Текст книги "Жемчуг Лутры"

Автор книги: Брайан Джейкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 47

Влажная, безветренная ночь окутывала лодку. Предводитель тюленей снял с себя и своих товарищей упряжь и забросил веревки в челнок. На борту давно никто не спал. С тех пор как Сампетра появилась на горизонте, Мартин и все остальные члены экипажа не могли и глаз сомкнуть.

Хват перегнулся через борт и сказал:

– И глазом моргнуть не успели! Молодцы, ребята, хорошо тянули. Домчали как на крыльях.

Лапа Мартина крепко зажала рот зайцу.

– Потише, приятель, – негромко, но строго потребовал он. – Ни к чему оповещать всю округу о нашем прибытии.

Инбар Меткий Стрелок поговорил о чем-то с предводителем тюленей и перевел разговор Мартину:

– Дза-ар морского народа больше не может нам помогать. Он очень волнуется за малышей из своего рода, потому что окрестности этого острова необычайно опасны. Поэтому они уплывают.

Мартин и все члены его команды сердечно поблагодарили тюленей. Тюлени в ответ попрощались и, взмахнув напоследок ластами, скрылись в ночном море.

Забравшись на ближайший холмик, Мартин осмотрелся и отдал боевой приказ:

– До рассвета у нас еще несколько часов. Нужно будет разведать ближайшие окрестности. Встречаемся снова здесь в полдень. Мы высадились, как я полагаю, на восточной оконечности острова. Грат и Инбар, берете с собой Фиалку и идете отсюда на северо-запад. Посмотрим, что у нас в той стороне. Хват, Плогг и Велко пойдут со мной на юго-запад. Обратно оба отряда возвращаются вдоль берега. Таким образом, к полудню мы будем более или менее представлять себе большую часть этого острова. Будьте предельно осторожны. Вопросы есть?

– А как же! Ты забыл уточнить, когда у нас завтрак. Заяц был неисправим. Мартину оставалось только улыбнуться и покачать головой:

– Хват, перестань думать о том, как набить себе брюхо. Сейчас куда важнее, чтобы из тебя самого не набили чучело.

Вытянув уши по стойке «смирно» и отдав честь, заяц доложил:

– Есть забыть о набивании брюха, а сэкономленные мозги направить на то, чтобы спасти собственную шкуру.

Через минуту два маленьких отряда направились в глубь острова.

Безумный Глаз не на шутку обеспокоился. Все его надежды на то, что придет помощь с «Морского Змея», рухнули в один миг. Теперь его силы насчитывали всего три неполных взвода надзирателей. Несколько ящериц уже пали на стенах, сраженные либо во время штурма, либо пущенной издалека стрелой. Время переговоров кончилось. Началась открытая война, и ничто не предвещало ее мирного исхода. А он, Ублаз, оказался в осаде, запертый в собственном дворце.

Император подошел к углу тронного зала, где лежал прикованный к вделанному в стену кольцу настоятель Дьюррал. Он по-прежнему был тяжело болен и не приходил в себя, продолжая бредить в полубессознательном состоянии.

Ублаз покачал головой и отошел к окну.

– Меньше трех взводов надзирателей и старая, выжившая из ума мышь, – пробормотал он себе под нос. – Еще есть корабль, но, правда, пустой. Ну Расконса, ну хитер! Ничего-ничего, лис! Дай мне только потянуть время, и я что-нибудь придумаю. Я еще спляшу на твоей могиле – это я тебе обещаю.

Постучавшись, в тронный зал вошел исполняющий обязанности генерала надзирателей Зургат:

– Ваш-ше Всемогущ-щес-ство, они с-собираютс-ся опять идти на ш-штурм. Разреш-шите ис-спользовать горящ-щие ветки и щ-щепки для отраж-жения атаки.

Ублаз зашагал из угла в угол перед следящей немигающим взглядом за каждым его движением ящерицей.

– Опять штурм? Нет, подожди. Огонь пока не использовать. Закидывайте их камнями и отбивайтесь копьями.

Зургат помолчал, а затем, поколебавшись, позволил себе возразить:

– Камнями и копьями мы не с-смож-жем долго с-сдерживать их-х. Их-х с-слиш-шком много.

Император схватил стоявшую около настоятеля миску с водой и швырнул ее в Зургата.

– Будете отбиваться столько, сколько потребуется! – закричал он. – Да если бы не стены моего дворца, которые защищают тебя и всех ящериц, вы бы давно уже рыб кормили! Все понял? А теперь пошел вон!

Разбив лагерь у подножия холма, Расконса чувствовал себя превосходно. Навес из парусины защищал его от палящего солнца, а еды на острове всегда было предостаточно. Он сидел вместе со своими капитанами, наблюдая за очередным штурмом дворцовых стен. Гух протянул лису кубок с грогом, прихваченным из одной разграбленной портовой таверны.

– На, обмакни усы, друг, – сказал он Расконсе. – День предстоит долгий и жаркий.

Отхлебнув пиратского напитка, Расконса подмигнул товарищам:

– А что? Торопиться нам некуда, времени у нас навалом.

Пряжка, отбросив в сторону недоеденную рыбу, рассмеялся:

– Торопиться нам некуда, как особо и пойти тоже некуда, потому что там, куда мы хотели бы попасть, нас почему-то не очень жалуют.

Горностай Оскал ткнул ржавой саблей в сторону дворцовых стен.

– Действительно, обитатели этого скромного домика почему-то не отличаются гостеприимством. Может быть, стоит подождать, пока старина Безумный Глаз выйдет из ворот и пригласит нас к себе в гости? А то как-то невежливо получается: гость на порог, а хозяева – дверь на замок.

Командиры мятежных пиратов довольно наблюдали за тем, как их подчиненные обрушивали целый град стрел, камней и копий на обороняющихся надзирателей. Стоило ящерицам занять оборону в месте очередного штурма, как пираты отступали, перегруппировывали силы и начинали атаку с другой стороны. Защищающимся одними камнями да копьями надзирателям приходилось несладко.

Самые меткие стрелки обстреливали из луков защитников дворца. Связные Сагитар немедленно докладывали Расконсе о малейшем изменении или любом подозрительном движении за стенами, что удавалось разглядеть с вершин некоторых холмов.

Расконса оказался не только хитрым и коварным зверем, но и неплохим командиром. Его стратегия начала давать результаты. Заметив, что очередная попытка штурма начинает захлебываться, он распорядился нападающий отряд перебросить на другой участок стены.

– Можно, конечно, усилить натиск и здесь, но тогда победа достанется слишком дорогой ценой. Обороняющиеся перебьют слишком много наших товарищей. А так мы их измотаем и рано или поздно прорвемся за стены.

Сидевшие рядом с Расконсой Балтур и Ганчо стали наперебой расписывать прекрасное будущее, открывавшееся перед пиратским флотом, если они захватят склад строевого леса. Пиратам грезился не только срочный ремонт их кораблей, но и постройка новых судов.

– Ты представляешь себе, – обратился Балтур к лису, – увеличим наш флот вдвое!

– Да, – вторил ему Ганчо, – с таким количеством кораблей мы сможем полмира держать в страхе. У нас будут свой пиратский флот и свой пиратский остров.

Расконса расплылся в довольной улыбке:

– Точно, ребята. Все так и будет. Все, как я говорил… А это еще что? Кто все это устроил?

Хват притаился за пиратским командным пунктом. Лежа на самом гребне песчаной дюны, он слышал все, о чем шла речь в разговоре лиса и его капитанов. Но коварный непрочный песчаный гребень не выдержал веса зайца, и тот, не в силах остановиться, скатился по склону и плюхнулся прямо на тент, прикрывавший пиратских командиров от солнца.

Услышав крики Расконсы, Хват тотчас же решил, что выбрал не лучшее место для катания с песчаных горок.

Заяц несколькими ударами сильных задних лап свалил оставшиеся шесты, подпиравшие тент, и, описав дугу по склону, бросился бежать на запад. За его спиной раздался возглас Расконсы:

– Ребята, смотрите, какой здоровенный кролик! А ну хватай его!

Возмущенный заяц даже на миг остановился на вершине холма и крикнул в ответ:

– Большой кролик? Это кто у вас здесь большой кролик? Протри глаза! Если бы не твой лисий хвост, я бы точно решил, что ты приходишься родственником самому слепому из кротов.

Свистнув в воздухе, в песок рядом с зайцем воткнулась стрела. Хват отскочил в сторону.

Капитан Оскал и шесть его приятелей бросились догонять его, но Хвата не слишком беспокоила эта погоня. Преследователи были чересчур медлительны и неуклюжи. Весело пританцовывая, он убегал с холма на холм, понимая, что таким образом ему удается отвлечь внимание от Мартина, Плогга и Велко, направившихся в сторону порта.

Пыхтя и задыхаясь, пираты упорно гнались за наглым зверем. Горностай Оскал потер заболевший бок и сказал:

– Ну и что, ребята? Куда подевалась эта ушастая швабра?

Выскочив из-за ближайшего куста, Хват возмущенно заявил:

– Ты хоть думаешь, кого шваброй обзываешь? Если я – швабра, то ты просто грязь трюмная, которую только и надо вымести вот этой самой шваброй да за борт вышвырнуть. – Подумав, он добавил еще одно страшное оскорбление: – И нос у тебя как морковка!

Одна из морских крыс метнула в зайца кинжал, но клинок вонзился в землю. Зайца опять и след простыл. Впрочем, через пару мгновений он вновь объявился, уже на левом фланге у пиратов.

– Эй, толстобрюхая! Твоя мамочка очень заругалась бы, узнав, что ты на ходу теряешь свои ножички!

Тут заяц снова исчез. Вконец разозленный Оскал крикнул:

– Кровь и шкура! Куда опять провалился этот поганый кролик?

На этот раз Хват материализовался на правом фланге, осуждающе поведя ушами.

– Потише, приятель, – обратился он к горностаю. – Нельзя же так ругаться! Я тебе одно скажу: грог, отсутствие физических упражнений, праздная жизнь – вот что довело тебя до такого состояния. Вперед, ребята, за мной! Организуем оздоровительную пробежку!

Так, то исчезая, то появляясь из ниоткуда, изводя противников обидными шутками, Хват уводил погоню туда, куда ему хотелось.

ГЛАВА 48

Опаленный солнцем порт Сампетры был пуст. Лишь один корабль был пришвартован к его длинному причалу. Мартин, Плогг и Велко с оружием в руках, постоянно оглядываясь по сторонам и то и дело оборачиваясь на огромный дворец, нависавший над гаванью, прошли весь порт, выбрались на причал и быстрым шагом направились к одинокому кораблю.

– Все точно, это он, – сказал Мартин. – Я помню это название – «Морской Змей». Значит, наш настоятель либо на борту, либо где-нибудь здесь, в городе. А скорее всего, что вон в том дворце. Стойте здесь, а я поднимусь на палубу и осмотрю судно.

Зажав меч зубами, Мартин быстро вскарабкался на борт по швартовому канату. Тем временем Плогг и Велко, стоя на страже, внимательно прислушивались к шуму, доносившемуся со стороны дворца.

– Похоже на бой, – предположил Плогг. Велко кивнул и согласился:

– Видимо, кто-то пытается штурмовать дворец, но, по-моему, не слишком успешно.

– Эй, ребята, поднимайтесь на борт. Корабль пуст. Землеройки мгновенно забрались на корабль. Мартин же внимательно смотрел в сторону замка и вдруг, что-то заметив, скомандовал:

– Руби канаты, быстро! Хватай шесты! Надо срочно отогнать корабль подальше от причала.

Ублаз заметил Мартина и землероек из окна тронного зала. Некоторое время он гадал, откуда взялись эти странные звери на его острове, но вскоре не на шутку забеспокоился. Увидев, как незнакомцы поднялись на борт «Морского Змея», император немедленно вызвал четверых надзирателей. Корабль был его тайным резервом на тот случай, если ему придется срочно покидать дворец. И вот Ублаз с минуты на минуту мог потерять свой последний козырь. Вместе с четырьмя ящерицами он выскочил из потайной двери дворца, и как раз в этот момент Мартин заметил преследователей.

Управляемый немногочисленным, но умелым экипажем, большой корабль развернулся и стал носом в открытое море. Мартин встал на корме и что было сил отталкивался шестом. Плогг и Велко помогали ему с двух бортов. Когда полоса воды между берегом и «Морским Змеем» стала достаточно широкой, Мартин скомандовал:

– Отставить шесты, ребята! Ставь паруса! Похоже, ветерок попутный.

Задыхаясь от гнева, Ублаз добежал до конца пирса, откуда бессильно смотрел на уплывающий корабль. Император был взбешен собственной неосмотрительностью:

в этот момент он был готов отдать все что угодно за лук с колчаном стрел. Скрежеща зубами, он следил за тем, как ловко и сноровисто управляется с кормовым шестом мышь с мечом на перекинутой через плечо перевязи. Этот странный зверь поднял голову и без тени страха посмотрел в глаза кунице.

Чувство, до сих пор неведомое императору, нахлынуло на него. Он обнаружил, что его гипнотический взгляд не оказывает никакого воздействия на этого храбреца. Отложив шест, незнакомый воин облокотился на кормовой леер, и его холодные, напряженные, но нисколько не испуганные глаза встретились с глазами Ублаза. Эта безмолвная дуэль продолжалась несколько секунд, и император первым опустил глаза, чего с ним не было еще никогда в жизни. Мартин же все смотрел на уменьшающуюся фигуру противника, понимая, что только что встретился с тем зверем, с которым ему рано или поздно придется сойтись в смертельном поединке.

Предвечерние тени накрыли крохотную бухточку на восточном побережье Сампетры. Грат и Инбар прилегли отдохнуть на поросшем травой склоне холма, но вскоре оставленная дежурить Фиалка подбежала к ним с криками:

– Там корабль! Он идет сюда, смотрите!

Не прошло и нескольких минут, как с бушприта «Морского Змея» друзей поприветствовал Велко:

– Ну что, ребята, как вам нравится наш новый корабль? Долой шлюпки и челноки, да здравствуют большие корабли!

Грат и Инбар сноровисто помогли экипажу спустить швартовые канаты и привязать их к прибрежным камням. Едва сойдя на берег, Мартин спросил:

– Хват вернулся? Мы разошлись с ним еще на том берегу острова.

В ответ Фиалка позволила себе пошутить:

– Я думаю, о нашем зайце беспокоиться не стоит. Скорее всего он нашел где-нибудь еду и, прежде чем поделиться с нами, решил округлить в свою пользу нежданную добычу.

К удивлению всей компании, заяц вернулся не один. К костру он подошел, подталкивая плетущегося перед ним, связанного собственным ремнем морскую крысу-пирата.

– Всем привет, – поздоровался Хват. – Вкусно у вас тут пахнет. Да, кстати, позвольте представить моего нового приятеля. Лично взял его в плен. Пока что он раскрыл мне только одну военную тайну: говорит, что зовут его Гоуджа, и то это еще надо проверить.

Пират, у которого после встречи с Хватом отчего-то образовалась на голове здоровенная шишка, не издал ни звука и молча глядел на незнакомцев. Заяц подтолкнул его к костру и, нажав на плечо, заставил сесть.

– Наш Гоуджа – парень немногословный, – объявил Хват. – Ну брось, старина, не упрямься, скажи всем «здрасте». И не хмурься ты так, а то мои друзья подумают, что я тебя чем-то обидел.

Мартин протянул зайцу миску с похлебкой и сказал:

– Отвяжись от него. Давай сначала спокойно пообедаем, а потом поговорим с ним. Надеюсь, наш новый приятель Гоуджа расскажет нам все об острове и о дворце у порта.

Пират презрительно сплюнул на песок и заявил:

– Ничего я вам говорить не буду, и заставить меня у вас не получится.

Стремительным прыжком перескочив костер, Грат приземлилась прямо перед ошарашенным пиратом и, глядя ему в глаза, грозным, как раскаты далекого грома, голосом сказала:

– Смотри на меня и не вздумай даже моргнуть. Я – Грат Длинная Стрела, единственная оставшаяся в живых из всего рода Лутры. Остальных моих родственников перебили такие же мерзавцы, как ты. Так что рекомендую тебе рассказать все, о чем тебя спросят. Иначе выбор у тебя будет небогатый: или быть зажаренным на костре, или сидеть привязанным к камню у берега и ждать, пока прилив зальет твою пасть морской водой.

Пират с круглыми от ужаса глазами попытался передвинуться поближе к Мартину.

– Я все вам расскажу, я обещаю ответить на все вопросы, только, пожалуйста, уберите от меня эту выдру. Я боюсь ее. Прошу вас! Заяц ласково погладил пленного пирата по голове:

– Ну вот и договорились.

За едой Инбар рассказал Мартину о том, что он с Грат и Фиалкой выяснили за прошедший день.

– Двигаясь на северо-запад, мы дошли до побережья и уперлись в большую – намного больше этой – бухту. Там стоят на якорях шесть кораблей размером примерно с тот, что ты сумел захватить. И хотя охраняют их всего с полдюжины морских разбойников, можно предположить, что на острове хватает этих подонков для экипажей на эти суда.

Тут в разговор вступил Хват:

– Ага, видел я эту толпу. Они как-то вяло штурмуют дворец. Насколько я понял, воюют они против какого-то Безумного Глаза. Этот тип присвоил себе не только дворец, что составляло бы еще полбеды, но и склад строевого леса, нужного для ремонта кораблей, а этого морская братия стерпеть уже не могла. Впрочем, Безумный Глаз не слишком-то ждет их к себе в гости. Вот пираты и завязли около дворца – и войти не могут, и бросить жалко.

У Мартина тоже были кое-какие наблюдения.

– Я видел фасад этого дворца, обращенный к морю. Он выходит на порт с большим причалом. Видел я и этого Безумного Глаза. То есть мы оба друг друга видели. Теперь я знаю точно – он держит настоятеля Дьюррала где-то в плену, наверное в своем дворце. Ладно, пойду я потолкую с нашим пленным, а потом придумаем спасательный план.

Пока Мартин допрашивал пирата, остальные члены его отряда наслаждались короткой передышкой. Фиалка легла на спину и глядела в темнеющее на глазах тропическое небо, на котором уже стали появляться самые яркие звезды и лунный полумесяц. Инбар и Грат пошли прогуляться по берегу и заодно проверить крепления канатов «Морского Змея». Инбар мялся, не решаясь обратиться к Грат, но затем все же набрался смелости и сказал ей то, что его так поразило:

– Знаешь, я никогда не видел в чьем-либо взгляде столько ненависти, сколько было у тебя, когда ты налетела на этого пирата. Мне никогда не приходилось воевать или убивать. Выдриное Кольцо – это мирный, спокойный остров, на котором никогда не было войн. Ты сама видела, я неплохо стреляю, но мне еще ни разу не приходилось наводить стрелу на живую цель.

Грат провела лапой по торчавшим из колчана стрелам.

– Я была такой же, пока пираты не напали на наш дом на далеком северном побережье, – сказала она. – Я получила жестокий урок и навеки заучила: если ты протянешь разбойнику лапу мира, он не задумываясь отрубит ее тебе мечом. Придется и тебе, друг, привыкать к стрельбе не только по живой, но и смертельно опасной для тебя мишени. Надеюсь, эти уроки будут не столь тяжки и трагичны, как те, что пришлось выучить мне.

Грат направилась обратно к костру, а Инбар еще долго сидел на берегу моря, думая над словами отца, провожавшего его в путешествие в дальние страны. Инбар уже начинал сомневаться в том, что этот новый большой мир отличается от его родного острова в лучшую сторону.

Вернувшись в лагерь, Грат привычно окинула его хозяйским взглядом и вдруг подняла тревогу:

– Подъем! Пленный исчез! Сбежал, наверное! Велко поспешил успокоить ее:

– Не волнуйся. Старина Гоуджа в надежном месте. Мы с Плоггом не могли спокойно отдыхать, глядя на его кислую физиономию, и решили отвести его на борт корабля. Там, у основания главной мачты, мы нашли цепь и кольцо. Куда он денется, прикованный к мачте! Мартин улыбнулся и подмигнул землеройкам:

– Неплохо придумано. Готов побиться об заклад, что это та же самая цепь, на которой они держали настоятеля во время морского перехода.

После завтрака Мартин созвал всех на военный совет. Выбрав на песчаном берегу место поровнее, он кончиком меча стал чертить план.

– Смотрите, мы находимся здесь, а вот здесь – дворец, который штурмуют бунтующие пираты, и там же находится настоятель Дьюррал. Вот что я предлагаю: для начала нужно как-то отвлечь ящериц, да и всех тех, кто может оказаться внутри здания. Их там слишком много, и нам не выстоять против них в открытом бою. Теперь внимание! Каждому из вас отведена роль в моем плане, и все они главные. Если кто-то не чувствует в себе сил для такого опасного дела, пусть скажет сразу и останется дожидаться нас здесь. Я не буду осуждать.

Все посмотрели на самую младшую и слабенькую из всех присутствующих – полевку. Фиалка вспыхнула и гордо заявила:

– Мы прибыли сюда, чтобы освободить отца-настоятеля и вернуться с ним домой, в Рэдволл. Если бы врагов было еще в десять раз больше, мы бы все равно не отступили. Так что давай, Мартин, рассказывай, что ты задумал, мы с тобой.

Солнце давно взошло над бухтой, где стоял на якоре «Морской Змей», а военный совет все продолжался. Не раз и не два Мартин перечерчивал свой план на песке, внося в него предложения и поправки своих товарищей.

Наконец-то самый смелый и неожиданный план был принят.

ГЛАВА 49

Ролло раскрыл тисовую шкатулку и осторожно перевернул ее над сиденьем складного стула. Краклин поднесла лампу поближе. На парусиновом сиденье, легкая как пылинка, лежала высохшая мертвая пчела.

Пижма посмотрела на нее, а затем дрожащим и разочарованным голосом произнесла:

– Мертвая пчела – и всё? Внимательно осмотрев шкатулку изнутри, Ролло подтвердил худшие опасения:

– Больше ничего нет. Впрочем, если честно, чего-нибудь вроде этого я и ожидал. Краклин, напомни-ка мне, чем заканчивается стихотворение?

Белочка тотчас же, не задумываясь, оттараторила:

 
На ягоду нажми, дружок, -
И ты на полпути.
 

Взяв в лапы мертвую пчелу, Ролло сел на стул сам.

– На полпути, говоришь? Я так и знал. Старая Фермальда не отдала бы нам последнюю жемчужину так легко. Это несчастное мертвое создание – всего лишь половина ключа.

Пижму чуть не трясло от злости.

– Но другого здесь ничего нет: ни бумаги, ни пергамента – никакой записки. Только эта дурацкая штуковина, которая когда-то, неизвестно сколько сезонов назад, называлась пчелой.

Возвращаясь по коридору к Большому Залу, Краклин предположила:

– Может быть, это что-нибудь, что начинается с буквы «п»?

Ролло оглядел залитый лунным светом зал и демонстративно зевнул:

– Что вы скажете насчет подушки или постели? Лично я, например, не против вздремнуть.

Пижма чуть не насильно отобрала у него мертвую пчелу.

– Это просто прелестно, уважаемый летописец! «Прелестно» – тоже, кстати, на «п» начинается!

Краклин ласково погладила Пижму по лапе:

– А еще плохое воспитание и плохое настроение. Между прочим, я думаю, Ролло прав. Уже поздно, и мы очень устали. Пойдем, подруга, самое время поспать. Утро вечера мудренее. Глядишь, завтра и придумаем что-нибудь.

Пижма смущенно вернула пчелу Ролло:

– Я прошу прощения. Конечно, ведь не вы виноваты в том, что мы нашли всего лишь пчелу. Извините меня.

Старый летописец улыбнулся и со смехом заявил:

– Прощение заслужит лишь тот, кто дотащит меня вверх по лестнице к моей спальне. Староват я стал, чтобы самому перебирать лапами по ступенькам.

Пижма, смеясь, приняла игру:

– Да, Ролло, вы действительно слишком постарели, чтобы ходить по лестницам. Ладно, мы попросим Фарло Стампа сделать вам из старой бочки что-то вроде кроватки прямо здесь, внизу.

С неожиданной для его сезонов живостью Ролло подобрал полы халата и лихо взбежал вверх по лестнице.

– Что? Я слишком стар? А ну посмотрим! Кто последним добежит до своей спальни, тот – сушеная лягушка!

Наутро, через три часа после рассвета, солнце уже вовсю било в окна аббатства и золотило верхушки деревьев. Лес шелестел под порывами легкого ветра. Крепкий сон Пижмы безжалостно нарушили малыши.

– А ну вставай! Подъем! Все проспишь! – вопил Арвин, подкрепляя свои слова серией ударов подушкой.

– Хур-р! – донеслось откуда-то из-под пяток. – Если ты сейчас не прроснешься, останешься без завтррака, бррат Хиггли сказал, что отдаст твой завтррак пррожор-рливой сове. Вот так!

Это сообщение подействовало на Пижму лучше любого будильника. Она вскочила на ноги и бросилась умываться. Кротишки старательно поливали ей из кувшина, держа наготове полотенце.

– Ни за что! Мой завтрак никогда в жизни не достанется обжоре Снопу! Прочь с дороги! Я иду есть! – решительно заявила Пижма.

Весело смеясь, малыши проводили ее вниз по лестнице в зал, где сидели за столом Ролло и Краклин. Белочка любезно подвинула к столу табуретку и поставила Пижме тарелку.

– Доброе утро. Вот, пожалуйста: лепешки, черничное варенье, клубничный морс – насколько я помню, твой любимый завтрак.

Пижма села рядом с друзьями и, улыбаясь, сказала:

– Малыши предупредили меня, что брат Хиггли собирался отдать мой завтрак Снопу. Пришлось бежать скорее, пока не осталась без завтрака. Ну что, Ролло, есть новости от нашей мертвой пчелки? Надеюсь, ей не вздумалось ночью полетать?

Летописец протер очки.

– Очень смешно, просто обхохочешься. А если серьезно, то предлагаю сходить к брату Дормалу и показать ему эту пчелу. По-моему, в Рэдволле никто лучше него не разбирается не только в растениях, но и в насекомых.

Залпом выпив кружку морса и прихватив с собой еще одну лепешку с вареньем, Пижма выскочила из-за стола:

– Отлично придумано! Пойдемте, чего ждать-то? Брат Дормал, естественно, возился в саду. Он приводил в порядок смородиновые кусты, а Сноп, якобы помогая, в основном занимался тем, что клевал ягоды как на глазах садовника, так и за его спиной. Протянув вперед лапу с лежащей на ладони пчелой, Ролло обратился к Дормалу:

– Скажи, дружище, какие выводы ты бы мог сделать, глядя на… Ой, что это?

Шальной порыв ветра легко подхватил почти невесомое насекомое и поднял его высоко в воздух. Краклин заверещала:

– Поймайте, поймайте эту пчелу! Она не должна летать, она же мертвая!

Превратившись в маленькую точку, пчела тем временем оказалась на высоте кроны ближайшей яблони. Пижма бегала вокруг дерева, расставив лапы, готовая поймать пчелу, если та вдруг упадет на землю.

– Если мы ее потеряем, нам никогда не найти шестую жемчужину! Ну пожалуйста, кто-нибудь, помогите!

Не особо веря в успех, Сноп на всякий случай похлопал крыльями, подпрыгнул и вдруг поднялся в воздух. Повисев несколько секунд над самой землей, он лихо поднялся выше дерева, красиво обогнул крону и, почти не взмахнув крыльями, спикировал ко все еще державшейся в воздухе пчеле. Через мгновение он уже снова стоял на траве, и злосчастное насекомое выпало из его клюва в протянутую лапу Пижмы. Довольная улыбка расплылась по лицу ежихи.

– Ах ты, чучело в перьях! Мы ведь все думали, будто твои крылья изранены настолько сильно, что ты уже не сможешь летать.

Склевав очередную смородинку, Сноп задумчиво пожевал, проглотил ее и сказал:

– Ты права. Я и сам так думал буквально минуту назад. Но, посмотрев, как вы сокрушаетесь из-за этой пчелы, я, сам не понимаю как, забыл, что уже летать и не умею.

Когда пчела была спасена, брат Дормал внимательно выслушал все, что ему рассказали, затем тщательно посмотрел на засушенное насекомое и сказал:

– Ну что ж, это давно умершая пчела. Пожалуй, ничего больше я по этому поводу сказать не могу. Может быть, вы сами подскажете мне, чем я мог бы быть вам полезен?

Хитрая Краклин медовым голоском польстила Дор-малу:

– Понимаете, уважаемый Дормал, это я так сказала: пойдем спросим брата Дормала, который лучше всех в Рэдволле разбирается в насекомых и в растениях. Он очень хорошо образован, и он что-нибудь придумает и сумеет выручить нас.

Дормал довольно и слегка смущенно улыбнулся:

– Благодарю за столь приятные слова, и, пожалуй, мне стоит подумать над этой задачкой. А пока не будете ли вы столь любезны отогнать эту ненасытную сову подальше от смородиновых кустов, а то, боюсь, склевав все ягоды, он так набьет себе брюхо, что опять не сможет летать.

Сноп был безжалостно вытолкан из сада. Удаляясь, он жаловался во весь голос:

– Какие горькие, жестокие времена настали! Представьте себе: в этот трагический день несчастная пташка пытается помочь друзьям, а они пинками вознаграждают израненное создание. Остается только удалиться и направить свои стопы в кухню, чтоб пожаловаться верной подруге, сестре Тизель, которая, может быть, сжалится и выдаст мне пару сладких орешков.

Под общий смех он направился к кухне, по пути время от времени взлетая, чтобы ощутить силу излечившихся крыльев. Дормал сорвал смородиновый лист и завернул в него мертвую пчелу, чтобы ту вновь не унесло ветром. Отдав сверточек Краклин, он сказал:

– Вот что я по этому поводу думаю: всему есть свое место, и ничего из ничего не бывает. Надеюсь, понятно? А если нет, то вот вам пример: наткнись я на мертвую рыбу, я бы тотчас же подумал о речке или пруде; попадись мне на глаза разбитое яйцо, я бы вспомнил птичье гнездо; пустая скорлупа от желудя навела бы меня на мысль о дубе. Так что, если вы приносите мне мертвую пчелу, мне на ум тотчас же приходит одно слово – улей!

Ролло хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ну конечно! Улей! Уважаемый Дормал, к вашей логике не подкопаешься. Даже не знаю, как вас благодарить.

Дормал в ответ многозначительно улыбнулся:

– Сдается мне, до благодарности дело еще не дошло. И если уж быть совсем откровенным, я вынужден признать, что Фарло Стампу удается лучше ладить с пчелиным народом. Как-то он умудряется с ними договориться, так что лучше обратиться к нему и спросить его мнение.