Текст книги "Покинутые небеса"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

3

«Да, это шикарная квартирка», – подумал Рэй, поднимаясь вслед за хозяйкой дома в комнаты на Стэнтон-стрит. Но на этой улице все было шикарным. Хотя и не настолько, как в былые дни, когда каждое из этих старинных зданий служило домом для одной семьи и требовались немалые деньги, чтобы содержать жилье в порядке. Зато в этой части города домовладельцы не допустили упадка, как в Нижнем Кроуси или к северу от Грассо-стрит. Стены сохранились все такими же гладкими, тротуары блистали чистотой, деревянные двери регулярно натирались воском. При наличии соответствующей обстановки это помещение могло бы стать отличной квартирой. Мебели у Рэя не было, но это его не тревожило. Он не собирался надолго оставаться в доме.

– Как вы можете убедиться, это просторная и светлая комната, несмотря на растущие вдоль дороги дубы, – говорила миссис Тиал. – А зимой будет еще светлее.

Телосложение женщины могло показаться несколько странным. Как и птица, от имени которой происходила ее фамилия*[2]2
  Teal – чирок (англ. ).


[Закрыть], она обладала пухлым телом на коротких тонких ногах, длинной тонкой шеей, маленькой головкой с темными, близко посаженными глазками и несколько выдающейся вперед челюстью. Рэй считал, что ей только-только перевалило за сорок, но волосы на голове женщины уже совершенно поседели, хотя и были подстрижены по последней моде. Он почти ждал, что она вот-вот закрякает.

– Кухня и ванная комната отремонтированы заново, – продолжала она, заглядывая в листок, на котором были записаны сведения, – а проводка заменена три года назад.

Едва прислушиваясь, Рэй обошел комнату и остановился у большого окна, выходящего на улицу. Судьба или счастливая случайность заставили его выглянуть именно в эту минуту? Неважно. На противоположном тротуаре, у калитки дома номер 37, стояла молодая рыжеволосая женщина с рюкзаком за плечами и чемоданом в руке. Рэй ничуть не сомневался, что это именно та персона, которую ему поручили разыскать, описание было очень точным. Она оказалась как раз в нужном месте и, по-видимому, собиралась задержаться здесь надолго.

Прищурившись, Рэй наблюдал, как она направилась по дорожке к двери дома. Конечно, никто не потрудился сказать ему, что это за женщина. Но он и сам мог догадаться.

– Вот дерьмо.

– Мистер Нарден? – удивленно вскинула брови домовладелица.

Рэй отвернулся от окна с обворожительной улыбкой, заставившей миссис Тиал распустить беспокойные морщинки вокруг губ.

– Я хотел сказать, что согласен, – произнес он. – Бумаги у вас с собой?

– О да, конечно. Если вы предпочитаете…

– Вот плата за три месяца, – продолжил он, достав несколько купюр из бумажника. – Где я должен расписаться?

Казалось, прошла целая вечность, пока домовладелица заполнила бумаги, отделила копию, написала расписку и наконец ушла, оставив ему ключи. Рэй закрыл за ней дверь и вернулся к окну. Из внутреннего кармана спортивной куртки он достал сотовый телефон и нажал кнопку вызова. После единственного гудка абонент отозвался.

– Ты мне не говорил, что у нее есть семья, – сказал Рэй.

– Я не счел это важным.

– Это для тебя неважно.

– Послушай, похоже, она ничего не знает. В ней слишком мало нашей крови, я даже удивился, что у нее твои рыжие волосы.

– Она может пострадать, – сказал Рэй.

– Это плата за то, чтобы остаться в живых.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Если ее заграбастает Ворон…

– Ворон ничего не станет делать, пока не убедится в ее намерениях. А я уже тебе говорил. Она ничего не знает.

– Тогда как же она сможет отыскать его?

– Это моя забота.

– Даже если она и найдет, почему ты считаешь, что она отдаст эту вещь тебе?

– Эй, ты меня слушаешь? Я же сказал, что это моя проблема. Я только хочу, чтобы ты за ней присматривал. Если представится возможность, попробуй с ней подружиться.

Рэй дал отбой и сунул телефон обратно в карман.

Все это ему не нравилось. Он вовсе не горел желанием участвовать в затеях Коди, чьи планы никогда не сбывались, и каждый раз Коди говорил, что теперь-то уж точно все будет как надо, но этого не происходило. В девяти случаях из десяти, когда Коди вмешивался, становилось только хуже. И вот Рэй снова здесь, снова занимается делами Коди, а все потому, что тот обладал исключительным даром. Даже зная, что он опять что-то напортит и, вероятно, потянет тебя за собой в трясину, ты не мог противостоять непреодолимому желанию участвовать в его затеях.

Рэй потер свой узкий подбородок и продолжал безотрывно смотреть сквозь просветы в густой листве деревьев.

Коди никогда ничему не научится. И сам он тоже, иначе как бы он здесь оказался?

4

Субботняя ночь выдалась скучной. У Хэнка имелся обычный вызов от Эдди, заказ на два часа ночи из казино в резервации Кикаха, что в северной части города, и это все. Можно было еще подработать – Мот просил его забрать снайпера из аэропорта, но после ночного происшествия, когда он встретил Лили, Хэнк передал этот заказ Терри. Время от времени кое-кто приглашал в город заезжих киллеров. Хэнка ничуть не тревожило, когда бандиты разбирались между собой, по его понятиям, на улицах города и так было слишком много всяких группировок, но теперь он предпочитал держаться от них подальше.

Как правило, профессионалы старались не афишировать свою деятельность. Они выполняли работу, которая в основном оставалась незаметной для горожан. Время от времени из поля зрения внезапно исчезал какой-нибудь мелкий торговец наркотиками, почтенный капо не успевал удалиться от дел или педофил пропускал сеанс у психотерапевта, а потом их находили плавающими лицом вниз неподалеку от берега озера. Кого это волнует? Но если уж бандиты решились напасть на невинную женщину, как это произошло с Лили, пора пересмотреть свое отношение к ним.

В данный момент Хэнку не хотелось об этом думать, как не хотелось размышлять и прикидывать, глядя на прохожих, были ли они нормальными людьми или кем-то из историй Джека. Сейчас ему не терпелось поговорить с Лили, но она до конца недели уехала из города, чтобы отснять видеоклипы где-то в Аризоне. Название группы Хэнк забыл в тот же момент, когда услышал, и этот факт бесконечно огорчил Мота.

– Ты хотя бы попросил ее взять у них для меня автограф? – спросил он.

– Но ведь это могла быть группа, которая тебе не нравится.

– Ну, тогда бы я его продал. Всегда можно получить какую-то выгоду, малыш.

Всегда можно получить выгоду.

Лили сделала попытку продолжить общение с ним, даже оставила послание у Тони. Какую выгоду преследовала она? Хэнк сознавал, что заинтересовался девушкой, и не только из-за того, что им пришлось пережить. В его мыслях они были связаны между собой, и даже двойное количество упражнений китайской гимнастики и утренняя пробежка не помогли прогнать это наваждение.

Не помогла и ночная езда по городу в ожидании случайных пассажиров.

На углу Келли – и Флуд-стрит он остановился перед светофором. Бросив взгляд на дом за перекрестком, Хэнк заметил свет на втором этаже в окнах офиса Марти.

Ну что ж, может, здесь для него найдется какое-то занятие.

Красный свет сменился зеленым, и Хэнк свернул на Флуд-стрит, проехал до середины квартала и припарковал машину на первом оказавшемся свободным месте. Он вернулся к угловому зданию и нажал кнопку звонка под табличкой «Юридическая консультация Мартина Кейна». Резкий голос Марти тотчас же раздался из небольшого громкоговорителя над звонком.

– Было бы лучше, если бы ты принес сэндвич на ржаном хлебе.

– Это Хэнк.

– А я думал, что Мак. Поднимайся, я открываю.

Син МакМанус осуществлял ночную доставку продуктов в районе пересечения Келли – и Флуд-стрит. В последнее время, по словам Марти, он взял за правило приносить ту еду, которую, по его мнению, вы предпочитали, а не ту, которая была заказана, что приводило порой к интересным, но обескураживающим результатам.

– И почему ты до сих пор имеешь с ним дело? – спросил как-то Хэнк.

– Он всегда под рукой и работает круглосуточно. Кто еще работает в то время, когда я вздумаю поесть? – ответил Марти.

Автоматический замок щелкнул, и Хэнк отворил дверь в фойе. На полу еще не высохли мокрые пятна, а в воздухе ощущался слабый запах хлорки, хотя уборщиков нигде не было видно. Кабина лифта стояла с открытой дверью, но Хэнк направился к лестнице, идущей вдоль задней стены здания. На втором этаже была открыта только дверь кабинета Марти.

– Меня бы вполне устроил твой визит во вторник, – сказал Марти, приветствуя вошедшего Хэнка.

– Я был неподалеку, – пожал плечами Хэнк. – И у меня достаточно свободного времени, чтобы тебя выслушать.

Марти махнул в сторону свободного стула и откинулся на спинку кресла, закинув руки за голову. На нем был его обычный костюм – джинсы, хлопчатобумажная рубашка с расстегнутым воротничком и кроссовки. Он явно нуждался в услугах парикмахера, но это тоже было обычным явлением. Как и горы бумаг на его рабочем столе.

Хэнк не знал наверняка, но подозревал, что второго такого офиса нет ни у одного из адвокатов в Верхнем городе: обшарпанный стол, стулья и полки для бумаг, вытертый линолеум на полу, осыпающаяся штукатурка. Декоративными пятнами в офисе служили вставленный в рамочку диплом на одной стене и выцветшая афиша ньюфордской галереи искусств, извещавшая о выставке работ Матисса, состоявшейся лет пять тому назад, – на другой. Но и гонорары преуспевающих адвокатов за одну консультацию равнялись ежегодному доходу Марти.

– Хочешь, я позвоню Маку и закажу что-нибудь для тебя? – спросил Марти. – Может, он еще не вышел.

– Нет, спасибо. Я недавно поел. Кроме того, у меня сегодня нет настроения для сюрпризов.

– Ха-ха.

– Так что у тебя?

Марти склонился над столом, вытащил одну из папок и открыл ее.

– Ее зовут Сэнди Данлоп, – сказал он, переворачивая страницы. – Обычная официантка из ночного клуба «Пусси». Окружной прокурор решил, что она выстрелом из пистолета убила своего дружка, и настаивал на обвинении в убийстве первой степени, пока я не обнаружил кое-какие пробелы в его аргументах. Дело в том, что ее дружок отнимал у нее все деньги и заставлял обслуживать клиентов в постели. Прекрасный возлюбленный.

– Значит, в конце концов ее терпение лопнуло и она взяла в руки оружие, – предположил Хэнк.

– Я бы предпочел, чтобы она действовала в порыве страсти, но здесь это не пройдет. Обвинитель признает, что Эллис – это жертва, Ронни Эллис – подлец, каких мало, но у него есть документы, подтверждающие покупку пистолета за три недели до убийства. В ту ночь, когда Ронни был застрелен, Сэнди работала в клубе, она вполне могла успеть съездить домой во время перерыва, убить своего дружка, а потом вернуться и закончить выступление. И только потом прийти домой и «обнаружить» тело. Как видишь, у обвинения имеется и мотив, и возможность совершения преступления, а Сэнди не может подтвердить свое алиби. Больше того, на пистолете нашли ее отпечатки.

– А кто обвинитель?

– Блюм, – вздохнул Марти.

– Превосходно.

Эрик Блюм, сын протестантского священника, подался в юриспруденцию, а точнее, в офис окружного прокурора, с единственной целью – очистить город от скверны. Его отец радел о сохранении в чистоте душ горожан, а сын стал обеспечивать их физическую неприкосновенность, и при этом особенно строго наказывал тех, кто хоть отдаленно был связан с торговлей телом. Даже если вина и не была доказана, Блюм старался осудить их просто из принципа.

– А что она сама говорит? – спросил Хэнк.

– Эллис заставил ее купить оружие. Во время перерыва она забавлялась с каким-то парнем в его машине. Она не знает, кто убил Эллиса, но счастлива, что это произошло. По крайней мере, была счастлива, пока окружной прокурор не повесил на нее это убийство.

В кабинете раздался звонок. Звонили снизу, от входной двери, Марти нажал соответствующую кнопку и спросил, кто пришел.

– Это Мак, кто еще может заявиться в такое время?

Марти нажал на какую-то другую кнопку, чтобы дверь открылась.

– У нее были судимости? – спросил Хэнк.

Марти кивнул:

– Но ничего серьезного. Два случая приставания на улице. Еще два случая мошенничества – она покупала что-то по необеспеченным чекам.

Зашумел поднимающийся лифт, дверь в кабинет распахнулась, и вошедший Мак на время прервал обсуждение дела. Лысеющий толстяк в несвежем фартуке на объемистом брюшке приветственно махнул рукой Хэнку и водрузил на стол коричневый бумажный пакет. Марти быстро заглянул внутрь.

– Убедился? Ты получил свой ржаной хлеб, как и заказывал. – Он заговорщицки подмигнул Хэнку. – Теперь доволен?

– Ты принес салат из тунца. А я просил сыр и ветчину.

– А ты знаешь, сколько холестерина в одном ломтике сыра?

– И здесь нет ни капли майонеза?

– У меня кончилась ветчина, – пожал плечами Мак. – Можешь подать на меня в суд. – Он снова подмигнул Хэнку. – Ох уж эти мне важные законники. На них не угодишь.

Хэнк не смог удержаться от смеха.

– Видишь? – воскликнул Мак, поворачиваясь к Марти. – Вот чего тебе не хватает – чувства юмора. Разве я не прав?

– Тебе надо было стать адвокатом, – ответил Марти, доставая деньги. – Не понимаю, как ты еще не разорил свое заведение.

– А тебе принести что-нибудь? – спросил Мак у Хэнка.

Хэнк отрицательно покачал головой.

– И что ты хочешь от меня? – спросил Хэнк, когда Мак вышел.

– Хорошо бы отыскать того проказника, с которым она развлекалась в машине во время перерыва.

– У нас есть его имя?

– Конечно нет, – рассмеялся Марти. – Но есть описание примет.

Он полистал папку и вытащил одну из страниц. Хэнк глянул на нее и понял, в чем причина веселья адвоката.

– Да уж, по татуировке на члене его будет совсем несложно отыскать, – сказал он.

Марти распечатал стаканчик с кофе, сделал глоток и поморщился:

– Как всегда – без сахара.

– Но даже если я его найду, – предположил Хэнк, – ты не сможешь заставить его дать показания. Он побоится быть замешанным в убийстве.

Марти отмахнулся:

– Нам просто надо получить сведения о том, где была Сэнди в момент убийства. Можно и не раскрывать подробности, чем они там занимались.

– Но если Блюм возьмет его в оборот…

– Вряд ли до этого дойдет. Я хочу только расшатать его обвинение, чтобы заставить проверить другие версии.

– Понятно.

– Еще надо разыскать ее подружку, – добавил Марти, – Крисси Фландерс.

– У тебя есть ее адрес?

– Да, – кивнул Марти. – Только она тоже исчезла. Она работала в «Пусси», вместе с Сэнди, по тому же графику. Может быть, ее показания позволят нам несколько сузить временные рамки перерыва. У Сэнди нет своей машины, а на общественном транспорте, да даже на такси, ей пришлось бы сильно спешить, чтобы успеть в квартиру, которую они снимали с Эллисом, и обратно в клуб. Так что если нам удастся доказать, что времени у Сэнди было еще меньше, чем утверждает обвинение, это, несомненно, помогло бы.

– Я сделаю все, что смогу. Насколько это срочно?

– Разбирательство назначено на пятницу. Было бы чудесно, если бы к этому моменту Блюм пересмотрел свое отношение к делу и принял во внимание другие версии.

– Заставить Блюма изменить мнение?!

– Ну, может же случиться чудо. Да, вот еще что, – добавил Марти. – Есть один тип. – Адвокат достал из папки фотографию. – Сэнди слышала, как Эллис называл его Французом, и смогла узнать этого человека по полицейскому альбому. Его настоящее имя Филипп Куто. Работает в Новом Орлеане. Несколько раз ему предъявляли обвинения, но дело ни разу не доходило до суда. Неприятный тип. Кстати, семейство Куто на протяжении нескольких поколений замешано в организованной преступности. Филипп Куто – старший из трех братьев.

По словам Сэнди, этот человек и Эллис сильно повздорили по поводу денег за партию наркотиков, убитый был наркодилером. Копы объявили Куто в розыск, но ищут не слишком усердно. Они убеждены, что дело раскрыто и теперь очередь за прокурором. Вот поэтому так важно отыскать клиента Сэнди.

Хэнк почти не слушал Марти. Холодные глаза, глядящие на него с фотографии, оказались очень знакомыми.

– Эй! – окликнул его Марти.

Хэнк поднял голову.

– Я знаю, где можно отыскать этого Куто, – сказал он. – Прошлой ночью он был на окраине Катакомб. И я сам видел, как он умер от удара ножа в спину.

Марти насторожился:

– Ты говоришь, что он мертв?

Хэнк кивнул.

– О господи! – Марти смахнул со лба прядь волос. – Могу я узнать, ты в этом замешан?

– Не бери в голову. Важно то, что он мертв. Но почему копы не идентифицировали его личность, когда получили труп?

– Это я выясню.

Хэнк осторожно положил фотографию обратно на стол.

5

По сравнению с загроможденной квартирой Рори комнаты Энни казались по-спартански скромными. Если у Рори едва можно было рассмотреть хоть кусочек пола, то здесь натертые сосновые доски можно было сравнить с городской площадью, освещенной маслянисто-желтыми лучами настольной лампы, стоящей на маленьком столике у окна рядом с диваном. Неподалеку разместилось кресло с регулируемой спинкой, вдоль стены располагался старый диван и небольшой персидский ковер перед ним, вдоль второй стены поставленные друг на друга деревянные ящики образовывали этажерку для книг, дисков и стереосистемы. Вот, пожалуй, и все. На стене в деревянной рамке висела единственная черно-белая фотография – на ней был снят сидящий за пианино Ахмат Джамаль в тот момент, когда он повернул лицо к зрителям.

По сравнению с остальными помещениями гостиная была наиболее загруженной. В спальне находились только кровать и комод, стены – абсолютно голые. В свободной комнате, служившей домашней студией, поскольку ее стены были обиты звуконепроницаемым покрытием, на ящике стоял четырехдорожечный магнитофон, стул, усилитель, две стойки с микрофонами и гитары Энни: одна – классическая шестиструнная, вторая – для выступлений, обе на подставках. По углам на пластмассовых ящиках из-под молока стояли колонки.

– Не вижу необходимости накапливать лишние вещи, – ответила она Рори, когда тот задал вопрос о скудной меблировке ее квартиры. – Знаешь, – добавила Энни с улыбкой, – некоторые люди предпочитают путешествовать налегке, а я живу налегке.

После каждого визита к Энни Рори остро ощущал тесноту собственной квартиры. Как только он вступал в этот хаос, он каждый раз давал себе слово разобрать накопившиеся завалы, но так продолжалось уже не первый год. С тем же постоянством он отвлекался на более важные дела, откладывал уборку на следующий день, а потом забывал о своих намерениях до следующего посещения Энни. Вот и сейчас, как только они пересекли холл и вошли в ее гостиную, Рори немедленно вспомнил о беспорядке в своей собственной квартире.

– Керри – милая девочка, – сказала Энни.

Рори не спорил. Керри действительно была милой, она оказалась прекрасным человеком, каких он уже и не надеялся встретить. Ему понравилась искренность, с которой девушка призналась, что, как только вышла из самолета, тут же потеряла всякую надежду обрести самостоятельность. В том, что она ощущала себя выбитой из колеи, не было ничего постыдного, Рори и сам испытал нечто подобное, когда впервые приехал в большой город, о чем он не замедлил ей рассказать. Очень трудно сразу разобраться во всех тонкостях городской жизни, особенно если тебе не к кому обратиться за советом. Похоже, Керри была искренне благодарна Рори за его поддержку и за остальную помощь тоже.

Общими усилиями они втроем вытащили из подвала еще не старый пружинный матрац и водрузили в спальне Керри. Потом Рори и Энни провели ревизию в своих квартирах в поисках самых разных вещей, которые могли понадобиться Керри на первое время. Полотенца, мыло, постельное белье, несколько тарелок, кастрюли и сковородки, кружки, пара стеклянных кружек с эмблемой «Кока-Колы», столовые приборы. Нашлись также хлеб, джем, масло, сыр, чай, молоко и сахар. Рори пожертвовал деревянный стул, который был погребен под грудой картонных коробок в задней комнате. Энни преподнесла начатую упаковку шоколадных конфет, что было значительной жертвой с ее стороны, поскольку конфеты были ее любимыми, а коробка – последней. Два часа спустя, вспомнив, что Керри, вероятно, устала после долгой дороги, друзья пожелали ей спокойной ночи и оставили обживать новое помещение.

– Требуется немалая сила духа, чтобы вот так собраться и отправиться в путь через всю страну, – сказала Энни, закрывая входную дверь своей квартиры.

Рори кивнул в знак согласия. Он удобно расположился на диване, а Энни сходила на кухню и вернулась оттуда с двумя запотевшими от холода бутылками пива. Она включила проигрыватель и присоединилась к Рори, вытянув длинные ноги и положив их на ящик из-под апельсинов, служивший журнальным столиком.

– Это лучшая, хотя и неизвестная пока группа Северной Америки, – пояснила Энни, когда Карла Торгенсон, одна из двух вокалисток ансамбля, начала воспроизводить свою версию песни Ника Кейва. – Интересно, была ли Керри на их концерте?

– От Южной Калифорнии до Сиэтла далековато.

– И все же.

– И все же, – повторил Рори. – Они могли поехать туда на гастроли. – Он отхлебнул глоток пива. – Почему-то я сомневаюсь, что она посещала много концертов. – Рори перевел взгляд на черно-белый портрет Джамаля. – Глядя на нее, можно подумать, что она только что приехала из другой страны или вышла из монастыря.

Энни усмехнулась:

– Милая и наивная.

Рори искоса взглянул на нее.

– Как раз в твоем вкусе, – добавила Энни.

– Боже, Энни!

– Я же пошутила. Тебе надо расслабиться.

– Ха-ха.

– Но она и в самом деле хорошенькая, – не унималась Энни.

Рори медленно кивнул.

– А когда последний раз ты встречался с кем-нибудь?

– Ты что, следишь за мной?

– Нет, не я, – ответила Энни. – А вот девчонки-вороны, может, и следят.

Теперь и Рори улыбнулся:

– Мне кажется, они следят за всеми сразу. – Он сделал еще один большой глоток. – Меня интересует другое – за все эти годы я так и не узнал, где они живут. Судя по всему, они обитают где-то поблизости, но будь я проклят, если знаю, где именно.

– Почему бы просто не поверить, что их дом на дереве?

– Ты и сама в это не веришь.

– Ну почему же?..

– Потому что это…

Он хотел сказать «невозможно», но не успел произнести последнее слово, как его поразила следующая мысль. «За все эти годы», – мысленно повторил Рори. Он прожил в доме почти десять лет, и только сейчас до него дошло, что он всегда относился к девчонкам-воронам как к двум проказницам, что живут по соседству. Как к детям. Которым от силы лет четырнадцать. Но с тех пор, как он впервые их увидел, они ничуть не изменились. Они и сейчас выглядели как в то утро, когда внезапно появились у его дверей сразу после переезда. Эти шумные подростки хотели знать, откуда он приехал, долго ли собирается здесь прожить, любит ли лазить по деревьям…

– Как странно, – произнес он. – Знаешь, о чем я сейчас подумал?

Энни озадаченно посмотрела на него:

– Не знаю. Но это, должно быть, поистине нечто очень серьезное, поскольку от размышлений твое лицо совершенно перекосилось.

– Эти близнецы, девчонки-вороны… они…

Голос Рори снова прервался, но на этот раз из-за звуков музыки, донесшихся из квартиры Керри. Фортепьянной музыки. Произведение показалось ему знакомым, хотя автора Рори не мог бы назвать. Они с Энни переглянулись.

– Рахманинов, – произнесла Энни.

Рори мгновенно забыл о девчонках-воронах и их неизменной внешности.

– Энни… – заговорил он.

Но ее взгляд был обращен куда-то вдаль. Она слушала, но не Рори.

– На этом инструменте никто не играл после смерти Поля, – сказала она. – Он часто исполнял эту вещь, помнишь?

Рори не помнил – вся классическая музыка звучала для него одинаково, и все же он кивнул.

Энни вздохнула, и печаль окутала ее плотным покрывалом, как бывало всегда при воспоминаниях о Поле. Рори не мог с точностью определить, какие взаимоотношения их связывали, они были больше чем друзьями, но едва ли любовниками. Да, безусловно, невидимые узы соединили этих двоих прочнее, чем кровное родство. Энни была совершенно разбита после смерти Поля, весь дом скорбел об утрате, но она переживала тяжелее остальных.

Рори этот парень тоже нравился, хотя они и не были с ним особенно близки. Поль был слишком настойчивым и впечатлительным, казалось, он всецело посвятил себя какой-то миссии, но, какого рода была эта миссия, Рори так и не узнал. Поль умер во сне, и это чрезвычайно удивило Рори, ведь Поль выглядел здоровее многих своих сверстников, занимался спортом, соблюдал режим… Но в отчете коронера было сказано, что смерть наступила в результате естественных причин. Следствие было закрыто.

– Ты до сих пор скучаешь по нему? – спросил Рори.

– Я всегда буду тосковать по нему.

Рори помолчал минуту, потом возвратился к той мысли, что возникла у него при первых же звуках музыки.

– Это играет не Керри, – произнес он.

Энни поморгала, возвращаясь к реальности из далеких воспоминаний.

– Я слышу пианино, – сказала она. – А ты?

– Да, конечно. Вот только… Пока мы ждали тебя, я пошутил насчет отсутствия мебели в комнате Керри и заметил ей, что у нее есть хотя бы пианино. А она мне ответила, что, к собственному сожалению, не умеет на нем играть.

– Что ж, – сказала Энни, – я думаю, она пошутила, поскольку играет великолепно.

– Да, наверно…

Но объяснение Энни не понравилось Рори. Какой смысл обманывать в таких несущественных вопросах?

Внезапно музыка оборвалась в середине такта. Спустя мгновение Рори обнаружил, что они оба затаили дыхание в ожидании продолжения игры пианиста. Он даже наклонился вперед, прислушиваясь всем телом, но в квартире стояла полная тишина, и Рори шумно выдохнул. Энни поднесла к губам бутылку с пивом.

– Вы пока еще мало знакомы, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Может, это как раз то, о чем она не хотела говорить. Может, какие-то воспоминания, связанные с музыкой, расстраивают ее. Ты же слышал, как резко она оборвала игру.

– Да, конечно.

Энни покачала головой:

– Не придавай этому слишком большого значения. Уверена, что и у тебя найдется немало тем, которые ты не захочешь обсуждать с незнакомцем, и несколько секретов, которыми ты не поделишься даже со мной.

Рори ответил ей озадаченным взглядом:

– О чем ты?

– Откуда я могу знать? Мне известно только то, что у каждого из нас есть свои потаенные уголки и неважно, насколько наши сердца открыты друзьям. Стоит лишь копнуть немного поглубже, и кто знает, что выплывет наружу?

Рори принужденно улыбнулся:

– Не очень-то приятное мнение.

– Ты понял, что я имела в виду.

– Догадываюсь. Но я… немного удивлен.

Разговор на некоторое время затих. Рори понял ход мыслей Энни, но ее логика ничуть не уменьшила странного чувства разочарования. Не то чтобы он имел дальнейшие виды на Керри, или что-то в этом роде, но девушка ему понравилась, и казалось, что ложь не соответствует ее характеру.

Внезапно он рассмеялся над собой и своими рассуждениями. Да ведь и в его собственной логике зияет огромная дыра. Как он мог рассуждать о ее характере? Просто в его голове сложилось определенное впечатление о девушке: хорошенькая, милая, наивная и честная – обман не укладывался в эти рамки. Но это только его предположения, Керри тут ни при чем.

Скорее всего Энни права. Безусловно, вид стоящего в квартире пианино разбудил в ней тяжелые воспоминания, и, вместо того чтобы поделиться ими, Керри заявила, что не умеет играть, таким образом отсекая свое прошлое, связанное с этим инструментом. Нельзя назвать ее слова ложью. Она просто решила больше не разговаривать на эту тему.

Рори взглянул на Энни и заметил, что она уже допила пиво и поставила опустевшую бутылку на пол рядом с диваном. Затем вопросительно приподняла брови.

– Хочешь еще? – спросила она.

Рори поднял свою бутылку, показывая, что у него еще осталась треть пива.

– Мне хватит и этого, – ответил он.

– Так ты что-то говорил о девчонках-воронах, – добавила Энни.

– О девчонках-воронах. Да, верно.

Рори потребовалось некоторое время, чтобы восстановить в памяти предыдущий разговор. Странное наблюдение, так сильно поразившее его совсем недавно, снова заставило Рори удивиться. Как он не заметил этого давным-давно?

– Они совсем не меняются, – сказал Рори. – Выглядят точно так же, как и в тот день, когда я их впервые увидел.

Энни рассмеялась:

– А ты сам-то изменился?

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты тоже выглядишь точно так же, как и тогда, когда мы впервые встретились.

До Рори дошел смысл ее слов. Некоторые люди мало меняются с возрастом и могут выглядеть моложе своих лет, он тоже принадлежит к их числу. Рори знал, что внешне почти не изменился с момента окончания университета.

– Это совсем другое дело, – сказал он. – Я взрослый, но они – дети, они должны взрослеть, а значит, должны меняться их лица, они сами.

Энни удивленно посмотрела на него:

– И сколько им, по-твоему, лет?

– Самое большее – лет четырнадцать.

– Правда? Да им, вероятно, около двадцати, никак не меньше, и они не собираются меняться. Я думаю, в этом они похожи на тетушек или Люция…

– Ты в этом смысле другая, – прервал ее Рори. – Ты предпочитаешь менять облик примерно раз в шесть месяцев.

– Это делает меня интереснее.

Рори не удержался от смеха:

– Да уж, с тобой не соскучишься!

Энни приложила ладонь к груди и приняла преувеличенно скромный вид.

– Я стараюсь, – сказала она.

– Значит… около двадцати, – задумчиво повторил Рори.

– И это самое меньшее.

Он внимательно посмотрел в лицо Энни, стараясь понять, не подшучивает ли она над ним снова. В ее глазах таился смех, но, кажется, она не разыгрывала его.

– Мне надо над этим серьезно подумать, – произнес Рори.

И повнимательнее присмотреться к девчонкам при встрече. Рори припомнилась рассказанная Лили история о ночном происшествии. Слишком много совпадений! Неужели в городе существуют одновременно две пары растрепанных, диковатых на вид девчонок? Маловероятно, но ведь Лили утверждала, что одна из них безо всяких колебаний убила напавшего на Лили мужчину. Рори задумчиво посмотрел на Энни:

– Как ты думаешь, они могут быть опасными?

– Кто? Девчонки-вороны?

Рори кивнул.

– Нажми на нужную кнопку, и любой человек может оказаться опасным, – ответила Энни. – А почему ты об этом спрашиваешь?

– Не знаю, – пожал плечами Рори. – Никак не могу привыкнуть к мысли, что им давно уже не четырнадцать лет, а я этого не замечал прежде. – Рори допил остатки пива и поднялся с дивана. – Пожалуй, на сегодня достаточно. Присоединишься к нам с Керри, мы собираемся с утра пройтись по магазинам?

– Ты ей обещал, что я пойду?

– Нет, я просто подумал, неплохо было бы пойти втроем.

– Хорошо, только не слишком рано.

– Заметано.

– И, Рори…

Он остановился у двери.

– Не стоит размышлять так много – ты истреплешь свои мозги. Постарайся принимать вещи такими, какие они есть, и не ищи скрытых течений.

– Хорошо, мэм.

– Глупец, – произнесла Энни, как только дверь за ним закрылась.