Текст книги "Сборник статей и интервью 2009г (v1.15)"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 63 страниц)

СТАБИЛИЗАЦИЯ ПОВРЕДИЛА ЭКОНОМИКЕ

В результате стабилизации экономическая ситуация в России ухудшилась. Вместо «прохождения дна» в национальном хозяйстве отмечается углубление спада. Действия властей по улучшению финансового положения крупных компаний не оздоровили экономику. К такому выводу пришли в Центре экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО). Идентичная политика, проводимая в мировом масштабе, также оказалась вредной. Влитые в финансовый сектор денежные ресурсы лишь замаскировали развитие кризиса. Брошенные на поддержание стабилизации средства ушли на биржу и на сырьевые рынки, приведя к росту цен и тем самым ослабив реальную экономику.

Экономические перспективы лета не выглядят обнадеживающими. Сокращение промышленного производства в России может ускориться. Также вероятно дальнейшее снижение сырьевого экспорта. Внутренний рынок продолжит сжиматься. «Дополнительные затраты правительства на продление финансовой стабилизации способны привести к исчерпанию валютных резервов, не остановив развития негативных процессов в основании экономики», – полагает Борис Кагарлицкий, Директор ИГСО. Страна нуждается в смене антикризисной стратегии.

Основной декларируемый принцип государственной политики противодействия кризису: экономить и ждать. Поддержка монополий и надежда на завершение сокращения мировой торговли – реальная российская практика. «Надеждам, возложенным на выделяемые странами по решению G20 $5 трлн., не суждено оправдаться. Окончание стабилизации может затянуться. Однако кризис продолжит развиваться сначала скрытно, а затем ускорено. Глобальная инфляция возрастет. Потребительский спрос не поднимется. Экспортные перспективы России плохие», – говорит Василий Колташов, руководитель Центра экономических исследований ИГСО. Кризис не пройдет сам, без сознательных усилий по его преодолению. Россия должна сама искать выход из кризиса. Необходимо развивать внутренний рынок и производство на него ориентированное.

Огромные затраты российских властей на поддержание финансовой стабилизации не остановили общее развитие кризиса даже временно. Продолжающееся ослабление потребителей гарантирует дальнейшее падение ВВП. В стране быстро дорожают продовольственные товары. По расчетам Центра аналитических исследований кадрового холдинга «Анкор» реальные доходы россиян в крупных городах упали в первом квартале 2009 года на 40%. Количество безработных составляет более 10% от трудоспособного населения и продолжает увеличиваться. Снижается сырьевой экспорт. Так вывоз из России газа сократился в первом триместре 2009 года на 53,3%.

ТРУДНОЕ ВРЕМЯ СОЦИАЛЬНЫХ ДВИЖЕНИЙ

Экономический кризис принято связывать с социальным взрывом. Одни этого боятся, другие ждут. Третьи пытаются на этом спекулировать. А на деле ничего драматического не происходит.

Всплески протеста повторяются снова и снова, то в одном, то в другом городе. Вспыхивают трудовые конфликты.

Рабочие пытаются найти скрывшегося собственника, задолжавшего им зарплату, уволенные сотрудники очередной коммерческой фирмы добиваются по суду выплаты им причитающегося выходного пособия (хотя в большинстве случаев покорно подписывают заявления об уходе «по собственному желанию»), врачи в Архангельске требуют изменения региональной политики в области здравоохранения и так далее. Но все эти события, становясь местными или региональными сенсациями, не приобретают общероссийского значения, не вступают в резонанс с другими такими же акциями в соседнем городе или области.

Еще более сложной оказывается ситуация в профсоюзах. Заработная плата падает, положение наемных работников ухудшается, но это отнюдь не приводит к ответной мобилизации рабочего движения. Что, впрочем, естественно. Федерация независимых профсоюзов России, естественно, не настроена на противостояние с работодателем – это традиционная советская система, созданная не для борьбы за права рабочих, а для помощи начальству в вопросах социального управления (путевки, льготы и все такое). Но и новые, «боевые профсоюзы» переживают не лучшие времена. В период экономического подъема бастовать было легко и побеждать не так уж сложно. У работодателей были накоплены значительные финансовые ресурсы, они готовы были – если на них нажмут – уступить. Разумеется, и тогда, в годы промышленного подъема, любое коллективное выступление требовало решимости, настойчивости, смелости. Но шансов на успех было несравненно больше. А каждое успешное выступление подталкивало к активным действиям других людей. Процесс развивался. Новые профсоюзы демонстрировали свою эффективность. Агитация успехом – самая убедительная агитация.

В условиях спада все ровным счетом наоборот. Хозяева компаний становятся неуступчивыми, поскольку свободных средств у них нет. А даже если и есть, скрыть это, оказывается, совсем не сложно. Протестующим объясняют, что они подрывают шансы собственного предприятия на выживание, рискуют уничтожить собственные рабочие места. Иногда эти рассуждения соответствуют действительности. Иногда – нет. Но звучат они все равно убедительно. И многие им верят. А потому решимости у протестующих, уверенности в своих силах становится меньше.

Неудачи деморализуют. Опасение потерпеть неудачу настраивает профсоюзных лидеров на умеренный лад. Необходима осторожность. Даже возглавляемый харизматичным Алексеем Этмановым профсоюз завода «Форд» в Ленинградской области, прославившийся успешными стачками в 2006-2007 годах, сейчас предпочитает забастовкам переговоры.

Западный опыт свидетельствует о том, что во время промышленного спада рабочее движение, не видя перспектив для экономической борьбы, начинает политизироваться. Однако в специфических российских условиях сегодняшнего дня смысл политической активности еще менее понятен, чем смысл экономической борьбы. Заниматься политикой – для чего? Чтобы ходить на «марши несогласных»? Участвовать в выборах местных собраний, которые имеют весьма незначительную власть. Строительство серьезной и массовой политической организации трудящихся, которая могла бы на что-то повлиять – дело сложное, требующее времени и ресурсов, которых сейчас нет. Да и психологическая ситуация не благоприятствует подобным попыткам. У профсоюзов слишком мало кадров, чтобы отвлекать сейчас лучших людей на политическую работу. Несомненно, новое российское рабочее движение политизироваться будет все равно, но на данный момент, как говорится, «ситуация еще не созрела».

Тем не менее перемены происходят, и перемены очень важные. Последствия происходящих сегодня процессов мы, скорее всего, ощутим лишь через год-полтора, когда изменится психологическая обстановка и настроения в обществе, а социальный шок вызванный кризисом, сменится нарастающим осознанием новых правил игры и новых возможностей. Сейчас же лидеры свободных профсоюзов начинают делать то, что сделать должны были значительно раньше, но не могли, не хотели или не умели: они начинают укреплять и упорядочивать собственные структуры.

Движение свободных профсоюзов сложилось стихийно и снизу, что, конечно, является его важнейшим преимуществом (пожалуй, это вообще единственное подобное полноценно демократическое движение в России), но отсюда же и многие проблемы. Стихийно-низовое происхождение свободных профсоюзов отражается в слабости и рыхлости их структур, разобщенности и отсутствии эффективной бюрократии (что касается бюрократии неэффективной, то здесь, разумеется, полный порядок). Несколько небольших, карликовых и совсем уже крошечных профцентров делят и без того не слишком большое поле, причем некоторые отраслевые организации умудряются состоять в нескольких объединениях сразу. Так, Российский профсоюз локомотивных бригад железнодорожников (РПЛБЖ), который прославился, остановив весной прошлого года подмосковные электрички, одновременно вошел в состав «Соцпрофа» и Конфедерации труда России. А эти объединения находятся отнюдь не в дружественных отношениях между собой.

Соперничающие объединения создают свои ячейки, конкурируя друг с другом, обвиняют друг друга в оппортунизме и запутывают работников бесконечными разъяснениями того, кто из них самый принципиальный и боевой. В начале 2000-х годов критикой «оппортунистов» активно занималась леворадикальная «Защита труда», но наиболее серьезные проблемы у коллег по профсоюзному движению были не с ней (слушать подобную риторику было неприятно, но прямого вреда от нее не было), а с «Соцпрофом», который начал создавать собственные организации на предприятиях, где уже действовали другие свободные профсоюзы, в частности на заводе «Форд». А в рядах самого «Соцпрофа» идет борьба за власть между новыми и старыми лидерами.

Совершенно ясно, что свободные профсоюзы нуждаются в консолидации и упорядочении своих структур. На протяжении уже нескольких лет две крупнейшие организации – Всероссийская конфедерация труда (ВКТ) и Конфедерация труда России (КТР) – говорили об объединении, вели о нем переговоры и заявляли о его необходимости. Воз, однако, с места не трогался. И лишь сейчас благодаря кризису ситуация изменилась. Оба профцентра не только проголосовали за слияние, но и назначили на осень объединительный съезд.

Если этот процесс будет доведен до логического конца, карта профсоюзной политики России резко изменится, на месте пестрой мозаики «нового рабочего движения» появится единый центр, способный координировать деятельность многочисленных активистов, защищать их, представлять их интересы в судах, перед государственными органами и работодателями на национальном уровне. Более мелким организациям придется выбирать – либо продолжать маргинальное существование, либо присоединиться к новому центру. Да и для коллективов, состоящих сегодня в ФНПР, появится альтернатива.

Изменится и общая ситуация социальных движений. Ведь профсоюзы – единственная устойчивая структура, на которую они могут опереться. Одиночные всплески протеста и недовольства, даже заметные и пугающие начальство, не конвертируются в серьезное общественное влияние, поскольку без структур невозможно ни развивать успех, ни вести переговоры, ни создавать коалиции. С другой стороны, конфликтные ситуации, не находя разрешения, накапливаются, заявляя о себе новыми и новыми стихийными вспышками недовольства, за которыми никакого улучшения ситуации не следует.

Разумеется, единство свободных профсоюзов пока только заявлено. Ему предстоит еще стать реальностью, а для этого предстоит преодолеть много трудностей, начиная с неизбежного согласования личных амбиций, заканчивая выстраиванием эффективной новой структуры на основе слияния нескольких стихийно сложившихся аппаратов. Но если есть решимость осуществить план до конца, то эти проблемы так или иначе будут решены. И в таком случае можно будет констатировать, что именно благодаря кризису в России наконец появляются влиятельные, сильные и организованные свободные профсоюзы.

ПРИЗРАК СТАБИЛИЗАЦИИ

Хорошие новости стали дефицитным товаром. Но чем меньше предложение, тем больше спрос. Это не метафора. Новости становятся фактором рынка, их пытаются организовывать, их сознательно распространяют и с ними работают, стараясь конвертировать их в краткосрочную прибыль.

Триллионы долларов, потраченные правительствами всего мира в течение последних месяцев, были по большому счету, вложены не в восстановление рушащихся экономик, а в индустрию производства хороших новостей. Биржи воспринимают очередное вложение средств в ту или иную государственную программу как «позитивную информацию», на волне которой они тут же пытаются затеять игру на повышение, создавая очередной «финансовый пузырь». Иными словами, выкачивая средства из реального сектора.

Нынешняя «стабилизация» показывает порочность системы даже ярче самого кризиса. Стоило ситуации хоть немного улучшиться, как финансовые спекулянты возобновили ту самую деятельность, которая, по общему признанию, привела к нынешней катастрофе. Ничего другого делать они не могут, вся суть их деятельности состоит в паразитизме и нанесении ущерба обществу. Потому важнейшим условием выхода из кризиса становится уничтожение нынешней системы финансовых рынков как таковой. Мелкими улучшениями и «дополнительным регулированием» здесь не обойдешься. Финансовые спекуляции приняли такие масштабы, что встает вопрос об их подавлении.

Рост биржевых котировок и цен на сырье, происходящий на фоне продолжающегося спада потребления и производства – не симптом, свидетельствующий о предстоящем переломе, а очередной удар по реальному сектору, фактор, усугубляющий и продлевающий кризис. Спекулянты используют любую «новость» – сообщение об отсрочке банкротства очередного банка, речь американского президента, успокоительные заявления неизменно ошибающегося эксперта или просто публично озвученные «позитивные ожидания», чтобы поднять цены. Деньги, выделенные на антикризисные программы правительств, уходят на биржу, перераспределяются там, не принося пользы хозяйству. Те, кто больше всех виноваты в кризисе, находят способ на нем нажиться.

Парадокс в том, что именно гипертрофированное развитие финансового сектора в эпоху позднего капитализма поставило вопрос о необходимости радикальных перемен. Уже сейчас государство вынуждено национализировать банки, брать на себя контроль за деятельностью страховых компаний и поддерживать стабильность рынков. Но вместо того, чтобы принимать меры для прекращения спекуляций, правительства всего мира тратят триллионы долларов на поддержание порочной системы, которая без их поддержки давно бы рухнула.

Уроки последних месяцев никого ничему не научили. А отсюда с неизбежностью следует, что эти уроки будут повторены. То, что впереди новая волна кризиса, было очевидно с самого начала. Но теперь становится понятно, что эта новая волна тоже примет форму шока, окажется, скорее всего, даже более разрушительной, чем первая.

Правительства большинства стран мира упорствуют в своем консерватизме, весело обсуждая совершенно второстепенные вопросы. Никто даже не решается завести разговор о совместных усилиях, направленных на прекращение биржевой игры, межгосударственное регулирование сырьевых и финансовых рынков. Остается только вспомнить известное изречение о том, что мудрых судьба ведет, а остальных – тащит.

Политики, произносящие красивые речи о борьбе с экономическим спадом, могут по-прежнему создавать хорошие новости, но не события. Они готовы противостоять кризису, но не в силах его побороть.

Неспособность глобальных элит политики и бизнеса чему-либо учиться является хронической и неизлечимой. В этом отношении российские начальники не лучше и не хуже всех прочих. Вопрос уже не в них. Но окажется ли общество после очередного шока хоть немного более способно усвоить уроки кризиса?

ПРЕЗИДЕНТ РАФАЭЛЬ КОРРЕА СНИМЕТ ЧАСТЬ ГОСДОЛГА С ЭКВАДОРА

Эквадор сможет в ближайшее время избавиться от 1/3 государственного долга благодаря умелым действиям президента Рафаэля Корреа. Затеянная им операция по выкупу облигаций со сроком погашения в 2012 и 2030 годах пройдет успешно. К такому заключению пришли специалисты Центра социально-политических исследований Латинской Америки Института глобализации и социальных движений (ИГСО). Корреа испугал рынок заявлением о возможном отказе от уплаты долга, что привело к резкому падению облигаций Эквадора ниже номинала. В результате правительство выкупило большую часть облигаций по 30 центов за доллар. Оставшуюся часть облигаций правительство выкупит у инвесторов в 2009 году на своих условиях.

За период высоких цен на углеводородное сырье Эквадор накопил значительные валютные резервы, что позволило провести операцию по выкупу облигаций. Однако значительная часть инвесторов не поддалась рыночной панике и сохранила облигации. Правительство Эквадора предложило провести быстрый выкуп облигаций. «Глобальный кризис станет одной из главных причин, по которой инвесторы не станут подавать в суд на Эквадор и добиваться продолжения выплат», – считает Борис Кагарлицкий, директор ИГСО. Получение немедленного платежа при выкупе с 70% дисконтом в условиях мировой рецессии является более выгодным предложением, и держатели долга не станут сопротивляться предложенной Эквадором цене.

На положительный исход для правительства Эквадора сделок с долгом указывает также его жесткая политика переговоров с оставшимися держателями облигаций. «Эквадор может послужить хорошим примером для других стран “третьего мира”, если их правительства хотят избавиться от долга, который иначе придется выплачивать детям и внукам нынешнего населения беднейших стран планеты», – отмечает Леонид Грук, руководитель Центра социально-политических исследований Латинской Америки ИГСО. Решающее значение имеет то, что правительство Эквадора с самого начала поставило себя в выгодную позицию и ведет переговоры с позиции силы. Для выкупа облигаций организован голландский аукцион со стартовой ценой 30 центов за доллар долга. Большая часть держателей согласилась на переговоры с правительством, которое рассмотрит все поданные на аукцион заявки и предложит инвесторам свою окончательную цену выкупа.

Государственный долг Эквадора составляет около 10 миллиардов долларов. В 2006 после череды государственных переворотов и нескольких лет политической и экономической нестабильности в стране на всеобщих выборах победил представитель левой партии Alianza Pais Корреа. В 2008 году правительство Рафаэля Корреа объявило о незаконности выпущенных предыдущими президентскими администрациями облигаций на сумму около 3,2 миллиарда долларов и начало предпринимать меры для аннуляции долга.

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ПИКАЛЁВО

Произошло то, что рано или поздно должно было произойти. Государственная Дума принимает первый закон о национализации.

Это закономерный и неизбежный результат капиталистического кризиса. Когда экономика растет, предпринимательский класс хвалится своей эффективностью и требует передать ему всю не поделенную еще собственность. Когда начинается кризис, он уклоняется от ответственности, закрывает предприятия, прячется от собственных работников, которые требуют не революции, даже не реформ, а просто выплаты честно заработанных денег.

Национализация разоряющихся предприятий оказывается объективной необходимостью. С этим фактом в очередной раз примирились правительства большинства стран мира. Это решение не зависит от идеологии: оно продиктовано железной логикой обстоятельств. В государственную собственность переходят предприятия, компании и целые отрасли. Частный бизнес в очередной раз «не справляются с управлением». И если в буржуазных демократиях «старой Европы» дела идут скверно, то у нас и вовсе безнадежно. Приватизированная собственность оказалась в России несовместима с развитием промышленности и элементарным выживанием производств, от которых зависит существование миллионов людей. Между тем общество не может позволить себе допустить ликвидации этих предприятий. Ведь ее конечным итогом окажется ликвидация – в буквальном, физическом смысле – самого общества.

Ситуация в Пикалёво Ленинградской области оказалась великолепной иллюстрацией общего тезиса. Мировой кризис обрушил структуру жизни в городке, где годами вряд ли вообще задумывались о существовании внешнего мира. Сделавшись в одночасье нерентабельными, закрылись градообразующие предприятия, затем прекратила функционировать котельная, снабжающая горожан горячей водой, начали отмирать структуры городского управления и технические службы жизнеобеспечения – денег на них уже не было.

Возмущенные граждане врывались в муниципалитет, требуя ответа у местного начальства, которое само ничего не понимало и не контролировало (власти старательно избегали называть этот инцидент «штурмом»). Не найдя ответа, люди обратились к центральным властям, выбрав для общения с ними самый простой и эффективный способ: перекрыли трассу Новая Ладога – Вологда.

Результат последовал быстро. Пока горожане страдали от отсутствия денег и горячей воды, на них не слишком обращали внимание. Но стоило им перекрыть дорогу, как в Государственную Думу был внесен законопроект о национализации пикалёвских предприятий. И не кем-нибудь, а представителями «Единой России».

Строго говоря, никаких иных вариантов у парламентариев и правительственных чиновников и не было. В противном случае пришлось бы закрывать уже не предприятия, а весь город вместе с населением. Другого жилья для людей нет, и другой работы тоже. В условиях кризиса бесполезно призывать жителей переехать в более динамичные и преуспевающие регионы, подобные Санкт-Петербургу – ведь там тоже закрывают предприятия, выгоняют людей с работы, да и квартиры становятся не всем по карману.

Итак, национализация стала политическим и юридическим фактом. Предприятия, переходящие к государству, потребуется реорганизовывать, наладить там заново работу, Не исключено, что потребуется перепрофилирование производства. Но главное, вместе с решением о национализации в Пикалёво наступает целый комплекс политических, социальных и психологических последствий.

События в Пикалёво создали прецедент. В России, конечно, нет прецедентного права. И закон о национализации в Пикалёво юридически не может стать основанием для национализации в других городах, где сложилась сходная ситуация. Но образцом для новых законов и решений он стать вполне способен. В России хоть и нет прецедентного права, есть прецедентное мышление. И есть влияние примера. Раз этого можно было добиться в одном месте, то почему не в другой раз и не в другом месте? Не случайно либеральные экономические комментаторы бьют тревогу, настаивая, что существует «угроза» повторения пикалёвского сценария в других местах. А сами чиновники, принявшие решение о национализации, постоянно оправдываются, разъясняя, что речь идет об исключительном, нетипичном случае, а национализация местных предприятий – только временная и при первой же возможности собственность отдадут в надлежащие частные руки.

Но что бы нам ни говорили, политический прецедент создан. Россия оказалась одной из последних развитых стран, где правительство под воздействием кризиса пошло на национализацию. Объяснить подобный консерватизм несложно. В США и Британии вряд ли кто-то, кроме совсем обезумевших консерваторов, станет подозревать Белый дом или Даунинг-стрит в «возвращении к коммунизму» на том основании, что правительство берет под контроль ипотечные компании или терпящие крушение банки. У нас по-другому. Отечественные начальники боятся обвинений в коммунистических симпатиях куда больше, чем в казнокрадстве, браконьерстве или взяточничестве. Ведь перечисленные грехи идеологически вполне совместимы с ценностями «свободного мира». Либералы скорее простят правительству массовые убийства, чем нарушение прав частной собственности даже в одном маленьком городе. Сделать что-то для населения значит капитально подставиться – и в глазах коллег и в глазах оппозиции. Потому держались до последнего.

Вынужденные ренационализации наглядно ставят вопрос о том, насколько успешными и эффективными оказались приватизационные реформы 1990-х годов, на которых вся нынешняя экономическая система построена, из которых вся наша элита выросла.

Однако первый шаг все-таки сделан. И тут же неизбежно встанет вопрос о втором и третьем. Люди начинают догадываться, что от государства можно и нужно требовать реальных антикризисных мер – в собственных интересах. Следуя примеру жителей Пикалёва, население других городов и сел станет требовать того, чего уже добились пикалёвцы. В разгар Вьетнамской войны левые радикалы в Латинской Америке грозились устроить американцам «60 новых Вьетнамов». Сегодня центральная власть рискует получить десятки и сотни новых пикалёвых.

Рассказы об антикризисных мерах, состоящих в раздаче миллионов долларов и рублей крупным собственникам, доведшим до краха свои компании, становятся неубедительными. Требовать будут прямого правительственного вмешательства, передачи собственности государству.

Что будет делать государство с достающейся ему (против собственной воли) собственностью? Растущее количество производственных мощностей потребует внимания и соответствующей политики. Возникает необходимость реорганизации государственного сектора, наведения там порядка, создания новой структуры управления. Нужна, в конечном счете, стратегия, которая позволила бы не только оживить пострадавшие от кризиса и бездарного частного хозяйствования предприятия, но и превратить их в локомотив развития, в решающую силу, с помощью которой будет достигнуто преодоление кризиса. Новый общественный сектор необходим как на всероссийском, так и на местном уровне. Ведь действительное развитие страны – это не грандиозно-помпезные национальные проекты и многомиллионные инвестиции в престижные технологии, а как раз возрождение таких Пикалёвых. Этих Пикалёвых у нас сотни и тысячи. И без них не будет России.

Именно здесь начинается самое важное. Жители Пикалёва добились вмешательства правительства, смогли привлечь к себе внимание и принудили власть принять меры в защиту своих интересов. Но этот успех открывает возможность и необходимость другой, куда более сложной борьбы – за участие в решении местных проблем, за право влиять на будущее своих предприятий и своего города. На низовом уровне создается потенциал для «демократии участия», для реального привлечения граждан к управлению. Однако реализовать эту возможность не удастся пассивным ожиданием милостей от начальства.

Вовлечение граждан в реальную общественную жизнь (а именно это стихийно произошло в ходе пикалёвского кризиса) для будущего страны в тысячу раз важнее всех думских дебатов и всех оппозиционных митингов. Если миллионы наших сограждан, в конечном счете, обретут возможность участвовать в решении касающихся их вопросов, хотя бы на самом низовом уровне, выяснится, что можно прекрасно обойтись без многомиллиардных инвестиций в национальные проекты и прочие дорогие программы, придуманные хозяевами компаний и приближенными к ним чиновниками. Обнаружится, что инициатива снизу, здравый смысл и знание обстоятельств великолепно заменяют бессчетные думские комиссии, министерские коллегии и межведомственные совещания. А двум третям людей, занятых в системе управления, придется искать себе новую работу, менее вредную для общества.

Конечно, сегодня это звучит как утопия, как романтическая мечта. Но с горы уже покатился тот самый снежок, который может обернуться лавиной неудержимых перемен.

Жители Пикалёва, отстаивая свое право на выживание, сделали то, чего не смогли добиться многочисленные эксперты, теоретики, публицисты, активисты общественных движений и интеллектуалы. Они изменили общественную ситуацию, создали новое поле и новые темы для политической борьбы, а главное в очередной раз показали, что протест и выступления в защиту своих прав и интересов могут дать конкретные практические результаты.

Возможно, граждане маленького города Пикалёва сами не поняли, что сделали. Во всяком случае, этого пока не поняли многие чиновники, воспринимающие произошедшее как досадное исключение, как частный случай, повторения которого ни за что нельзя допустить. Но сделанного не воротишь. Обществу был подан пример.

Пикалевское перекрытие

В Пикалеве (Ленинградская область) – очередное обострение социальной обстановки. Работники трех остановленных предприятий вместе с семьями сегодня перекрыли движение на федеральной трассе Новая Ладога-Вологда (А-114). Никаких лозунгов и плакатов люди не используют: они требуют выплаты зарплаты и возобновления работы трех градообразующих заводов.

Как рассказал корреспонденту ИА 47News глава Пикалевского городского поселения Сергей Вебер, сегодня примерно в 8.30 по местному времени около 250-300 человек вышли на трассу, перекрыв таким образом въезд в город со стороны Вологды. По данным ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, ситуация осложняется тем, что в толпе есть дети. В Пикалеве в настоящий момент стянуты силы ОМОНа, но только для того, чтобы держать ситуацию под контролем. На месте находятся и сотрудники ДПС, которые регулируют движение транспорта, чтобы избежать возможных аварий и происшествий (на трассе уже образовалась очередь автомобилей – со стороны Тихвина и Вологодской области). В ГУВД сообщили, что сотрудники милиции, учитывая сложность социальной обстановки в городе, не разгоняют участников акции. «Сейчас сотрудники милиции проводят разъяснительные беседы и переговоры, чтобы участники акции все-таки осознали, что они допускают правонарушение, и разошлись», – добавил источник в органах.

Председатель профсоюза ЗАО «Базэлцемент-Пикалево» Светлана Антропова рассказала журналистам, что акция возникла стихийно: сами профсоюзные лидеры находятся на своих рабочих местах. По ее словам, работники предприятия – около 400 человек – утром собрались у проходной завода, а «потом партиями пошли на трассу». «Сил терпеть больше нет. Мы будем продолжать свой протест до тех пор, пока властные структуры не ответят нам по работе наших заводов, которые должны работать вместе и по единой технологии», – сказала Антропова. Она также добавила, что пикалевцы ожидают приезда к ним премьера Владимира Путина, который сегодня работает в Санкт-Петербурге.

Напомним, кризисная ситуация сложилась в Пикалеве из-за того, что три градообразующих предприятия, спроектированные в советское время в качестве единого производственного комплекса, – «Пикалевский цемент» (входит в холдинг «Евроцемент груп»), «Базэлцемент-Пикалево» (входит в «Базэлцемент») и «Метахим» (входит в управляющую компанию «Севзаппром») – прекратили свою работу [1]. Новые собственники уже больше года не могут договориться о совместной работе. Все эти пертурбации привели к социальному взрыву в городе, поскольку спровоцировали рост безработицы. А вечером 15 мая «Петербургрегионгаз» из-за долгов глиноземного завода, принадлежащего «Базэлцементу», прекратил поставки газа в Пикалево, в результате чего без горячей воды в городе остались свыше 22 тыс. человек. Объем долга со стороны компании составляет 140 млн рублей, со стороны города – 160 млн рублей. В прошлую пятницу после подписания трехстороннего соглашения между МУП «Тепловые сети», ЗАО «Базэлцемент-Пикалево» (на его балансе находится ТЭЦ) и «Петербургрегионгазом» было решено, что газ будет поставляться в течение трех следующих месяцев, а средства на погашение долгов за поставленное тепло и выплату зарплаты своим работникам МУП получит из областного бюджета. Однако рабочие «Базэлцемент-Пикалево» отказались запускать ТЭЦ.