Текст книги "Гарпии визжат (СИ)"

Автор книги: Бронислав Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Не рыцаства, – покачал головой Карамуф, – и основа возможна разная. Я ведь говорил, что сравнительно с рыцарями, дни которых сочтены, ваша подготовка будет намного лучше. Вы пройдёте там, где рыцари погорели, вы будете сильны там, где они обнаружили слабость.

– А в чём была слабость посланников Смерти, учитель?

– В так называемом 'благородстве', – Карамуф усмехнулся, – которое они впитали, во-первых, из-за слишком буквального понимания древних рыцарских уставов, а во-вторых, по причине перегруженности обучения всякой элитарной ерундой: теоретическими там рассуждениями да историческими экскурсами. Со своей стороны, обещаю, милые дамы: в вашем обучении такого не будет. Только то, что вам пригодится. Только то, что нужно некрократии.

* * *

Третий учебный курс был снова по бальзамированию. И названьице-то какое: 'Бальзамирование полутрупа'. Оксоляна думала, читать будет снова Фальк, но вмнсто него явился совсем другой бальзамировщик; имени его царевна не запомнила.

Бальзамировщик первым делом указал на то, что он вовсе не Фальк. И, хотя последнее и так было заметно, посвятил именно этому вопросу целые сутки рассуждений. Оказывается, не-Фальком быть очень правильно, потому что Фальк – это вчерашний день и архив некрократии.

– Да вы поосторожнее, – почему-то оскорбилась за Фалька Данея, – между прочим, ваш конкурент с разведкой теперь сотрудничает.

– Во-первых, мне он не конкурент, – объявил безымянный бальзамировщик, во-вторых, он потому и сотрудничает с кем угодно, что в ремесле не смог удержаться. Кто к нему всерьёз относится? Из нас, бальзамировщиков гильдии Цига – никто.

– Он в прошлом руководил гильдией бальзамировщиков Цанца...

– Правильно. Руководил. И где теперь гильдия бальзамировщиков Цанца? Полагаю, там же, где и сам Цанц. А кто виновен? Тот, кто руководил. Знаете ли, кто его рукоположил на гильдейское руководство?

– Ну, наверное, совет гильдии...

– А вот и нет! Лично Умбриэль Цилиндрон! – отчеканил фальковский конкурент. – Вопросы, касающиеся посмертия, Управитель Цанцкого воеводства никогда не выпускал из-под своего контроля, знаете ли... И где теперь Умбриэль Цилиндрон? – бальзамировщик издевательски расхохотался и ткнул пальцем. – Да вон он, за столом сидит! Одна беда – подняться самостоятельно не может. А кто его в эту глыбу превратил? Фальк. Ишь ведь как отплатил за добро! А всё почему?

– Наверное, в действиях Фалька была определённая выгода, – строгим голосом предположила Оксоляна. Столь строгим, словно вынородить Фалька пыталась. Хотя к чему ей это?

– Ясное дело, парню хорошо заплатили! – закивал его коллега из Цига. – И коли не ему, заплатили бы кому-то другому. Но соображение-то надо иметь, что ты теряешь, обращая в камень собственных благодетелей! В нашем ремесленном деле таким путём потеряешь всё.

– Так то в ремесленном. А в свете некрократии? – когда царевна спрашивала, голос её звенел.

– А, ну, разве что в свете некрократии... – смешался бальзамировщик и заговорил уже строго по делу. О том, кто такие есть полутрупы в строгой научной и ремесленной терминологии.

Кстати о полутрупах. Вот, оказывается, кто под ними понимался: люди, не лишённые покуда тени, в телах, откуда не вполне выпущена кровь, но бальзамирующие вещества в некоторых дозах поступили.

Зачем такое нужно, и, главное, кому? Нужно для 'обеспечения жизнедеятельности живого тела за Порогом Смерти', как выразился бальзамировщик. А использовать этот эффект могут разведчики.

– Так значит, Эуза может наводнить наше Запорожье своими людьми?! – с перепугу вскричала несдержанная Данея.

– В принципе да, но при том условии, если там тоже откроют этот эффект. Но очень не думаю, ведь в Эузе искусство бальзамирования так и не развилось – ибо зачем им? Ясное дело, в Эузе людей не бальзамируют просто потому, что некромантия там под запретом. Зачем кого-то бальзамировать, чтобы затем не вводить в посмертие? Но при чём же тогда разведка?

– Я говорил о нашей разведке, – пояснил учитель, – о некрократической. Представьте себе, что здесь, в Циге, готовят лазутчиков для переброски в Эузу. Легко ли им там придётся?

– Наверное, нет, – первой ответила гетера из Шкмо, – там, в Эузе, мертвецов не любят. Сами люди не любят – уж я-то знаю. Наши шпионы, поэтому, будут на виду. Набальзамированное тело редко выдашь за живое, – и дама ласково погладила своё тело по животу и груди, будто успокаивая в связи с каким-то неблагополучным опытом.

– Вот-вот! – обрадовался пониманию бальзамировщик. – Так что же делать? Можно, конечно, лазутчиков вербовать где-то там, с той стороны Порога. Но гарантируем ли мы при этом достаточный уровень подготовки? Ой, ли! Да и мы сами... Можем ли мы доверять человеку, если он, извините за выражение, живой?

А ведь он дело говорит, поразилась Оксоляна, и решила всё-таки запомнить имя бальзамировщика, но, как выяснилось впоследствие, всё же не запомнила. Во всяком случае, не смогла воспроизвести.

– Взглянем теперь без предвзятости на искусство бальзамирования полутрупа, – продолжал учитель, – что мы видим? Человек может добраться из Припорожья в Запорожье за нашими ценными указаниями? Может! И даже тело его не пострадает, поскольку и низкая концентрация бальзама уже останавливает процессы онемения организма. Мы можем доверять человеку? Да, потому что при внешне живом теле он сущностно уже наш, мертвец. И третий вопрос: опознают ли его в Эузе? Нет, не опознают, поскольку крови мы его не лишали, а низкие концентрации бальзама выводятся из организма практически бесследно. Впечатляет?

– Ещё как! – одними губами прошептала Оксоляна.

– В таком случае, встречайте: дипломатический работник Гзырь, будущий министр иностранных дел царства Эуза.

Что, серьёзно, чиновник такого ранга из вражеской страны? Оксоляна и ушам-то не сразу поверила. Но вызванное лицо вошло, и царевне стало понятно: человек это свой, правильный – и скорее мёртвый, нежели живой, а значит, достойный доверия. Вошёл не какой-то там 'будущий министр иностранных дел царства Эуза', а именно 'полутруп' из той самой категории, которую столь талантливо расписал бальзамировщик.

– Слава некрократии, – сказал будущий министр иностранных дел эузы и облизнулся. Рот его был удивительно слюняв.

– У данной технологии, – кивнул на него бальзамировщик, – есть один отрицательный эффект. У объекта бальзамирования резко обостряется вампиризм. Но, при должном контроле со стороны, в этом нет ничего страшного. Просто от рта его стоит держаться подальше во избежание внезапных увечий.

– Не бойтесь, милые дамы, – я достаточно себя контролирую, – сказал Гзырь и снова облизнулся. Знатный приготовлен для царства Эуза министр иностранных дел – просто заглядение.

– И что, у него и клыки увеличены, как в романах? – спросила Данея. Известно, какие романы читают торговки вроде неё.

– Нет, с клыками всё как у людей, – успокоил бальзамировщик, – но остаётся тяга.

– Тяга к крови? – решила уточнить Оксоляна.

– Тьфу, гадость, – в сердцах сплюнул на пол будущий министр, – крови-то во мне самом больше, чем надо. А вот бальзама в организме не хватает... Но не шарахайтесь от меня, милые госпожи, повторяю: я полностью себя контролирую, – а сам облизнулся в третий раз.

– С ним правда всё в порядке?

– От обильного слюноотделения никто ещё не терял рассудка, – не слишком уверенным тоном произнёс бальзамировщик, – потому мёртвые дамы не должны опасаться; впрочем, если в его присутствии о бальзамах не говорить, он будет совсем адекватен.

Дамы пообещали не говорить о бальзамах, и бальзамировщик откланялся, оставив аудиторию 'полутрупу'.

– Как вы уже поняли, – начал тот, подбирая слюну с подбородка, – я здесь нахожусь в двойном качестве: и как оратор, и как экспонат искусства прошлого оратора.

Тут оратору снова залило слюной его неволевой подбородок, и ему пришлось сражаться со стихией с помощью кружевного рукава.

– Чему будет посвящено ваше выступление, господин будущий министр? – поинтересовалась Оксоляна.

– Новой политике Эузы, – сглатывая слюну, проговорил полутруп.

– В чём она будет заключаться?

– Эуза развернётся лицом к некрократии, – затараторили слюнявые губы. – Пусть понарошку, но развернётся. Это будет мой вклад...

– Если вы станете министром, – строго припечатала царевна.

– Я стану, – заискивающим тоном пообещал министр, – непременно. Это теперь уже вопрос времени... Должно смениться центральное руководство царства, а ему недолго осталось... Меня есть кому провести на министерский пост, я просто сам не хотел заранее... Вы ведь не подумайте, я же не для себя стараюсь... И не для Эузы. Радею только за некрократию! – густая слюна изо рта Гзыря уже промочила ему манишку. – И буду с вами вместе верно служить Ангелоликой!

Вот уж самоотверженные парни эти самые 'полутрупы'. Ничего не щадят, только бы услышать приказание лично из начальственных уст.

– Но в чём будет заключаться эта ваша 'новая политика'? И как вы убедите Эузу присоединиться к некрократии?

– Присоединиться? – Гзырь поперхнулся слюной. – Нет, ну присоединиться вряд ли получится. Но вести такую политику, которая будет выгодна Владыке Смерти, я сумею... Вот это я обещаю! А суть политики – очень проста: Эуза станет прикидываться слабой.

– Эуза станет прикидываться слабой? – повторила царевна. – Но я в толк не возьму, зачем это Эузе.

– Чтоб нас с вами обмануть, конечно! – прыснул слюной Гзырь. – Якобы Эуза нас одурачит, а мы, наивные, нападём, а Эуза окажется сильнее, и тогда мы отстанем.

– Вот как? Но зачем это нам? В смысле – некрократии.

– Как зачем? Мы же знаем, что слабость – только уловка? Значит, врасплох сила Эузы нас не застанет. Но этого мало. Мы дадим Эузе знать, что не вполне поверили в её слабость. Тогда, чтобы нас убедить, ей придётся слабеть, и слабеть реально – иначе нас ведь не убедишь...Улавливаете? И в эту игру наша некрократия может играть сколь угодно долго. Когда же царство Эуза, втянувшись в эту чудную игру, ослабеет окончательно, тут уж придёт черёд решительных действий. С этого момента и вступят в дело десятки сысяч боевых септ. Ну, вроде вашей. И тогда вы поблагодарите меня, за то что сильное царство Эуза я уже для начала ослабил. И скажете промеж собой: Гзырь – это голова, истинно наша, 'мёртвая голова', даром что полноценного посмертия так и не получил, – тут непокорная страсть к мертвецким бальзамам снова произвела слюнный фонтан, смывший остаток гзыревой речи.

* * *

Гзырь, который готовится стать министром иностранных дел царства Эуза, оказался среди преподавателей боевой септы далеко не единственным 'полутрупом'. По-видимому, очень многие открыли для себя 'временное посмертие', дарующее новую возможность – посещение мёртвого Запорожья без окончательного прощания с жизнью. А уж туда, в запретное для живых пространство за Порогом Смерти каждый мечтал угодить ещё с детства.

Имя второго учительствующего 'полутрупа' звучало как Фарадео Фарадей. Это был ещё сравнительно молодой парень, который в истинное посмертие мог не спешить ещё по крайней мере лет пять. Но в учителя септы попал. И грозился вычитать целых три учебных курса: 'О неправомерности концепции мировой ярусности', 'О шарообразности планет', 'О несуществовании драконов'.

Фарадео Фарадей чувствовал себя учёным, и не каким попало, а одной из величайших научных сил некрократического прогресса. Умонастроение вполне понятное, и не скажешь, будто незнакомое. После полугода обучения при соборе Вечнотраурной Смерти насмотришься всякого.

Только чем ему не угодил Ярусный мир, простой уземфской царевне понять было сложно. Слова Фарадео 'на самом деле' для Оксоляны весили не так уж и много. У каждого ведь своё дело, и своё дело обычно 'самое'.

– На самом деле ярусов никаких нет, а земля шарообразна, – заявлял этот оригинал.

'Шарообразна'? Да ты в окно кабинета когда-нибудь смотрел, умник? А выйти да пройтись куда-то, где горизонт виден? Вот побывал бы хоть раз в пустыне Уземфа, вся шарообразная дурь-то и выветрилась бы!

– Не спешите гневаться, дамы, – пошёл Фарадео на попятную ещё к концу своего первого курса.

Теперь он заговорил не про 'на самом деле', а про 'некрократии выгодно считать' – и стал, наконец, понятен. Если некрократии и правда выгоднее – тогда конечно...

Правда, и в выгодах – терзают сомнения. Точно ли так уж выгодно? И настолько ли выгодно, как, скажем, ростовщичество по Карамуфу?

Фарадео заметно обиделся. Поведал, что сам Владыка Смерти его научные теории очень хвалил и называл своевременными. Ссылка на авторитет Мёртвого Престола помогла ему, но не очень. Оксоляне, да и не ей одной, показалось, что молодой человек пытается бросить свою жалкую тень на самого Владыку.

– Не понимаем! – строго сказала ему септа. – Или вы доходчиво объясняете, чем ваши глупые идейки могут пригодиться некрократии, или пеняйте на себя, так как мы вас из этого подвала полуживым не выпустим.

После такой угрозы человечишка совсем перепугался, растерялся и вряд ли взял бы себя в руки, если бы не Карамуф с Ангелоликой, которые, наверное, решали какие-то финансовые вопросы в помещении неподалёку.

– Позволите мне взять молодого человека под свою защиту? – спросил Карамуф.

Ангелоликая позволила. Однако одёргивать участниц септы предоставила инициативному банкиру.

Труднее всего оказалось унять глукщскую переписчицу Бац. Эта Бацилла и так дама нервная, а тут и вовсе распалилась, трещала без умолку:

– Ваше дурацкое учение – ересь, ересь, ересь!!! Она противна не только учению Владыки, но и всему святому вообще! Как это нет Мировых Ярусов? Нет небес, земли, Подземелия?! Но это же ложь, ложь, ложь!!!

– Ну, не совсем ложь, – с мягкостью в голосе возразил Карамуф, – скорее, 'нас возвышающий обман', как сказал... Ах, я не помню кто; наверное, Эвр?

– Но разве этот обман не противен некрократии? – Бац тут же переключилась на него.

А Карамуфу того и надо:

– Некрократия ведь не себя старается обмануть, а других. Верно, молодой человек?

Фарадео Фарадей быстро закивал, так быстро, что, даже когда прекратил движения головой, Оксоляне казалось, что она ещё вертится.

– Но зачем нужен некрократии этот обман других? – спросила Бац уже намного тише.

– Отличный вопрос! – похвалил Карамуф. – Но я имею свою формулировку: нужны ли некрократии умные враги, или намного удобней дурачки обманутые? Ответ очевиден. Ясно, что некрократии нужно минимум два учения о мироздании: одно для себя, другое для остальных. В учении для себя – извольте, Мировые Ярусы останутся. Но для жругих – зачем эта излишняя подробность? – и банкир захихикал.

– Всех ведь не обманешь, – упрямо сказала Бац, – есть люди, которые эти Ярусы видели.

– И что? Думаете, много людей путешествует между мирами? Зато нашу истину можно излагать другим, у которых нет возможности лично проверить, – расхрабрился уже и Фарадео.

– Да, – медленно, с превращением всего лица, улыбнулась Ангелоликая, – на таких вот одноярусных людях и держится наш мир. Вы молодец, Фарадео, у вас очень полезная теория.