Текст книги "Любовная связь (ЛП)"
Автор книги: Черри Эдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Марни чувствовала, как кровь Джейка засыхает у неё под ногтями. Она сглотнула желчь и упрямо продолжила обрабатывать рану. «Главное – дыши».
– Налей чуть больше антисептика в… да – так, хорошо. Продолжай говорить.
– Когда-нибудь я напомню тебе об этой просьбе, – выдавила из себя улыбку Марни. – Бабушка была кротким деспотом. Она вела хозяйство с помощью пристального взгляда и шоколадного печенья. Любой ребенок в округе мечтал жить в нашем доме...
– Прижми посильнее и подержи немного дольше. Нет – повыше. – И сам передвинул её пальцы. – Да, здесь. Так вот где ты научилась готовить? Вертелась под ногами у бабушки?
– Подожди, мне нужно сосредоточиться… Именно так. – Марни на секунду прервалась, позволив воспоминаниям захлестнуть её, затем возобновила свое занятие. – Она была учителем от бога. Мне приходилось проводить много времени в доме, и бабушка превратила уроки кулинарии в развлечение. Хотя мне и хотелось больше играть с мальчишками на улице, в конце концов, я освоила все, чему она хотела меня научить. Вместе с искусством приготовления ростбифа и измельчения чеснока она передала мне множество мудрых мыслей.
– Например, каких?
– Например: никогда не бегай за мужчиной и автобусом – через пять минут придет следующий. – Марни улыбнулась, не поднимая головы. – Или: живи на полную катушку. Бабушка была кладезем полезных наставлений на все случаи жизни.
– А как насчет: ни одно доброе дело не остается безнаказанным?
Марни шикнула:
– Циник.
– Поллианна [21]21
Полианна– героиня классической одноименной сказки Элинор Портер. Принцип Поллианны – психологический феномен, согласно которому люди склонны соглашаться в первую очередь с положительными утверждениями, которые относятся к ним же самим.
[Закрыть], – беззлобно парировал Джейк. – Само собой разумеется, она избаловала тебя.
– А вот и нет, она как раз не имеет к этому отношения. Бабушка делала мне крайне мало поблажек из-за моей болезни и разрешала играть с мушкетерами во все что угодно, чем доводила папу до белого каления. Именно она научила меня ездить на велосипеде, в то время как мужская половина семьи считала, что это занятие требует значительных усилий. Она же поощряла меня, когда я лазила по деревьям… Как ты?
– Нормально. А твоих братьев она тоже баловала?
– Конечно. – Марни подняла голову и, наткнувшись на пристальный взгляд Джейка, улыбнулась ему, как она надеялась, ободряюще, а затем, сглотнув, наклонила голову обратно, чтобы видеть, что делает. – Было просто уморительно наблюдать, как мальчишки расплачивались за свои проделки. Крошечная старушка грозно наступала на одного или нескольких стовосьмидесятисантиметровых парней. И ты бы видел, как они краснели и тряслись. А бабушке даже никогда не приходилось повышать голоса. – Марни вытерла о плечо пот со щеки. – Я так по ней скучаю. Жаль, что я не могу плакать целую неделю напролет и наконец-то избавиться от этой нестерпимой тяжести на сердце.
– Ты не плакала? – нахмурился Джейк.
– Недостаточно. Там, внутри меня, целый водопад слез, который ждет удобного момента, чтобы извергнуться.
– А когда умерла твоя мама, ты плакала?
– Да, много. Но мне было всего шесть лет. Она отвезла меня в школу – первый раз в первый класс – и по дороге домой попала в аварию. – Вскинув голову, Марни в очередной раз убедилась, что Джейк не сводит с неё глаз. – Пьяный водитель. Она умерла на месте.
– Черт.
– Не скажу, что легко расти без мамы, но мне всегда всего хватало. Папа, бабушка и мушкетеры заботились обо мне.
– Неудивительно, что отец и братья трясутся над тобой как курица над яйцом. Проблемы с сердцем, куча операций, матери нет… Черт, их можно понять в их стремлении обеспечить тебе спокойную жизнь.
– Я думаю, что возня со мной помогла им пережить потерю нашей мамы. В какой-то степени, наверное, я позволяла им верить, что нуждаюсь в их заботе намного дольше, чем следовало. О, я не притворялась. Но всегда соглашалась со всем, что они мне предлагали, потому что знала, что этим радую их. И это вошло в привычку. Дурную привычку. Вот почему я хочу изменить…изменить…неважно.
Она лепетала как дурочка. Рассказала о бабушке именно сейчас, нашла время. От понимания, что Джейк мог так же легко умереть там, снаружи, голос Марни сделался хриплым и дрожащим. Меньше всего сейчас ей хотелось говорить о смерти. Чьей бы то ни было. Плотина накопившегося горя давила на грудь, готовая прорваться. Глаза горели, кожа чесалась, рот наполнился горьковатой слюной.
– Что дальше? – резко спросила она. Рана выглядела чистой. Мерзкой, но чистой. Она подавила нахлынувшее сопереживание, и не удивилась, когда слезы не вырвались на свободу. Все равно, сейчас неподходящий момент.
Джейк терпеливо объяснил, как наложить девяносто девять километров бинта, который она успела развернуть своими нервными пальцами. Трясущимися руками она вновь скатала бинт, и принялась выполнять указания Джейка – склонив голову и глотая слезы:
– Твоя очередь залезать на электрический стул.
– У меня нет настроения болтать.
– Неважно. Поговори со мной. Где ты вырос?
– В рабочем пригороде Чикаго.
– Господи, Джейк, из тебя все клещами надо тащить! Чем занимался твой отец?
– Со мной? Ничем. Ни единым долбаным делом.
– Нет, – ласково уточнила Марни, – чем он зарабатывал на жизнь?
– Он сидел на пособии. Пожизненное пособие по инвалидности, которую он получил в результате несчастного случая на стройке, где работал. Он был здоров как лошадь, несмотря на то, что курил одну за другой и напивался до беспамятства. Но ему платили за то, что он сидит дома и весь день пялится в телевизор. Вот и всё, в общем-то, чем он занимался.
Это было похоже на ужасное второсортное кино. У Марни закололо в груди:
– А твоя мама? – «Пожалуйста, скажи мне, что она тебя обожала и защищала от отцовского пренебрежения».
– Она не получала пособия.
– Не понимаю.
– Она занималась тем же, что и он. Только не получала еженедельный чек.
– Это же жестокое обращение с ребенком.
– Они никогда и пальцем меня не трогали.
– Они не обращали на тебя внимания. Это тоже форма издевательства, Джейк. – Не удержавшись, она погладила ладонью его лицо. Щека была колючей и теплой, и Марни хотелось наклониться и поцеловать его, но ей необходимо закончить перевязку и смыть с него кровь. Да и по виду Джейка было непохоже, что он обрадуется, если она проявит какое-то участие.
– И ты сбежал из дома, чтобы попасть на флот. Ты говорил, что тебе было всего шестнадцать.
– Я был довольно крупным для своего возраста, и достаточно умным, чтобы подделать документы… Затяни бинт потуже.
– Подними руку. Не больно? Глупый вопрос, прости... Ну, а что на это сказали твои родители?
Джейк чуть сместился, чтобы Марни было сподручнее обмотать эластичным бинтом его грудь и плечо.
– Без понятия, меня же там не было. – Он почти не вздрагивал, когда она бинтовала рану. – Возможно, они только через пару недель заметили, что меня нет дома. И пока ты не распустила нюни, напомню, что мои родители были алкоголиками. Они вспоминали о том, что у них есть сын, только когда надо было послать его в магазин за бутылкой.
– Но они хотя бы были счастливы вместе?
Джейк фыркнул:
– Их ничего не радовало, кроме выпивки. Несчастье словно туман висело над ними. Черт, да надо всем домом. Мать заставили выйти замуж в шестнадцать лет. И она никогда не позволила ни мне, ни моему старику забыть, что она против своей воли оказалась там, где быть не желала. Сидела с малышом, сама будучи ребенком. Старик был молчалив, замкнут и угрюм. Он пил, чтобы забыть о жалобах матери. А моя жалкая вечно недовольная мамаша пила, чтобы забыть, какой бесполезной жизнью позволила себе жить. Ни один из них, насколько мне известно, даже пальцем не пошевелил, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Они ныли, жаловались и пили. Не помню ни единого дня, когда бы они не были раздражены или злы друг на друга... или на меня, если я попадался им на пути. Убраться оттуда навсегда стало для меня счастьем. Я ушел и никогда об этом не пожалел.
– Это ужасно. Неужели в твоем окружении не было взрослого, к которому ты мог бы обратиться за помощью?
– Нет.
– А друзья?
– Я устал изобретать новые предлоги, чтобы отвадить людей… Было легче… Нет, никаких друзей.
Марни задумалась о бутылке шотландского виски на барной стойке в домике, расположенном прямо над ними. Запечатанной бутылке виски. Неужели это ещё один способ для Джейка доказать самому себе насколько он силен и непоколебим?
– Предвосхищая твой вопрос, я не пью, по очевидным причинам. Хотя это не значит, что у меня нет к этому предрасположенности.
Ещё один разговор, который лучше бы было не начинать. Джейку уже причинили физическую боль, а она ещё добавила ему душевных терзаний, заставив говорить о тяжелом прошлом.
– Но, несмотря на все это, ты отлично устроился в жизни.
Джейк рассмеялся:
– Да неужели? Меня выгнали пинком под зад из организации, на которую я вкалывал полжизни, я застрял на этой проклятой горе со сворой убийц на хвосте, всем так или иначе наплевать на то, что со мной случится. Да уж, я отлично устроился.
– Мне не наплевать.
– Да? И надолго ли тебя хватит в реальной жизни?
– Настолько, насколько захочешь.
– Спасибо, не надо, сладкая. Ладно, сделай еще пару витков вот здесь.
– Прости, Джейк, ты прав. Давай сменим тему.
– Давай, – его слова совпали с музыкой, льющейся из колонок. «Крутящееся колесо». Это была подходящая песня.
«Бинтуй. И не забывай дышать».
Как он мог рассказывать такую историю и никак не выражать своих чувств? Как мог он сохранять невозмутимое выражение лица, вспоминая о том, что прожил все детство маленьким призраком для людей, которые должны были ставить заботу о нем превыше всего? Кем бы стал Джейк Долан, если бы в детстве рядом с ним находился кто-то вроде бабушки, кто любил бы его до беспамятства и заставлял чувствовать себя особенным? Она закончила перевязку, прикусывая внутреннюю сторону щеки до тех пор, пока не почувствовала вкус крови.
– Ладно, похоже, всё. Как ты?
Джейк пошевелил рукой.
– Идеально, спасибо.
Марни окунула салфетку в теплую воду, выжала и принялась смывать засохшую кровь с рук и груди Джейка. И в тысячный раз тяжело сглотнула. Боже, закончится ли когда-нибудь эта процедура?
«Намочить. Выжать. Убрать кровавый мазок у пупка…»
А что если она сделала рану еще хуже? Если не продезинфицировала её до конца? Что, если…
Она сделала это. Настолько хорошо, насколько смогла.
Страдая от головокружения, Марни опустила ткань в покрасневшую от крови воду и вытерла руки об джинсы...
Бросила взгляд на прикрывшего глаза Джейка...
И встала... Ей хотелось оказаться на улице – убежать быстро и далеко. Хотелось почувствовать дыхание ветра на своем лице... найти теплое темное место, в котором она могла бы спрятаться и выплакать все слезы, скопившиеся у неё внутри раз и навсегда. За Джейка, за бабушку и за саму себя. Горячая лава незаживающего жгучего горя клокотала слишком близко к поверхности, и от подкатившей тошноты на коже Марни выступил пот.
– Готово. – «И меня даже не вывернуло».
Джейк вперился в неё и улыбнулся уголками губ:
– Весьма профессионально.
Подобрав окровавленные тряпки и захватив таз и аптечку, она перешагнула через его ногу.
– Я бы попросила Герцогиню, но она не так расторопна как я.
Герцогиня, которая тревожным взглядом следила за каждым движением Марни, легонько подтолкнула головой колено Джейка. И тот почесал собаку между ушами, не сводя глаз со своей медсестры:
– Как держишься, Флоренс [22]22
Флоренс Найтингейл(англ. Florence Nightingale; 12 мая 1820, Флоренция – 13 августа 1910, Лондон) – сестра милосердия и общественный деятель Великобритании. В октябре 1854, в период Крымской кампании, Флоренс вместе с 38 помощницами, среди которых были монахини и сёстры милосердия, отправилась в полевые госпитали сначала в Скутари (Турция), а затем в Крым. Последовательно проводила в жизнь принципы санитарии и ухода за ранеными. В результате менее чем за шесть месяцев смертность в лазаретах снизилась с 42 до 2,2 %.Крымская война сделала Флоренс национальной героиней. Вернувшиеся с фронта солдаты рассказывали о ней легенды, называя её «леди со светильником», потому что по ночам с лампой в руках она всегда, как добрый светлый ангел, сама обходила палаты с больными.
[Закрыть]?
– Просто замечательно!
И тут ее накрыла темнота.
* * * * *
Джейк сделал паузу, нетерпеливо выслушивая впавшего в риторику собеседника на другом конце «провода». Но ненадолго.
– Ну что ж, Леон, если ты трусишь сделать это сам, найди кого-нибудь другого, кого-нибудь, кто не побоится – мне все равно. Заплачу сто штук. Наличными.
«Это уж точно заинтересовало парня», – довольно думал Джейк, с отчаянно колотящимся сердцем обговаривая необходимые детали и диктуя пилоту телефонный номер, на который тому следует перезвонить для подтверждения времени прилета.
Тик-так. Тик-так. Бомба замедленного действия с запущенным таймером отсчета взрыва.
Отключив телефон, Джейк положил его на сундук и почувствовал, как под пальцами его правой руки резко изменился пульс Марни. И она открыла глаза, казавшиеся необычайно голубыми на ее бледном лице.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, ощупывая ее напряженным внимательным взглядом.
– Спасибо, по-дурацки. – Она виновато улыбнулась: – Я же говорила, что не выношу вида крови.
Джейк не смог удержаться – потянулся к щеке Марни и пробежался кончиками пальцев по мягкой нежной коже. Ему хотелось завернуть её хрупкое тело в вату и положить на антресоли до лучших времен.
– Ты до смерти напугала меня. Проклятье, я подумал…
Он подумал, что у Марни сердечный приступ. Это случилось так внезапно, так неожиданно. Да, она побледнела, но это было предсказуемо. Не похоже, что прежде мисс Райт сталкивалась с пулевыми ранениями, что уж говорить об х лечении. Но, несмотря на это, вела она себя как обычно: веселилась, болтала, философствовала, в общем, была собой. Когда же Марни начала заваливаться вперед, он сам чуть не свалился с инфарктом.
Джейк считал, что никогда в жизни не двигался так быстро, но всё равно не успел и позволил ей с глухим стуком упасть на пол. Повсюду разлилась вода, собака словно взбесилась, он сам вспомнил все бранные слова, которые знал, и только Марни никак не реагировала на происходящее, отключившись, как по щелчку выключателя. И плевать, что его рана открылась. Марни была без сознания, черт возьми...
А тем временем глаза Марни стрельнули на пропитавшуюся кровью повязку на его плече и тут же метнулись обратно – к лицу Джейка.
– Посмотри, что ты наделал. Кровотечение снова началось... – И обреченно вздохнув, она попыталась сесть.
– Все хорошо, – выпалил Джейк. – Не смотри туда.
Герцогиня, ходившая кругами вокруг дивана с той самой секунды, как Джейк поднял ее хозяйку с пола, положила голову на диванную спинку. Чуть сдвинувшись, Марни оперлась на подлокотник и, почесав собаку за ухом, вновь переключилась на Джейка:
– Мне так жаль. Да, и к твоему сведению: никогда не блюй, не плачь и не истекай кровью при мне – я либо присоединюсь к тебе, либо грохнусь в обморок, – с кривой ухмылкой предупредила она. – У меня очень сильно развито сопереживание. Уверена: если бы не это, из меня получилась бы потрясающая медсестра.
– Буду иметь в виду. – Пальцы Джейка чесались от желания убрать волосы с лица Марни... ощутить нежность и гладкость ее кожи... проверить и перепроверить пульс.
И внезапно Джейк понял, что, несмотря на обморок, под внешней слабостью этой женщины кроется удивительная сила.
– Сначала ты спасла меня, когда я чуть не сорвался с лестницы на дамбе, теперь штопаешь дырки во мне, как профессиональная медсестра. Ты полна сюрпризов.
Марни странно покосилась на него.
– Ну, вряд ли я могла позволить тебе упасть, верно? – И посмотрев на пол, сморщила носик. – Пожалуй, я приберу этот ср…
– Сиди, где сидишь, – приказал Джейк. – Я все сделаю.
Он хотел остаться рядом с ней. Хотел положить пальцы на бьющуюся на её горле жилку, чтобы убедиться, что с ней действительно все хорошо, хотел... Джейк встал.
– Как насчет кофе?
– Нет, спасибо, я в норме, честно. Куда ты звонил? – Обхватив руками согнутые колени, Марни наблюдала, как Джейк подбирает с пола окровавленные тряпки.
– В вертолетную службу Сакраменто. Я уже пару раз пользовался их услугами – по личным делам. Они никак не связаны с Т-КСАП. И как только погода чуть наладится, они пошлют кого-то за тобой.
Он разыскал полотенца и принялся вытирать пол, но тут же наткнулся на промокшее насквозь пальто Марни, которое она сбросила на пол при входе. Джейк поднял его и, положив на раковину, вернулся к уборке.
Никто и никогда прежде не заботился о нем так. Из-за этого он чувствовал себя неуверенным и обескураженным. Нуждающимся в чем-то.
Он был одиночкой, ценившим свою обособленность. Даже мушкетеры, знавшие его много лет, не знали о нем столько, сколько эта хрупкая дерзкая малышка. Джейк никогда не рассматривал свое одиночество как осознанный выбор. Просто так сложилось. Но Марни заставила его заглянуть внутрь себя и увидеть там человека, которым он мог бы стать рядом с ней. И Джейку понравился этот парень.
Понятное дело, никто, будучи раненым, не застрахован от подобных мыслей. Ведь нет ничего лучше красивой женщины, ахающей и охающей над тобой, чтобы впасть в сентиментальность.
– Похоже, этому мужчине не очень хотелось тащиться сюда, – заметила Марни и положила подбородок на колени. Она больше не была мертвенно-бледной. Щеки порозовели, глаза прояснились. Она выглядела нормальной. Красивой. Хрупкой.
Глубокая внутренняя дрожь пронзила Джейка.
– Я правильно расслышала? Ты правда пообещал заплатить ему сто тысяч долларов?
Джейк пожал плечами, запихивая испачканные полотенца и пальто Марни в небольшую встроенную стиральную машину.
– Здесь опасная площадка для посадки, да и погода в горах непредсказуема. – Он добавил порошка и включил машину.
Денег было в избытке. Его изобретения приносили колоссальный доход. От этого ему было почти неловко.
И к тому же он бы заплатил любые деньги, лишь бы вытащить её отсюда как можно скорее.
– Но Джейк…
Он не хотел слушать никаких доводов.
– Он позвонит мне сразу же, как только изменится погода.
Марни потянулась, чтобы взять с кофейного столика наполовину пустую чашку Джейка, и одним глотком опустошила её.
– Но ты же полетишь со мной, верно?
– Неверно, – Джейк подошёл к магнитоле, чтобы сменить диск. – «Аэросмит» или «Битлз»?
– «Аэросмит». Почему, Джейк? Пусть эти гады бегают тут до скончания века.
– И я никогда не узнаю, кто они такие и зачем вообще сюда явились.
Её милое лицо выражало непокорность.
– Я хочу, чтобы ты вернулся со мной.
– Хотеть не вредно, – отрезал Джейк, отвлекаясь на приготовление свежего кофе. Он никогда раньше не замечал, насколько его берлога маленькая и тесная. – Но на этот раз не судьба.
Стрельнув в Джейка свирепым взглядом, Марни встала с дивана и принялась перестилать кровать. Кровать, которую они разнесли в пух и прах во время своих постельных игр. Он не хотел думать об этом – его член и так все время стоял колом. Чертова девчонка.
– Значит, ты собираешься оставаться здесь, пока не перебьешь их всех или они не убьют тебя? – Взбив подушку, Марни с таким остервенением швырнула ее на кровать, что наволочка с нее наполовину соскользнула. – К черту, Джейк. Позови кого-нибудь на помощь.
Её щеки пылали, в глазах читалась непреклонность. Она даже не могла предположить, что звать Джейку было некого.
– Нет.
– Тогда и я останусь.
Кровь в его венах превратилась в лед.
– Ты поедешь тогда, когда я скажу. Нечего обсуждать. Все, тема закрыта.
Несколько секунд Марни просто смотрела на него.
– Пожалуй, я сменю тебе повязку.
– И так нормально. – После пережитого потрясения Джейк чувствовал себя таким беззащитным перед ней, что не хотел, чтобы она снова к нему прикасалась. Эта разъяренная крошка плохо влияла на него. Когда же она уберется отсюда, камень наконец-то упадет с его души.
– Хорошо. – Она ещё какое-то время сверлила глазами его лицо, а затем, на секунду переведя взгляд на его обнаженную грудь, скользнула им ниже, к обтягивающим брюкам – ткань не оставляла пространства воображению. – Оденься, пока не замерз до смерти.
Губы Джейка изогнулись в улыбке:
– Да, мамочка.
Срезав путь, Марни промаршировала к нему прямо по кровати и, приблизившись вплотную, выхватила из его рук чашку, в которую он собирался налить кофе, и удивила Джейка тем, что не разбила фарфоровую посудину, с силой впечатав ее в поверхность стола.
– Не шути со мной, приятель, – прошипела она и, ткнув Джейка пальцем в грудь, принялась наступать на него, пока он не уперся спиной в столешницу.
– Хочешь в одиночку поиграть в крутого самца, короля всех шпионов? – Тычок. – Даже и не думай. – Тычок. Тычок. – Я не… – Глаза Марни сверкали непролившимися слезами. Губы дрожали. Тем не менее, прикусив нижнюю губу, она взяла себя в руки. – Я не позволю им убить тебя лишь потому, что ты чертовски упрям, чтобы позвать на помощь. Понял?
Крупная дрожь била ее тело. «Запоздалый шок», – подумал Джейк и обнял её. Проклятье. Он не собирался сейчас прикасаться к Марни. Они оба были разъярены. Напуганы. На грани.
У него напрочь отсутствовал инстинкт подобной простой нежности. Но все же Джейк притянул её к себе, желая получить нечто большее, чем безумный секс, который они уже пережили. Что-то, чего он никогда не испытывал, но внезапно понял, что без этого не может жить.
Он прижался губами ко лбу Марни, потом к виску. Погладил её волосы, спину, изгиб изящной шеи. Даже просто держать её в руках было чертовски приятно.
И попытался забыть о тикающих в голове часах. Тик-так. Тик-так.
Марни положила голову на его здоровое плечо, опалив своим дыханием кожу Джейка. Светлые мягкие кудряшки защекотали его подбородок, когда они спаяли свои тела, обвив руками друг друга.
– Т-ты до смерти меня напугал, – всхлипывала она.
Ее слезы лишали его покоя и собранности, полосуя его душу словно остро заточенный нож. Он погладил её мокрую щеку.
– Не плачь, я тоже испугался. – Испугался, что если его убьют, она останется здесь без защиты.
Он прикоснулся губами к пульсирующей жилке на виске Марни.
– И имеешь на это полное право. Тебя же ранили! – сквозь слезы в её голосе слышалось возмущение.
Джейк фыркнул:
– Я боялся не за себя, а за тебя.
Не разжимая рук, Марни вскинула на него удивленные глаза.
– В меня никто не стрелял.
– Никто и не будет, – поклялся Джейк, наклоняясь, чтобы вобрать в себя, попробовать на вкус песнь своей сирены.
Марни же приподнялась на цыпочки, готовясь пропеть ее ему. И когда их губы атаковали друг друга, ощутила бурлящий в Джейке гнев, с примесью страха. Она подспудно узнавала, смаковала его, потому что он резонировал с её собственными чувствами. Только Джейку под силу вызвать в ней такие эмоции.
Она ответила на его почти грубое желание, впившись зубами в его губу. Джейк в ответ прикусил ей язык. И берлогу огласило низкое гулкое рычание, лишь через мгновение опознанное Марни как ее собственное. Слезы высохли на ее щеках, пока она наслаждалась голодным ненасытным языком Джейка, исследовавшим ее рот. Его руки гладили её спину под надетой на Марни фланелевой рубашкой. Как же она обожала прикосновение его мозолистых ладоней к своей коже.
Он был как наркотик, этот Джейк Долан, король шпионов всея вселенной.
А «король шпионов» тем временем подхватил ахнувшую Марни под ягодицы, усадив ее на столешницу.
– Ты слишком маленького роста. – И встал между её коленей.
– Больше нет. – Прикипев взглядом к глазам Джейка, она обвела жесткую линию его рта пальцем, кончик которого Джейк тут же прикусил. – Если я буду обращаться с тобой очень-очень нежно, мы можем заняться любовью?
В глазах Джейка плескался смех.
– Можешь не осторожничать.
