Текст книги "Дочери Дагестана"

Автор книги: Булач Гаджиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

«Бэла» из Чирага

Какие только удивительные истории ни происходили на земле Дагестана! Одна из них описана в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Книга повествует о том, как русский офицер Печорин захватил в плен девушку Бэлу и держал ее в крепости «Каменный Брод».

На первый взгляд, сюжет этой части романа кажется вымышленным. Я считаю, что великий поэт непременно слышал немало историй, из которых постепенно возникла удивительная «Бэла».

А происходили ли подобные истории в Дагестане? Да, и притом не однажды. Чтобы не быть голословным, приведу лишь два примера.

В 1912 г. в Ботлихе стояла рота 207-го Ново-Баязетского полка. Некий поручик – красавец увлекся местной девушкой Патал-Баху. Любовь оказалось взаимной. Она ушла за толстые стены крепости. Легко догадаться, что день возвращения домой для красавицы Патал-Баху был бы и последним. Но и в крепости девушка оставаться не могла, не могла заглушить укоры совести. Родственники девушки не трогали поручика до поры до времени, до удобного случая. Узел был до того затянут, что распутать его никто не мог. Не находя выхода, возлюбленный покончили жизнь самоубийством.

«Бэлу» нашел я и в Чираге. Правда, здесь нет точного совпадения с перипетиями главы из «Героя нашего времени» и с ботлихской историей. Да это и не обязательно.

Директор чирагской школы Магомед Курбанисмаилович Мамацаев поведал мне: «Лет 15 назад я был в гостях у даргинского композитора Магомеда Касумова. Вечер прошел очень интересно, но одна история, рассказанная его супругой, взволновала меня. В годы Кавказской войны в Чираге жила редкой красоты девушка, ну чисто бриллиант. Она, конечно, не могла быть не замеченной офицерами Чирагского укрепления. Двое из них, понимая, что родители девушки ни за какие блага на земле не выдадут ее за иноверца, решили похитить красавицу. Прошло какое-то время, как офицеры сумели выполнить свой опасный до чрезвычайности план. Решив отвезти девушку в Тифлис, они пошли даже на такой крайний шаг, как дезертирство.

Узнав о происшествии, в крепости забили тревогу. За беглецами была устроена погоня и в перестрелке тяжело ранили того, кто собирался сделать беглянку своей супругой. Умирая, он завещал товарищу, чтобы тот в Тифлисе передал ее высокопоставленному родственнику. И так как после случившегося горянка не может вернуться домой, то пусть живет у его близких. Как просил умирающий, так и случилось. Сперва чирагчанка попала в Тифлис, где, кроме прочих интереснейших людей, ее познакомили с А. С. Грибоедовым и его милой женою княгиней Ниной…

Судьба так распорядилась, что дагестанка оказалась в Москве. На одном балу все обратили внимание на броскую внешность девушки. На том же балу присутствовал и А. С. Пушкин.

Когда ему рассказали о приключениях горянки, это так заинтересовало Александра Сергеевича, что он, рассказывают, задумал написать о ней то ли стихотворение, то ли поэму. Может, гибель Пушкина на дуэли помешала исполнить эту задумку?

Тем временем девушка испытывала нестерпимую тоску по родине. Природа брала свое. Поэтому, бросив все, она решила немедленно возвратиться в Тифлис. Но и здесь она не нашла успокоение. В один осенний день, когда над городом нависли тучи и стал накрапывать дождь, чирагчанка на лошади промчалась по улицам Тифлиса, будто амазонка, и, не раздумывая ни минуты, бросилась с моста в Куру…

– Я спрашивал у 90-летнего устаза Сааду, – продолжил свой рассказ директор школы М. К.-И. Мамацаев, – насколько правдива эта история? Он назвал один из наших тухумов, где имелась такая красавица, которая на самом деле трагически погибла…»

На этом месте можно было бы поставить точку, однако необходимо сказать еще вот о чем. Композитор Магомед Касумов решил написать музыку ко всему выше рассказанному. И, если это случится, мы будем иметь удовольствие увидеть и услышать первую даргинскую оперу о «Бэле» из аула Чираг и ее неразделенной любви.

Расплата за любовь

С тех пор, как я услышал печальный рассказ о судьбе ботлихской красавицы, прошло более 40 лет. И вдруг узнаю, что есть человек, который в эту историю может внести некоторую ясность.

Дорога привела меня в Махачкалу, в дом Набиюллы Хусаевича Магомаева, 1928 года рождения, ботлихца, лейтенанта милиции, ушедшего на пенсию в 1988 году.

Вот что он мне рассказал: «Когда мама, Залиха, умерла, меня приютила двоюродная сестра отца тетя Нуцалай. Как-то, проходя мимо главного женского годекана, она замедлила шаги. Оказалось, не напрасно. Нуцалай была еще 13-летней девчонкой, потому не могла ни сидеть, ни торчать на глазах у почтенных ботлихских матрон. Она стояла позади законодателей годекана, однако улавливала каждое слово рассказчицы: «У Хусамахада имелась очень красивая сестра по имени Сакинат. А у Ботлиха, как вы знаете, стояла царская крепость. Не знаю, как вы, но я ее помню, как сейчас. В крепости находились военные, почти все русские.

Кто-то из ботлихцев шепнул Хусамахаду: «Твоя сестра Сакинат гуляет с одним военным из крепости». С того дня Хусамахад лишился покоя и тайно следил за всем, что делала его сестра.

Жили они в ту пору в нижнем квартале Ботлиха, откуда до крепости надо было отшагать с полверсты. По обеим сторонам дороги располагались сады и кладбище. А от последнего до крепости, как говорят, рукой подать: 200–250 шагов.

Хусамахад пригласил своего младшего брата, рассказав, в чем дело, и поставил перед ним вопрос: «Кто решит судьбу нашей сестры: ты или я? Выбирай!». Младший, ни слова не говоря, покинул дом. С тех пор из Ботлиха исчезла и Сакинат, будто в землю провалилась. В то же время сельчане больше не видели и младшего брата. Хусамахад решил, что тот покончил с Сакинат и, чтобы не нести ответственность, исчез из аула…»

В этом месте мой информатор Н. Х. Магомаев переходит к личным воспоминаниям:

«Мой родитель обладал сильным голосом, ишаки перегибали ноги, услышав его крик, и имел злой характер. Я нисколько не сомневаюсь, что и он мог решить жизнь своей сестры красавицы Сакинат».

Я задаю вопрос информатору: «По вашему рассказу получается, что в крепость ходила Сакинат, а мне хунзахец Магомед Эльдаров говорил о другой девушке – Патал-баху».

– Нет, – отвечал Набиюлла Хусаевич. – Это одно и то же лицо, хотя я не совсем уверен, что ее звали Сакинат.

Из рассказа Н. Х Магомаева получалось, что Патал-баху не кончила жизнь самоубийством в Ботлихской крепости, а была убита братом? Так ли это или не так, трудно решить.

Ахмат-Айсукала

Район Капчугая очень богат наскальными рисунками.

Коль скоро так, то никак невозможно обойтись без легенд.

В направлении скал, в полукилометре к северу от бывшего селения, есть озеро, имеющее в окружности не более 15 шагов. Место здесь открытое, земля – солончак, ни одного деревца, жжет солнце. Озерко и источник, его питающий, имеют собственное название – Ачи-су (горькая вода).

Было это давно, гласит легенда, во времена, когда на земле обитали чудовища. Одно из них охраняло Ачи-су. Народ узнал, что вода в источнике волшебная, исцеляет от болезней, однако чудовище убивало всякого, кто осмеливался подойти к нему.

Но раз собрались герои и, объединившись, убили чудовище. С тех пор народ пользовался лечебной водой.

Умерший в столетнем возрасте Зайнутдин Лаварсланов много лет назад рассказывал эту легенду. Люди запомнили ее и так же, как Зайнутдин, передают из поколения в поколение.

В направлении от Ачи-су к скалам, за небольшой балкой, на склоне холма можно найти множество черепков глиняной посуды, костей домашних животных, а в одном месте в камнях даже выбита лестница из 5–6 ступеней. Здесь некогда было поселение, оставившее в память о себе могильные плиты без надписей да предание о молодце по имени Ахмат.

Говорят, что стояли здесь некогда три небольшие сакли. В них жил названный Ахмат со своими друзьями.

Украл молодец у ногайского хана красавицу – дочь Айсу. За похитителем погнались. Уйти Ахмату не удалось. Один из преследователей настиг его и крикнул: «Я бы убил тебя, но ты мне нравишься. А поступить иначе тоже не могу: если вернусь без Айсу, хан убьет меня».

Ахмат подсказал ногайцу выход: «Подними руку и растопырь пальцы. Я выстрелю, раню тебя в указательный палец. Скажешь, что во время перестрелки был ранен и потому вернулся».

Так и сделали. Но через некоторое время видит Ахмат, что около скалы, на которой стояла его сакля, собирается войско. Девять дней подряд вокруг жилища горца скакали всадники. Первые три дня – на белых, следующие три дня – на гнедых и последние три дня – на вороных конях. Опечалился Ахмат, опечалилась и Айсу, потому что она уже успела полюбить джигита.

– Большое войско собирается за горою Миннелер, – сказал Ахмат. – Победить я его не сумею, остается погибнуть, а ты вернешься к отцу.

– Нет, – решительно перебила девушка возлюбленного, – умру с тобой и я.

Вышли из дому юноша и девушка, оглянулись. Высоко в небе сияло солнце. На востоке в голубой дымке угадывалось море, на юге зеленели поля, на западе меж облаков виднелись горные вершины, на севере, откуда парень привез девушку, до горизонта тянулись желтые пески.

Ахмат вывел своего скакуна, завязал ему глаза, сел на него сам и бережно посадил Айсу. Поклонившись земле, он гикнул, и конь помчался во весь опор к пропасти.

Так погибли влюбленные.

…Капчугайцы охотно показывали приезжим место, где все это произошло, и даже следы лошади Ахмата у самого края скалы. Они утверждали, что именно с тех пор левую сторону Капчугайских «ворот» называют Ахмат-Айсукалой, то есть крепостью Ахмата и Айсу.

Сватовство состоялось

Парень из Кази-Кумуха засматривался на соседку-красавицу. Но о женитьбе не было и речи, пока парень не станет подмастерьем, затем мастером и так до тех пор, пока не заработает на приданое, начиная от платья и туфель на высоких каблуках и до иголки с нитками.

В день сватовства парни и жених отправились на гору и там искупались в ледяной воде родника. Жених простудился, заболел воспалением легких и готовился к смерти, когда к нему домой пришла невеста. Событие для того времени необычайное. Люди сначала почесали языками, но, когда через несколько дней жених скончался, начали искренне причитать. Долго ли, коротко ли и девушка скончалась от тоски.

Тогда кадий Кумухской мечети семьям той и другой стороны объявил свое решение: раз на этом свете не состоялось обручение, пусть на том состоится.

Несчастного жениха вытащили из могилы, положили рядом с мертвой невестой, соединили их руки и зарегистрировали брак. Затем похоронили вместе, а народу объявили, что сватовство состоялось.

Сердце на склепе…

Девушка из богатого тухума аула Кани Хаччу влюбилась в бедного юношу Айшалава. В их любовь вмешался Танзу. Родные девушки не решились ссориться с богачом.

Услышав об этом, Айшалав умыкнул девушку и поторопился к мулле. В этот миг в дом муллы ворвался двоюродный брат Хаччу – Гусейн. Он потребовал, чтобы Айшалав вернул девушку домой, а та твердо заявляет: «Буду женою Айшалава».

Услышав это, Гусейн пришел в ужас и, не долго думая, убил свою сестру.

… Над могилой девушки возведен скромный склеп, на котором нарисованы ножницы, расческа, ожерелье и еще что-то, похожее на сердце. Если вам у могилы Хаччу придется увидеть коленопреклоненную девушку, знайте, что жизнь ее складывается печально[17]17
  Информатор Казбек Мазаев.


[Закрыть].

Песне не дали умереть

Когда сирота Рукижат одна трудилась в поле, ее обесчестил богач Танзу, но жениться на ней не стал. Как-то, будучи снова в поле, Рукижат стала припоминать прошедшую жизнь и пришла к горькой мысли, что так одинокой она умрет и никто не вспомнит ее.

С горя девушка сперва заплакала, а затем запела песню. Но удивительно, вместо выученных слов приходили совсем другие слова:

 
И конь у тебя черный, и одежда черная,
И душа черная, мой черный враг!
 

Потом сложились другие песни, но ту первую она исполнила при всем народе на первой же свадьбе. Все догадались, о ком речь.

Так как в Кани обиженных на Танзу было много, то песням сироты Рукижат не дали умереть. А богач от злости выходил из себя, но расправиться с девушкой не мог. Не дали бы[18]18
  Информатор он же.


[Закрыть].

Безропотно приняла удар судьбы

В тухуме Муркелинских проходила свадьба. Наступил вечер. И вот в разгар веселья, как раз когда привезли невесту, а жених, донельзя довольный, восседал на подушках, раздался выстрел.

Пуля сразила жениха наповал. Никто на свете не догадается, что сделали родственники убитого. Они тотчас отнесли его в другую комнату и укрыли буркой, а вместо него на подушки посадили другого молодца из своего же тухума. Свадьба продолжалась.

Те, кто думал свадьбу превратить в траур, опешили и усомнились: раз свадьба продолжается, убит ли жених? Покушавшийся клятвенно заверял, что видел гибель своего соперника.

Когда невесте сообщили о несчастье и имя того, чьей женой она должна стать, девушка поняла все и безропотно приняла удар судьбы…

Свадьба продолжалась в лучших традициях. В полночь, когда жених и невеста остались наедине, народ вышел за околицу, где, согласно обычаю, стреляли из ружей, извещая о непорочности невесты.

На рассвете следующего дня, похоронив убитого, молодцы из тухума Муркелинских бросились на поиски врагов, нашли их, дрались на кинжалах и шашках и за одного убитого заставили справить три тризны.

Стрелялись

Некий житель Салта Абдурахман собрался в Мекку. У него была единственная сестра. Человек этот подумал, что он, как это нередко бывало с другими, может в пути умереть.

Поэтому призвал сестру к себе и спросил: «Скажи, кого ты любишь, я выделю землю и устрою вам свадьбу». Девушка стеснялась, но в конце концов призналась, что ей люб Али-Аскар.

– Али-Аскар так Али-Аскар, – согласился брат и велел соседке попросить к себе молодца. Дело было вечером. Соседка оказалась недоброй и, видимо, счастья для девушки не хотела. Она пробыла некоторое время на улице и, придя, заявила, что Али-Аскара не нашла дома. Через час ее попросили еще раз сходить, а затем еще раз. Но каждый раз соседка приносила один и тот же ответ: «Али-Аскар не вернулся еще домой».

Видя такое дело, брат сказал: «Зачем нужен тебе муж, который не сидит дома по ночам». Решив таким образом судьбу сестры, он вышел из сакли и через некоторое время привел одного из своих знакомых. Тот был не молод, не красив, как Али-Аскар, зато в тот момент, когда гость пришел к нему, сидел дома и был занят самым мирным занятием – ел хинкал.

Хотя новый жених сестре не понравился и гордиться ему было нечем, в ту же ночь было решено обручить их и через день-два сыграть свадьбу. Торопливость объяснялась тем, что Абдурахман должен был, как мы говорили выше, в ближайшее время отправиться с пилигримами в Аравию.

Назавтра, как и все девушки села, невеста пошла к роднику. Идя мимо годекана и увидев Али-Аскара, девушка расплакалась. Он подбежал к ней и, когда узнал, в чем дело, хотел было уже бежать к новому жениху, но девушка упросила не делать этого и найти какой-либо благоразумный выход.

– Ладно, – согласился с ней Али-Аскар, – и, хотя мне хочется вытащить из ножен кинжал, я подумаю хорошенько, что сделать ради тебя.

Али-Аскар – во втором ряду справа, в первом ряду – Имадутдин, сочинивший элегию

Промчались эти два дня, и настал день свадьбы. Ничего не придумал Али-Аскар. Где же было бедному распутать тот узел, который с каждым часом затягивался вокруг его возлюбленной. Если нельзя распутать, подумал он, то мы его разрубим. И пошел прямо в дом, где шла свадьба.

Получилось так, что мужчины одновременно вошли к девушке – Али-Аскар через окно, а жених – в дверь. Возник спор, они стрелялись из пистолета, и оба, к счастью, были только ранены. Обоих доставили в Гунибский лазарет, где обычно лечились русские солдаты.

– Чем же кончилась эта история? – спросите вы. Оба выздоровели, но так как адат был против Али-Аскара, то ему осталось у окна возлюбленной пропеть последнюю песню и навсегда с нею расстаться.

Нарушил адат

Файзуллах и Баху из Хосреха были обручены. Осенью ожидалась свадьба. Но Файзуллаху не терпелось поскорее встретиться с невестой, и он украдкой отправился за 12 километров на хутор, где находилась Баху. Девушка вышла к возлюбленному.

Дело было к ночи. Наверное, были поцелуи и клятва. Об их свидании узнал брат девушки Курбан. В километре от хутора он догнал обрученных. Заспорили, и Файзуллах убил будущего родственника. Тогда Баху отобрала кинжал у жениха и, не задумываясь ни на минуту, покончила с собой.

Файзуллах сидел в тюрьме, и все люди осуждали его не за то, что убил человека, а за то, что забрал девушку раньше времени, чем нарушил адат.

Поставил условие

Хан аула Тантари полюбил девушку из Инхело. Сватать отправил почетных людей. Тамошний хан поставил условие: если жених построит такую же башню, как у меня, и вырастит такие же сады – выдаст дочь.

Вернулись сваты. Так и так. Видно, любовь хана Тантари к девушке была сильна. На берегу Андийского Койсу нашел уютный уголок рядом с водопадом. Народ построил копию инхелинской башни, вырастил сады, и тантаринский хан, согласно уговору, женился. Сады и башня – дело рук народа – до сих пор существуют.

В башне три этажа. На нижнем – готовили и хранили вино. Задумано было так: если враги захватят первый этаж, то, выпив, опьянеют, и легко будет их перебить. На втором – готовили пищу. На случай, если возьмут и эту часть башни, врагов можно будет прикончить во время еды. На третьем этаже отдыхали, спали.

Предполагали, если враги заберутся на самый верх, то тогда сами выбросятся с 10-метровой высоты.

Вот твоя подпись…

Четвертым сыном ученого Гасана-Эфенди был Али, учившийся в Петербургском университете. Он был разносторонне развитым: знал фарси, английский, немецкий, французский, испанский языки.

Но речь не об этом. Как-то Али приехал из Петербурга на каникулы и спрашивает у отца: «Вот, допустим, мусульманин полюбил христианку. Может ли он жениться на ней?»

Гасан-Эфенди ответил вопросом на вопрос: «Почему нельзя?»

– Да, видите ли, отец, такая история приключилась с моим другом. Родители не против брака, но боятся нарушить обычай…

– Что же необходимо? – спросил Гасан-Эфенди.

– Требуется подпись авторитетного человека. Сделай богоугодное дело. Напиши.

Гасан-Эфенди написал бумагу и расписался.

Али уехал в Петербург и на следующие каникулы вернулся с симпатичной светлолицей девушкой-немкой Еленой Бек.

– Кто она такая? – спросил родитель.

– Моя жена, – был ответ.

– Как же ты мог на немке жениться?

– С твоего разрешения, отец! – И сын показал Гасану-Эфенди бумагу. – Вот твоя подпись…

Ученому пришлось смириться. И правильно сделал. Елена Бек подарила семье Алкадарских двух замечательных сыновей, один из них, Готфрид, стал основоположником дагестанской классической музыки, другой, Генрих, – выдающимся ученым, лауреатом многих премий, в том числе Ленинской, Героем Социалистического Труда, доктором технических наук, профессором…

Вмиг улетучилось

Много лет назад 80-летний Абдулжафар приехал на отдых из Хунзаха в Махачкалу. Обычно проживет денька два – и обратно. А тут задержался на целую неделю. И говорит сыну: «Хочу жениться». Абдулжафар, похоронивший двух жен, был еще крепок и несокрушим, как столетний дуб, поэтому ничего предосудительного в желании отца жениться в третий раз не было. Возлюбленная Абдулжафара жила в Махачкале.

Не откладывая дела в долгий ящик, сын и отец отправились к ней. По дороге сын поинтересовался: «Когда, отец, ты видел свою избранницу в последний раз?» Абдулжафар отвечал: «В русско-японскую войну».

Вот и дом, где живет невеста, вот и дверь, куда они постучались. Никто не ответил. Дверь оказалась открытой. Вошли, подали голос, никто не откликнулся. Окна тоже были открыты настежь.

Занавески, как паруса, вздувались от дуновения ветерка. В одной из комнат гулко ударили часы. Двинулись дальше. В зале, опершись на костлявые руки, на неожиданных гостей глядела древняя старуха. Мужчины стояли, не зная, что дальше делать, как старуха открыла рот: «Узнаю, Абдулжафар, узнаю. Пришел все-таки ко мне!» Плакали все трое.

Абдулжафар в тот же день уехал в свой Хунзах.

Живое воспоминание о прелестном и мимолетном любовном приключении давних лет, которое жило в нем до поездки в Махачкалу как запретный плод, вмиг улетучилось.

Фаталист из Капчугая

В Капчугае жило много узденей. Они были обязаны три дня в году работать на чанка: косить, сеять, молотить и т. д. Права узденей ущемлялись на каждом шагу. Например, полив в первую очередь производили чанка, хотя в строительстве канала они не принимали участия. Капчугайцы на лето нанимали пастухов, а зимой по очереди смотрели за скотом. От такой «унизительной» работы чанка освобождались, хотя у них скота было больше, чем у всех жителей аула, вместе взятых. Тот, кто арендовал земли у чанка, отдавал им ровно половину урожая. Все это приводило к тому, что уздени и кулы-рабы ненавидели чанка. Во время барщины старались портить им имущество, работали без желания. До сих пор помнят узденя Абдуллу Эльмурзаева, который доставил чанка много неприятностей.

Абдулла был человеком небольшого роста, но широким в плечах, очень сильным и смелым. Как и все в ауле, он постоянно носил на поясе кинжал. В отличие от многих сельчан, Абдулла никогда не ломал папаху перед чанка. Он говорил правду в лицо, славился своим голосом. Бывало, выйдет на очар да как ударит по струнам агачкумуза, запоет – полселения сбежится слушать.

Однажды, когда он пел на сельской улице, кто-то заметил пожар. Горел огромный стог сена, принадлежащий чанка Салавутдину. Все заторопились на место происшествия. Один из оставшихся, заметив сидящего на бревне певца, воскликнул: «Вах, Абдулла, чего же ты не идешь тушить пожар?» Говорят, Эльмурзаев ответил так: «Для того ли я зажигал, чтобы самому тушить?»

Раз в поле он поссорился с чанка Джамалутдином, человеком с несносным характером и небольшого ума. Абдулла был пешим, а противник его на лошади. Уздень вытащив кинжал, бросился на Джамалутдина. Тот струсил и ускакал. Чанка шума не поднял, Абдулла, как и раньше, остался безнаказанным, свидетелей не было.

Поступки этого человека, хотя они и не укладывались в общепринятые рамки, всегда одобрялись сельчанами.

Умер Абдулла нелепо.

Его безудержные и необузданные поступки, которые несколько лет назад оценили бы как классовую борьбу, на самом деле были связаны с безответной любовью к одной из симпатичнейших капчугаек. Когда Абдулла убедился, что она безразлична к его бьющим через край выходкам, в отчаянии он решил поиграть со смертью.

Случилось это в тот день, когда справлялась свадьба Умалата Мусалаева с той, которая отвергла домогательства нашего молодца.

К полудню мужчины с песнями и музыкой поехали к невесте. Среди них был и подвыпивший Абдулла.

Наведя пистолет на одного из мужчин, он громко произнес:

– Слушай, Адиль-Султан, хорошему молодцу пистолет не опасен, пуля его не тронет.

Адиль-Султан, очень спокойный, не делавший никому зла человек, отвел дуло пистолета и попросил:

– Валлах, Абдулла, я не храбрец, и направляй свой пистолет куда-нибудь в сторону.

Он хотел перевести разговор на иной лад, но не удалось.

– Так ты не веришь, что храброго пуля не тронет? – воскликнул Абдулла и, не ожидая ответа, выстрелил в воздух. Затем он засунул дуло в свой рот и щелкнул курком. Выстрела не последовало. Рука Эльмурзаева снова взметнулась вверх. Эхо выстрела отозвалось в скалах Шураозени. И опять Абдулла направил дуло пистолета в рот. Опять осечка!

Собравшиеся все разом просили Абдуллу не играть со смертью.

А тем временем свадьба шла своим чередом. Звенела зурна, торопливо стучали о барабан ладони, быки тянули арбу с подарками для невесты. Люди же, забыв обо всем, напряженно следили за смертельной игрой Абдуллы.

И еще раз прогремел выстрел. Пуля, как и прежде, полетела в небо, но, когда Абдулла в третий раз направил дуло в рот, осечки не было. Горец замертво упал с лошади.

День, начавшийся со свадьбы Умалата Мусалаева, закончился похоронами Абдуллы Эльмурзаева. Соловьи свое отпели.