Текст книги "Чужая страна"

Автор книги: Чарльз Камминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

Келл возвратился в свою холостяцкую студию на полуразвалившемся «фиате-пунто», за рулем которого сидел таксист-суданец. На приборной доске такси лежала упаковка леденцов «Локетс» и зачитанный почти до дыр Коран. Как выяснилось, ночь Том провел в доме того самого Золтана, с которым они, вдребезги пьяные, приехали вместе из клуба в Хэкни. Золтан, огромных размеров качок, добродушный и общительный, оказался, кстати, поляком. Эти грязоватые небогатые улочки в Финсбери-парк были ему знакомы. Давным-давно они проводили здесь совместную операцию с MИ-5. Том попытался припомнить детали: член Ирландской республиканской армии, планирующийся взрыв в торговом центре… потом, после суда, преступник был отпущен на свободу согласно Белфастскому соглашению. В то время боссом Тома как раз была Амалия Левен.

Ее исчезновение можно было назвать самым серьезным кризисом MИ-6 со времен фиаско с оружием массового поражения в Ираке. Офицеры, да еще такого высокого ранга, не могут вот так, за здорово живешь, раствориться в воздухе. Их не похищают, не убивают, и они не дезертируют. И в особенности они не пропадают ни с того ни с сего за шесть недель до того, как официально вступить в должность главы MИ-6. Если эта новость просочится в массмедиа… господи, да если она просочится хотя бы за пределы Воксхолл-Кросс… это будет равносильно взрыву бомбы.

Дома Том принял душ, доел остатки какой-то еды, купленной в ливанском заведении навынос, и кое-как заглушил похмелье с помощью двух таблеток аспирина и бутылки противно теплой кока-колы. Через час он уже стоял под сикомором в двухстах метрах от входа в галерею «Серпентайн». Джимми Маркуэнд выдвинулся ему навстречу. У него было такое лицо, словно ему только что объявили о преждевременном выходе на пенсию. Джимми, видимо, прибыл сюда непосредственно с Воксхолл-Кросс, и поэтому на нем был строгий костюм и галстук. Но при нем не было кейса, который Джимми обычно брал с собой на деловые встречи. Джимми отличался худощавым телосложением; у него были подтянутая фигура (каждые выходные он всерьез занимался велосипедным спортом) и загорелое круглый год лицо. Его голову украшала копна густых волос, и в MИ-6 Маркуэнд получил прозвище Мелвин. Том напомнил себе, что у него есть полное право отказаться от предложения Джимми. Но делать этого он, разумеется, не собирался. Если Амелия пропала, то найти ее должен он, и только он.

Они обменялись короткими рукопожатиями и пошли к северо-западу, по направлению к Кенсингтонгскому дворцу.

– Ну и как у тебя с личной жизнью? – поинтересовался Джимми. – И как тебе живется-можется на гражданке? Наверное, занят? Ведешь себя хорошо? – Юмор в стрессовой ситуации всегда давался ему нелегко.

Том удивился, что Джимми вообще прикладывает к этому усилия.

– Вроде того, – буркнул он.

– Наверное, читаешь классику? Те самые книги, которые давным-давно обещал себе прочесть? – Маркуэнд говорил так, будто послушно исполнял роль в пьесе. – Ухаживаешь за садом? Настукиваешь на компьютере мемуары?

– Мемуары я уже закончил, – заметил Том. – И ты в них получился не очень-то симпатичным.

– Не хуже, чем я заслуживаю.

Темы для светской беседы иссякли. Том видел, что под добродушной усмешкой Джимми скрывается дикая, животная паника из-за исчезновения Амелии. Он решил прийти Маркуэнду на помощь.

– Как же это случилось, Джимми? Какого черта? Джимми тем не менее предпочел обойти вопрос.

– Указание было спущено с Даунинг-стрит. Вскоре после того, как ты ушел. Они хотели видеть на посту специалиста по Ближнему Востоку, и непременно женщину. Она произвела впечатление на премьер-министра в Объединенном разведывательном комитете. Если он узнает, что мы ее потеряли, нам конец.

– Я не это имел в виду.

– Я знаю, – бросил Маркуэнд. Он отвернулся, как будто ему было стыдно, что такой масштабный прокол произошел в то время, когда он находился на посту. – Две недели назад у нее было совещание с Хэйнесом. Традиционная встреча с глазу на глаз, передача скипетра от одного правителя другому. Обмен тайнами, легендами и сплетнями, все то, о чем не полагается знать тебе и мне. А также всем добрым людям Британии.

– Например?

– А то ты не догадываешься.

– Кто убил Кеннеди? Пятый самолет одиннадцатого сентября? Мне нужны факты, Джимми. Что он ей сказал? Кончай это дерьмо.

– Хорошо, хорошо. – Маркуэнд вздохнул. – Значит, в воскресенье утром она объявляет, что должна отправиться в Париж, на похороны. Берет пару дней отпуска. Потом, в среду, мы получаем от нее сообщение. Письмо по электронной почте. Ей нужно прийти в себя после похорон, и она хочет немного отдохнуть. На юге Франции. Без всякого предупреждения. Просто решила использовать оставшиеся дни до того, как работа поглотит все ее время. Она сообщила, что собирается устроиться на какие-то курсы живописи в Ницце – дескать, всегда мечтала это сделать. – Тому показалось, что от Джимми слегка попахивает алкоголем. Хотя, возможно, пахло и от него самого. – В общем, она заявила, что вернется через две недели, а в экстренных случаях с ней можно связаться по такому-то и такому-то номеру в таком-то и таком-то отеле.

– Что было дальше?

Маркуэнд остановился, придерживая волосы, развевавшиеся под неистовыми порывами лондонского ветра. Голубой целлофановый пакет пролетел мимо них над полоской некошеной травы и прилип к стволу дерева. Джимми понизил голос, как будто ему было неловко.

– Джордж послал кое-кого за ней присмотреть. Негласно.

– Господи, а это еще зачем?

– Ему показалось подозрительным, что она так стремительно собралась в отпуск. Сразу после встречи с Хэйнесом. Это как-то необычно.

Том знал, что Джордж Траскотт, помощник шефа, считался наиболее вероятным кандидатом на пост нового главы MИ-6. Предполагалось, что он сменит Саймона Хэйнеса, как только премьер-министр даст на это добро. Должно быть, Траскотт уже пошил себе костюм, заказал мебель для кабинета и напечатал приглашения на вечеринку по случаю своего назначения. Но Амелия Левен увела приз у него из-под носа. Женщина. Существо второго сорта в MИ-6. Скорее всего, он люто ее ненавидел.

– Что необычного в том, чтобы поехать в отпуск в это время года?

Том и сам знал ответ на свой вопрос. В легенде Амелии не было смысла. Курсы живописи – это было совершенно не в ее духе. Женщины вроде нее не нуждаются в хобби. Все те годы, что он ее знал, Амелия использовала отпуск исключительно для релаксации. Спа-центры, детокс-клиники, пятизвездные отели с салат-барами и первоклассными массажистами. Она ни разу не упоминала о том, что хочет рисовать. Пока Маркуэнд раздумывал, что ответить, Том подошел к дереву, снял застрявший в ветках голубой пакет и сунул его в задний карман джинсов.

– Ты образцовый гражданин, Том… образцовый гражданин. – Джимми уставился на свои ботинки и тяжело вздохнул, словно до смерти устал оправдываться за провалы других сотрудников. – Разумеется, нет ничего необычного в том, чтобы поехать в отпуск в это время года. Но как правило, это происходит не так неожиданно. Заявление подается за несколько месяцев и вставляется в график. А это выглядело как спонтанное решение, реакция на то, что сообщил ей Хэйнес.

– И что сказал по этому поводу Хэйнес?

– Он согласился с Траскоттом. Так что они попросили наших друзей в Ницце приглядеть за Амелией.

Том снова решил придержать свое мнение при себе. К концу карьеры он и сам стал жертвой параноидальных, почти бредовых интриг Джорджа Траскотта, но все равно поразился, что два самых главных человека в MИ-6 дали зеленый свет на слежку за одним из своих.

– Что за друзья в Ницце? Местные?

– Господи, нет, конечно. Мы избегаем лягушатников, как только возможно. Наши бывшие сотрудники. Билл Найт и его жена Барбара. Вышли в отставку в 98-м и поселились в Ментоне. По нашей просьбе они тоже записались на курсы живописи, встретились с Амелией – она прибыла в среду – и немного с ней поболтали. А потом Билл объявил, что Амелия пропала – после того, как она не явилась на занятия три дня подряд.

– Опять же что в этом необычного? Маркуэнд нахмурился:

– Боюсь, мне не совсем ясен ход твоих мыслей.

– Ну, разве она не могла просто пропустить занятия? Заболеть, например?

– В этом-то все и дело. Она не позвонила и не предупредила. Барбара сама позвонила в отель, но там ее не было. Мы связались с мужем Амелии…

– С Жилем, – подсказал Том.

– С Жилем, да, но он ничего о ней не слышал с тех пор, как она выехала из Уилтшира. Ее мобильный выключен, она не отвечает на имейлы и ни разу не воспользовалась своими банковскими карточками. Словом, полная тишина.

– Как насчет полиции?

Маркуэнд вскинул свои кустистые брови:

– Пф! Они же не обнаружили ее тело, плавающее в Средиземном море. И не соскребли ее с шоссе – если ты это имеешь в виду. – Он заметил, что Том нахмурился, и поспешил загладить неприятные слова: – Извини, это было грубовато. Я не хотел быть циником. Просто… все это какая-то чертова загадка.

Том быстро пробежал в уме возможные объяснения. Список был бесконечным; это могло быть все что угодно. Русское или иранское вмешательство, связанное с личными делами Амелии. Тайная договоренность с янки касательно Ливии и «арабской весны». Внезапный срыв, ставший последствием беседы с Хэйнесом. Перед тем как Келл ушел из MИ-6, Амелия как раз с головой погрузилась в дела, связанные с Французской Западной Африкой. Это могло вызвать интерес со стороны французов или китайцев. Также нельзя было исключать исламистов – они представляли постоянную угрозу.

– Как насчет другой операции? – Том почувствовал, как похмелье навалилось на него с новой силой – сказывались три часа сна; в горле совсем пересохло. – Возможно ли, что она работает по делу, о котором наши Труляля и Траляля ничего не знают?

Маркуэнд немного подумал. Вряд ли другая операция могла быть настолько секретной, чтобы Амелия Левен исчезла, не поставив в известность хотя бы службу техподдержки в Центре правительственной связи.

– Слушай, – сказал наконец он. – Все, кто об этом знают, – это Хэйнес, Траскотт и Найты. Парижское отделение еще не в курсе, и так оно и должно оставаться дальше. Если информация выйдет наружу, Служба станет всеобщим посмешищем. Бог знает, чем все закончится. Официально она должна встретиться с премьер-министром через две недели. Разумеется, эту встречу нельзя отменить – иначе на Уайтхолле разразится буря из дерьма. Если в Вашингтоне узнают о том, что мы потеряли своего самого главного шпиона, их просто разорвет. Хэйнес хочет найти ее за несколько дней и сделать вид, что ничего этого не было. По идее, Амелия должна вернуться на следующей неделе. – Маркуэнд быстро посмотрел вправо, как будто услышал какой-то шум. – Может быть, она просто возьмет да и объявится сама. Может, все дело в каком-нибудь хлыще из Парижа. Этакий Жан-Пьер или Ксавье с большим членом и домиком в Эксан-Провансе. Ты же знаешь, как Амелия западает на мужиков. Мадонне есть чему поучиться.

Том удивился: Маркуэнд высказывался о репутации Амелии слишком уж откровенно. Донжуанство, как и алкоголь, считалось в конторе практически обязательным, но это был чисто мужской спорт – впрочем, все делалось негласно и больше в шутку. За все годы их знакомства с Амелией у нее было не больше трех любовников – Том знал это наверняка; однако слухи утверждали, что она переспала с семьюдесятью пятью процентами сотрудников.

– Почему Париж? Маркуэнд поднял голову.

– Она сделала там остановку по пути к Ницце.

– Ты не ответил. Почему Париж?

– Она была на похоронах в Париже во вторник.

– На чьих похоронах?

– Понятия не имею. – Будучи записным карьеристом, Маркуэнд тем не менее не стеснялся признать, что ему что-то неизвестно. – События развивались слишком быстро, Том. Нам не удалось выяснить имя. Жиль полагает, что это было в крематории в Четырнадцатом округе. В Монпарнасе. Какой-то старый друг, из студенческих времен.

– Жиль с ней не поехал?

– Амелия сказала, что не стоит.

– А Жиль, конечно, всегда делает то, что Жилю говорят. – Тому были прекрасно известны все тонкости брака супругов Левен – в свое время он изучал его в качестве поучительного примера.

Маркуэнд хотел засмеяться, но в последний момент передумал.

– Именно. Синдром Дениса Тэтчера. Мужья должны быть на виду и при этом не издавать ни звука.

– У меня такое ощущение, что вам нужно узнать, что это был за загадочный друг. – Том понимал, что говорит очевидные вещи, но Джимми, похоже, совсем растерялся.

– Должен ли я так понимать, что ты нам поможешь?

Том взглянул на небо. Сквозь ветки деревьев проглядывали черные тучи. Собирался дождь. Он подумал об Афганистане, о книге, которую он предположительно должен был писать, о скучных августовских вечерах, которые ожидали его впереди. О своей холостяцкой берлоге в Кенсал-Райз. О своей жене. Об Амелии. Том был уверен, что она жива, и еще он нутром чувствовал, что Маркуэнд что-то скрывает. Интересно, сколько еще бывших сотрудников будут пущены по следу?

– И сколько же предлагает ее величество за эту работу?

– А сколько ты хочешь?

Джимми Маркуэнд платил не из собственного кармана, поэтому мог себе позволить быть щедрым. Тому было наплевать на деньги, но он не хотел показаться слюнтяем. Он решил назвать цифру с потолка.

– Тысячу в день. Плюс расходы. Мне нужен лэптоп с зашифрованным диском, мобильный и документы на имя Стивена Юниака. А еще я хочу, чтобы в аэропорту Ниццы меня ждал достойный автомобиль. Если это будет двухдверный «пежо» с приборной доской, подклеенной липкой лентой, я немедленно возвращаюсь домой.

– Хорошо.

– И пусть Джордж Траскотт оплатит все мои расходы. Абсолютно все.

– Договорились.

Глава 6

Самолет Келла вылетал из Хитроу в восемь. Том как раз собирался переключить телефон на режим «в самолете», когда ему пришло сообщение.

«Не забудь о завтрашней встрече с Финчли в два часа. Встречаемся в метро».

Финчли. Дышащие на ладан отношения с женой. Час с психологом, консультантом по браку, женщиной с мрачным лицом, которая ловко предлагала им одну банальность за другой, словно выкладывала печенье на тарелку. Пристегивая ремень, Том вдруг подумал, что с тех пор, как ушел из МИ-6, он всего второй раз выбирается из Лондона. В середине марта Клэр предложила провести «романтический уик-энд» в Брайтоне – «чтобы попробовать стать чем-то большим, чем корабли, которые проходят мимо друг друга». Но им не повезло – в отеле как раз отмечали свадьбу, вечеринка длилась всю ночь, им удалось поспать не больше трех часов, и к воскресенью они снова погрузились в хорошо знакомую атмосферу скандалов и взаимных упреков.

Рядом с ним сидела молодая мама; к креслу у окна был пристегнут ребенок лет двух. Мамочка села в самолет хорошо подготовленной: ее сумка была забита журналами и упаковками несладкого печенья; там же находилась большая бутылка с водой. Когда мальчик начинал ерзать на сиденье или слишком громко вскрикивал, она поворачивалась к Тому и виновато улыбалась. Он постарался заверить ее, что мальчик ему абсолютно не мешает. До Ниццы было всего полтора часа полета, и ему нравилось общество детей.

– А у вас есть дети? – спросила она. Этот вопрос Том не любил.

– Нет, – ответил он и наклонился, чтобы поднять зеленую пластмассовую фигурку, которую уронил мальчик. – К сожалению, нет.

Мамочка занялась своим малышом, и Том смог спокойно почитать свои заметки по делу Амелии. Насчет прочих пассажиров можно было не беспокоиться: мужчина, сидевший через проход, был погружен в какие-то сложные таблицы, женщина за ним, точнее, за его левым плечом, спала – ее голова покоилась на надувной подушке. Он и без того знал об Амелии довольно много: за время их странной, но довольно близкой десятилетней дружбы они не раз делились друг с другом секретами. Связь Амелии с секретными службами зародилась очень давно, когда она была совсем юной и работала няней в Тунисе в конце семидесятых. Ее заметила Джоан Гуттман, офицер под прикрытием, работавшая в Центральном разведывательном управлении. Гуттман обратила на Амелию внимание МИ-6, и те присматривали за ней, пока та училась в Оксфорде. После того как Амелия получила степень с отличием по французскому и арабскому, летом 1983 года, ее завербовали. Год она проучилась в Ближневосточном центре по изучению арабских дисциплин в Ливане – так называемой «школе шпионов». После этого ее забросили сначала в Египет – в 1985-м, а потом в Ирак – в 1989-м. Вернувшись в Лондон весной 1993-го, Амелия Уэлдон познакомилась с Жилем Левеном, пятидесятидвухлетним торговцем ценными бумагами. На счете Жиля числилось около тридцати миллионов, а его характер один из бывших коллег Тома описал как «агрессивно-скучный». В деле говорилось, что у Левена «противоречивое» отношение к израильскому вопросу – Том уловил нотку пассивного антисемитизма, от которого, как он считал, в МИ-6 давно избавились, – но рекомендовалось «мониторить» настроения Амелии на предмет произраильских симпатий.

Учитывая данный контекст, история продвижения Амелии по карьерной лестнице представлялась Тому не на шутку захватывающей. В первые годы ее работы в спецслужбах она не раз становилась жертвой сексистских настроений. Например, в Египте ее обошли с повышением под предлогом того, что она наверняка не захочет остаться в МИ-6 «по истечении детородного возраста». Вместо этого пост был отдан известному алкоголику с двумя неудачными браками за плечами. Отчеты он писал, доставая факты из газеты «Аль-Ахрам». Однако удача улыбнулась Амелии, когда она работала в Ираке. Официально она значилась аналитиком при некоем французском конгломерате. Энн Уилкис – такое имя значилось в ирландском паспорте Амелии – оставалась в Багдаде во время войны в Персидском заливе, и ее связи с выдающимися фигурами из партии Баас, а также с высшими военными чинами иракской армии по достоинству оценили и в Лондоне, и в Соединенных Штатах. С тех пор ее карьера начала неуклонно подниматься в гору. Амелию перебрасывали в Вашингтон и в Кабул. Она возглавляла операции МИ-6 в Афганистане – вплоть до свержения правления движения талибан. Амелия не раз высказывалась за укрепление британского влияния в Африке – точка зрения, которую на Даунинг-стрит, после того как разразилась «арабская весна», сочли провидческой. Однако это настроило против нее Джорджа Траскотта, бюрократа со складом мышления времен холодной войны, которого не слишком уважал рядовой состав МИ-6.

Том закрыл дело. Он посмотрел на мальчика рядом – теперь тот спокойно спал на руках матери – и попытался осознать, что снова в игре. И ничего не почувствовал. Восемь месяцев он толок воду в ступе, делая вид перед самим собой и особенно перед Клэр, что он занял принципиальную позицию, что выступил против двоемыслия и лицемерия секретной службы. Разумеется, это была чепуха. Его выгнали из МИ-6 c позором. А когда к нему явился Маркуэнд, «представитель» Траскотта и Хэйнеса, Том с готовностью ухватился за возможность вернуться, как ребенок на детской площадке, которому предложили еще разок прокатиться на карусели. Он понимал, что его желание доказать им, что они не правы, убедить в своей невиновности, даже мечты начать новую жизнь – все это были замки на песке. У него не было ничего, кроме прошлого, и никакой другой профессии, кроме профессии шпиона.

Где-то над Южными Альпами свет в салоне потускнел. Рейс прибывал по расписанию. Том посмотрел в иллюминатор и поискал взглядом огни Ниццы. Стюардесса уселась на свое место, пристегнула ремень, быстро глянула в зеркальце и послала Тому ослепительную улыбку. Он кивнул в ответ, кинул в рот две таблетки аспирина и допил остатки воды из бутылки; затем откинулся на спинку кресла. Самолет стал снижаться. Внизу простиралось Средиземное море. Когда они благополучно приземлились, трое пьяных йоркширцев, сидевших за два ряда от Тома, шумно зааплодировали. Багажа у него не было, и к одиннадцати пятнадцати он уже прошел пограничный контроль – по своему собственному паспорту.

Найты ожидали его в зале прибытия. Джимми Маркуэнд сказал, что нужно искать «пару британцев лет шестидесяти с лишним», он «давно прописался в солярии и красит усы», она «маленькая, живенькая, но все время остается в тени мужа».

Описание оказалось практически идеальным. Миновав автоматические двери, Том увидел перед собой апатичного, сильно загорелого англичанина в отглаженных брюках-чиносах и кремовой рубашке. На его плечи был наброшен фисташковый кашемировый джемпер; рукава были завязаны на груди, по всем законам средиземноморской моды. Усы он больше не красил, но у Тома все равно сложилось такое впечатление, словно Билл Найт проводит по крайней мере пятнадцать минут каждый вечер, тщательно расчесывая свои редеющие седые волосы. Он представлял собой прекрасный пример мужчины, который никак не может простить себе собственную старость.

– Том, я полагаю? – звучно спросил Билл. Слишком звучно, подумал Том. И у него было слишком крепкое рукопожатие. Полные губы Билла под усами округлились, словно он пробовал жизнь на вкус, как вино. Том подумал, уж не сказать ли ему: «Я бы предпочел обращение мистер Келл, в любых обстоятельствах», но у него не было сил на подобные игры.

– А вы, должно быть, Барбара. – За спиной Найта (Клэр называла это «поза человека дождя»), слегка ссутулившись, застыла невысокая женщина в очках-половинках. Одним застенчивым взглядом она умудрилась одновременно как бы извиниться за нелепое поведение своего мужа и создать немедленную профессиональную связь между ними, чему Том был очень рад. Он уже понял, что больше всех говорить будет Найт, но что самую полезную и важную информацию предоставит именно Барбара.

– Ваша машина ждет вас снаружи, – сказала она. Найт предложил помочь Тому с сумкой. Том помотал головой. Ему вдруг стало не по себе от мысли, что его мать, будет она жива, была бы сейчас точно такого же возраста, как эта крошечная старушка в небрежной одежде, с неуложенными седыми волосами и мягкими движениями.

– У нее роскошный салон, – заявил Найт, с легким неудовольствием, как будто не одобрял подобных трат. У него был слегка гнусавый голос, который уже начинал действовать Тому на нервы. – Думаю, вам понравится.

Они прошли к выходу. Том мельком увидел отражение в окне напротив и подумал, что он похож на сына, который приехал навестить родителей в каком-нибудь поселке для пенсионеров в Коста-дель-Соль. Это показалось ему невероятным – неужели МИ-6 решила поставить между исчезновением Амелии Левен и международным скандалом немолодого шпиона с перманентным похмельем и парочку дряхлых сотрудников разведки в отставке, которые отошли от дел еще во времена падения Берлинской стены? Может быть, как раз и предполагалось, что Том завалит дело? Может, в этом и состоял план Маркуэнда? Или Найтам дано задание помешать Тому, расстроить все его начинания еще до того, как он по-настоящему приступит к делу?

– Сюда, – показал Найт.

Молодая женщина, худая, как манекенщица, пронеслась сквозь автоматические двери и бросилась в объятия затянутого в кожу героя-любовника, всего на пару лет моложе Билла. «Mon cherie!»[3]3
  Мой дорогой! (фр.)


[Закрыть] – с русским акцентом воскликнула она. Том заметил, что при поцелуе она не закрыла глаза.

Они вышли на улицу и окунулись в теплый влажный французский вечер. Здание терминала отделялось от трехэтажной автостоянки широким кирпичным бордюром. Аэропорт постепенно пустел. Автобусы собрались у совершенно темного тоннеля; один из водителей спал за рулем. Очередь из нескольких поздних пассажиров ждала пересадки на рейс до Монако. Все они выглядели заметно шикарнее и сдержаннее, чем толпы людей с бутылками в руках, которых Том видел в аэропорту Хитроу. Найт заплатил за парковку, аккуратно сложил чек и сунул его в бумажник, чтобы потом предъявить как служебные расходы. Они подошли к черному «Ситроену C6», припаркованному на верхнем уровне.

– Документы, которые вы просили, прибыли час назад. Они лежат в конверте на пассажирском сиденье, – сказал Найт.

Том понял, что тот имеет в виду документы на фамилию Юниак. Маркуэнд выслал их в Ниццу с курьером, чтобы Тому не пришлось пересекать французскую границу с фальшивым паспортом.

– Обратите внимание, – снова заговорил Найт, – она работает на дизельном топливе. – Он постучал пальцем по заднему стеклу, как будто внутри автомобиля кто-то прятался. – Вы себе не представляете, сколько моих знакомых приезжали сюда, брали напрокат машину в Hertz или Avis и портили себе все путешествие по Франции, заливая…

Барбара мягко прервала его:

– Билл, я уверена, мистер Келл в состоянии заправить машину на бензоколонке. – В тусклом желтом свете было невозможно разглядеть, покраснел Найт или нет. Том припомнил слова из личного дела Найта, которое пролистал по дороге в аэропорт. «Ненавидит паузы в разговорах. Склонен говорить в то время, когда лучше было бы держать свои мысли при себе».

– Все нормально, – заверил Том. – Да, тут легко ошибиться.

Машина Найтов была припаркована рядом – «мерседес» с правым рулем, с британскими номерами двадцатилетней давности и вмятиной на правом переднем крыле.

– Старый, немного потрепанный мерс, – неизвестно зачем пояснил Найт, как будто ему часто задавали вопросы по поводу его средства передвижения. – Но нам очень подходит. Правда, раз в год мы с Барбарой вынуждены пересекать Канал, чтобы пройти техосмотр и обновить страховку, но оно того стоит…

Том подумал, что с него достаточно. Он закинул сумку на заднее сиденье «ситроена» и решил перейти к делу.

– Давайте поговорим об Амелии Левен, – перебил его он. На стоянке было совершенно пусто; их разговор время от времени заглушали взлетающие и приземляющиеся самолеты и близкий шум дороги. Найт, которого прервали на полуслове, сделал внимательное лицо. – Согласно сведениям, которые я получил в Лондоне, миссис Левен пропала несколько дней назад. Скажите, вы разговаривали с ней на курсах живописи?

– Конечно, – заверил Найт таким тоном, как будто Том поставил под сомнение их честность. – Разумеется.

– Что вы можете сказать о настроении Амелии? О ее поведении?

Барбара попыталась ответить, но муж ее опередил:

– Она вела себя абсолютно нормально. Очень дружелюбно. И ее крайне увлекала живопись. Она сказала, что раньше работала учительницей, но вышла на пенсию. И что она вдова. Практически и не о чем докладывать.

Тому снова вспомнились слова из личного дела Найта: «Не склонен перетруждаться. Среди коллег, работавших с Биллом Найтом много лет, сложилось мнение, что он предпочитает тихую жизнь и не любит пачкать руки».

В разговор вступила Барбара.

– Вообще-то здесь я с Биллом не совсем согласна, – начала она, как будто почувствовала, что Том недоволен ответом Билла. – Мне показалось, что она немного рассеянна. И не так уж много она рисовала – что, в общем, странно, учитывая, что приехала как раз учиться живописи. И еще она то и дело проверяла свой телефон, смотрела, не пришло ли ей сообщение. – Барбара торжествующе посмотрела на Тома и слегка улыбнулась, как человек, разгадавший сложную головоломку. – И это показалось мне особенно необычным. Понимаете, люди ее возраста, в отличие от молодого поколения, не бывают так приклеены к телефону. Вы со мной согласны, мистер Келл?

– Зовите меня Том, – предложил он. – Как насчет друзей или знакомых? Вы ее с кем-нибудь видели? Когда Лондон попросил вас приглядеть за миссис Левен, вы ездили за ней в Ниццу? Она куда-нибудь ходила по вечерам?

– Как много вопросов сразу, – заметил Найт. Судя по лицу, он был очень доволен собой.

– Отвечайте на них по очереди, – сказал Том. Он наконец почувствовал, что его начинает охватывать азарт, как обычно во время операции. Внезапный порыв ветра взъерошил волосы Найта, и он торопливо пригладил их рукой.

– Ну, мы с Барбарой не заметили, чтобы миссис Левен особенно разгуливала по вечерам. В четверг вечером, например, она поужинала в ресторане на улице Массена. Одна. Я проводил ее до отеля, сидел в «мерседесе» до двенадцати, но из отеля она никуда не вышла.

Том взглянул на него:

– И вам не пришло в голову снять номер в том же отеле?

Повисла пауза. Супруги Найт обменялись неловкими взглядами.

– Вы должны понять, Том… – Билл, возможно неосознанно, сделал шаг назад. – У нас было не слишком много времени, чтобы обдумать стратегию. Лондон попросил нас всего лишь записаться на курсы и понаблюдать за миссис Левен. И сообщить, если мы заметим что-нибудь подозрительное. Это все.

Барбара снова выступила вперед. Она явно переживала, что у Тома складывается нелестное мнение об их способностях.

– Дело в том, что в Лондоне как бы и не ожидали, что будет нечто подозрительное, – объяснила она. – Нас просто попросили быть настороже – на всякий случай. И прошло всего… сколько?.. два или три дня с тех пор, как мы объявили миссис Левен пропавшей.

– И вы уверены, что ее нет в Ницце? Что она не с какими-нибудь друзьями?

– О, мы ни в чем не уверены, – отозвался Найт самым уверенным тоном за все недолгое время их знакомства. – Мы сделали то, что нам сказали. Миссис Левен не появилась на курсах, мы позвонили и сообщили об этом. Мистер Маркуэнд, должно быть, заподозрил, что дело тут нечисто, и прислал подкрепление.

Подкрепление. Внезапно Том подумал, что ровно двадцать четыре часа назад он сидел в переполненном баре на Дин-стрит, пил и во все горло распевал «С днем рождения тебя» – в честь своего сорокалетнего друга, которого не видел пятнадцать лет.

– В Лондоне беспокоятся, что не замечено никакой активности по кредитным карточкам Амелии, – сказал он. – И что ее телефон не отвечает.

– Вы думаете, она… переметнулась? – с ужасом спросил Найт.

Том подавил улыбку. Куда? В Москву? В Пекин? Амелия скорее согласилась бы жить в Албании.

– Вряд ли, – возразил он. – У нее слишком высокая должность. В случае с такими чинами политические последствия могут быть самыми сокрушительными. Но, как говорится, никогда не говори «никогда».

– Никогда не говори «никогда», – пробормотала Барбара.

– Что с ее номером? Его осматривали?

Найт уставился на свои ботинки. Барбара поправила очки. Том вдруг понял, почему они не продвинулись выше в Найроби.

– Нам не давали распоряжения проводить обыск, – заметил Билл.

– А руководитель курсов живописи? Вы с ним разговаривали?

Найт покачал головой. Он по-прежнему рассматривал свои ботинки, как школьник, получающий выговор от директора.

Том сжалился:

– Ладно. Теперь знаете что? Скажите мне, как далеко отсюда отель?

– На бульваре Дюбошаж, – обеспокоенно ответила Барбара. – В двадцати минутах отсюда.

– Я еду туда. Вы забронировали для меня номер, так? На имя Стивена Юниака?