Текст книги "Одна и навсегда (ЛП)"
Автор книги: Брионес Лим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Я фыркнул.
– Как я уже говорил, по моему опыту, дети, – многозначительно посмотрел он на меня, – обычно задевают тех, кто страдает в своей семье.
Я прикрыл глаза.
Мистер Эллиот прочистил горло.
– Как ты знаешь, у нас в школе большие возможности. Я знаю, может показаться неловким просить о помощи, но...
Я откашлялся и скрестил руки на груди.
– Мне не нужна никакая помощь.
Уголки его рта слегка упали.
– У нас есть хорошие психологи, которые могут помочь тебе превратить эту агрессивную энергию в нечто продуктивное. Необязательно идти по пути разрушения.
Продуктивно – это снова разбить нос Дуайту.
– Послушайте, мистер Эллиот, у меня нет проблем. Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Это была вопиющая ложь. И мы оба об этом знали. Все в школе Бэтл-Фоллс знали это. Как еще можно объяснить, что моя одежда воняет алкоголем – не только моим, клянусь – и эта агрессия? Конечно, некоторым девушкам нравился такой образ – «сломленный бунтарь». Но, честно говоря, я бы все отдал, чтобы быть нормальным. Просто обычным занудой. Другим Дуайтом... ну, может не им. Он придурок.
– Понимаю... – Голос мистера Эллиота стих, и он поднял глаза на меня. В них определенно была жалость, которую я ненавидел больше всего на свете. В любом случае я бы предпочел ненависть жалости. Он постучал пальцами по столу и вздохнул. – Как бы мне ни было больно это говорить, я даю тебе последний шанс.
Я удивленно поднял брови.
– Что вы имеете в виду?
– Если и на этот раз ты все испортишь – придется уйти, – пояснил он.
– С выпускного? – Я знал, что хожу по тонкому льду.
Но мысль, что меня волнует какой-то дерьмовый танец, очень веселила.
Его глаза сузились.
– Из этой школы, мистер Тайлер.
Я облизнул губы, изо всех сил стараясь сохранить спокойное выражение лица. Школа вызывала только негативные чувства, но я не мог быть выгнан. Куда я пойду? Что буду делать? Вряд ли мой дорогой папаша примет меня с распростертыми объятиями. И я уверен, на все сто процентов, что не захочу проводить двадцать четыре часа в сутки со своей матерью.
– Хорошо... что мне нужно сделать, чтобы остаться?
– Не попадать в неприятности! – Он развел руками, как будто это была самая очевидная вещь в мире.
Без гарантий.
– Как угодно.
– Это еще не все, – добавил он.
Я опустил голову и молча застонал.
– Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Я хочу, чтобы ты вызвался добровольцем на школьную деятельность.
– Подождите, что? – Я схватился за подлокотники и наклонился вперед. – Я, должно быть, ослышался? Вы хотите, чтобы я участвовал во внеклассных занятиях?
Он раздраженно покачал головой.
– Полагаю, единственный способ научиться уважать наше учреждение – это занять часть твоего свободного времени. Видя, как твои оценки удивительно удовлетворительны...
– Что, вы действительно думали, что я такой тупой? – я сорвался от досады.
Его челюсти сжались.
– Не заставляй меня жалеть, что я дал тебе этот шанс, Джесси.
Я сжал губы и отвернулся. Изгнание в этот момент не казалось таким уж плохим.
Он глубоко вздохнул и сказал:
–Уверен, тебе нужно какое-то дополнительное занятие. Так, я убежден, ты будешь держаться подальше от неприятностей. Думаю, работа в школе пойдет на пользу. Научит ответственности.
– Другого варианта нет? – я спросил нерешительно.
Он отрицательно покачал головой.
– Предлагаю тебе начать искать клубы для регистрации. Они быстро заполняются.
– Удивительно, – пробормотал я.
Это полный отстой. Мало того, что придется терпеть школу в обычные часы, теперь еще нужно будет остаться после этого? Как хреново!
Очень довольный собой, мистер Эллиот нацарапал несколько слов в моей папке и захлопнул ее.
– Сделай все правильно, и я могу подумать о том, чтобы пустить тебя на выпускной.
– Я думал, мы уже решили, что школьные танцы – это фигня.
– Удачи. – С этими словами мистер Эллиот переключил внимание на компьютер.
Разговор был окончен.
Покачав головой, я встал и вышел за дверь.
– Доброволец? Школьный клуб? – Стефани рассмеялась, снова сверкнув своими уродливыми скобами.
Я сузил глаза, ожидая, пока она успокоится. Но уже через минуту фырканья, истерического хихиканья и слезящихся глаз, я повернулся к Рокки и вздохнул.
– Это чушь собачья.
– Ну, ты легко отделался, – ответила она, удивляя меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Зачем надо было начинать ссору с Дуайтом с самого начала? Это за гранью глупости.
«Потому что он пригласил тебя на свидание? Мы оба знаем ответ на этот вопрос. Да ладно, Рокки».
Я зарычал.
– Затем, что он пытался задеть меня с первого курса. Макание головой в унитаз в девятом классе, удары в лицо и оскорбления в выпускном. Я больше не хочу это терпеть, Рокки. Я просто не могу.
Стефани, наконец, успокоилась. Мы с Рокки разраженно посмотрели на нее. Вытирая слезы с глаз, она спросила:
– Так в какой клуб ты пойдешь? Французский? Дебаты? А как насчет водного поло? Я уверена, что эти банановые шорты будут очень мило смотреться на твоем маленьком дружке. О, подожди, может он не такой уж и маленький? Я слышала разные истории.
– Заткнись, дура, – пробормотал я.
– А если ты вступишь в Арт-клуб? – подключилась Рокки.
Ее щеки покраснели – не заболела ли она?
– Я сомневаюсь, что мои успехи в граффити и вандализме считаются искусством, Рокки. Спасибо, что подумала об этом. – Засмеялся я.
– Серьезно. Мы всегда ищем моделей.
Стефани толкнула Рокки под ребро.
– Ах, ты просто хочешь, чтобы он позировал голым, чтобы тоже увидеть его дружка.
Рокки и я одинаково посмотрели на нее.
– Разве я не попросил тебя заткнуться?
К моему удивлению, у Стефани не нашлось удачного ответа. Она просто пожала плечами.
– Просто пытаюсь развеселить тебя немного.
– У тебя не получилось. – Чувствуя непреодолимую потребность как-то снять напряжение, я выпалил: – Знаешь, что? Может быть, я и возьму арт. Будет неплохо, учитывая, что у меня там есть друг.
Рокки странно на меня посмотрела.
– Тогда встречаемся после школы. Если ты действительно хочешь пойти со мной.
– У меня нет выбора, – выдохнул я.
– Хорошо, друг. Тогда до скорой встречи.
Стефани фыркнула, покачав головой.
Я стучал коленом о деревянный стол, заставляя его дрожать. Рокки слегка прижала рукой мое бедро.
– Перестань.
– Ничего не могу поделать, – прошептал я. – Не могу сидеть спокойно, когда хочется сбежать.
Ее глаза мерцали, левый уголок рта пополз вверх от удовольствия.
– Может быть, ты нервничаешь?
– Нервничаю? Нет, я никогда не нервничаю. – Я огляделся и вытер потные ладони о джинсы.
– Правда? Ты не очень хорошо скрываешь это. – Она тихо хихикнула и посмотрела на класс. –Уверяю, здесь не о чем беспокоиться. Кроме того, я с тобой. Все будет хорошо. – Она сделала паузу. – И я обещаю, что тебе не придется раздеваться.
Я покраснел и быстро отвернулся. Увидев класс, я понял, что не узнаю и половины студентов, заполнивших комнату. Одна группа мажоров смотрела на меня, как на какое-то дикое животное, которое только что выпустили из клетки.
– Иногда я не понимаю людей, – прорычал я себе под нос.
– Что ты сказал? – спросила Рокки, усердно точа карандаш.
– Ничего. Забудь. – Я покачал головой и обратил внимание на трещины в пластиковом переплете.
Провел руками по острым синим краям и вздохнул. Эти богатенькие детки ничего не знают о том, чтобы пользоваться одними школьными принадлежностями каждый год. Не знают, каково это – использовать скотч для картонной подложки или находить новые винты для металлических застежек. Я был для них как дикарь. Нельзя винить их за то, что они пялятся.
Мне уже захотелось встать и уйти, но тут в комнату вошла маленькая молодая женщина с яркими волосами кукурузного цвета. Ее кожа оттенка слоновой кости блестела под люминесцентными лампами. Если бы не причудливая мультяшная улыбка на лице, она была бы довольно возбуждающей. У нее была эта сексуальная привлекательность библиотекарши, в комплекте с черными очками, которые сидели на ее веснушчатом носу, готовые к прыжку с трамплина.
Рокки взглянула на меня и сузила глаза.
– Ты на нее пялишься?
Я пожал плечами, но не сказал ни слова.
– Это мисс Макмиллан. Она новый преподаватель по искусству, – объяснила она, как будто мне не все равно.
Мои глаза удивленно расширились. Ей не могло быть больше двадцати трех лет. Я не представлял себе такого учителя рисования.
– Ну, этот класс стал еще интереснее.
Рот Рокки широко раскрылся. Она взглянула на учительницу и нахмурилась.
– Напомни мне, почему я пригласила тебя сюда?
Я ухмыльнулся.
– Кто-то ревнует?
Щеки Рокки ярко загорелись. Она резко ответила:
– Просто думаю, ты должен быть более осторожен со своим... своим…
– С моим что?
– Неважно. Никогда не понимала твоих выходок.
Вот так. Все веселье покинуло меня.
– Это не то, что... забудь об этом.
Вероятно, чувствуя, что мы говорим о ней, мисс Макмиллан подошла и протянула бледную тонкую руку.
– Привет, ты здесь новенький?
– Думаю да. – Я слегка пожал ей руку, опасаясь, что, если сожму сильнее, сломаю ее хрупкие кости.
Она кивнула и улыбнулась.
– Я мисс Макмиллан. А ты?
– Джесси.
– Ты рисуешь? Лепишь? Делаешь эскизы? – Ее глаза метнулись к Рокки. – Или ты просто влюбленный парень, который не может проводить время вдали от своей истинной любви?
Рокки и я напряглись одновременно.
– Не знал, что это класс драмы, – неловко пошутил я.
Сумасбродные глаза мисс Макмиллан встретились с моими. Смущенно улыбнувшись, она склонила голову в знак извинения.
– Думаю, это было немного неуместно.
– Думаете? – проворчал я.
– Так... эм, Джесси, верно?
Я раздраженно кивнул головой. Сексуальная фантазия с участием учителя художественной школы развеялась.
– Что привело тебя сюда?
– Мне сказали, вам нужны модели. – Я пожал плечами, чувствуя себя еще более глупо, чем раньше.
И что еще ужаснее – рядом с нами начали хихикать. В очередной раз я почувствовал знакомое болезненное напряжение в кулаках.
Будь проклят этот Дуайт и его лицо.
Мисс Макмиллан тихо вздохнула.
– Ну, я бы солгала, сказав, что не рада. У нас тут куча интровертов, которые не очень хорошо принимают новеньких. Сюда довольно трудно привлечь новые лица. Отлично сработано, Рокки.
Рокки смущенно моргнула.
– Эм, да.
Наша учительница рассмеялась и громко хлопнула в ладоши, испугав всех в классе.
– Похоже, к нам присоединилась новая модель! – Остановив свой взгляд на моем лице, она улыбнулась. – И судя по виду этой челюсти – вау! Вы, дамы, будете иметь хорошую практику рисования классических греческих черт.
Я не краснею. Клянусь, что не краснею. По крайней мере, обычно.
– Итак... Джесси. – Мисс Макмиллан задумалась, потом отошла в угол класса взяла деревянный барный стул и перетащила его в середину. – Почему бы тебе не присесть в центре комнаты, и мы начнем.
– Сесть здесь? – я практически завизжал.
Она улыбнулась и кивнула.
– Прямо посреди классной комнаты? – я взглянул на Рокки, которая с улыбкой передразнила меня.
– Тьфу, Вы же шутите, да, – раздался гнусавый мужской голос рядом со мной.
Я повернулся и увидел бледное болезненное лицо, покрытое прыщами.
– Патрик, тебе есть что сказать? – Наша учительница повернулась и скрестила руки на груди, увеличив таким образов декольте.
Каждый мужчина в комнате облизнулся. И хотя это зрелище не действовало на меня так же сильно, как милый бюстгальтер Рокки, я не мог не смотреть.
Локоть Рокки впился мне в бок.
– Перестань пялиться. Это невежливо.
– Я мужчина. Это биология, – прошипел я.
Патрик нахмурился и ответил:
– Не знаю, как вы, дамы, но я бы предпочел рисовать натюрморт или типа того. Куча яиц и ваза кажется мне гораздо интереснее, чем подражатель поп-звезды.
Мисс Макмиллан нахмурила брови.
– Я уверена, что Джесси намного интереснее, чем три яйца вкрутую.
– Хотел бы не согласиться, – пробормотал он.
Да, следующим моментом, возможно, не стоило гордиться. Но я не мог ничего поделать. После общения с Дуайтом и кучкой претенциозных богатых детей, я был на грани срыва.
Насмехаясь над прыщавым ублюдком, я схватился за промежность и потряс.
– Может, у меня и нет яиц, но зато есть орехи.
– Джесси! – Рокки ахнула рядом со мной.
Мисс Макмиллан закатила глаза.
– Вы уверены, что мы не в драме?
Как будто проглотив гнилую рыбу, Патрик сказал:
– Почему кто-то вроде Рокки не может стать моделью? Не хочу целый час пялиться на этого урода. Я бы предпочел женские формы.
Ладно, мистер «Отчаянно нуждающийся в средстве от прыщей» только что попал в мой список дерьма по нескольким причинам. Он не будет тратить час, глядя на любые женские формы, не говоря уже о ее. Оглянувшись назад, я впился в него взглядом, представляя, каково это – немного помучить его. Может, что-то есть в этом странном фанфике Стефани.
Мисс Макмиллан быстро встала между нами, загораживая меня.
– Да Винчи, Рафаэль, Пикассо – как вы думаете, кто-нибудь из них возражал глядеть на «какого-то урода» более часа?
– Микеланджело должен был подробно написать член Давида, – уточнил другой студент.
– Что ты скажешь, Патрик? Хочешь подражать мастерам? – бросив свой рюкзак на пол, я стал срывать куртку, вызвав потрясенные вздохи со всех сторон. – Никаких проблем. Я не стесняюсь обнажаться.
Рокки схватила меня за руку.
– Остановись.
– Что? – невинно спросил я, заметив знакомый румянец на ее лице.
Очень хотелось поставить Патрика на место. Но от волнения Рокки я почувствовал себя так хорошо и триумфально усмехнулся.
Мисс Макмиллан поправила очки и оглянулась. Поняв, что она вот-вот потеряет контроль над классом, она вытащила ближайший стул и легко вскочила на него. Засунув два пальца в рот, она пронзительно свистнула. Мы замерли на месте.
– Замолчите, все! Теперь слушайте. Как бы мне не нравились сексистские комментарии Патрика, он все-таки поднял хороший вопрос. Может быть, мы можем использовать женскую модель для разнообразия? Рокки, ты согласна с этим?
Рокки покраснела и быстро покачала головой.
– Нет. Нет. Нет. Нет.
Я ткнул ее локтем под ребро.
– Мы поняли.
– Заткнись, – прошептала она.
Она надулась, и внезапно моя решимость рухнула. Она любила этот класс. А я разрушал все это. Как всегда, разрушал то, к чему прикасался.
Я закрыл глаза и встряхнул головой, внезапно почувствовав оцепенение.
– Знаешь, что? Может, это была плохая идея.
Рокки бросила на меня предупреждающий взгляд.
– Джесси. Я знаю, о чем ты думаешь. Нет. Тебе нужен этот клуб, чтобы остаться в школе.
– Ну и что же мне делать? Я не могу рисовать и, видимо, я не модель. – Я бросил ехидный взгляд на Патрика, который тотчас же отвернулся.
Все правильно, идиот.
Я уже собирался встать и взять свои вещи, как услышал хриплый голос:
– Я хочу, чтобы ты позировал для меня, Джесси.
Я удивленно поднял глаза и увидел: Сара Джейкобс смотрит на меня, как ястреб. Я понятия не имел, что она увлекается искусством, не говоря уже о том, что является членом клуба. Трудно было не знать о ней. В школе ни для кого не было секретом, что девушка... хм... тусовалась.
Рокки напряглась и неловко помялась.
– Ты уверен, что не умеешь рисовать?
– На самом деле я не ожидал частной модельной сессии, – признался я, пытаясь оставаться невозмутимым.
Мисс Макмиллан нахмурилась.
– Я не предлагала ничего подобного. Мы можем попасть в неприятности со школьным советом?
Я ухмыльнулся и украдкой взглянул на Рокки, которая выглядела так, будто она сейчас задымится. Конечно, это было не то, чего я ожидал, когда согласился вступить в клуб, но, как предупреждал мистер Эллиот, у меня действительно не было выбора. Глядя на окрашенный краской барный стул, я оттолкнулся от своего стола и неохотно пошел к центру комнаты.
– Если пицца-лицо не хочет рисовать меня, это не значит, что никто другой не будет, верно?
– Верно, – соблазнительно проворковала Сара.
Патрик застонал, вызывая очередной всплеск моего раздражения. Я стиснул зубы и сел прямо напротив него. Нарочно расстегнул верх рубашки и соблазнительно улыбнулся.
– Всего тебе хорошего, мальчик-пицца.
– Посмотри сюда, Джесс, – окликнула меня Сара.
Я повернулся автоматически, услышав свое имя. Мои глаза расширились – Сара сняла какую-то странную армейскую куртку, открыв очень тонкую кофточку. Не отводя глаз, она провела языком по губам и подмигнула мне.
Серьезно?
Рокки громко откашлялась.
– Джесси, можешь посмотреть мне в глаза? Я хочу увидеть тебя под другим углом.
Собственнический тон Рокки был одновременно застенчив и сердит. Недолго думая, я повернулся лицом к другу.
– Эй! Теперь я не могу его видеть! – запротестовала Сара.
Я проигнорировал ее и сосредоточился на больших глазах Рокки. Хотя ее мольберт закрывал остальную часть лица, могу поспорить, что оно отличалось обычным румянцем, который я так полюбил. Всякий раз, когда я смотрел на нее – во всем мире оставались только мы двое. Вскоре другие студенты стали просто фоном на заднем плане.
Глава 3
– Я дома! – крикнул я.
Не знаю, почему каждый раз объявляю о своем возвращении со школы. Может быть, чтобы дать матери шанс спрятать очередную бутылку виски, которую она лила себе в глотку? Или, может быть, мне очень хотелось услышать, как она в ответ спросит, как прошел день. Да, я знал, что последнее никогда не произойдет.
– Мам?
Я застонал, когда аромат текилы ударил в нос. Она бралась за бутылку «Jose Cuervo»6 только в особенно плохие дни.
– Ты вовремя появился! – закричала она.
Да, определенно плохой день.
Я пошел на хриплый голос в наше логово и застонал, увидев – моя мать закуривала еще одну сигарету. Рядом с ней на столе стояла грязная чашка, до краев наполненная пеплом и окурками.
Я неуверенно прошелся по комнате, стараясь изо всех сил не обращать внимания на бардак вокруг. Я проигнорировал стопку газет, которая валялась на полу. Проигнорировал опорожненную бутылку у ее ног. Я даже проигнорировал две пустые пачки сигарет, брошенные на наш заляпанный диван. По крайней мере, пытался.
– Знаешь, очень опасно курить рядом с бумагой. Или ты пытаешься сжечь это место дотла? – я зарычал, убирая беспорядок.
– Следи за языком, мальчик. Ты был занозой в моей заднице с того самого дня, как я помочилась на тест для беременных! И мне не нужно, чтобы ты, умник, указывал, что делать! – Она снова затянулась сигаретой и с отвращением посмотрела на меня. – Я твоя мать, помнишь?
– Тогда почему бы тебе не вести себя так хоть иногда? – огрызнулся я, уходя на кухню. Резкий звук заставил меня повернуться. Крошечные стеклянные осколки разлетелись по всему полу. – Какого хрена?
Мать вскочила со своего места и бросилась ко мне с кулаками.
Хрясь.
Еще один удар в лицо.
Только этот был гораздо больнее, хоть и не настолько сильный, как от Дуайта.
Я вздрогнул, и знакомый комок печали и гнева опустился куда-то в живот. Мама немного покачивалась, явно была в ярости. Ее грудь вздымалась, силясь вдохнуть глубже. Видит Бог, в ее легких был только черный пепел.
– Лучше следи за своим языком, тупой ублюдок! – воскликнула она, хватая ртом воздух. – Ты бы в канаве сдох, если бы я за тобой не следила. – Она отклонилась в сторону, почти падая на наш китайский шкаф. Мстительная часть меня жаждала увидеть, как она ударится лицом о стекло. Но, конечно, я не мог этого не позволить и поймал ее, прежде чем она упала. К сожалению, вместо благодарности, она подняла глаза и нахмурилась. – Убери от меня свои грязные руки! Мне не нужна твоя помощь.
– В чем, черт возьми, проблема? Я только забочусь о тебе и... люблю тебя. Почему ты всегда на меня нападаешь?
– Мы никогда не хотели детей, и вдруг появился ты. – Тон ее голоса был низким и жутким.
Это напомнило мне убийцу, дразнящего свою жертву перед тем, как наброситься. Вырвав руку, она ухитрилась доковылять до своего залитого пивом кресла и плюхнуться.
– Есть такое слово – предохраняться. Или в твоем случае, может быть, вообще стоило воздержаться, – прорычал я.
Она обиделась.
– Ты всегда был занозой в моей заднице. Ты когда-нибудь задумывался, почему твой отец бросил нас? Из-за тебя!
Я прикусил язык, борясь с желанием напомнить ей, что не я был накачан наркотиками каждый час, и не я тратил наши сбережения на виски. Папа ушел, потому что мама предпочла ему бутылку, но она никогда этого не поймет.
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я сузил глаза и сказал:
– Почему ты просто не прервала беременность? Если я был для тебя таким нежеланным, можно было просто пойти в бесплатную клинику и покончить со мной.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Хотела бы я.
Еще один удар в живот. Я стоял, ошарашенный, не зная, как реагировать.
После мать нарушила тишину, пихнув что-то мне в грудь.
– Вот. От твоего отца. – Она сказала слово «отец», как если бы говорила о мышах или еще какой-то гадости.
– Это то, о чем я думаю? – Я посмотрел и взял синий конверт.
– Черт возьми, откуда я знаю. Вероятно, еще одна из его «важных карточек». У тебя день рождения или что?
Конечно, собственная мать не знала о моем дне рождения.
– Нет, – поджал я губы.
– Ну, могу поспорить, что это любовное письмо, – хихикнула она. – Кто будет любить тебя?
– Есть кто дома? – из коридора раздался голос Рокки.
Должно быть, я оставил дверь открытой. Ее появление не могло быть более удачным.
Я повернулся к матери и ухмыльнулся.
– Кто-то.
Громко фыркнув, она нахмурилась.
– Это только вопрос времени, пока она не поймет, какой ты мусор. Дай срок. Ты скоро затащишь ее в свое болото.
– Ты уверен, что мне можно находиться здесь? – Рокки нервно метнула глазами. Она отодвинула свою сумку и доску для рисования, прежде чем сесть на мой матрас. – Мне кажется, я здесь лишняя.
Лишняя на моей кровати?
Я сглотнул.
– Ты знаешь, что тебе здесь всегда рады.
Всегда.
– Но твоя мама...
– Нас это не касается. – Я взмахнул синим конвертом в воздухе и вздохнул.
Каждые несколько месяцев отец посылал деньги и открытку, которая всегда заканчивалась одной и той же строкой: «Позвони мне».
Я никогда не звонил.
– Разве ты не собираешься открыть его? –Тон Рокки был приглушенным.
– Нет, я уже знаю, что там. Какой в этом смысл?
– Но я не знаю, что это, а мне очень интересно! – Она наклонилась и попыталась вырвать конверт, но я был слишком быстр.
Смеясь, я пожал плечами и щелкнул посиней бумаге.
– Это просто карточка с деньгами. Ничего особенного.
– Ничего особенного? – она ахнула, сведя пальцы вместе. – Жаль, что у меня нет свободных денег. Знаешь, сколько принадлежностей для рисования я бы купила на это?
– Вот. Возьми его, – ответил я, кидая конверт ей на колени.
В ужасе, она подняла его и бросила обратно.
– Мне не нужны твои деньги! Чувствую себя проституткой.
– Для этого тебе придется переспать со мной. – Мой смех утих, когда я понял, насколько неуместна шутка, особенно учитывая выражение ужаса на лице Рокки. Она облокотилась спиной на стену и схватила подушку, неловко потянув за оторванную нитку. Она избегала моего взгляда. – Да, это было немного глупо. Прости?
Рокки пожала плечами и не сказала ни слова, хотя, судя по складке на лбу, глубоко задумалась.
Мой взгляд снова упал на конверт. Возможно, если очень сильно захотеть, слова «я сделал ошибку и возвращаюсь домой» были бы написаны на карточке вместо обычного «позвони мне». Конечно, этого бы не случилось. У нас никогда не будет другого шанса снова стать семьей. Мы никогда и не были семьей, с самого начала не были.
– Рокки? – я тяжело сглотнул. – Как это?
– Как это что? – Ее глаза, наконец, остановились на моих с любопытством
– Иметь семью, – прошептал я. – Знаешь... нормальную семью.
Она смягчилась.
– Я бы не сказала, что мы нормальные. Бунтующая сестра, около тридцати двоюродных братьев и сестер, отец, который одевается как клоун в рекламе. Мы как в сериале «Проделки Бивера»7.
– Нет, я имею в виду... – я покачал головой. – Неважно. Забудь, что я упоминал об этом.
– Что? Что ты имеешь в виду? – она наклонилась вперед и легонько положила кончики пальцев на мое бедро, заставляя электричество бегать по коже. – Ты можешь спросить меня о чем угодно.
Мой взгляд переместился с ее ярко-розовых ногтей на руку и обратно к лицу. Я сглотнул.
– Каково это – знать, что они тебя прикроют?
– У тебя есть это... – ее голос затих.
– Ты, должно быть, думаешь о ком-то другом. Этого у меня определенно нет.
Она прикусила губу, соскабливая зубами остатки блестящей помады.
– Джесси, мы с тобой семья... – Ее глаза расширились. – Я имею в виду, не как брат и сестра или что-то подобное... я имею в виду...
Я сдержал смех, хотя, честно говоря, был рад, что она не думает обо мне таким образом. Держась за голову, я поморщился.
– Без обид, но ты живешь в своем маленьком счастливом мирке, не осознавая, как живет другая часть, понимаешь? Ты не знаешь, каково это – быть мной.
– Я не богатенький сноб, Джесси, – ответила она с неодобрением.
Я усмехнулся.
– Это не то, что я имел в виду.
– Тогда о чем ты хочешь сказать?
– Ну, тебя любят и защищают.
И всегда будут. Вот почему я никогда не буду с тобой. Я бы просто оттолкнул тебя для твоего же блага.
– Джесси, перестань быть таким мелодраматичным. Тебя тоже любят... – она посмотрела на мою дверь и поморщилась, несомненно, думая о моей матери. – Слушай, ты мне не безразличен. Стеф заботится о тебе. Ты не так одинок, как думаешь.
Опустив плечи и глубоко вздохнув, я показал на огромную деревянную доску, прислоненную к моей кровати.
– Зачем ты принесла свой мольберт? Тебе не надоело рисовать это красивое лицо на уроках?
Она хихикнула и покачала головой.
– На самом деле у меня есть идея для вечеринки. А так, как ты постоянно отвлекаешься на прелести мисс Макмиллан...
– Эй! – я ахнул.
– Я подумала, что наедине смогу наконец-то поставить тебя в нужную позу.
Ох, она сама напросилась.
С намеком подняв брови, я спросил:
– И какая это поза? Сверху или снизу?
Ее рот широко открылся.
– Я не это имела в виду.
– Да я просто дразню тебя.
Жаль, что мой член не понимал этого. Я осторожно схватил ближайшую подушку и положил ее на колени.
Лицо Рокки ярко горело.
– Эм, я имела в виду, что хочу получить определенное выражение твоего лица. Там ты вроде сидел вот так... – она опустила руки по сторонам, наклонила плечи вперед, расширила глаза и открыла рот. – Ну, э-э-м.
Смеясь, я в шутку ударил ее по плечу.
– Не так!
Она хихикнула в ответ – звук, который я любил слушать – и улыбнулась.
– Серьезно, я хочу, чтобы ты посмотрел...
– Как?
– Как ты всегда смотришь, когда мы вместе.
Когда по уши влюблен в тебя?
– И как это? – я сглотнул.
Она вздохнула и почесала голову.
– Я действительно не знаю, как описать это... я думаю... не так, как раньше?
– Хочешь приукрасить? – я не мог удержаться от смеха.
– В общем, я хочу, чтобы ты не выглядел так, как будто жаждешь чьих-то сисек.
– И о чьих сиськах мы говорим? – я задохнулся. – Мисс Макмиллан или Сары?
Ее рот широко раскрылся.
– Вот! Я так и знала!
– О, да ладно тебе, Рокки. Я смотрел только на тебя в классе.
Она быстро моргнула.
– Правда?
– Ну, конечно. – Я посмотрел на кроссовки и пожал плечами. – Ты единственная, с кем мне комфортно.
– Или единственная, с кем ты не можешь переспать, – пробормотала она.
Хоть она и пыталась разыграть это как шутку, я знал, что где-то там спрятано оскорбление.
Я прочистил горло и сменил тему разговора.
– Хорошо, хорошо. Ты хочешь нарисовать меня? Давай сделаем это. – Я встал и схватил свой стул, вращая его, пока не столкнулся с ней. – Нарисуй меня как одну из твоих...8
– Даже не думай заканчивать это предложение. – Она закатила глаза и схватила мольберт, положив его на колени. Она скрестила ноги – дырочка в джинсах стала вытянутой, обнажая оливковые ножки.
– Просто будь собой.
– Убийственно красивым? – я пошутил, не в силах оторвать взгляд от ее голой кожи.
– Мучительно глупым.
Я ухмыльнулся.
– Тебе лучше сделать меня красивым.
– Ты уже такой, Принцесса, – она хихикнула.
Тихое пение радио было единственным звуком в комнате. Мать, должно быть, задремала в очередной пьяной коме. Я зевнул, изо всех сил стараясь оставаться в вертикальном положении. Лицо Рокки преобразилось в чистую концентрацию. Было удивительно, что она не замечала действия, которое оказывала на меня. Но ведь я пытался это скрыть. Мой взгляд скользнул по ее щеке, на которую упали распущенные волосы, и мне отчаянно захотелось отодвинуть их, чтобы видеть ее полностью. Конечно, я этого не сделал.
Это убивало меня. Рокки и я никогда не могли быть вместе. Но, наверное, в этом и есть настоящая любовь? Жертва. Не было никакой возможности пригласить этого любящего ангела в мой неправильный разрушенный мир. Нужно было спасти ее от такой жизни, даже ценой моих страданий... Но хватит ли у меня сил? Когда я узнал, что Дуайт пригласил ее на свидание, это было как очередной удар кулаком по лицу. Представляя, как кто-то чужой держит ее за талию, медленные танцы под мелодию Джона Ледженда9 и поцелуи под банальным диско-шаром – это все переворачивало наизнанку мои внутренности, и я этим не слишком горжусь.
Почему?
С чего бы такому придурку, как Дуайт, ожидать, что он получит кого-то столь же совершенного, как Рокки?
Почему я не могу позволить себе один миг эгоизма?
Прежде чем я смог объяснить себе эту несправедливость, дверь в спальню распахнулась, и на пороге возникла красноглазая, почти неузнаваемая женщина.
– Где деньги?
Рокки напряглась при виде моей матери и подняла доску для рисования выше, словно пытаясь отгородиться. Я подкатился на стуле, сев перед ней, хоть и знал, что мать никогда не поднимет на нее руку. Никогда бы не позволил ей зайти так далеко.
– У меня нет наличных, мам. Теперь, пожалуйста, покинь мою комнату, – сказал я спокойным голосом.
– Чушь. Я видела деньги в твоем ящике с нижним бельем!
Она рылась в моих вещах? Чувствуя смущение от того, что Рокки стала свидетелем этой сцены, я приподнял подбородок и попытался сохранить каменное выражение лица.
– Тогда ты знаешь, что это было всего три доллара, и я потратил это на обед в школе.
– Чушь собачья, – повторила она, впиваясь в меня взглядом.
Она не уходила, не оставляя мне выбора. Я порылся в карманах в поисках последней пятидолларовой купюры.
Рокки ахнула.
– Нет, не надо.
Это привлекло внимание моей матери.
– Кем ты себя возомнила, потаскушка? Ты действительно думаешь, что имеешь право говорить моему сыну, что делать? Я его м-а-а-а-ть!
Мне показалось, что дым вот-вот вырвется из ушей. Я вскочил на ноги и пошел к двери.
– У нее больше прав, чем у тебя. Вот, – я сунул купюру в мамины руки. – Теперь иди.
Как будто щелкнули выключателем – лицо мамы мгновенно превратилось из убийственного в довольное. Она быстро вышла из комнаты. Только ее уход не улучшил моего настроения. Я громко захлопнул дверь и опустился обратно на стул, чтобы заметить, как Рокки осторожно заталкивает свои вещи в сумку.