Текст книги "Одна и навсегда (ЛП)"
Автор книги: Брионес Лим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Заткнись. – К моему разочарованию, она сунула руки в карманы. Не было ни малейшего шанса подержать их. Закусив губу, она нерешительно подняла глаза. – Куда мы идем?
– Чарльстон.
Глава 26
Я был самым тупым ублюдком на свете.
Какого черта я настаивал, чтобы она поехала со мной в Чарльстон? Я настолько жаждал наказания?
Я украдкой взглянул на нее и вздохнул от того, что увидел. Она была напряжена, в этом не было сомнений, ее руки аккуратно лежали на коленях. Это определенно не была веселая и расслабленная версия Рокки, которую я знал. Она сидела так, словно застряла в суде, готовая к нападению адвоката-акулы – застенчиво, благовоспитанно и определенно неуклюже.
– Ты собираешься мучить меня своим молчанием?
Я усмехнулся в ответ, пытаясь разрядить обстановку. Ответной реакции не последовало.
Ну, может, она была адвокатом в этом деле, а я ответчиком, пока не доказана невиновность.
Я бросил на нее понимающий взгляд и слегка надул губы.
– Прекрасно, я это заслужил. – Сделав паузу, я осмелился спросить: – Так все же, я достоин твоего доверия?
– Мое доверие? – надменно воскликнула она. – И это говорит парень, который последние пять лет делал вид, что меня не существует? О, да, ты действительно заслуживающий доверия человек.
Что ж, по крайней мере, теперь она заговорила. Я прикусил губу, отчаянно желая, чтобы мы с ней как-нибудь прошли через это. Я говорю не только о втором шансе для нашей дружбы, или даже об этой второй встрече. Нет, я говорю о самой жизни. Я имею в виду, насколько было бы проще, если бы я вырос с таким прошлым, как Итан? Наверное, у меня хватило бы мужества и поддержки пригласить на свидание единственную девушку, которую я любил целую вечность! Возможно, именно поэтому я так одержим этим придурком. Каким бы неприятным он ни был, он всегда будет тем парнем, которым я всегда хотел быть.
Но этого никогда не случится в этой жизни.
– В чем дело, Джесси? Сначала ты игнорируешь меня, а потом похищаешь? – Ее щеки медленно зарумянились до неприятного оттенка красного, далекого от обычного милого розового сияния, которое она излучала.
– Я не похищал тебя. Ты поехала добровольно. В любом случае, это то, что я собираюсь сказать копам.
Ее губы дернулись не один раз, а дважды, прежде чем расплыться в мягкой улыбке.
– Можешь объяснить мне, почему мы едем в Чарльстон?
Честно говоря, я и сам не знаю, зачем это делаю.
– Ты увидишь, когда мы туда доберемся, – солгал я. – А пока я думаю, было бы хорошо поговорить.
– О? О чем? – Она выпрямилась, ее глаза расширились от любопытства.
– Нашего ужина в закусочной было недостаточно, чтобы наверстать упущенное за пять лет.
– Ну и кто же в этом виноват? – проворчала она.
Я сглотнул, делая глубокий вдох, чтобы замедлить биение сердца.
– Было бы проще, если бы ты была непредвзята, хорошо? Я знаю, что ты злишься на меня и, боже, да, я заслуживаю этого. Но, пожалуйста, просто выслушай меня, прежде чем делать поспешные выводы – Я вздохнул и покачал головой.
Я так испортил наши отношения и понимал, что их уже не исправить. Но мне нужно было попытаться.
– Ладно. Я слушаю, – коротко ответила она.
На мгновение воцарилась тишина, и я был уверен, что она чувствует разочарование, исходящее от меня. Я хотел послушать, как она говорит. Хватит с меня мыслей, страхов и неуверенности. Рокки всегда помогала мне чувствовать себя лучше. Я хотел услышать ее голос и запомнить каждое слово.
– Ну, я надеялся, что ты будешь первой, – признался я.
– Я? Я не та, кто должен объяснится.
– Пожалуйста, – я практически умолял, но мне было все равно.
– О чем вообще я должна говорить?
– Давай начнем с самого начала.
– Например? – Она подняла бровь и поджала губы.
Я задумался на мгновение и понял, что у меня в голове все еще остался один жгучий вопрос.
– Например, почему ты изменилась?
– Я не...
Я прервал ее.
– Возможно, ты этого не видишь. Черт, Стефани, вероятно, тоже. Вы двое так плотно завернуты в кокон, которым является Бэтл-Фоллс, что обе не понимаете, что ты стала такой испуганной, нервной. Где девушка, которая была за веселье? Моя цыпочка для гулянок.
– Не называй меня цыпочкой. Я не животное.
– Вот именно. Вот тот пыл, по которому я скучал.
Она не отвечала какое-то время. Вдруг ее нижняя губа задрожала, и мне захотелось ударить себя в живот. Я все-таки это сделал. Я заставил ее плакать.
Я был засранцем.
– Я больше не рисую, – внезапно выпалила она.
– Что? Почему? – Я совершенно не ожидал, что разговор пойдет в этом направлении.
Она неловко заломила руки и глубоко вздохнула. Во мне бушевала внутренняя борьба между совестью и любопытством. Я хотел избавить ее от боли и сказать, что ей не нужно мне ничего говорить. Но любопытство взяло верх, и я снова почувствовал себя эгоистичным ублюдком, каким был всегда.
– В старших классах я была... храбрее. – Ее голос звучал кротко, как у ребенка, признающего что-то плохое. – Я еще не испытала, каким подлым может быть мир, и из-за этого я была самой собой и чувствовала себя нормально.
Мои брови сошлись на переносице.
– О чем ты говоришь?
– У меня были ты... и Стефани. Вы оба заставляли меня чувствовать, что я могу быть кем угодно без последствий, и, вероятно, поэтому я тусовалась вместе с вами. Когда я училась в колледже...
– Ты имеешь в виду, когда я исчез, – угрюмо предположил я.
– Это тоже.
Она изливала мне свое сердце и душу, объясняя, как ее сомнения в себе привели на путь, который она ненавидела. Если бы я был музыкантом или кем-то творческим, я бы заглушил все ее меланхолические горести и превратил их в песню. Наверное, было ужасно так говорить, но в печали было что-то прекрасное. То, как дрожал ее голос в конце фразы, придавало ей легкую вибрацию – тихую песню в суровом мире. Но все это казалось неправильным. Возможно, она была прекрасна в своей боли, но еще прекраснее она была в счастье.
Я слегка надул губы и глубоко вздохнул.
– Вот почему ты стала такой...
– Какой?
– Самодовольной. С работой и с Итаном.
– Что у тебя за одержимость им? – Она развела ладони, словно умоляя меня дать ей хоть какую-то информацию.
Но я еще не был готов что-либо дать.
Рокки закатила глаза и вздохнула.
– В любом случае, я скучаю по вдохновению, которое я ощущала, когда рисовала, но все еще слишком боюсь попробовать это снова.
– Ты когда-нибудь боялась того, что мы делали, когда были моложе? – спросил я, скрывая другой жгучий вопрос: действительно ли я был монстром, как думали твои родители?
Она откинула голову назад и усмехнулась.
– Убегала тайком из дома? Прыгала в машину твоей мамы в пятнадцать лет и ездила без прав? Да, я была ошарашена.
Я неловко поежился. Это был не тот ответ, на который я надеялся. Я снова почувствовал себя злодеем в истории ее жизни.
– Так почему тебя это не останавливало? Почему теперь ты так боишься взять кисть и рисовать, ведь ты так охотно сопровождала меня в этих глупых, безрассудных приключениях? И скажи мне правду. Ничего из этого дерьма типа «я оберегала тебя».
– Потому что...
Я не думал, что она закончит свою мысль, и был удивлен, услышав тихий шепот рядом со мной.
– Это потому, что ты был там, – ответила она застенчиво.
– Что? – Должно быть, мне послышалось.
Как будто мое каменное холодное сердце проснулось, экстаз пронесся по артериям.
Ее голос дрогнул.
– Это потому, что я знала, что ты никогда не позволишь, чтобы со мной случилось что-то плохое.
Глава 27
Рокки была в моем ресторане. Позвольте мне повторить: Рокки была в моем ресторане удивленная и немного расстроенная. С другой стороны, я действительно не мог винить ее, учитывая, что Ханна, моя недавно нанятая администратор, бросала на нее тень.
Мы прибыли в город чуть позже пяти, и, несмотря на назойливый наплыв машин и несколько тупых водителей, мое настроение внезапно обновилось. То, что она была здесь, то, что она видела меня в моей стихии, было лучшим, что я когда-либо испытывал.
Я указал на огромные двойные двери, ведущие в мое святилище. Не раздумывая, я взял ее руку и вложил в свою. Мы были как две части сложной головоломки. Это было идеально.
Слегка потянув, я потащил ее на кухню.
– Пойдем.
Она в ужасе остановилась.
– Что случилось? – спросил я в замешательстве.
– Мы не можем туда войти!
– Почему?
– Это же кухня! Разве это не нарушение санитарных норм? – Она выглядела очень взволнованной, что не дало мне ничего, кроме пинка под дых.
Она определенно не нарушала правила в недавнем прошлом. Это только подтвердило мою теорию – я действительно тащил ее за собой каждый раз.
Я тупо уставился на нее.
– Это также мой бизнес, и я говорю, что нам разрешено.
– Но...
– Мой офис внутри. Пошли, – настоял я.
Когда мы проходили мимо столов, мои сотрудники подняли руки в радостном приветствии. Некоторые даже кивали, ухмыляясь от уха до уха. Скорее всего, они были в восторге, узнав, что я знаю кого-то противоположного пола. Моя репутация бесполого трудоголика часто была излюбленной темой разговоров.
– Вау, ты всем нравишься, – прокомментировала Рокки.
– Это удивительно? – я рассмеялся.
– Нет, я просто имела в виду...
Она замолчала, но я не стал настаивать. В этом не было необходимости. Я сам поражался тому, что у такого извращенца, как я, есть сотрудники, которые терпят его, не говоря уже о том, чтобы любить. С некоторыми из них мы даже заходили в бар после закрытия. Это было далеко от того, кем я был в Бэтл-Фоллс, это точно. Если это все еще удивляло меня, я мог только представить, каково было Рокки.
Я втиснулся за свой стол, пытаясь придумать, как нам обоим разместиться удобно, когда услышал благоговейный шепот Рокки.
– Ты сохранил свою копию?
Я улыбнулся своей любимой фотографии. Начало всего, что закончилось между нами. Я не знал, почему мне это так нравится. Честно говоря, это было немного удручающе.
Я прочистил горло.
– Да, конечно. Почему бы и нет? Это единственное, что ты отправила мне после моего переезда... Это была хорошая ночь.
– Довольно хорошая, – согласилась она.
– Но после все пошло наперекосяк, – проворчал я.
Рокки вздохнула.
– Мы можем сменить тему?
С удовольствием.
– На какую?
– Например... эм... – Она постучала пальцами по моему столу – ее способ убежать, но мы оба знали, что теперь она не сможет спрятаться. – Зачем везти меня через границу штата? Ты мог бы просто рассказать мне о своем ресторане. Я бы поверила тебе.
– Но ты бы не увидела, какие у меня отношения с сотрудниками, – объяснил я. – Не увидела приверженцев, что у меня есть, и всех постоянных клиентов, которых я люблю.
– Я бы поверила всем этим вещам, даже не видя их, – настаивала она.
Я протянул руку и забарабанил пальцами по столу рядом с ней. Она резко убрала руки на колени, и я не мог не почувствовать легкую боль.
«Что ж, ничего не выйдет».
– Я хотел показать тебе, что даже если я был здесь, то все равно думал о тебе каждый день. Я смотрел на эту фотографию каждую смену. Я просто сидел здесь и мечтал увидеть тебя снова. Задавался вопросом, что ты делаешь, с кем ты, – я сглотнул. – Встречаешься ли ты с кем-то.
– Ты мог просто позвонить мне и спросить. На самом деле, ты мог бы даже навестить меня.
«Все не так просто».
Я оглядел кухню и указал рукой.
– Видишь это? Это то, что я сделал, чтобы измениться. Как только я переехал в Чарльстон, я смог попрощаться с Джесси, который только трахал все, и стал переделывать себя. Конечно, вначале я все еще пытался быть таким же крутым, каким был. Я убегал из дома, выпивал, а однажды даже накурился с какой-то примесью дерьма и был на грани того, чтобы просто покончить со всем этим.
– Что? – ахнула Рокки.
Я не собирался говорить ей все это, но был рад, что сказал. Даже то плохое, что предпочел бы скрыть. Настало время играть в открытую.
Кивнув, я продолжил:
– Тогда мой отец постарался достучаться до меня. Он записал меня на терапию для борьбы с гневом и выпивкой. Сначала я ненавидел ее, но эта группа дала мне и первую работу в качестве официанта. Вскоре я осознал, что вкладывать все свое беспокойство во что-то продуктивное было хорошо для меня. Через недолгое время я превратился в трудоголика и понял, что позитивность – это все, что мне нужно, чтобы стать лучше. Я нуждался в хороших вещах в своей жизни, чтобы снова не стать плохим.
– Так вот почему ты отгородился от меня? Почему ты перестал звонить мне и перестал отвечать на мои звонки? Потому что я не была хорошим влиянием? – Она недоверчиво покачала головой.
«Дерьмо. Это было сложнее, чем я думал».
– Нет. Я отгородился от тебя, потому что боялся, что если не сделаю этого, то захочу вернуться и быть с тобой. Я не мог вернуться назад. Не мог вернуться к парню, которым когда-то был. Злому парню. Безрассудному парню. Я просто не мог.
Вот. Повязка была сорвана. Теперь мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока я закончу истекать кровью.
Рокки недоверчиво моргнула.
– Так зачем возвращаться сейчас? После стольких лет? И зачем приходить на работу в мой магазин, когда ты явно можешь себе позволить не работать в Бэтл-Фоллс вообще.
– Ты никогда на самом деле не видела мою маму.
– Ага, видела.
Я потрясенно покачал головой. Невозможно поверить, что мать также наконец добралась до Рокки. В течение многих лет Рокки видела ее такой же, как и я – манипулятором. Я не мог поверить, что эта женщина так легко вошла в доверие к такой умной девушке.
– Нет. Ты видела лишь часть ее. Ты видела только то, что она хотела, чтобы ты увидела. Как сегодня.
– Она была больна и одинока, – застонала Рокки.
– И она показывала свою хорошую сторону. Когда тебя там нет, ты не слышишь, как она называет меня идиотом, ошибкой или тупым каждые пять минут. Ты не слышишь, как она кричит на меня и обвиняет в том, что отец так и не вернулся. Она мастер-манипулятор, и она заставляет тебя поверить в то, что хочет.
Было больно. Все это. Я больше не мог этого отрицать. Мои родители, независимо от того, как вел себя мой отец, оба испортили мне жизнь. Они меня сильно поимели.
Мой голос был подобен эху, отражающемуся от стен после того, как были произнесены все слова. Я даже не понимал, что говорю. Как будто разум и тело были разъединены, а рот двигался сам по себе. Медленно я начал приходить в сознание как раз вовремя.
– Это ничего не объясняет насчет меня... Почему ты перестал со мной разговаривать? Если ты хотел показать мне это и сказать, что я все еще много значу для тебя, почему ты вообще захотел закрыться от меня для начала?
Голос Рокки вторгся в мою бездну. И хотя он звучал обвиняюще, я был благодарен ей за это.
– Потому что я был слабым! – Я натянуто рассмеялся. – Разве ты не видишь этого? Я всегда был слабым! Начиная с того, чтобы быть пойманным с выпивкой в семнадцать, до того, чтобы позволить себе опуститься до дна. – Я посмотрел вниз, чувствуя на своих плечах тяжесть всего мира. – Я был жалким.
– Из всех убогих отмазок...
Серьезно? После того, как я излил душу и сердце?
Я сердито взглянул на нее.
– Нет. Выслушай меня, пожалуйста, – умолял я. – Каждый раз, когда я звонил тебе, то чувствовал, что моя решимость ослабевает. Мне хотелось упаковать чемодан и увезти тебя, как и обещал. Единственное, что меня останавливало, это то, что ты была в Бэтл-Фоллс. И я знал, что дал слово самому себе и отцу не возвращаться. Потом ты пошла в колледж, который был...
Я смотрел, как бледнеет лицо Рокки. Она моргнула несколько раз, прежде чем ответить:
– За городом.
– Я знал, что смогу навестить тебя, но боялся, что каким-то образом утащу нас обоих на дно.
– Почему?
Я так сильно прикусил губу, что заслезились глаза.
– Обещай, что не будешь злиться.
– С чего бы мне злиться? – Ее голос слегка дрожал.
Не зная, как еще описать эмоции, которые проносились по моему телу каждый раз, когда я был рядом с ней, я прошептал:
– Ты была как мой спусковой крючок.
– Что? – Ее ноздри сердито раздулись. – Как я могу быть спусковым крючком? Я никогда не заставляла тебя делать то, чего ты не хотел. На самом деле, это я всегда следовала за тобой.
Я на мгновение задумался над ответом.
– Нахождение рядом с тобой что-то делает со мной. Это напоминает мне о наплевательском отношении и просто о безрассудстве.
– Это даже не имеет смысла.
И вот так, все, что держалось внутри... каждый слой вины, неуверенности и надежды выплеснулся наружу. Я знал, что она, вероятно, не поймет. Черт, иногда мне казалось, что и я все еще не понимаю. Но пути назад не было.
Я закрыл глаза и позволил словам литься.
– Я знаю, что для тебя – нет, но для меня имеет. Ты... ты олицетворяла хорошее в такое плохое время. Ты была как награда, когда я делал что-то не так. Наверное, это была испорченная форма позитивного подкрепления. Я боялся, что если увижу тебя снова, то вернусь к мальчику, который был в Бэтл-Фоллс. Каждый раз, когда я говорил с тобой по телефону, то чувствовал такой же всплеск эмоций, когда мы были вместе. Я понятия не имел, что произойдет, если я увижу тебя лично, и поэтому перестал звонить тебе и отвечать на твои звонки.
– Это невозможно, – прошептала она.
– Ты о чем? – Мои глаза открылись.
Я уставился на Рокки, молясь, чтобы она меня раскусила. Я хотел сказать это прямо. Хотел сказать, что люблю ее и всегда любил. Но что-то меня останавливало.
Страх?
Может быть.
Возможно, знание того, что даже как владелец бизнеса и даже как взрослый мужчина я не соответствовал тому, что она заслуживала...
Или, возможно, то, что она чувствует то же самое, и я готов оставить все в Чарльстоне ради дерьмовой жизни в Бэтл-Фоллс.
– Неважно, – ответила она быстро.
Я моргнул от разочарования и облегчения, чувствуя, как из легких вырывается тяжелый поток воздуха. Нахмурившись, я увидел, как ее глаза оживились.
Застенчиво глядя на меня, она заметила:
– Я не думаю, что всплеск, который ты чувствовал, имел отношение к плохому.
– Ты не можешь этого знать.
– Я знаю, потому что... – Она покачала головой и сменила тему, оставив меня наедине с моими мыслями. – Если ты все время планировал нанять медсестру для своей матери, зачем вообще так надолго возвращаться? А еще важнее, почему ты устроился на работу к нам? Конечно, если тебе не неудобно. – Даже я не был достаточно глуп, чтобы не уловить саркастический яд, сочащийся из ее тона.
– Отец сказал мне, чтобы быть лучшим человеком, иногда приходится делать то, чего не хочешь. Как бы ни мучило меня снова встретиться с мамой, я знал, что должен это сделать. Я также думал, что, поскольку прошло более чем достаточно времени, прошлые раздражители не повлияют на меня так сильно. Я достаточно вырос как мужчина, чтобы стоять на своем и оставаться тем, кем я стал. Я, наконец, стал достаточно храбр, чтобы столкнуться со своими страхами.
Кого я обманываю? Я все еще боялся одного и смотрел прямо на нее.
– Хорошо... – она с сомнением покачала головой.
Я снял последний защитный слой. Это было одновременно и целительно, и болезненно.
– Это включало и встречу с тобой. Я так хотел тебя увидеть, но как? Как ты и сказала, я полностью отгородился от тебя. Почему бы ты захотела увидеть меня снова? Я не мог не возвращаться к тем же вопросам в моей голове снова и снова. Будешь ли ты сердиться? Захочешь ли меня увидеть? Помнишь ли ты меня?
– Конечно, я помню тебя, болван.
Мне пришлось усмехнуться.
– Да, верно. В любом случае, мне нужно было перестать чувствовать себя тряпкой и быть тем, кем я хотел – мужчиной. Мне нужно было увидеть тебя, но я не знал, как к тебе подступиться. Тогда, на мою удачу, я столкнулся с твоим отцом в аптеке. Он сделал оценивающий осмотр, конечно, и выдал реакцию, которую я ожидал.
– Дерьмо.
Все та же Рокки, все еще смертельно переживающая, что мне не все равно, нравлюсь я ее родителям или нет. Конечно, было бы неплохо, если бы они это сделали, но самый важный человек, о котором я заботился, сидел прямо напротив меня.
– Но потом я объяснил ему, почему находился в городе. И сказал ему, как сильно я изменился...
– И что?
– Он спросил, нужна ли мне работа. Я думаю, он чувствовал достаточно жалости ко мне, чтобы снять запрет о том, чтобы я виделся с его дочерью.
– Но тебе не нужна была работа. У тебя она есть здесь.
«Давай, Рокки. Брось мне кость. Разве ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать?»
– Но мне нужно было тебя увидеть. Позволь мне перефразировать, мне нужно было оправдание, чтобы тебе пришлось меня видеть.
– Так почему ты игнорировал меня первые несколько дней? Почему ты вел себя так, будто я какой-то изгой?
Несколько лет назад я не смог бы честно ответить на этот вопрос. Я бы побоялся отказаться от образа «мне насрать», который так старательно поддерживал. Это был единственный способ не дать себя задирать или запугивать. Став взрослым, я понял, что та же самая личность была причиной того, что я упустил так много вещей.
Я провел руками по лицу и раздраженно вздохнул.
– Как уже было сказано, я нервничал. И не знал, что ты обо мне думаешь. Эта нервозность была обоснованной. В тот момент, когда я увидел тебя впервые, ты выглядела так, как будто ужаснулась, заметив меня.
Она дико заморгала.
– Нет, это не так! Я была...
– Что?
– Я тоже нервничала, – практически прошептала она.
Мои глаза расширились, и я расхохотался.
– Ну, если бы я знал об этом, то это, безусловно, облегчило бы мою жизнь.
Легкая улыбка на ее лице быстро исчезла.
– Ты бы знал меня, если бы не закрылся от меня.
– Рокки...
– Нет, дай мне закончить. Если ты так боишься, что я спровоцирую тебя и верну обратно, то в чем была суть, когда ты пытался сделать меня плохой? В чем смысл с приколом?
Мое лицо исказилось от боли.
– Наверное... наверное…
– Заканчивай с секретами, Джесси. – Она щелкнула двумя пальцами в воздухе и нахмурилась. – Ты не единственный, кто дорос до штанишек большого мальчика. Если у тебя есть, что сказать мне, просто скажи. Ты не какой-то глупый арт-критик, который доводит меня до слез, ты – мой лучший друг, все запутавший. Мне нужны разъяснения, прежде чем я сойду с ума.
Я дернул себя за волосы, словно уговаривая идти по протоптанной тропинке. Именно так я себя и чувствовал: побитая лошадь, пытающаяся доковылять до безопасного места.
– Пожалуй, я хотел воссоединиться с тобой так сильно, что в тот момент мне было все равно, ясно? Я так хотел почувствовать то, что было у нас раньше. И подумал, если мы хоть ненадолго вернемся к тому, кем были тогда, между нами все будет хорошо. И...
– Да?
У меня потемнело в глазах. Откровенность не всегда была моей сильной стороной.
– Когда твой отец дал мне работу, он заставил пообещать не тянуть тебя вниз снова. Он сказал мне, что ты была хорошей девочкой и осталась такой после моего ухода. Наверно, в тот момент я понял, что был тем, кто втянул тебя во все неприятности, в которые мы попали. В каком-то дурацком уголке моего сознания возникла мысль: если я докажу, что в тебе была эта плохая девочка все это время, тогда, возможно, я был не таким уж плохим в конце концов. Я не был единственным, кто виноват.
– Ну, это немного эгоистично.
– Что я должен был сделать, Рокки? – требовательно спросил я.
– Я не знаю, может тебе не стоило бросать гениталии мне в лицо? – она зашипела в ответ.
Я в ужасе огляделся, уверенный, что кто-то из моих поваров или посудомоек услышал ее.
– Можешь потише? Ты же понимаешь, что мы на моей работе?
– А те резиновые фаллоимитаторы не были продемонстрированы на моей? – Она закатила глаза и усмехнулась. – Перестань применять ко мне двойные стандарты.
Я вздохнул, глядя на повара, который явно подслушивал.
– Мне очень жаль. Видимо, я просто увлекся в тот момент.
– Забавно, я помню, как сказала эту фразу кому-то, и мне не поверили.
– Насчет этого...
– Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? Мы можем просто сосредоточиться на том, почему ты прикалывался надо мной?
Я все еще не мог поверить, что она не поняла, хотя действительно не мог винить ее за то, что она все еще злилась на весь этот разгром секс-игрушек.
– Потому что нам было весело! Потому что это было похоже на старые времена! Потому что, несмотря на то, что ты была в ужасе, я видел намек на счастье в твоих глазах каждый раз, когда мы трепали друг другу нервы. Тебе понравилось так же, как и мне. Ты выглядела счастливее, чем, когда Итан был рядом. – Я сглотнул, желая задать один вопрос, выскочивший на передний план. Не уверен, что хочу знать ответ, но он был мне необходим, как вода жаждущему. – Ты любишь его?
Она ошеломленно уставилась на меня.
– Что?
– Ты любишь его?
Она вздрогнула.
– Я не знаю. Слишком рано для этого, тебе не кажется?
Я знал, что испытываю судьбу, но мне нужно было назвать это так, как я это видел.
– Ты же знаешь, что он не хорош для тебя, да?
– Почему нет?
Неужели она говорит серьезно?
– Ты не слушала, что я говорил тебе? – Я ждал ответа, но, не получив его, раздраженно застонал. – Ладно. Хочешь экскурсию?
– Подожди, что? – она посмотрела на меня так, словно у меня выросло две головы.
– По моему ресторану. Этот разговор немного тяжелый. Думаю, нам нужен перерыв.
Глава 28
Я не был уверен, бросила ли судьба шанс или все еще наказывала меня. Каким-то образом в течение нескольких минут, пока мы ходили по ресторану, сильная метель ударила по Бэтл-Фоллс. И когда я говорю «сильная», представьте себе отвратительного снеговика, спасающегося от мороза. Это было так ужасно.
Пока я боролся с гормонами, страхом, счастьем и шоком при мысли о том, что Рокки придется ночевать у меня, она блаженно смотрела на рисунок, висевший в глубине ресторана. Это была картина, ее картина, которую я украл из художественного класса. Я повесил эскиз в своем ресторане не только потому, что он напоминал мне о Рокки, но и чтобы не забыть об опасности безрассудства. Иногда делать что-то, чтобы произвести впечатление на кого-то, может обернуться против вас. Самоконтроль не всегда был моей сильной стороной, и эта картина говорила мне об этом. По иронии судьбы, я столкнулся с самым большим испытанием моей импульсивности. Рокки останется у меня... Нужно быть осторожным.
– Ты готова?
– К чему? – Она быстро отвела взгляд от рисунка, резко повернувшись в мою сторону.
– Думаю, мой ресторан – это не единственное, что мы посетим сегодня, – осмелился пошутить я. – Давай возьмем пиццу и поедем ко мне домой.
– К тебе домой, – повторила она глухим голосом.
– Ты мое эхо? – Меня учили держать лицо, но я чертовски нервничал.
Рокки больше ничего не сказала и просто пошла к выходу.
Дерьмо. Сегодня будет испытание.
Знакомы ли вам моменты в жизни, когда воздух вокруг настолько сгущается от неловкости, что можно практически разрезать напряжение ножом для масла? Эти моменты не способствовали нашему «уютному ужину с пиццей».
Я не торопился, откусывая каждый кусок медленно и осторожно, как будто смаковал каждый ломтик пепперони. Я тянул время, изо всех сил стараясь отвлечься от темы, которая неизбежно должна была всплыть – приготовления ко сну. Я не был глуп и знал, что Рокки, вероятно, не хочет иметь со мной ничего общего после всех кругов ада, игр с ее разумом и эмоциями со средней школы. И все же я был мужчиной и не мог сдержать инстинкты, которые рвались изнутри каждый раз, когда я смотрел в ее большие карие глаза.
В другом мире я смотрел бы в эти глаза, в то время как ее ноги обвивали мою талию, а руки обнимали шею. Я наклонялся вперед и прижимался поцелуями к ее ключицам, пробираясь вниз к ее груди, а затем дальше к ее...
«Черт! Что я делаю?»
В горле внезапно пересохло, и я практически закричал:
– Ты хочешь еще что-нибудь выпить?
– Что, прости? – Рокки подпрыгнула.
Дерьмо. Конечно, я напугал ее.
Ломая голову над ответом, я услышал, как говорю:
– У меня здесь только вода. Я забыл спросить, хочешь ли ты пива или чего-то еще.
– Я не пью такое.
Хорошая девочка.
– Забавно, я тоже.
Я потянулся за салфеткой и потер кожу. Я полагал, что любой мгновенный укол боли может привести в чувство тело, так что я мог бы немного успокоиться. Видит Бог, мне не нужно было, чтобы ужин был еще более неловким, чем он уже есть. Нехотя, я спросил:
– Ты устала?
Даже от этих слов у меня пересохло во рту, как от калифорнийской засухи. Я быстро потянулся и схватил свою воду, не торопясь и смакуя каждую каплю жидкости, наслаждаясь тем, как она увлажняет горло. Глоток за глотком она успокаивала меня. Наконец, почувствовав себя снова самим собой – не говоря уже о том, что мой стояк наконец-то ушел – я взглянул на Рокки, которая выглядела неподвижной, как статуя. Ее губы были сжаты в тонкую линию, а глаза... они смотрели так, словно у меня выросли две головы. Я нахмурился, гадая, не заболела ли она из-за поездки.
Она моргнула несколько раз и быстро спросила:
– Где я могу поспать?
Ох, она просто устала.
Как по команде, ее прекрасные глаза начали опускаться. Она повернулась к дивану и указала на него.
– Я могу спать здесь.
Как бы мне ни хотелось запереться в своей комнате и облегчаться всю ночь, я знал, что выше этого.
– Нет. Какой же я друг, если не предложу тебе свою кровать?
Слово «друг» причиняло мне бесконечную боль. Я хватался за соломинку и знал это. Она не была другом, никогда не была и никогда не будет... она была любовью всей моей жизни. Как бы я ни отрицал это и ни отталкивал ее, она всегда будет занимать это место в моем сердце.
Она покраснела, и на мгновение мне показалось, что она может читать мои мысли. Рассмеявшись, она покачала головой.
– Нет, все в порядке. Я не против спать на диване. Поверь мне, я спала и на худшем.
Мои брови нахмурились. Хуже? Она не заслуживала ничего, кроме самого лучшего.
– Нет, я настаиваю. Это моя вина, что мы застряли здесь. И меньшее, что я могу сделать, это убедиться, что тебе комфортно.
Я боялся, что мне придется тащить ее туда самому, но, если бы я это сделал, не было никакой гарантии вытащить оттуда себя. К счастью, она склонила голову и согласилась.
– Звучит здорово.
К тому времени, как я повел ее в спальню, ладони были скользкими от пота. Я практически бросил в нее пижаму, прежде чем выбежать из комнаты. Когда я добрался до гостиной, задыхался, как дикий зверь. Видеть ее там, в одном из своих самых уединенных мест... представлять ее лежащей на моей кровати в моей одежде. Это было уже слишком. Я отчаянно нуждался в холодном душе, но, конечно, единственная полноценная ванна была в моей комнате.
Ну вот, опять мой стояк. Кровь прилила к моему члену, и не успел я опомниться, как был уже в полной готовности.
– Дерьмо. Что мне теперь делать? – Я огляделся и осмотрел свою квартиру.
Это было скромное помещение с одной спальней и крошечной гостевой ванной рядом с бельевым шкафом. Конечно, если бы я был один или просто не заботился, у меня не было бы никаких сомнений в том, чтобы дрочить в крошечном пространстве. Однако, учитывая, что мои стены довольно тонкие, я не хотел рисковать, чтобы Рокки услышала это, пока она была в моей комнате.
