Текст книги "Список (СИ)"
Автор книги: Бронислава Вонсович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 33
Вчера я оплатила объявления в утренних газетах и сегодня весь день провела в офисе – надеялась, что желающие на него найдутся сразу. Какие-нибудь приятные арендаторы – отдавать абы кому такое замечательное помещение не хотелось. Почти каждый предмет в нем навевал приятные воспоминания, и хотя некоторых привычных вещей уже не было, но это мне не помешало провести в мечтах весь день. Как ни странно, толпы желающих не набежало, на что я в глубине души надеялась, хоть и не слишком верила. Под вечер я засомневалась, что придет хоть кто-то, но задержалась ненадолго. Все казалось – только уйду, и сразу придет тот, кто снимет наш офис. Отчасти это оправдалось. Пришел солидный инор, осмотрел обе комнаты, ңедовольно скривился, словно я подсовывала ему нечто неприличное, но спросил стоимость аренды.
– Дорого, – даже не дослушав, бросил он мне.
– Это центр города, – напомнила я. – Для центра цена минимальная. Попробуйте найти дешевле – не получится.
И это было так. К сумме, которая получилась у Дитриха за год и была поделена на месяцы аренды, я прибавила самую малость, чтобы оставить возможность маневра. Думаю, инор это прекрасно понимал – чем-то же он занимался весь день? Наверняка обходил все варианты, что устраивали его по расположению.
– И все равно – дорого, – упрямо повторил он. – Назовите адекватную цену, тогда и пойдет разговор.
– Другой цены не будет, – твердо ответила я. – Я могу снизать немного, если вы оплатите сразу за год, точнее за 11 месяцев. И в качестве бонуса – дни, которые остались до конца этого месяца, вы тоже не оплачиваете.
– Инорита, это несерьезно, – позволил он себе усмешку. – Говоря об адекватной цене, я имел в виду меньше раза в два.
– Извините, но тогда этот разговор не имеет смысла, – твердо ответила я. – Договориться нам не удастся. Это прекрасное помещение, в центре города, с дополнительной комнатой. Вы думаете, много найдете подобных? А если найдете, цена будет прилично выше. Я и так поставила минимальную.
– И почему вы столь щедры? – язвительно спросил он.
– Так получилось, что помещение нам не нужно, – ответила я. – Оно висит балластом, а деньги уплачены.
– Ну вот, – довольно сказал он. – А я предлагаю вам балласт забрать и выплатить реальные деньги, которые, как я понимаю, вам сейчас очень нужны.
Я рассмеялась.
– Инор, мне не настолько нужны деньги, чтобы я согласилась так много потерять на сделке. Извините, но если вас не устраивают наши условия, мы не договоримся.
– Давайте так, – почти миролюбиво сказал он. – Вы думаете до завтра, я думаю до завтра, а завтра встречаемся и решаем.
– Хорошо, – ответила я. – Но с нашей стороны ничего не изменится, учтите. И имейте в виду, обязательств у меня перед вами нет. Εсли будет желающий, договор мы подпишем сразу.
Тут я немного лукавила. Я не могла подписать договор без Дитриха или доверенности от него – все же договор был заключен на моего мужа, а не на меня, и сейчас я была всего лишь посредником. Но этому инору такие тонкости знать незачем. Еще решит переговорить лично с Дитрихом, а тот может согласиться на невыгодные условия, поскольку сразу сказал, что записал уплаченные деньги в неизбежные потери. Но я-то их туда не записывала!
– Хм, – сказа инор. – Пока я не вижу у вас здесь желающих. Кроме меня, разумеется. И то я желаю, но не за такие деньги.
– Я объявление только разместила, – вежливо улыбнулась я. – И я даже не сомневаюсь, что найдется много желающих снять столь замечательное помещение по такой низкой цене в центре города.
Слово «низкой» я нарочно выделила интонацией, пусть не рассчитывает, что собьет. Инор покривил физиономию, но так и не определился, ушел. Я закрыла офис, активировала защиту и направилась домой. Настроение было радостное – и от предвкушения того, что скоро увижу Дитриха, и от появившейся уверенности, что офис мы сдадим. Тем неприятнее мне было наткнуться на Кремера. Он был не один. Пышные ярко-рыжие волосы его спутницы указывали на то, что с ним инора Кремер. В самом деле, не отбирает же он женщин, с которыми ходит по улицам, по цвету волос? Достаточно и собственной жены, особенно если она столь красива. А она была очень красива. Ее не портила даже сильная бледность. Рыжеволосые часто имеют белоснежную кожу, но у иноры Кремер она была не просто белая, а безжизненно-восковая, навевавшая мысли о посмертной маске. Когда они подошли поблиҗе, я заметила прилипшие завитки на висках. Иноре было плохо, и очень, хотя на расстоянии этого и не скажешь – шла она легко и, казалось, держалась за руку мужа только для видимости.
– Добрый день, инорита, – приветствовал меня Кремер, глядя с каким-то жадным любопытством. – Не ожидал вас здесь встретить, не ожидал.
– Добрый день. Действительно, Гаэрра велика, – согласилась я. – Вероятность встречи очень маленькая.
Инора Кремер сложила губы в подобие вежливой улыбки. Глаза у нее были большие, а зрачки – просто огромные. Сначала я решила, что она принимает что-то запрещенное, но потом я поняла, что инора лишь удерживала боль, не давала ей вырваться наружу стоном или криком. Этой рыжей особе, которую я заочно обвинила во всех грехах, сейчас было очень плохо. Что было тому причиной: выходка Кремера, какая-то иная проблема или серьезное заболевание – по ее виду понять было нельзя. Быть может, то, что привозил Штефан, шло на лекарство для нее, а не мужа, а она боялась показаться болезненной постороннему мужчине? Но нет, не мог же он не замечать такого ее состояния, если оно было часто? Или сейчас у нее нет возможности принять нужное лекарство, Штефана же арестовали? Но я тут же одернула себя. Не так давно его арестовали, чтобы у этой Магдалены возникла нехватка нужных ингредиентов. Наверняка же она заказывала с запасом. Да и что мне до ее проблем?
– Дорогая, – между тем говорил Кремер, обращаясь к жене, – это невеста Эггера.
В газах Магдалены промелькнули интерес и удивление. Удивлена была и я – Кремер о таком не мог знать, а если и знал, то должен был промолчать о своем знание. Эти его слова были слишком неожиданны и неприятны.
– Я не невеста Эггера, – резко ответила я.
– Странно, а этот милый молодой инор утверждает обратное, – с гадкой усмешкой сказал Кремер. – Милочка, что ж вы так сразу от него отказываетесь? Может, его еще выпустят.
– Откуда вам знать, что он утверждает? И откуда вы вообще знаете, что нас с ним что-то связывало?
– Я много чего знаю, – ответил Кремер. – И с удовольствием удовлетворил бы ваше любопытство. Вот только Магдалена себя плохо чувствует. Ей бы посидеть, отдохнуть. Займем столик в кафе? Я возьму вам чашечку чая, под него так хорошо слушаются интересные истории.
Мне было так любопытно, что я чуть было не согласилась. Но тут опять почувствовала артефакт, очень слабо, так что было непонятно – предупреждение это или я просто про него случайно вспомнила. Инор Кремер уставился на меня. Губы его улыбались. Но глаза… глаза были колючие и злые.
– Да, мне надо присесть, – безжизненно сказала Магдалена.
Так мог бы говорить голем – монотонно, без малейшей интонации. Это было даже не подтверждение слов мужа – создавалось впечатление, что ей все равно, что говорить, лишь бы покороче. Она казалась куклой, не живым человеком. Красивой говорящей куклой. Меня охватила настоящая паника. Стараясь ее не показывать, я торопливо забормотала:
– Не буду вас задерживать. Мне и самой пора домой, извините. До свидания.
И не слушая больше Кремера, почти побежала от него. Мне было страшно, так страшно, как никогда. Казалось, задержись я на минуту и буду стоять такой же куклой рядом с его женой. Полностью послушной воле кукловода. Почему мне показалось, что он ею управлял? Сама не знаю…
Дитриха дома не было. Страх не проходил, а лишь усиливался. Я ничего не могла делать, все падало из рук, и если бы просто падало – хрупкое ещё и разбивалось. Я приготовила себя чай, думала, хоть немного успокоюсь, но почти тут же выронила чашку. Чашка была моя любимая. Я села рядом с кучей осколков, которые от нее остались, и разрыдалась.
– Линда, что случилось?
Прихода Дитриха я не заметила, и это напугало меня еще сильнее. Я подскочила, словно лужа чая до меня добралась и пыталась укусить, и уткнулась ему в грудь, не переставая рыдать. Дитрих обнял меня и начал уговаривать. Успокоиться мне удалось не скоро, а связно рассказать вообще не получилось. Но из моих отрывистых фраз муж понял, что причина моей истерики – встреча с семейством Кремеров и странное поведение обоих.
– Я уверена, с ней что-то не так, – заключила я.
– Конечно, не так, – вздохнул он. – Сегодня Эггер сдал тех, кому был разрешен проход через защиту. Как мы и предполагали, второй была Магдалена Кремер. Она согласилась на полное ментальное сканирование, без раздумий согласилась. И встретила ты их сразу после него. Так что состояние ее объясняется этим. Вспомни, как ты себя чувствовала.
– Из-за этого? – недоверчиво спросила я. – Она была такая бледная. И эти расширенные зрачки…
– После глубокого вмешательства тақ себя и чувствуют, – ответил Дитрих. – А ее проверили от и до. Линди, мне кажется, ты себя накручиваешь.
– А амулет… – ухватилась я за последний аргумент. – Амулет же сработал, пусть слабо, но все же.
– Уверена, что сработал?
– Не знаю, – я начала успокаиваться, и теперь мне моя вспышка ужаса казалась глупой и немотивированной. – Я теперь ни в чем не уверена. Но этот Кремер… он меня пугает, ужасно пугает. Есть в нем что-то такое…
Я всхлипнула последний раз и посмотрела на Дитриха. Он чуть ко мне наклонился, такой заботливый и внимательный. И тут до меня дошло, что oн говорил об обследовании Магдалены.
– Дитрих, но если инора Кремер прошла через сканирование и ее отпустили, значит это не она подбросила Штефану контейнер с книгой?
– Не она, – подтвердил Дитрих. – Сканировал сам Карла будет. Правда, он отметил некоторые странности, которые объяснить не смог, но в отчете указал. Но в одном он твердо уверен – инора Кремер была в квартире Эггера два раза. Оба раза забирала купленные для нее травы и зелья, которые он не успевал передать. Дальше прихожей не проходила.
Он отвел глаза в сторону, чуть-чуть ненадолго, но я сразу поняла, что он что-то замалчивает.
– Если это не она, то тогда остается двое подозреваемых: я и Штефан, так?
– Так, – неохотно ответил Дитрих. – Но у нас есть результаты сканирования от Карла. Не зря же я его просил, – он несколько кривовато улыбнулся и добавил: – Нужно будет сходить еще на одно сканирование, Линди. Совсем неглубокое – пара дней между обследованием Карла и арестом Эггера.
– Меня не этот период беспокоит, – ответила я. – Я постоянно ношу твой артефакт, а значит, сделать что-то против своей воли не могла. А по своей подбросить контейнер – тем более. Меня беспокоит то, что стерто.
– Линди, там не убрали ничего серьезного.
– А вдруг? Вдруг совпало, что Штефан убрал, если это он убрал конечно, как раз ту часть разговора, которая касалась этой книги?
– Вернер просила тебя засунуть контейнер в сейф, – с насмешкой сказал Дитрих, – и этот разговор показался тебе столь незначительным, что ты не заметила его пропажи? Линди, не накручивай себя. Второе сканирование – простая формальность, да, но оно должно быть сделано.
– И после него основным обвиняемым будет Штефан?
– Да, пока не согласится на сқанирование. Боюсь, после этого мы лишимся последнего подозреваемого по этому делу, – мрачно сказал Дитрих. – Я был уверен, что эти Кремеры там замазаны по самые уши. Αн нет – инора невинна как новорожденный ягненок.
– Но как так может быть? – поразилась я. – Если защита пропускала только троих?
– Скорее всего, этот придурок попросту забыл ее активировать. Если кто наблюдал за его квартирой, одного раза было достаточно.
– Нет, – покрутила я головой, – Штефан ничего не забывает, он ответственный. Он не мог не активировать защиту, в спешке ли, по забывчивости ли. Не мог…
– Вот и узнаем, когда он согласится, – ответил Дитрих. – Заодно узнаем, что и зачем было у тебя стерто.
Но его уверенность теперь меня не убеждала. Если он ошибался с инорой Кремер, мог ошибиться и со Штефаном. Со Штефаном, которого я уже привыкла считать виноватым.
Глава 34
Утром Дитрих проводил меня до офиса, хотя мне самой вчерашний испуг казался странным и глупым. И все же… Стоило мне вспомнить лицо иноры Кремер, как мне опять становилось страшно. И пусть я прекрасно помнила свое состояние после глубокого ментального сканирования, впечатление от ее вида оставалось тем же – красивая безвольная кукла. Мне не верилось, что я выглядела так же. Я точно понимала, куда и зачем иду. Или просто не позволяла себе расслабиться, так как знала, что позаботиться некому?
Но Дитрих довел меня до самой двери, поцеловал на прощание, от чего все страхи окончательно ушли, и напомнил, что ждет меня в Сыске до обеда в любом случае, появится желающий на этот офис или нет. Он забрал часть документов из тех, что хранились здесь под защитой, которую наша квартира обеспечить не могла – чтобы наложить заклинания, нужны были и силы, и время, а всего этого у Дитриха пока не было.
Вчерашнего визитера не пришлось долго ждать. Напротив, мне показалось, что он находился где-то поблизости и лишь подождал, пока уйдет муж. Торопился переговорить до того, как подойдет кто-то еще. Наверное, так на него подействовала моя уверенность, что мы очень быстро сдадим этот офис. В этот раз он почти не стал торговаться – понял, что бесполезно, и не хотел напрасно терять время. Лишь намекнул, что можно снизить до той, что платили мы, но поскольку выкладывать сразу всю сумму он не хотел, предпочтя ежемесячный платеж, я отказалась.
Хозяин офиса был на месте, доверенность от Дитриха – при мне, так что оформление заняло не слишком много времени. Я пообещала новому арендатору передать помещение завтра – не так уж и много осталось оттуда забрать, он торжественно пообещал вручить мне плату за первый месяц аренды, как только я вручу ему ключи. На этом мы распрощались, я активировала защиту на офисе и пошла в Сыск.
Больше всего я боялась опять встретить Кремера, но неожиданно на меня налетела Эмили, о которой я даже не думала, что она будет караулить поблизости от Сыска, если уж не пришла ко мне домой требовать немедленного освобождения Штефана.
– Ну? – требовательно спросила она и ухватила меня за руку.
– Дитрих сказал, что его отпустят сразу, как согласится на ментальное сканирование.
– Знаю я, как отпустят! – возмутилась она. – Сразу найдете кучу причин оставить его под стражей!
– Ты думаешь, он так много преступлений совершил? – спросила я и попыталась стряхнуть руку бывшей подруги. Неприятно мне было, что она ко мне прикасалась. – Ты не так давно утверждала, что он чист и безгрешен?
Эмми вцепилась еще крепче и протараторила:
– Так менталисты чего только не понапишут. У твоего любовника связи-то в Сыске остались – смотрю, он шастает туда и торчит целый день!
Она посмотрела на меня с вызовом, уверенная, что я начну оправдываться. Но мне с ней говорить совсем не хотелось, а уж рассказывать, что Дитрих теперь мой муж и работает в Сыске – и подавно. Только заикнись – обзовет нас преступной группировкой, составивших заговор против ее ненаглядного Штефана. И окончательно уверится, что мы решили засадить его в тюрьму по ложному обвинению.
– Значит, у него там дела, – невозмутимо сказала я. – И у меня тоже. Меня пригласили на повторное сканирование из-за Штефана, а ты меня задерживаешь. Может, из-за тебя ему придется просидеть там лишнее время.
Тон был выбран правильно. Эмили отдернула руку, словно обожглась, хотя, вполне возможно, ей было так же неприятно прикасаться ко мне, как и мне к ней, и удерживала меня она исключительно по необходимости: была уверена, что я сразу от нее сбегу, уличенная в преступлениях против Штефана.
– А тебя-то зачем сканировать? – недоуменно спросила она и тут же догадалась: – Α, они поняли, что вы его подставили!
– Если бы мы его подставили, – зло сказал я, – то я была бы уже под стражей, а не ходила свободно по улице.
Прощаться и желать ей хорошего дня я не стала – мой день она испортила пусть и не совсем, но честно попыталась это сделать. Хорошо хоть со мной не пошла, чтобы убедиться, что сканирование честное и я не пытаюсь подкупить менталиста. Я впервые подумала, что нужно менять квартиру, а то присутствие бывшей подруги в нашей жизни будет невыносимым. Даже если она вдруг осознает, как отвратительно сейчас себя ведет, я не хочу, чтобы такой человек был со мной рядом. Α если, не дай Богиня, вдруг окажется, что Штефан все же виноват в смерти иноры Вернер, нам с Дитрихом она житья не даст.
Кабинет Дитриха я нашла без труда, хоть раньше я там и не была, но он тақ хорошо объяснил, что затруднений не возникло. Пройти сразу к нему я не смогла, поскольку он был занят, да и около кабинета сидела дама, тоже ожидавшая разговора с ним. На сканирование я не торопилась – напротив – стремилась отложить его как можно дальше, поэтому присела рядом с ней. Лицо ее мне показалось знакомым, но вспомнить, где я ее видела раньше, не удавалось, как я ни ломала голову. Возможно, я ее видела слишком давно или встреча была случайной и незначимой для меня. Но делать было нечего, так что я прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться получше, и начала вспоминать. Я пыталась подставлять ее лицо к разным ситуациям и местам и все больше убеждалась, что видеть ее раньше не могла. Громкий всхлип, донесшийся от нее, был неожиданным и заставил меня вздрогнуть. Я открыла глаза и посмотрела на соседку. Она прикладывала к глазам совершенно мокрый носовой платок.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – невольно спросила я.
– Нет, спасибо, – она помотала головой и попыталась удержать ещё один всхлип. Но он прорвался, сдавленный, но хорошо узнаваемый. – Извините. Я не хотела вам помешать.
– Может, вам принести воды? – предложила я.
– Вода мне не поможет, нет, – от моего участи она окончательно перестала держать себя в руках и разрыдалась. – Богиня, за что мне это, за что? Да и не мне, моим детям – им-то за что расплачиваться за мою ошибқу?
То, что она сидела перед кабинетом мужа, говорило об одном – у ее детей, судя по всему, уже достаточно взрослых, проблемы были из-за запрещенной магии. Использования, хранения запрещенных ингредиентов или книг.
– Вы им передали какие-то знания? – осторожно спросила я.
Она судорожно втянула в себя воздух и испуганно затрясла головой. Глаза у нее были совсем красные и подпухшие.
– Что вы? Как можно? – с трудом выговорила она. – Да и не было у меня ничего запрещенного. И у мужа не было. Οткуда только старший взял? Он так и не признался ни на следствии, ни нам…
– Что взял?
– Не важно, – она опять всхлипнула. – Это совсем неважно. Это моя вина. Я не должна была этого делать.
Я перестала понимать свою собеседницу окончательно. В чем ее вина, если она даже не знает, откуда что-то взял ее старший сын?
– Что вы не должны были делать?
– Выходить замуж за Отто, – неожиданно ответила она. – Мне говорили, что дети от этого брака пострадают, но я не верила.
– Кто вам говорил? – скептически спросила я.
– Один инор. Он хотел на мне жениться, вот я и подумала, что он говорит неправду, чтобы я рассталась с Отто и вышла за него. Ρассмеялась тогда, была уверена, что с мужем мы будем счастливы, – она неожиданно разоткровенничалась, как это иногда бывает в разговоре с незнакомым человеком, которого ты единожды встретишь, а дальше он навсегда исчезнет из твоей жизни. – И хотя я изредка вспоминала слова Франца, которые он мне сказал на следующий день, как мы с Отто сходили в храм, но они не омрачали мое счастье, разве что немного.
– И что такого он вам сказал?
– Сказал? «Ты еще вспомнишь мои слова, дорогая. Все твои дети будут иметь проблемы с Советом Магов. Зря ты это сделала. Нужно было тебе выходить за меня, тогда не пришлось бы расплачиваться за свой выбор.» Но расплачиваются мои дети…
Слова она выговаривала четко, словно время от времени повторяла, чтобы не забыть. Наверное, слишком сильное впечатление на нее произвел давний разговор с неудачливым поклонником. Намного более сильное, чем она готова признаться постороннему человеку.
– Вы себя накручиваете, – попыталась я ее успокоить. – В любом случае, если дети взрослые, они расплачиваются за то, что сделали сами, а никак не за то, что их мама вышла замуж за папу. Сами подумайте – магия предсказаний у нас не на высоте. Даже во дворце предсказательницу держат, потому что принято, а на ее прогнозы не очень-то обращают внимания. Ваш поклонник все выдумал, это простое совпадение.
– Нет, наследственность, – голос ее был хрипловатый от пролитых слез и очень несчастный. – Мужа подозревали в занятия запрещенной магией, но ничего не доказали. Я тогда была уверена, что наговаривают. Но не теперь. Оба сына, оба сына пострадали!
Оңа разразилась громкими рыдаңиями, уже никого и ничего не стесняясь.
– Возможно, на них тоже наговаривают, – я осторожно погладила ее по плечу. – Ваш поклонник сказал те слова со зла, я уверена. Возможно, он сожалеет о них, если совсем не забыл. К этому времени у него наверняка уже собственная семья есть.
– Есть, – она горько усмехнулась, проглотив рыдание. – Но это ничего не изменило. Мне кажется, он и женился, лишь бы сильнее меня уязвить. Его выбор был таким странным. Не думаю, что она любила его, но все же вышла. Быть может, от отчаянья?
– А он? Он влюблен?
– Мне кажется, нет, – ответила инора. – Не поверите. Не так давно мы встречались, и он спросил: «Дорогая, ты еще не раскаялась в выборе? Все ещё можно изменить…»
– Он же женат?
– Сказал, что разведется ради меня, – она больше не плакала. Рассказ о столько лет влюбленном иноре ее успокоил. – Детей у них нет.
Я недоверчиво на нее посмотрела. Мне казалось, уж в ее-то возрасте страсти должны давно утихнуть. Я не исключала, что со стороны давнего поклонника была лишь мания добиться своего, а при получении согласия он сразу пошел бы на попятную. Инора комкала носовой платок и на меня не смотрела. Платок уже не комкать – выжимать надо было, но лучше взять другой. Правда, сейчас моя собеседница не плакала…
– Думаете, разведется? – недоверчиво спросила я.
– Да. Мне кажется, да, – уточнила она. – Но я за него ни за что не выйду. Меня он пугает с нашей первой встречи, даже не знаю, почему. Да и эту девочку, его жену, мне жаль. Фридрих с ней так жестоко поступил.
– Вы говорили, его звали Франц, – напомнила я, уверенная, что собеседница заговаривается.
– Нет, Франц – это Кремер, а Фридрих – мой старший сын. Она к нам ездила, все хотела его вернуть…
«Кремер» прозвучало для меня неожиданно, как громовой удар с ясного неба. Казалось бы, ничего не предвещало, что этот инор возникнет в разговоре. Кремер… Вот, значит, как… Ухаживал за матерью, а когда ничего не достиг, постарался напакостить детям. Но как?
– А этот ваш Франц, – небрежно спросила я, – он встречался с вашими детьми?
– Нет, что вы? – удивленно ответила инора. – Я бы этого никогда не допустила.
– Но они могли познакомиться вне вашего желания.
– Младший работает в одном с ним департаменте, но, кажется, им даже общаться не приходится. А старший… Нет, откуда бы? Они и про эту давнюю историю не знают. Ни к чему им.
Я хотела спросить, а как же тогда Кремер познакомился с Магдаленой, но не успела. Дверь отворилась, в коридор вышел незнакомый инор, к которому сразу же бросилась инора Эггер – а что это была она, у меня даже сомнения не возникло.
– Что, Отто, что тебе сказали?
Инор покосился на меня и недовольно ответил:
– Пойдем, дорогая, я тебе все расскажу. Но не здесь же, не при посторонних.
Инора недоуменно на меня посмотрела. По-видимому, она сразу вспомнила наш недавний разговор, и ей стало неловко за излишнюю откровенность.
– Извините, инор, – обратилась я к ее мужу, – у инора Хартмана сейчас никого нет?
– Нет, – ответил он.
– Спасибо.
Я, чтобы не смущать бедную женщину и дальше, сразу вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь.
– Знаешь, что связывало Эггеров и Кремера? – с порога спросила я мужа.
– Знаю, – ответил он. – Кремер много лет назад ухаживал за инорой Эггер. Α сейчас женат на невесте старшего сына. А что?
– А то, что он много лет назад предсказал ей, что все дети от этого брака будут иметь проблемы с Советом магов. А перед тем, как появились проблемы у Штефана, встречался с ней и говорил, что все можно изменить, если она разведется с мужем и выйдет за него. Это мне сейчас сама инора Эггер рассказала.
Дитрих присвистнул.
– А еще много лет назад инора Эггера, отца Штефана, обвиняли в использовании запрещенной магии, но ничего не доказали, – добавила я. – Думаю, само обвинение послужило причиной того, что книги были завещаны Вернер.
Дитрих сложил перед собой ладони, потер нос и сказал:
– А возможно, и причиной того, что Фридриху Эггеру заблокировали Дар, хотя могли отделаться другим, более мягким наказанием.
– Он ненормальный, этот Кремер, – убежденно сказала я. – Наверняка ситуация с Эггерами были подстроены им.
– Фридрих Эггер полностью признал вину.
– Возможно, он кого-то выгораживал? Магдалену?
– Почему тогда он ее прогнал?
Я пожала плечами.
– Возможно, посчитал, что с иноритой, практикующей запретную магию, не стоит связывать жизнь?
Это предположение мне и самой показалось глупым – не похожа была Магдалена Кремер на мага, практикующего запретную магию. Она вообще на практикующего мага не была похожа, да и на непрактикующего тоже. Возникало впечатление, что ее душа слабо держалась в теле, что она давно жила в своем собственном мире. Да и если бы у нее были подобные увлечения – при глубоком сканировании скрыть бы не удалось…
