Текст книги "Чужая страна"

Автор книги: Чарльз Камминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 22

Сэми позвонил в тот момент, когда Том брился.

– Француз только что вошел в ваш отель. Я спросил, понадобится ли ему такси, когда он выйдет. Он сказал, что да.

– Отлично, Сэми. Спасибо. Вы все делаете как надо. – Поощрять и хвалить агентов давно вошло у него в привычку. – Держите меня в курсе, о’кей? Возможно, он зашел за Амелией. Дайте мне знать, если они к вам сядут.

– Конечно.

Телефон был слегка запачкан пеной для бритья. Том вытер его и шестью широкими взмахами бритвы снял с подбородка отросшую щетину. Он удалил остатки пены, побрызгал одеколоном на грудь и взглянул на свое отражение в зеркале. Быстрая проверка перед тем, как выйти. Он нашел чистую рубашку, запер паспорт в сейф и взял ключи от «рено». Как только Сэми даст сигнал, что Амелия и Мало выехали, он последует за ними на машине Маркуэнда. Если они будут встречаться с кем-то еще, Том должен будет посмотреть, что это за люди. Обычная оперативная тактика. Прежде чем закончить дело, нужно подогнать все недостающие детали.

Он сел на кровать и принялся ждать. Сердце билось как сумасшедшее, и Том попытался вспомнить, когда в последний раз чувствовал такой прилив адреналина. Должно быть, много месяцев назад. Он достал из холодильника бутылку пива и зубами сорвал с нее крышку. Это был его коронный трюк на вечеринках. Клэр всегда говорила: «Ты обломаешь свои чертовы клыки!»

Телефон пискнул в восемь пятнадцать. Сэми написал на английском:

«Мужчина и женщина. Оба. Хальк-эль-Уэд».

Том быстро вбил «Хальк-эль-Уэд» в поисковую строку и узнал, что так называется район на побережье между Гаммартом и центром Туниса, где расположено множество баров и ресторанов. Хальк-эль-Уэд был особенно оживлен по вечерам. Несомненно, Амелия и Мало собирались поужинать.

Он подхватил камеру и выскочил из отеля. В лобби дежурил тот же самый портье, что встретил Тома, когда он прибыл в «Валенсию». В этот раз он промчался мимо с подносом, уставленным стаканчиками с мятным чаем и печеньем; ни чрезмерной услужливости, ни даже улыбки. Радуясь, что он не привлек к себе внимания, Том вышел на стоянку, с двадцати метров открыл «рено», вставил ключ-карту в зажигание и бросил камеру на сиденье рядом.

Машина не заводилась. Том попробовал еще раз, выжал сцепление и надавил на кнопку «пуск». Никакой реакции. Ему вдруг пришло в голову, что Амелия могла засечь его и испортить что-нибудь в машине, но это было бы слишком невероятно. Скорее всего, какая-то неисправность в электрике. Том попробовал в третий раз. Он вытащил карточку, снова вставил ее в прорезь, выжал сцепление и нажал «пуск». Ничего.

– Да почему, мать твою, нельзя дать нормальный ключ, – пробормотал он сквозь зубы. Другого варианта не имелось – надо было ехать в Хальк-эль-Уэд на такси.

Машин на обычном месте не было. Хуже того, восемь пенсионеров нетерпеливо переступали с ноги на ногу у барьерного ограждения на въезде в «Рамаду». Они явно поджидали такси. Там же толпились четверо постояльцев из «Валенсии». Один из них, мужчина примерно того же возраста, что и Том, в штанах чиносах и ярко-желтой гавайской рубашке, пошел к шоссе, видимо, в надежде поймать машину там.

– Где все такси? – громко спросил Том по-французски. Старики недоуменно уставились на него. Том повторил вопрос по-английски.

– Сегодня в Ла-Марсе какое-то событие, – ответил один, седой добродушный пенсионер с палкой и кругами от пота под мышками. – Вроде фестиваля.

Том вернулся к «рено». Он снова попробовал завести машину и снова потерпел неудачу. В конце концов, припомнив все известные ругательства, Том сдался. В Халькэль-Уэд сегодня было не попасть. Ничего, Сэми сумеет за ними присмотреть. До сих пор он проявил себя как рациональный и спокойный человек. Вряд ли он вдруг бросит задание или в порыве откровенности признается Амелии и Мало, что ему обещали заплатить небольшое состояние за слежку за ними. Кроме того, отсутствие Мало предоставляло Тому некоторые новые возможности.

Он заглянул в номер, взял газету Herald Tribune, перешел через улицу и зашел в «Рамаду». В лобби он устроился на диване, так чтобы было видно ресепшн. План был прост. Нужно было создать у персонала впечатление, что он живет в этом отеле – возможно, он муж, который ждет, когда жена спустится вниз к ужину. Войдя в роль, Том принялся перелистывать страницы газеты. Он прочитал статью о Египте после Мубарака, потом еще одну, о предстоящих выборах во Франции. Позади него, в самом центре лобби, стоял рояль. За ним восседала одна из дам, проживающих в отеле, пожилая англичанка с розовым, как воздушный шарик, лицом. Она наигрывала мелодии Кола Портера, с мастерством и вместе с тем безжизненностью, которая выдавала в ней бывшую учительницу музыки. Судя по всему, она являлась одной из достопримечательностей отеля; проходящие мимо служащие все время ей улыбались. Рядом с ней красовалось объявление: «Вечерний киносеанс. Понедельник. «Билли Эллиот». Том чувствовал себя как в семейном летнем лагере. Часы пробили девять; с последним ударом у рояля собралась небольшая толпа, и поощряемая многочисленными просьбами розоволицая леди приступила к своему коронному блюду Sailing Рода Стюарта. Том решил, что пора действовать. Он сунул газету под мышку, удостоверился, что на ресепшн нет других гостей, и подошел к администраторам.

Их было двое, мужчина и женщина. Рассудив, что с женщиной легче найти общий язык, Том остановился напротив нее и побарабанил пальцами по стойке.

– Добрый вечер. – Зрительный контакт, легкая улыбка. Том обратился к женщине по-французски. – Я приехал сегодня утром. Не могли бы вы сказать мне, когда ресторан прекращает работу?

Администратор оказалась более чем любезна. Она вытащила листок бумаги, быстро и подробно расписала часы работы баров, ресторанов и кафе отеля, а также прочих мероприятий, осведомилась, не желает ли «сэр» чего-нибудь выпить перед обедом в баре, и намекнула, что время завтрака, как правило, неофициально продлевается. Она даже вручила Тому карту. Он внимательно выслушал все, что рассказала ему администратор, поблагодарил ее и вернулся на свое место на диване. Там, с газетой в руках, он провел еще пятнадцать минут.

В девять двадцать Том приступил к выполнению второй части своего плана. Тактика и здесь была простой. Надо было сделать вид, что он постоялец, который должен на минутку подняться в свой номер. Том направился к лифтам в северной части лобби, поторчал там несколько секунд, убедился, что на ресепшн его заметили, и поднялся на второй этаж. Чтобы убить время, он решил позвонить Сэми.

Как обычно, вместо гудков в трубке раздалась какофония североафриканской музыки. После нескольких секунд завываний и визга скрипок наконец послышался голос Сэми. Выяснилось, что Амелия и Мало прибыли в Хальк-эль-Уэд в половине девятого. Сэми сообщил, что они отправились выпить в бар на пляже и попросили его подождать, пока они не закончат ужин, чтобы он мог отвезти их обратно в отель.

– Идеально, – похвалил Том. – С ними кто-нибудь есть?

– Нет, сэр.

– А вы в порядке? Вы что-нибудь ели?

– Со мной все нормально, спасибо, – сказал Сэми. Голос у него был немного напряженный, как будто ему внезапно стало совестно за то, что он делает. – Мы с ними долго разговаривали, пока ехали.

– Я бы очень хотел узнать все подробности. – Том заглянул через перила балкона и заметил, что стойка ресепшн опустела. – Когда вернетесь, можем поговорить у меня в номере. – Из лифта вышла девочка-подросток; проходя мимо Тома, она уставилась в пол. – Постарайтесь запомнить малейшие детали, все, о чем они будут говорить по дороге назад. Это может быть очень важно.

– Конечно, сэр.

Надо было идти. На лифте Том спустился на первый этаж, выбрал нужный момент, подошел к стойке и улыбнулся – устало и с сожалением.

– У меня небольшая проблема, – проговорил он.

– Да, сэр?

– Я не могу найти ключ от своего номера. Днем я катался на ослике на пляже – может быть, он выпал и потерялся в песке? Можно ли получить замену?

– Разумеется, сэр. Какой у вас номер?

– Двенадцать четырнадцать. Администратор вбила номер в компьютер.

– И ваше имя, сэр?

– Мало. Франсуа Мало.

Глава 23

Его зачатие было актом любви; уничтожить его будет актом ненависти.

Амелия помнила все подробности того давнего разговора с Джоан, все аргументы, что они приводили друг другу, ее собственную несокрушимую убежденность, что она не имеет права делать аборт без ведома Жан-Марка. Сначала Джоан советовала ей прервать беременность, вернуться в Лондон и забыть об этом неприятном событии – что тут поделаешь, жестокая необходимость, юношеский опыт. Но когда Амелия твердо заявила, что намерена сохранить ребенка, Джоан без колебаний подставила ей плечо и оказалась неоценимым другом и помощницей. Именно она нашла для Амелии небольшую квартирку всего в двух кварталах от резиденции Гуттманов. Все держалось в таком строгом секрете, что в курсе был только Дэвид, муж Джоан. Именно Джоан устроила ее на временную работу в американское консульство, чтобы Амелии было чем себя занять в предстоящие семь месяцев беременности. Через несколько дней после того, как она переехала в свое новое жилище, Гуттманы на две недели отвезли ее в Испанию. Они обращались с ней как с дочерью, которой у них никогда не было. Она увидела сокровища музея Прадо, великолепные памятники Кордовы и даже посмотрела на бой быков в Лас-Вентас. Во время корриды Дэвид осторожно положил руку на живот Амелии и спросил: «А вы уверены, что леди в вашем положении должна смотреть на такие ужасы?» И опять же именно Джоан, по возвращении в Тунис, выступила с идеей отдать ребенка на усыновление через агентство Père Blancs. Амелия с готовностью ухватилась за нее… возможно, с чрезмерной готовностью. Она была так молода, так амбициозна, так жаждала жизни и страшно боялась, что ребенок лишит ее всех возможностей в будущем.

Париж как будто ждал ее. На влажных летних улицах было полно туристов, за столиками кафе, выставленными на тротуар, сидели посетители; все оживленно болтали, то и дело раздавались взрывы смеха. Иногда, приезжая в незнакомый город, Амелия сразу же чувствовала в нем неясную скрытую угрозу, словно ее поместили в чуждую и враждебную ей среду. Как правило, это было дурное предзнаменование. Конечно, она прекрасно понимала, что это не более чем суеверие, ее собственные странности, и большинство из коллег-мужчин посмеялись бы над ней, если бы она вздумала поделиться с ними своими ощущениями. Но это шестое чувство – или, если угодно, интуиция – было с Амелией в течение всей ее долгой карьеры и, как правило, редко ее подводило. Работая под дипломатическим прикрытием в Каире или в Багдаде, она поняла, что ей требуется на пятьдесят процентов больше хитрости и упорства, чем мужчине, чтобы просто выжить в атмосфере агрессии. Но Франция всегда принимала ее в свои объятия. В Париже Амелия чувствовала себя почти прежней Амелией Уэлдон, еще до Туниса, двадцатилетней красавицей, у ног которой лежал весь мир. Как только Франсуа унесли – это случилось сразу же, она так и не увидела и не прижала к себе своего ребенка, – начался процесс возведения новой личности, сильной и неуязвимой. Любовники были покинуты, коллеги отодвинуты в сторону, друзья преданы забвению. Двойная жизнь агента МИ-6 представлялась Амелии идеальной лабораторией для создания другой женщины. Женщины, которая никогда не потерпит поражения.

Но сейчас ей было не по себе. Она не могла успокоиться, ей было трудно сохранять лицо, казаться железной и невозмутимой, как обычно. Ей хотелось, чтобы еле текущее время ускорило ход, чтобы прошли эти бесконечные часы и она оказалась в одной комнате со своим мальчиком, наедине, лицом к лицу. И тем не менее она боялась того, что может обнаружить. Незнакомого мужчину, молодого человека, с которым у нее нет ничего общего… разве что общее презрение к матери, покинувшей свое дитя сразу после рождения.

В отеле ее ждало сообщение от агентства по усыновлению на имя «мадам Уэлдон». Поначалу консьерж не хотел отдавать ей конверт, поскольку Амелия забронировала номер на фамилию Левен, но она объяснила, что Уэлдон – ее девичья фамилия, и консьерж уступил. Франсуа связался с агентством и через них попросил Амелию прийти в его квартиру днем в понедельник, в четыре часа. До их встречи он не хотел говорить с ней по телефону или контактировать как-то иначе. Без малейших колебаний она позвонила в агентство и сообщила, что согласна. Амелия была готова выполнить все условия, но такая договоренность показалась ей признаком того, что Франсуа настроен негативно, и это ее беспокоило. Что, если он скажет ей в глаза, что она никогда не сможет заменить ему погибшую мать? Что, если он вызвал ее в Париж только для того, чтобы отомстить, причинить ей боль? Всю жизнь Амелию не покидала способность оценивать людей и понимать, чего они от нее хотят. Она чувствовала, когда ей лгут, знала, когда ею пытаются манипулировать. Частично это умение было приобретенным – этому ее учили, как необходимому навыку при профессии, напрямую связанной с человеческими взаимоотношениями. Но главным образом это был талант, такой же, как способность точно бить по мячу или переносить на полотно игру света и тени. Однако теперь, с самыми, возможно, важными взаимоотношениями в своей жизни, Амелия была почти беспомощна.

Времени было так много, и его было абсолютно нечем занять. Ожидание было гораздо более тягостным, чем при любой из операций, в которых ей приходилось участвовать. Ее почти тошнило от нервов. Сотни раз Амелии приходилось сидеть в номерах отелей, на конспиративных квартирах, в кабинетах, слушать, как тикают часы, и ждать сведений от агента. Но здесь все было совсем по-другому. Ни членов команды рядом, ни коротких приказов, ни напряженных переговоров. Она была обыкновенной гражданкой, туристкой в Париже, одной из десятков тысяч женщин, у которых имеется тайна. За считаные минуты Амелия разобрала чемодан и сумку. Она повесила черный костюм из Peter Jones на плечики в шкаф, а платье, которое собиралась надеть на встречу с Франсуа, разложила на кресле в углу комнаты, чтобы еще раз посмотреть на него и подумать, правильный ли выбор она сделала. Как будто Франсуа не все равно, что на ней надето! Он будет смотреть на ее лицо, в ее глаза, искать в них ответы на свои вопросы. Целый час Амелия пыталась читать одну из книг, что привезла с собой, и смотреть новости по CNN, но не могла сосредоточиться более чем на несколько минут. Как той, прежней Амелии, ей хотелось по привычке позвонить Джоан, рассказать ей все, поделиться своими чувствами, но телефонная линия отеля была небезопасна. Она подумала о Томасе Келле, единственном из всех, кому она могла довериться, поговорить о семье и детях. Но Келл ушел из МИ-6 – вернее, его с позором вынудили уйти те же самые люди, которых она обошла, получив пост главы. Интересно, известно ли Тому о ее новом назначении? Вряд ли, подумала Амелия.

Наконец до встречи с Франсуа остался всего час, и этот час пролетел необыкновенно быстро, промелькнул, словно лицо случайного прохожего на улице. На двери дома, где жил Франсуа, красовалась глубокая царапина – хулиганы. Амелия зашла в холл; мимо проплыла китайская пара, они держались за руки и улыбались. К горлу вдруг снова подступила тошнота. Ей показалось, что дыра внутри, которая так и не затянулась за последние тридцать лет, внезапно расширилась еще больше. Амелия прислонилась к стене и перевела дух.

«А мужчина? Мужчина вел бы себя так же?» – спросила она себя. Этот принцип помог ей построить успешную карьеру… но конечно же ни один мужчина и понятия не имел, что значит оказаться в такой ситуации.

Франсуа жил на третьем этаже. Амелия решила не пользоваться лифтом и подняться по лестнице. Она чувствовала себя так, будто никогда в жизни не встречалась с людьми, никогда не ходила по лестнице, никогда не умела дышать. Добравшись до лестничной площадки третьего этажа, Амелия остановилась. Ее вдруг пронзило ощущение, что она вот-вот совершит ужасную ошибку. Надо было развернуться и уйти, и она сделала бы это, если бы у нее был выбор. Она постучала в дверь.

Глава 24

Том негромко постучал в дверь номера 1214, не услышал ничего в ответ, вставил ключ в прорезь и вошел в комнату Франсуа Мало.

В номере стоял запах геля для душа и морской соли; Франсуа оставил дверь на балкон открытой. Том увидел незапертый сейф, 35-мм камеру на столике, пачку «Силвер Лаки Страйк», золотую зажигалку с выгравированными инициалами Ф. М. (Филипп Мало? Франсуа Мало?). На правой прикроватной тумбочке стояла фотография родителей Мало. Счастливые и беззаботные, они улыбались прямо в объектив.

На кровати лежал паспорт. Французский, биометрический, довольно потертый. Том взял его в руки. Внизу каждой страницы был выбит девятизначный код. Том записал его на бумажку, сунул ее в задний карман и вернулся к первой странице, где значилось имя – второе имя Мало было Мишель – дата рождения, дата выдачи паспорта, рост, цвет глаз и адрес в Париже. На других страницах имелись отметки о прилете в аэропорт Кеннеди, в Кейптаун и в Шарм-эль-Шейх. Последняя отметка была проставлена три недели назад. Том дважды сфотографировал весь паспорт, стараясь, чтобы заламинированные страницы не бликовали. Сделав свое дело, он положил документы обратно на кровать.

Рядом с фотографией лежали детективный роман Майка Дибдина «Крысиный король» во французском переводе, часы и ежедневник «молескин». Том сфотографировал все страницы с 1 января до конца сентября, взглянул на снимки и еще раз удостоверился, что записи можно прочесть. Это заняло некоторое время. Том чувствовал, как пульс стучит в висках. Хотя он знал, что Мало все еще находится в Хальк-эль-Уэд, за много миль отсюда, следовало поторопиться. В номер всегда могла зайти горничная, чтобы застелить постель или еще по какой-нибудь нужде. Не стоило исключать и гостя, которому Мало оставил ключ от номера.

Том зашел в ванную. Средства для бритья, зубная нить, зубная паста. В несессере он нашел несколько блистеров с таблетками, без упаковок: аспирин, хлорфенирамин – Том знал, что это сильное антигистаминное средство, которое иногда используют как снотворное, экстракт зверобоя; маленький пузырек валлиума, – репеллент от насекомых и расческу. Презервативов не было.

После этого он обыскал карманы джинсов Мало. Том действовал аккуратно, возвращая каждую вещь в точности на свое место. В карманах черной кожаной куртки оказалось немного мелочи, carnet – набор из десяти билетов на парижское метро – и мятая пачка «Лаки Страйк». Ту же самую процедуру осмотра Том проделывал и в номере Амелии, но здесь он не представлял себе, что может найти, поскольку не знал о Мало ничего. Кроме того, что недавно тот понес тяжелую утрату и что он склонен к самолюбованию. Это Том заметил у бассейна. Под кроватью обнаружилась Библия Гедеона, открытая на Второзаконии, и маленький коробок спичек. Под «Крысиным королем» лежал конверт, датированный 4 февраля 1999-го, с письмом от отца Мало. У Филиппа Мало был совершенно нечитаемый почерк, настоящие каракули, но Том все равно аккуратно переснял письмо и положил конверт на место.

Убедившись, что он ничего не пропустил, Том вышел в коридор, выбрался на боковую лестницу, ведущую как раз к тому самому выходу у бассейна, и через пляж вернулся в «Валенсию». Потом он нашел в контактах номер Эльзы Кассани и позвонил ей.

К его удивлению, она была все еще в Ницце – «напивалась и просаживала деньги, которые он ей заплатил», в баре в Старом городе. На том конце линии грохотала музыка, и Том вдруг ощутил странную ревность к тем мужчинам, которые были сейчас рядом с Эльзой. Как он понял, она вышла из бара на одну из тихих, мощенных булыжником улочек к югу от бульвара Жана Жореса.

– Боюсь, вам пора прекращать веселиться, – сказал он. – У меня есть для вас работа.

– О’кей, – легко ответила Эльза. Если она и была разочарована, то никак этого не показала. – Что мне надо сделать?

– У вас есть чем писать?

Эльза порылась в сумке – Том услышал шуршание, – нашла ручку и клочок бумаги, а также «отличную удобную ступеньку, на которую она сейчас сядет и запишет все ваши указания, Том».

Он быстро проглядел снимки, которые только что сделал.

– Мне нужно больше информации о Франсуа Мало. Но это надо сделать неофициально, не через Челтнем, а через ваши знаменитые связи. – Это была необычная просьба, но Тому не хотелось, чтобы Маркуэнд лишний раз поднимал суматоху. – У вас есть способы проверить человека во Франции, так?

Эльза сделала красноречивую паузу.

– Конечно.

– Хорошо. Мне нужен полный бэкграунд, все, что с ним связано. Банковские счета, телефонные разговоры, налоги, школа, где он учился, дипломы, медицинская карта – все, что вы сможете нарыть.

– И все?

Он не понял, был ли это сарказм или просто Эльза была чересчур уверена в себе. Найдя фотографию нужной страницы паспорта, Том зачитал ей полное имя Мало, дату рождения и адрес в Париже. Затем вытащил из заднего кармана листок, где записал номер паспорта, также продиктовал его Эльзе и заставил повторить.

– Он побывал в Нью-Йорке в январе прошлого года, потом в Кейптауне шесть месяцев спустя и в Шарм-эль-Шейхе в июле. Я отправлю вам переснятые страницы из его ежедневника. Сам я их, конечно, тоже проверю, но, может быть, вы найдете что-нибудь, что вам пригодится. Номера телефонов, электронные адреса, встречи…

– Конечно.

– Еще кое-что. Кажется, он айтишник. Постарайтесь выяснить, где он работает. Из Лондона прислали фотографию, это похоже на рождественскую вечеринку. Ее я вам тоже перешлю.

– Когда вам все это нужно? – спросила Эльза. Тому показалось, что она изо всех сил старается не выдать своего изумления.

– Как можно скорее, – отрезал Том. – Вы справитесь? Найдете, что мне нужно?

– Для этого меня и нанимают.