться проникнуть в мой мозг достаточно глубоко.

На мгновение Маннинг задумался.

– Будем надеяться, что это так, – коротко сказал он. – Так… Если они обнаружили, насколько мм слабы, то сколько времени понадобится, чтобы стянуть сюда подкрепления?

– Не забывайте, что они – всего-навсего вымирающая раса, – подсказал ему Райнасон. – Это не Пришельцы. И почему это вы вбили себе в голову, что они опасны?

– Опомнись, Ли! Шевели мозгами! Они поддерживают контакт с Пришельцами – ты сам это сказал. И заруби себе на носу: совершенно очевидно, что Пришельцы считали войну с нами неизбежной. Сложи эти факты вместе и теперь доказывай, что эти лошади для нас не опасны.

Райнасон стал неторопливо втолковывать начальнику свою точку зрения:

– Не следует так все упрощать, Маннинг. Суть приказа, полученного Теброном, как раз и заключалась в том, чтобы остановить развитие науки и заморозить прогресс в военном деле. И, как можно судить, он выполнил все это в точности. Идея заключалась в том, что если хирлайцы не будут представлять опасности, когда мы здесь высадимся, то войны между вами не произойдет.

– Возможно, возможно… Как знать… Но они не могли предполагать, что нам станет известен факт поддержания этими лошадьми контакта с Пришельцами – возможно, частично и этим объясняется блокирование расовой памяти. Но нам удалось прорваться сквозь этот блок, и теперь, когда они знают об этом, не исключено, что и Пришельцам это известно. Это полностью меняет всю картину, и единственное, что мне хотелось бы знать в первую очередь – насколько глубоко меняет.

– Они давно уже не поддерживают контакт с Пришельцами, – возразил Райнасон.

– Почему ты так в этом уверен?

– Теброн прервал контакт – это было частью полученных им от Кора указаний. Жречество, являвшееся связующим звеном между хирлайцами и Пришельцами, было упразднено. Когда Теброн умер, он не назначил преемника; поэтому с тех пор машиной никто не пользовался.

Маннинг некоторое время обдумывал услышанное, продолжая при этом хмуриться.

– Где эта чертова машина?

– Я не знаю. Раз ее не ремонтировали, то она, где бы ни находилась, в настоящее время вряд ли пригодна к использованию.

– Я хочу кое-что тебе сказать, Ли, – промолвил Маннинг. – Мы многого еще не знаем; а того, что уже знают о нас хирлайцы, более чем достаточно. Действительно ли эта лошадь прочитала твои мозги, или нет – в принципе не так уж и важно. Важно другое: теперь они знают, что мы не так сильны. Чтобы попасть сюда, мы вместо пяти тысяч лет затратили целых восемь. И нам остается только надеяться, чтобы они не придали этому большого значения.