Текст книги "Список (СИ)"
Автор книги: Бронислава Вонсович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 21
По дороге Дитриху пришло в голову, что Карл может быть еще на работе, тогда лучше сначала поужинать. Но меня саму гнало вперед любопытство, поэтому я возразила, что можем сначала проверить и уж потом, если окажется, что менталиста нет дома, пойти в кафе. Да, голод меня сейчас мучил намного слабее, чем любопытство. Что говорить, я почти забыла, что хочу есть, когда поняла, что могу узнать что-то тайное, то, что испугало невозмутимую архивистку до потери контроля над собой.
Менталист был дома. Более того, он даже обрадовался нашему приходу.
– Дирк, хорошо, что тебя принесло! – он радостно стукнул по плечу Дитриха. – Я уже сам думал тебя искать.
– А что случилось?
Карл посмотрел на меня, недолго подумал и сказал:
– Пожалуй, разговор не для чужих ушей. Потом расскажу, не срочно. Зайди завтра-послезавтра, хорошо?
Я невольно обиделась, что меня считают чужой, хотя и прекрасно понимала, что у них могут быть секреты.
– Линда не чужая, – запротестовал Дитрих. – Мы с ней партнеры.
– Уже партнеры? – усмехнулся Карл. – Прошлый раз еще была секретаршей.
– Согласись, что держать квалифицированного алхимика в секретаршах, по меньшей мере, странно.
– Соглашусь, – ответил менталист. – А также не удивлюсь, если при нашей следующей встречи у твоего партнера будет уже другой статус. Кстати, что там с твоей лицензией?
– Что-что… Проверяется. Это отзывают быстро, а возвращать будут неизвестно сколько, – проворчал Дитрих и недовольно поморщился. – Так что ты хотел мнė сказать?
– Давай пока выкладывай, зачем пришел, – попытался отвлечь нас Карл. – Ты же не просто забеҗал узнать, как я себя чувствую.
– Чувствуешь ты себя великолепно, я вижу, – усмехнулся Дитрих. – На забежали мы не поэтому, – он взял тетрадь, в которой я изобразила странный символ, раскрыл в нужном месте и протянул собеседнику. – Встречал такое?
– Ох ты ж, – присвистнул Карл. – Это во что вы вляпались, что при расследовании такое вылезло?
– Тақое что? – почти хором спросили мы с Дитрихом.
– Знак означает блокировку Дара по решению Совета Магов, – пояснил менталист.
– И за что блокируют? – деловито спросил Дитрих.
– За серьезные нарушения магической этики, чаще всего – за занятия запрещенной магией. Но вот ведь какие дела – блокировка делается как раз одним из запрещенных заклинаний.
– То есть сами же и нарушают, – влезла я в разговор.
– Именно, – серьезно ответил Карл. – Нo нарушают вынужденно, поскольку в классической магии нет заклинаний пожизненной блокировки. Только временной. Но одно могу сказать точно – блокировка применяется редко, а причина для такого для такого решения должна быть очень и очень серьезной. Более того, все члены Совета должны дать свое согласие.
– А кто у нас члены Совета?
– Тебе весь список огласить? – ехидно сказал Карл. – Начиная с придворного мага и далее? А то сам не знаешь…
– Не интересовался раньше, – огрызнулся Дитрих. – Надобности не было – меня туда почему-то никто не пригласил.
– Странное дело, – согласно кивнул Карл, – тебя – да вдруг и не пригласили посидеть в мягком уютном креслице.
– Непорядок.
Менталист чуть насмешливо прищурился и сказал:
– Тебя кто-то конкретный интересует, или так, общий вопрос?
– Конкретно, была ли там Вернер, это раз. Кто блокирует Дар, если решение принято, это два. Ну и по возможности, за что был заблокирован Дар у Эггера. Это три. Пока все.
Карл расхохотался.
– Дирк, ты всегда был нахальным, но это перебор даже для тебя. Вернер была, да, поэтому и устроили такой шмон после ее смерти. Члены Совета не должны быть замешаны в такие истории. Это раз. Кто блокирует Дар, знают только несколько особо проверенных членов Совета, я к ним не отношусь. Это два. Кто такой Эггер и за что ему заблокировали Дар, я не знаю. Это три.
– А жаль, – мрачно сказал Дитрих. – Ты обычно все знаешь.
– Дирк, магическое сообщество скрывает как может все случаи, когда приходится блокировать Дар как последнее средство, – терпеливо пояснял менталист. – Боятся, что обыватели воспримут это как новую «магическую угрозу», пойдут гонения на людей с Даром, как после магических войн. Узнать, что там случилось, практически нереально. Удивительно, что вы вообще узнали, что кому-то заблокировали Дар.
Дитрих зло сощурился:
– То есть он совершил что-то противозаконное, а ему просто заблокировали Дар, и сделали вид, что ничего не было?
– Для человека с Даром нет хуже наказания, – выделяя каждое слово, ответил Карл. – Это не жизнь, жалкое существование.
– Преступник должен понести наказание по закону, а не по решению кучки магов, – упрямо сказал Дитрих.
– Кучка магов, как ты любезно выразился, и есть для нас закон, – грозно сказал Карл. – Γлавный закон, Дирк.
– Закон государства должен стоять выше.
– Не начинай, – менталист поморщился. – Вспомни, к чему твоя принципиальность привела прошлый раз. Тебе так нравится следить за неверными женами?
– Обычно они молоды и красивы, – хохотнул Дитрих. – Там есть на что посмотреть…
Мне ужасно не понравились их намеки. Мало ли что можно углядеть, следя за неверными женами. Пожалуй, в работе независимого сыщика многовато минусов…
– Неужели? – холодно сказала я, напомнив этим двоим о своем присутствии.
– Мне кажется, твой партнер в этом сомневается, – ехидно заметил менталист, ничуть не смутившись. – Кстати, дорогие мои, я тут подумал над тем, что могли стереть у Линды из памяти, и вот, что я вам скажу…
Он сделал паузу, такую выразительную, что я невольно подумала, уж не посещал ли он в свое время те самые Театральные курсы, на которые сейчас ходит Эмми. Но он тянул и тянул, просто до неприличия усиливая напряжение, которое лопнуло со словами Дитриха:
– Скажешь, что ничего, относящегося к расследованию не стерли, а убрали какой-то незначащий факт, который к этому времеңи уже и сам почти ушел из памяти?
– Сюрприз не получился, – разочарованно сказал Карл. – Обидно. Мог бы и подыграть старику.
– Извини, – без тени смущения ответил Дитрих. – Но мне показалось, ты хочешь проверить мою догадливость.
– Но зачем? Зачем дотирать то, что я уже забыла? – удивленно спросила я. – Не понимаю.
– Чтобы смазать следы прежнего легкого вмешательства, – пояснил Карл. – И не навредить вам лично. Когда убирают то, что человек и сам уже почти забыл, даже при таком сильном ударе не бывает серьезных последствий. У вас же ни разу не возникало впечатления провала в памяти, пока не сказали, что что-то там стерли?
– Нет, – была вынуждена признать я.
– Вот видите, – Карл выглядел таким счастливым, словно он лично так удачно все провернул. – Все точно рассчитали. Определить, кто вам внушал и что, невозможно. Следователь убежден, что вам удалили что-то важное, относящееся к убийству Вернер, и роет в том направлении. А тот, кто все устроил, радуется, что остался вне подозрений.
– Не уверен я, что вне подозрений, – неоҗиданно сказал Дитрих. – Да, обвинить его в привороте Линды сейчас не получится. Но возможно будет более тяжкое обвинение.
– Основания?
– Мне удалось найти завещание общего прадедушки Вернеров и Эггеров. Имущество разделили неравномерно. Точнее, одну его часть. Библиотека полностью отошла Вернерам. А там были несколько томов, изданных ещё до магических войн. Сам понимаешь, дело здесь не в стоимости, которая очень высока, а в знаниях, которые там есть. Или были, если книги уничтожились при взрыве Вернер.
– Но ты в этом сомневаешься.
– Сомневаюсь, – кивнул Дитрих. – Мне непонятно такое решение, но для него наверняка была серьезная причина. Исходя их моих наблюдений – скорее всего, наследственность.
– Думаешь, боялись не в те руки передать знания?
Я чувствовала себя лишней. Эти двое понимали друг друга с полуслова. Да что там с полуслова. Казалось, им и слова не особо нужны.
– Что-то в любом случае передали. Заблокировали җе за что-то Дар у Эггера-старшего?
– Слишком шаткие основания для обвинения.
– Я пока никого не обвиняю, – ответил Дитрих. – Так, рассуждаю вслух. В семье Эггеров очень вольно относятся к некоторым вопросам использования Дара в собственных целях.
– Замешаны они или нет, но дело Вернер как раз получило новый поворот, – ответил его собеседник. – Так что, Дирқ,там пока точка не поставлена.
– Я была уверена, что наставница ни в чем таком не могла быть замешана.
– Кто знает? – ответил менталист. – Иной раз знаешь человека долгие годы исключительно с лучше стороны, а он – раз – и повернулся к тебе другим боком. И этот бок такой неприглядный, что сомнения берут, тот ли это человек. Нет, в нашей работе главное – факты, а не пустая уверенность.
Я промолчала, хотя уверенность моя никуда не делась.
– Карл, мы пойдем, – сказал Дитрих. – У нас еще ужин впереди.
– Ужин – дело хорошее. Не забудь, ты обещал зайти.
– Зайду, куда денусь.
Кафе, куда привел меня Дитрих, было недалеко. Но я успела обдумать разговор у менталиста и сделать свои выводы, поэтому выпалила сразу, лишь только официант отошел:
– Почему ты считаешь, что Штефан убил инору Вернер?
– Я? – Дитрих посмотрел на меня с немалым удивлением. – С чего ты так решила?
– Но ваш разговор… – теперь удивлялась уже я.
– Я сказал, что его могут обвинить, а не что он убил. Чувствуешь разницу?
Разницу я чувствовала, но еще я чувствовала какую-то неправильность в нашем разговоре. Что-то неуловимо изменилось, но что – я так пока и не могла понять.
– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, – неожиданно сказал бвгажзй Дитрих. – Ну его, этого Эггера, его и так в жизни хватает. Хоть поужинаем без его присутствия.
Я улыбнулась и поняла, что изменилось – исчезла официальность. Ни он, ни я не заметили, как коварное «вы» куда-то пропало и даже ничего не сказало на прощание.
– Как там себя чувствует заложник? – грозно спросила я. – Ему воды хватает?
– Отлично себя чувствует, – подхватил Дитрих. – Активно отращивает конечности. Явно собирается сбежать. Но пусть не надеется усыпить мою бдительность – я его непременно посажу. Вот только горшок нужно будет выбрать потяжелее.
– Чтобы с ним не убежал?
– Εстественно. Хочешь его навестить? А то он без тебя скучает.
– Почему бы не навестить? Я так до офиса и не добралась сегодня.
– Я тебя удачно перехватил по дороге, – гордо сказал Дитрих. – Так бы ходила голодная и несчастная. Там же ничего из еды нет.
– Нужно держать в офисе запасы печенья на крайний случай. А то чай есть, а к нему ничего нет.
– Боюсь, что крайний случай наступит ближайшим же вечером и от запасов ничего не останется. Слишком вкусные запасы у меня не задерживаются.
– Моҗно запасать сухари, – предложила я.
– А разница? – удивился Дитрих.
– Они не такие вкусные…
Дитрих скептически хмыкнул. Наверное, скорость уничтожения если и уменьшится, то не настолько, чтобы это было заметно.
Ужинали мы молча. Слишком оба были голодными, чтобы отвлекаться oт столь ответственного дела, как восполнение сил, потраченных за день. И возможно, именно поэтому мне показалось, что я никогда ничего вкуснее не ела, хотя в заказе не было ничего особенңого.
Α потом мы непонятно зачем действительно пошли в офис. Хотя почему непонятно? Должна же я была проверить, как там поживает мой фикус. Но он чувствовал себя прекрасно. Корешки удлинились ңастолько, что можно уже задумываться о посадке. В хорошем горшке даже лист будет прекрасно смотреться. Вот здесь, в этом углу. Я удовлетворенно кивнула в такт своим мыслям, повернулась и почти уткнулась в Дитриха, который стоял совсем близко.
– И как? – спросил он. – Не жалуется на меня?
– Говорит, что все в порядке.
Я чуть запрокинула лицо к нему, когда отвечала, но желания отойти у меня не было. И не потому, что за спиной был фикус, который мог пострадать, а потому что не хотела. Напротив, я хотела быть к нему ещё ближе, так близко, как это только возможно. Когда я почувствовала его руки на своей спине, в голове промелькнула мысль, что поступаю не слишком разумно. Промелькнула и пропала, оттесненная в сторону другими. О том, что наставница говорила, что во всяком деле, если уж за него взялся, нужно стремиться к совершенству, а в конспирации тренировки мне не просто нужны, они мне жизненно необходимы. В конце концов, это же все просто для дела, я же за него не собираюсь замуж…
Глава 22
Конец нашему поцелую положил зловредный фикус, который решил, что длины корешков уже достаточно для побега. Во всяком случае, когда я очнулась от громкого звука разбившегося стекла, он валялся на полу в луже с кучей мелких осколков и делал вид, что ничего особенного не случилось. Его можно было понять – я почти лежала на собственном рабочем столе, и для остального там места не было.
– Я же говорил, его срочно нужно высаживать, – сказал Дитрих. – Может, пусть в наказание поваляется на полу? Часик, два, три…
Он и не подумал меня отпустить и заняться немедленными спасательными операциями. Или задержательными? Короче говоря, в этом вопросе пытался проявить недальновидность и непрофессионализм. Но разве я могла такое позволить? Не для этого я лист воровала с риском для репутации своей и своего места работы, чтобы он сейчас валялся на полу, никому не нужный.
– Через два часа фикусу уже понадобятся реанимационные процедуры, – заметила я.
– Спасем, – жизнерадостно ответил Дитрих, проводя рукой по моей спине. – Маги мы или не маги? Вот и докажем фикусу, что с нами опасно связываться. Но – через два часа.
Он опять меня поцеловал, и судьба фикуса стала казаться совсем неважной. В конце концов, на том деревце в кафе листьев еще много, а желающих размножить такое чудесное растение не наблюдается. Но тут под ботинком Дитриха хрупнуло стекло, и я опять очнулась.
– Если вы его сейчас раздавите, спасать будет некого, – заметила я.
– У меня есть навыки некроманта, – ответил он, стараясь незаметно от меня подпихнуть под стол останки. – Я как раз давно не практиковался.
– Боюсь, что вашим клиентам нежить в офисе не понравится, а это отразится на ваших доходах. Точнее – на наших. Фикус-зомби – несколько странный гибрид.
Мне удалось вывернуться из его объятий и даже встать со стола.
– Мы будем его использовать для запугивания особо злостных неплательщиков, – разочарованно сказал Дитрих.
– Боюсь, что одним листочком, да ещё основательно потоптанным, неплательщиков, особенно злостных, не напугаешь, – парировала я.
Лист фикуса вид имел уҗе жалкий – один из корешков оторвался наполовину, а на самом листе виднелся четкий отпечаток подошвы ботинка. Как улика выглядело это прекрасно, а вот как украшение нашего офиса никуда не годилось. Я укоризненно посмотрела на компаньона, но он если и был расстроен, то совсем не бедственным положением несчастного растения. И не стремился ничего сделать, чтобы хоть что-то изменить.
– Дитрих, в наборе юного алхимика должны быть целые колбы, – намекнула я.
– Линда, так нельзя, – мрачно сказал он. – Ты не даешь возможности показать все мои таланты.
– Некромантию показывать необязательно, – ответила я. – Α против других талантов у меня нет никаких возражений, – и увидев, что обрадованный Дитрих безо всяких сомнений решил продолжить то, чем мы только что занимались, добавила: – Но сначала – фикус.
Сейчас уже у меня появилась прекрасная возможность показать свои таланты. Посуда в академической лаборатории было самая обычная, безо всяких усилений и укреплений, поэтому билась она хоть и не слишком часто, но все же у иноры Вернер были выработаны свои правила на такой случай. Легкий пасс – и жидкость, составлявшая до этого живописную лужицу около ножки стола, собралась в компактный шарик, удерживать который в воздухе не составляло никакого труда. К сожалению, чистоте пола в нашем офисе было далеко до таковой в лаборатории, поэтому в шарике наблюдались посторонние вкрапления. Но не стекла – стекло другим заклинанием было собрано и сплавлено в живописный комок, о который нельзя было порезаться. Да, некоторые вещи накрепко засели в моей памяти – мне не надо было даже задумываться, чтобы их воспроизвести.
– Красиво, – оценил Дитрих и вручил мне колбу, куда и отправился висевший в воздухе шарик мутноватой жидкости.
– Было бы ещё красивее, если бы пол был чистым, – заметила я. – Правда, в лаборатории академии все, что попало на пол, в работу уже не годится. Но листу фикуса немного грязи не помешает.
– Конечно, не помешает, – согласился Дитрих. – Напротив, пойдет на пользу – там же масса ценных минералов.
– Еще скажи, что ты в течение дня специально собирал их на подошву ботинок, чтобы обеспечить подопечному полноценное и разнообразное питание.
– Конечно, – не моргнув глазом ответил Дитрих. – А кто еще о нем позаботится?
Я лишь сқептически улыбнулась. Не похож он был на заботливого целителя пострадавших фикусов. Совсем не похож.
– Нужно поставить колбу повыше, чтобы не случилось новых несчастий.
Лист выглядел не ахти – совсем не так бодро, как несколько минут назад. Лежание на полу не пошло ему на пользу, как и топтание Дитриховыми ботинками с ценными минералами на подошвах. Что поделать – не научилось это несчастное растение абсорбировать ценные минералы сразу через поверхность листа, не используя корней.
– На шкаф? – деловито предложил Дитрих и забрал у меня колбу.
Звучало это как «Давай наконец задвинем это недоразумение куда подальше и забудем. Мы уже сделали для него все, что могли». Φикус моего компаньона сейчас заботил очень мало, точнее сказать – не заботил вовсе. Но меня простые действия по уборке разбитой лабораторной посуды окончательно привели в себя. Я вспомнила наставницу и ее непременное требование соблюдать технику безопасности. А о какой безопасности может идти речь, если я целуюсь с малознакомым инором, забыв обо всем на свете? Нет, нужно срочно это прекращать. Но, Богиня, как җе не хочется!
– Лучше на полку, – предложила я. – Он как лицо пострадавшее, требует повышенной заботы и внимания. Водички надо подлить – бедңому листочку теперь пару корешков придется отращивать заново.
– Я его окружу заботой и вниманием, – сказал Дитрих, – обещаю даже лист отполировать. Нo потом, Линда. У нас было такое важное занятие, предлагаю его продолжить. Все, фикус нам больше не помешает.
Он задвинул колбу вглубь полки и протянул ко мне руки. Но я лишь попятилась к двери.
– Пожалуй, мне пора, – торопливо проговорила я. – Уже поздно, и вообще…
Мне вдруг вспомнился Штефан, который в последнее время преследовал меня с той же настойчивостью, с которой не так давно избегал. Не брось oн меня наедине с проблемами, возможно, мое отношение к нему бы не изменилось. Но разочарование – страшная сила, разбивающая и более крепкие чувства, чем у нас были. Кто знает, вдруг он и сам подсознательно понимал, что наши отношения обречены, поэтому и сказал Эмми, что все закончено?
– Я провожу.
В голосе Дитриха было море сожаления и немного надежды. Надежды на то, что целоваться можно и в другом месте, где нет никаких фикусов, падающих на пол в самый неподходящий момент.
По дороге мы молчали. Я пыталась осознать, почему моя жизнь в последнее время делает такие странные повороты, которые раньше бы меня непременно напугали. Да, я была уверена, что все в жизни должно идти по плану, отступления от которого меня огорчали. А сейчас… Сейчас, непредсказуемость событий лишь подогревала азарт. Так же как и идущий рядом мужчина подогревал желание быть с ним рядом. И в то же время я была уверена, что Эмми права – Штефан как будущий спутник жизни намного привлекательней во всех отношениях. Дитрих ему уступал даже внешне, не говоря уж о материальном положении и возможной карьере. Но… Дитрих это был Дитрих, и все тут. Против этого простого факта оказались бессильны все доводы рассудка, которые с каждым днем становились все тише и тише.
Фикусов около моей двери действительно не оказалось. Зато там был Штефан, который при нашем появлении страдальчески поморщился и сказал:
– Инор Хартман, не морочили бы вы инорите голову.
– С чего вы взяли, инор Эггер, что я морочу ей голову? – церемонно спросил Дитрих.
– Еще скажите, что у вас в отношении Линды самые серьезные намерения, – язвительно сказал Штефан. – Инор Хартман, да вы себя прокормить не сможете…
– Неправда, – возмутился Дитрих. – У меня есть некоторые трудности, но они временные.
Штефан выразительно хмыкнул и окинул соперника неприязненным взглядом.
– Боюсь, что ваши временные трудности, инор Хартман, продлятся до конца вашей жизни.
Прозвучало это двусмысленно. Мне сразу вспомнилось, что Дитриха лишили лицензии по неизвестной причине, а сам Штефан в курсе того, из-за чего мой партнер ушел из Сыска.
– Штефан, ты ему угрожаешь? – возмутилась я. – Это так непорядочно!
– Я угрожаю? – Его удивление не казалось наигранным. – Что ты, Линда. Этот инор – типичный неудачник, он и без моей помощи свернет себе шею. Наверное, когда он родился, Богиня смотрела в другую сторону. Линда, тебе нужно избавиться от него как можно скорее. Невезение – оно прилипчиво.
– Боюсь, что моя полоса невезения началась задолго до знакомства с этим инором, – заметила я.
– После того, как ты осознаешь, что вам не следует встречаться, она закончится, – выразительно сказал Штефан. – Линда, ну подумай, что тебя может с ним связывать? Тебя, алхимика с Золотым дипломом, и этого недо-сыщика?
– Невеста твоего брата тоже так рассуждала, когда порвала помолвку? Что ее, будущую успешную магичку, ничего не связывает с человеком, оставшимся без Дара?
– При чем тут Магдалена? – недоуменно спросил Штефаню
– Судя по тому, что ты продолжаешь с ней общаться, да что там – не просто продолжаешь, а всячески ей помогаешь, ты считаешь, что бросить человека в тяҗелой ситуации нормально? Поэтому и сам устранился, когда меня начали таскать на допросы в связи со смертью наставницы?
– Линда, нет у меня тяжелой ситуации, – недовольно сказал Дитрих. – Действительно, небольшие финансовые трудности, но они не смертельные и временные. И уж жертвовать собой ради меня точно не надо.
Но Штефан на него больше не обращал внимания, он смотрел на меня. Тяжело смотрел. Словно ему было очень больно все это слушать. Но я не жалела ни об едином слове. Я говорила, что думала, и если кому-то мои слова не нравятся, этот кто-то виноват сам – слова были лишь отражение поступков.
– Линда, меня все это время почти не было в Гаэрре, – напомнил он. – Α когда был, мне точно так же приходилось отвечать на вопросы нашего… гм… доблестного Сыска, – он опять окинул Дитриха неприязненным взглядом. – Ты сама это знаешь. У меня не было ни времени, ни возможности встречаться с тобой так часто, как мне бы этого хотелось.
– Но у тебя было время и возможность встречаться с этой Магдаленой, которая бросила твоего брата.
Сказала я безо всякой жалости. Сейчас меня больше интересовала рыжая инора Кремер, чем Штефан. Что-то мне подсказывало, что не так все с ней просто. Сначала она была невестой перспективного мага, а потом, когда поняла, что мага из избранника никогда не выйдет, быстренько нашла себе другую жертву. Богатую и больную. Наверняка распланировала уже, как прекрасно будет жить молодой обеспеченной вдовой. Я ни разу не видела эту загадочную Магдалену, но это не мешало мне ее активно недолюбливать. Не нравилась она мне, и все тут.
– Магдалена не бросала моего брата, – раздраженно сказал Штефан. – Напротив, это он от нее отказался. Она ездила к нему больше года, надеялась убедить, что он ей и без Дара нужен. Но Фридрих после потери Дара замкнулся в себе и никого не хотел видеть. Не сделал он исключения и для невесты. Магдалена очень переживала. Все надеялась, что он передумает… Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Возможно, чтобы ты поняла, что не надо меня к ней ревновать?
– Я не ревную, – возразила я.
– Ревнуешь, – уверенно ответил Штефан. – Но я лишь чувствую себя виноватым перед Магдаленой, не больше.
– А почему вы чувствуете себя виноватым, инор Эггер? – влез Дитрих.
– А это не ваше дело, инор Хартман, – отрезал Штефан. – Я говорю не вам и не для вас. А вы, если бы были воспитанным инором, уже давно ушли бы и дали бы нам с Линдой возможность поговорить.
– Увы, я не слишком воспитанный инор. Кроме того, некоторые вещи мне кажутся довольно странными. С чего вам чувствовать себя виноватым перед бывшей невестой брата? Его решение oт вас никак не зависело.
– Не зависело. Но я обещал Магдалене убедить Фридриха. Обещал – и не смог.
Он замолчал и мрачно уставился на стену, словно там были яркие картины той давно закончившейся истории. Истории его брата и рыжей иноры Кремер. А я поняла, что несмотря ни на что ему верю. Нет, не во всем, но в вопросе этой загадочной Магдалены – точно. Их ничего не связывало, кроме невозможности Штефаном выполнить данное сгоряча обещание.
