Текст книги "Сборник статей и интервью 2002г."

Автор книги: Борис Кагарлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

КПРФ: НИ (Б), НИ (М)

На рынке оппозиционных услуг появилась конкуренция

О возможном расколе в КПРФ говорили давно. И все же, когда после исключения спикера Госдумы Геннадия Селезнева из партии раскол начал принимать реальные очертания, это оказалось неожиданностью для многих. Чистки в КПРФ происходили неоднократно. Зюганов систематически выдавливал из партии и фракции не только своих оппонентов, но вообще всех, кто мог претендовать на самостоятельную роль. Он расчищал себе дорогу, нанося удары направо и налево, задевая даже единомышленников. Среди «выдавленных» и «либерал» Борис Славин, и сталинист Ричард Косолапов. Из думской фракции исчезли один из лучших ораторов «первого призыва» Евгений Красницкий, а затем Алексей Подберезкин. Партия разогнала и собственную молодежную организацию (РКСМ). Региональные лидеры партийных организаций тоже нередко теряли работу. Но ни одно подобное мероприятие не закончилось настоящим расколом.

Никогда не говори «никогда»

Опыт успешной борьбы с оппонентами создал у зюгановской команды ощущение неуязвимости.

Но что удерживало вместе разношерстную коалицию, именуемую КПРФ? Отнюдь не общее коммунистическое прошлое (такое прошлое есть и у Ельцина, и у Черномырдина, и даже у Гайдара). Скорее наоборот: партия Зюганова воплощала в себе разрыв с советской идеологией, во всяком случае, с ее официально провозглашенными принципами («классовый подход», «интернационализм» и т.д.). Разумеется, эти принципы были забыты советской бюрократией задолго до краха СССР, но все же КПРФ представляла собой в этом плане нечто чрезвычайное. В одной партии объединились поклонники белогвардейцев и поборники православия с людьми, ностальгически вспоминающими о советской «дружбе народов», гордящимися ленинскими традициями и революционным прошлым. Мало того что Зюганов объединил левых с крайне правыми (под идеологическим руководством последних), он удерживал в рамках партии и «умеренных» самого разного оттенка – от социал-демократов до обыкновенных оппортунистов, лоббирующих интересы своих спонсоров.

Все знали, что вместе им оставаться выгоднее. Журналист Анатолий Баранов назвал КПРФ монопольным акционерным обществом по оказанию оппозиционных услуг населению. Пока монополия была признана государством, всякий, занимающийся подобным бизнесом, знал: иного способа, кроме как войти в долю, не существует.

Беда в том, что после прихода к власти в Кремле «северного альянса» оппозиционные настроения в обществе, вопреки официальным рейтингам, начали нарастать. КПРФ была обречена на успех вне зависимости от качества своего руководства и своей идеологии – просто в силу специфического монопольного положения. Однако статус монополиста был на самом деле присвоен партии государством. Почувствовав неладное, в Кремле начали менять правила игры. В партии Зюганова к такому повороту событий готовы не были, а вести политическую борьбу не умели. Кремль отобрал у Зюганова лицензию.

Поняв это, многочисленные припартийные политические кланы начали самостоятельную игру. Зюганов, напротив, вел себя так, будто ничего не происходит. Конфликт между руководством КПРФ и Селезневым, тлевший уже не первый год, легко можно было бы замять, если бы руководство осознавало, что ситуация выходит из-под контроля. Но они по-прежнему верили, что раскол невозможен, а потому решили «дожать» спикера так же, как делали с прежними жертвами.

Результат не заставил себя долго ждать. За Селезневым пошли другие председатели комитетов – Светлана Горячева и Николай Губенко, а значительная часть партийных организаций откровенно заявила о несогласии с исключением «отступников». Заметим в скобках, что решение наказать людей за нарушение устава было формально справедливым. Другое дело, что раньше в КПРФ на такие нарушения никто внимания не обращал, депутаты голосовали за бюджет вопреки решению фракции и вообще вели себя весьма свободно.

За Селезневым из партии вышел Геннадий Ходырев, самый, пожалуй, влиятельный из «красных» губернаторов. Такие вещи не делаются случайно. Ходырев уже и так членство в партии приостановил. Он мог изобразить, что происходящее его не касается. Решение Ходырева имеет смысл лишь как сигнал своим сторонникам в партии: «Ребята, отсюда пора сваливать!»

«Партия будет окуваиваться»

Именно так характеризовал происходящее с КПРФ Геннадий Селезнев. Неологизм «окуваивание» еще не вошел в толковый словарь русского языка. Речь идет о росте влияния московского партийного лидера Александра Куваева, которого пресса уже окрестила «радикалом». Между тем Куваев отнюдь не принадлежит к числу поклонников Зюганова. И Селезнев, и Куваев понимают, что жить по-старому партия не может. Но рецепты у них противоположные. Селезнев настаивает на умеренности. Предлагаемый им путь вопреки мнению, уже прозвучавшему в большинстве газет, не к социал-демократии, а просто к политическому центру. Показательно, что, объявив сперва о нежелании «бегать по партиям», спикер Думы быстро изменил решение и призвал свое движение «Россия» преобразоваться не то в партию, не то в избирательный блок.

Если такой блок действительно состоится, он, скорее всего, станет двойником «Единой России». Однако смысл в создании такого блока отнюдь не политический. Перейти из «оппозиционной» КПРФ сразу в ряды сторонников президента не так просто, тем более в массовом порядке. «Россия» изначально складывалась как мостик, по которому подобный переход можно будет провести.

Иное дело – Куваев и его сторонники. Они не только готовы сжечь мосты, от которых им все равно нет никакой пользы, но и хотели бы, чтобы партия хоть немного соответствовала своему названию. Если для Зюганова «коммунизм» – просто торговая марка, раскрученный бренд, то для Куваева – еще и идеология. Его коммунизм вполне традиционный, вполне советский, но откуда взяться иному?

Добившись исключения Селезнева из КПРФ, московская парторганизация выиграла важное сражение. Политическая ответственность все равно лежит на Зюганове. Но когда «умеренные» начнут покидать ряды партии, выяснится, что окружающие лидера националисты немногочисленны и невлиятельны. Сила руководства была в возможности маневрировать между группировками. С уходом «умеренных» националисты оказываются под ударом. Предложить партии им нечего. Ослабленный в борьбе с Селезневым, дискредитированный и уже не страшный, Зюганов останется один на один с коммунистами.

Борьба с зюгановщиной

После главы о победе над «правоцентристским уклоном в КПРФ» будущий историк партии должен будет написать раздел о «преодолении зюгановщины». Как и положено, все кончится триумфом ленинских традиций и самоочищением.

Но что значат разборки, происходящие внутри КПРФ, для общества в целом? Кремль собирается поступить с Компартией примерно так же, как Чубайс – с РАО «ЕЭС». Все ценное выделить в «умеренную оппозицию», которая будет даже и не оппозицией вовсе, а опорой президента. Усеченную и «окуваенную» Компартию оставить доживать на обочине политической жизни, без губернаторов, с 15% голосов в Думе. Однако это лишь один из возможных сценариев. Раскол КПРФ высвобождает скованную раньше политическую энергию. Уменьшенная в размере и обедневшая партия может стать более живой и эффективной. А с другой стороны, кто сказал, что в итоге раскола появятся только две организации? Монопольная позиция КПРФ делала невозможной серьезную левую или оппозиционную политику. Теперь, когда монополия подорвана, могут сложиться новые политические силы, соответствующие потребностям общества. И совсем не очевидно, что кремлевские политтехнологи останутся довольны результатами своей работы.

У ЗЮГАНОВА ОТКАЗАЛ АППАРАТ

Партийные войны: эпизод 2

Кризис, разразившийся в КПРФ после исключения из партии Геннадия Селезнева, перестал быть сюжетом газетных первых полос и телевизионных аналитических шоу. Его заслонили куда более впечатляющие события: погромы в центре столицы и борьба с экстремизмом, постепенно превращающаяся в новую государственную идею, вместо дискредитированного погромщиками и игроками российской сборной футбола. Однако болезнь, которой страдает крупнейшая партия страны, отнюдь не была прекращена с помощью хирургической операции на пленуме ЦК. Она продолжается в другой форме.

Исключение из думской фракции «отступников», уже исключенных из партии, стало логическим завершением чистки рядов. Здесь есть, конечно, свои нюансы: во фракции могут состоять и беспартийные. Но, с другой стороны, причиной исключения из партии Селезнева, Губенко и Горячевой были именно разногласия по парламентской тактике. Следовательно, оставлять их во фракции не представляется возможным. Все правильно.

Тем не менее процедура исключения преподнесла новые сюрпризы. Мало того что во фракции, как ранее и в Центральном Комитете, не было единства. Дискуссия в очередной раз выявила, насколько шаткой является позиция Геннадия Зюганова.

Против него выступили практически все депутаты, сколько-нибудь известные и авторитетные за пределами партии. Среди недовольных – Анатолий Лукьянов, Виктор Илюхин и Валентин Купцов. Для людей, знакомых с внутренней кухней КПРФ, этот список говорит о многом. Никто из этой группы не известен как близкий сторонник Геннадия Селезнева. Это не восстание в защиту Селезнева, а бунт против Зюганова. В отличие от спикера Госдумы прокурора Илюхина нельзя заподозрить в стремлении «лечь под Путина» – в партии он всегда считался крайним радикалом. Лукьянов, напротив, человек осторожный, хорошо знающий тонкости аппаратной политики. Но самое главное – в числе несогласных оказался Купцов. Тот самый Купцов, который в партии имеет репутацию «делателя королей». Именно Купцову мы обязаны тем, что Геннадий Зюганов оказался на вершине партийного руководства и удерживался на ней вот уже почти десять лет.

Несгибаемый бюрократ

Года два назад, беседуя с активистом КПРФ, исключенным из партии за очередной антизюгановский уклон, я спросил его, может ли он вообще представить себе партию без Зюганова. «Почему же, – философски ответил мой собеседник, – Зюгановы приходят и уходят, а Купцов остается».

Дело, разумеется, не в особых талантах бывшего секретаря Вологодского обкома КПСС. На протяжении всех этих лет Купцов старался держаться в тени. Ему и не требовалось выступать с парламентской трибуны или орать на митингах. Он делал нечто гораздо более важное.

Как Иван Калита бюрократии, он собирал осколки партийного аппарата после краха КПСС в августе 1991 года. Собрать удалось далеко не все, большая часть старого советского механизма была успешно встроена в административную систему «новой демократической России». Но из тех осколков, которые удалось подобрать, Купцов сумел построить надежно работающее бюрократическое устройство.

Когда в августе 1991 года «демократические» толпы бушевали на Новой площади, Купцов уходил из здания ЦК КПСС последним, вместе с несколькими сотрудниками. Выходить через парадный выход было боязно, однако оставалась тайная линия метро, соединявшая здание на Новой площади с Кремлем и другими правительственными сооружениями. Увы, спустившись вниз, осажденные обнаружили, что не знают секретного кода для открытия тайной двери.

Долго дозванивались на Лубянку, где никто не снимал трубку. Наконец дозвонились, узнали код, вышли на перрон. Поезд не пришел.

Так или иначе, выбравшись из здания на Новой площади, Купцов на несколько дней перешел на нелегальное положение. Иногда он звонил знакомым из телефона-автомата и представлялся: «Дядя Валя». Люди вздрагивали.

Впрочем, обнаружив вскоре, что его никто не ищет, Купцов занялся разбором бюрократических завалов. Надо сказать, что здесь он проявил себя с лучшей стороны, помогая устроиться на новую работу всем своим сотрудникам, которые просили о помощи. Собственным трудоустройством он занялся в последнюю очередь. Но бывший секретарь ЦК КПСС на улице не останется.

То, что Купцов делал в августе-сентябре 1991 года, было отнюдь не геройством, а просто элементарной аппаратной добросовестностью. Но на фоне развала, безответственности и предательства, царивших в партийном аппарате, это выглядело почти подвигом. Во всяком случае, с этих дней Купцов обретает реальный авторитет. Он становится очевидным лидером в среде аппаратчиков, оказавшихся по тем или иным причинам за бортом ельцинских структур и мечтающих о собственном деле.

После ликвидации КПСС Купцов сначала примкнул к группе, формировавшей Социалистическую партию трудящихся. Но когда в конце 1992 года стало возможным восстановление Компартии, он без колебаний отказывается от сотрудничества с СПТ и берется за восстановление аппарата КПРФ.

Пожалуй, он мог бы добиться руководящего поста в новой-старой партии. Но, к удивлению многих, он бросает весь свой вес и влияние на поддержку Зюганова. Именно Купцов гарантировал превращение «почвенника» Зюганова, которого многие товарищи и коммунистом-то признавать отказывались, в лидера Компартии. Именно его усилия сыграли немалую роль в том, что на политическую обочину скатились все соперники и двойники избранной им партии – РКРП, СПТ, РПК и множество других, более мелких организаций, возникших в процессе распада КПСС.

Успех Купцова был обеспечен абсолютной лояльностью к нему партийного аппарата. Этот аппарат без колебаний вычищал из партии противников Зюганова. Сам же Купцов предпочитал оставаться в тени. В первой Думе он даже не вошел во фракцию, но взял себе скромную должность руководителя ее аппарата, расставив нужных людей на нужные посты и предоставив им казенное жалованье. Не без его помощи взошла и политическая звезда Селезнева.

Самый серый из кардиналов

Купцов – единственный в российской политике настоящий «серый кардинал». Другие деятели дают интервью направо и налево, красуются перед камерами и рассказывают всему миру, как они контролируют события. Но ни Глеб Павловский, ни Борис Березовский, ни даже Чубайс на самом деле «серыми кардиналами» не были, они раскручивали себя, изо всех сил стараясь играть публичную роль.

Иное дело – Купцов. Он понимает, что для кардинала главное – быть именно серым. Незаметным. Не так уж много людей за пределами «политической тусовки» помнят его фамилию, еще меньше – знают его в лицо.

Пусть Зюганов красуется перед камерами. «Говорящая голова» из телевизора оказывается совершенно беспомощна, когда нужно переходить от слов к делу. Любой человек, имевший дело с КПРФ, знает, что ни одного практического вопроса вождь партии самостоятельно решить не в состоянии. Вопрос либо не будет решен вообще, либо рано или поздно дело попадет в кабинет Купцова, после чего любой проект либо будет реализован, либо окончательно захлебнется.

Зюганов радостно припишет себе любые успехи, если они есть. Но как быть с неизбежными неудачами? Кто будет за них отвечать?

Купцов формировал политический курс не в меньшей степени, чем Зюганов. Но он, как и рядовой аппаратчик, отнюдь не является заложником избранного курса. Если курс меняется, объясняться с публикой должны публичные политики. А аппарат… Что аппарат? Он выполняет указания.

Купцов эффективно руководит аппаратом именно потому, что очень хорошо улавливает настроения и понимает интересы своих подопечных. В этом он похож на другого тихого аппаратчика, которого высокомерные большевистские интеллектуалы называли «самой выдающейся посредственностью в нашей партии» – на товарища Сталина. Аппарату нужен лидер, и этот лидер должен не слишком выделяться.

Другое дело, что в отличие от Сталина, прошедшего революционное подполье и гражданскую войну, нынешний главный бюрократ Компартии – выходец из тихого советского провинциального обкома. Собственно, на таких людях и держится нынешняя Компартия. Первые секретари обкомов превратились в губернаторов и «демократических политиков», комсомольцы стали бизнесменами, а вторые и третьи люди в старом советском аппарате нашли свое место в КПРФ. Купцов оказался эффективен именно потому, что, даже попав в столицу (под самый занавес истории КПСС), он остался тихим провинциалом. Таким же, как и его подопечные.

На первый взгляд «дядя Валя» представляется чем-то вроде разросшегося до недопустимо больших размеров плюшевого мишки, на которого надели костюм с галстуком. Насколько обманчиво это впечатление, могут сказать те, кто оказался его жертвами.

Все они были выдавлены из фракции и партии тихо, но безжалостно.

«Дядя Валя» повышает голос

Что означает публичное несогласие Купцова с Зюгановым? Некоторые комментаторы уже поспешили объявить, что Купцов утратил прежнее влияние, и лидер КПРФ проводит свою политику, не считаясь с «дядей Валей». Однако не считаться с собственным аппаратом лидеру партии опасно. А Купцов, в свою очередь, слишком осторожный и опытный политик, чтобы, не имея поддержки, открыто бросить вызов начальству.

Если бы его влияние было совсем слабым, он предпочел бы промолчать, тем более что открытая конфронтация – не его стиль.

Судя по всему, расколот сегодня сам аппарат партии. Кризис достиг такой интенсивности, что неизбежно приходит мысль о смене лидера. Однако такие вещи даже в КПРФ нельзя сделать без борьбы. Как бы ни велико было влияние теневых фигур в партии, здесь не миновать публичной политики. И Купцов неожиданно выступает в непривычной для себя роли диссидента. Аппарат получает необходимые сигналы. Как говорится в рекламе, пора выйти из тени!

Чем закончится открытое противостояние, сказать трудно. Зюганов никогда еще не сталкивался с серьезной оппозицией в аппарате, но и партбюрократия не имеет опыта публичной политики. Он сами «накачали» фигуру партийного вождя, и избавиться от него будет не так просто.

И все же время Зюганова уходит. Он был политическим «дублером» Ельцина, «вечно вторым». Путинская команда играет по другим правилам. Здесь не умеют считать даже до двух.

Если Зюганов больше не нужен власти, не нужен он становится и собственному партийному аппарату, который просто устал от однообразных речей и невыполненных обещаний вождя.

Но если уйдет Зюганов, с кем останется Купцов? Вот гамлетовский вопрос КПРФ.

НЕВМЕНЯЕМЫЕ ГЕРОИ

У второй чеченской войны есть два героя, официально провозглашенных властью: полковник Буданов и генерал Шаманов. Один оказался под судом за убийство, другой – в кресле губернатора Ульяновской области.

Военная прокуратура доказывает, что полковник Буданов невменяем, а потому герой России должен выйти на свободу. Суд над полковником Будановым выглядит не просто насмешкой над правосудием. Он по-своему демонстрирует политический тупик, в который загнали себя армия и власть.

У нас в армии полками командуют невменяемые герои.

Драматизм ситуации именно в том, что Буданов – отнюдь не монстр. Он ничем не отличается от сотен других таких же офицеров, ежедневно делающих в Чечне то же, что и он. Обыкновенный полковник.

Такие же точно убийства и похищения мирных жителей совершаются в Чечне почти ежедневно, но никто за это не несет ответственность. Буданов должен был один отвечать за всех. Или вместо всех.

Полковник признал себя виновным в убийстве, проговорился, что сам не понимает, за что он воевал в Чечне, но при этом не переставал искренне считать себя героем. Точно так же рассуждают и десятки других.

Является ли полковник военным преступником? Да, конечно. Это с ясностью следует из материалов дела, которые никто не оспаривает. Но в таком случае на скамье подсудимых вместе с ним должны сидеть те, кто развязал эту войну. В подобной ситуации суд над Будановым превращается в суд над системой.

Кстати, именно так понимали дело и националисты, кричавшие на своих сборищах «Свободу Буданову!». Они прекрасно знают, что полковник совершил убийство и похищение. И тем не менее уверены, что он должен быть оправдан. Суд должен постановить, что похищение и убийство мирных жителей в Чечне – дело вполне законное и праведное. Военные должны получить право на убийство. А чеченцы и прочие инородцы, соответственно, должны быть признаны, в соответствии с нацистской классификацией, «недочеловеками», не имеющими никаких прав.

Так далеко не мог зайти даже российский суд. Осудить нельзя, оправдать невозможно. Остается превратить суд в фарс.

Пока полковник Буданов сидел на скамье подсудимых, его бывший начальник генерал Шаманов был избран в губернаторы Ульяновской области. Еще одна победа Кремля: военный герой превратил «красную» область в «белую» и провозгласил рыночные реформы. Сделано это было с истинно генеральской твердостью. Сегодня в области развал управления. Энергетический кризис. Жители перекрывают дороги, требуя включить электричество, за которое они честно заплатили. Местные власти ссылаются на «тяжелое наследство» прежней администрации. Но при смене администрации новым властям всегда приходится разбираться с последствиями чужих неудач – если бы у прежнего губернатора все было в порядке, зачем его менять?

Энергетики жалутся, что губернатор-генерал не контролирует ситуацию, не понимает, что творится в области и не отвечает за свои действия. Делает заявления, не имеющие никакого отношения к действительности, объясняет премьер-министру Касьянову, что помощь ему не нужна, а Ульяновская область готова погасить все долги и платить 100% за текущее потребление, после чего задолженность резко увеличивается, а денег на текущие платежи в бюджете не обнаруживается. В области волнения, уже есть человеческие жертвы. А генерал не реагирует.

Представители РАО ЕЭС потребовали ввести в Ульяновске прямое президентское правление, отстранив действующего губернатора. По закону такое можно сделать только в том случае, если правитель области полностью потерял трудоспособность. Физическое здоровье генерала вроде бы в полном порядке. Напрашивается вывод: генерал не может выполнять свои обязанности по причине невменяемости. Собственно, на это прозрачно намекал журналистам член правления РАО ЕЭС Андрей Трапезников.

Несчастна страна, которая нуждается в героях, говорил Бертольт Брехт. Путинская Россия, похоже, идет дальше. Она не просто нуждается в героях. Ее герои – невменяемые.

В такой ситуации уже поздно менять героев, а судить их бессмысленно. Остается только менять систему.