Текст книги "Я тебе больно (СИ)"
Автор книги: Чарли Маар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– А я их как потяну?!
– Так ты молодая! И работаешь в Москве!
– Я пашу, мам, не для того, чтобы всю зарплату за долги этого подонка отдавать!
Всхлипывания в трубке усиливают чувство вины за собственные слова, но если я не скажу, то так и буду расплачиваться за то, в чем не виновата.
– Я не буду возвращать долг. Не буду ради этого брать кредит. Не буду ложиться под кого-то, чтобы тебя спасти. Я не буду идти против собственной морали и своих ценностей, чтобы разрести грязь, которую натворил этот ублюдок, и которую ты помогла ему натворить! Отдавай дом. Живи в общежитие. Устройся на работу! Я сделала уже достаточно! Достаточно, мам!
Тишина.
Вот, что я слышу сначала.
А потом короткий вздох. Еле слышный.
– Дочка, да я же никогда ничего такого... ужасного делать не просила... Я не... Настя... Ты меня прости... Прости. Я, наверное, пойду... Что-то плохо мне... Ничего мне не надо, дочка. Ничего. Я даже больше не буду ни звонить, ни просить. Ты права, Насть. Права. Прости. Ещё раз прости. Ты будь счастливой. Будь счастливой.
Вызов прерывается.
Я убираю телефон от уха и смотрю на погасший экран.
Кто-то заходит в туалет. Рядом со мной раздаются весёлые женские голоса. Но мне всё равно.
Я так и стою с телефоном в руках. Смотрю на экран. И проклятые слёзы всё-таки текут по щекам. Я зло их вытираю.
Всё нормально. Я должна была это сделать. Должна была.
Я не чудовище. Это он был чудовищем. А она поддерживала его.
Она выбрала его сама. Всю жизнь выбирала.
Сжав мобильник до хруста, я бросаю его в сумку, умываюсь холодной водой, и снова смотрю на себя в зеркало.
Одна в целом мире. Ничья и никому. И боль внутри меня никому не будет понятна. Никогда.
Одна.
Я всегда была одна.
Я справлюсь.
Выключаю воду и выхожу из туалета. Возвращаюсь обратно к девочкам, которые уже вовсю веселятся и пьют за столом.
– Асти, ты чего так долго? – кричит Аля, когда я подхожу ближе.
Я сходу тянусь к шоту, стоящему на столике в ровном ряде с другими разноцветными рюмками, и опрокидываю горькую жидкость в себя.
Ловлю шокированный взгляд Дины. Затем передергиваю плечами и широко улыбаюсь.
– Чудовище умерло. Надо отметить.
Глава 28
Глава 28
Асти
– Может, тебе не стоит так налегать на алкоголь, Асти? Ты ведь никогда не пила. Плохо станет. Да и вообще ты ведёшь себя странно. Объясни конкретно, что случилось? – Дина пытается допытаться до ответа, но я только качаю головой и беру очередной шот.
– Не хочу говорить. Хочу танцевать.
– Это похоже на истерику, Асти... Я серьёзно, – Дина обеспокоенно обводит меня взглядом и отнимает рюмку очередного шота.
– Почему я раньше не пила? Я же не алкашка. Алкоголь так расслабляет. Я чувствую себя... свободной!
– Тебе всё же стоит притормозить...
– Мне стоит отвести душу сегодня! – поднявшись из-за стола я указываю рукой на танцпол. – Идём к девочкам. Ты сама мне говорила, что я должна больше позволять себе. Отпустить поводья, как говорится. Почему сейчас против?
– Потому что это слишком... резко. Это похоже на срыв, Асти.
– Нет у меня никакого срыва... Просто я больше никому не хочу ничего быть должна. Только себе, – указываю пальцем в грудь. – Потому что за всё, что я делаю, мне никто и никогда по-настоящему не скажет спасибо.
– Асти, у тебя что-то случилось в семье?
– Да... Чудовище умерло, – повторяю как на репите, затем резко разворачиваюсь и иду на танцпол.
Музыка грохочет, перебивая мои эмоции внутри. Я сегодня оттанцую годы боли и смирения, годы попыток спасти маму, которая так и не выбрала меня. Которую сегодня волновало только то, буду ли я снова решать все её проблемы. Которая так и не поняла, что это чудовище меня измучило настолько, что я не захотела приезжать на похороны.
Я прохожу в самую толпу, встаю по центру танцпола и начинаю двигаться. Алкоголь, который я поклялась никогда не пить, обжигает вены и качает кровь. Я дышу. Что-то внутри сорвало. Вырвало. Разорвало.
Я так устала. От границ. От условий. От необходимости быть хорошей, честной, любящей.
А со мной-то как поступают?
Моё тело двигается в такт музыке. Я трясу волосами, качаю головой, двигаю бёдрами. Вокруг меня какие-то люди. Они танцуют, смеются, улыбаются. Их лица размываются, но я тоже стараюсь улыбаться.
Мне так хорошо. Я живу сегодня. Я освободилась.
Она хочет, чтобы у неё не было дочери?
Хорошо.
Разве она когда-то была моей мамой?
Я вспоминаю, как маленькой вытирала ей кровь с губ, когда этот урод её избивал. Как прижималась и плакала. Говорила «Мамочка, я тебя так люблю!»
Я вспоминаю, как в очередной раз, когда он кинулся на неё с кулаками, я стала её защищать, и он ударил меня.
Она не ушла от него. Назвала меня глупой, что полезла на взрослого.
Я не глупая. И я не плохая дочь. Я хорошая. Хорошая. Я заслуживаю любви.
Очередное движение головы, и я вдруг улавливаю синий взгляд в толпе.
Сначала думаю, что показалось. Но потом снова вижу синие глаза.
Багримов здесь.
Он здесь.
Я кручу головой, пытаясь выцепить фигуру босса в толпе. И вот, наконец, белая футболка, синие джинсы и такой же синий взгляд упирается в меня.
По рукам пробегают мурашки. Значит, он решил пойти в клуб.
Я делаю очередное движение бёдрами, поднимаю руки вверх и начинаю скользить по танцполу, наслаждаясь собственным раскрепощением.
Синие глаза смотрят.
Я нравлюсь ему.
Он хочет меня.
Когда меня заботила личная жизнь? Секс?
Никогда. Я только проблемы решала, которые не сама создала.
Сегодня я делаю, что хочу.
Сегодня я другая.
Синие глаза становятся ближе. Я чувствую их притяжение. Импульс и огонь.
Музыка становится более плавной, чувственной, эротичной. Я хочу ей отдаться. И синим глазам.
Последствия? Я подумаю об этом завтра. Сегодня я не хочу думать.
Я это делаю не ради денег. Не ради работы. Не ради матери. Я это делаю ради себя.
Тёплые руки скользят по моей талии и прижимают к себе.
Он стоит позади. И синий взгляд обжигает мою шею. Горячее дыхание змейкой скользит по коже.
Что-то не так. Тело реагирует иначе, но я отметаю эти мысли как назойливых мух. Я устала...
– Красиво танцуешь, Асти. Это для меня?
Руки ползут вперёд и накрывают мой живот. Сминают. Мнут. Вжимают в тело позади.
– Это для меня, – отвечаю, откинув голову назад на крепкое плечо. – Я сегодня решила взять от жизни всё.
– А я думал, что это мой подарок на день рождения, – усмехается. – Но если будешь так двигаться, то «всё» ты определённо сегодня получишь.
– Всё, что захочу?
– Всё, что угодно.
– Вы мне это дадите?
– Только попроси.
Вот сейчас должны пойти мурашки по коже. Вот сейчас моё тело должно отреагировать.
Но что-то по-прежнему не так. Голова кружится...
Багримов что-то спрашивает, но я не слышу.
– Здесь очень шумно! Давайте отойдем куда-нибудь? – спрашиваю, повернувшись к боссу лицом и почему-то жмусь к груди.
Хочется близости. Просто человеческой силы и тепла.
Синие глаза совсем рядом. Прожигают насквозь, но я почти ничего не чувствую.
– Идём к нам в вип?
– Что?
Багримов смеётся и качает головой, затем просто обхватывает пальцами моё запястье, переворачивает руку ладонью вверх и мягко целует.
Вот сейчас... Сейчас всё будет...
Я почувствую то, что тогда, в кабинете.
Босс тянет меня куда-то за собой, пока мы не оказываемся на этаж выше в вип-зоне и не заходим в одну из кабинок, где музыка явно не так сильно шарахает по ушам.
Но голова почему-то болит ещё сильнее и болезненное ощущение в желудке заставляет поморщиться.
Фокусирую взгляд на Багримове. Он что-то пишет в телефоне, затем убирает мобильник в карман.
– Не стесняйся, Асти. Проходи.
В кабинке темно. Лишь светящийся фонтан на стене позволяет что-то разглядеть.
– Так, на что ты готова, чтобы получить от жизни всё? – Багримов берет со стола бокал шампанского и протягивает мне.
Я беру фужер. От запаха алкоголя меня почему-то тошнит, но я всё равно отпиваю. Правда, становится ещё хуже.
– На что я готова? Наверное, тоже на всё.
– Правда? – он опирается бёдрами о стол, затем кладёт руки мне на талию и притягивает к себе, пока мы не оказываемся нос к носу. – Убеди меня.
Его губы в миллиметре от моих. Меньше секунды, чтобы их коснуться.
Но я почему-то медлю.
За спиной раздаётся шорох. Мне становится трудно дышать, будто к нам в кабинку проникает что-то тяжёлое, большое и страшное.
– Надеюсь, завтра ты не станешь писать заявление на увольнение, Насть? – голос ударяет в спину, а по позвоночнику с нажимом проходят пальцы.
___
Сцена большая, хотела полностью дописать, но не успела)
Глава 29
Глава 29
Асти
Я фокусирую свой взгляд на мужчине перед собой, чувствуя, как к горлу начинает подступать тошнота. Пальцы на спине всё ещё сильно давят, дыхание касается плеч. Мне становится трудно дышать и контролировать спазмы в животе, которые усиливаются с каждым новым мгновением.
– Молчишь, Настя? – хриплый голос раскатывается волнами по макушке.
Алкоголь всё ещё сильно туманит разум, но до меня начинает доходить, что именно произошло.
Я перепутала их.
Я думала, что в вип иду с Марселем Рустамовичем. А получается, что там, на танцплощадке меня трогал его брат.
Поэтому моё тело реагировала не как обычно. Потому что это был другой человек...
Вода в фонтане на стене начинает течь словно в замедленном темпе, пока полностью не останавливается. Время застывает вокруг, а спазмы в желудке становятся нестерпемыми. Я зажимаю рот ладонью и медленно поворачиваюсь. Взгляд находит синие глаза Багримова. Эта резкая синива только усиливает тошноту.
Он, кажется, что-то говорит. Его губы шевелятся, но я ничего не слышу. Он протягивает руку и пытается зачем-то до меня дотронуться, но я резко отталкиваю мужчину и выбегаю прочь из кабины.
Зажимая рот, несусь куда-то... куда угодно... В туалет или на улицу, я не знаю. Лишь бы поскорее покинуть зал. Господи, меня сейчас стошнит...
– Асти?! – перед глазами мелькает образ Дины, но я отталкиваю и её, не переставая бежать, пока не оказываюсь снаружи здания под проливным дождём, где меня выворачивает наизнанку так, что живот и горло начинают болеть.
Как мне плохо. Мне так плохо...
И что я вообще наделала. Это не я. Я себя так не веду...
Плечи дрожат, пока меня продолжает выворачивать наизнанку. Дождь холодными струями лупит по плечам, но мне не холодно. Мне никак. Пусто.
То ли рыдания, то ли истеричный смех начинают рваться из груди.
Ужасный день... Ужасная ночь... Я хочу домой. Вот только дома как такового у меня и нет...
Когда спазмы прекращаются, я застываю как изваяние под дождём, глядя в никуда перед собой. Ледяная вода с небес, наконец, начинает морозить кожу. Тело начинает трясти, будто кровь в венах замерзает, превращаясь в лёд.
Я повела себя ужасно.
Мне действительно стоит уволиться. Я просто не смогу работать на него после сегодняшнего дня.
Нужно вернуться в клуб, забрать сумку и вызвать такси. Прийти в себя, выспаться, а потом написать заявление...
Зажмурив веки, я поднимаю голову вверх, позволяя дождю лупить по моему лицу, смывая с него слезы. Неожиданно холодные удары прекращаются. Будто кто-то развёл надо мной покрывало или выключил дождь.
Медленно открываю глаза и понимаю, что надо мной чья-то куртка. Делаю глубокий вдох, чувствую знакомый запах рядом и по телу пробегает дрожь. Та самая, которую я всегда чувствую, когда он рядом. Та самая, которой не было на танцполе, когда меня трогал его брат.
О, боже, меня сейчас снова стошнит.
– В машину садись. Я тебя отвезу домой, – сквозь шум дождя над ухом раздаётся низкий голос.
Я осторожно, на неровных ногах, и всё ещё чувствуя, как от алкоголя крутит сознание, поворачиваюсь к Багримову.
Он стоит в сантиметрах от меня и держит свою куртку над моей головой. При этом на него самого песпощадно льётся дождь, а синие глаза в свете фонарей возле клуба мерцают ледяным пламенем.
– Не надо, – суетливо качаю головой и отступаю на шаг назад, точнее, пытаюсь, так как из-за моего состояния, меня просто резко ведёт в сторону.
Багримов действует молниеносно, обхватив меня рукой за талию и прижав к себе. Куртка падает в грязь, но он не обращает внимания, а просто тянет меня под крышу крыльца, чтобы дождь своими холодными лапами не мог до меня дотянуться.
– Я не спрашиваю, Насть. Тебе нужно домой. И на такси в таком состоянии ты не поедешь.
Он отдаёт кому-то сигнал рукой. Кажется, охраннику.
– Машину ближе подгони.
– Марсель Рустамович, – пытаюсь поднять взгляд, но по голове буквально бьёт кувалдами от любого движения, и слёзы не переставая текут из глаз. – Я не хотела... Всё не так, как вы подумали...
– Поговорим об этом не сейчас, – чеканит он, сжав челюсть до хруста, затем начинает тянуть меня куда-то, пока мы не оказываемся перед его машиной, куда он буквально меня запихивает, открыв пассажирскую дверь.
– В клубе вещи... – хочу сказать, но тут вижу, как охранник передаёт Багримову мою сумку.
Марсель Рустамович обходит машину спереди, я вижу его крупную фигуру в свете фар, которая под стеной ливня кажется подсвеченной.
Усевшись в салон, он бросает мою сумку назад, после чего трогает с места.
Глава 30
Глава 30
Марс
Руль сжимаю до хруста кожи, которой он обянут. Это машинально. Чтобы сдерживать собственную злость.
На самого, блять, себя.
Давлю по газам в пол, разгоняя машину до максимума, и невольно кошусь не Неверову, которая успела уснуть, пока мы едем, подложив руки под щёку.
Как ребёнок.
Да она и есть ребёнок.
В голове вспышками мелькают воспоминания. Как увидел её с Эмилем на танцплощадке, как пошёл следом за ними, и затем, как посмотрел в её глаза, настолько пьяные и неадекватные, что если бы мы с Эмом перешли границу, это можно было бы приписать к насилию, так как она вряд ли соображала, что происходит.
Пиздец, дожили оба.
На светофоре резко торможу, откидываю голову на сидение и прикрываю глаза.
Отпустить её я не мог. Этот олененок вела себя так, будто впервые в жизни напилась, что, впрочем, подтвердила одна из девушек, с кем она в клуб пришла. Дина, кажется. Перепуганно что-то тараторила, объясняя, что у Неверовой, кажется, какая-то трагедия случилась, и что она вообще обычно не пьёт алкоголь.
Самый пиздец, чтобы почувствовать себя ещё большим ублюдком.
Телефон не панели оживает.
Я вижу не экране номер Эма.
– Слушаю. Узнал что-нибудь?
– Короче, – брат выдыхает в трубку. – Несколько часов назад умер её отец. До этого долго лежал в коме. По информации от самарской полиции, с кем удалось связаться, он алкоголик и игроман. Куча долгов. От Неверовой поступают постоянные переводы на карту матери.
Пиздец.
– Ясно. А с матерью что?
Снова вздох.
– Умерла час назад. Сердечный приступ. Больница пыталась связаться с Неверовой, но она не взяла трубку.
– То есть, она ещё не знает про смерть матери?
– Не знает, Марс.
– Блять... – снова кошусь на Настю.
Она хмурится и шевелится во сне, словно ей что-то снится. На щеках остались дорожки от слёз и дождя, вокруг глаз размазалась тушь.
– Мам... – выдыхает она слабо.
Стиснув зубы, перевожу взгляд обратно на дорогу, резко жму на тормоз и разворачиваю машину.
– Эм, привези ко мне в квартиру успокоительное и какой-нибудь витамин C против похмелья.
Брат недолго молчит.
– Ты к себе её повезёшь?
– Она уснула. И кто-то должен сообщить ей про смерть матери утром. У тебя есть варианты получше?
– Ладно. Понял. Принял. Сейчас привезу.
– И узнай подробнее, что там по долгам. Насколько они большие. Кто требует долг. Попробуй найти родственников. Может, есть ещё родные у неё.
– Пока по предварительным данным у отца была сестра, но оборвала с ним связь много лет назад.
– Найди эту сестру. Свяжись. Выясни, насколько она адекватная.
– Сделаю. Всё. До связи.
Сбросив вызов, я сильнее давлю на газ, чтобы побыстрее добраться до дома. День сегодня должен был закончиться не так. И когда Настя начала танцевать перед Эмом, я уже был уверен, что мы сможем включить её в нашу любимую игру, а теперь чувствую себя мразью, который хотел залезть в трусы к девчонке с алкогольной истерикой.
Припарковав машину на подземной стоянке, открываю дверь и осторожно беру на руки Неверову, стараясь не разбудить, иначе будет пиздец. Сегодня ей явно не стоит больше получать никакую стрессовую информацию. Она не вынесет.
Шагаю вместе с девушкой к лифту и нажимаю кнопку своего этажа.
Лёгкая как пушинка. Она ест вообще?
Оказавшись у себя в квартире, несу её в спальню и укладываю на кровать. Из одежды снимаю только обувь и просто накрываю девушку одеялом. Она снова вздрагивает и зовёт маму.
Пиздец.
Я зажимаю пальцами переносицу и выхожу из комнаты, прикрыв дверь.
Завтра день, очевидно, будет ещё «веселее», чем сегодня.
Из бара достаю бутылку виски и плескаю немного в стакан.
Этой девчонке точно не стоит работать на меня. Явно она из другого мира. Слишком хрупкая. А я не смогу постоянно держать себя в руках.
Но и уволить её, зная ситуацию, я тоже не могу. Тут либо помочь ей найти другое место, либо терпеть, заперев все свои хотелки под замок.
Телефон снова звонит.
Эм.
– Буду у тебя минут через тридцать. По сестре отца информацию дали. Она живёт в Питере. Замужем. Двое детей. Работает продавцом в бутике. Муж грузоперевозками занимается. Завтра утром отзвонюсь им. Возможно, они захотят общаться с племянницей.
– Отлично. Но на всякий ещё поищи людей. Ключи у тебя есть от квартиры, зайдёшь, кинешь таблетки на стол. Я в душ. Только тише заходи. Не разбуди её.
– Уже беспокоишься за её сон?
– Я беспокоюсь, что мне придётся человеку не совсем в адекватном состоянии рассказывать, почему я привёз её к себе и что случилось с её матерью.
– Ладно. Не психуй. По долгам, кстати, долги довольно большие. Дом заложен. Кредиторы лютуют. Какие-то левые сделки, но люди важные в тех краях. Будешь вмешиваться?
Я провожу ладонью по волосам.
– Доживём до завтра, увидим.
Асти
Как же мне плохо. Хочется пить, словно я не пила целую неделю, и ещё чтобы кто-то удалил мучительную резь в висках. Вообще невозможно терпеть.
Пытаюсь распахнуть веки, но они кажутся невероятно тяжёлыми. Кое-как мне всё же удаётся открыть глаза. И первое, что я понимаю, что ничего не понимаю.
Точнее, я не понимаю, где я и как тут оказалась. И что вчера было, я тоже не помню.
Неторопливо поднимаюсь на постели. Какая-то незнакомая комната. Явно мужская. Дорого. Богато. Всего по минимуму и пахнет мужскими духами. Знакомыми духами.
Фокусирую взгляд на прикроватной тумбе, где стоит стеклянный бокал с какой-то шипучей жидкостью.
Это для меня?
Оглядываюсь с опаской. Затем тянусь к стакану и делаю небольшой глоток. Вкус апельсина...
Так где я?
Одежда, в которой я была вчера, на мне. Пытаюсь мысленно восстановить хоронологию событий вчерашнего дня, но лучше бы я этого не делала, потому что на некоторых моментах меня начинает тошнить.
Но хотя бы становится почти понятно, где я нахожусь. Не успеваю закончить эту мысль в голове, как дверь в комнату открывается и на пороге вырастает крупная фигура Багримова.
Так я и предполагала...
– Проснулась?
– Марсель Рустамович... – это всё, что мне удаётся выдохнуть.
Босс кивает на бокал у меня в руках.
– Это витамин C. Выпей полностью. Тебе станет легче.
– Сп.. асибо...
– Душ налево по коридору. Последняя дверь. Там есть халат, если что. Чистые полотенца в шкафу. Как будешь готова, проходи на кухню. Поговорим.
Он выходит, а я зажмуриваю глаза от отчаяния.
Напилась. Фактически приставала к боссу и его брату. Затем меня вывернуло наизнанку...
Ясное дело, что уволиться мне придётся, лишь бы рекомендации были нормальные. В конце концов, вчера я похоронила гораздо больше, чем работу. Я распрощалась с иллюзиями. И со своим персональным чудовищем.
Воспоминания о смерти отца и о ссоре с матерью болезненно давят на грудь. Я запираю эти ощущения под замок, так как ещё успею дать волю эмоциям. Сейчас же от каждой мысли у меня ноют виски.
Допив витамин C, который принёс Багримов, я иду в душ. На самом деле, я хочу просто умыться и уехать. Всё остальное сделаю дома.
Отражение в зеркале не то чтобы пугает. Оно вызывает самый настоящий ужас. Лицо перепачкано и опухло, волосы свалялись, на платье какие-то пятна.
Надо было послушать Дину и не пить так много... Вообще не пить...
После этого дня однозначно больше никогда не буду...
Умывшись и прополоскав рот зубной пастой, я вытираю лицо и пытаюсь причесать волосы. Конечно, всё равно выгляжу ужасно.
Но вряд ли я произведу впечатление хуже, чем вчера.
Осторожно выхожу из ванной и смотрю вдаль коридора.
Стыдно смотреть в глаза. Стыдно за своё поведение. Стыдно, что придётся уволиться из-за самой себя же...
Медленно шагаю вперёд, пока не оказываюсь в просторной кухне-гостиной. На стене шумит телевизор. Багримов разливает кофе по стаканам, а я продолжаю топтаться на месте, будто сомневаюсь в каждом своём дальнейшем шаге.
– Садись за стол. Выпей немного кофе, – босс сам поворачивается ко мне и указывает рукой на стол, затем ставит на него два стакана с горячей чёрной жидкостью. – Ты не стала принимать душ?
– Нет, – качаю головой и краснею. – Я потом. Дома... Вы не видели мою сумку?
– Она у меня в машине. На парковке.
– Понятно, – прикусив губу, сажусь за стол и отпиваю немного кофе, чувствуя, как вместе с витамином C и кофеином в моё тело возвращается жизнь. – Марсель Рустамович, – откашливаюсь, глядя на мужчину, – то, что вчера было, это.... несвойственно мне. Я слишком много выпила, и поэтому так получилось. Я, наверное, буду вынуждена написать заявление на увольнение, так как... просто...
Пытаюсь подобрать правильные слова, но оказывается, это невероятно трудно сделать. Ещё он так не меня смотрит. Взгляд тяжёлый и давящий. Трудно такой выдержать. Я надеюсь, кроме того, что я помню, я больше ничего плохого не сделала.
– Насть, – вздыхает он, сцепив пальцы рук в замок, – насчёт увольнения мы поговорим позже. Я должен сказать тебе кое-что. Мне придётся это сделать.
Судя по его тону, это что-то не очень хорошее.
– Я вас слушаю, – непроизвольно вжимаю голову в плечи и крепче обхватываю бокал с кофе.
– Я знаю, что вчера умер твой отец. Мои соболезнования, Насть.
– Не стоит. Он был чудовищем, – сглатываю, глядя Багримову в глаза. – Если это то, что вы хотели сказать...
– Не то. Точнее, не только это. Вчера тебе звонили из больницы, но не смогли дозвониться.
– А зачем мне звонили из больницы?
Багримов выдерживает паузу, от которой по позвоночнику бегут мурашки, потому что я практически на сто процентов уверена, что услышу сейчас что-то страшное.
– Твоя мама умерла, Насть. Мне очень жаль.
Асти
Та самая боль, которая обрушивается на тебя не сразу. Сначала ты словно вообще ничего не чувствуешь. Словно не веришь в то, что только что услышал. Это ведь не может быть правдой. Это может случиться где-то и с кем-то, но не с тобой. А потом боль начинает накрывать тебя волнами. И каждая последующая волна больше и больнее предыдущей. Твоё сердце начинает неистово стучать о рёбра, и ты буквально чувствуешь, как оно разбивается и истекает кровью, пока ты с отчаянием вспоминаешь, что ты сказал в последний раз человеку, которого не увидишь больше никогда...
Какая разная боль...
Две смерти. И абсолютно не похожие чувства...
– Насть? Как ты? Возьми, выпей, – перед глазами вдруг появляется лицо Багримова.
Он что-то протягивает мне. Какие-то таблетки и воду.
Я вдруг понимаю, что не сижу, а стою, а разбитая чашка кофе валяется возле моих ног и чёрное пятно разливается вокруг белых осколков.
Я не помню, как вскочила. Не помню, как разбила чашку. Будто провал в памяти.
– Что это? – шепчу, будто в коматозе, глядя на таблетки, которые протягивает мне Багримов.
– Это успокоительное.
– Мне не нужно успокоительное...
– Нужно. Выпей. Иначе тебе станет плохо.
Я на автомате беру бокал и таблетки, ставлю на стол и сама сажусь обратно на стул. Залпом выпиваю. Затем обратно поднимаюсь на ноги.
– Надо убрать осколки. Скажите, где у вас и что лежит. Нужно убрать разбитую чашку... – собственная речь кажется мне замедленной, а голос чужим.
Это как будто не я говорю, а кто со стороны...
– Не надо ничего убирать. Я сам всё сделаю. Ты в шоке, Насть. Тебе нужно сесть и позволить таблеткам подействовать.
– Я не хочу сидеть, – резко качаю головой, сжав виски пальцами. – Мне нужен телефон. Принесите мой телефон. Я должна позвонить. Что вообще случилось? Как... мама умерла? Почему? Они что-то сказали?!
– Сердечный приступ.
– Это я виновата.
Марсель Рустамович пытается усадить меня на стул, но я отталкиваю его руки.
– Я... я это я виновата.
– Ты ни в чём не виновата, Насть.
– Нет, виновата. Мы поссорились вчера. Она хотела, чтобы я приехала на похороны к отцу, а я... я сказала, что не приеду, понимаете? Я накричала на неё. Сказала, что она всегда была на его стороне... Сказала, что все её проблемы из-за него, а решать их должна я... Это моя вина! – слёзы начинают бесконтрольно течь из глаз.
Мне настолько плохо внутри, что я теряюсь в этой боли. Плечи содрогаются от рыданий. Грудь невыносимо ноет.
Я вдруг чувствую мягкое касание к своим рукам, а затем тёплые пальцы сжимают мой затылок.
– Тихо, девочка. Ты ни в чём не виновата, но выплакаться тебе нужно. Просто поплачь.
И я плачу.
Уткнувшись в его плечо.
Позже я подумаю, что не должна была. Позже я решу, что и он не должен был.
Но сейчас я просто реву.
У меня нет родного плеча, в которое можно было бы уткнуться и разорваться на части. Но почему-то в этот момент именно он оказывается рядом. Именно Багримов.
– Насть, тебе есть с кем полететь на похороны?
Похороны.
Она хотела, чтобы я приехала хоронить отца.
«Вот я и приеду, мам...»
– Нет, – отвечаю, не отрывая голову от его плеча. – У меня никого больше нет. Девочки-соседки работают, я не уверена, что кто-то полетит со мной.
– Понятно... Ладно, давай так. Садись сюда, – он отводит меня к дивану и усаживает. – Я сейчас кое-что улажу и помогу тебе с похоронами.
– Поможете с похоронами? Вы не должны ничего для меня делать. Я не... не смею вас просить... И я ничего не смогу дать вам взамен.
– Я сам хочу помочь. И взамен мне ничего не нужно. Об остальном поговорим позже.
Он собирается отойти, но я обхватываю его запястье пальцами. Я не знаю, почему я так делаю. Просто тот факт, что он сейчас уйдёт вызывает внутри меня панику. Не хочу оставаться одна. Ни на мгновение. Не хочу плакать в одиночестве. Я и так всё время в одиночестве. А сейчас совсем никого не осталось.
Целый мир как пустота, в которой я не могу найти опору для себя.
– Марсель Рустамович... не уходите, – всхлипываю, глядя на мужчину снизу вверх. – Ещё немного... Побудьте рядом...
Глава 33
Глава 33
Марс
Слишком чувствительная и невинная, чтобы к такой прикасаться. Такие в моём мире погибают.
Смотрю на спящую на моём плече Асти. Лицо опухло от слёз. Губы покраснели – так сильно она их кусала. Целый час истерики.
Даже шевелиться не хочется, чтобы не разбудить.
Поразительно, отец всю жизнь бухал и издевался, что над ней, что над матерью, а она их ещё и жалеет.
По информации, которую удалось добыть Эму, сестра с концами разорвала связь с отцом Насти после того, как он обокрал их семью и поднял на неё руку. На похороны она не поедет и вообще ничего не хочет знать об этих людях. В том числе и о Насте.
То есть по факту у неё больше никого нет. Эмиль сказал, что инфы о других родственниках не нашёл.
Я осторожно убираю руку, чтобы Асти не проснулась, и укладываю её на диван. Пусть поспит хотя бы пару часов. Успокоительное вроде подействовало, но ещё лететь на похороны.
Там ещё с долгами какой-то полный пиздец.
Не знаю, какого хрена я не могу просто оставить эту ситуацию. В конце концов, она чужой мне человек. Но у меня просто нет сил безразлично смотреть, как она будет мучиться со всем этим дерьмом.
Поднявшись с дивана, первым делом убираю разбитый стакан, потом заказываю билеты до Самары, предупреждаю морг, во сколько примерно мы будем, а затем, не знаю, почему, решаю позвонить маме.
– Привет.
– Ты что, сам мне звонишь? Ты? – её голос звучит слегка недоверчиво.
Наверное, я сам в этом виноват.
– Просто решил узнать, как твои дела?
– Надо же, я дожила до этого момента... Нормально мои дела. Вчера только разговаривали. Я поздравляла тебя с тем фактом, что родила тебя на свет.
– Ты так ворчишь, словно не рада моему звонку.
– Я была бы рада твоему приезду. И отец, кстати, тоже.
– Разгребу кое-какие проблемы и приеду, – кошу взгляд на Настю, которая хмурит брови и снова что-то бурчит во сне.
– Ты всегда так говоришь. В итоге проблемы у тебя бесконечные!
– Но ты же всё равно меня любишь?
– Куда мне деваться?
Невольно улыбаюсь.
Наверное, то, за что я всегда буду благодарен родителям, это полноценная и любящая семья. У нас в доме никто не бухал, никто никого не бил, не было разводов и тому подобного дерьма. Абсолютное благополучие. И я прекрасно знаю, что далеко не всем так везёт. Даже, если честно посмотреть, большинству не везёт.
– И я люблю тебя, мам.
– Марсель, точно всё в порядке? Это на тебя не похоже.
– Всё хорошо, мам, не переживай. На днях заскочу.
Сбросив вызов, опираюсь на стол и вновь смотрю на спящую Настю.
Асти.
Готов поспорить, что её нелюбовь к имени как-то связана с отцом. Тут, наверно, большая часть травм с ним связана.
Захожу в приложение ресторана, чьими услугами часто пользуюсь, и делаю заказ. Надо, чтобы она нормально поела прежде, чем мы поедем в аэропорт.
Доставка приезжает через час.
В аэропорт нужно выехать примерно через два часа, чтобы успеть.
Раскладываю еду по тарелкам, после чего подхожу к Насте, чтобы разбудить, чего делать не хочется, потому что, наконец, её дыхание выровнялось, и сейчас она в глубоком сне.
Пользуясь возможностью, разглядываю девушку. Сейчас мне кажется даже каким-то безумием тот факт, что я хотел включить её в нашу с Эмом игру. Она настолько отличается от женщин, которые способны на подобное, что я не представляю, как мог думать иначе.
Я бы даже не удивился, если бы Настя оказалась девственницей.
Протягиваю руку и медленно провожу пальцами по бледной щеке. Тёмные ресницы отбрасывают тень. Я скольжу по этой тени, пока оленьи глаза не распахиваются и не упирают в меня свой тёмный взгляд.
– Марсель Рустамович? – она тут же приподнимается на локтях. – Я что, уснула?
– Ненадолго. Тебе нужно поесть, Насть.
– Я не хочу есть, – качает головой, потерев глаза.
– Надо. Иначе у тебя не будет сил пережить всё это.
Её нижняя губа снова начинает дрожать. Я бы хотел не давить так сильно, но по-другому вряд ли получится.
– Через два часа ехать в аэропорт, Насть. Тебе ещё надо успеть переодеться.
– В аэропорт?
– У нас рейс до Самары в семь.
– Подождите... Вы со мной летите? Но... почему?
– Потому что одна ты не справишься, Насть.
