Текст книги "Список (СИ)"

Автор книги: Бронислава Вонсович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 37

Как ни упирался Дитрих, пришлось ему согласиться, что вещи буду переносить в одиночку. Правда, мне пришлось торжественно пообещать, что я не буду набирать слишком много, а растяну это удовольствие на подольше. Настолько, чтобы Кремер уверился, что я хожу по делу, а не для привлечения его внимания.

И теперь я ходила от освобождаемого офиса до своего дома. Выглядела я наверняка глупо – проще было бы взять экипаж, загрузить все и перевезти за один раз, что первоначально мы с мужем и собирались делать. Но теперь, по легенде экономии денег, я загружала коробку, не сильно загружала, так, чтобы создать видимость объема и оставить себе работы на подольше. На случай, если Кремер уйдет со службы позже.

Но самой мне хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее. Надоело вздрагивать oт каждого шороха, хотелось определенности. Если дело в нем – пусть наконец арестуют, и я смогу успокоиться!

Но Кремер арестовываться не торопился. Следил ли он за мной, убеждаясь, что нет никакого подвоха, просто ли задержался на работе – не знаю, но появился он, когда я уже отчаялась его сегодня увидеть. Сколько я ни распределяла предметы, которые могу отнести сама, они заканчивались, и коробка была последней. Все остальное – либо бумаги, которые Дитрих собирался забрать в Сыск, либо слишком для меня тяжелые вещи. Так что коробка получилась наполовину пустой, как я ни укладывала содержимое для придания объема.

– Добрый день, инорита.

Кремер возник передо мной, словно вышел из полога невидимости или телепорта. Вот, только что его не было, и раз – появился из ниоткуда. Напугал он меня знатно, но я постаралась взять себя в руки и не сбежать от него, как в прошлый раз. Себя я успокаивала тем, что нахожусь под постоянным наблюдением. Правда, я никого не замечала, но так и должно быть – если не замечаю я, значит, и преступник не заметит раньше времени. Я остановилась и даже постаралась вежливо улыбнуться:

– Добрый день, инор Кремер. Как себя чувствует ваша жена?

– Магдалена? Лучше, чем вчера, намного лучше, – говорил он неторопливо, словно до конца не решил, стоит ли продолжать вчерашний разговор. – Хотя ей очень плохо было после сканирования. Эти менталисты, знаете ли, ужасно грубо работают. Α при тонкой душевной организации моей жены такое отношение недопустимо. И зачем им понадобилось ее проверять? Магдалена – чистейшей души человечек, у нее все на лице написано. Сказала, что ни в чем не замешана, так оно и есть.

– Меня тоже проверяли, – заметила я. Так, ради поддержания разговора.

– Инорита, так у вас хотя бы повод был, – он нехорошо усмехнулся. – А нам он привозил зелья и травы, необходимые для приготовления лекарства.

– И чем вы таким болеете, что гаэррские аптеки вас не устраивают?

– Вам-то что за печаль? Вас должно больше волновать, чтобы вас не обвинили.

– Сканирование показало, что я ни при чем, – ответила я. – Так что и повода волноваться у меня нет.

– Α больше оно ничего не показало? – спросил Кремер с такими вкрадчивыми нотками, что я сразу поняла – вот оно, началось.

– Α что оно должно было ещё показать? – я сделала вид, что удивилась. – Перед законом я чиста, и это главное.

– А закон перед вами?

– Что вы имеете в виду?

– Предлагал җе я вам вчера посидеть в кафе, там и рассказал бы. А сегодня, увы, времени нет – меня дома ждет жена, состояние которой оставляет желать лучшего. Я и так с вами столько времени потерял. Всего хорошего.

И он сделал вид, что уходит. Я растерялась. Как это уходит? Мы уже подготовились к его аресту, а он нам срывает такое важное дело. Не бывать же этому! Я вцепилась в его рукав с силой, которую от себя не ожидала. Ужасно мешала коробка, но бросить ее я не могла.

– Нет уж, инор Кремер, вы мне непременно расскажете, что там сo мной и законом! – возмутилась я. – Меня все эти недоговоренности беспокоят чем дальше, тем сильнее.

– Даже так? – он выразительно посмотрел на мою руку, но вырываться не стал. – Хорошо, инорита, если вы меня проводите домой, я вам все там и расскажу. А то меня гложет беспокойство за Магдалену, знаете ли.

Предложение пойти в супружеский дом Кремеров меня не вдохновило. Зачем создавать лишние сложности тем, кто за мной наблюдает? Εсли они наблюдают, конечно. Я некстати вспомнила, что так никого и не заметила, пока ходила с коробками туда-назад. Профессионализм – это, конечно, здорово, но могли бы хоть показаться для моего успокоения.

– Извините, инор Кремер, но к вам домой я не пойду. Вы меня пугаете, – честно сказала я. – Давайте лучше посидим, как вы вчера предлагали, в ближайшем кафе. Уверена, если бы состояние вашей супруги ухудшилось, вам бы непременно об этом сообщили. Ведь не одна же она там в доме?

– Не одна, – он опять усмехнулся, нехорошо так усмехнулся, одними губами, все остальное было неподвижно. – И все же она меня тревожит. Инорита, да что с вами может случиться в доме, полном прислуги?

Легкое покалывание артефакта показало, что меня активно, но незаметно прощупывают. Пусть старается. Все равно для мага его уровня сейчас сложно заметить что-то, кроме Дитрихова ментального артефакта. Все остальное так замаскировали, что только маг очень высокого уровня может что-то заподозрить. Кремер же таким не был. Разве что сам очень сильно замаскировался.

– Не знаю и узнавать не хочу, – твердо ответила я. – Мало ли, вдруг вы используете для своего лекарства не только орочьи зелья и редкие травы, но и кровь заманенных в дом инорит. Этак зайду я к вам, а назад не выйду.

Теперь Кремер рассмеялся по – настоящему. Видно, здорово его развеселило мое предположение. Но мне было не до смеха. Он и раньше меня пугал, когда я о нем ничего не знала, а уж теперь… Нет, ему я не дам ни единого шанса что-то со мной сделать.

– Инорита, из вас качественного ингредиента не получить, вы об этом побеспокоились заранее, – не слишком галантно заметил он, когда отсмеялся.

Но в настроение пришел благодушное. Наверное, от того, что сказал гадость, на которую мне ответить было нечего. Пришлось сделать вид, что я ее не поняла.

– Возможно, вам и некачественный сгодится. Как алхимик с Золотым дипломом могу сказать точно – нет такого ингредиента, который нельзя использовать. Γлавное, его правильно получить и очистить.

– Какие интересные у вас познания, инорита Мельсбах. Даже удивительно, что в Сыске после глубокого сканирования вам ничего не предъявили.

Он уже никуда не торопился, совершеңно забыв про бедную Магдалену, и разглядывал меня, чуть склонив голову набок, как бы удивляясь, что меня до сих пор не арестовали.

– Знать – не значит непременно использовать, – возразила я. – Да и не такие уж они у меня глубокие, эти столь восхитившие вас познаңия.

– Всегда, рано или поздно, захочется проверить, узнать, так оно или не так, – его бархатистый голос не подкреплялся ни малейшей толикой магии и все же был очень убедителен. – Знания – это власть. Сила и власть. Вы слишком молоды, чтобы это понять, инорита. Чем больше знаете, тем больше ваша власть… над магией, над материей, над людьми. Что вас больше привлекает, инорита?

– Я никогда не буду использовать свои знания во вред другим, – твердо ответила я.

– Разве я говорил про вред? Власть, используемую во благо, вы не приемлете?

Разговор пошел совсем не туда, куда было нужно мне и Сыску. Мне не нужны философствования не совсем адекватного инора, в идеале мне нужно, чтобы он четко и ясно сказал, что кому и как он сделал, а потом попытался использовать свои знания по ментальной магии на мне. И не просто использовать, а так, чтобы это было для него неудачно, а Сыску дало возможность записать и предъявить ему обвинение. Я все также не отпускала его рукав. И коробку продолжала удерживать. Было ужасно неудобно, но я твердила себе, что это ненадолго.

– Приемлю, – ответила я. – Но мы совсем отвлеклись от того, что вы мне хотели рассказать. Или Сыск использовал свою власть мне во благо, что вы пытаетесь до меня донести?

– Сыск… – он чуть брезгливо поморщился. – Эта машина уже давно устарела и слишком медленно действует. Не замечают очевидного, пока их носом не ткнешь. Да и то, так и норовят выпустить преступника на волю, чтобы он и дальше безнаказанно творил зло.

– Это вы про Штефана?

– А вы проницательны, инорита Мельсбах, – он мне подмигнул. – Действительно, не зря же вас взял на работу Хартман. Наверняка не только за красивые глаза.

Но больше говорить ничего не стал. Пришлось мне брать инициативу в свои руки:

– Инор Кремер, может мы все же дойдем дo кафе? Я даже могу вам чай оплатить, настолько ваши намеки меня заинтриговали.

– Вот еще. Я в состоянии оплатить счет сам. Хорошо, – он подергал свой рукав и укоризненно на меня посмотрел, когда я и не подумала его отпустить, – давайте свою коробку. Я приглашаю вас на чай.

Коробку я ему вручила с огромной радостью – хоть и не тяжелая, но оңа уже изрядно мне надоела. Таскалась я с ней исключительно ради встречи с этим кавалером, так что пусть теперь он помучается. Кремер легко удерживал коробку одной рукой и страдальцем не выглядел. Напротив – излучал довольство, словно все идет по плану, давно продуманному и потому – безукоризненному.

В кафе он провел меня к угловому столику, поставил свою ношу на один из стульев, галантно подвинул мне второй и важно уселся сам на третий. Подвинул мне карту блюд:

– Выбирайте.

– Мы сюда не есть пришли, – напомнила я.

Нет, от ужина я бы не отказалась – пока переносила вещи, успела проголодаться. Но, во-первых, есть я предпочитаю в приятной мне компании, а во-вторых, нейтрализатора у меня не слишком много, да и как им обрабатывать мясо, к примеру? Выдавать за экзотические специи? Нет, Кремер не дурак, сразу поймет, что что-то нечисто.

– Но сидеть за столом в кафе и ничего не заказывать не совсем прилично, – заметил он.

– Меня устроит чашка чая.

– А к чаю?

– Ничего, спасибо.

– Боитесь меня разорить? Зря…

– Итак, что вы такое знаете, чего не знаю я, но что напрямую меня касается?

Он усмехнулся чуть снисходительно, подозвал официанта и сделал заказ. Как я и думала, кроме чая он попросил принести вазу с пирожными. Надеялся, что там будет что-то, перед чем я не смогу устоять?

– Скажите, Линда, а каково это – знать, что вас заставили в себя влюбиться? – неожиданно спросил он.

– Мягко говоря, неприятно. Но вы откуда знаете, что это было так?

– О, я много чего знаю, – усмехнулся Кремер. – Я же говорил – знание дает силу и власть.

– Речь шла о магии.

– Разве только о магии? Нет, инорита, любое знание дает то, о чем я говорил. Нужно лишь правильно его использовать.

Легкое касание защитного артефакта напомнило мне об опасности. Но сам Кремер был спокоен и расслаблен, никто бы не заподозрил в нем человека, занимающегося прямо сейчас запрещенными магическими практиками. Да, опыт был налицо. Непонятно только, чего он хотел добиться. Возможно, просто прощупывал?

Принесли чай и заказанные Кремером пирожные. Почему-то при взгляде на них у меня не возникло ни малейшего желания что-то попробовать, напротив, сразу вспомнилось, что ничего постороннего мне есть нельзя. Чай, и только чай. Чашку я тоже брала с осторожностью – артефакт, отвечающий за распознавание вредных добавок, не давал о себе знать, но расслабляться не стоило. Глоток я сделала совсем маленький, отставила чашку и посмотрела на своего спутника. С намеком посмотрела. Быть может, он наконец перейдет к тому, ради чего мы здесь? Я даже чашку чуть к Кремеру подвинула, чтобы ему удобнее было подсыпать.

– Берите пирожное, – попытался он усыпить мою бдительность. – Они здесь необычайно вкусные.

– Спасибо, я не хочу.

– Воля ваша.

Мой отказ Кремера ничуть не смутил. Он подвинул к себе вазочку, повертел ее и выбрал маленькую корзиночку с ягодами и кремом. Наверное, решил, что личным примером покажет, как это вкусно, я непременно соблазнюсь, а он потом сможет добавить то, что собирался.

– Зря, зря отказываетесь, – он выразительно откусил немного и блаженно прижмурил глаза.

Почти тут же глаза его открылись. В них был ужас и непонимание. Он захрипел, изо рта полилась почти прозрачная пена с желтоватым оттенком. Я ничего не успела сделать, лишь привстала со стула, как Кремер грузно упал на стол. Чашка опрокинулась, покрутилась немного на столе и упала на пол, разбившись с громким неприятным звуком.

Глава 38

Поначалу мне показалось, что Кремер притворяется и что причина этого фарса – желание подвести под арест меня. Мысль мелькнула и пропала, поскольку мой недавний собеседник выглядел слишком неживым, да и пока я на него таращилась в недоумении, подбежали от соседнего столика два инора. Были они явно из Сыска, один встревоженно бросился ко мне, руки его, с незнакомым мне артефактом, дрожали, когда он обводил меня со всех сторон.

– Вы ничего не ели? – тронул меня за плечо другой.

– Нет, – очнулась я. – Только сделала глоток чая. Что с ним случилось?

– Это хорошо, что не ели, – напрочь игнорируя мой вопрос, ответил он. – Давайте сюда свой чай. На первый взгляд, в нем ничего нет, но проверить не помешает.

Он ловко придвинул к себе чашку и перелил содержимое в контейнер. В другой были переложены пирожные из вазочки. Первый со мной закончил, коротко сказал: «В порядке» – и перешел к Кремеру. С ним он возился много дольше, с каждым мгновением все больше мрачнел, а под конец так и вовсе выругался, длинно и витиевато.

– Ρазве что некромант что-то вытащит, и то вряд ли, – сказал он в конце тирады. – Сдается мне, перекрыли эту возможность.

В кафе раздались женский визг. Влетел Дитрих с совершенно безумным видом и, не говоря ни слова, крепко обнял и выдохнул:

– Линда, с тобой все в порядке? Богиня, как я испугался! Как чувствовал, что это опасно. Но даже подумать не мог, что настолько.

– Со мной все в порядке, – подтвердила я и уткнулась ему в плечо.

Я только сейчас осознала, что была на волоске от смерти. Возьми я пирожное, столь услужливо предлагаемое Кремером, вполне возможно, что сейчас трупом была бы я, а не он. Не успокаивало даже осознание, что я увешана артефактами ңе хуже, чем витрина магазина по их продаже, и непременно была бы предупреждена о вредоносной начинке. Вот если бы сработал хоть один…

– Я видела, видела, как она этому в чай подливала! – возбужденно заговорила какая-то полная дама. Она ухватила Дитриха за плечо и неприлично тыкала в меня пальцем. – Хорошо, что преступницу арестуют сразу и она больше никого не отравит! Готова подписать показания прямо сейчас.

Я опешила настолько, что смогла из себя выдавить лишь невразумительное «Ээээ».

– Инорита – наш сотрудник, – небрежно ответил ей первый сыскарь и мне подмигнул как можно более незаметно. – Поскольку все, что происходило, было под наблюдением Сыска, мы можем с полным основанием утверждать о лжесвидетельстве с вашей стороны, о чем тоже готовы подписать протокол прямо сейчас.

Дама испарилась со скоростью, весьма неожиданной для ее комплекции и возраста. Дверь за ней захлопнулась, как от порыва ветра – громко и быстро. Наверное, пропало желание подписывать.

– А вдруг она что-то видела? – спросила я.

– Она подпишет все, что скажут, – отмахнулся Дитрих. – Веры таким свидетелям нет.

– Мы за вами все время следили, – вторил ему один из сыскарей. – Никто никому ничего не подсыпал и не подливал. Как он только отравился, ума не приложу…

– Может, капсула во рту? – сказал второй, посмотрел оценивающе на Кремера, но в рот ему не полез

– Он не был похож на инора, собирающегося самоубиться, – заметила я. – Напротив, такой самодовольный тип, пыжащийся от осознания собственной важности.

– Может, и не собирался, а капсула лопнула. Такое тоже бывает.

Принесли носилки, на которые сгрузили Кремера. Его подбородок, шея и грудь были залиты странной желтоватой пеной, подобной которой я раньше не видела. На лице так и застыла маска удивления. Думаю, я выглядела не менее ошарашенной – настолько была уверена, что травить будут меня, а не моего собеседника. Мне все происходящее казалось нереальным, словно покрытым странным флером, как это бывает иногда во сне – ощущения казались смазанными и ңе моими.

– Нет у него никакой капсулы, – поморщился Дитрих. – Травили его направленно. Правда, без уверенности, что отравится он, а не ты. Но ей, похоже, было без разницы.

– Ей? Магдалене Кремер?

Других подозреваемых у меня не было, но и эта вызывала большие сомнения. Не похожа была она на тех, кто может что-то планировать и кого-то убивать.

– Нет, не иноре Кремер, – Дитрих поморщился. – Есть у меня подозрения, кто эта инора, но мне было не до выяснения ее личности, когда я увидел выходящую с черного хода. Если я прав, ты ее узнаешь.

– Но кого?

– Мне и раньше Кремер казался глуповатым, неспособным на серьезную интригу, – вместо ответа сказал Дитрих. – Но он постоянно вертелся рядом и пытался привлечь наше внимание. Причем, не к себе – к Эггеру. А привлек к себе. Согласись, что для человека, столько лет безнаказанно гадящего, такое поведение странно. Но вот если он действовал раньше под чужим руководством, а теперь самостоятельно – все ставало на свои места.

Дитрих повлек меня к выходу. Я оглянулась, но столь сильно пугавший меня раньше Кремер так и оставался мертвым. Мертвее некуда. Εго аккуратно закрывали простынкой. Посетители кафе с жадным любопытством смотрели на разворачивающееся перед ними представление. Представление, режиссер которого был уже арестован.

– Я был уверен, что этот кто-то появится, когда станет вопрос ареста Кремера. Слишком много он знал, чтобы вот так отдавать его к нам в руки. Поэтому и караулил неподалеку, хотя Карл говорил, что мне там светиться нельзя. Но я слишком за тебя боялся.

Он прижал меня к себе и резко выдохнул, пытаясь успокоиться.

– И все же, кто она?

Мне в голову приходили всяческие глупости, весьма далекие от реальности. Я их даже озвучивать не стала – а то муж решит, что я выпила в кафе что-то, очень сильно ударившее по моей голове. Но если я ее должна узнать, то это непременно кто-то из моих знакомых.

– Увидишь, – коротко бросил Дитрих. – Полной уверенности нет, так что бросаться фамилиями не буду.

На улице к нему подскочил незнакомый инор и что-то торопливо стал докладывать. Слова, по отдельности знакомые, никак не хотели складываться в понятные предложения, но Дитрих разобрался сразу же:

– Уже в Сыске? Быстро вы.

– Не держать же ее здесь, – возразил тот. – И без этого пищи для писак хватает.

Он кивком указал на зевак, пара из которых торопливо строчили в блокнотиках свои впечатления, чтобы порадовать в ближайших газетных выпусках читателей. Дитрих потянул меня за собой, пока никто из них не сообразил, что интервью с потерпевшей много интереснее, чем взгляд стороннего наблюдателя. Или я не была потерпевшей? Я же никак не пострадала? Моя роль в этом деле была загадкой и для меня.

В отделение Дитрих шел быстро, предоставляя мне полное право гадать, кого увижу. Правда, никого из знакомых инор я не могла представить в роли хладнокровной убийцы, поэтому склонялась к мысли, что Дитрих ошибается и преступницу я не знаю.

В Сыске он уточнил у дежурного, куда отвели задержанную. Я думала – к Карлу, но нет, в обычную комнату для допросов. Но Карл там все равно был, а кроме него следователь и… Поначалу я решила, что это морок, обман, да и преступница сидела ко мне спиной. Но эту спину слишком часто я видела, она врезалась в мою память прочнее прочного.

– Инора Вернер? – пораженно выдохнула я.

Инора повернулась и окинула меня высокомерным взглядом.

– Такое удивление тебя не красит, Линда, – холодно сказала она. – Мне казалось, что ты более рассудительная девушка. Да ещё и с Сыском связалась….

После этих слов она посчитала, что уделила мне достаточно внимания, и отвернулась. Я пораженно на нее смотрела. Жива, она жива… Но как же? Неужели она действительно замешана в таком отвратительном деле. Аккуратная, внимательная, знающая, казалось, буквально обо всем, она всегда заслуженно пользовалась моим уважением. И ее смерть я восприняла как личную трагедию. И вот она сидит как ни в чем не бывало и опять учит меня жизни.

– Вот мы вас и опознали, инора, – благодушно сказал Карл. – Будете дальше упираться? Или все же порадуете нас чистосердечным признанием?

При всем внешнем благодушии на нас он посмотрел недовольно и рукой сделал характерный выгоняющий жест. Явились мы не вовремя, хоть и установили личность преступницы. Дитрих вытащил меня из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. Я непонимающе на него уставилась:

– Но она же погибла? Дом взорвался. Не просто взорвался – от него ничего не осталось…

– А Вернер осталась. Вернер и ее книги. Думаю, из-за них все и началось.

Я потерла виски. Это было так странно, так непонятно.

– Почему ты сразу решил, что это она, когда увидел незнакомую инору?

– Я уже несколько дней искал в окруҗении Кремера подходящего для роли ведущего. Искал и не находил. А тут вдруг Отто Эггер обмолвился, что твоя Вернер хотела, чтобы он на ней женился, хотела собрать наследство в одну семью. Говорил он в сердцах. Мол, знал бы тогда, чем обернется его женитьба для будущих детей, лучше бы согласился. Казалось бы, инора Вернер вне подозрений – она пару месяцев как погибла. Но, – тут он сделал паузу и внимательно на меня посмотрел, – я сопоставил твои рассказы о наставнице, ее аккуратности и предусмотрительности с тем, что фактически смерть засвидетельствована не была – тела никто не видел. В Сыске рассматривался вариант несчастного случая, потом убийства, но никому и в голову не приходило, что все это могла быть имитацией.

– Α тебе пришло… – задумчиво сказала я.

– Пришло, – подтвердил он.

За разговором мы пришли почему-то в кабинет Карла. Οтсутствие хозяина Дитриха не смутило, главное, что был допуск. Дверь муж открыл уверенно, и так же уверенно расположился в чужом помещении. Даже чашки извлек на стол и стал искать заварку.

– Карл скоро подойдет, – уверенно ответил муж на мой вопросительный взгляд. – Выяснит основное и больше не будет там торчать. Сильно испугалась?

– Не успела испугаться. Все так быстро завертелось и закончилось. Поначалу мне показалось, что он притворяется. По сути, я больше боялась, когда Кремер был жив, а осознала, что могла отравиться и сама, не сразу. Α потом пришел ты.

Кремера мне не было жаль даже немного, мне казалось, что он получил, что заслужил. А вот инора Вернер… Как она могла связаться с таким типом? Да как она вообще могла кого-то убить? Она же входила в Совет Магов… Последнюю фразу я невольно проговорила вслух.

– Входила, – подтвердил Дитрих. – Возможно, они там и покрывали мелкие шалости друг друга, но вряд ли. Скорее всего, просто не знали.

Заварку он наконец нашел, и вскоре на столе стояли три чашки с дымящимся содержимым – одна, видимо, для хозяина кабинета, который действительно вскоре пришел, посмотрел на наше самоуправство, хмыкнул и сказал:

– Линде бы чего покрепче. Она у тебя совсем белая, чаем тут не поможешь.

– Покрепче мы дома, – возразил Дитрих. – Не напиваться же у начальства в кабинете.

– Скажи уж, не нашли бутылку, – Карл жестом фокусника извлек пузатый сосуд из стола, придвинул мою кружку, выплеснул из нее почти весь чай и щедро наполнил совсем другим содержимым, остро пахнущим спиртом и травами. – Я ей пока не начальство, так что можно.

Я было запротестовала, да где там… Карла не переспоришь. Он всунул мне в руки чашку и сказал, что это лекарство, которое мне сейчас нужно, и что от такой маленькой дозы я не сопьюсь и не опьянею. Я сдалась и даже сделала маленький глоток, потом ещё один и еще. И вот тут меня начало колотить так, что я не могла даже кружку удержать – весть ужас сегодняшнего дня, все потрясение от смерти Кремера и воскрешения Вернер выходило крупными толчками. Дитрих отобрал чашку и сграбастал меня в объятия.

– Все хорошо. Все закончилось, – успокаивающе зашептал он. – Теперь уже точно все.

– Идите-ка вы домой. Оба, – сказал Карл. – Толку от Дирка сегодня все равно не будет, А Линде не нужно быть одной.

– Я не уйду, пока не узнаю, зачем, – объятья Дитриха меня успокоили настолько, что я смогла говорить связно. – Кремер говорил о власти, которую дают знания, но инора Вернер, она никогда не выдвигала подобных идей.

– Вы были для нее неподходящим слушателем, – ответил Карл. – Да и умнее она была намного Кремера, он лишь исполнитель, она мозг.

– И все же, я хочу знать, в чем дело, – я прижалась к Дитриху и посмотрела на него. – Мне кажется, я имею на это право.

– Да в книгах наверняка, – ответил муж. – Да, Карл?

– Да. Инора Вернер тоже любит власть, которую дают знания. Когда она предложила Эггеру брак, была уверена, что тот с радостью ухватится за идею, позволяющую не дробить наследство. Но тот отказался и заявил, что ему такие знания неинтересны. Была ли влюбленность со стороны Вернер, не знаю, хотя она утверждала, что была, но вот оскорбленное самолюбие точно было. Кремер, с которым она училась вместе, случайно проговаривается про запрещенное заклинание, которое знает. Заклинание, которое при правильном использовании позволяет подставить Эггера. О чем Вернер ему и говорит почти открыто, намекая, что в этом случае Эггер не женится на девушке, в которую влюблен Кремер. Но Кремер делиться знанием отказывается и пытается решается использовать заклинание сам. Сделал он все так косо, что Эггера обвинить не удалось, несмотря на показания Вернер, которая заявила, что родственник проявлял интерес к запрещенной магии. Но обвинения хватило, чтобы переписать завещание, по которому вся библиотека отошла к Вернер, правильной и законопослушной. Время идет, Эггер женится, Вернер выходит замуж, Кремер надоедает иноре Эггер, предсказывая неудачный брак. Неудачный брак оказался у Вернер, с мужем они расстаются через год, но официально так и не разведены, хотя себе она вернула девичью фамилию. Ее это не печалит – успешная магичка, она получает признание от коллег и входит в Совет Магов. Но за прекрасным фасадом скрывается и другое – постоянная запрещенная практика. Отдельный дом с оборудованным подвалом очень ей в этом помогает.

– Разве у нее был подвал? – поразилась я. – Я никогда не замечала.

– Был, и очень хорошо экранированный. Она действительно была талантливой не только в том, о чем ты знаешь. Подрастают дети Эггеров. Старший оказывается не только с сильным Даром, но и весьма амбициозен. Он узнает про библиотеку и приходит к родственнице с просьбой, если не поделиться, то хотя бы дать ознакомиться. Ведь знание – это сила. Она отказывает. Тогда он заявляет, что Вернер подставила отца, чтобы получить все единолично, и что он непременно докопается до правды. И парень действительно полез в дело такой давности. Пошли слухи, недопустимые для ее репутации, но самое для нее плохое – он почти выходит на Кремера, который так и не теряет надежду заполучить теперь уже инору Эггер. Прямо маниакальная идея у него была, – Карл недоуменно покрутил головой. – И сам нормально не жил, и другим мешал… Этого допустить Вернер не могла – если выяснится, что она тогда соврала, речь пойдет о ее репутации. И не только о репутации – о полученных в результате обмана книгах, в которых было так много интересного. И тут ей повезло – невеста Фридриха Эггера оказалась идеально подходящей для использования «Замещения души», но повезло не совсем – сама она не могла вселиться, требовалось, чтобы первый раз ритуал был проведен кем-то третьим. Пришлось задействовать Кремера, которого проинструктировали столь тщательно, что на этот раз все прошло без помех, Φридрих принял на себя чужую вину, Вернер потребовала для него блокировки Дара, как для члена семьи, запятнавшей себя запрещенной магией. Она тогда много говорила про ответственность магов перед обществом и убедила большинство Совета.

– Да, про ответственность людей, которых Богиня наградила Даром, она часто говорила.

Мне все так же было странно это несоответствие той иноры Вернер, которую я знала, с той, о которой шел сейчас рассказ. Словно речь шла совсем о другом человеке.

– В лице Магдалены она получила очень удобный объект для занятий запрещенной магией – но вот незадача, приходилось пользоваться услугами Кремера, который чем дальше, тем больше наглел. Он же непосредственно участвовал во всем, что требовало Магдалену как исполнителя. Даже женился под предлогом, что непременно поможет Фридриху снять блокировку. Наконец он заявил, что Вернер должна с ним поделиться книгами, поскольку в противном случае он во всем признается, ибо не видит для себя никакой пользы. И вообще, он раскаялся и оставил распоряжение на случай своей смерти, где написал все и про отца, и про сына, и про их дражайшую родственницу. Вернер пришла в ужас и начала обдумывать варианты отхода. Самым удачным ей показалось имитировать свою смерть. Ведь трупу обвинение не предъявишь, а в банке у нее накопилась приличная сумма, позволяющая начать с чистого листа где-нибудь в провинции Γарма или даже в Туране. Но пока, чтобы усыпить бдительность сообщника, она предложила использовать одно из запрещенных заклинаний и приворожить столь неуступчивую инору Эггер. Кремер начал сомневаться в эффективности, тогда Вернер предложила проверку. Я думаю, Линда догадывается, какую…

– Не может быть! – сказал Дитрих. – Я был уверен, что это сам Эггер.

– И тем не менее… Слова из Вернер сейчас текут, как вода из дырявой посудины. Она прекрасно понимает свое положение и не собирается его усугублять утаиванием фактов, которые могут всплыть потом. Проверка Кремера удовлетворила, удовлетворила его и выданная книжица из запасов Вернер. Но больше получить он ничего не успел – инора взорвала свой дом, и все уверились в ее смерти. Все, но не Кремер. Когда Вернер пришла в отделение Гномьего Банка, ее ждало там письмо от сообщника, который к тому времени убедился, что в полученной им книге ничего ценного нет, и был уверен, что его подло надули. Не дождавшись ответа от Вернер, дальше oн действовал сам. Книгу, что выделила Вернер, подкинул Штефану Эггеру, чтобы доказать любимой, что его предсказание о детях – чистая правда, и что ей еще не поздно одуматься. Вернер под личиной приехала в Гаэрру, чтобы убедиться, что Кремер затих, а если нет – она как раз синтезировала замечательный яд, после которого нельзя допросить и труп. И вот…

Он развел руками, показывая, что на этом рассказ окончен.

– Она боялась, что Кремер скажет мне лишнего, поэтому и поторопилась в кафе? Но она же понимала, что может и меня отравить?

– На этот случай в кармане Кремера была бумажка со следами отравы.

– Мне казалось, что она мне симпатизировала, – убито сказала я.