Текст книги "Хобот и неразбериха"
Автор книги: Чарлз Стросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Чарлз Стросс
Хобот и неразбериха
1. Лора меня покидает, а Фиона просит об одолжении
К твоему сведению, дорогой, я от тебя ухожу. Да-да, ухожу к новенькому секс-роботу. Как мужчина он стоит двоих таких, как ты, – объявила Лора и решительно направилась к двери, оставляя за собой смесь ароматов парфюма и нефти. Так начинались все наши ссоры, и нынешняя не была исключением. Я поплелся следом за Лорой в холл, гадая про себя, какой тонкий намек я пропустил мимо ушей на сей раз. – Но Лора… Она остановилась так резко, что изящно сконструированное левое колено слегка скрипнуло.
– На этот раз я действительно ухожу, – сказала она, придав голосу новомодную механистическую монотонность. – И ты меня не остановишь. Я не собственность, я свободная женщина и не обязана подстраиваться под твое «плотное расписание»!
Ну, ёлки-палки… Теперь понятно, в чем дело. В последнее время я действительно уделял ей мало внимания, всецело поглощенный подготовкой к очередной попытке автокремации.
– Ну, Лора, извини, – забормотал я, – может, давай обсудим это чуть позже? Тебе ведь не обязательно бросать меня сию же секунду…
– Мне нечего с тобой обсуждать. – Она взялась за ручку двери. – Ты не замечал меня месяцами! Я устала от попыток до тебя достучаться. В прошлый раз ты уже говорил, что постараешься вести себя не так отчужденно. И что?
Она вздохнула и на мгновение застыла в выразительной позе – ну просто-таки живое воплощение роскошной механической мелодрамы.
– Ничего не изменилось. Ральф, я устала ждать! Если бы ты любил меня, ты признал бы свои проблемы с психикой, привел бы свои мозги в порядок и стал бы уделять мне столько внимания, сколько я заслуживаю. Ну а раз нет – ноги моей здесь не будет!
Дверь распахнулась. Лора повернулась на хромированных каблуках и выпорхнула из моей жизни вместе с облаком старинного «Живан-ши», керосина и озона. Ну, дела! Неужели опять?! Я прислонился лбом к стене. Ну почему, почему именно сейчас?..
Привычка закатывать истерики и бросать меня накануне прыжка была в арсенале Лоры одной из самых несносных. Это уже пятая попытка. Обычно она возвращалась сразу после соревнований – смягченная и плененная моей скользящей по небу мужественностью, но в то же время каждый раз умудрялась заставить меня почувствовать себя последним негодяем. Нет, ну разве не удар ниже пояса – давать парню отставку, когда он готовится проделать собой дыру в стратосфере? А впрочем, женщины – вообще существа непредсказуемые, будь они хоть сквиши, хоть клэнки. К тому же надо признать: ее обвинения не совсем уж безосновательны.
Я побрел в гостиную и, остановившись между покрытыми благородной ржавчиной фамильными скафандрами, задумался. Терзаемый смутными сомнениями, я никак не мог решить, чем заняться: то ли засесть за симулятор и еще разок попрактиковаться в термальных кривых, балансируя на куске аблационной пены в метр толщиной, колеблющемся в различных динамических силах – как при входе в атмосферу, когда за спиной, в считанных сантиметрах от шлема, пламенеют обжигающие факелы раскаленной плазмы… Или же напиться в дым? А я, признаться, ненавижу дилеммы: есть что-то ужасно плебейское в том, чтобы по-настоящему размышлять.
С одной стороны, перед соревнованиями такого уровня лишняя тренировка не помешает. Слишком много я видел сгоревших дотла шутников, чтобы испытывать какие-то иллюзии по поводу собственной неуязвимости. С другой – поступок Лоры настолько выбил меня из колеи, что я все равно не в силах как следует сосредоточиться. Возможно, горячая ванна и бутылочка сакэ смогли бы привести меня в чувство, чтобы чуть позже я сумел потренироваться… Но ведь сегодня в клубе предстартовый ужин! Там предпочитали, чтобы соперники не выпадали в осадок еще до начала соревнований (полагаю, это было как-то связано с минимизацией страховой премии), так что будут подавать горячие закуски в любом количестве, потом кусочек филе и чисто символический глоток старой доброй «огненной воды» за всю ночь. Так что я буквально разрывался – пить или не пить, когда телефон бесцеремонно кашлянул.
– Ральф? Ральфи? Как поживаешь?
Мне не нужно было смотреть на экран, чтобы узнать Фиону, мою единоутробную сестрицу. Это было совершенно в ее духе – звонить именно в такие моменты.
– Нормально, – буркнул я в ответ.
– А по твоему голосу этого не скажешь! – радостно заметила Фи. Она придерживалась убеждения, что негативные эмоции – признак преступных намерений.
– Меня только что бросила Лора, а завтра соревнования, – пожаловался я.
– Перестань, Ральфи, хватит хандрить! Через неделю она вернется, ты ведь знаешь. И потом, не стоит так беспокоиться о Лоре, она сама способна о себе позаботиться. Да, кстати, я хотела спросить: что ты делаешь на этой неделе? Меня пригласили на одно мероприятие, которое Джеральдина Хо устраивает по поводу открытия горнолыжного сезона на горе Олимп, но у меня как назло внезапно забеременела домработница, а у герпетолога очередная смена пола. Вот я и подумала: может, ты присмотришь за Джереми, пока меня нет? Всего пару дней? В крайнем случае, недельку-другую…
Джереми – домашний питомец Фионы, карликовый мамонт, этакий злобный комок бурой шерсти по колено ростом. В последний раз, когда мне было поручено за ним присматривать, этот гад наблевал мне в кровать, причем под одеяло. Мы с Лорой тогда организовывали официальную оргию для царевича с Цереры, который был вынужден путешествовать по системе инкогнито из-за какого-то дурацкого эдикта, в котором патриарх православной церкви проклинал еретиков с Венеры. В другой раз, когда мы взяли Джереми в Нижний дворец на уикэнд с Фаффи Морган, он в припадке ярости сжевал любимую рубашку кузена Брэнвина, хотя мы заперли его в одной из лучших гостевых комнат с запасом всего, о чем только мечтают карликовые мамонты. С ним положительно невозможно выходить в свет, это омерзительная скотина, к тому же склонная к алкоголизму.
– А отказаться нельзя? – спросил я без особой надежды.
– Не хнычь, братишка! – бодро воскликнула Фи. – Если будешь таким нытиком, Ральфи, никто не воспримет тебя всерьез. К тому же ты у меня в долгу, забыл? Если бы я не выручила тебя в тот раз, когда вы с Борисом Обломовым нажрались как свиньи и решили покататься вокруг Луны на дядюшкиной яхте, не проверив запасы антивещества в гравитационном поляризаторе…
– Ладно-ладно, – устало согласился я, когда смог вставить словечко в этот бесконечный поток. – Сдаюсь. Тащи своего Джереми. Только я не обещаю, что смогу присмотреть за ним, если погибну во время прыжка. Сама понимаешь, игра будет со смертельным риском. К тому же я не могу гарантировать, что сумею защитить его от Лоры, если она снова явится с какими-нибудь зверскими прибамбасами, которые ей вздумает вживить этот идиот Ларри, твой приятель, кстати… Ну, помнишь, как в тот раз, когда она с ума сходила от розового шума…
– Не напоминай мне о Ларри, – проронила Фи голосом, холодным, как жидкий гелий. – Ты ведь знаешь: у нас с ним все кончено. Две недели побудешь с Джереми – и считай, что мы квиты. Правда, он в последнее время несколько мрачноват… Но, думаю, тут вы как раз сойдетесь. Я прослежу, чтобы с него сняли копию, а потом заброшу его по пути в космопорт Сан-Паоло, договорились?
– Отлично, – уныло ответил я и отключился.
Потом щелкнул пальцами, рухнул в появившееся кресло и долго сидел, обхватив голову руками. Моя сестричка делала копии своего карликового психопата, чтобы иметь возможность помучить его даже после смерти, но тем не менее она не простит мне, если скотина подохнет… О, женщины! Аристократки или простолюдинки – все они одинаковы.
Кресло жалобно постанывало, разминая мои напряженные члены, однако факт оставался фактом: я испытывал стресс. Завтра такой день, а я даже не удосужился запланировать традиционную постпрыжковую попойку с парнями…
2. Явление нового дворецкого
Когда мне позвонили, я лежал на дне бассейна в зимнем саду на задней террасе Шато-Пуки, вдыхал через трубочку насыщенный алкогольными парами воздух и жалел себя. По крайней мере, мне казалось, что я занимался именно этим. Я зашел уже довольно далеко, выбирая между необходимостью потренироваться в исполнении сверхзвукового продольного колебания и желанием напиться и забыться. Единственное, что я помню, – волнистая пелена голубого света на витой спирали потолка… Потом надо мной нависла огромная застывшая тень и послышался женский голос, исполненный вежливой властности:
– Добрый вечер, сэр. Согласно расписанию, приблизительно через двадцать минут, сэр, у вас назначена встреча в приемной с мамонтом вашей сестры. Не желаете ли освежиться перед этим событием, сэр? И какой костюм вы предпочитаете надеть, сэр?
Это было примерно на четыре сэра больше, чем я мог выдержать в лежачем положении.
– Грлль-буль, – произнес я, нетвердо садясь. Однако дыхательная трубка не предназначена для ведения светской беседы. Захлебнувшись, я выплюнул ее изо рта. – Простите великодушно, но кто вы, черт возьми, такая?
– Элисон Фенг. – Она сдержанно поклонилась. – Меня прислали из агентства взамен вашего последнего… э-э… служащего.
Она была в строгой черно-белой ливрее, и в ее произношении действительно было что-то такое… Что достигается многолетней тренировкой – ну и, разумеется, небольшой обработкой связок, которая придает голосу выражение вежливого высокомерия, той наставительной любезности, которая способна направить в приличное русло поведение даже самых богатых и несдержанных работодателей. Однако…
– Так значит, вы мой новый дворецкий? – сумел наконец выдавить я.
– Полагаю, что да. – Последовал скептический изгиб чеканной брови.
– Что ж, прекрасно. – Хорошо, что хотя бы сквиши… Мысль, дрейфовавшая в спиртовом растворе моего подсознания, наконец-то выплыла на поверхность: – А вы… м-м… не в курсе, почему уволился мой прошлый дворецкий?
– Нет, сэр. – Выражение ее лица не изменилось. – Мой опыт показывает, что к потенциальному работодателю лучше подходить непредвзято.
– Это все из-за сестренкиного мамонта, – успел пробормотать я, пока меня не накрыл приступ кашля. – Послушайте, просто заприте эту проклятую тварь в третьей комнате для гостей – той, что приспособлена для клэнки. Он, конечно, попытается сломать все, что увидит, но это ничего, потом мы все починим. Ик! Да, и намертво заварите дверь, или забейте, или еще как-нибудь, а то один из дружков моей сестры научил этого гада отпирать замки хоботом… У вас, случайно, ан-типохмелина не найдется?
– Разумеется, сэр.
Она щелкнула пальцами, и не успел я опомниться, как одна из этих убийственных красных капсул появилась в ее обтянутой белой перчаткой руке.
– Уф! – Я взял пилюлю и, не запивая, проглотил ее, после чего вновь икнул. – Скорее всего, эту зверюгу привезет дрессировщик, но я все-таки оденусь – на случай, если сестричка явится сама.
Я снова икнул. Проклятая изжога…
– Ох… Что там у нас сегодня со списком посещений?
– Все полностью под контролем, – слегка покровительственно заверила мой новый дворецкий. – Атеперь, сэр, не соизволите ли пройти в комнату для переодевания, пока я приготовлю ваш костюм?
Я смирился. В конце концов, рассудил я, раз уж согласился присмотреть за карликовым мамонтом своей сестры, придется терпеть и успокаивать себя мыслью, что ничего хуже случиться уже не может.
Оказалось, может. Должно быть, Джереми был уже в пути, когда Фи болтала со мной по телефону, и покуда мы знакомились с мисс Фенг, шофер Фионы самым подлым образом выгрузила это грязное хоботное из шлюза лимузина прямо на декоративную веранду. Этот акт домашнего вредительства она совершила тайно и не без определенного изящества, после чего удалилась, однако прежде отвязала ажурный намордник, который удерживал Джереми от того, чтобы излить свою ярость на все, что находилось в пределах досягаемости. Теперь он не замедлил это сделать. Жертвой стал бильярдный стол дядюшки Арнольда, который тот оставил мне на хранение, пока сам уехал по делам. Я поднимался по лестнице в гардеробную, когда триумфальный трубный глас возвестил о том, что у нас проблемы, и притом серьезные: обычно Джереми ухитрялся вытворять свои непотребства совершенно бесшумно.
– Нужна ваша помощь! – крикнул я, бросаясь туда, откуда доносился дуэт для дьявольской флейты и слона в посудной лавке.
Мисс Фенг извлекла откуда-то боло, что незамедлительно подняло ее авторитет в моих глазах.
– Это подойдет? – спросила она.
– Да. Правда, Джереми немного низковат для мамонта…
Но было поздно. Бросок мисс Фенг был безупречен, и он бы достиг цели, будь Джереми сложен в масштабах типичного толстокожего. Но, увы! Крутящиеся шары, перелетев через всю комнату, повисли на люстре, в то время как Джереми, трубя и сердито похрюкивая, воздел свои бивни и нацелился на мои коленные чашечки.
– О боже… – выдохнула мисс Фенг.
Я моргнул и попытался увернуться, однако моим движениям явно недоставало проворства – видно, антипохмелин еще не поборол все остаточные явления опьянения. Джереми сориентировался быстрее и сменил курс: теперь бивни угрожали моим чреслам. Я развернулся было и вытянул руки, чтобы отразить атаку чудовища (которое, похоже, вознамерилось подредактировать фамильное древо в пользу Фио-ниной линии), когда мисс Фенг чуть наклонилась в сторону, элегантным движением сорвала с карниза старинную кружевную штору и набросила ее на бивни противника.
То, что происходило дальше, для меня покрыто благословенным туманом беспамятства. Каким-то образом нам с мисс Фенг удалось загнать брыкающегося и вопящего Джереми на лестницу, а оттуда – в гостевые покои. Пока мисс Фенг подпирала дверь плечом, я, еле живой, слетал в гостиную и вернулся с тюбиком мгновенной суперстали, с ее помощью мы укрепили и без того не хилую дубовую дверь. После этого мой желудок, видимо, возмущенный комбинацией антипохме-лина и адреналина, окончательно взбунтовался. Обнаружив это, мисс Фенг вежливо предложила мне проследовать в ванную и освежиться, пока она разберется с верандой, с животным и с моим костюмом – только, разумеется, в обратном порядке.
К тому времени, когда я привел себя в порядок, свежий костюм уже ждал меня на комоде.
– Я взяла на себя смелость и велела подать лимузин для вашей поездки в клуб, сэр, – доложила она извиняющимся тоном. – Близится восемнадцать часов. Вы ведь не хотите опоздать, сэр?
– Восемнадцать… – Я удивленно заморгал. – Господи, неудобно-то как…
– В самом деле. – Она осторожно посмотрела на меня. – Да, что касается агентства…
Я отмахнулся:
– Раз уж вы справились с Джереми, то поладите и с дядюшкой Арнольдом, когда тот вернется с Проксимы Тау-Герпес, или куда он там улетел. Не говоря уж о моих жутких тетушках, не к ночи будь помянуты… Так что считайте – вы уже приняты.
Мисс Фенг покорно склонила голову.
– Речь, разумеется, идет о том, чтобы занять эту должность на испытательный срок. – И добавила тоном ниже: – Впрочем, продление контракта предполагает, что хотя бы один из нас останется в живых…
Я хмыкнул.
– Что ж, с этим, слава богу, решили. Но мне пора бежать. Проследите, чтобы бильярдный стол отправили в ремонт, и разберитесь со шторами, о'кей?
– Разумеется, сэр. – Она кивнула, затем помедлила, словно бы собираясь что-то добавить, но, видимо, передумала и распахнула передо мной дверь. – Доброй ночи, сэр.
3. Клуб «Опасный прыжок»
Вечер я провел в клубе «Опасный прыжок», противостоя опасностям, весьма отличным от тех, с которыми мне предстояло столкнуться на следующий день. Я и сам прекрасно сознавал, как это глупо и безрассудно (до такой степени, что могло привлечь внимание моих жутких тетушек – чопорных и черствых интеллектуалок), однако был так подавлен уходом Лоры в сочетании с появлением нового дворецкого и жуткого зверя, что ни за что на свете не смог бы заняться чем-нибудь более продуктивным, чем дальнейшее разрушение клеток собственного мозга.
Борис Обломов, разумеется, тоже не преминул появиться в клубе и вполголоса хвастливо сообщал всем желающим, как именно он собирается выиграть состязания. Для этого он щедро угощал выпивкой нужных людей – других участников. Впрочем, его право – ибо, как говорили древние, в игре все средства хороши: не он первый пытался толкнуть соперников на самоубийство через потакание собственным слабостям.
– Завтра мы летим, ребята, и кто знает, суждено ли вернуться? – пламенно вещал он. – Так давайте же вскроем подвалы и отведаем самые лучшие вина. А то так никогда и не попробуем…
Перед прыжком Борис всегда отличается болезненной сентиментальностью с оттенком злорадства. К тому же это отличный предлог, чтобы осушить винные погреба, а его кошелек это позволяет. Обломов – не настоящая его фамилия, это псевдоним, которым он пользуется, когда хочет выглядеть этаким толстосумом и плейбоем, но без хлопот и забот, связанных с титулом. В тот вечер он был в каком-то жутком одеянии – должно быть, что-то подобное надевал царь Путин в далекую варварскую эпоху, еще до Неопросвещения. Наверное, этот костюмчик он откопал в шкафу старшего брата.
– Знаем-знаем! Ты просто хочешь споить нас, чтобы получить преимущество, – подтрунивал над ним Толли Форсайт, поднимая свой бокал «Шато Кунга». – Но у меня родился тост! Долой трусость! Выпьем до дна!
– Клог-клог, – сказал Тоудсворт, поднимая кубок своей раздвижной телескопической конечностью. По крайней мере, мне показалось, что он произнес именно это. Дело в том, что его английский оставляет желать лучшего, а одно из Правил гласит: никаких нейронных им-плантов в стенах клуба. В связи с этим иногда приходится чертовски трудно, особенно когда имеешь дело с личностями, которые двух слов связать не могут – с такими вот высокопроводимыми наследниками-клэнки. Вот вам, как говорится, и результат недостатка приличного классического образования, знания немертвых языков и всё в таком духе…
Присутствующие церемонно осушили кубки – и один за другим понеслись тосты и возлияния.
– А меня можно спаивать спокойно, – сказал Мармадьюк Ботт, поблескивая моноклем, который мигал рубиновым огоньком, словно старинный биржевой телеграф. – Я все равно не выиграю, и знаете почему? В этот раз я сижу на трибуне!
– Бухло отменное, – поддержал его Эджстар Вулфблэк, втыкая в один из шести коленных суставов полный шприц какой-то омерзительной фторкарбонатной смазки.
Большинство членов Клуба составляют сквиши, но Тоудсворт и Эджстар – исключение, оба они клэнки. Однако если под шишковатым коническим корпусом Тоудсворта скрывается то, что осталось от его прежнего сквишского тела, то Эджстар пошел до конца и полностью преобразовал себя в керамический экзоскелет с восемью или девятью узкоспециализированными конечностями. Выглядел он теперь как незаконнорожденный отпрыск Шивы и пылесоса.
– Карбонат свежий, фторный… – заметил он, и его массивные бронированные брови неуверенно сдвинулись. – Или фтор карбонатный… чистый…
Он отличный парень, этот Эджстар, и учился в престижной школе, но в тот день, когда все проходили мозговой апгрейд, он явно прогулял занятия.
– Плесни мне еще каплю, – велел я, протягивая свой бокал пролетавшему мимо пчелоиду, и тот отрыгнул туда нектар. – Ая сегодня обзавелся новой прислугой, – сообщил я. – И чуть было сразу ее не лишился. Сестричка снова подбросила мне этого гребаного мамонта, и девице пришлось сражаться с ним раньше, чем я успел заставить ее принести клятву верности.
– Ах, какой кошмар! – воскликнул Абдул таким издевательским тоном, что я вынужден был сурово на него взглянуть. Он в ответ лишь ухмыльнулся. – Ну, и какие у Фионы планы на эту неделю? Она уже сто лет не заглядывала к нам в гости.
– Кажется, она говорила что-то насчет лыжного сезона в Олимпии. Апотом у нее запуск нескольких судов. Так, ничего особенного, обычное салонное развлечение apres ski
[1]
[Закрыть].
Я зевнул, изо всех сил стараясь придать себе скучающий вид. Аб-дул, пожалуй, единственный из членов Клуба, кто по-настоящему стоит выше Бориса. Борис вынужден скрываться под псевдонимом из-за своего положения наследника престола Всея Руси (по крайней мере, той Руси, что лежит между Марсом и Юпитером), в то время как Абдул даже не пытается скрывать свою личность. Он младший брат Его Величества Импозантнейшего и Наиважнейшего Эмира Марса. Когда обладаешь родословной, можно позволить себе заниматься чем угодно. Особенно если речь идет о совершенно невинном спорте, а не о попытках умертвить старших братьев – традиционном развлечении королевских особ. Абдул, конечно, самый настоящий псих: прежде чем заняться орбитальным фри-серфингом, он прошел путь от технического дайвинга на Европе до натуристского покорения ледников на Плутонии – а ведь у него, в отличие от меня, нет в качестве оправдания даже мало-мальского нейроэндокринного расстройства… Впрочем, в остальном он совершенно здравомыслящий малый.
– Ха! – усмехнулся он. – Но мы просто обязаны пригласить ее на праздник после прыжка, верно?
– Праз-зник? – пискнул Тоудсворт.
– Ну, разумеется. Это ведь мой сотый прыжок, и мы должны это отметить. – Абдул снова ухмыльнулся (он просто специалист по части ухмылок) и сделал глоток «бурдо» восьмидесятилетней выдержки. – Приглашаются все выжившие! Ну что, друзья, выпьем?
– Выпьем! – эхом отозвался я, поднимая свой бокал. – Гип-гип, ура!
4. Королевский спорт
День состязаний выдался холодным и ясным – по крайней мере, когда рано утром я вышел на балкон, чтобы взбодриться перед дорогой, было холодно и ясно.
К некоторому моему удивлению, мисс Фенг уже была на ногах и ждала меня – с термосом горячего кофе, профилактической дозой антипохмелина и традиционной предстартовой сигарой «на удачу».
– Сэр, вы уверены, что эти соревнования абсолютно безопасны? – поинтересовалась она, пока я прихлебывал эспрессо.
– О, вовсе нет! – заверил я ее. – Но после них я буду чувствовать себя намного лучше. Ничто так не будоражит кровь, как мысль, что лишь считанные миллиметры отделяют тебя от того, чтобы разделить пылающую судьбу метеорита! Не правда ли?
– Как знать, – с сомнением сказала мисс Фенг, забирая пустой термос. – Меня учили, что в экстренных ситуациях, от которых, как вы выражаетесь, будоражит кровь, необходимо достать аптечку и позвонить в «неотложку». Атакже постараться удержать своего работодателя от добровольного шага в смертельную ловушку. Гм… Полагаю, сэр, вы рассчитываете вернуться живым?
– А это мысль! – Я улыбнулся идиотской ухмылкой, уже ощущая знакомую дрожь азарта. Избавиться от черного пса депрессии не так-то просто, но риск обычно хотя бы на время загоняет его в конуру. – Кстати, если позвонит Лора, не могли бы вы передать ей, что я отправился на героическую гибель, чтобы защитить ее добродетель… Ну, или что-нибудь в этом роде. Я перезвоню ей попозже. Да, чуть не забыл! Абдул аль-Мацумото пригласил нас, то есть всех, кто выживет, на вечеринку у него на Марсе. Так что не могли бы вы проследить, чтобы моя тачка была готова, как только я после прыжка переоденусь к ужину? И может быть, вы еще проверите, есть ли запас корма у этого монстра-недоросля? Если запереть его на чердаке, то ничего страшного случиться не должно – ну разве что портьеры сожрет…
Мисс Фенг кашлянула и взглянула на меня с укоризной.
– Если мне не изменяет память, сэр обещал своей сестре позаботиться о ее питомце лично.
Я уставился на нее несколько ошарашенно.
– Вы что, хотите сказать…
Мисс Фенг протянула мне сигару и раздумчиво продолжила:
– Разве сэр не задумывался, что взять Джереми с собой может быть в его собственных интересах – принимая во внимание ценность семейных отношений? Кроме того, леди Фиона тоже находится на Марсе, пусть даже и занята другими делами. И если она вдруг решит посетить дворец эмира и обнаружит там вас, сэр, без Джереми, последствия могут быть не просто печальными, а очень печальными…
– Да… Вы правы. Выходит, мне придется тащить с собой это проклятое хоботное? Вот же геморрой! А в багажник он влезет?
Мисс Фенг еле слышно вздохнула.
– Полагаю, теоретически такая возможность существует. Я постараюсь прояснить этот вопрос, пока сэр будет наслаждаться тем, что не умер.
– Попробуйте пиво! – крикнул я ей, подхватывая доску для серфинга и взбираясь на борт орбитального такси. – Джереми его обожает!
Мисс Фенг кивнула, и дверь закрылась. Надеюсь, она не нальет ему слишком много, мелькнула запоздалая мысль. После чего гравитационный прыголайзер сердито зачирикал, пришел к выводу, что он находится не на той планете, и начал исправлять ситуацию своим особым способом. Я откинулся на спинку кресла и стал ждать прибытия на орбиту. Я не был до конца уверен в мудрости принятого решения: все-таки немного найдется перспектив столь же безрадостных, как завтрак в обществе похмельного мамонта. Но мисс Фенг казалась очень опытной в этих делах, и я счел за лучшее довериться ее мнению. Так что я сделал глубокий вдох, подождал еще шестьдесят секунд (пока не зазвенел таймер), а затем открыл дверь и шагнул во враждебный вакуум за бортом, на высоте трех сотен километров.
Как вы, должно быть, догадались, прыжок прошел успешно – иначе я вряд ли докучал бы вам этой историей, верно? Как описать прилив адреналина, когда балансируешь на доске толщиной в десять сантиметров, а она отчаянно вибрирует в сверхзвуковом потоке, пытаясь сбросить тебя в горнило ураганных ветров, бушующих в верхних слоях атмосферы? А дуга горизонта, которая все растет и распрямляется, чтобы в конце концов сплющиться у твоих ног разъяренными сгустками плазмы? Ах, какой восторг! Какой экстаз! У меня самого поэтическая жилка, к несчастью, отсутствует, но если вы как-нибудь поймаете То-удсворта за пределами подавляющего клубного поля, он до краев напоит вас своим бредом. По-моему, для клэнки с маниакально-депрессивным синдромом, боязнью лестниц и шишками на корпусе он довольно неплохой поэт. Во всяком случае, ни от кого больше я не слышал более точного описания состязаний по орбитальному фри-дайвингу.
Сам прыжок длится недолго: опасная стадия занимает, быть может, минут двадцать от начала до конца, и только в последние пять минут становится по-настоящему жарко. Потом ты замедляешься до звуковой скорости, отпускаешь свою тлеющую доску и молишься предкам, чтобы парашют раскрылся как надо, потому что нет ничего более унизительного, чем необходимость прибегать к помощи спасательного катера. Особенно если он соскребет тебя с земной поверхности уже после вашей неформальной встречи.
Проносясь где-то над Ютой, я угодил в слой облаков и, должно быть, немного переборщил с зигом вместо зага, поскольку, когда туман наконец рассеялся, я обнаружил, что скольжу по небу километрах в пятидесяти в стороне от намеченного курса. Это уже само по себе было довольно неприятное открытие, а особенно когда по шлемофону мне услужливо сообщили, что трое других спортсменов (и среди них Абдул!) оказались гораздо ближе к цели. Должен признаться, в этот миг я пробормотал нечто грубое и совершенно неспортивное. Но игра есть игра, и сражаться нужно до конца.
В итоге я приземлился в каких-нибудь тридцати трех тысячах метров от цели, и пару минут спустя арбитры сообщили, что у меня третий результат. Перри О'Пэри, который до этого меня опережал, умудрился изжариться заживо, еще не достигнув тропосферы. Жаль бедолагу, конечно, но по крайней мере он погиб как мужчина.
Оставшийся путь до базы я проделал на одном из судейских катеров. Когда в своих дымящихся одеждах я переступил пыльный, засыпанный песком порог, впервые за несколько недель ощущая себя по-настоящему живым, праздник был уже в полном разгаре. Слуги Абдула, все как один в традиционных кимоно и бурнусах, привели
генетически модифицированного верблюда, который в огромных количествах писал шампанским.
– Выпивка за мой счет! – пропел Абдул на тирольский манер, когда Толли Форсайт и какой-то странный тип из великих визирей (должно быть, это был Тоширо ибн-Секирбашка) водрузили его себе на плечи и принялись отплясывать победную мазурку.
– Нехило ты зажигаешь! – воскликнул я, с облегчением сбрасывая шлем с перчатками и опрокидывая чашу шипучки на свою дымящуюся голову. – Твое здоровье!
– Наливай!
Абдул щедро разбрызгивал вокруг верблюжью благодать. Сегодня он радовался от души и, надо признать, был при том изрядно навеселе. Ко мне подобрался младший братец ибн-Секирбашки и доверительно сообщил:
– Если Ральфи-сан соблаговолит проследовать за мной на яхту Его Высочества, мы отправимся на Марс, как только прибудут остальные гости.
– Остальные? Клёво! – Я огляделся по сторонам в надежде увидеть мою подружку-клэнки, но Лоры нигде не было. Что весьма странно, поскольку обычно к этому моменту она уже ошивалась где-то поблизости. Видимо, то, что я мог отдать богу душу на глазах у почтенной публики, воодушевляет ее. – А кто конкретно еще едет?
– Многие, – заверил меня ибн-Секирбашка-Младший с хитрецой в голосе. – Будет большой праздник, очень большой – как и полагается по случаю дня рождения принца. Вы что, не знаете о дне рождения? Вечеринка будет, разумеется, тематическая – в честь приемных предков этой древней фамилии, дома Сауда.
Абдул аль-Мацумото – такой же чистокровный арабский принц, как я, – наследник клана Макдональда, но что поделаешь, это наша расплата за происхождение от нуворишей, столетия назад переживших Великое Сокращение. Наши предки купили вакантные титулы, и, следовательно, мы, их потомки, вынуждены чтить все эти дебильные традиции. Я, например, потратил годы, мучительно упражняясь в метании тряпья и танцах с граблями, не говоря уже об истязании слуха уроками игры на электроволынке. Впрочем, Абдулу пришлось еще хуже: правила обязывали его повсюду таскаться с полотенцем на голове и воздерживаться от употребления сброженного виноградного сока, пока тот не пройдет через почки генетически модифицированного верблюда. Да уж, эти аристократические забавы тоже, знаете ли, палка о двух концах.
– Тематический вечер… – задумался я, вынимая лицо из чаши. – Звучит заманчиво. Но я бы хотел поехать на своей тачке. Это как, нормально? Найдется для нее местечко на императорской пристани?
– Разумеется, – сказал визирь, слегка покосившись на скользнувшую мимо фигуристую полуобнаженную танцовщицу. Я с неприязнью обратил внимание на его безволосое лицо и кожаный шнурочек на шее с парой высушенных яичек. Некоторые полагают, что избыток тестостерона превращает мужчину в идиота, но это уж чересчур, верно? – Только не забудьте, это костюмированная вечеринка. Тема – «Тысяча и одна ночь», в честь выбора новой наложницы Его Высочества. Его Высочество разрешает вам, если пожелаете, привести с собой одного или двух гостей. Если вам необходим костюм…
