Текст книги "Воин древнего мира"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 3
Крылатые легионы

Вад-Гахар...

Название задело струну в памяти Кхайя. Но воспоминания все время ускользали от него, когда перед полководцем вставали более насущные проблемы. Кушиты легко взяли Вад-Гахар, и регулярная армия фараона отступила назад к Асорбесу. Фараон возложил защиту города на десять тысяч тиранских наемников, фактически оккупировавших город. Коренных жителей Вад-Гахара отдали им на милость, а не под защиту.

Кхай убил всех тиранцев до последнего, хотя это заняло много времени, потому что большая часть наемников попряталась. Когда жители города (среди которых в живых остались лишь старики и маленькие дети) поняли, что кушиты не причинят им зла, они стали показывать завоевателям, где прячутся наемники.

Это было не предательство, а месть! Два дня после того, как кеметские полки ушли, чтобы занять позиции вокруг Асорбеса, наемники грабили город, забирая все, что только можно было взять. Они насиловали даже маленьких детей. Горожане старались, чтобы тиранцы все время были пьяны. Из-за этого воины Кхайя легко взяли Вад-Гахар. К вечеру резня закончилась, и полководец отдал приказ следить, чтобы простые люди не пострадали от рук кушитов, хотя в разграбленном наемниками городе уже ничего не осталось, а все его жители превратились в нищих.

Пока Кхай наблюдал, как горожане жгут погребальные костры, отправляя в последний путь своих родных и близких, его внимание привлекли следы зверств тиранцев. Страшным местом стал местный публичный дом Вад-Гахара, где женщин постоянно избивали и насиловали, пока те не умирали. Кхай нашел в его залах нескольких спящих пьяных тиранцев, которых кушиты проглядели. Кемет сам разбудил каждого из наемников и потом зарубил.

Выйдя из обители смерти, пропахшей горелым мясом, Кхай увидел неподвижную копну вьющихся волос цвета воронова крыла. Это была голова женщины, тело которой было завалено трупами других несчастных.

Дрожь пробежала по телу Кхайя, и он прислонился к стене публичного дома, потому что ноги отказывались его держать. Теперь он понял, почему название Вад-Гахар показалось ему знакомым.

В этот раз Кхайя сопровождали Кинду и Нунди – его нубийские друзья, чьи жизни он спас когда-то.

– Господин, с вами все в порядке? – спросил Кинду.

– Да, – кивнул Кхай. – Вон там лежит женщина.

Он не чернокожая, но и не белая. Ее волосы больше похожи на ваши. Принесите ее тело сюда, потому что, мне кажется, что я ее знал.

Через несколько секунд тело стройной и длинноногой женщины лежало на одеяле. Это была Мхина, которая помогла Кхайю бежать из Асорбеса. Из груди женщины торчал ее собственный кинжал, а рука крепко сжимала рукоятку.

Кхай омыл лицо Мхины, положил голову себе на колени и долго молчал. Телохранители оставили его и продолжили свою работу. Когда спустилась ночь, Кхай поднял голову. Его глаза потемнели от слез. Нубийцы последовали за кеметом, когда он понес женщину к верфям и положил ее тело в лучшую баржу, какую нашел. Потом он полил маслом тростниковые палубы, отвязал судно от причала и кинул на палубу горящую головешку. Долго смотрел Кхай вслед погребальному костру Мхины, уплывающему вниз по реке.

* * *

В ту ночь Кхай разбил лагерь к югу от Вад-Гахара, а на следующий день переправил свою армию на пароме на западный берег. Это было не так сложно, как могло показаться вначале, потому что меньше половины его людей уже переправилась на другой берег у Охата. Теперь перевезли лишь повозки и колесницы.

Армия Куша готовилась к последним этапам войны – к осаде и взятию Асорбеса.

Уже начало смеркаться, когда над долиной Нила воцарилась тишина. Казалось, небо потемнело слишком рано и не на западе, а на юге. Да, небо над Асорбесом стало темным – и эта тьма двигалась!

Кхай был одним из первых, кто заметил странное явление. Он стоял на берегу реки и глядел, как тьма расползается на юг. У него внезапно закружилась голова, и его зашатало. Полководец прикрыл глаза ладонью, прислонился к пальме и продолжал наблюдать за небом. У него снова закружилась голова. Он обвил руками ствол пальмы, плотно закрыл глаза и погрузился в забытье. И тут...

– Кхай, – прозвучал голос у него над ухом, – не бойся и слушай меня. Это говорит маг ментализма. Я научился всему, что я умею, еще юношей в Синае у старого мага с востока. Теперь же я нашел тебя, чтобы вновь предупредить.

Кхай потряс головой и дико посмотрел вокруг себя.

Одно дело, когда предупреждения делались во сне, пусть даже эти сны работа семи мудрейших в Куше, но совсем другое, когда видения начинаются при свете дня!

Как только Кхай затряс головой, ему стало еще хуже, так что он снова закрыл глаза, и голос стал более настойчивым:

– Не сопротивляйся мне, Кхай, потому что времени мало. Мои послания обращены также к Манеку Тотаку и Гендухру Шеббитону. Манек слышит меня и может спастись. Гендухр не послушается – и погибнет!

Теперь Кхай уловил настойчивость в голосе мага и понял, что должен дослушать послание до конца.

– Хорошо, – вслух произнес он. – Говори.

– К тебе летят птицы, летучие мыши, насекомые, мухи, саранча и осы. Они сожрут всю зелень, все, что движется. Над ними у нас, семи мудрейших, нет власти. Семь черных магов сильны!

– Ты говоришь, что мы обречены? – в ужасе спросил Кхай.

– Погибнут все растения и все, что движется! – повторил голос мага намного тише. Его голос звучал словно эхо в длинном туннеле.

Головокружение прошло, и Кхай открыл глаза. Теперь и он слышал крики ужаса. В страхе воины показывали на юг.

Небо словно ожило – по нему двигалась черная туча.

Она закрывала свет и напоминала огромное темное покрывало. Люди испугались, лошади ржали и били копытами, тяжесть, нависшая в воздухе, давила, страх охватил всех воинов Куша.

– Слушайте меня, – закричал Кхай, заглушая крики. – Завяжите лошадям глаза. Выполняйте немедленно! Пусть ничего не видят. Когда орда тварей спустится с небес, не шевелитесь. Оставайтесь неподвижными, если потребуется – хоть всю ночь. Если вас ужалят, не подпрыгивайте. Если вас укусят, не кричите. Так сказали семеро мудрейших! Если хотите жить – подчиняйтесь.

Воины передавали друг другу слова Кхайя, и они разлетелись по лагерю, словно огонь, разносимый ветром. Вскоре тысячи услышали приказы генерала. Они набросили одеяла на лошадей, которым быстро завязали глаза. Люди укрылись кто как сумел, спрятались под повозками и колесницами. Минуты летели быстро, как секунды. Очень скоро небо почернело, и воздух наполнил гул крыльев.

– Не шевелитесь! – в последний раз крикнул Кхай.

Его крик опять подхватили и стали передавать друг другу. А Кхай лег у корней пальмы и замотал тканью голову. Нунди, подбежав к нему, набросил на полководца одеяло и скорчился рядом со своим повелителем, накрывшись с головой огромной шкурой. В следующую секунду гул миллионов крыльев заглушил все остальные звуки, и внезапно стало темно, как ночью.

Крылатые твари садились на одеяло Кхайя – множество различных существ, больших и маленьких.

Их вес был невыносимым.

– Не шевелись, – прошипел Кхай в ухо Нунди. – Ни на дюйм.

Через несколько минут послышался звук, подобный топоту ног, всплески, бульканье, словно целая армия маршировала по болотистой местности. Удивившись и ужаснувшись, Кхай прислушивался еще пару секунд, а затем прошептал:

– Именем всех богов, они что-то едят!

Где-то заржала лошадь, но тут же захлебнулась в агонии. Началась суматоха, животные задергались, а потом закричал один из людей! Нунди дернулся, услышав этот ужасный, наполненный страхом крик, но его тут же заглушили звуки, напоминающее гоготание гусей и тяжелые судорожные вздохи, словно человек пытался вдохнуть воздух и не мог. Нунди дрожал всем телом. Затем все стихло и снова послышался звук работающих челюстей.

Рука Кхайя нашла горло нубийца, и он прошептал:

– Нунди, тихо! Не двигайся – или вспомнишь, почему меня называют Кхай-Мститель!

Нубиец затих.

Они лежали, скорчившись, час или два, пока Кхайю не стало казаться, что его суставы вот-вот треснут. Мускулы полководца были напряжены до предела. Вокруг по-прежнему звучало жуткое чавканье, время от времени – иногда рядом, иногда в отдалении – в ужасе кричала лошадь или человек. И когда Кхай уже думал, что больше не в силах терпеть эти муки, крылатые твари поднялись с одеяла, и через мгновение звук миллионов крыльев снова наполнил воздух. Невыносимый гул стоял минуту, две, а потом затих вдали.

Наступила тишина, и вот Кхай сдвинул одеяло чуть-чуть в сторону и вдохнул свежий ночной воздух сквозь крошечное отверстие. Его суставы заскрипели, как у старика, когда он откинул одеяло в сторону и посмотрел на звезды над головой. Над рекой висел густой белый туман.

– Вставайте! – хриплым голосом крикнул Кхай, с трудом поднимаясь на ноги. – Зажигайте огни, множество огней.

Его крик подхватили и передали дальше. Воины вокруг зашевелилось. Армия Куша возвращалась к жизни.

Нунди топал ногами в темноте, разминая затекшие члены. Кругом все откашливались, прочищали легкие, глубоко вдыхали воздух с большим облегчением.

Рядом Кхай заметил лошадиный скелет – чистые, белые кости. С ними смешались кости человеческие.

Рука скелета обвивала шею лошади. И на обглоданных костях серебрился лунный свет...

Один из воинов Кхайя подошел поближе и взял его за локоть. От удивления Кхай вздрогнул.

– Господин, – шепотом обратился к нему воин. – А из чего нам складывать костры?

– Из веток, дурак! – резко ответил Кхай, нервы которого были на пределе.

– Веток, господин?

– Веток, листьев и... – Внезапно Кхай замолчал, оглядевшись. И в эту минуту он почувствовал себя лишь маленькой букашкой в огромной и неизведанной Вселенной.

– Каких веток, господин? – вновь спросил воин...

Глава 4
Осада Асорбеса

Только утром Кхай увидел, что принесло с собой темное облако – на много миль вокруг не осталось ни листика, ни травинки, ничего зеленого. На деревьях уцелели только самые большие ветви, да и те оказались очищены от коры. Вокруг Кхайя на многие мили простирался лес голых стволов. Сама почва на несколько футов в глубину стала похожа на сухую пыль.

На берегу Нила не осталось ни ила, ни водорослей, ни качающегося тростника. Огромная лента реки текла меж голыми берегами, насколько хватало глаз. Теперь она была не зеленой, а серой.

Асорбес...

Кхай сжал зубы от горечи и ярости, размышляя о городе за высокими стенами, о фараоне, Анулепе, черных гвардейцах и семи черных магах, состоящих на службе у Хасатута. Потом генерал подумал о Манеке Тотаке. Нашла ли его летающая смерть? И что случилось с армией Гендухра Шеббитона?

Получив предупреждение синайского мага, Манек действовал примерно так же, как и Кхай, так что его потери были относительно небольшими. А Гендухр Шеббитон решил, что стал жертвой приступа сумасшествия. Он был простым человеком, хотя и отличным военачальником, и не поверил магу. От ужаса перед видением у него случился нервный припадок. Воины видели, как он носился по лагерю, размахивая мечом, рассекая им пустой воздух, гоняясь за призраками, которые через несколько часов стали реальностью.

Ему повезло, что двадцать пять тысяч воинов – большая часть его армии – отсутствовали в главном лагере, сражаясь с кеметами между Фемором и Асорбесом. В лагере оставалось лишь десять тысяч. Крылатый ужас обрушился на них и... На следующее утро вернувшиеся с победой кушиты увидели лишь голую землю и армию скелетов. Менее двух тысяч лошадей уцелели, убежав из лагеря, но некоторых из них все равно пришлось убить – они обезумели.

Из десяти тысяч воинов Гендухра выжил один. Он был сильно пьян, завернулся в одеяло и спал, когда спустилась смерть на крыльях. Он проснулся трезвым, но тут же сошел с ума. Он был очень молод и теперь сидел среди множества костей, время от времени смеялся и тряс седой головой...

* * *

Позднее в тот же самый день всадники прибыли в новый лагерь сына Гендухра, Гахада. Они приехали от генералов Манека Тотака и Кхайя Ибизина с приказом узнать о потерях Гендухра.

Тем временем Кхай подвел свою армию поближе и остановил своих воинов у реки менее чем в пяти милях к северу от Асорбеса. Манек остановил свою армию на таком же расстоянии к югу. К середине дня армии заняли позиции, окружив Асорбес. Армию Гахада Шеббитона усилили пять тысяч солдат Кхайя и еще пять тысяч воинов Манека Тотака. На восточном берегу реки, переправившись через Нил к северу от Мероу-Эха, ждала армия Ньяки. Они готовы были встретить кеметов, если кто-то из них решит бежать на восток.

И вот, наконец, Асорбес оказался осажденным...

Манек Тотак прошелся среди воинов и натолкнулся на четырех огромных нубийцев – телохранителей Аштарты, которых из Нубии привел Кхай Ибизин.

Аштарта оставила четверых у себя в Куше, а этим разрешила отправиться в Кемет. Теперь же кандасса использовала нубийцев, как курьеров, чтобы передать Ньяке свои заверения в дружбе и пожелать ему удачи в предстоящей войне. После того, как Манек поговорил с ними и уже собрался уходить, один подошел к полковнику и спросил:

– Господин Манек! Теперь, когда мы находимся в сердце Кемета, ваша армия соединится с армией Кхайя-Мстителя?

– В конце, да, – ответил Манек. – А почему ты спрашиваешь?

Огромный чернокожий гигант улыбнулся.

– У нас много друзей в отрядах Кхайя, – пояснил он. – Мы хотели бы увидеться с ними.

– А, – понимающе улыбнулся Манек. – Мы, кушиты, хотим того же.

– И у господина Кхайя будет много великолепных историй для своих детей, когда он станет царем Куша! – воскликнул нубиец.

Улыбка тут же сошла с лица Манека. Взяв нубийца за руку, он внимательно посмотрел ему в глаза.

– Кхай? Ты говоришь, он станет царем?

– Не нужно притворяться, господин Манек, – тихо прошептал нубиец. – Вы – названый брат полководца-Мстителя. Вам должно быть известно, что он ухаживает за кандассой.

Манек едва скрыл свою ярость. Ему с трудом удалось улыбнуться, а потом он ответил:

– Конечно, я знаю! Конечно. Но откуда... откуда это известно тебе?

– Да я сам видел, как он заходил в шатер к царице под покровом ночи!

– Ты его видел? – Манек продолжал улыбаться.

Но улыбка, застывшая на его бледном лице, больше походила на гримасу. – Ты его видел – и не остановил?

– Я охранял кандассу от ее врагов, господин, – засмеялся нубиец, – но не от ее любовника!

– Ее любовника, – медленно повторил Манек. – Да, конечно. – Он засмеялся, но смех его прозвучал на более высокой ноте. Голос кушита дрожал. – А я считал себя единственным доверенным лицом Кхайя.

Как я ошибался!.. Но ты должен мне рассказать о том, как ты это заметил...

С этими словами полководец отвел нубийца туда, где они могли поговорить так, чтобы им никто не мешал. И беседовали они довольно долго...

* * *

Позднее в тот же вечер огромные ворота Асорбеса открылись, и десятки тысяч воинов-кеметов и наемников вышли из города, заняв оборонительные позиции внутри более широкого круга" осаждающих. Армия фараона превосходила воинства Куша, по меньшей мере, в пропорции два к одному. Но кеметы не предпринимали попыток атаковать.

Когда все перемещения в армии фараона прекратились, и ворота снова закрылись, семеро черных магов вновь воспользовались колдовским оружием. На этот раз не было никакого предупреждения, и Кхай лишь много позднее узнал, почему семеро мудрейших не смогли обратиться к нему. Черные маги наложили заговор, чтобы отмести любое возможное вмешательство. Получилось так, что ужас не был направлен непосредственно на врагов Кемета, хотя, конечно, в конце концов колдовство должно было принести нужный результат.

Вначале все подумали, что вернулся хамсин, потому что неожиданно между защитниками и окружившими город врагами пронесся порыв горячего воздуха. Он принес с собой такую отвратительную вонь, что кушитам пришлось закрывать лица платками. Их тошнило.

Через некоторое время, когда уже начало смеркаться, могильный запах – а пахло так, словно воздух шел из гробницы – исчез. Воины Куша облегченно вздохнули. Но вскоре появились первые результаты злой магии семи черных колдунов.

Долина Нила до этого уже сильно пострадала, но новый ужас казался последним штрихом – новым, разрушительным ударом по плодородной почве. Заклятие колдунов принесло болезнь растений – причем такую, о которой раньше никто и не предполагал.

Вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее трава, кустарники и деревья там, где пронесся отвратительно пахнущий ветер, пожелтели и увяли. Яд распространялся все дальше и дальше. На месте сочной зеленой травы вскоре остались лишь сухие и безжизненные колючки. Еще до того, как полностью стемнело, все деревья высохли на корню. Некоторые сами по себе стали ломаться и падать. Кустарники превращались в пыль при легком прикосновении, а плодородная земля стала мертвым песком. Как и во время предыдущих колдовских атак, урон можно было оценить только на следующее утро, когда наконец солнце взошло над Кеметом...

Пустая земля, покрытая лишь пнями и сухой травой, простиралась от горизонта до горизонта. Единственная узкая полоса, оставшаяся зеленой, лежала за спиной кеметской армии, под стенами Асорбеса.

Исчезли не только леса и поля, но и животные, обитавшие там, так что теперь план фараона стал предельно ясен. С помощью семерых черных магов он значительно усилил позиции своей армии и ослабил позиции осаждающих!

Армия фараона теперь занимала единственную полосу плодородной земли. Запасы провианта можно было найти только в самом Асорбесе. Стада Хасатута все еще паслись на зеленых пастбищах под стенами города, а его солдаты пили молоко, ели мясо и мед. Что касается кушитов, то им негде было пополнять свои припасы.

Значит, осада не может продолжаться так, как планировалось изначально, а поэтому Асорбес следовало взять безотлагательно. Незадолго до полудня всадник прискакал к Манеку Тотаку и сообщил, что к нему едет генерал Кхай для беседы. Во время ее должен был присутствовать и Гахад Шеббитон. Им втроем следовало быстро составить новые планы и быстро привести их в исполнение.

Манек к тому времени уже все для себя решил.

Задолго до того, как прибыл Кхай, Манек направился к стенам Асорбеса в сопровождении небольшого отряда своих воинов и заявил, что хочет встретиться с военачальником кеметов. Манек и полководец армии фараона говорили долго и с глазу на глаз, уединившись в небольшом шатре, установленном на нейтральной территории. Когда, наконец, Манек вернулся к своим воинам, то Кхай его уже ждал. Гахад Шеббитон запаздывал, и когда Манек зашел в свой шатер, Кхай был один.

– Разве это не опасно? – спросил Кхай, после того, как они поприветствовали друг друга и пожали руки. – Зачем ты один отправился на встречу с полководцем армии фараона?

– Опасно? – удивился Манек. – Встречались уважающий себя честный кеметский командир и я. Мы не были вооружены, а я сильнее, чем он. Какая ж тут опасность?

Кхай пожал плечами.

– Ты меня удивляешь, – наконец сказал он. – Манек Тотак мирно беседует с «проклятым кеметом», причем «уважающим себя и честным»!

«Но тот хотя бы не претендует на трон Куша», – заметил про себя Манек, а вслух сказал:

– В последние месяцы и так уже пролито много крови невинных людей.

Кхай снова казался удивленным.

– Правда? И ты обнаружил способ прекратить кровопролитие?

– Да, – кивнул Манек. – По крайней мере, я так считаю.

– Ну? – подбодрил его Кхай. – Продолжай.

– Тебе может не понравиться мой план, – предупредил Манек.

– Выкладывай, Манек, потому что я уже начинаю беспокоиться.

– Ну и что ты скажешь... – начал Манек и рассказал Кхайю, что произошло между ним и военачальником кеметов.

Только каждое произнесенное им слово было ложью. Но генерал Кхай Ибизин никак не мог этого знать...

Глава 5
Предательство

– Это невероятно, – сказал Кхай, когда Манек закончил рассказ. – Ты утверждаешь, что кеметские солдаты готовы к мятежу и хотят устроить военный переворот? А когда они добьются своих целей, то откроют ворота и выпустят на свободу всех рабов Асорбеса?

– Да, – кивнул Манек.

– А затем они передадут нам Хасатута, Анулепа, черную гвардию и семерых черных магов?

Манек снова кивнул.

– И что они с этого получат?

– Во-первых, мы сохраним им жизни, а, самое главное, у них появится новая правительница – Аштарта, и жизнь, как они считают, пойдет по-другому.

Они отделаются от фараона, которого страшно боятся, а также от визиря Анулепа, который, не задумываясь, прикончит любого из них ради собственных корыстных целей. Придет конец семи черным магам, чары которых принесли много вреда Кемету, превратив его в мертвую землю. Город избежит разрушения и разграбления, не погибнут тысячи невинных жителей и со временем кеметы снова станут могущественной нацией – только в этот раз под властью Аштарты. Их оружие присоединится к нашему. Вместе мы создадим несокрушимую империю, которая будет существовать долгие годы... Вот что они получат. Чего еще им желать?

Кхай нахмурился.

– Мне кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – заметил он. – Ты уверен, что они не стараются просто протянуть время, пока проклятые некроманты фараона не придумают еще что-нибудь?

– Выиграть время? Нет, они хотят немедленно видеть тебя. Они желают знать, как ты отнесся к их предложению. Я прямо сейчас могу организовать следующую встречу – стоит лишь помахать желтым флагом. Это сигнал, о котором мы договорились. Как ты правильно говоришь, не надо терять время. Иначе черные маги нашлют еще какой-нибудь заговор...

– А ты пойдешь вместе со мной на переговоры с кеметскими военачальниками? – все еще с неуверенностью спросил Кхай.

– Конечно.

– М-да! – хмыкнул Кхай. – И они схватят нас обоих, поймают, как крыс в капкан.

Манек вздохнул. Кхай подумал, не проявляет ли он сам излишнюю осторожность.

– Мой друг, – обратился к нему Манек, – даже если это так, то наши армии в состоянии разбить кеметов и без нашей помощи. Как тебе известно, у нас достаточно опытных военачальников. Кто мы такие по большому счету? Просто два человека. Кроме того, если мы согласимся говорить с кеметами, они отведут свои силы к самым стенам города. Мы не можем просить большего.

Кхай долго молчал. Он встал, вышел из шатра и оглядел вражеские позиции.

На западе догорал закат. Через час станет темно.

– Если мы согласимся на переговоры, то когда они отведут свои отряды? – уточнил Кхай.

– Немедленно. И мы поедем на переговоры в колеснице. В случае предательства успеем вернуться назад, к нашим войскам.

Манек подошел к Кхайю и тоже оглядел позиции кеметов, потом взглянул на плодородную долину, уничтоженную колдовством.

– Ну, Кхай, – обратился к нему Манек, – мне кажется, что мы одним ударом можем решить все проблемы, не так ли?

– Я считаю, что нам нужно дождаться Гахада Шеббитона перед тем, как ехать на встречу. Он скоро прибудет. Я разговаривал с ним, когда проезжал через его лагерь. А пока посмотрим, как кеметы станут отводить свои войска. Где этот флаг, который ты упоминал?

Сигналь, что мы согласны.

* * *

Через полчаса Кхай и Манек выехали из лагеря кушитов. Манек поднял над головой копье, к которому был привязан кусок желтой материи. Потом генералы стали ждать. Стемнело. Стоя рядом со своей колесницей, Кхай и Манек наблюдали за кеметами, отступающими к стенам Асорбеса. Тем временем подъехал Гахад Шеббитон. Он слез с коня и поприветствовал друзей. Могучий Гахад был одного с ними возраста и показал себя хорошим полководцем. Манек объяснил ему, что происходит, а потом сказал, что если что-то пойдет не так, ему следует созвать всех военачальников, устроить совет и решить, как лучше поступить.

Когда на небе зажглись первые звезды, Кхай и Манек поехали к одинокому шатру, стоявшему у самой границы круга жизни на участке травы; не тронутой колдовским заговором. С противоположной стороны им навстречу пешком двигались две фигуры, одетые в форму кеметских военачальников. Они оказались у шатра одновременно с Кхайем и Манеком.

Официальное представление прошло несколько натянуто. Кхайю совсем не понравился внешний вид двух полководцев армии фараона. Однако Манек горел желанием начать переговоры, так что все четверо вошли в шатер и сели за стол, стоявший в центре.

И тут у Кхайя появилось нехорошее предчувствие.

Он нервничал, не доверяя участникам переговоров.

Словно поняв, что ему неуютно, кеметские военачальники достали сосуд с вином и четыре серебряные чаши.

Один из них разлил вино и тут же осушил свою чашу.

Второй кемет, Манек и Кхай последовали его примеру.

Когда Кхай поднес свою чашу к губам, он заметил, что у Манека на лбу выступил пот – лоб полководца Куша блестел в пламени светилен. Вино показалось Кхайю горьким и внезапно он понял, что не ошибся. Яд был в его чаше до того, как туда налили вино.

– Осторожно, Манек! – крикнул он, поднимаясь со своего места.

Трое военачальников повернулись к Кхайю. Тот покачнулся. И тут Манек опустил голову и отвернулся, но до того, как он это сделал, Кхай увидел отвращение в его глазах.

Кхай, шатаясь, отошел от стола. Внезапно мир вокруг начал кружиться у него перед глазами. Кемет упал и увидел, как огромные куски земли с травой отодвигаются в сторону, и кеметские солдаты вылезают из ям в земле. Голова у него закружилась еще сильнее. Однако перед тем, как потерять сознание, полководец услышал обрывки разговора. Манек говорил:

– Подождите еще несколько минут, пока совсем не стемнеет. Затем хорошенько врежете мне, чтобы появилась шишка, которую все заметят. Когда я упаду на землю, пусть один из ваших солдат проткнет мне мечом рубанку. Неважно, если он слегка заденет кожу. Даже лучше, если заденет, но не больше. А что касается генерала Кхайя, то фараон должен оставить его в живых, таков уговор. Я привезу назад к кандассе не будущего царя Куша, а безвольное тело. Вы все поняли?

Ему ответил один из кеметских военачальников:

– А ты сам, Манек Тотак, доверяешь нам? А если мы решим и тебя забрать в Асорбес?

Манек мрачно усмехнулся.

– Кто же тогда успокоит тысячи разгневанных воинов, которые тут же ринутся в бой и уничтожат вас?

Кто их станет сдерживать? У вас на пороге окажутся не только Куш, но и Сидон, и Нубия, и Дарфур. Меньше чем через месяц вас сотрут с лица земли, это я вам обещаю. А так фараону вернут его Кемет, вернее, то, что от него осталось, а я получу Куш. Другого пути нет.

Больше Кхай не слышал ничего и очень долго...

* * *

В предгорье Гилф-Кебира Аштарта заглянула в шатер своих служанок и заснула там. Прошло уже пять дней с тех пор, как Манек предал Кхайя на подступах к Асорбесу. Сейчас Кхай и Манек лежали на скамьях в шатре Аштарты в состоянии, подобном смерти. По указанию семи мудрейших их оставили одних.

Пока усилия магов не принесли успеха, однако мудрейшие не выглядели обеспокоенными. Они повторяли, что обоих военачальников не следует тревожить; ничего больше сделать нельзя. Если Манек добьется успеха в будущем, в еще не рожденном мире, то в конце концов он вернется вместе с Кхайем, причем это должно случиться скоро, пока жизнь полностью не ушла из тел.

Когда щеки обоих мужчин порозовели, веки задрожали, вернулось дыхание, а внутри с новой силой забились сердца, в царском шатре никого не оказалось. Прошло несколько минут и, наконец, Кхай проснулся. Его глаза открылись, и он уставился в потолок царского шатра.

Какую-то секунду он одновременно был двумя людьми: Кхайем из Куша и Полом Арнотом из Лондона. Затем, по мере того, как мир грядущего становился более туманным, воспоминания Арнота отступили. С другой стороны, память Кхайя обострялась и подсказывала ему все детали предательства Манека Тотака!

Кхай резко сел – как раз вовремя, чтобы увидеть, как рядом с ним просыпается Манек. Секунду полководцы смотрели друг другу в глаза, затем светловолосый гигант слетел во своей скамьи и, рыча от ярости, схватил Манека за горло. Он хотел задушить его или просто сломать ему хребет, но вначале решил выяснить ответ на мучивший его вопрос. Слова Кхайя прозвучали, как рычание дикого зверя:

– Перед тем, как умереть, объясни мне: почему ты предал меня?

– Ради Куша! – выдавил из себя Манек.

– Ради Куша? – Кхай ослабил хватку на горло Манека. – Ты что, сумасшедший?

– Нет, не сумасшедший. Но я не допущу, чтобы кемет сидел на троне Куша. Вот и все! А теперь убей меня!

– Что ты имеешь в виду? К чему ты клонишь?

– Ты – любовник Аштарты, не так ли?

Кхай нахмурился еще сильнее.

– Ревность, – наконец разочарованно сказал он.

– Нет! – запротестовал Манек. – Я не ревную.

Мне не нужна Аштарта, но она должна выйти замуж за человека, рожденного и выросшего в Куше!

– Ты дурак! – рявкнул на своего бывшего приятеля Кхай. – Ты же мог уничтожить весь Куш, который так любишь! Где мы сейчас? Это шатер Аштарты?

Тебе лучше рассказать мне все, что произошло с тех пор, как ты передал меня в руки собак фараона.

И говори побыстрее, пока я в самом деле тебя не убил.

Кхай позволил Манеку встать, и они сели друг напротив друга. Затем Манек рассказал все, запинаясь вначале, а потом стараясь побыстрее закончить рассказ, чтобы только развязаться с этим делом. После, они несколько минут сидели молча.

– Манек, – заговорил наконец Кхай, – наши армии ждут в Кемете. – Они ничего не знают о том, что случилось. Никто не знает. Только мы двое. Ты вернешься вместе со мной и поведешь своих людей против Асорбеса или предпочтешь другое?

– Что? – Манек не верил своим ушам. – Мне не нужна твоя милость, Кхай. И что за «другое» ты имеешь в виду?

– Ты останешься в Куше – как предатель.

– Я не предавал Куш! – запротестовал Манек.

– Объясни это кандассе, – Кхай встал. – В любом случае, ты станешь предателем, если не вернешься со мной в Кемет. Твоей армии нужен полководец. Достоин ты их доверия или нет, они пойдут вслед за тобой в ад.

Кхай направился к выходу из шатра.

– Подожди! – Манек вскочил на ноги. – А ты будешь мне доверять, если я пойду вместе с тобой?

– Это твой единственный шанс восстановить свое доброе имя, – проворчал Кхай. – Мне придется тебе поверить.

Манек посмотрел на белый песок, устилающий пол царского шатра, и кивнул.

– Мне хочется обмануть фараона, – заявил он. – В любом случае он не оправдал моих надежд. Предполагалось, что ты никогда не проснешься, а если взглянуть на тебя, становится понятно, что сейчас ты готов к борьбе. Хорошо, Кхай Ибизин, я вернусь к Асорбесу вместе с тобой!

И они вместе вышли из шатра.