Текст книги "Быть Вселенной в голове у каждого"

Автор книги: Catherine de Froid

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– А падение – иллюзия? И что в первый раз было?

– В первый раз все было по–настоящему, потом тебе устроили что–то типа исполнения желаний, а когда это привело к тому, к чему привело, позвали меня.

– И надолго такое соседство?

– Надолго. Ценные кадры ценны всю жизнь, и жизнь эту надо спасать.

– Ладно, поняла. Я дура, поэтому за мной теперь будут приглядывать, чтобы не натворила чего. Не лестно, но кто же на правду обижается. А теперь рассказывай, личность, откуда таких вот приглядывающих берут.

– Ты точно хочешь это узнать?

– Точно.

– Хорошо. Тогда попрошу у Бога позволения вспомнить.

– В смысле?!

– Понимаешь, – сказала сущность внутри меня, – чтобы целиком и полностью брать на себя ответственность за живое существо, нужен опыт. Опыт длиной в жизнь. Лучше – не в одну, потому что никогда ничья жизнь не повторится полностью, а готовым нужно быть ко всему. А много жизней – это много боли. Поэтому мы и забываем все. Только в нужный момент получаем отрывок воспоминаний, которые подсказывают нам решение. Но если ты хочешь, могу рассказать.

– Нет… Не надо! – Кажется, мой голос дрожит. Вот только за кого я боюсь: за древнее существо, которому пришлось бы вспоминать десятки смертей, или за себя, что потом не смогу спать по ночам? Скорее всего второе.

– Ну вот и договорились, – произносит «напарник» (а как иначе его называть?). – А теперь начинай реализовывать свои возможности, ради которых тебя так цепляют за жизнь.

– Какие возможности?! – прорывает меня. – Я не знаю, ради чего меня столько вытаскивали! Максимум – математику неплохо понимаю, да рассказы писать могу. И то не издают нигде.

– Пока продолжай этим заниматься, а там посмотрим, – говорит существо. – Что–то мне подсказывает, что издатель скоро найдется.

Послушно иду к компьютеру, записываю какую–то мысль. Что поделаешь, если рассказы уже несколько месяцев не придумывались? Надо над этим работать. И еще пару олимпиад хочется выиграть. Если я не совсем запуталась в календаре, через недельку начнутся. Семь… или восемь. В этот месяц мне не дадут задумываться о том, что я никуда не гожусь и никому не нужна.

– Наконец–то правильно мыслишь, – поддерживает меня «квартирант».

– Спасибо, Вещь, – цитирую «Семейку Адамс».

Кажется, уже начинаю воспринимать своего надзирателя (в голову приходит: душехранителя) как должное. Многие мои сверстники бы воспротивились: для нас и родительский контроль – это что–то совершенно лишнее. А мне нормально. По крайней мере, глупостей не наделаю, да и решений надо будет меньше принимать.

Месяц спустя.

– Извините за опоздание! – произношу я, вламываясь на русский.

Любого другого бы убили на месте (ну или нотацию читали бы пол урока: падение нравов, всеобщее отупение, мы играем в школу…), но мне можно, да и первый раз за год опаздываю, поэтому учительница только улыбается:

– Победительница наша идет. Проходи, Сашка. Вот незадача, только «н» поставила.

– А чего на сей раз победительница? – Позади уже все девять олимпиад, из них выигран только английский, результатов математики я еще не знаю, но, похоже, сейчас мне скажут.

– Сама догадаешься или мне потратить урок на долгие похвалы в твой адрес? – усмехается русичка. Знает ведь, чего я терпеть не могу, и подкалывает. Какое–то у нее сегодня настроение хорошее. А когда у нее хорошее настроение, мне достается сильнее, чем при плохом.

Сажусь на место. Сегодня я сижу с Олегом. Опять болтать будем, ну да ладно. Ему уже никакая дисциплина не поможет, мои же пятерки никто не осмелится заменить чем–то пониже: медалистка же.

– Чего опоздала? – улыбается Олег. – Опять остановку проехала?

– Нет, от тебя заражаюсь. – Он у нас опаздывает всюду: ко врачу, на концерт, даже тупо гулять, и я его частенько этим подкалываю. Но не говорить же правду: слишком долго рассказывать, получу нагоняй за разговоры на уроке.

На самом деле, я опоздала, потому что с утра залезла в «контакт» и увидела сообщение от Максима: «Сборник вышел. Когда можно тебе его отдать?».

Что за сборник? Кто такой Максим? Да, за этот месяц много изменилось… Ну, слушайте.

С Максимом мы неожиданно разговорились на самой первой и нудной олимпиаде – по русскому. Если вы олимпиадник, то знаете не хуже меня, что на русском, математике и обществознании обычно не хватает парт, и участников начинают сажать по двое. Вот нас и посадили. Чуть не выгнали за разговоры, между прочим.

Как только мы нашли друг друга Вконтакте, Максим быстренько вычислил мой блог и написал что–то по этому поводу. Ну, я и брякнула, что у меня был еще один, с рассказами. У Максима оказалась некая туча связей, и через пару дней он предложил мне напечатать с десяток рассказов в каком–то сборнике. И вот результат.

Видите, сколько текста? На уроке и половины не выболтать. Да и доверяю ли я Олегу настолько? Нет, доверяю, но начнутся же вопросы, намеки, подколки. А я слишком «человек в футляре», чтобы не стараться этого избежать.

Это я тут полстраницы набрала, в реальной жизни же разговор продолжался:

– Плохо я на тебя влияю, Сашка–рифмушка! – смеется Олег.

– Ах ты… звезда мирового масштаба!

Мое высказывание, как вам понятно, имеет отношение к его амбициям. «Рифмушка» же – всего лишь эвфемизм. Какая самая распространенная детская дразнилка для Саш, Даш и Маш? Сашка… как Сашка. Вот только без второй «с». Я уж не помню, кого из нас так дразнили, меня или Машу, когда мне пришло в голову поправить Олега. С тех пор и пошло.

Олег произносит еще что–то из нашего арсенала ругательств, мы смеемся, и нам все же делают замечание. Мой сосед по парте тут же изображает примерного ученика: руки сложены на столе, спина прямая, взгляд устремлен на учителя. Никого не обманет, но смешно. Продолжать болтать сразу после того, как на вас обратили внимание, по крайней мере неразумно, но русский язык слишком скучен, поэтому я бужу свою вторую сущность и начинаю трепаться.

За этот месяц мы совершенно срослись и перестали считать друг друга чем–то чужеродным. Несколько дней, когда олимпиады еще не начались, а меня снова начала мучить депрессия, «квартирант» меня даже подменял. Я сидела в отдаленной комнатушке сознания и преимущественно спала и фантазировала (внутри собственного мозга можно даже реализовывать эти фантазии, не прилагая никаких усилий), а мое тело под управлением второй личности успешно справлялось с учебой и общением. Потом я все же вышла на свет Божий и устроила допрос:

– Как это вообще случилось? А то я не помню: сижу, читаю – и оба–на: сижу и читаю в другом месте.

– Просто твой депресняк весьма и весьма опасен, а тебя нужно беречь. А книгу в мозг встроить – это вообще легко.

– Ну хорошо, а как ты справился с копированием моего поведения? – Почему–то мне нравится говорить о нем в мужском роде.

– В меня вживляют все воспоминания «клиента». Это единственное, чего я не могу забыть никогда. А на основе воспоминаний можно сделать очень и очень много. Тут и рефлексы, и «встроенные» модели общения с конкретными людьми, и формулы для решения задач.

– Ты не устал?

– Спал по семь с половиной часов в день, это для меня много. Главное было тебя запереть понадежнее да книгами обеспечить, чтобы точно не пришлось просыпаться.

– Ах ты…

– Сама такая!

Вот мы и перешли на тот тон, каким я общаюсь с друзьями. Теперь он мне еще ближе.

На олимпиаде по физике я чуть не обратилась к нему за помощью, даже попросила формулу подсказать. На что услышала:

– Тебе так сильно нужно пройти на областной этап или проверить свои знания все же важнее?

На областной тур мне совсем не было надо. Поэтому тогда я набрала всего три или четыре балла и совсем не расстроилась. А «области» что? У меня и так их две штуки на носу. Счастье есть!

– Вот видишь! – откликается «симбионт», которому надо все же придумать имя. – И вовсе не обязательно из окон сигать.

– Я уже понимаю, что была эгоистичной дурой, можешь не напоминать.

– Ну вот, ты стремительно взрослеешь, и мне предстоит лет семьдесят смертельной скуки.

– Не дождешься!

Олег с удивлением наблюдает, как я вдруг ни с того ни с сего начинаю смеяться.

– Ты точно ненормальная! – сообщает он.

– Знал бы ты, насколько! – Эта фраза банальна донельзя, но она очень к месту в качестве окончания повествования. Не, ну а серьезно, что дальше будет интересного? Точнее, будет–то много, но до всего этого еще ждать и ждать. Побуду покамест обычной, среднестатистической школьницей. Ну, не совсем обычной… Вон как раз что–то про меня говорят:

– Да, кстати, оценки за ваши сочинения. Две пятерки – Макеева, пять–четыре…

Дальше идет разочарованный вой получившего «три–два» Олега, всевозможные «йес!» и ругательства остальных. Жизнь продолжает свое мерное и усыпляющее течение.

– Не смей говорить, что жизнь скучна, а то снова запру! – немедленно откликается квартирант.

– Сильно недосплю – свистну.

Как хорошо иметь соседа по мозгу! Интересно, у кого–нибудь из моих знакомых есть такой же или я действительно одареннее их всех?..

Часть 4. Встреча

Темнота, пролетающие мимо звезды. Как старая заставка Windows, только с эффектом присутствия. Странный сон. Пустой, но не холодный. И редко во сне случается вот так вот это осознавать и характеризовать. Скорее это происходит по пробуждении, если что–то остается.

Пространство, быстро меняющее свое положение относительно меня (вычитано в учебнике физики). Сколько меня? Я не один и не одна. Меня много. Нас. Нас много, не меня, хотя учителей здесь нет и некому поправлять.

Голова немного кружится, как когда сильно хочется спать. Или как иногда во сне перед самым пробуждением. Странно, что об этом думается. Странно, что эта странность замечена. Мы куда–то рассасываемся…

Андрей–старший.

Он повернулся на бок и открыл глаза. Какое–то незнакомое место. Может быть, все смены тел и душ ему привиделись, и он в психушке? Нет, банально. Та–а–ак, а это уже интересно.

Его кровать стояла у одной стены, а у другой спал тот, с кем приходилось делить оболочку. «Приходилось» – неправильное слово, но не в этом дело.

– Андрей, просыпайся! – позвал Андрей–старший.

Андрей–младший.

– Андрей, просыпайся!

– Не так же громко! И вообще, сегодня не рабочий день! Я спать хочу!

Слова вылетали сами, скорее по привычке, чем из–за недовольства. Он сел в постели и огляделся. Продрав глаза, увидел говорящего. Потом узнал голос.

– Встань–ка, хочу на тебя посмотреть, – попросил он.

Молодой человек выше его на голову. Медового цвета волосы. Такой же костлявый, но уже заметны мышцы. Лицо широкое, веселое. Уже не такое детское, как у него. Прыщей побольше, опять же.

– Так вот ты какой, старший и опытный тезка… – протянул он. – Не подскажешь, кстати, что происходит?

– Shit happens, – пожал плечами «старший». – Очередные эксперименты где–то там, наверху. Не привыкать.

– Тебе не привыкать. Мне есть, что терять.

Юноша нервно засмеялся:

– Есть что терять? Сколько я знаю, те, кого ты теряешь, о тебе уже и не подозревают, что не мешает им жить припеваючи.

– Не обрисовывай все вот так. У них не было выбора. Это просто другая реальность. Или как там оно называется.

– Знаю, – отмахнулся Андрей–старший. – Пытаюсь шутить над ситуацией. Я уже и сам привык к ним ко всем. А к Ане…

– Можешь не договаривать. Я и сам понимаю, что тебе даже тяжелее моего. Что будем делать?

– Сидеть и ждать. Эй, там, я голодный!

Игорь + Саша.

Белая комната. Две кровати. На одной спит Игорь, на другой – Саша.

– Доброе утро! – произносит Саша. – А как мы оказались у тебя дома? Я же вроде не пью, чтобы ничего не помнить!

– И тебе доброе. Только это не мой дом. Больше на какую–то гостиницу похоже.

– Выгляни в окно, а то мне не улыбается разгуливать по комнате в полуголом виде.

Игорь подошел к окну, раскрыл штору и увидел…

– Ё-мазай! – воскликнул он.

Черный квадрат окна, такой черный, как это бывает только в какой–нибудь неудачной игре. И надпись ярко–желтым готическим шрифтом: «Не предусмотрено. Level up за догадливость».

– Похоже на кошмар задр… Ой, прости! – Саша зажала себе рот рукой.

– Именно на это и похоже. Только не геймера, а скорее начинающего юзера Paint.

– Спасибо, ты все объяснил. Впрочем, я тоже хороша.

Саша, плюнув на стыдливость, встала и подошла к имевшейся в комнате двери. Она открылась, открывая взору ванную комнату, где вдобавок имелась чистая одежда.

– Живем! – прокомментировали двое в голос.

Когда Игорь стал надевать джинсы, из кармана раздался протестующий писк. Он сунул туда руку…

– Ну, здравствуй, проныра! – поприветствовал он Ратора. – Не расскажешь, что здесь происходит?

– И где Андра, – добавила Саша.

– Здесь я, здесь! – Андра показалась из–под ванны. – А что здесь происходит, наша интуиция сообщать отказалась. Какой–то эксперимент, и точка.

– Understand, – сказала Саша. – Что ни фига не understand.

– Читал я что–то… – протянул Игорь. – Хотя нет, это фантастика, к делу не относится.

– Вокруг тебя сплошная фантастика, а ты изображаешь не верящего в чудеса программиста! – засмеялась Саша.

– Ты права. Но верить в инопланетян не очень–то хочется. У нас уже есть веселый народец… То есть, два.

Саша + Душехранитель.

Саша лежала в темноте и пыталась сообразить, где она. Под ней явно была кровать, а не давным–давно ее сменивший матрас. Опять, что ли, в прошлом? Но ведь это все давно закончилось.

– Сущность, где я? – обратилась Саша к задней части своего мозга, где с давних пор обитал ее личный хранитель непонятного рода. Мозг молчал. – Эй, там! – сказала она вслух.

– Тут я, – отозвались от соседней стены. Саша повернулась на другой бок и обнаружила там такую же кровать и сидящую на ней… вроде бы девушку. – Почему снаружи, не знаю.

– Ну, вот мы и встретились лицом к лицу. Давай знакомиться. Меня ты знаешь, как облупленную, так что очередь за тобой.

– Кем я только не была… В своем последнем воплощении, так сказать, я была девочкой лет шестнадцати, мечтавшей стать писателем. А потом…

– Накосячила, как я?

– Забрали. Я вспомнила весь опыт своих предыдущих воплощений и получила такую вот работу – охранять угодных Богу людей.

– А когда это было? В каком году?

– Я жила одновременно с тобой. Ты же не думаешь, что мы живем в вашем человеческом времени? Древний мир – это скука, а именно там мне по возрасту полагалось бы родиться.

– А звать тебя как? А то столько проходила «сущностью», да еще и… мужского рода! – Саша нервно рассмеялась.

– Ой, как только меня не называли в последней жизни. Даже паспортистка «молодым человеком» клеймила. И все советовала, когда я анкету заполняла на паспорт, в графе «семейное положение» написать «холост».

– Ну и…

– Я написала «холоста»… – с убитым видом заключила… как ее зовут, блин?

Отсмеявшись, я повторила вопрос.

– Ну, зови Катей, если хочешь. Последнее, как ни крути, имя. Хотя привыкала к нему лет четырнадцать.

– Как любят писать в соцсетях, «а я Саша, очень приятно». А теперь скажи мне, где мы находимся.

– А Бог его знает… – сказала Катя. – Хотя Бог–то, по моему чутью, как раз и знает.

«Внимание! – раздалось вдруг сверху, видимо, из какого–то динамика. – Проследуйте прямо по коридору. Общий сбор».

Игорь + Саша.

«…Общий сбор», – вещало над дверью.

– Общий?

– Что за?

– Эксперимент.

– Пойдемте, что ж.

Ратора на плечо, Сашу за руку.

– Эй! – возмутилась она.

– Лучше держаться вместе, – выкрутился Игорь. – Да ладно, по сравнению с копанием в твоих мозгах сейчас я ничего себе не позволяю.

Прямо по коридору. Какой–то большой светлый зал. Туда ведут еще два коридора.

По одному из них в зал как раз входят два не то мальчика, не то юноши, один старше другого на пару лет. Внешность довольно разная, но выражения лиц похожи. Как будто сводные братья.

По второму коридору приближаются две девочки, стилем одежды напоминающие мальчиков–пофигистов: джинсы, футболки.

– Как наш автор, – шепчет Ратор. – Их, по–моему, тоже она писала.

– Верю, куда деться, – шепчет в ответ Игорь. Он привык к странностям серенького.

– Кто–нибудь знает, что здесь происходит? – нарушил молчание старший из двух мальчиков.

– Бог знает, – отозвалась одна из девочек.

– Эксперимент, – озвучила Андра с Сашиного плеча.

– Выясним, – подытожил задавший вопрос. – Давайте знакомиться. Мы – Андреи.

– Черт, как же по–дурацки это звучит во множественном числе! – заметил младший из Андреев.

– Катя.

– Саша.

– Эй, я тоже Саша!

– Буду Саша–вторая, значит.

– А я – Андра.

– Это от Александра? – тут же спросила другая Саша.

– Ой, правда, а я и не заметил, – вполголоса пробормотал Игорь. – Я Игорь, а это Ратор.

– Сам могу представиться.

– У меня не галлюцинации? – удивленно спросила Саша–вторая.

– Обижаешь! – сказали в голос Ратор и Андра.

– Тогда как?..

– Знаете, наш мозг порой та–а–акое таит… – протянул Игорь.

– Знаем, – сказал Андрей.

– Еще как, – сказала Катя.

– Давайте перестанем бросаться загадочными фразами, и просто спокойно все друг другу расскажем, – предложил Андрей–старший.

– Кто первый?

– Скинемся.

Ратор.

Он сидел у Игоря на плече, а в его мозг поступала информация. Почему так происходило? Наверно, автор решил. Обычно авторы не столь наглы и четко разделяют описание событий и собственные измышления, часто вовсе не допуская последние к первым, но данный автор был нагл. Точнее, была, ибо о сущности автора Ратор уже упоминал.

Так вышло, что именно этого серого, не очень общительного эндорианца графоманка, ведающая судьбами Игоря, Саш и Андреев, избрала своим рупором. Раньше он писал в старый Игорев блог рассказы, теперь он пытался подключиться к Интернету, чтобы записать пришедший извне афоризм:

«Мне не на что жаловаться: к моим услугам десятки и десятки миров, о каждом обитателе которых я при желании могу узнать все. Что не мешает как им, так и настоящим людям оставаться для меня загадкой».

Все «я», да «я». Автор скромностью не страдает. Впрочем так все же лучше, чем бесконечные безличные формы и «большинство», которыми другие блоггеры пользуются, чтобы обозначить своих знакомых.

Эксперимент.

Ровно в тот момент, когда закончились все рассказы, обсуждения и размышления, открылась не замеченная никем дверь в четвертой стене, и в зал непринужденно вошел Бог.

– Здравствуйте! – поздоровался он.

– Здравствуйте, – ответила Саша–вторая, зажимая рот рукой. Она так и не решила для себя вопрос, в каком числе обращаться к Нему.

– Здравствуйте, – последовали ее примеру остальные.

– Наверно, вам всем интересно, зачем я вас здесь собрал… – с усмешкой процитировал он земной канцеляризм. Все засмеялись.

– О да, нам весьма интересно, почему мы куда–то перенеслись с родной Земли, для сна это все слишком реалистично, а вокруг все говорят про какой–то эксперимент! – не сдержался Андрей–старший. – Извините.

– Ты тоже страдаешь тягой к избыточным извинениям? – шепнула Саша–первая.

– Мы все этим страдаем, распространенная зараза, – отозвалась Саша–вторая.

– Тише, давайте послушаем, – предложил Ратор.

– Про эксперимент вы уже знаете, – подытожил Бог. – Это эксперимент… Ну как бы вам сказать? Эксперимент по слиянию сознаний.

– А мы здесь, потому что у нас есть некоторый опыт по этой части? – сказал кто–то.

– Можно сказать и так. А вообще, что вы знаете про ситуацию в чужих головах? Ничего не знаете. Не судите поспешно и так далее.

– Можно вопрос не по теме? – не утерпела Саша–вторая. – А почему вы, Бог, так просто с нами разговариваете? Как же дела? Неужели правду пишут, что Бог от нас отвернулся.

– Не буду спрашивать, как вы все узнаете, кто я такой, – начал Бог. – А по поводу дел, разговоров и так далее я и сам толком не знаю. Я здесь как британская королева, гостей встречаю, мило улыбаюсь, да убиваю свое время так же, как земные одинокие люди. Иногда смотрю отчеты о проделанной работе, но кто и как ее делает, меня никогда не интересовало. Может, перейдем к делу?

– Надеюсь, «слитых» организмов будет хотя бы два? – спросил Игорь. – Не хотелось бы нам с Сашей оказаться в одном теле. – Саша подняла руку для подзатыльника. – Ничего личного, просто…

– Пошляк! – сказала она.

– Конечно, два, все предусмотрено. – Кое–кому из присутствующих показалось, что Бог немного замялся. – Они даже будут знакомы друг с другом и, так и быть, не будут братом и сестрой. Возраст – примерно одиннадцать лет. Хватит?

– Одиннадцать? Это же никаких возможностей! – возмутился младший Андрей.

– Понимаешь, что я о тебе думал? – осадил его старший.

– Наоборот, хорошо. Это же мечта всего Интернета! «Вот бы вернуться в прошлое с нынешними мозгами», – процитировала Саша–первая.

– Возвращалась я, – ответила Саша–вторая. – Приятного мало. Вот только тогда я была в своем прошлом, а в чужом оно поинтереснее будет. Не надо беспокоиться, с кем дружить, с кем не дружить, какое впечатление произведешь…

– Ну и отлично, что все согласны, – подвел итоги Бог. – Отправка завтра утром, пообщайтесь пока, обязанности в теле распределите. Я вас покидаю?

Никто не ответил, потому что говорить «До свидания» было бы глупо, а прощаний без этой подоплеки в языке не предусмотрено. «Прощай» разве что, но слишком пафосно.

И только когда дверь закрылась и слилась со стеной, Ратор, который, как уже упоминалось, является рупором автора, обратил внимание на одну очевидную вещь:

– Катя, а что ты все молчишь и молчишь?

– А что говорить? Вас здесь много, и все вы не глупее меня. Сами все скажете.

– А что ты здесь, кстати, делаешь? – полюбопытствовал кто–то нетактичный, чье имя лучше не называть. – Мы все как бы подростки, а ты уже сколько жизней прожила… Тебе с нами скучно будет.

– Я здесь для количества. Нас как раз четверо против четверых подобралось.

И тут Ратор снова послужил рупором:

– Ты ведь наш автор, да?

Катя пожала плечами:

– Была я вашим автором, верно. В последней как раз жизни, перед самым призванием. Вот только подробности того, что я там понаписала, из моей головы стерли начисто. Так что все по–честному. Не волнуйтесь, сильно докучать не буду. Хотя вы же здесь почти все с меня списаны, тараканы в голове схожие.

Разговор.

До конца дня, по биологическим часам всех собравшихся, оставалось еще порядочно, поэтому время проводили в праздных разговорах. Уже обсудили, что Ратор и Андра будут отвечать за Интернет в мозгу и телепатию (Андра возмутилась, что не умеет, Ратор и автор взялись ее обучить), а обреченные на зубрежку будут чередоваться (гуманитариев здесь не было). Возражение: «Зачем нужна зубрежка, когда есть Интернет?» было отметено, потому что Всемирная Сеть совсем не всегда выдает то, что нужно, не говоря уже о том, что ее могут закрыть в любой момент. А еще порядочный интеллигентный человек должен хранить в памяти необходимый багаж знаний. Дискуссия «Зачем быть интеллигентным человеком?», предложенная Андреями, уже тоже состоялась.

– Кать, а можно вопрос к тебе как к автору? – спросил Андрей–старший.

– Да сколько вам говорить, не помню я этой чертовой писанины! – ответила Катя.

– Не в этом плане. Вопрос чисто метафизического свойства.

– Ну, давай, покумекаем вместе.

– Смотри, мы перемещаемся в тела одиннадцатилетних детей. Там ведь уже есть какие–то личности, так?

– Думаю, это должно быть учтено Богом, – предположила Катя. – Недаром же он назвал именно этот возраст.

– А во сколько вообще формируется личность? Лет в шестнадцать же, не?

– Ну, спасибо! – сказал Андрей–младший.

– Вообще–то, никому из нас еще нет шестнадцати, ну, кроме Кати. Значит, дело не в этом.

– По–моему, – влезла польщенная Катя, – личность формируется то ли когда начинаешь создавать что–то свое, то ли когда в первый раз задумываешься о смерти.

– Меня года в четыре первый раз проняло, – признался Игорь. – Типа «раз мы все смертны, то зачем тогда жить, есть, радоваться?». Но до личности я и сейчас не дорос.

– А меня вот вообще не пронимало, пока Андрей в меня не влез, – обиженно сказал Андрей–младший.

– Понятно. А как же тогда?.. Что, наши будущие тела – это просто куски мяса или автоматы по накоплению знаний?

– Много вы от меня хотите, – вздохнула Катя. – Авторы – существа крайне безответственные. Их эти вопросы заботят очень редко, как и, впрочем, богов. Я лично предпочту не думать об этой проблеме. Красницкого читали? Ну знаете, «Внук сотника» и так далее?

– Мы, наверно, все читали более–менее одно и то же, – дошло до Саши–первой.

– Я к тому, что там управленец из двадцатого века вселился в тело десятилетнего мальчика, и все, чем тот себя проявлял, была страсть к обжорству.

– Не то ты вспомнила, – вздохнул Андрей–старший. – Он же там сначала болел хренову кучу времени, а потом несколько месяцев ходил, не понимая, кто он и где, и изрекал анахронизмы. Не хотелось бы вот так вот.

– Нас много, справимся! – оптимистично заявил самый младший в компании. – Мы же с тобой так вот не боролись?

– Не считая того факта, что я не подозревал о твоем существовании незнамо сколько, а потом списывал все на глюки и раздвоение личности, проблем действительно не было.

– Вас не предупредили. А предупрежден – вооружен.

На этой радостной ноте разговор поспешно свернули на всякие ерундовые вещи типа блоггерской деятельности и любимых групп.

Время текло. Вроде бы, их даже кормили, хотя там, где они находились, есть было не очень–то нужно. Зато помогало убить время, да и привычки терять не надо было.

И вот, когда темы для разговоров начали кончаться, когда недалеко уже было до напряжения в воздухе и придирок, раздался театральный бой курантов: полночь.

– Какое–то у меня самовнушение пошло… – поделилась с окружающими Саша–вторая.

– Мне тоже странновато, – сказал Игорь.

– Съели что–то? – предположил Андрей–старший.

– Все банально, мы сейчас исчезнем, – разочаровал всех Ратор.

– Не поверишь, как раз то же самое хотела сказать! – ответила Катя. – Видимо, не в тот канал мысли направила.

– Значит, наше тело иногда будет говорить за тебя? – поинтересовался Андрей–младший.

– Если мы будем в одном классе, то оно и так бы это иногда делало, – успокоила всех Саша–первая. – Знаешь, когда кто–то отвечает за другого ученика, и его спрашивают: «У нас что, два Вани?».

Тут Ратор и Андра растворились в воздухе. За ними последовал Андрей–младший, ну и далее по возрастанию массы.

Из незаметной двери показался Бог. Он приоткрыл ее, оглядел пустой зал и ушел обратно. Его мучил классический вопрос, которым задаются все, кто пробует что–то новое: «Зачем я это делаю?». Казалось бы, как Бог может задаваться такими вопросами? Понимаете, всезнающий Бог показался автору слишком скучным, и она создала его по образу и подобию человека. Не в первый раз уже, если вы знакомы с другими произведениями. Результат в виде всеобщей непричесанности мыслей налицо.