Текст книги "Быть Вселенной в голове у каждого"
Автор книги: Catherine de Froid
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Согласен с тобой, – отвечаю. – Не знаю, когда, но я от тебя заразился. Извини уж…
– Андрей, заткнись уже! Еще раз извинишься, покусаю!
– Из… Ой, пр… Ладно, просто постараюсь это исправить. – Мы некоторое время смеемся, потом к нам возвращается «синдром тупого подростка», как я это в свое время окрестил.
В той жизни, написав эти три слова, я долго хотел после этого написать еще одно письмо, чтобы добиться ясности, но так и не решался. Да уж, надо было там лет до семнадцати пожить, а потом набиваться Андрею в старшие товарищи… Но тогда не факт, что мне бы захотелось переселяться, да и не выдержал бы я там столько.
– Прекрати немедленно! – попросил Андрей. – Можно в принципе ей и напомнить…
– Но только это же некрасиво! – закончили мы в голос. – Ну и пофиг! Она поймет. – На том и порешили.
Часть 3. Душехранитель
Что вам там говорили? Быстро и совсем не больно, так? Так вот, вас надули. К сожалению, я поняла это слишком поздно, когда до земли осталось совсем немного. Эх, дура я была, дура. Зато теперь узнаю, что будет «там».
Самое смешное, что поводов–то никаких не было. Ни несчастной любви, ни предательства, ни даже плохих оценок. То есть три несчастных любви подряд, где–то между ними развод родителей и очень маленькое число друзей меня не сломили, а вместо них это удалось простому любопытству. Знаете, как бывает, когда сидишь за столом, а рядом лежит нож? Сначала начинаешь ковырять что–то на столе, потом свои ногти, потом примеряешься к разным частям руки и уже гадаешь: сможешь ли остановиться вовремя? Так и здесь. Сначала ты просто выходишь на балкон, чтобы немного взбодриться. Потом ты смотришь вниз. Потом ты свешиваешься по пояс. Потом начинаешь, ругаясь на себя последними словами, выжиматься на руках, как будто уже вылезаешь. И в один прекрасный день ты все же перегибаешь палку – и летишь, осознавая, какая же ты дура.
Да, я уже не являюсь жителем Земли. Я где–то… где–то не здесь. Я могу только думать, но ничего не вижу. Меня, кажется, несет куда–то. Продолжение следует.
***
День начинался как обычно, как говорится, ничто не предвещало. Школа, немногочисленные друзья, дорога домой.
По дороге домой вижу сразу несколько целующихся парочек моего возраста. Сейчас что–то у всех отношения и любовь чуть ли не с детского сада. У меня никого нет, хотя я постоянно влюбляюсь, а иногда так хочется к кому–нибудь прижаться. Но не складывается. Оправдываюсь тем, что в пятнадцать еще рано. Но себя–то не обманешь.
Такие мысли посещают меня каждый одинокий пасмурный день, то есть почти всегда, так что то, что случилось потом, случилось никак не из–за них. Просто иногда в программе моего мозга случаются сбои, точнее, случаются–то они всегда, но обычно они безобидны для меня и окружающих. Но не теперь.
Теперь я вот–вот расплющусь об асфальт. Если честно, не знаю, как я успела столько передумать. Наверно, правда, что перед смертью жизнь проносится перед глазами. А может быть, мы просто недооцениваем скорость мысли.
Дура, дура. Ничего–то в своей жизни не успела. Не то что любовь не нашла, даже школу не окончила, даже с профессией не до конца определилась, даже ни одной книги не написала, только несколько десятков стихов и с полсотни рассказов о том, чего ни у меня, ни еще у кого никогда не было.
Внимание, момент истины. Сейчас я наконец–то узнаю, есть ли Бог и что такое «абсолютное ничто».
И вот, за миллисекунду до встречи с землей я вдруг куда–то исчезла с траектории. «Интересненько! – удивилось подсознание. – Неужто правду говорят, что падающий человек умирает не от падения, а от страха? Но нет, это что–то совсем другое».
***
Нет, я не исчезла безвозвратно. Бог, увидев меня, только улыбнулся сочувственно и сказал:
– Что, подвело любопытство? – Я не знала, куда деться от стыда. – Придется тебя вернуть, ты слишком важна.
– Только не в мою старую жизнь! – неожиданно вырвалось у меня. – В смысле, наоборот, в нее. О, черт, я запуталась. Ой, простите… Или прости…
Дальнейший мой монолог продолжался мысленно и состоял исключительно из мата.
– Так назад или не назад?
– Пожалуй, все же да, – говорю после долгих размышлений. – Друзей не хочу терять. Вот только там все как–то серо.
– Острых ощущений не хватает? – спросил в моей голове голос мамы (как она говорила, когда меня поймали на воровстве, а я не придумала другой отмазки). – С кем говоришь, идиЁтина?
Я думала, как бы оправдаться перед внутренним голосом (есть у меня такая привычка) или перед Богом (да, такая вот я дура), когда снова куда–то исчезла.
***
И вот я снова лечу. Стоп, меня же вернуть собрались, нет? Я что, должна чудесным образом выжить? Даже если и так, у меня ключей нет! Сбой программы!! Restart, restart!!!
***
Я лежу на кровати, свернувшись калачиком. Тихо, тепло, темно. Хорошо–то как! Судя по тому, что я проснулась, до будильника еще минут пять, поэтому можно поваляться и помечтать.
Вдруг я вспоминаю свой сон. Или это не сон был? Непонятно зачем лезу смотреть число на телефоне. Включаю телефон и перестаю что–либо понимать. На меня смотрит знакомая до боли модель, которую у меня вытащили больше года назад. Я еще сплю? Или происходит какая–то чертовщина?
Первое апреля две тысячи десятого года. Первое апреля? Десятого года?! Мне казалось, только мой новый телефон может так заносить. Нужно вылезти в Интернет.
Ноутбука на месте не оказалось. Это что, не глюки? Открываю рюкзак, достаю дневник. «Дневник ученицы 7 класса Макеевой Александры». Oppa gangnam style, вот это номер.
Звенит будильник. Beatles – Back in the USSR. Самое громкое, что у меня тогда, то есть сейчас, водилось на телефоне.
***
В двенадцатом году мама будет куда лучше готовить, но зато сегодня за завтраком нас трое. Точно, папа переедет через полгода, а сейчас я даже не знаю о том, что они разводиться собрались. Меня поставят в известность за пару месяцев.
«А может быть, мне удастся что–нибудь изменить, чтобы они не разводились?» – спрашивает подсознание. Не, на фиг надо. Во–первых, если люди друг друга не любят, то нечего им вместе делать. Во–вторых, с уходом папы дома станет свободнее, либеральнее и вкуснее. Да, я эгоистка, но разве не была я еще большей эгоисткой, когда устраивала истерику, умоляя родителей не разводиться? А я ведь так и поступала. Ну нет, не в этот раз. Сейчас я уже взрослее (и испорченнее).
– Саш, а что ты молчишь? – спрашивает мама. Ну ясно, я же любила за завтраком поговорить, а сейчас сижу и думаю.
– А чего говорить? – отвечаю. – Я сосредоточена на усвоении пищи и слушаю разговоры умных людей. Зачем еще что–то свое вставлять?
М-да, загнула. В седьмом классе я бы такого ни за что не сказала. Тогда я тоже любила умно выражаться, но совершенно иначе думала.
Мама удивляется, но решает не выяснять, с какой ноги я встала. Одеваюсь, иду в школу.
***
Сидим с Аней на русском. Задания уже сделаны, поэтому можно поговорить. Мы выбираем крайне актуальную сейчас тему, которая только вошла в моду, – конец света 21 декабря 2012 года. А ведь обидно, я ведь меньше месяца не дожила до разгадки, будет он или нет. Теперь ждать бог весть сколько. Ах, да, не время погружаться в свои мысли, надо ответить подруге:
– Я думаю, максимум, что будет, это какие–нибудь террористы устроят пару–тройку локальных апокалипсисов, подорвав все, до чего дотянутся. А если мир когда–нибудь и накроется, это будет не в двенадцатом году, а через несколько десятков лет. Либо из–за загрязнения, либо взорвут что–то, либо плодиться перестанем.
Аня начинает что–то возражать, а я погружаюсь в свои мысли. С Аней мы дружим с первого класса, и сейчас эта дружба еще ничем не омрачена, хотя мне иногда и кажется, что с другими было бы интереснее, чем с ней. Отдаляться друг от друга мы начнем через полгодика, через годик крупно поссоримся, а потом будем еще полтора года общаться, делая вид, что нам обеим это сильно надо. Грустно и неохота на это тратить время. В той жизни она ушла в другую школу после восьмого класса. После седьмого ее родители хотели перевести ее, но мы их отговорили. Потом я раскаивалась, так зачем повторять ту же ошибку сейчас?
***
– Извините, а можно что–нибудь посложнее порешать? – спрашиваю я у учительницы алгебры. Вдруг приходит осознание, что, если я не найду какого–нибудь чудодейственного способа все изменить, мне придется еще два с лишним года решать задачи не моего уровня. А я далеко не гуманитарий, точнее, не только гуманитарий.
– Номер такой–то.
– Да это же легко!
– Твое дело, но ты реши сначала.
– Слушайте, а дайте что–нибудь из программы класса этак десятого! – Я в седьмом классе не была такой наглой, как сейчас, поэтому все в шоке. К счастью, учительница очень добрая, поэтому, может быть, даже орать не будет.
– Ну ладно, дам из десятого, – говорит учительница. – Не поймешь – извини.
Она дает мне задачник десятого класса:
– Решай, умная ты наша.
Я открываю задачник, вижу там задачи на родные формулы приведения, решаю парочку самых сложных и возмущаюсь:
– Это тоже слишком легко! Задачника Саакяна с Гольдманом не найдется?
– Иди у десятых проси, как раз рядом с вами. Только сначала дай задачи проверю, а то неправдоподобно это как–то.
– Саш, что с тобой? – спрашивает Аня.
– Ничего, просто я немножко опережаю свою программу.
– На два года, ага. Ты никогда не говорила мне, что занимаешься дополнительно.
– А я и не занимаюсь. – Чистейшая правда, кстати. Вот только как ее объяснить теперь?
– Тогда что происходит?!
– Долго объяснять. – Так, сейчас она обвинит меня в недоверии и бог весть знает чем еще. Пока события развиваются удачно.
– Ну, иди за задачником, – произносит учительница. – А потом расскажешь, почему ты так долго скрывала свой уровень знаний.
– Я ничего не скрывала, но вы все равно не поверите, – бормочу я, предвкушая реакцию десятого класса.
***
Первый день в новой (хорошо забытой старой) ипостаси летит быстро. Гуляем с Аней, потом делаю уроки (легко!), сижу в Интернете, закачивая всех приходящих в голову исполнителей. Подумываю: а не завести ли блог? В той реальности я завела его в начале девятого класса, когда Вконтакте уже появились официальные страницы, и именно из–за него мы окончательно рассорились с Аней. Сейчас их нет и в помине, а ЖЖ я никогда не любила. Похоже, придется покорять просторы Привет. ру. Завтра и начну. Сегодня надо накачать музыки и привыкнуть к тому, что я не могу так же грубо и цинично выражаться, как раньше.
Ложусь спать. Приходит в голову книга из иной жизни. Ее название «Прежде чем я упаду». А если я тоже, как героиня книги, завтра проживу все сначала? Хотя она в прошлое не перемещалась, так что вряд ли.
Строю планы: завести блог, закупить книги для подготовки к ЕГЭ по математике и информатике, ненавязчиво отдалиться от Ани (как???) и сблизиться с теми, кто стал мне близок уже в девятом–десятом классе, решить, наконец, как–нибудь проблемы личной жизни (хотя в тринадцать вроде бы еще рано, но психологически мне пятнадцать, поэтому любви ох как хочется; попытаться, что ли, выжать что–нибудь из своей первой влюбленности?). Мысли путаются, я засыпаю.
***
Сон–мечта. Залитый солнцем город, я иду рука об руку с кем–то, кто поочередно оказывается то одной моей влюбленностью, то другой, то третьей. Играют Poets of the fall, песня War. На душе светло и хорошо, я уверена, что это не сон (как всегда бывает во сне).
Вдруг эта уверенность исчезает, потому что я осознаю, что сплю. Краски сереют, и вот я уже где–то под землей. Всюду огни костров, тени на сводах пещеры. Прозрачные души устремляются ко мне со словами:
– Мы могли бы воскреснуть вместо тебя. Мы бы столько еще сделали. Чем ТЫ заслужила такой подарок?!
Мне нечего им ответить. Я открываю глаза…
Я стремительно лечу на асфальт. Похоже, это мне будет сниться еще года два. Или это вовсе не сон, а, наоборот, мне снится все остальное? Пойму, когда проснусь. А проснусь ли? Сплю ли я?
***
Мне снова пятнадцать. Я никуда не лечу, кажется, все вышенаписанное было просто длинным и запутанным сном. Правда, слишком оно было реалистичным, но лучше принять эту версию, чем искать другую. Все равно ничего не придумаю. А на сны можно свалить все, что угодно. Если уж мне постоянно снится, что я сижу Вконтакте и отвечаю на сообщения…
Хотя я решаю не думать, в голову тут же стучится: «Может быть, это все не было сном, просто Бог действительно вернул тебя назад. А то, что было во сне, – сбой». Раньше я писала рассказы про то, что управление Вселенной ведется примерно похоже на управление персонажами и мирами в играх. Нравилась мне эта теория. Да и сейчас нравится, только как–то боязно об этом думать. Раньше–то всерьез не воспринимала.
Звенит будильник. Отнюдь не Битлы, нет. Korn – Get up. Очень громкая и бодрая песня, которую я с некоторых пор могу слушать только со второй минуты (нельзя привыкнуть к звуку своего будильника).
Одеваюсь, ем, иду в школу. Перебрасываюсь парой дежурных фраз с мамой. В очередной раз ругаю себя за то, что наши отношения складываются по принципу «мы разные – не будем трогать друг друга» и что я ничего не делаю, чтобы это изменить. Только иногда сгружаю на нее словесный ушат своих проблем, но это не назвать нормальным общением.
Выхожу на улицу. Осень. Хороший «минус» на градуснике. Дурацкая погода, депрессивная, с головной болью, мокро–снежно–ветрено–непонятная. Опять будет веселый дождик в декабре, может быть, даже опять почки на деревьях вылезут. А потом будет минус тридцать, потом экспресс–весна (а я ведь люблю это время года, именно эту пору, когда все только начинает распускаться) и жара. По крайней мере, так было в прошлом году, а лучше климат не становится.
В голове играет «Осень» группы «Пилот». Переключаю ее на Rise Against. Разнообразие моих музыкальных вкусов удивляет всех, кто кидает мне музыку. А они обо мне и половины не знают! Хотя блог уже вычислили все, так что я преувеличиваю.
Вот и школа. Как же я люблю учиться! Только вот надо кой–чего списать. Но будет ли, у кого?
***
Как же прекрасно снова учиться, общаться с друзьями, слушать учителей, решать задачи! Нет, я не отсутствовала год, но я чуть было это все не потеряла. А я‑то думала, что буду счастлива, оказавшись снова тринадцатилетней. А что в итоге? До всего привычного и любимого еще жить и жить, «взрослость», казавшаяся сомнительным преимуществом, вдруг стала необходимой, как воздух, несоответствие психологического возраста биологическому еще увеличилось, нельзя даже учиться по программе десятого класса, да что там, даже музыку закачивать надо заново! Нет, все–таки хорошо, что я вернулась.
Чем ближе дата 21 декабря, тем больше про это упоминают. Уже даже на уроках слышно: «Что мне ваша двойка в полугодии, конец света раньше наступит!», «Мы пишем контрольную после конца света?», «Вчера был месяц до конца света, значит, сегодня двадцать второе». Учителя относятся по–разному: кое–кто радуется, кое–кто принимается нам доказывать, что мы глупые, кто–то фыркает и меняет тему. А я уже и не знаю, во что мне верить. С одной стороны, ну не может этого случиться. Сколько раз уже обещали, и не случалось, так ведь? С другой стороны, все когда–то бывает в первый раз. Делюсь своими мыслями с Мариной, моей «новой лучшей подругой» (о ней, наверно, еще будет).
– Ну, Саш, ты загнула. Сразу видно блоггера.
– Да, это уже диагноз, – отшучиваюсь я.
И правда, я люблю иногда «сказануть» что–нибудь умное, а с тех пор, как наши пронюхали про мой блог, они связывают эти два события. На самом деле я просто, выражаясь языком своих подписчиков, «мыслю не на свой возраст» (если честно, достали уже это замечать).
Иду домой с дурацкой улыбкой на лице, стараясь не растерять фразы нового поста. Интересно, как к нему отнесутся?
Будет ли много комментариев? Вряд ли. Это Олег всегда пишет так, что люди бросаются дискутировать, я так не могу. Зато у меня тексты основательнее, содержательнее и не такие эмоциональные. Поэтому подписчики и любят меня больше. Хотя, может быть, это потому, что я – основной «админ» и пишу в блог довольно регулярно, а Олег затесался по моей милости, выдает пару текстов в месяц, и вдобавок за ним приходится править орфографию и пунктуацию. Но я отклонилась от темы.
Дома, не мешкая, выкладываю статью. Два «лайка» появляются практически сразу. Неплохой результат. За год можно было добиться и большей активности, но для этого нужно лучше понимать, чего хотят люди, да и писать немножко почаще, раз в пять, скажем. И потом, что бы изменилось? Я бы хотела все больших и больших результатов, они бы росли медленнее, чем мне бы хотелось, с определенного момента пришлось бы отключать комментарии, потому что загадили бы, потом пришлось бы «портить» паблик рекламой. Не надо оно мне.
***
Я снова сплю, и снится мне сон. Ничего мистического, одно из тех сумбурных сновидений, в которых не успеваешь прочитать надписи, как они видоизменяются, все время надо что–то делать, куда–то бежать, все время появляется чувство дежа вю. Такие сны редко запоминаются при пробуждении, только иногда остается общее впечатление, и чем дальше, тем больше оно меркнет, как ни пытаешься вспомнить.
Во сне я, кажется, снова общаюсь с Аней. Не так, как за день до этого, а снова в настоящем. Естественно, это же просто сон. Здесь нет ничего невозможного, даже летать можно, хотя давненько я не летала (если не считать того полета, который чуть не стал последним). И нельзя объяснить подсознанию, что вы обе решили перечеркнуть девять лет дружбы и перестать вспоминать друг о друге. Никакой романтики (откуда она тут?), никаких раскаяний и примирений, просто привычка, которую не так уж и просто искоренить.
Мысли, описанные в этом куске текста, естественно, пришли мне в голову, уже когда я проснулась, то есть минут за пять до будильника. А вот и он. Finger Eleven – Slow Chemical. Она стояла у меня на будильнике в конце восьмого класса, потом тот телефон вытащили. На этом, наверно, этой песни и нет, слишком уж она мне надоела, будучи будильником.
Либо это сон, либо я в восьмом классе. Поскольку я не осталась в прошлый раз и ничего не поменяла, Аня все еще числится моей лучшей подругой. По крайней мере, официальные страницы Вконтакте или уже появились, или скоро появятся (мы с Аней на них внимание обратили не сразу, да и даты сегодняшней я не знаю). Если они появятся через месяц–другой, даже лучше: можно сразу же создать блог и попытаться воспользоваться общей малочисленностью для привлечения к себе внимания. Вот только как? И что делать, если вдруг добьюсь задуманного? И задержусь ли я в этом времени хотя бы на неделю?
***
«Я никогда не выбираю, с кем дружить, с кем не дружить. Друзья (собеседники) достаются мне по остаточному принципу, ну или когда кому–то от меня что–то надо. Говорят, что со мной весело. Говорят, я умею слушать и даже что–то такое правильное могу сказать в ответ. Говорят, со мной хорошо садиться перед контрольной. Говорят.
Когда есть, с кем общаться, – хорошо. Нет – меня выручит музыка. Одиночество не грозит пока, значит, все более чем хорошо. Да, кое–кто мне нужен, но я сильнее своих желаний.
Мне часто не с кем гулять. Итог: стала куда лучше ориентироваться в городе и окрестностях, пару раз заблудившись во всяких закоулках, научилась не бояться темноты, уже могу два раза подтянуться, чаще и, возможно, лучше пишу. В срок сдаю домашнее задание, редко ругаюсь с родителями, много читаю, знаю больше многих, больше думаю о жизни, тренирую свой мозг.
Зачем сейчас друзья? Проблемы решают больше родители, друзья (они же приятели, товарищи, знакомые – я предпочитаю слово «собеседник») нужны скорее как способ приятно провести время. Обходиться без них – своего рода аскетизм, а аскетизм полезен».
***
М-да, вот что из–под моего пера вышло. А ведь хотела просто создать блог, как сделала это в первой жизни, и записать несколько накопившихся мыслей.
Нет, мы сегодня даже с Аней не ссорились. Разве что по дороге в школу она предалась своему любимому занятию – задаванию мне каверзных вопросов с целью показать, что мне надо больше думать о жизни – это мне–то! Раньше я отмалчивалась, потому что или нечего было сказать, или не доверяла ей. Теперь я молчать разучилась, поэтому выдала ей ответы:
– Как объясняется тот факт, что мы с тобой второй год подряд сдаем одни и те же экзамены? Тебе же другие предметы интересны!
– Мне много что интересно, но учить теорию по информатике раньше десятого класса лень.
– Смотри, в последний момент все учить – залог двойки, – продолжает свою любимую тему Аня.
– Разберусь как–нибудь, ладно?
– Ну, смотри. Твое дело, в конце–то концов. – Как же я люблю эту фразу! Звучит так, что обозначает полнейшую свою противоположность. Как и многие любимые фразы Ани.
– Слушай, а зачем тебе все время призывать меня задуматься? – Не утерпела. Обычно я подобные вопросы задавала уже в десятом классе, когда кто–то начинал слишком рьяно мне доказывать, что я неправильно живу. – Во–первых, тебе от этого никакой пользы, во–вторых, у меня в голове и так уже плотный клубок разных дурацких мыслей, частично с твоей подачи, просто я их на тебя не выливаю, потому что тебе и так есть, что сказать.
– Ну, мы как бы друзья. Мы должны друг другу помогать и доверять. – Еще одна старая песня. Как же я отвыкла!
И, главное, что тут ответить? «Понимаешь, я теперь старше тебя на год с лишним, я все это уже слышала, мне неинтересно с тобой общаться. Наша дружба скоро сойдет на нет, и, если честно, я не прочь это ускорить»? Идея прекрасна, но только в мыслях или на бумаге, потому что, стоит мне подумать, что она может ответить, как я начинаю чувствовать себя Захаром, которого изводят «жалкими словами». Ах, да, мы его не проходили. Хотя Аня–то наверняка читала. Она мне через несколько месяцев даст эту книгу… если не поссоримся.
– Ну, что молчишь? – спрашивает Аня.
– Просто задумалась. – «А чего говорить?», типичный ответ из десятого класса, не прокатит.
– О чем задумалась?
– Да бог весть. Немного засыпаю на ходу, если честно.
Школа, обычный отравленный день с Аней (я и тогда понимала, как она обнуляет все мои отношения с одноклассниками и мешает уважать учителей), дорога домой (кажется, назревает ссора), домашнее задание. Потом залезла в Интернет, решила создать блог… Дальше вы знаете.
Все передуманное о том, правильно ли было ссориться с Аней, вылилось в пост, который вы можете прочитать выше. И что теперь с ним делать? Если скопировать себе на стену, Аня будет потеряна. Если раскручивать другими способами, эффекта не будет. А, Бог с вами. Публикую запись, лезу в настройки, ограничиваю Анин доступ к моей странице. Потом отменяю ограничение: я уже не восьмиклашка, хватит прятаться. Блог дороже дружбы, потому что дружба и так обречена. «Не сошлись характерами». Точнее, разошлись ими. В девятом классе я называла это (кстати, в блоге) «естественным процессом», но сейчас я не могу быть настолько циничной.
Первый комментарий. От Ани. Про то, зачем я копирую чужое бог весть что. Тупо смотрю на текст несколько минут, потом допирает: точно, все факты взяты из моей будущей жизни, она знает, что их нет. А функцию подписи еще не сделали. Так что ничего удивительного, что она обманывается.
Пишу: «Стиль изложения понравился». Она: «Ну и вкусы». Молча удаляю запись. Буду раскручивать блог другими способами, врать невыносимо, а правду рассказывать не хочу.
Еще несколько часов общения с Аней, еще один примерно такой же мрачный пост, яростная раскрутка, и наступает время сна. Где я проснусь? Когда я проснусь? И поможет ли выспаться тот факт, что сон продлится полтора года?
***
Открываю глаза. Ну, так и есть, я снова в своем возрасте. Похоже, сегодня воскресенье. День, когда у меня ниже всего опускается настроение. Жаль, до олимпиад еще неделя.
Включаю компьютер, чтобы удостовериться, что не перепутала день недели. Незаметно для себя захожу в «контакт». В голову приходит одна мысль…
Ввожу в поиск адрес блога, который создала полтора года назад. Обнаруживаю, что я, как дура, назвала новый блог так же, как старый, поэтому взору открывается моя теперь уже основная страница, где нет даже ни одного нового комментария. Первые записи, понятно, сделаны на несколько месяцев позже, чем весной одиннадцатого года, и представляют собой скорее статусы.
По памяти восстанавливаю вчерашнюю запись про друзей – не пропадать же добру (обычный ход мыслей блоггеров). Иду завтракать, понимая, что в первую секунду реакции всяко не будет. Когда возвращаюсь, под записью стоит один «лайк». От Марины. Блин, ее–то я и не учла. Незачем ей такое читать. Ее дружбой я все же очень дорожу, но то, что у нее есть и другие друзья, меня совершенно по–детски угнетает. Ей совсем необязательно об этом знать, но сделанного уже не воротишь.
Пишу ей одну из своих классических фраз: «Хватит лайкать всякую фигню!». Приходит ответ: «Какую–такую фигню? Что хочу, то и лайкаю». Отвечаю: «Ты права, это мне надо перестать ее постить. Что нереально».
Пойду поброжу по городу. Приду, наверно, как обычно, грязная и простуженная. Но в восьмом классе (или куда меня выбросит?) мне одной гулять не разрешали, так что надо пользоваться.
Мысли вслух: хорошо бы, конечно, с Олегом погулять, но ему, в отличие от меня, есть, с кем. Хотя, может быть, он прочитает мою последнюю запись (он их упорно называет статьями, а подписчики с ним не согласны) и решит проявить великодушие. Но слишком уж я хорошо его знаю, чтобы так думать.
***
Звонит будильник, и я понимаю, что я опять в восьмом классе. За окном светло – весна. Дата – следующий день после создания нового блога. Интересно, сам блог сохранился?
Включенный телефон выдает радостную (да, я испорченный человек) новость, что Аня заболела. Прощай, серость и унылость!
В прошлые разы, когда Аня не приходила, ко мне лез с недостатком общения Олег. Наверно, так будет и сегодня. Жаль, что в это время я с ним еще враждовала. Хотя я и в настоящем–то не очень с ним дружу: то убить готова, то а край света идти. Боже, за что мне женский темперамент?
В школе обосновываюсь на задней парте, открываю «заметки» и начинаю писать новую статью. Попутно вспоминаю, что в то время с телефонов можно было только смотреть блог, а не писать туда, а заметки на компьютер не качаются. Ну да и ладно, дома перенаберу, если что–то выйдет:
«Господи, сколько же во мне ванили! Говорят, что я не сентиментальна, не романтична и сухарь сухарем, но в моей голове творится настоящий слезоточивый ад. Просто я не выпускаю его наружу, потому что у меня огромная выдержка. Хотя какая, к черту, выдержка? Стеснительность это называется. Стесняюсь сказать что–то, что не вписывается в рамки общения с человеком, стесняюсь знакомиться с новыми людьми, стесняюсь даже попросить у мамы что–нибудь, что не прошу каждый день или каждый месяц, хотя она наверняка даст. Поэтому никто не знает, какая у меня ранимая душа (зачеркнуто) сколько во мне грязи…»
Похоже, ничего не получится. Только собираюсь удалить к энной матери, как в кадре появляется Олег и начинает читать через плечо:
– Ой, а можно целиком прочесть?
– Валяй, только не ржи.
– Не буду. Ой, это же не про тебя. Ты что, писатель?
– Ты обо мне много чего не знаешь. Да и о себе тоже. Могу детальный прогноз на год вперед сделать. – Говорю чистую правду, но звучит она таким бредом, что он, в принципе, должен отстать. Хотя… Это же он, так что фиг мне.
– Интересный у тебя юмор…
Начинается бредовый разговор, подобный тому, который и раньше у нас начинался. Тараканы в голове оживились… Ну, вы, наверно, лучше меня знаете, что это за тараканы. Странно, они же в то время еще не появились, все позже началось. Неужели ЭТО кочует вместе с мозгом? И каким образом я протащила сюда свои мозги?
***
Ох, и поносило же меня за этот месяц, а именно столько прошло с того раза, когда я последний раз задумывалась о том, чтобы записать происходящие события. Ох, и устала же я от этого.
Сначала меня заносит в восьмой класс, где я успешно ссорюсь с Аней, потом вдруг через несколько переносов «сохранение» стирается, и мы снова общаемся. И как только я вспоминаю, что она все же моя лучшая подруга и весьма неплохой собеседник (хотя тогда и была мне не по уровню), мы с ней снова в ссоре. А то вдруг в детство занесет, потому что воспоминания того периода очень светлые и радостные. И ходи, слушай сюсюканье родителей. И ощущение беспомощности тоже не сахар.
Ну да ладно, к этому можно было привыкнуть, даже интересно. Не выдерживаю я кое–чего другого.
Да, личной жизни у меня к десятому классу не появилось, но все же людей, которых я мягко говоря рада видеть, прибавилось ощутимо. Я сейчас прежде всего про учителей. В подробности вдаваться не буду, могу кого–нибудь ненароком обидеть, да и личное это все, никому не надо. Скажу только, что есть кое–кто, кого я при нормальном течении времени вижу раз в неделю, и большую часть этой недели нередко приходится жить ожиданием этой встречи. А так прощаюсь, иду домой, а потом эйфория уходит, и сразу вспоминаю, что могу ждать следующей встречи от двух недель до месяца с лишним (потому что меня далеко не всегда «выносило» строго через день). И сразу депресняк, депресняк.
Было бы неплохо попадать иногда в будущее, где проблемы с общением и выбором профессии уже решены «без меня». Но так нечестно – нужно сначала построить, а потом наслаждаться. А то будет как в рассказе про изобретателя, который изобрел машину времени, перенесся назад и отдал все чертежи себе прежнему: вроде бы, все сделано, хотя никто пальцем о палец не ударил.
В общем, не могу я больше так. И вот я стою на балконе и готовлюсь сделать глупость. На этот раз – не из любопытства. Потому что эгоистичный голосок в голове подсказывает, что не только вытащат, но и что–нибудь изменят к лучшему.
Задняя часть головы раскалывается, еще и ноги что–то немеют. Пора, а то не решусь.
Опять полет, опять страх, опять ощущение, что меня надули. А потом…
***
Следующее, что осознаю: я сижу на стуле и пью чай. Причем и чашку поднимаю, и глотаю не я. Просто наблюдаю, как мое тело это делает. Нет, это нельзя списать на рефлексы, ощущение совершенно другое.
В голове монотонно: «Дура ты!».
– Знаю, – произношу вслух, благо дома никого. – Но тот круг был тоже по дурости, может, так выйду из него.
– Ага, микроскопом гвозди забивать, – произносит мой же рот.
– Ага. А ты знаешь другие пути? Да, кстати, что вообще за «ты»? Это мое второе я или пришелец?
– Привыкай, – сказала мне я (со стороны это выглядело бы именно так). – В тот момент, когда ты собиралась сделать глупость, меня подселили к тебе. Гордись, ценный кадр.
