Текст книги "Покинутые небеса"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

– Но мы видим огонь лампы и свет в машине.

– Потому что они движутся вместе с нами.

Хэнк откинулся на спинку сиденья. Из-за ветра, все еще бушевавшего в его душе, и слов Маргарет, только усиливших его недоумение, Хэнку приходилось нелегко.

– Я рада, что ты пришел, – сказала Лили.

Она пожала его пальцы, и Хэнк удержал ее ладонь в своей.

– Тогда, на автомобильной свалке… – начал он.

– Все в порядке, – прервала его Лили. – Я понимаю. Но все равно рада, что сейчас ты со мной.

Маргарет завела мотор. Свет включенных фар показался слишком ярким и четко обрисовал автобус Джека на фоне непроглядной тьмы. Пес тоже попал в луч света и заморгал; его глаза отсвечивали красными огоньками.

– А теперь проверим нашу догадку, – сказала Маргарет, выводя машину на Грейси-стрит.

На улице были и другие автомобили, но все они казались неподвижными. Просто темные пятна на дороге. Когда на них падал свет фар, Хэнк видел замерших в их салонах людей. Краем глаза кое-где он замечал движение – кто-то прятался в темных переулках или пригибался к рулю при их приближении. Пять процентов, для которых мир остановился. Вероятно, они испуганы гораздо больше, чем он, ведь они не получили никаких объяснений о том, что происходит.

Хотя нельзя сказать, чтобы объяснения сильно помогали.

Маргарет вела машину медленно – ей приходилось все время петлять между замершими автомобилями – и все время разговаривала о вещах, от которых у Хэнка разболелась голова. О кукушках. О горшке Ворона. О примеси древней крови.

– Знаешь, – сказала Маргарет в самом начале их поездки, – девчонки-вороны не смогли бы вам помочь, если бы в вас не было примеси крови зверолюдей. И только поэтому ты чувствуешь то же, что и мы, в отличие от большинства людей. Всему должно быть объяснение, иначе волшебство не действует. Это закон физики. Или генетики?

Хэнк перестал ее слушать.

Он повернулся и стал смотреть в заднее окно. В свете габаритных фонарей, казавшихся Хэнку тоже ненормально яркими, он видел пса, широкими скачками бежавшего за машиной. Красные огни придавали его шерсти оттенок запекшейся крови. Громадного пса вполне можно было принять за Цербера, проклятого богами и сбежавшего из ада.

Может, все мы прокляты? Хэнк постарался заглушить эту мысль и повернулся вперед.

– Пес бежит за нами, – сказал он. – Как вы думаете, что ему нужно?

Рэй обернулся взглянуть на собаку.

– Возможно, он хочет посмотреть, чем все это кончится, – предположила Маргарет.

Рэй пожал плечами:

– В таком случае ему придется встать в очередь, как и нам.

– Как его зовут? – спросила Лили.

– Босефус, – ответил Рэй, прежде чем Хэнк успел сказать, что у пса нет имени.

– Откуда тебе это известно? – спросил он.

– Интересно, почему ты этого не знал, – парировал Рэй. – Ведь вы же с ним родственники.

– Как бы я мог…

– Это слишком старая история, – заметила Маргарет.

– И что плохого в примеси крови псовых? – спросил Рэй.

Маргарет метнула на него короткий взгляд:

– Если уж ты так гордишься своей кровью, почему же притворяешься вороной?

Рэй довольно долго молчал, а потом вдруг изменился. Низкорослый темноволосый человек исчез. Вместо него на сиденье рядом с Маргарет появился высокий рыжеволосый незнакомец с заостренными чертами лица. Хэнк от изумления не мог произнести ни слова. Лили только вздохнула.

– Теперь ты довольна? – спросил Рэй у Маргарет.

– Еще бы, – усмехнулась она. – Хотя вряд ли ты стал выглядеть лучше.

Лили крепче сжала пальцы Хэнка и прильнула к нему, ища поддержки. Но Хэнк и сам чувствовал себя не лучше. Усилием воли он заставил себя отвлечься от сидящих впереди людей и уставился в боковое стекло. Темные улицы лишний раз напомнили ему, как далеко оказались они с Лили от того нормального мира, к которому так привыкли.

– Могло быть и хуже, – тихонько сказала Лили.

Хэнк повернулся к ней.

– Ты мог узнать о примеси крови тараканов.

К своему удивлению, несмотря на все, что им пришлось пережить, они смогли рассмеяться.

За несколько кварталов от дома на Стэнтон-стрит Маргарет попала в пробку на дороге и не сумела объехать сбившиеся в кучу машины.

– Мы уже достаточно близко, так что можно пройтись пешком, – сказала она.

Когда они выбрались из автомобиля, оказалось, что Босефус уже поджидает их на тротуаре. Хэнк протянул руку, чтобы потрепать его по голове, но быстро передумал, наткнувшись на взгляд собаки, без слов убедивший его держаться на расстоянии.

«Неудивительно, – подумал Хэнк. – Мне бы тоже не понравилось, чтобы меня гладили по голове, и плевать мне на родственные связи».

– Рад, что ты к нам присоединился, – сказал он вместо того, чтобы прикасаться к собаке.

Пес ответил глубоким низким ворчанием, доносившимся из глубины его широкой груди.

– Он довольно дружески настроен, – заметил Рэй.

Хэнк кивнул.

– Как же тогда выражается его недовольство? – полюбопытствовала Лили.

– Вряд ли стоит это выяснять, – сказал Хэнк.

Маргарет заглушила мотор, но не стала выключать фары до тех пор, пока не зажгла масляную лампу. Освещенный круг от поднятого над головой светильника показался Хэнку меньше, чем был у автобуса Джека.

– Стало еще темнее? – спросил он, сам в это не веря.

– Возможно, – пожала плечами Маргарет.

Женщина пошла вперед, и остальные последовали за ней. Босефус некоторое время шагал наравне с людьми, но затем убежал вперед, не желая приноравливаться к их медленной поступи.

– У тебя есть хоть какие-то идеи насчет пробуждения Ворона? – спросил Рэй. – Он ведь так давно отвернулся от мира.

– Я подумываю над тем, чтобы разбить кирпич о его голову, – ответила Маргарет. – Это все из-за него. Если он не хотел присматривать за горшком, надо было поручить его кому-то другому.

Рэй рассмеялся:

– Кому, например? Тебе? Мне? Как долго мы могли бы удержаться, чтобы не размешать его содержимое ради исправления какой-нибудь мелочи?

– Не знаю. Может быть, девчонкам-воронам?

– Да разве это не было бы в тысячу раз хуже? Они наверняка обменяли бы его на леденцы или пакетик воздушной кукурузы. Когда в их поступках был хоть какой-нибудь смысл?

– Они спасли нам жизнь, – вставила Лили.

– Я говорю о более масштабных проблемах, – сказал Рэй. – Мэйда и Зия прекрасно разбираются в деталях, но им и в голову не придет отступить на шаг, чтобы увидеть всю картину целиком.

Маргарет покачала головой:

– Можно подумать, ты так хорошо их знаешь.

– А ты будешь утверждать, что я не прав?

– Нет. Я просто хотела сказать, что способ мышления старейшин воронова племени так же отличается от нашего, как наши мысли от людских. Никому не ведомо, на что они способны.

– Например…

Маргарет не дала ему договорить:

– Ты не забыл, кто создал этот мир?

Хэнк никак не мог смириться с этим утверждением.

– Постойте-ка, – сказал он. – Вы хотите сказать, что…

– Да-да, – сказала Маргарет. – Это Ворон вместе с девчонками-воронами поднял наш мир из Зачарованных Земель и создал Далекое Прошлое. И при этом присутствовал Джек, он должен был сохранить предание и рассказывать его впоследствии всем остальным. Жизнь была прекрасна, пока не появился Коди и все испортил, впрочем, он и сейчас делает то же самое.

– На этот раз ты не можешь обвинять Коди, – заметил Рэй, качая головой.

– Разве? А кто привел в Ньюфорд кукушек?

Хэнк и Лили посмотрели друг на друга. По взгляду Лили Хэнк понял, что она ощущает то же, что и он. Оба никак не могли поверить, что две девчонки, похожие на панков, спасшие им жизнь в темном переулке Ньюфорда, были бессмертными созданиями, кем-то вроде богинь.

– Ну а почему бы и нет? – пробормотал Хэнк. – Это имеет такой же смысл, как и все остальные рассуждения.

– Нет, – сказал Рэй, относя его высказывание к словам Маргарет. – Кукушки все равно рано или поздно пришли бы в город, это известно каждому. Коди только хотел воспользоваться случаем, чтобы прибрать к рукам горшок. Единственное, чего я не могу понять, так это зачем ему потребовалась моя дочь.

– Как зачем? – удивилась Маргарет. – Использование горшка требует немалой энергии, именно поэтому Коди всегда все портил. Он не мог пойти на то, чтобы пожертвовать чем-то ради своей цели.

– Что это означает? – спросила Лили.

– Для того чтобы воспользоваться магической силой горшка, требуется отказаться от частицы самого себя, – объяснила Маргарет и искоса посмотрела на Рэя. – Это известно каждому из воронова племени. Чем больше ты хочешь, тем большим придется пожертвовать. Но если ты недостаточно силен или в тебе мало древней крови – горшок способен поглотить тебя целиком.

– И он ради этого пытался заполучить Керри? – воскликнул Рэй.

– Не расстраивайся, – ответила Маргарет. – Коди использует всех, кого может.

– Я должен его убить.

– Тебе придется встать в очередь. После всех его игр я тоже подумывала об этом.

– Но мне кажется, что именно Коди рассказал, где находится горшок, – заметила Лили.

– Верно, – вздохнула Маргарет. – У него хватает ума не ссориться с нами всерьез. Сказать по правде, я не могу не восхищаться этим старым болваном. И все же если вспомнить все несчастья, в которые он нас…

Речь Маргарет прервал грозный рык пса. Хэнк поднял голову и увидел высокого чернокожего мужчину, появившегося из-под дубов, окаймлявших Стэнтон-стрит. В его руках был карабин, направленный прямо на их группу. Пес преградил ему дорогу и не переставал рычать.

Хэнк не хотел бы оказаться целью предполагаемой атаки этого создания, но мужчина с карабином, очевидно, совершенно не испугался. Как только он сделал шаг вперед, свет лампы выхватил его лицо из темноты, и тогда Хэнк узнал его. Это был Брэндон Коул, который частенько играл на саксофоне в баре Ратигана. Хэнк тряхнул головой.

– Что это? – воскликнул он. – Неужели он тоже принадлежит к воронову племени?

– На самом деле Брэндон – грач, – сказала Маргарет. Она шагнула вперед и отвела дуло карабина. – Может, ты перестанешь грозить нам этой штукой?

Брэндон без возражений опустил оружие.

– Простите, – сказал он. – Хлоя меня так взвинтила, что я шарахаюсь от собственной тени. – Он перевел взгляд на Хэнка, потом заметил Рэя и пса и прищурил глаза. – А что здесь происходит?

– Мы пришли повидаться с Вороном.

– Вы шутите.

– Разве я похожа на клоуна?

Брэндон долго всматривался в лицо Маргарет, потом заметил:

– Хлое это придется не по вкусу.

– Можешь на ее счет не беспокоиться, – ответила Маргарет.

Брэндон снова многозначительно посмотрел на женщину.

– Какие-то сомнения? – спросила Маргарет.

– Никаких, – сказал Брэндон. – Но хотел бы я на это посмотреть.

– А эта Хлоя, – спросил Хэнк у Рэя по дороге к дому, – она здесь главная фигура?

– Ей нравится так думать, – раздался сзади голос Брэндона. – Настолько нравится, что она стала и себя относить к числу перворожденных.

Хэнк припомнил слова Мота о том, что если бы на земле жило всего два человека, они непременно начали бы плести интриги. Вероятно, это относится и к зверолюдям тоже.

На крыльце дома прибывшую компанию уже поджидала женщина. Высокая жилистая негритянка с копной мелко вьющихся волос, которые сливались с окружающей темнотой. Хэнк решил, что это и есть Хлоя.

– Мы пришли, чтобы разбудить Ворона, – сказала Маргарет.

По ее тону Хэнк понял, насколько Маргарет готова к спору, но женщина на крыльце была не в силах оказать сопротивление. Она выглядела слишком усталой и растерянной.

– Вы опоздали, – еле выговорила она.

– Он уже проснулся?

Хлоя покачала головой:

– Что-то унесло его прочь. Он спокойно сидел в своем кресле, а в следующее мгновение бесследно исчез.

Воцарилось долгое молчание. Хэнку показалось, что ни Маргарет, ни Рэй не могли поверить собственным ушам. Ну что ж, он теперь не один.

– В точности как Джек, – наконец произнес Рэй.

– Что за проклятый горшок, – со вздохом сказала Маргарет. – Как только дело поворачивается в худшую сторону, он тут как тут.

– Не стоит обвинять то, чего не можешь понять, – мягко заметила Хлоя. – Горшок не может быть плохим или хорошим, только наши замыслы определяют его действия.

– А теперь он попал в лапы кукушек, – сказала Маргарет.

Хлоя на глазах ослабела. Она медленно опустилась в плетеное кресло и прислонилась к спинке.

– Возможно, Энни права, – сказала она. – У горшка действительно имеются свои соображения.

– И что бы это значило? – спросил Брэндон.

– Она имела в виду, что у горшка есть свои причуды, – объяснила Маргарет. – Горшок имеет обыкновение исчезать, а потом появляется не в тех руках.

Брэндон обвел всех смущенным взглядом:

– А я думал, что он играет на нашей стороне.

– Горшок не может принять чью бы то ни было сторону, – сказала ему Хлоя. – Он просто действует, Брэндон.

– Так что происходит сейчас? – поинтересовался Хэнк. – Чего хотят с его помощью добиться кукушки?

– Ну, – с явно различимой горечью в голосе сказала Хлоя, – может, это просто безумная догадка с моей стороны, но я бы предположила, что они добиваются того же, что и всегда – уничтожения перворожденных представителей воронова племени.

– А чем это грозит? – спросил Хэнк, когда она замолчала.

– Мир не может существовать без воронова племени, – сказала Маргарет. – Он или мгновенно канет в бездну, или наступит бесконечная ночь, как сейчас, пока не умрет последний из живущих.

– Но разве кукушкам это неизвестно? – воскликнула Лили.

– Кукушки никогда не прислушивались к разумным доводам, как это делают нормальные люди, – вновь заговорила Хлоя. – Они никогда не сопоставляют причину и следствие. Когда мир погибнет, кукушки будут удивлены больше всех.

Хэнк обвел всех решительным взглядом.

– Как я понимаю, мы должны остановить их, верно? Рэй говорил, что ему известно, где они отсиживаются.

Но Маргарет печально покачала головой.

– Ты не понимаешь, – сказала она. – Уже слишком поздно.

Хлоя кивнула:

– Раз уж содержимое горшка взболтали, нам остается только ждать, пока все успокоится.

– Ну нет, – заявил Хэнк. – Может, вы и готовы ждать, я – нет.

– Ты ничего не сможешь сделать, – предостерегла его Маргарет. – То, что началось благодаря горшку, должно закончиться само по себе, и твое противоборство с кукушками ни к чему не приведет. Кроме того, любой из них без особого напряжения сломает тебя, как соломинку.

– Я не сдамся.

Хлоя задумчиво посмотрела на него.

– Я уже забыла, какими самонадеянными бывают люди. Хотя чему тут удивляться? Ведь это Коди привел вас в мир, а я никогда не встречала большего упрямца, чем он.

Хэнк так и не понял, восхищало ее упрямство или расстраивало. По правде говоря, ему это было все равно. Он обернулся к Рэю:

– Где, ты говоришь, они остановились?

– В «Риц Харбор».

– Значит, туда я и отправлюсь, – сказал Хэнк.

– Я с тобой, – добавила Лили.

Хэнк посмотрел на остальных:

– Вы можете присоединиться или оставаться здесь. Это ваш выбор.

Пес явно понял, о чем идет речь. Босефус немедленно подошел и встал рядом с Хэнком.

– Что за черт, – воскликнула Маргарет. – Я всегда говорила, что кончу свои дни в драке.

В конце концов к кукушкам отправились все вместе.

8

Тетушки присоединились к Энни и девчонкам-воронам на карнизе собора и оставались достаточно долго, чтобы успеть рассказать о тщетности своих поисков. Затем они приняли вид ворон и снова полетели искать горшок.

– Все только и делают, что ищут-ищут-ищут, – сказала Мэйда. – Это даже смешно, честное слово.

Энни, прикрыв глаза ладонью от солнца, следила за полетом тетушек. После слов Мэйды она опустила руку и повернулась к девчонкам-воронам.

– Я не понимаю, что тут смешного, – сказала она.

– Не смешно, ха-ха, – ответила Мэйда.

Зия кивнула:

– Но довольно странно.

– Даже немного грустно.

– О чем вы болтаете? – не выдержала Энни.

Мэйда пожала плечами:

– Знаешь, это вроде заставляет всех нас немного больше обращать внимание друг на друга.

– Делать что-то всем вместе, – добавила Зия.

Энни прислонилась к стене и вздохнула.

– Ох, – сказала она. – Теперь, кажется, я поняла, о чем вы толкуете. Думаю, вы правы.

Она хотела добавить что-то еще, как вдруг собор покачнулся, и они были вынуждены ухватиться за выступы, чтобы не упасть. Энни посмотрела на своих собеседниц.

– Что это… – начала она.

– Ой, посмотрите, – прервала ее Мэйда.

Она могла и не показывать, Энни и без того заметила разлившуюся по небу тьму. Как и девчонки-вороны, она знала, чем вызваны эта темнота и содрогание почвы, заставившее собор покачнуться, и подземный гул, и ветер, который они могли только слышать. Не в первый раз ей приходилось ощущать на себе действие горшка Ворона, но никогда она не была так близко к эпицентру. Энни слышала, что это воздействие может сбивать с толку, но никогда прежде не испытывала ничего подобного.

Сейчас же Энни была в полнейшем замешательстве. Ей казалось, что надо немедленно спуститься на землю, иначе она растеряется до такой степени, что свалится со своего насеста и не успеет до падения на землю обернуться сойкой. Но только Энни собралась предложить своим спутницам лететь вниз, как девчонки-вороны внезапно замерли со странным выражением на лицах.

– О… – воскликнула Мэйда.

– мой… – продолжила Зия.

И в следующее мгновение они исчезли.

Энни замерла, вцепившись в край карниза. Она позвала девчонок по имени, но ответа не последовало. Однако они не могли соскользнуть в расщелину или складку материи, поскольку здесь ничего подобного не было. Поэтому-то Энни так и полюбилось это место на крыше собора – здесь невозможны были никакие неожиданности. Никто не мог появиться ниоткуда и незаметно ускользнуть.

Но, похоже, все переменилось.

Энни захотелось срочно отыскать для себя какое-нибудь укромное местечко, чтобы спрятаться в безопасную норку, поскольку выступ над окном собора больше не казался ей подходящим убежищем.

Но куда же пропали девчонки-вороны? Или вернее было бы спросить, какая сила унесла их? То, что произошло, не могло быть их очередной шуткой; перед тем как исчезнуть, они были удивлены не меньше Энни.

Внезапно подступила волна головокружения, чего раньше с Энни никогда не случалось. Разве не странно было бы умереть, падая с высоты? Нельзя больше сидеть и ждать, ничего не делая.

Не давая себе времени на дальнейшие раздумья, Энни сменила облик. Ветер, шумевший в голове, путал мысли и не позволял сосредоточиться, но она заставила себя собраться и полетела вниз, используя потоки воздуха и опускаясь широкими кругами. Когда она наконец достигла земли, то не удержалась на ногах и перевернулась через голову. Снова приняв человеческий облик, она еще некоторое время бессильно лежала на тротуаре.

Тошнота прошла не сразу, но со временем Энни все же поднялась на ноги и восстановила равновесие. Она снова позвала девчонок-ворон:

– Мэйда! Зия!

Никакого ответа.

Стало так темно, что невозможно было ничего рассмотреть. Энни пришлось сосредоточиться на запахах, и тогда она медленно побрела по направлению к «Вороньему гнезду», надеясь, что дом остался на месте и не исчез вместе с девчонками-воронами.

Мысль об одинокой жизни в этом погруженном во тьму мире вызвала дрожь во всем теле.

Энни вспомнила деликатный упрек девчонок-ворон и пообещала себе, что в случае благополучного исхода будет чаще отрываться от своей работы. Она станет больше обращать внимание на окружающий мир и проводить больше времени со своими соплеменниками.

Потом Энни вспомнила, как девчонки-вороны объяснили ей смерть Поля – он попал в горшок Ворона, потерялся там и не смог вернуться назад.

Значит, и их забрал горшок Ворона. Энни была в этом уверена. Магический сосуд забрал их, но оставил ее. Почему? Потому что они старше?

Что, если он их не выпустит?

Не хотелось даже пытаться представить себе мир без девчонок-ворон, но воображение Энни уже не могло остановиться. Вдруг горшок поглотил их навсегда и девчонки никогда не вернутся?

А сохранится ли без них этот мир?

9

Перед тем как мир погрузился в темноту и выпал из времени, Доминика Куто, подперев подбородок руками, сидела в своем номере и неотрывно смотрела на хрустальный кубок, отнятый у женщины в библиотеке.

Горшок Ворона. Она ничуть не поверила Коди. Доминика точно знала, что попало ей в руки, вместе с волшебным предметом в ее руках оказалась судьба воронова племени. И если она до сих пор не воспользовалась волшебным сосудом, то только из-за встревоживших ее слов Коди.

На этот раз она была в комнате не одна. Рядом с Доминикой находились два ее уцелевших сына, брат Огюст, несколько представителей клана Морганов из Хазарда и еще полудюжины других семейств кукушек. Доминика была самой старшей, хотя по ее внешнему виду это было и незаметно. Если бы кто-то посторонний вошел сейчас в комнату гостиницы, он мог бы счесть собрание за встречу оживших манекенов – настолько похожими были между собой все присутствующие. Как мужчины, так и женщины. Молодые и старые. Они были не просто похожи, они были идентичны. Все, как один, высокие, красивые, без признаков возраста.

Следующей по старшинству считалась Татьяна Морган, сестра Идонии. В то время, когда Джек истребил большую часть клана, она жила в Мексике. На время затишья в бесконечной войне кукушек и ворон она уехала в добровольное изгнание, но бойня, учиненная Джеком, заставила ее вернуться, и теперь ее ненависть к воронову племени разгорелась не меньше, чем у Доминики.

– Ну, – нетерпеливо промолвила Татьяна. – Чего же мы ждем?

Доминика не сводила глаз с кубка. В нем было нечто странное. Если посмотреть под определенным углом, фигурка внутри словно бы раздваивалась.

– Есть одна проблема, – сказала она.

Доминика едва слышала Татьяну. Хрустальный потир и его содержимое завладели всем ее вниманием. Свет из окна непонятным образом преломлялся в гранях хрусталя и создавал загадочные сияющие символы. Кроме того, неразрешимым оказалось и присутствие в волшебном сосуде статуэтки, которая иногда раздваивалась.

– Коди утверждает, что без воронова племени мир перестанет существовать, – заговорил Огюст, видя, что его сестра не собирается продолжать.

– Чепуха, – бросила Татьяна. – Откуда он это взял? Из какой-нибудь истории Джека?

Доминика наконец подняла голову:

– Это неизвестно.

– И ты все же купилась на слова этого койота?

– По-моему, над ними стоит подумать, – сказала Доминика.

Татьяна покачала головой:

– Не верю своим ушам. – Она окинула взглядом комнату. – Если вороново племя столь могущественно, почему же Ворон провел последние шестьдесят лет в спячке, словно жирный боров в своем стойле? Почему Джек живет словно бродяга в старом школьном автобусе на краю Катакомб? А девчонки-вороны… Боже милостивый. Если бы они принимали участие в сотворении мира, то мы жили бы в цирке, а по каждой улице ходили бы карнавальные шествия и на деревьях росли консервированные персики.

В комнате раздалось негромкое бормотанье, присутствующие согласно кивали. Татьяна, очевидно, выразила общее мнение. Она повернулась к Доминике.

– Если у тебя не хватает храбрости продолжать представление, – сказала она, – предоставь эту хрустальную плевательницу мне и расскажи, что надо делать.

– Осторожнее, не стоит испытывать мое терпение, – предупредила ее Доминика.

Какое-то время казалось, что Татьяна продолжит спор, но под пристальным взглядом Доминики она опустила голову.

– Итак, – сказала Доминика, – Татьяна была так любезна, что поделилась с нами своими соображениями, но что думают остальные? Будем продолжать?

Она переводила взгляд с одного человека на другого и смотрела до тех пор, пока они не кивали в знак согласия. После недолгого молчания Огюст откашлялся, и Доминика обернулась к брату.

– Без Коди… – заговорил он.

– Ну и что?

– Да просто мне казалось, что только ему известно, как управлять этим… этим… – Он махнул рукой в сторону кубка. – Устройством.

Доминика улыбнулась. Устройство. Подходящее определение.

– Прежде чем уйти, Коди рассказал мне все, что необходимо знать, – сказала она брату.

Она несколько преувеличивала, но гордость не позволяла Доминике признаться, что Коди сумел беспрепятственно покинуть ее, не объяснив работу горшка Ворона. Хотя кое-что он все же сказал.

Каждый должен сам выяснить, как заставить горшок работать.

Довольно откровенно. Интересно, насколько это трудно? Доминика была уверена, что основные принципы ей и так известны из историй. Все дело сводилось к тому, чтобы полностью сосредоточиться на своем желании. А потом размешать.

Вот насчет размешивания не все было ясно. Что размешивать? Воздух в горшке? И чем это делать? Предположительно, своей рукой, если Коди ее не обманывал, когда они впервые обговаривали свое сотрудничество. Без особых усилий Доминика вызвала в памяти голос Коди.

– Вот как все получилось, дорогая, – говорил он вскоре после очередной неудачной попытки воспользоваться силой горшка. – Я по локоть засунул руки во что-то очень вязкое, а потом даже не знаю, как это произошло: то ли комар сел мне на нос, то ли муха влетела в ухо, но внезапно в голове загудело, словно ветер сорвался с гор, и я отвлекся.

Такого с ней не случится. Она сумеет сохранить концентрацию внимания, несмотря ни на какие стаи насекомых. Ее ненависть к воронову племени настолько сильна, что не переставая звучит в каждом ударе сердца, напоминая об их превосходстве, несмотря на то, что, как правильно заметила Татьяна, вороньё совершенно не придает значения своему положению. И это раздражает Доминику больше всего.

Так что в необходимости сосредоточиться проблемы не было, как не было и опасений по поводу необходимости засунуть руку в горшок. Доминика была готова на все, лишь бы расправиться с вороньим племенем раз и навсегда. Сомнения вызывали последние слова Коди, сказанные перед уходом.

По правде говоря, я не уверен, что наш мир сохранится, если ты уничтожишь перворожденных.

О том, что сосуд не является магическим горшком Ворона, Коди лгал, это Доминика знала наверняка. Но вот насчет положения перворожденных в этом мире она не была так уверена. А вдруг они действительно служат миру опорой и якорем, вдруг мир не может без них существовать? И тогда все погибнут…

Такова была одна из перспектив. Вторая возможность заключалась в том, что мир кардинально переменится. Другой мир? Но это еще не значит, что он будет хуже. Наверняка нет, если у власти встанут кукушки.

В любом случае отступить сейчас ей не позволит гордость.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь снова начнет спорить, Доминика сунула руку в горшок.

В первое мгновение она ощутила удивление. До этого она совала в сосуд различные предметы и не чувствовала ни малейшего сопротивления, теперь же воздух в кубке стал вязким и холодным, он облепил ее руку мокрой, тягучей массой. Но самым удивительным стало то, что относительно небольшая емкость потира таинственным образом увеличилась до невозможных размеров, таких, которые явно не предполагали его стенки.

А потом появилась боль.

Доминика приоткрыла рот и скривила губы, но не проронила ни звука. Боль охватила ладонь и запястье, словно в горшке находилась концентрированная кислота, казалось, она вот-вот разъест кожу и оставит нервные окончания неприкрытыми.

В голове мелькнуло восхищение мужеством Коди, который испытывал боль не один раз, а стремился к этому снова и снова.

А потом Доминика беззвучно прокляла его за то, что Коди не предупредил ее еще об одном.

У горшка имелось собственное мнение.

Эта мысль родилась из накатывающейся волны боли. И как только Доминика поняла, что горшок был разумным существом, пришлось признать, что он принимал только равноценное сотрудничество, но уж никак не управление. Горшок сам решал, исполнить или не исполнить чью-то волю. И предпочитал созидательные действия, жажда же разрушений возвращалась к его просителю импульсами жгучей боли.

Непереносимое жжение в руке подогревалось кипящей ненавистью Доминики.

Горшок пытался вытолкнуть ее руку, но она сжала зубы и постаралась не обращать внимания на возрастающую с каждым мгновением боль.

– Нет, – пробормотала она сквозь плотно сжатые зубы.

Просунув руку поглубже в горшок, Доминика стала размешивать тягучую массу, заполнявшую сосуд. Обжигающая боль поднялась от кисти к локтю, распространилась в плече, дошла до груди и шеи. Не позволяя себе расслабиться, Доминика использовала свои страдания как оружие, чтобы сломить волю горшка и заставить его подчиниться.

Десятки ветров завыли у нее в голове. Комната потемнела. Хрустальный сосуд раскачивался и подпрыгивал на столе, и Доминике пришлось придержать его свободной рукой, чтобы не уронить на пол.

Как оказалось, не только горшок плясал на крышке стола – раскачивалось и дрожало все здание.

– Тебе не удастся меня сломить, – закричала Доминика и погрузила руку в горшок до самого плеча.

Сосуд чуть не свалился со стола, но Доминика обхватила его свободной рукой и прижала к груди. Все тело содрогнулось от очередного приступа боли.

И вдруг магический сосуд распался в ее руках.

Доминику отбросило назад, к окну. Стекло вылетело, и только благодаря оконному переплету она не выпала наружу. Раздались пронзительные крики – кричали ее соплеменники и кто-то еще, перекрывавший шум ветра в голове. Тело Доминики соскользнуло вниз, все мышцы свело судорогой, так что она извивалась и дергалась на полу. Кровь брызнула из глаз, из ноздрей, из ушей, заполнила горло и не давала дышать.

«Что я наделала? – беззвучно кричала она. – Что я наделала?»

Всем своим существом она цеплялась за жизнь, но мир уходил от нее. Она заплатила слишком высокую цену, и все же…

Доминика знала, что добилась своего.

Попытка стоила ей жизни, но в мире больше не было ни одного представителя перворожденных.