Текст книги "Когда танцует Доринда"

Автор книги: Бретт Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Бретт Холлидей
Когда танцует Доринда

Глава I

Майкл Шейн лениво откинулся на спинку вращающегося кресла, удобно вытянув свои непомерно длинные ноги. Его правая рука находилась в приятной близости от бокала с дорогим коньяком. После очередного глотка он аккуратно возвращал его на пластиковую подставку, которую предусмотрительная секретарша специально приобрела для такого случая, чтобы избежать появления предательских следов на полированной поверхности рабочего стола. Ужасающая влажность жаркого калифорнийского полдня выматывала душу. В застывшем воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. И Шейн, хотя и облаченный по сезону в легкую полотняную рубашку с расстегнутым воротником и небрежно закатанными рукавами, коротал часы, мрачно уставившись на два луча солнечного света, проникавших сквозь распахнутое настежь окно его рабочего кабинета, поминая недобрым словом опустившуюся на город жару каждый раз, когда новая капелька пота скатывалась по его лбу к переносице.

С тех пор как Шейн арендовал помещение на Флэглер стрит, он старался придерживаться неписаного соглашения с Люси Гамильтон и прилежно отсиживал здесь свои рабочие часы, даже если не вел очередного расследования. Конец рабочего дня был уже не за горами, и детектив с удовольствием предавался своему любимому занятию, разумно решив, что смакование хорошего напитка при всех обстоятельствах оставалось куда более привлекательным занятием, чем постоянно встречать укоряющий взгляд своей не в меру энергичной секретарши, не устававшей порицать его за вынужденное бездействие. Сквозь плотно закрытую дверь до него доносился деловой стрекот пишущей машинки, и Шейн не переставал удивляться про себя: «Чем, черт возьми, Люси ухитрилась заняться на этот раз?»

Неожиданно привычный звук резко оборвался. Шейн закурил сигарету, с удовольствием проглотил остатки коньяка и сквозь облако дыма уставился на дверь, ожидая появления мисс Гамильтон, уже успевшей накраситься на дорогу, с неизбежной сумочкой в руке, что означало официальное завершение трудового дня. Настенные часы показывали пять минут пятого.

Шейн, в свою очередь, попытался привести в порядок свой туалет, когда дверь его кабинета тихо отворилась.

– Пора заканчивать? – спросил детектив, не поднимая головы.

– Сейчас ровно три минуты пятого,– сухо информировала его мисс Гамильтон,– но вас ожидает клиент.

– Отправьте его туда, откуда он явился,– добродушно посоветовал Шейн.– Рабочий день закончен, и, кроме того, сегодня вообще слишком жарко, чтобы заниматься делами.

– Лучше застегните воротничок рубашки, поправьте ваш галстук и не забудьте стряхнуть с него пепел, Майкл,– подчеркнуто официальный голос Люси не оставлял ему и тени надежды. Ее карие глаза быстро скользнули по фигуре детектива и обежали помещение.– Не помешало бы надеть пиджак. И наконец, ради Бога, Майкл, уберите подальше эту чертову бутылку, прежде чем наш новый клиент переступит порог вашего кабинета.

Шейн покорно выполнил первую часть ее просьбы.

– Давайте сюда этого малого,– объявил он, стараясь не встретиться глазами со взглядом мисс Гамильтон.– В такую жарищу я и не подумаю напяливать на себя пиджак даже ради ее светлости герцогини Виндзорской.

– Не будьте ослом, Майкл! – Люси подошла к вентилятору, стоящему у стены на тумбочке, и решительно щелкнула выключателем.– При любых обстоятельствах вы не имеете морального права раскисать подобным образом.

– Эта жара кого угодно доведет до ручки,– угрюмо возразил Шейн, но тем не менее послушно накрыл своей лапищей полупустую бутылку коньяка и, развернувшись на вращающемся кресле, сунул ее в нижний ящик письменного стола.

Игнорируя протесты своего шефа, Люси сдернула его пиджак с крючка на стене и бросила его в сторону детектива.

– Я сказала – оденьтесь. И не теряйте времени на бесполезные пререкания. Вас ждет леди!

Шейн отправил пустой бокал из-под коньяка в тот же ящик, что и бутылку, и, не переставая ворчать себе под нос, напялил пиджак.

– Подумать только, на какие жертвы мне приходится идти из-за какой-то грошовой бабы.

– Не бабы, а леди,– холодно оборвала его причитания мисс Гамильтон.– И будьте добры, извольте вести себя, как подобает джентльмену, хотя лично я и сомневаюсь, что вы вообще способны на это,– твердо закончила Люси, глядя прямо в глаза своего шефа.

– Итак, у нас наконец появился состоятельный клиент,– заметил Шейн, разворачивая кресло в прежнее положение и одновременно лукаво подмигивая Люси.

– Если судить по одежде, то, безусловно, да! – подтвердила мисс Гамильтон.

– Тем лучше,– объявил Шейн, продолжая ухмыляться во весь рот.

Тем не менее он старательно стряхнул табачный пепел со своего костюма, пригладил пятерней взлохмаченную рыжую шевелюру и после этого вопросительно взглянул на свою секретаршу.

– Ну как по-твоему, теперь я соответствую стандарту преуспевающего частного детектива, готового к беседе со своим состоятельным клиентом?… Ладно, молчу, молчу… Зови ее сюда.

– По-моему, ты неисправим, Майкл,– Люси безнадежно махнула рукой и, старательно пряча невольную улыбку, широко распахнула дверь кабинета.

– Мистер Шейн ожидает вас, миссис Дэвис,– объявила она.

Шейн успел пройти половину комнаты навстречу посетительнице, прежде чем Люси закрыла за собой дверь. Ему хватило одного взгляда, чтобы по достоинству оценить аристократичную внешность своей новой клиентки и отдать должное точности предварительной оценки Люси.

Миссис Дэвис оказалась высокой, худощавой, весьма уверенной в себе брюнеткой. Неброская элегантность ее легкого черного костюма с успехом подчеркивала очевидные достоинства ее почти совершенной фигуры. Несколько нитей натурального жемчуга, обвивавшие ее тонкую лебединую шею, приятно гармонировали с теплым оттенком умеренно загорелой кожи. По оценке Шейна, ей было никак не больше тридцати лет. Настоящая Леди, с головы до ног, если бы не странное трагическое выражение ее глаз. Даже густая тень, отбрасываемая на ее лицо широкими полями черной шляпы, не могла скрыть ощущения страха и отчаяния, застывших в этих непомерно больших и удивительно темных глазах.

– Я миссис Дэвис, мистер Шейн,– произнесла она низким, хорошо поставленным голосом.– Надеюсь, что мое появление в этот час не доставило вам слишком больших неудобств.

– Будьте спокойны и, пожалуйста, садитесь.

Шейн любезно пододвинул обшитое кремовым пластиком кресло поближе к столу, сделал небольшую паузу, ожидая, пока посетительница устроится поудобнее, а затем уселся сам строго напротив нее.

– А теперь, миссис Дэвис, будьте добры, объясните, чем я могу быть вам полезен,– вежливо заключил Шейн.

– Я пришла к вам потому, что убедилась в своей собственной неспособности благополучно завершить весьма деликатное и чрезвычайно важное для меня дело,– объяснила миссис Дэвис, делая заметное усилие, чтобы держать себя в руках.– Мои друзья в Вашингтоне сообщили мне ваше имя и адрес на тот случай, если мне потребуется квалифицированная помощь во время моего пребывания в Майами. Мне рекомендовали вас как весьма способного, скромного и вполне достойного доверия человека.

Умоляющие глаза молодой женщины с надеждой остановились на лице детектива. Шейн ограничился вежливым кивком головы в ответ на недвусмысленный комплимент в свой адрес.

Со своей стороны он не мог не отдать должное грациозной естественности ее позы, изяществу маленьких, облаченных в перчатки рук.

– Мне необходимо доверять кому-то,– просто продолжала она,– особенно после вчерашнего вечера, когда я впервые почувствовала себя ни на что не годной и не на шутку испуганной.

– И, если это не секрет, что же так напугало вас минувшим вечером? – поинтересовался Шейн.

– Для начала я должна объяснить, что приехала в Майами, чтобы оказать помощь одному другу. Очень близкому мне человеку, чье имя мне бы не хотелось упоминать.

Шейн неторопливо чиркнул спичкой и незаметно опустил веки, стараясь скрыть выражение очевидного недоверия, появившееся на его лице. Затем он удобно откинулся на спинку своего кресла и выпустил к потолку небольшое облачко табачного дыма, перебирая в памяти своих бывших клиентов, прибегавших к подобным уловкам.

– Так что же так испугало вас минувшим вечером? – машинально повторил он.

– То, что произошло с дочерью моего друга, Юлией,– объяснила миссис Дэвис, сопровождая свои слова едва заметным вздохом.– Очаровательная девушка. Учится на втором курсе Роллинс Колледжа в Винтер-парке.

Шейн снова предпочел ограничиться вежливым кивком, приглашая свою собеседницу продолжить ее историю.

– Во время весенних каникул она навещала свою приятельницу по колледжу, проживающую в Палм Бич. Или, правильнее сказать, так думали ее родители. На самом деле, Юлия все это время находилась здесь, в Майами.

Миссис Дэвис сделала небольшую паузу, поджала губы и впервые с начала своего рассказа отвела глаза в сторону. Сложенные на коленях руки нервно теребили черные кружевные перчатки.

Шейну, не отрывавшему взгляда от лица своей клиентки, трудно было судить, диктовалось ли такое поведение переполнявшими ее эмоциями или молодая женщина просто затруднялась подыскать нужные слова, чтобы доходчиво изложить мучившую ее проблему.

С самого начала разговора он принципиально воздерживался от каких-либо поступков, способных облегчить ее задачу, но теперь, когда пауза неприлично затянулась, Шейн был вынужден прийти к ней на помощь.

– Неужели банальное посещение Майами представляется вам чем-либо криминальным? – поинтересовался он с подчеркнутым равнодушием.

– К сожалению, да,– едва слышно произнесла она. Присутствие духа, по-видимому, снова возвратилось к ней. Миссис Дэвис подняла глаза на детектива и уже твердо добавила: – Юлия танцевала в местном ночном клубе «Ля Рома». Наведя кое-какие справки, я получила неопровержимые доказательства, что это заведение пользуется весьма сомнительной репутацией.

Шейн иронично приподнял правую бровь.

– Да, я знаю этот кабак,– коротко бросил он.

– Тогда вы должны понять мои чувства, мистер Шейн,– нервно начала миссис Дэвис, слегка качнувшись корпусом в сторону детектива, но моментально совладав со своими нервами, приняла прежнюю позу и продолжала уже более спокойно.

– Простите, если я принимаю это событие слишком близко к сердцу, но, видите ли, Юлии всего лишь восемнадцать. По своей натуре она весьма импульсивная, можно сказать, своевольная девушка, и просто не в состоянии самостоятельно понять, в какую историю она влипла. По просьбе ее матери я посетила это заведение прошлым вечером. Я надеялась, что сумею убедить ее вернуться в колледж до того, как эта история получит огласку.

– И что же?

– Юлия сделала вид, что не узнает меня, и отказалась разговаривать со мной.– В голосе молодой женщины не было и намека на обиду или вражду, лишь простая констатация печального факта.– Я занимала столик у самой сцены,– продолжала Миссис Дэвис,– и Юлия несомненно заметила меня, едва появилась на подмостках. И тем не менее, когда я послала ей записку с просьбой о встрече, официант вернулся с ответом, что мисс не знакома со мной и не имеет желания встречаться с неизвестным ей человеком. Я проявила настойчивость и на свой страх и риск отправилась за кулисы,– после короткой паузы продолжала миссис Дэвис,– но когда я попросила у одной из хористок показать мне уборную Юлии, последовал решительный отказ.

Миссис Дэвис извлекла из сумочки носовой платок и аккуратно вытерла крупную слезинку, готовую испортить ее тщательно сделанный макияж.

– Но может Юлия не узнала вас? – предположил детектив.

– Трудно в это поверить, мистер Шейн. Я знала ее чуть ли ни с пеленок. Салли, ее мать, долгие годы была моим самым близким другом. Нет, не может быть ни малейшего сомнения в том, что Юлия вполне сознательно отказалась от встречи со мной.

– Но если ей уже исполнилось восемнадцать и она остановила свой выбор на карьере танцовщицы, я не знаю, каким образом вы можете помешать ей в этом.

– О какой карьере вы говорите? – произнесла миссис Дэвис, откровенно удивленная заявлением детектива.– В заведении подобном «Ля Рома»? Побойтесь Бога, мистер Шейн! Юлии следовало бы сообразить, какую боль причинит она родителям своим необдуманным поступком. Если эти обстоятельства станут достоянием общественности, с политической карьерой ее отца будет покончено раз и навсегда.

– И отец Юлии знает об этом? – уточнил Шейн.

– Слава Богу, пока еще Нет! Именно этого Салли и опасается больше всего. И вы не должны допустить этого, мистер Шейн.

– Каким же образом вашей приятельнице стало известно, что ее дочь выступает в «Ля Рома»?

– Как это ни печально, из анонимного письма.– Миссис Дэвис достала из своей сумочки стандартный почтовый конверт и извлекла из него глянцевую фотографию и сложенную в несколько раз страницу газеты. Несмотря на то, что она вполне владела собой, на ее щеках появились предательские красные пятна, когда она, грациозно наклонившись вперед, передала содержимое конверта детективу.– Эти бумаги были присланы с утренней почтой точно в таком же конверте, адресованном персонально моей подруге. Сожалею, но в порыве отчаяния она, по-видимому, уничтожила оригинал.

Первым делом Шейн бросил взгляд на глянцевый отпечаток. При этом лицо его не выражало ничего, кроме профессионального интереса. На фотографии была изображена молодая девушка весьма привлекательной наружности и, увы, действительно абсолютно голая. Фотограф сумел запечатлеть ее, вероятно, в кульминационный момент ее выступления. Даже для не слишком разбирающегося в подобных тонкостях Шейна было очевидно, что фотография сделана рукой настоящего мастера своего дела. Юлия была представлена в полный рост. Классически совершенное нагое тело неизвестный фотограф запечатлел в момент величайшего напряжения всех духовных и физических сил юной танцовщицы. Чуть приподнятый подбородок, таинственно манящая улыбка на чувственных губах, вытянутые в экстазе руки. Художнику удалось передать даже страстное вопрошающее выражение глаз молодой девушки, в котором, как не преминул отметить про себя Шейн, не было ничего сугубо вызывающего или порочного. На фотографии, сделанной без сомнения при помощи весьма дорогой камеры, можно было разобрать лица шести оркестрантов, расположившихся в глубине сцены, и даже вполне отчетливую надпись «Ля Рома», намалеванную на барабане ударника.

Поперек фотографии уверенным почерком было начертано только одно слово: «Доринда».

Шейн бросил вопросительный взгляд на свою собеседницу и повторил имя вслух.

– О, это сценический псевдоним, который использует Юлия,– объяснила миссис Дэвис. Краска раздражения или стыда уже сошла с ее лица, вернув коже обычный чуть тепловатый оттенок.– Надо сказать, что я намеревалась встретиться с управляющим этого заведения, но он, к сожалению, отсутствовал. Мне удалось переговорить только с одной из хористок,– в этот момент голос миссис Дэвис приобрел особые доверительные нотки,– но она могла сообщить мне только то, что никому из ее приятельниц ничего не известно о Доринде, кроме того, что она хорошо знает свое дело.

– Итак, им неизвестно ее настоящее имя,– задумчиво подытожил Шейн, осторожно кладя фотографию на стол лицевой стороной вниз.

– Боюсь утверждать что-либо определенное, мистер Шейн. Видите ли, у меня сложилось впечатление, что моя собеседница вряд ли была вполне искренна со мной, а порой ее реплики звучали просто вызывающе.

Шейн вздохнул и взял со стола анонимное письмо. Оно было написано на дешевой бумаге, замызганной следами чьих-то, по-видимому, не слишком чистых пальцев. Единственная фраза, нацарапанная карандашом, гласила: «Как вы думаете, поможет ли такая реклама карьере отца Юлии?» Подпись была лаконична и традиционна: «Друг».

– Однако кому-то, тем не менее, известно настоящее имя Доринды,– заметил детектив, бросив листок на прежнее место.

– Конечно известно,– покорно согласилась миссис Дэвис.– Не забудьте, письмо было адресовано моей подруге на ее Вашингтонский адрес.

– Что вам еще известно об этом деле?

– К сожалению, ничего. Салли позвонила мне и попросила приехать к ней сразу же после получения письма. Я согласилась отправиться в Майами. Понятно, что после получения такого письма, ее состояние не позволило ей взяться за дело самостоятельно.

– Мне хотелось бы знать ваше мнение,– заметил Шейн, указывая на лежащий перед ним листок бумаги.– Что это, угроза? Или, возможно, просто дружеский жест неизвестного нам лица, пожелавшего открыть родителям глаза на поведение их дочери?

– Откуда мне это знать, мистер Шейн,– вздохнула молодая женщина.– С равной долей вероятности это может быть и то и другое.

Ее очевидная неуверенность в своих словах дала детективу право предположить, что вторая часть его предположения до сих пор даже не приходила в голову клиентки.

– Но если Юлия отказалась разговаривать с вами и предпочла сделать вид, что даже не узнала вас, тогда…

– Это как раз больше всего пугает меня,– прервала его миссис Дэвис.– Как вы думаете, почему она так поступила?

– Вероятно именно потому, что ей всего лишь восемнадцать, миссис Дэвис…

– Нет, вы не понимаете,– настаивала миссис Дэвис.– Я всегда была в наилучших отношениях с Юлией. Я старалась вникать в ее проблемы, когда, по моим понятиям, она особенно нуждалась в совете. Скажу без хвастовства, что мне удалось завоевать ее доверие. Но то, что произошло вчера…– Голос молодой женщины снизился до шепота, и она снова начала нервно мять свои перчатки.

Шейн откинулся на спинку кресла и еще раз более внимательно всмотрелся в лицо собеседницы. Если не считать слезинки, повисшей на длинных черных ресницах, она вполне владела собой.

– Я не совсем представляю себе, как я могу помочь вам в этом деле,– осторожно произнес он после непродолжительной паузы.– Обращаю еще раз ваше внимание на то, что, достигнув совершеннолетия, Юлия имеет все законные права поступать, как ей заблагорассудится.

– При чем тут ее совершеннолетие,– воскликнула миссис Дэвис с неподдельным ужасом.– Девочка несомненно была вынуждена пойти на это. Я никогда не поверю, что она сделала это по собственному желанию. Она не может не отдавать себе отчета, какие последствия будет иметь ее поступок для родного отца.

Прежде чем ответить на последнюю реплику, Шейн закурил новую сигарету.

– Я вполне понимаю ваши чувства, миссис Дэвис, равно как и чувства ее матери. Но, к сожалению, подобные вещи случаются на наших глазах почти ежедневно. Очевидно настала очередь Юлии. Я не сомневаюсь, что со временем девочка образумится.

– Ничего себе утешение,– миссис Дэвис едва не задохнулась от возмущения.– Мне страшно подумать о том, как она каждый вечер выходит совершенно обнаженной на сцену в этом ужасном месте перед похотливыми взглядами мужчин. Если бы вы могли увидеть это собственными глазами!

– Но это был ее собственный выбор,– напомнил Шейн нетерпеливо.– Я не стал бы вмешиваться в это дело даже если бы знал, как это сделать. На мой взгляд, это наихудший вариант из того, что вы можете сделать. Поверьте мне, девочка способна самостоятельно принять правильное решение без какого-либо вмешательства с нашей стороны.

Какое-то время миссис Дэвис недоуменно смотрела на детектива.

– Поверьте мне, что я далеко не ханжа, мистер Шейн,– произнесла она наконец кислым тоном. Я вполне еще могу отдавать себе отчет, что даже танцы в обнаженном виде перед посетителями «Ля Рома» вовсе не означают, что судьба дочери моей подруги навсегда сломана. Как я уже говорила, я наблюдала за развитием Юлии едва ли не с пеленок.– Миссис Дэвис гордо подняла темную голову и небрежным, хорошо отработанным жестом поправила модную шляпу.– Я полностью доверяю ее способности самостоятельно принимать правильные решения. К несчастью, на мой взгляд, в этом деле существуют куда более загадочные аспекты, чем просто безрассудство неопытной молодой девушки.

– Но послушайте, миссис Дэвис,– терпеливо повторил Шейн, пододвигая свое вращающееся кресло поближе к столу.– Даже если вы опасаетесь, что необдуманный поступок молодой девушки может серьезно повредить карьере ее отца или социальной позиции ее матери, то, на мой взгляд, вы просто делаете из мухи слона. Хотите вы этого или нет, но мы живем в новом мире.

– И все только потому, что сам мир изменился…,– презрительно прервала его миссис Дэвис.– Да вернитесь наконец на землю, мистер Шейн. Отец Юлии занимает высокое положение в нашем правительстве. Он законченный идеалист старой закваски, последовавший за Франклином Рузвельтом в Вашингтон и отказавшийся хотя бы на йоту отступить от своих принципов после смерти своего патрона. В течение последних двух лет ему трижды приходилось отчитываться перед специальными комиссиями Конгресса, кровно заинтересованными в его отставке.

Как бы то ни было, но пока их попытки не увенчались успехом,– продолжала она, гордо поднимая голову.– Боюсь, что вы не вполне понимаете, мистер Шейн, что в настоящее время в Вашингтоне идет настоящая охота на наиболее последовательных сторонников мистера Рузвельта, чтобы окончательно отстранить их от власти! – Она сделала секундную паузу, чтобы перевести дух, и сердито посмотрела на детектива.

– Ну и что из этого? – возразил тот добродушным тоном.– Юлия любит танцы, ее отец – политику.

– Не будьте таким идиотом! – выпалила она сердито.– Вы пользуетесь тем обстоятельством, что я в силу объективных причин не решаюсь назвать вам имена моих друзей. Поверьте мне, что даже намек на возможность скандала поставит точку на карьере судьи. Малейший намек породит такую лавину слухов и сплетен, что обозревателям желтых газет не надо будет прилагать особых усилий, чтобы покончить с ним. И Юлия знает об этом. Она знает и то, что подобный поворот событий способен убить ее отца. Неужели вы и теперь не в состоянии понять, почему мать Юлии и я сама убеждены, что за этим с виду достаточно банальным событием стоят вполне определенные враждебные нам силы, вынудившие девушку вопреки ее воле пойти на столь отчаянный шаг.

– Иными словами вы намекаете на то, что политические враги отца Юлии состряпали заговор, чтобы дискредитировать его в глазах общественности,– сухо комментировал Шейн.

– Я ни на что не намекаю. Я просто передаю вам очевидные факты, мистер Шейн. Должна ли я заключить из ваших слов, что вы отказываетесь помочь мне?

Шейн безнадежно развел руками:

– Что я могу сделать, мадам?

– Установите истину. Встретьтесь с Юлией и поговорите с ней. Выясните для себя, какого сорта эта девушка и почему она занялась этим ужасным делом. Поговорите с управляющим клубом, найдите, кто стоит за ним. Наконец выясните, кто был автором анонимного письма и какими мотивами он руководствовался.

Шейн задумчиво забарабанил пальцами по столу. Дело ему определенно не нравилось. Ему уже не раз приходилось сталкиваться с похожими обстоятельствами. Весьма неохотно он взял карандаш, подвинул к себе рабочий блокнот и заметил безразличным тоном:

– В любом случае прежде чем окончательно решить для себя, возьмусь ли я за это дело, мне необходимо знать ваше настоящее имя.

– Но я уже говорила вам,– резко возразила миссис Дэвис.

– Я не могу официально действовать от лица неизвестного клиента,– объяснил детектив твердо.– Если вы не способны довериться мне в таком пустяке, как сообщить свое настоящее имя, о чем вообще можно говорить в столь серьезном деле, как ваше. Между нами, мне и так не слишкомулыбается встревать в сложные отношения между дочерью и ее родителями. С другой стороны, я, естественно, не могу не питать искренней симпатии к добропорядочному либералу, сподвижнику Франклина Рузвельта, озабоченному тем, как помочь своей стране.

– Уверяю вас, что мое имя действительно миссис Дэвис,– произнесла она с достоинством.– И живу я в Вашингтоне.– Она порылась в своей сумочке и протянула детективу визитную карточку.– Я пришла к вам по поручению моей старой подруги, которая слишком больна, чтобы заняться этим делом самостоятельно. Неужели даже после этого вы не способны доверять мне? Уверяю вас, что все обстоит именно так, как я рассказала:

«Миссис Элберт X. Дэвис»,– медленно прочитал Шейн, роняя визитку на письменный стол.– Скажу только, что я буду доверять вам ровно настолько, насколько вы доверяете мне, мадам. Простите, но я не могу заниматься таким делом, как ваше, не имея о нем заслуживающей доверия предварительной информации.

Миссис Дэвис нервно поджала полные красные губы. Выражение неуверенности появилось в ее глазах.

– Я обещала Салли,– начала она, но тут же полностью овладев собой, продолжала.– Полагаю, что вы все-таки правы. Хорошо, пусть будет по-вашему. Имя отца Юлии – Нигель Лэнсдоун. Теперь вы понимаете, насколько важно поручение, с которым я пришла к вам.

«Подумать только, судья Нигель Лэнсдоун!»

Шейн даже не пытался скрыть изумления и внезапно пробудившегося интереса к столь банальной истории.

Человек, на которого шла откровенная охота всей шайки истерических кликуш справа чуть ли не с первого дня после смерти президента Рузвельта. Можно было не сомневаться, что подобный скандал, связанный с его именем, обошел бы первые страницы всех крупнейших американских газет.

Воспользовавшись его колебанием, миссис Дэвис в очередной раз приоткрыла сумочку и извлекла из нее увесистую пачку банкнот.

– Семейство Лэнсдоунов не богато,– объяснила она.– Правительство демократов не слишком щедро к своим приверженцам. Судья был вынужден оставить свою практику в суде, чтобы отправиться в Вашингтон в первые дни Нового курса своего президента, и ему пришлось пойти на известные финансовые потери.

Она сняла резинку с пачки банкнот и положила их перед детективом.

– Здесь ровно две тысячи долларов в сотенных купюрах. Все, что имелось на личном счете Салли. Если ваши расходы потребуют большей суммы, необходимо будет поставить в известность судью. При этих словах ее голос слегка задрожал и глаза предательски затуманились.

– Держите ваши деньги пока при себе, миссис Дэвис,– буркнул Шейн.– Лучше объясните, как в случае необходимости мне побыстрее разыскать вас.

– Я остановилась в «Уальдорф Тауэрс». Ноя настаиваю и я уверена, что Салли поддержала бы меня… Одним словом, вы обязаны принять хотя бы задаток, мистер Шейн.

Она отделила от общей пачки четыре сотенных купюры и подтолкнула их к детективу.

– Скажите мне, если этого недостаточно. Как я поняла, вы собираетесь немедленно заняться этим делом, прямо сегодня, не так ли? – К ее голосу, освобожденному от давившего на нее напряжения, вернулась прежняя музыкальность.

– Мой секретарь передаст вам расписку перед тем, как вы покинете мою контору,– сообщил Шейн.– Деньги оставьте у нее. Можете не сомневаться, что я увижу Доринду сегодня же вечером и постараюсь сделать все, что в моих силах,– заключил он, устало откидываясь на спинку кресла.

Миссис Дэвис собрала банкноты в кошелек и поднялась.

– Я уверена, что вы сумеете добиться успеха,– сообщила она слегка дрожащим от волнения голосом.– Я не могу выразить, как я вам благодарна, мистер Шейн. Честно сознаюсь, что у меня было немало сомнений, когда я переступила порог вашей конторы, но теперь,– ее голос на секунду прервался,– я знаю, что могу доверять вам. Ваша репутация…

– С этим лучше пока подождать, мэм,– прервал ее Шейн, в свою очередь поднимаясь с места. К своему стыду он и сам чувствовал себя немного взволнованным. Случалось и раньше, что клиенты доверяли ему, но он не мог припомнить случая, чтобы кто-нибудь с таким волнением говорил о его достоинствах еще до того, как он приступил к делу. Он подал руку молодой женщине и проводил ее до двери.

У дальней стены приемной сидел человек.

– Выдайте миссис Дэвис расписку и запишите номер ее телефона,– распорядился Шейн, бросая косой взгляд на нового посетителя.

– Одну минуту, мадам,– произнесла Люси приятным низким голосом, заполняя бланк и протягивая его миссис Дэвис.– Кстати, джентльмен хочет видеть вас, мистер Шейн.

– Пусть подождет немного, мне необходимо срочно позвонить,– бросил Шейн, незаметно подмигивая своей секретарше.– Минут через пять я освобожусь. И с этими словами, даже не повернув головы, он захлопнул за собой дверь кабинета.

Еще по пути к рабочему столу он стянул с себя и бросил на стул надоевший пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и с удовольствием опустился в кресло. Прежде чем протянуть руку к аппарату, он взял со стола фотографию обнаженной танцовщицы и еще раз внимательно посмотрел на нее, задумчиво покачивая головой. Затем неторопливо поднял телефонную трубку.

– Майкл, я думаю, здесь какая-то ошибка,– услышал он возбужденный голос Люси,– миссис Дэвис настаивает…

– К черту миссис Дэвис, найди мне быстро Тима Рурка,– рявкнул Шейн.

– Но, Майкл, думаю, что я должна…

– Будь умницей и делай, что я тебе говорю,– раздраженно повторил Шейн.– Сейчас мне позарез нужен Тим.

– Ну, если так,– Люси вздохнула и набрала требуемый номер.

– Привет, Тим! Ты не прочь совершить сегодня вечером небольшую прогулку в джунгли? – спросил Шейн, когда Тим Рурк поднял трубку.– Все расходы беру на себя.

– О чем разговор, Майкл,– не раздумывая согласился журналист.– На кого будем охотиться?

– Ты знаешь кого-нибудь, имеющего связи в «Ля Рома», чтобы заказать нам столик.

– «Ля Рома»? И это ты называешь джунглями?

– Короче, ты сможешь получить столик?

– Еще бы! Не забывай, я все-таки журналист. Какое время тебя устраивает?

– Понятия не имею, но я хочу видеть выступление одной танцовщицы по имени Доринда.

Низкий протяжный свист был ему ответом.

– Ты что знаешь ее? – поинтересовался Шейн.

– Каюсь, мой дорогой, знаю. Да простит меня незабвенная тетушка Агата. У тебя губа не дура, Майкл.

– Поговорим об этом после. Так ты ручаешься за столик?

– Когда я тебя подводил, Майкл? – негодующе осведомился журналист.– Жди. Я заскочу к тебе на квартиру. Но постарайся не заснуть, а то мне придется отправиться туда в одиночку, а мне не хотелось бы разорять твою фирму.

Шейн собрался уже повесить трубку, когда услышал на линии негодующий голос Люси.

– Надеюсь, ты не забыл, что мы сегодня собирались поужинать вместе?

Шейн прикусил губу. Только сейчас он вспомнил, что еще неделю назад обещал Люси провести этот вечер с ней.

– Разумеется нет, ангелочек,– сказал он, прилагая все усилия, чтобы его голос звучал правдиво.– Но всплыло одно новое обстоятельство. Дела, ты сама должна понять.

– В «Ля Рома»?

– Итак, ты по обыкновению подслушивала меня,– объявил Шейн прокурорским тоном.

– Тебе должно быть известно, что в мои прямые обязанности входит прослушивание всех твоих разговоров, чтобы сделать необходимые отметки,– напомнила ему Люси.– Прекрасно, Майкл, если ты называешь это делом…