Текст книги "Бриллиантовое бикини"

Автор книги: Чарльз Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8

В этот момент подоспели папа и дядя Сага-мор.

Доктор Северанс обернулся и увидел их. Он вытащил из кармана носовой платок, вытер им лицо, сокрушенно покачал головой, словно не в силах оправиться от потрясения, и, испустив тяжелый протяжный вздох, опустился на бревно рядом с первым охотником.

– Джентльмены, – промолвил он, – это было ужасно. Просто ужасно.

– Что случилось? – спросил папа. Доктор Северанс снова промокнул лицо и указал на охотников, отворачиваясь, как будто не мог смотреть на них.

– Мертвы, – простонал он. – Оба мертвы. И все из-за какого-то паршивого кролика.

– Боже ты мой, какой кошмар, – сказал дядя Сагамор. – Как же это произошло?

– Ну, – начал доктор Северанс, тяжело вздохнув для разгона, – я стоял внизу на тропинке и вдруг заметил, как эти двое поднимаются вверх, выслеживая кроликов. Я хотел окликнуть их, узнать, как идет охота, но тут из кустов вдруг выпрыгнул этот чертов кролик. Он поскакал прочь, но внезапно передумал, повернул обратно и оказался прямо между ними, как раз когда они вскидывали ружья. В жизни не видел ничего ужаснее. Они застрелили друг друга.

Дядя Сагамор нагнулся, посмотрел на первого охотника, а потом перешел ко второму и перекатил лицом вниз. Наглядевшись и на него, дядя вернулся к нам, сел на корточки, вытащил из кармана плитку жевательного табака, вытер о штанину и откусил большущий кусок.

– Да, сэр, чтоб мне провалиться на этом самом месте, – говорит он, – вот уж, должно быть, было душераздирающее зрелище. Бедные парни застрелили друг друга в спину.

Доктор Северанс кивнул:

– Именно что. Это-то и ужасно. Их было так жаль, ведь они знали, что должно произойти, но ничего не могли поделать. Едва спустив курок, оба они поняли, что же натворили, и повернулись, собираясь бежать в разные стороны, но было уже слишком поздно.

Дядя Сагамор сплюнул табачную жижу и вытер губы.

– Ей-богу, – покачал он головой, – в том-то и беда со всеми горожанами, что пускаются на охоту. Они же совершенно беспомощны. Они просто опасны для себя и для окружающих. Совершенно не умеют обращаться с ружьями. – Тут он вроде как осекся и покосился на доктора Северанса, а потом прибавил:

– Только поймите меня правильно. Я вовсе не утверждаю, будто все горожане одинаковы. Иной раз и на такого можно наткнуться, кто с ружьем самому черту спуску не даст. Не хочется, чтобы вы подумали, что я всех сваливаю в одну кучу. Прошу, не надо обид.

– Нет-нет, – заверил доктор Северанс, – что вы.

– Но это уж ни в какие ворота не лезет, – продолжил дядя. – Я так считаю, надо уведомить шерифа и объяснить ему, как получилось, что эти бедолаги укокошили друг друга. И пусть забирает их отсюда. Жара на дворе.

Доктор Северанс согласно кивнул:

– Разумеется. Думаю, это самое большее, что мы можем теперь сделать. – Он вдруг замолчал, поскреб подбородок и весь наморщился, словно бы в задумчивости. – Хммм, – промычал он. – Джентльмены, я кое-что вспомнил.

С этими словами он вытащил из кармана бумажник, положил его на колени и принялся в нем рыться, как будто что-то ища. Из-за кустарника мне было все отлично видно, и я глядел во все глаза, пытаясь понять, чем это он занят. Тем временем доктор Северанс достал из бумажника толстенную стопку денег и шмякнул ее на колено так небрежно, словно это была пара старых носков.

Папа и дядя Сагамор тоже уставились на деньги.

– А что вы, собственно, ищете? – полюбопытствовал папа.

– О, – сказал доктор Северанс, – всего-навсего книжку – сборник законов об охоте. – Он заглянул в опустевший бумажник. – И куда это я мог ее задевать? Готов был поклясться, что она у меня с собой. Видно, забыл в другом костюме.

– Законы об охоте? – переспросил дядя Сагамор.

– Именно, – подтвердил доктор, запихивая свое барахло обратно в бумажник, а денежки в последнюю очередь. Ему пришлось даже чуть-чуть встряхнуть бумажник, чтобы все туда поместилось.

– Нет, ну и ладно, не важно. Все равно я отлично помню законы, как раз вчера перечитывал. И знаете что, джентльмены?

– Что? – подхватил дядя Сагамор.

– Помяните мое слово, я бы не стал ничего утверждать, если бы не знал наверняка. Сезон охоты на кроликов закрылся две недели назад.

– Нет! – воскликнул дядя Сагамор. Челюсть у него так и отвисла. – Да неужели? – Он поразмышлял минутку, а потом хлопнул в ладоши да и говорит:

– Да, клянусь всеми чертями, а ведь, пожалуй, вы правы. Теперь я припоминаю, я ведь тоже недавно перечитывал эти законы.

– Ну и дела, – встрял папа, поглядывая на охотников, – да ведь им следовало бы постыдиться охотиться на кроликов вне сезона. Они ничем не лучше обычных преступников.

– Такие бессовестные людишки, – согласился дядя Сагамор, – как раз и подрывают природные ресурсы страны. Безобразие – вот как это называется. Явиться сюда, шнырять по всему лесу и нарушать закон за спиной честных граждан.

Доктор Северанс кивнул:

– В том-то и дело. Что до меня, едва ли мне хватит наглости тревожить из-за них несчастного шерифа. Он и так из сил выбивается, в поте лица защищая честных граждан и ловя преступников.

– Пожалуй, – произнес дядя Сагамор. – Оттого-то налоги у нас и высоки, что всякий кто ни попадя перекладывает свои заботы на плечи правительства и, чуть что не так, сразу мчит к шерифу. У людей просто нет своей головы на плечах.

– Золотые ваши слова, – загорелся доктор Северанс. – Сказано не в бровь, а в глаз. А что, если мы и есть налогоплательщики? Зачем нам устраивать большую шумиху и заставлять шерифа бросить все свои дела и спешить к нам из-за такой мелочи, как несчастный случай с двумя мелкими мошенниками, пытавшимися перестрелять всех кроликов вне охотничьего сезона? Ведь я же застал их на месте преступления. До чего же все-таки приятно сознавать, что сейчас я имею дело с двумя здравомыслящими людьми, с которыми мы одинаково разумно смотрим на вещи.

Дядя Сагамор снова сплюнул и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Ей-богу, сэр, отрадно слышать. Так что же вы предлагаете?

– Ну, – сказал доктор Северанс, – мне просто подумалось, что раз уж в этом лесу так много пустой земли, почему бы нам самим не похоронить их где-нибудь в укромном уголке и не позабыть обо всей этой неприятной истории?

Дядя Сагамор закивал:

– Спору нет, отличная идея. И как это я сам не додумался? – Тут он примолк, еще немножко поразмыслил, и на лице его отразилась легкая неуверенность. – Но, разумеется, это не очень-то легкая работенка – копать и все такое прочее. Уж и не знаю, как мы с Сэмом сумеем выкроить время, ведь нам приходится трудиться по хозяйству чуть ли не целые сутки кряду.

– О, я с радостью возмещу вам убытки, – ответил доктор Северанс. – Признаться, я ощущаю некоторую ответственность, ведь это же я первым нашел их. Что скажете о сотне долларов?

– Великолепно, – говорит дядя. – Просто здорово.

Но вдруг он снова осекся, словно внезапно его осенила какая-то мысль, а потом погрустнел и печально покачал головой:

– Ей-богу, это безобразие. Сущее безобразие. Увы, мне показалось было, будто мы нашли выход, но это не так. Ничего не выйдет.

– Не выйдет? Почему? – изумился доктор Северанс.

– Ну, это уже дело личного свойства, – пояснил дядя Сагамор. – Но, видите ли, эта земля уже довольно давно принадлежит нашей семье. Собственно говоря, здесь похоронены мой дедушка и отец. И я – знаю, звучит это как-то глупо, – но, сказать правду, я боюсь, после меня совесть замучит, что им приходится лежать рядом с такими негодяями, как эти браконьеры, стреляющие кроликов в неурочное время.

– Да, вы правы, это, конечно, проблема. – Доктор Северанс тоже приуныл, но вскоре лицо его просветлело. – Но, предположим, что вас начнет мучить совесть. Как вы думаете, во сколько обойдется перевозка ваших родных на настоящее кладбище?

– Ну, – протянул дядя, – сдается мне, долларов в пятьсот.

– Что ж, весьма может быть, – согласился доктор Северанс, отсчитал несколько банкнотов из бумажника и протянул дяде. – Вот, ровнехонько шестьсот долларов.

Я так и сел, когда услышал, какую уйму денег он носил при себе. Казалось, стопка у него в бумажнике ни чуточки не уменьшилась – уж я-то видел. Папа и дядя Сагамор покосились на остаток, а потом друг на друга.

– Кажись, вроде бы все уладили. – Дядя повернулся и собрался уходить, но вдруг замер на месте. – Ох ты, чтоб мне лопнуть, сэр, а знаете, что мы напрочь позабыли?

Доктор Северанс злобно глянул на него:

– Что еще?

– Проповедь, – объяснил дядя Сагамор. – Ни один человек, каким бы негодяем он ни был, не заслужил, чтобы его хоронили без заупокойной молитвы. Не можем же мы отправить двух этих заядлых грешников на место их последнего упокоения без священника. Даже и думать тут нечего.

– Священника? – возмутился доктор Северанс. – Да откуда же мы, тысяча чертей, раздобудем священника для таких частных похорон?

– Да что вы, сэр, – успокоил его дядя. – Это же легче легкого. Похоже, удача нам улыбнулась. Так уж вышло, что мой браток Сэм как раз евангелистский священник, уж он-то сможет прочесть, что положено.

– Хммм, – фыркнул доктор. – Вот уж и впрямь повезло. И сколько он возьмет за услуги?

– Ну, – говорит дядя, – обычно он берет по сотне за голову.

– Кругленькая сумма. – Доктор Северанс снова потянулся к бумажнику.

– Но в этом случае, – как ни в чем не бывало продолжил дядя Сагамор, – учитывая, что они умерли во грехе, прямо во время совершения преступления, брату Сэму, верно уж, придется потрудиться на славу, чтобы вызволить их из геенны огненной. А посему, думается мне, по паре сотен за голову как раз и покроют все издержки.

Доктор Северанс отсчитал еще денег и вручил их дяде.

– Вы, парни, зря тратите время на вашу ферму, – говорит он. – С вашими-то талантами не след ржаветь в такой глуши.

– Ах, сэр, как любезно с вашей стороны, – скромно потупился дядя Сагамор и поднялся. – Ну, полагаю, мы с братом Сэмом позаботимся о соблюдении всех формальностей. Желаете присутствовать на церемонии?

Доктор Северанс покачал головой:

– Мне бы, разумеется, очень хотелось, но, думаю, надо наведаться на шоссе проверить, не оставили ли они где-нибудь поблизости свою машину.

Дядя Сагамор кивнул:

– Разумная мысль. Хорошо бы отогнать ее в город, чтобы их родственникам было легче ее найти.

– Именно это я и хотел, – подтвердил доктор и ушел вверх по тропинке.

Папа сидел на бревне, набивая сигарету. Стоило доктору Северансу скрыться из виду, как он повернулся к дяде Сагамору:

– Если это те самые охотники на кроликов, которых я видел в городе, то их там было трое.

Дядя сложил губы, словно собираясь сплюнуть.

– Трое? – присвистнул он.

– Думаешь, сказать ему? – спросил папа.

– Не стоит совать нос в то, что нас не касается, Сэм, – наставительно произнес дядя Сагамор. – Если он не отыщет машины, то и сам все поймет.

– Но, предположим, он найдет машину? – стоял на своем папа.

– Все равно это не наше дело, Сэм. Мы ведь не хотим без нужды беспокоить его, а? Человек занят своими делами, зато так исправно платит. А коли его чересчур переполошить, он ведь может даже и уехать. Мы ведь не хотим этого, не правда ли, Сэм?

Он перевел взгляд на стопку денег в руке. Папа поглядел туда же, и дядя спрятал ее в карман.

– Полагаю, ты прав, – молвил папа. – Не хотелось бы согнать с насиженного места такого отличного клиента из-за какой-то ерунды. Он ведь, судя по виду, вполне способен и сам о себе позаботиться.

– Вот именно, – сказал дядя. – Не будем совать нос не в свое дело. Насколько я понимаю, если бы он хотел получить наш совет, он бы сам и спросил. И потом, он же сказал, что эти парни просто охотились на кроликов, так ведь?

– Разумеется, – кивнул папа, поднимаясь с бревна. – Ну, думаю, мне пора сходить за парочкой лопат?

Дядя Сагамор поморщился:

– Ни к чему превращать такое простое дело в тяжелую работу, Сэм. Как стемнеет, пригоним сюда грузовик да и отвезем их к дому старого Хокинса. Там ведь уж добрых пять лет никто не живет, колодец совсем пересох и начал осыпаться.

Они двинулись к дому. Стоило им скрыться за деревьями, как я тут же тоже выскользнул из своего укрытия и помчался через лес, чтобы обогнать их и раньше поспеть домой. Я вышел из лесу рядом с трейлером, доктор Севе-ране и мисс Харрингтон как раз садились в машину.

Я помахал ей рукой и совсем уже собрался спросить, не хочет ли она все-таки искупаться, но вспомнил про несчастье с охотниками и передумал. Теперь всем было не по себе, вряд ли она захотела бы купаться.

Она махнула мне в ответ, но выглядела довольно бледно. Доктор Северанс, против обыкновения, ничего не сказал, лишь рванул машину с места как сумасшедший.

Я спустился к дому и через несколько минут, когда появились папа с дядей Сагамором, невинно играл с Зигом Фридом на крыльце.

– С мисс Харрингтон все в порядке, – сообщил я им. – Я видел, как она уезжала в машине вместе с доктором Северансом.

Папа с дядей Сагамором переглянулись. Папа достал очередную сигарету и прикурил.

– Как раз собирался тебе сказать. Нечего столько сшиваться вокруг мисс Харрингтон. Вдруг ее анемия заразна.

– Да ладно тебе, па, – говорю я. – Она мне нравится. И потом, она же учит меня плавать.

– Ну, ты уж намотай на ус, что я тебе сказал, – отрезал папа и направился с дядей Сагамором за дом.

Я поразмыслил обо всем этом и через несколько минут бросился за ними на задний двор, чтобы спросить, что худого в том, чтобы купаться с мисс Харрингтон, ежели она больше не поддерживает меня на воде. Ведь я же не мог заразиться, если не касался ее? Но их там не оказалось. Я пошел в конюшню, но и там их не нашел.

Что ж, подумал я, верно, они ушли через лес на кукурузное поле или еще куда. Тут я вспомнил про то самое место с теплой водой, о котором собирался спросить дядю Сагамора, и, спустившись к озеру, разделся и залез в воду. Вот чтоб мне лопнуть! Его тоже не было! Я никак не мог его найти, хотя точно помнил, где оно было, нарочно запоминал. Надо было встать так, чтобы задний конец ковчега дяди Финли и угол крыльца оказались на одной линии, а потом зайти в воду на восемь шагов. Только сейчас там не было ничего особенного, абсолютно такая же вода, как и везде вокруг. Чудеса, да и только! Я гадал об этом все время, пока обсыхал на берегу, да только ничего путного не придумал. Разве что это был такой редкий теплый родник, который то бил, то не бил?

Солнце уже садилось, когда я вернулся в дом. Куда бы там ни уходили папа с дядей Сагамором, но и они тоже уже пришли и сидели на кухне. Папа резал колбасу, а дядя Сагамор жарил. Оба они были какие-то притихшие, так что я счел за благо не приставать к ним с вопросами, вот я ничего и не спросил.

После ужина папа сказал, что они собираются отвезти корыта на грузовике в лес, хватит с них солнца на несколько дней. А потом, может, завернут в город, и пусть я не жду их, а ложусь спать.

Я сидел на крыльце, и мне было как-то неуютно, особенно как подумаешь про этот несчастный случай. Но дядя Финли так громко храпел в задней комнате, что мне стало не так уж и одиноко.

* * *

Когда я проснулся поутру, солнце сияло вовсю, папа с дядей жарили колбасу на завтрак, и день был самый что ни на есть подходящий для рыбалки. Мы с Зигом Фридом поднялись и побежали к озеру умываться. Возвращаясь на кухню, я услыхал, как дядя Сагамор говорит папе:

– Думаю, он все-таки нашел ее и вывез за пределы штата. Я слышал, как он возвращался утром около четырех.

Тут они заметили меня, переглянулись, и дядя Сагамор принялся толковать о кожевенном промысле.

– Я все никак не пойму, Сэм, – рассуждал он, подкидывая ломтики колбасы в шкварчащий жир. – Нельзя было тщательней следовать инструкциям, чем это делал я. И что же получается? Сплошная каша. Все сгнило. Как ты думаешь, может, мы не сумели создать правильный режим?

– Что ж, весьма вероятно, – заметил папа. – А может, дело в воде. Мы ничего не можем сделать, лишь продолжать попытки. Главное – не сдаваться.

После завтрака я кликнул Зига Фрида и пошел к трейлеру. Доктора и мисс Харрингтон не было видно, поэтому я отправился на рыбалку. Клевало отлично, и я поймал нескольких окуней. После обеда доктор и мисс Харрингтон снова показались в своих креслах, но она сказала, что сегодня не расположена купаться.

Ей снова захотелось поплавать только через три дня, но, когда папа про это узнал, он задал мне трепку.

– Я же велел тебе держаться подальше от мисс Харрингтон, – сказал он. – У нее плохое здоровье, и ты можешь подцепить анемию.

Лишь дней через десять нам снова удалось поплавать, да и то мне пришлось удирать украдкой. И как раз в тот день словно все черти с цепей посрывались.

Но до этого приключилась еще история с шерифовыми подручными, которые подняли шум на всю округу.

Глава 9

День начался как всегда. Как раз подошло время снова выставлять шкуры на солнце, поэтому после завтрака папа с дядей Сагамором привезли на грузовике корыта и сгрузили их у самого дома. Все кожи уже давно распались на части, и вонь стояла – хуже некуда. Ветра не было, так что запах обволакивал весь дом и висел стеной, просто ужас. А в корытах все клокотало и бурлило, поверхность затянулась густой зелено-коричневой пеной.

У меня аж слезы на глаза выступили, и я поспешил убраться подальше, поглядеть, как дела у дяди Финли. У него опять вышел весь запас досок, поэтому он занимался тем, что отдирал их с одного места и переколачивал на другое – дыры латал, как называл это дядя Сагамор.

Дядя Финли все бормотал что-то себе под нос, а со мной и вовсе не разговаривал, так что вскорости я смотался оттуда и пошел к голубому трейлеру поглядеть, чем там занимается мисс Харрингтон. Они с доктором Северансом, по своему обыкновению, сидели в креслах и слушали по радио утренние новости. Доктор лишь кивнул, завидев меня, а мисс Харрингтон вынесла из трейлера кока-колы.

Сегодня она была одета в беленький костюмчик и выглядела – просто закачаешься.

– Хочешь поплавать сегодня вечером, Билли?

– Мне бы, само собой, страсть как хотелось бы, – говорю я. – Боюсь только, папа опять мне задаст.

– Скажи ему, пусть дурью не мается, – хмыкнула мисс Харрингтон. – Заходи, за мной часиков в пять, и все равно пойдем.

Доктор Северанс сердито посмотрел на нее и выключил радио.

– Что я тебе сказал, не уходи далеко от трейлера. Рано чувствовать себя в безопасности.

– Перестань ворчать, зануда, – огрызнулась она. – Прошло уже десять дней.

Тут я поглядел вниз по склону и увидел папу, который лежал под машиной перед самым домом, как будто что-то чинил.

– Зайду за вами в пять часов, – пообещал я мисс Харрингтон и вместе с Зигом Фридом помчался посмотреть, чего это он там делает.

Не успел я подойти, как папа выпрямился, и я заметил, что в руках у него какая-то жестяная банка. Наверное, отлил немного бензина из бензобака. Он скрылся за углом дома, а на смену ему из конюшни явился дядя Сагамор с четырьмя стеклянными кувшинами.

Чудно, право, что им вздумалось наливать бензин в стеклянные кувшины. И потом, зачем им понадобилось четыре таких здоровенных кувшина, чтобы вылить содержимое всего одной малюсенькой банки? Когда я проходил мимо корыт с кожами, пришлось зажать нос, но я ускорил шаг и тоже завернул за угол. Интересно было поглядеть, что же они делают.

На заднем дворе, в тени сиреневых кустов, стоял небольшой стол. Дядя Сагамор поставил на него свои четыре кувшина, а папа тем временем макал в жестянку кусок белой бечевки. Когда она как следует промокла, он обвязал ее вокруг одного из кувшинов, а дядя Сагамор поднес к ней горящую спичку. А она как полыхнет! Вокруг кувшина на минуту образовалось кольцо пламени. Потом папа с дядей взяли следующий обрывок бечевки и проделали то же самое со вторым кувшином. Я смотрел на них во все глаза – до того бессмысленным и забавным мне все это казалось. Папа с дядей Сагамором не успокоились, пока не проделали эту странную процедуру со всеми четырьмя кувшинами, после чего сняли обгоревшие остатки бечевки и тщательно протерли кувшины тряпочкой. Я подошел к ним.

– Эй, па, – спросил я, – а что это вы делаете?

Они оба так и подпрыгнули и уставились сперва на меня, а потом друг на друга.

– Делаем? – переспросил папа. – Ну, хм.., мы испытываем эти кувшины. Разве не похоже?

– Испытываете? – удивился я. – А зачем? Дядя вытянул губы трубочкой и сплюнул табачную жижу:

– Ей-богу, Сэм, а я тебе что говорил? Мальчик никогда ничему не выучится, если не будет задавать вопросы. Ну откуда же такому маленькому мальчику знать, что никогда нельзя ничего посылать правительству в кувшинах, если их не проверить как следует? Как он узнает, что произойдет, если один из них лопнет прямо по пути туда или уже на месте? Ему же невдомек, как действует правительство. – Он помолчал, перекатывая табак за щекой, вытер губы, важно поглядел на меня и продолжил:

– Теперь предположим, один из этих кувшинов лопнет – так все это чертово правительство на рога встанет. Не успеешь ты еще узнать об этом, как визгу подымется, что в свинарнике после визита гремучей змеи. Все начнут мельтешить туда-сюда и задавать кучу вопросов, пытаясь понять, что же произошло. Потом кому-нибудь попадет вожжа под хвост, и он начнет расследование, и вот все эти высокооплачиваемые люди будут тратить время понапрасну, и все оттого, что какому-то старому пню вздумалось послать им что-то в надтреснутом кувшине. И это еще не все. Прямо посреди всего этого дурдома кто-нибудь вдруг обнаружит, что правительство покамест не обзавелось специальным департаментом для проверки стеклянных кувшинов. Поэтому двое болванов начнут расследование, чтобы выяснить, как же так вышло, что его до сих пор нет, а другие четверо начнут расследование, почему же первые двое до сих пор этого не расследовали. А тем временем какой-нибудь мусорщик сметет осколки разбитого кувшина и выкинет их, и тогда все все бросят и ринутся расследовать этого мусорщика. И так это дело будет разгораться и разгораться…

– А налоги расти и расти, – вставил папа.

– Да, сэр, – подтвердил дядя. – Именно так оно и бывает.

– Ой, – говорю я, – а вы собираетесь что-то посылать в правительство?

– То-то и оно, – отвечает дядя Сагамор. – Мы с Сэмом тут пораскинули мозгами насчет того, что ты сказал про потраченное впустую время, пока эти никудышние шкуры пройдут весь курс, вот и порешили, что стоит малость ускорить это дело и послать часть жижи прямо сейчас. Пускай-ка правительство нам ее проанализирует, может, и скажет что-то дельное.

– Здорово, – обрадовался я, – мне кажется, это очень правильно. И тогда, если они скажут, что вы не правильно приготовили раствор с самого начала, вы сможете тут же поставить новую пориию.

Я страх как гордился собой – ведь даже папа с дядей поняли, что я был прав. Дядя Сагамор кивнул:

– Мы с Сэмом думаем ровно так же. У тебя, парень, есть голова на плечах.

– И вы хотите послать все четыре кувшина? Думаете, им надо так много?

Дядя Сагамор сложил губы трубочкой.

– Ну, мы ведь толком не знаем, сколько обычно требуется для анализа, вот и рассудили, что для пущей уверенности лучше послать пару галлонов. – Он поглядел на меня. – Улавливаешь, в чем тут суть?

– Угу, – сказал я. – Разумеется. Если это не очень дорого стоит.

– О, ну конечно же, – заверил он меня. – Пошлем наложенным платежом. Можешь не волноваться.

Папа вынес из кухни ведро и черпак. Как раз начал дуть слабый ветерок, поэтому папа сделал крюк, чтобы подобраться к корытам с наветренной стороны, да и то всю дорогу обмахивался шляпой. Разогнав с поверхности пену и пузыри, он начал черпать гнилятину в ведро. Когда он вернулся к нам с добычей, на глазах у него стояли слезы и он никак не мог отфыркаться.

– Здорово пробирает, – выдохнул он.

– Да, запашок пошел, – согласился дядя Сагамор.

Зиг Фрид взвыл и удрал в конюшню. Я на него не обиделся. Папа вытащил ситечко и принялся переливать жижу в кувшины. Ситечко задерживало всю пену и лохмотья кожи, так что в кувшины попадала лишь чистая жидкость.

– Не забыть бы потом отмыть их получше, покуда Бесси не воротилась, – озабоченно пробурчал дядя. – Не то она придет в ярость.

– А разве не стоит послать и пару лоскутов кожи? – полюбопытствовал я. – Может, им надо проанализировать и ее тоже.

Дядя Сагамор покачал головой:

– Нет, думаю, нет. Раствор – вот что интересует правительство в первую очередь. Ведь именно он дубит кожи. Нам надо, чтоб они выяснили, что я не так смешал.

Он поднял один из кувшинов и поглядел на него на просвет.

– Ну как насчет цвета? – осведомился папа.

– Расчудесно, – сказал дядя Сагамор. – Просто конфетка. Я никак не мог взять в толк, при чем же тут – цвет. Ну, примерно как слабый чай, но правительству-то какое до этого дело?

Дядя Сагамор надел на горлышко каждого кувшина плотную резинку и приготовился завинчивать крышки;

– Надо бы получше закупорить, не то как бы не пролилось.

– У нас с собой есть отличная штука, как раз для этого, – сказал папа и скрылся в доме.

Через минуту он вернулся с миской цемента и намазал им края крышечек и резинок. После этого они с дядей накрепко завинтили крышки.

Папа вылил остатки гнилятины в ближнее корыто, и вымыл ведро. Потом они как следует отмыли горлышки кувшинов, так что теперь вонь шла только от корыт, а сами кувшины совсем и не пахли.

Дядя Сагамор притащил картонную коробку и бережно упаковал туда кувшины, перекладывая их вощеной бумагой, чтобы не разбились. Папа отнес коробку в машину.

– Теперь вы повезете ее на почту? – спросил я.

– Разумеется, – кивнул папа.

– А мне с вами можно, па?

– Ну, почему бы и нет, – согласился он. – Кстати, у тебя же, должно быть, накопилась куча грязной одежды, которую надо отдать в стирку, раз уж мы едем в город.

– Да, – говорю я. – Сейчас соберу. Я побежал в трейлер и отыскал за печатным станком мешок с грязными вещами. Там было полно моей одежды и папиных шортов, джинсов, рубашек и носков. Помнится, мы не были в стирке с тех пор, как уехали из Боуи. Короче, одежды набралась уйма. Папа отнес сумку в машину и поставил прямо на коробку с кувшинами.

– Может, наоборот, подложить ее под кувшины? – спросил я. – Выйдет как подушка, чтоб они не разбились.

– Нет, с ними все в порядке, – отмахнулся папа. – Мы же проверяли их на прочность, помнишь?

– Ну и ладно. – Я залез на заднее сиденье. – Мы уже едем? А где дядя Сагамор? Папа закурил.

– О, он сейчас придет. Ему пришлось спуститься в пойму, проведать одного мула.

– Ой, – вздохнул я, – а может, нам чуть-, чуть отогнать машину от этих корыт?

– Отличная идея, – хмыкнул папа и отъехал ярдов этак на пятьдесят вверх по холму.

Мы сидели в машине, поджидая дядю Сагамора. Было жарко и солнечно, в зарослях опять жужжали жуки. До чего же тут здорово, подумал я, особенно теперь, когда вонища до нас не долетает. Деревня – славное место, мирное, совсем не то, что эти людные Пимлико и Бельмонт-Парк. Вдали, перед своим трейлером, сидели в креслах доктор Северанс и мисс Харрингтон. Они помахали нам рукой. Папа задумчиво посмотрел в их сторону.

– Бриллиантовый купальник, – произнес он, словно бы сам себе. – Только вообразите. Так где, говоришь, вы плаваете, ты и мисс Харрингтон?

– Мы не плаваем, – поправил я. – Ты же сам мне запретил, помнишь?

– Ах, да-да, конечно.

Папа на минуту притих, а потом снова покосился наверх и беспокойно заерзал на сиденье.

– Если купальник сделан из блестяшек, верно, не такой уж он и большой, а?

– Не, – говорю я. – Совсем крохотный. Маленький такой треугольничек и шнурочек вокруг.

– Всего один лоскуток?

– Угу, – подтвердил я. – Зато очень удобно плавать. Совсем не стесняет.

– Пресвятая Дева! – Папа аж поперхнулся дымом от сигареты. – А ты уверен, что лоскуточков не три?

– Да нет же. Всего один. А что? Обычно бывает три?

– Ох, – говорит он. – Даже и не знаю. Я вроде бы слыхал, что бывает и три. Но, сдается мне, это и не важно. Ты там не видишь Сагамора?

Я обернулся и поискал глазами за домом и на кукурузном поле, но нигде его не нашел.

– Пока нет.

– Ничего, скоро явится.

– А мул захворал, что ли? – поинтересовался я.

– Ну, никогда не поймешь, что стряслось с этими мулами. Но Сагамор говорит, один из них как-то чудно себя вел. Словно его что-то беспокоило.

– Ясно, – кивнул я.

Мы еще немного подождали, а когда я снова обернулся, то заметил тоненькую струйку дыма, что поднималась из-за деревьев со дна лощины.

– Гляди, па! Там что-то горит. Он тоже обернулся:

– Да, чтоб мне лопнуть, и вправду. Но мне кажется, ничего серьезного. Верно, какой-нибудь старый пень загорелся.

Тут с вершины холма донесся какой-то шум и треск, как будто там на большой скорости несся старый автомобиль. Я повернулся туда и как раз успел разглядеть его в просвет между деревьями. На сей раз он не свернул к воротам, а промчался мимо прямиком в лощину.

– Машину ведут совсем как Бугер и Отис, – заметил я. – Как считаешь, это они?

– Хмм, – промычал папа. – Не знаю. Ума не приложу, что им могло там понадобиться.

– Может, увидели этот дым. Дядя Сагамор говорил, они тут следят, как бы где пожара не приключилось.

Папа затянулся и выпустил дым:

– Что ж, вполне вероятно. Значит, они и потушат. Не стоит волноваться.

Он не сводил глаз с опушки, и скоро там и вправду появился дядя Сагамор. Похоже, он здорово спешил. Он пересек кукурузное поле, скрылся за домом и вышел через переднюю дверь, как будто просто прошел насквозь. Однако по дороге он успел надеть башмаки, хотя и не начищенные. Да и куртку тоже не взял. Дядя Сагамор считал, что нечего особо выряжаться, когда едешь в город. Волосы у него на груди по-прежнему топорщились из-под нагрудника комбинезона, а когда он садился в машину рядом с папой, я обратил внимание, что он весь взмок.

Папа завел мотор.

– Как там мул? – спросил он.

– Мул? – будто бы удивился дядя Сагамор. – Ах да, мул. В отличной форме. Думается мне, он просто хандрил.

– Очень может быть, – поддакнул папа.

– Мулы, они совсем как женщины, – продолжал дядя Сагамор. – Припомнят какой-нибудь пустяк, который и произошел-то лет десять – пятнадцать назад, да как начнут только о нем и думать, покуда вконец не захандрят. Потом несколько недель не хотят иметь с тобой никакого дела, а тебе и невдомек, с чего это они дуются.

– Верно говоришь, – кивнул папа, медленно и осторожно выруливая наверх, чтобы кувшины не побились на ухабах. Дядя Сагамор вылез, отворил ворота и закрыл их за нами, когда мы проехали. Мы двинулись по песчаной дороге сквозь сосновый лес, но не успели заехать на вершину, как машина заглохла. Взяла и остановилась прямо, посередь грунтовки.

– Вот те раз, – пробормотал он. – Что это с ней?

– Эка невидаль, – говорит дядя Сагамор. – Попробуй-ка лучше завести двигатель.

Папа попробовал, но безуспешно. Тогда папа чуть-чуть выкрутил подсос и попробовал снова, но машина так и не поехала.