Текст книги "Сборник статей и интервью 2009г (v1.22)"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 71 страниц)

ДЕФИЦИТ БЮДЖЕТА РФ МОЖЕТ ДОСТИЧЬ 20% ВВП

В 2010 году дефицит российского бюджета может достичь 20% ВВП. К такому выводу пришли специалисты Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО), проанализировав экономическую ситуацию в стране. Согласно ожиданиям правительства, бюджетный дефицит будущего года должен составить 7,5%, то есть оказаться ниже текущего уровня. В действительности для улучшения финансового состояния государства нет объективных условий. Поступления в казну значительно снизятся, а ВВП продолжит падение. Бюджет страны, возможно, окажется невыполнимым в запланированных величинах.

Согласно проекту бюджета на 2010-2012 годы, доходная часть федерального бюджета в 2010 году должна составить 6 636,2 млрд. рублей (15,7% ВВП). Расходы по планам властей предполагаются равными 9 822,8 млрд. рублей (23,2% ВВП). Расчетный размер дефицита соответствует 7,5% ВВП. «Даже в рамках текущей экономической ситуации эта величина не выглядит убедительной. Она остается явно заниженной, хотя чиновники неоднократно подтягивали ее в прогнозах», – отмечает директор ИГСО Борис Кагарлицкий. По его словам, бюджетный дефицит 2010 года без радикального сокращения расходов не может оказаться меньше, чем в этом году. Хозяйственная ситуация в стране позволяет оценить перспективу исключительно как негативную.

По официальным прогнозам дефицит бюджета России в 2009 году составит 3 617 млрд. рублей, что соизмеримо с 9,4% ВВП. Доходы казны оцениваются в 6 561,3 млрд. рублей (17,1% ВВП). Предельный объем расходом определен на текущий год в 9 771 млрд. рублей (25,4% ВВП). «Власти рассчитывают удержать расходы в 2010 году почти на уровне 2009 года. Они не учитывают, что кризис сохраняет развитие. ВВП России еще до конца года значительно сократится. Процесс продолжится в 2010 году. Доходы казны сильно упадут. Дефицит окажется громадным», – полагает руководитель Центра экономических исследований ИГСО Василий Колташов. Согласно его оценке, для государства в будущем году сложится чрезвычайно тяжелая финансовая ситуация. Не исключено, что еще до окончания 2009 года бюджет будет впервые пересмотрен в сторону сокращения расходов.

По отношению к сократившемуся ВВП бюджетный дефицит в 2010 году может составить 20%. В силу объективных причин доходы казны окажутся значительно меньшими, чем сейчас ожидается. Промышленный спад в стране не прекратится в ближайшие два года. Осенью, вероятно, последует его усиление. Ожидаемое окончание мировой финансовой стабилизации приведет к снижению цен на углеводороды, металлы и иные виды сырья. Экспорт из России сократится, как и его рентабельность. Продолжится разорение малых и средних предприятий. 2010 год страна встретит с плохими экономическими показателями.

В таких условиях исполнение бюджета, несмотря на привлечение заемных средств, значительное повышение тарифов и акцизных сборов, окажется крайне затруднительным. Власти, очевидно, перейдут к секвестрованию бюджета. Урезание социальных расходов приведет к дальнейшему сокращению потребительского спроса в стране и сыграет на усиление кризиса. Уже в текущих условиях не планируется повышение зарплат бюджетников и пособий по безработице. В 2010 году можно ожидать новый, более острый банковский кризис. За крахом автомобильной отрасли способны последовать обрушения иных отраслей экономики. Неплановые расходы могут привести к исчерпанию валютных резервов правительства, несмотря на попытки их сохранить. Все это сделает бюджет государства невыполнимым в плановых величинах.

ПРИЗРАК НАЦИОНАЛИЗАЦИИ

Призрак коммунизма пока ещё не гуляет по России. Но его место занимает куда более скромный и прагматичный призрак национализации.

Разговоры на эту тему появились в начале лета, когда начали останавливаться градообразующие предприятия, а в августе, когда встал главный конвейер АвтоВАЗа, вопрос о национализации бывшего лидера советской индустрии был поставлен на профсоюзном митинге протеста. Рабочие АвтоВАЗа в этом не одиноки. Опросы общественного мнения показывают, что национализацию в той или иной форме одобрило бы около 80% населения России.

Казалось бы, политические деятели, стремящиеся завоевать поддержку масс, должны были ухватиться за подобную идею, если не на уровне практических действий, то хотя бы на уровне демагогии. Власти следовало бы провести одно-два показательных мероприятия, чтобы успокоить население, продемонстрировав, что с его мнением считаются. Или наоборот, оппозиция должна была бы упрекать правительство в нежелании пойти навстречу пожеланиям трудящихся.

Между тем среди политиков не заметно готовности поднимать тему национализации всерьез. Либеральная оппозиция, не упускающая ни малейшего повода упрекнуть власть в отсутствии демократизма, почему-то не торопится призывать к выполнению требования большинства граждан и национализации компаний, разворованных и разрушенных собственными хозяевами.

В свою очередь, некоторые деятели проправительственной «Единой России» предлагают в Государственной Думе законопроект, позволяющий в определенных обстоятельствах отбирать предприятия в государственную собственность. Однако этот законопроект тут же положили под сукно, как только обнаружили, что в Кремле он не вызывает восторга. И правительство и президент руководствуются одними и теми же принципами либеральной экономики, а потому посягательство на институт частной собственности для них недопустимо. Можно отнять имущество у конкретного собственника, расправиться с отдельно взятым олигархом, но невозможно посягать на институт частной собственности как таковой. Потому, даже если отдельные решения о национализации и будут иметь место в силу элементарной необходимости, никаких законов, регулирующих принятие подобных решений, разработано не будет.

Впрочем, пока о национализации речь не идет даже в форме административного исключения. Российская власть в своей приверженности догмам либеральной экономики превосходит даже коллег из Соединенных Штатов и Англии. Национализацию боятся начать, поскольку не знают, где закончить. Государство должно отобрать предприятия у неэффективных и коррумпированных собственников. Даже некоторые либеральные экономисты на Западе готовы согласиться с подобной посылкой. Правда, оговаривая, что впоследствии компании, изъятые у подобных нерадивых хозяев, должны быть реприватизированы. Иными словами, пусть государство, за счет налогов, уплаченных всем обществом, восстановит производство, проведет реструктуризацию, обновит технологии, обеспечит заказы и кредиты, а потом уже отдает имущество обратно в частные руки. Тем, кто предположительно станет новым, эффективным хозяином. Но как быть, если у нас кругом почти все хозяева неэффективные и коррумпированные? И что делать, если советская промышленность развивалась в тесной связи с социальной сферой, организована была не для условий свободного рынка и в принципе нуждалась в совершенно ином типе управления, чем мог предложить частный бизнес?

В условиях, когда можно было перераспределять доходы от очень дорогой нефти, все эти проблемы можно было игнорировать, скрывая чудовищное падение управленческой эффективности даже по сравнению с советскими временами. Но сейчас вопрос встает крайне жестко. Либо вернуть в государственную собственность, либо допустить полный крах всего того, что осталось от промышленности, прекрасно сознавая, что за коллапсом производства последует и социальный коллапс.

В полный рост эта проблема встанет перед правительством нынешней осенью, когда ударит вторая волна кризиса, нефтедоллары, выделенные на помощь бизнесу, будут распилены и растрачены, и откладывать принятие решений окажется уже невозможно.

Ничего иного, кроме спасения через национализацию не останется. Только вот правительству самому придется после этого отвечать на вопрос о том, что оно планирует делать с предприятиями, как оно будет повышать их эффективность и поддерживать их работоспособность в условиях нарастающего кризиса.

Главная причина страха правительства перед национализацией состоит в подсознательном понимании необходимости ответить на данные вопросы. И не только оттого, что ответов у правительства нет, но и оттого, что в глубине души сами министры понимают, для того, чтобы правильно ответить на эти вопросы, может понадобиться другое правительство…

Призрак национализации пока ещё скромно сидит под дверью высоких кабинетов и думских залов, ожидая своей очереди. Но когда пробьет его час, он станет куда менее терпеливым и застенчивым.

Специально для «Евразийского Дома»

ЕГЭ ПРИДЕТСЯ ОТМЕНЯТЬ

Проводимая Минобрнауки реформа не удалась, ЕГЭ в нынешнем виде придется отменять, заявил в эфире интернет-телеканала Russia.Ru социолог Борис Кагарлицкий.

Эксперимент с ЕГЭ провалился, и уже со следующего года экзамены будут принимать по-другому, рассказал в эфире интернет-телеканала Russia.Ru социолог Борис Кагарлицкий.

«До того, как реформа была проведена на практике, была очень тяжелая дискуссия, причем в ходе ее постепенно становилось понятно, что противники ЕГЭ выигрывают. Это можно было увидеть по опросам общественного мнения, по выступлениям специалистам, даже, как ни странно, по выступлениям тех людей, которые первоначально не просто поддерживали ЕГЭ, а выступали в роли инициаторов и разработчиков. Последние начали менять позицию, критически оценивая то, что реально происходит», – сказал Борис Кагарлицкий.

«В целом общественное мнение сдвинулось от поддержки ЕГЭ при наличии некоторого количества критиков к критическому подходу при наличии некоторого количества сторонников. Но при этом Минобрнауки упорно проводило это линию, причем абсолютно не считаясь с критикой до самого последнего момента. В самый последний момент сделали то, что, мой взгляд, было наихудшим: они начали прислушиваться к критикам, при этом не отказываясь от своей принципиальной линии, и по частям, по отдельным сегментом, указаниям, инструкциям на ходу менять систему.

Плохо держаться неправильного пути, но еще хуже, когда вы держитесь неправильного пути, а по дороге еще все время виляете. Это привело к тому, что мы сейчас имеем, когда бояться даже выступать с подведением итогов, когда прошло много времени, а они еще не обнародуются. Почему? Мы видим очень тяжелые результаты ЕГЭ для хороших учеников, а этот экзамен очень хорошо проходит крепкий троечник. Условно говоря, крепкий троечник получает не «тройку», а «четверку». Наоборот, отличники проходят плохо. В итоге отличники теряют, троечники поднимаются. Это система, которая выравнивает в пользу посредственности. Для вузов это не лучший вариант, потому что они теряют возможность разбираться с абитуриентами, кто им нужен», – отметил эксперт.

Вторая проблема, по мнению Кагарлицкого, – это всплеск коррупционных скандалов, связанных с ЕГЭ.

«В Интернете полно сообщений о молодых людях из национальных республик, которые приезжают, предъявляют 100 или 90 баллов и выглядят как самые замечательные специалисты по русскому языку, а по-русски говорить не могут. Естественно, они рвутся в самые лучшие вузы. Те же тенденции наблюдаются и в российской глубинке.

Можно списывать ответы, можно просто выдавать заполненные анкеты, то есть как метод против коррупции это не работает, что, кстати говоря, не значит, что старая система не была коррумпированной. Просто в итоге мы меняем одну коррумпированную систему на другую. Проблема даже не в ЕГЭ. Проблема в том, что затеяли сложнейшую, дорогую, путаную, плохо продуманную реформу в условиях, когда есть куча других проблем в образовании, не решаемых годами. Это проблемы финансирования, материально технического обеспечения школ, оплаты учителей, современной подготовки учителей, методики образования. Там непочатый край работы. Вместо этого все силы кинули на реформу, потому что бюрократии так легче. Вместо того, чтобы разбираться с сотней мелких проблем, которые требуют тонкой работы, частного решения, централизованно рушится реформа на голову. И это, на мой взгляд, самая большая проблема», – сказал Кагарлицкий.

«Видимо, ЕГЭ в нынешнем виде придется отменять. Уже в 2010 году экзамены будут по-другому приниматься. Другой вопрос, что все может оказаться еще хуже: они очередной раз начнут корректировать, после этого окажется, что опять попали не туда. То есть взяли грабли, перетащили, положили, опять наступили», – заключил эксперт.

ДЕФИЦИТ КАДРОВ

Пока мировые лидеры демонстрируют осторожный оптимизм, заявляя о возобновлении роста экономики в странах Запада, на востоке Европы готовятся к новой волне кризиса.

Государственных денег не хватает для латания дыр в бюджетах и поддержки бизнеса, огромное количество компаний находится на грани банкротства, занятость и доходы населения продолжают падать, а вместе с ними и спрос.

Похоже, если первая волна кризиса, поднявшись в Америке, катилась с запада на восток, то второй волне предстоит прокатиться в обратном направлении. В прошлом году экономические катаклизмы в Соединенных Штатах заставили многие страны изменить самооценку: успехи Польши и Венгрии, купленное в кредит процветание в странах Балтии, как, кстати, и бурный экономический подъем в Ирландии, обернулись ловушками, из которых эти страны сейчас не знают, как выбраться. А теперь неприятности, происходящие на востоке, грозят продемонстрировать, что объявленный на Западе рост носит виртуально-пропагандистский характер.

Если Восточная Европа показывает самые худшие результаты в рамках Европейского Союза, то балтийские республики бывшего СССР являются «негативными лидерами». В свою очередь, в этом списке лидирует Латвия, проедающая последние центы из кредитов Международного валютного фонда. На улицах Риги люди вслух обсуждают предстоящий крах: что делать, когда в стране все деньги кончатся, останутся только долги?

В прошлые выходные латвийская коалиция Центр согласия организовала международную дискуссию о перспективах антикризисной политики. Заявка серьезная, если учесть, что умеренно левый Центр согласия, опирающийся в значительной мере на голоса русскоязычного населения, уже выиграл выборы в Риге и сейчас лидирует в опросах.

Характерно, что дискуссия велась по-английски, и тон задавали американские специалисты. Но это уже не привычные встречи с неолиберальными западными экспертами, обучающими туземцев строительству капитализма. Экономистов и политологов с неолиберальными взглядами сейчас полно в любой стране Восточной Европы. Отлично налаженная и дорогостоящая политическая машина буржуазной гегемонии сформировала целую массу местных интеллектуалов, которые не нуждаются в подсказках иностранцев для того, чтобы сформулировать политические приоритеты неолиберального курса. Выученная азбука предельно проста: надо сокращать государственные расходы, поддерживать курс валюты и приватизировать, приватизировать, приватизировать. А если в процессе приватизации её объекты разрушаются, то это лишь доказательство того, что данным объектам вообще никогда не надо было существовать.

Беда лишь в том, что этот курс привел к катастрофе. И теперь, когда нужны другие идеи, подходы и теории, вновь выясняется, что их нет. Приходится заимствовать идеи и экспертов на Западе. Только теперь не правых, а левых.

Интеллектуальная отсталость Восточной Европы сказывается сейчас даже больше, чем 20 лет назад. Впрочем, в те времена никакой отсталости не было, а была заниженная самооценка. На Запад смотрели, как на образец, представляя его себе идеологически и социально однородным, принимая господствовавшие там идеи, как единственно правильные, неоспоримые и доказанные просто потому, что на данный момент они в демократическом обществе возобладали. То, что суть демократии как раз состоит в борьбе идей, оставалось недоступным сознанию, сформированному в рамках авторитарной культуры. Поражение одних и победа других считались достаточными аргументами для принятия идей победителей и отказа от идей побежденных. Что же до моральной стороны вопроса, то её при таком подходе не существует по определению.

Либеральные идеи распространялись среди интеллигенции и элиты на востоке Европы безо всякой иностранной пропаганды – требовалась лишь некоторая отшлифовка лексики. Как бы ни относиться к идеологии, приходится признать, что в тот момент восточноевропейские интеллектуалы двигались в том же направлении, что и их коллеги на Западе. Они принимали идеи правых в качестве единственно возможного, по их мнению, ответа на крушение идеалов коммунизма. Этот процесс носил глобальный характер, и разница между двумя частями Европы была лишь в масштабах и интенсивности происходившего сдвига.

Впрочем, масштабы имеют значение. Если на востоке Европы интеллигенция тотально и единодушно «перековалась», встав под новые знамена с таким же дисциплинированным рвением, с каким ранее стояли под знаменами коммунизма, то на западе оставалось немалое количество людей, сохранявших верность своим принципам. Если на востоке в годы коммунистической власти интеллектуалы клялись в верности официальной идеологии, не веря в неё, то теперь все дружно и искренне поверили, даже в ситуации, когда публичные клятвы в верности уже не требовались. Последнее, впрочем, не относится к Балтии, где формальная декларация о лояльности по отношению к новому режиму стала пропуском в общественную жизнь, особенно для представителей русскоязычного населения.

Так или иначе, но торжество либерального единомыслия превратило Восточную Европу в интеллектуальную пустыню, где иногда пробиваются только сорняки этнического национализма. Что, впрочем, не удивительно. Неолиберальная доктрина несовместима с мыслью о социальной солидарности, но отнюдь не исключает возможности этнических чисток, коль скоро последние не повредят развитию свободного рынка.

Позитивное воздействие кризиса на общество состоит в том, что он заставляет думать. То, что в Латвию сегодня приглашают левых экспертов из-за границы, отнюдь не означает, будто на место одной системы ортодоксальных взглядов приходит другая. Решения придется всё равно искать самостоятельно. Главное только, чтобы не было слишком поздно.

Неолиберализм уходит, оставляя за собой руины. Хорошо, если это будут только руины интеллектуальные.

Специально для «Евразийского Дома»

В ЧЕМ ПОВТОРИТСЯ ИСТОРИЯ?

В 1899 году в Россию пришел кризис. С его приходом Николай #921; #921; отложил в сторону популистские «нацпроекты». Декларации прессы о вечном мире, якобы установившемся по инициативе русского царя в результате Гаагской конференции, сменились новостями о войне с Японией. Столкновение с далекой державой было воспринято в буржуазных кругах как спасение для экономики. Кризис позволил хозяевам фабрик усилить эксплуатацию рабочих, причем фабриканты твердо рассчитывали на прибыль по «патриотическим контрактам». Условия жизни трудящихся значительно ухудшились по сравнению с предшествовавшими годами экономического подъема.

Нельзя сказать, что царское правительство не имело антикризисного курса. Вялая реакция на первые известия о мировом кризисе сменилась интересом к затруднениям имущих классов. Помещики столкнулись с проблемами сбыта сельскохозяйственной продукции, промышленники – фабричной. Власть была не способна разрешить трудности кризиса, отказавшегося проходить быстро и углублявшегося медленно и неумолимо. Она лишь могла поддержать братские классы, помещиков и городских капиталистов. Крупнейшим источником помощи стали военные расходы. Но у государства возникла еще одна проблема: кризис повысил восприимчивость ранее политически пассивных низов общества к антиправительственной пропаганде. Эта проблема требовала решения.

В благополучные для империи 1890-е годы революционные элементы доставляли власти сравнительно мало беспокойства.В беседе с рабочими один полицейский чин даже сказал: «Мы тоже социалисты, только мирные». Казалось, что могло изменить Россию тех лет? Грянул мировой кризис. Структуры охранки, центры по борьбе с экстремизмом того времени, усилили нажим на «революционных смутьянов». Но хозяйственные условия в стране изменились. Рабочие и крестьяне все чаще убеждались в том, насколько «мирными» социалистами являются власти. Никакой помощи безработным не оказывали, тяжелое положение деревни мало интересовало правительство, полиция и администрация заводов жестко реагировали на требования рабочих улучшить их материальное положение.

Кульминацией антикризисного курса в отношении низов стало 9 января 1905 года. Винтовочными залпами и ударами шашек встретили «мирные социалисты» рабочее шествие с иконами и портретами любимого государя. В больницы было доставлено 1216 убитых и около 5 тысяч раненых «экстремистов». Добрый царь, разумеется, предпочел ничего не знать об одержанной законным порядком кровавой победе. Но потрясений России было уже не избежать. Лозунгом политически пробудившегося пролетариата стали слова одного рабочего: «Как царь с нами, так мы с царем!»

Правительство нынешней России тоже ищет антикризисные решения. Для выполнения «социального на 73 %» бюджета 2010 года (его примерный размер 280 миллиард долларов) необходимы дополнительные средства. Дефицит официально оценивается в 7,5 % ВВП. Предполагаемое Министерством финансов решение срывает маску с «социального бюджета». Деньги планируется взять в большой мере за счет повышения тарифов. Изменения в налоговой системе также должные дать казне средства, очевидно, будут состоять в увеличении акцизных сборов. На алкоголь они поднимутся на 30 % по сравнению с 2009 годом, на табачные изделия специфические ставки вырастут на 44 %. Оптовые цены на газ возрастут с октября 2009 года на 30 %. Другой «социальной» мерой, видимо, станет обещанное чиновниками замораживание пособий по безработице (максимум 4900 рублей). Несмотря на инфляцию индексация зарплат бюджетников не планируется.

Повышать заработки бюджетников власти предполагают лишь при улучшении экономической ситуации. Правительственные программы занятости не предусматривают мер, повышающих потребление. Власти действительно стремятся что-то сделать, чтобы избежать роста социальной напряженности в связи с массовыми увольнениями. Но даже на эти цели запланировано выделить смехотворные суммы. Так, на поддержание региональных программ занятости предполагается направить немногим более 1 миллиардов долларов. По поводу безработных финансовые чиновники утверждают, что неправильно выдавать пособия домохозяйкам, которые только портят статистику.

Всего на мероприятия по поддержке занятости и выплаты пособий запланировано направить 3 миллиарда долларов. Даже эта скромная сумма достаточна для предоставления пособий в 11-13 тысяч рублей всем безработным или обеспечения им достойную оплату на общественных работах. «Ресурсы немаленькие», – признается министр финансов Кудрин. Но их, по его словам, недостаточно для поднятия пособий. Вместе с тем известно, что за участие в общественных работах власти готовы платить безработным всего по 5 тысяч рублей. Странная «щедрость».

Считается, что среди благ, принесенным кризисом работодателям, наиболее значимы низкие зарплаты и избыток свободных рук. Повышение пособий по безработице может сдержать процесс падения заработков, а это невыгодно монополиям. Деньги есть для многих антикризисных дел государства, они всегда находятся для больших банков. Их нет только для безработных. Экономика страны остается ориентированной на экспорт сырья. Упадок внутреннего рынка мало тревожит государственных управленцев. Дешевизна рабочей силы поднимает прибыль хозяев корпораций, что немаловажно в условиях кризисного падения цен на нефть и металлы.

Суть антикризисной политики правительства – облегчить положение корпораций, пока мировой спад не сменится ростом, и не допустить общественных выступлений. В этих рамках раздаются обещания «социального бюджета», организуется девальвация рубля, обваливающая доходы трудящихся, и проявляется губительное равнодушие к состоянию внутреннего рыка и производства. Крах автомобилестроения показывает картину будущего другим хозяйственным отраслям.

Суть глобального кризиса в том, что дальнейшее развитие капитализма невозможно без структурной перестройки, без смягчения производственных отношений по линии «труд – капитал», без технологического перевооружения промышленности. Необходимы новые источники деловой энергии. Необходима новая научно-техническая революция. В странах, где отраслевое строение капитала и его политическая надстройка больше всего препятствуют осуществлению перемен, революций не избежать. Россия – в их числе. Кризис продлится долго. Его разрушительных сил хватит, чтобы радикально изменить сознание общества. Выйти из него по инерции, в результате чужих антикризисных побед Россия не сможет. Даже если это и произойдет, падение лишь сменится депрессией. Перемены необходимы и неотвратимы.

В 2010 году мировой кризис не завершится. Понимать это начинают и российские власти. Безработица и инфляция, даже без повторной девальвации, продолжат расти. И без того низкие зарплаты, пенсии и пособия обесценятся еще больше. Наложится на этот процесс рост тарифов и потребительских цен, а также недоступность для массы безработных даже нынешних пособий. Мировые цены на сырье упадут из-за сокращающегося потребления. Никакие спекулятивные операции на нефтяном рынке не пересилят эту объективную тенденцию. Вновь возрастет кризисная нагрузка на рабочих всех хозяйственных сфер. Социальная структура общества продолжит меняться, что подтолкнет людей к поиску политических ответов. У масс, до того выглядевших аморфными и аполитичными, появится критический взгляд на действительность. Правительству придется привыкать к непопулярности, увеличивающейся взрывоопасно.

Что впереди? Материальные трудностей низов будут усиливаться, а вместе с тем станет и всё более заметным сознательное нежелание властей решать возникшие проблемы. Впрочем, даже если желание и появится, оно упрется в финансовую недостаточность, которая усилится по мере того, как деньги расходуются на спасение «классово близких» банков и корпораций. В конечном счете, всё упирается в невозможность для верхов идти на уступки без смены общей логики своего поведения, своей политики. Накал социальных страстей увеличится, это неизбежно. Полицейские меры «успокоения» неожиданно могут дать обратный эффект. Политические ведомства, пока еще убежденные в своей эффективности и жизнеспособности, внезапно обнаружат, что теряют контроль над ситуацией. Власти не одолеют кризис, поскольку не желают радикальных перемен. А своим консерватизмом они лишь приближают перемены и делают их более радикальными.

Оппозиционеры, которые верили, будто кризис сам собой свалит правительство и отдаст власть им в руки, продемонстрировали полное непонимание природы происходящего. Но и правительственные чиновники, надеющиеся просто пересидеть кризис в своих кабинетах, недалеко ушли от наивных оппозиционеров. Если кризис будет продолжаться несколько лет подряд, не давая массам серьезного облегчения, страна взорвется. Творцами перемен станут не либеральные фрондеры и не малочисленные левые группы, столь яростно преследуемые репрессивными структурами государства. Они лишь будут пытаться принять участие в событиях, разворачивающихся без них и помимо них. Чиновники своими решениями и своими непоследовательными инициативами могут запустить процесс перемен, но не они завершат его. Главным преобразователем станет народ. Тот самый народ, что сегодня недоуменно безмолвствует и некоторое время будет безмолвствовать еще, презрительно игнорируя попытки спровоцировать себя на радикальные действия абстрактными призывами, демагогическими лозунгами и индивидуальными пиар-протестами.

Апатия масс имеет свои пределы, объективную границу которым задает развитие кризиса. Те, кто полагает, будто Россия навсегда покончила с революциями, будут сильно удивлены.