Текст книги "Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

Соавторы: Евгений Логинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Это ярко подтверждается и воспоминаниями американского банкира российского происхождения Бориса Йордана, который рассказывал, как в сентябре 1992 г. к нему обратился Чубайс, возглавлявший Госкомимущество, с просьбой срочно разработать программу приватизации[20]20
  Desai Р. Conversations on Russia. Reform from Yeltsin to Putin. – Oxford: Oxford University Press, 20 06, pp. 291–293.


[Закрыть]. Срочность объяснялась тем, что 9 декабря должен был открыться очередной съезд народных депутатов, и правительство хотело начать приватизацию до этого, поставив народных избранников перед фактом. Пропустив многие стадии работы в ущерб качеству, разработчики успели в срок, и программу запустили за день до открытия съезда. Внук белого эмигранта с удовлетворением констатировал, что за короткий срок он и его коллеги смогли добиться того что не удалось его делу во время Гражданской войны. Они изгнали государство из отношений собственности[21]21
  Ibid., p. 192.


[Закрыть]. Этот красноречивый эпизод свидетельствует не только о закулисной роли западных кукловодов и об их подлинном отношении к демократии, но и о том, что, направляя реформы в России, они руководствовались ненавистью к нашей стране, чувством мести к своему поверженному противнику, комплексом неполноценности за перенесённый страх перед коммунизмом. Их чувства вполне понятны. Менее понятна наша готовность смириться с реформами, проистекающими из такого нечистого источника.

Анализ показывает, что в проведении российских реформ органически слилось стремление советской бюрократии превратиться из государственных чиновников в частных собственников и стремление правящих кругов Запада навязать историческому сопернику свою систему ценностей. Этот факт является ярким подтверждением концепции «термидора» Л. Троцкого, т. е. учения о буржуазном перерождении русской революции, произошедшем в результате победы сталинизма в СССР[22]22
  Троцкий Л., указ. соч.


[Закрыть]. Таким образом, говорить о независимости нашей страны, как и её соседей по СНГ, в проведении радикальных экономических реформ не приходится. Этим определилось и само содержание стратегии преобразований.

Природа крупного бизнеса

В начале 1990-х годов практически не было западного или отечественного «светила» либеральной экономики в России, которое не рекомендовало бы легализовать теневой капитал. Утверждалось, что в советской системе люди с деловыми способностями могли реализовать себя только в сфере криминального предпринимательства. По существу, в сознании сторонников радикальных рыночных реформ преступный мир играл такую же роль главного строителя нового, капиталистического общества, какую в мышлении марксистов рабочий класс в создании социализма. Считалось, что самое главное – любой ценой как можно быстрее сформировать класс частных собственников, который исключит саму возможность т. н. «коммунистического реванша». В дальнейшем «невидимая рука» рынка, т. е. условия рыночной конкуренции, приведут к перераспределению собственности от неэффективных к эффективным предпринимателям. Экономическая эффективность будет обеспечена автоматически, как нечто само собой разумеющееся.

Этим и определялся характер приватизации, что можно увидеть из материалов официального доклада Счётной Палаты РФ[23]23
  Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993–2003 годы / Под ред. Степашина С. – М.: Издательство «Олита», 2004, 476 с.


[Закрыть]. О масштабах дотаций частному сектору можно судить по тому факту, что государство выручило от приватизации менее 5 % рыночной стоимости своей бывшей собственности[24]24
  Меньшиков С. Анатомия российского капитализма. – М.: Международные отношения, 2004, с. 61–62.


[Закрыть]. Государственные предприятия продали по цене в 20–30 раз меньшей, чем их реальная стоимость[25]25
  Волконский В. Институциональные проблемы российских реформ. – М.: Диалог-МГУ, 1998, с. 12–13.


[Закрыть]. Несмотря на то, что упомянутые выше выводы Счётной Палаты носят официальный характер, никаких юридических последствий приведённые оценки конкретных сделок по приватизации не имели.

Социальная сущность приватизации очевидна – это экспроприация прав подавляющего большинства россиян в интересах формировавшегося из бюрократии, интеллигенции и криминалитета (см. выше) нового класса собственников[26]26
  Подобный вывод нередко оспаривают на том основании, что, мол, и не было у советских граждан никаких прав, стало быть и экспроприировать было нечего. Действительно, советские люди были лишены политических прав и свободы слова. Однако с их социально-экономическими правами дело обстояло сложнее. Л. Троцкий точно определил советский строй как «искажённое рабочее государство». Через общественные фонды потребления – систему социальной помощи, бесплатного здравоохранения и образования – каждый советский гражданин получал некоторую долю доходов от государственной собственности. С точки зрения современной теории собственности, рассматривающей её как пучок правомочий, это значит, что каждый советский человек был сособственником всего, чем владело государство. Как уже сказано, в ходе приватизации было обещано «сделать собственником каждого». В действительности же права рядовых граждан были узурпированы новоявленной «элитой».


[Закрыть]. В этом же направлении действовали и другие аспекты реформ. Так, либерализация цен, т. е. освобождение ценообразования от контроля государства, привела к их взвинчиванию новыми собственниками. Начавшаяся инфляция вызвала обесценение доходов и сбережений рядовых граждан. По существу произошла конфискация трудовых доходов и сбережений в пользу нарождавшегося крупного капитала. Ту же цель преследовала и политика т. н. «финансовой стабилизации». Разумеется, официально провозглашалось, что ограничение количества денег в обращении необходимо, чтобы гарантировать стабильность доходов рядовых граждан. Однако задержки выплат заработной платы на полгода и больше, урезание пенсий и социальных пособий ясно показывали, за чей счёт шла борьба с инфляцией, призванная стабилизировать прибыли капиталистов, Приватизация, либерализация и финансовая стабилизация, предполагающая урезание социальных расходов государства, это альфа и омега «Вашингтонского консенсуса».

Книга с выразительным названием «Предприниматели-насильники: применение силы в создании российского капитализма» отечественного социолога В. Волкова посвящена экспансии криминальных кругов в нашу экономику[27]27
  Volkov, V. 2002. Violent Entrepreneurs: the Use of Force in the Making of Russian Capitalism, Ithaca, NY, Cornell University Press.


[Закрыть]. Однако в современной России насилие как основа извлечения дохода характерно далеко не только для организованных преступных сообществ.

Благодаря слабой реализации законов, в современной России формальные права собственности не могут осуществляться на деле, если они не подкреплены неформальным контролем над активами[28]28
  Капелюшников P. Крупнейшие и доминирующие собственники в российской промышленности: свидетельства мониторинга РЭБ // Вопросы экономики. – 1999. -№ 10; Паппэ Я.Ш. Российский крупный бизнес как экономический феномен: особенности становления и современного развития // Проблемы прогнозирования. – 2002. – № 1; его же Российский крупный бизнес как экономический феномен: специфические черты, модели его организации // Проблемы прогнозирования. – 2002. – № 2; Радыгин А. Собственность и интеграционные процессы в корпоративном секторе (некоторые новые тенденции) // Вопросы экономики. – 2001. – № 5; Dolgopyatova Т. Evolution of the Corporate Control Models in the Russian Companies: New Trends and Factors. SUHSE Working Paper WP1/2005/04. – Moscow: State University – Higher School of Economics, 2005, и др.


[Закрыть]. В российских условиях им может обладать крупный акционер, генеральный директор, руководитель государственной корпорации, лидер криминальной группировки, действующий через подставных лиц, ответственный государственный чиновник или кто-то ещё. Подлинные собственники создают инфраструктуру контроля – сеть формальных и неформальных институтов, позволяющих им влиять как на внутреннюю, так и на внешнюю среду фирмы. Коррупционные связи с государством и криминальное насилие являются важными составными частями этой инфраструктуры.

В инфраструктуре контроля над предприятиями можно выделить внешние и внутренние элементы. К первым относится запутанная схема владения активами через цепочку офшорных фирм («облако офшоров» по выражению Я. Паппэ); лоббирование деловых интересов через связи с коррумпированным чиновничеством и т. н. «крыши» – патронаж со стороны правоохранительных органов, частных охранных предприятий (ЧОПов) и криминальных структур. Главное назначение внешних элементов инфраструктуры контроля – защита доминирующего положения крупных капиталистов от покушений конкурентов. К внутренним элементам инфраструктуры относятся: высоко централизованная система принятия управленческих решений, намного превышающая стандарты развитых стран; раздутые контрольно-ревизионные органы; внутренние службы безопасности. Главное назначение этих институтов – подавление наёмных работников и рабочего протеста, обеспечение надёжного контроля крупных инсайдеров над финансовыми потоками предприятия. Инфраструктура контроля является набором инструментов, обеспечивающих силовое господство российского крупного капитала над наёмным трудом. Таким образом, для отечественного крупного бизнеса характерна опора на внеэкономическое принуждение.

Преимущественно неформальный контроль над активами в России порождает фундаментальную нестабильность крупного бизнеса. Дело в том, что «неформальные права собственности» не могут быть легализованы и переданы по наследству, но всегда могут быть оспорены. Волны перераспределения собственности регулярно прокатываются по российской экономике. Главным их инструментом становятся враждебные поглощения, включающие широкое применение криминального рейдерства или «квази-национализацию» (по выражению Е. Устюжаниной)[29]29
  Устюжанина Е., Евсюков С., Петров А. Состояние и перспективы развития корпоративного сектора российской экономики. – М.: ЦЭМИ РАН, 2010, С. 77.


[Закрыть]. Нестабильность положения крупного бизнеса обусловила краткосрочность его деятельности.

Эта краткосрочность в свою очередь определяет доминирующий тип дохода, извлекаемого крупным бизнесом. Его можно определить, как ренту крупных собственников, вытекающую из их контроля над финансовыми потоками предприятий. Эту ренту можно измерить как свободный денежный поток минус различные формы процентных платежей, а также дивидендов, уплаченных акционерам, не обладающим контрольным пакетом. Как правило, механизм извлечения ренты предполагает использование подставных торговых фирм, зарегистрированных в офшорах. Собственники продают продукцию подконтрольных компаний этим посредникам, которые они же сами и основали, по цене ниже рыночной. Доходы от последующей перепродажи товаров уже по рыночным ценам в конце концов поступают на, как правило, офшорные личные счета собственников.

Источником ренты могут быть урезание заработной платы рабочих и окладов менеджеров, сокращение инвестиций, уход от уплаты налогов, расхищение фонда амортизации, присвоение кредитных ресурсов и т. д. В связи с тем, что все перечисленные источники представляют собой доходы, созданные трудом наёмных работников, автор данных строк трактует этот вид дохода как продукт эксплуатации, т. е. как конкретную форму прибавочной стоимости, отражающую периферийный характер российского капитализма. На последнем обстоятельстве следует остановиться особо.

Компрадорский характер отечественного крупного бизнеса, характерный для стран периферийного капитализма, ярко проявляется в его офшоризации. Как указывалось выше, «Россия – единственная страна, где 90 % крупного «российского» бизнеса и столько же флота с российскими судовладельцами зарегистрированы в офшорах, 80 % сделок по продаже российских ценных бумаг проводится через эти юрисдикции»[30]30
  Дёмин В. Офшоры – реальная угроза экономической безопасности России, Просвет, 2010, Интернет-ресурс, http://www.prosvet.su/articles/sec/offshore_articule2/.


[Закрыть]. Согласно исследованию американского консалтингового агентства «Бостон групп», богатые люди Северной Америки держат свои состояния в своих странах, тогда как элита периферии – за рубежом[31]31
  Aerni V., de Juniac Ch., Holley B., and Nang T. Tapping Human Assets to Sustain Growth. Clobal Wealth 2007. – Boston, MA: Boston Consulting Group, 2007, p. 14.


[Закрыть], т. е. прежде всего в США. Показателен систематический вывоз капитала за рубеж в виде низкорискованных сбережений. По данным Центрального банка России, чистый вывоз капитала из страны частным сектором составил в 1994–2013 гг. 580 млрд долларов (по данным платёжного баланса РФ)[32]32
  Центральный Банк РФ, 2014, Чистый ввоз/вывоз капитала частным сектором в 1994–2004 годах (по данным платёжного баланса Российской Федерации), http://www.cbr.ru/statistics/print.aspx?file=credit_statistics/capital.htm, доступ осуществлён 15.07.2014; Центральный Банк РФ, 2014, Чистый ввоз/ вывоз капитала частным сектором в 2005–2013 годах и в I–I1 кварталах 2014 года (по данным платёжного баланса Российской Федерации), http://cbr.ru/statistics/print.aspx?file-credit_statistics/capital_new.htm&pid=svs&sid=itm_18710, доступ осуществлён 15.07.2014.


[Закрыть]. Только за первый квартал 2014 г. тот же показатель достиг 48,8 млрд долларов, а согласно оценке за второй квартал – 25,8 млрд долларов[33]33
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, отток капитала составляет доминирующую черту российской экономики как в период кризисов, так и в период подъёмов. Вместе с тем происходит и ввоз капитала из-за рубежа. Так, в 2006 и 2007 гг. ввоз капитала превысил его вывоз на $43,7 и $87,8 млрд соответственно[34]34
  Центральный Банк РФ, op. cit.


[Закрыть]. При этом важнейшие позиции среди иностранных инвесторов в российскую экономику устойчиво занимают страны-офшоры.

Российский внутренний рынок сокращается из-за роста социального неравенства в результате извлечения ренты. Падение инвестиций компаний происходит в результате вывода средств доминирующими группами. Этот процесс подрывает доходы мелких акционеров, рядовых управленцев и рабочих. В результате происходят бесчисленные внутрифирменные конфликты, хищения наёмных работников и рабочий протест. В ответ крупный бизнес наращивает вложения в инфраструктуру контроля, чтобы подавить брожение среди персонала. Всё это ограничивает накопление фондов для развития и подрывает инвестиции в расширение производственных мощностей и обновление производства. В итоге российский крупный бизнес приближается к «люмпен-буржуазии», как А. Гундер Франк назвал латиноамериканскую буржуазию за неспособность обеспечить модернизацию своих стран[35]35
  Frank A. Lumpen-Bourgeoisie: Luinpen-development. Dependence, Class, and Politics in Latin America. – New York and London: Monthly Review Press, 1972.


[Закрыть]. Из-за растущего неравенства и вытекающего из этого сокращения внутреннего рынка, прибыли корпораций, ожидаемые от инвестиций в производственные мощности, становятся низкими. В результате компании отвергают крупные проекты с длительными сроками самоокупаемости. Поскольку именно такие проекты обычно имеют особое значение для внедрения технического прогресса, долгосрочные перспективы отечественного бизнеса ухудшаются. Краткосрочность управления и склонность к извлечению ренты ещё более усиливаются с ростом вероятности враждебного поглощения. Такая вероятность повышается с увеличением потенциальной прибыльности бизнеса в результате его модернизации.

Таким образом, вывод средств с предприятий порождает всесторонний подрыв накопления капитала российским крупным бизнесом. Это оказывает значительное воздействие на процесс экономического роста, сближая его с моделью «насаждения отсталости».

Развитие экономики в решающей степени зависит от сложившейся структуры цен. Отрасли, в которых надбавка на удельные издержки выше, получают большую прибыль и, следовательно, располагают лучшими инвестиционными возможностями. Российская экономика представляет собой классический пример диспаритета цен. В ней складываются две неравные группы отраслей с ценами, растущими относительно быстрее и относительно медленнее, чем в среднем. Первая группа включает топливно-энергетический комплекс, цветную и чёрную металлургию, пищевую промышленность, транспорт и ряд отдельных предприятий других отраслей, тогда как вторая группа – все остальные. Компании привилегированного сектора располагают возможностью ограничить предложение своей продукции на внутреннем рынке, так как они могут экспортировать её. Эта власть над внутренним рынком реализуется в росте внутренних цен. Это приводит к неконтролируемому разбуханию издержек обрабатывающей промышленности и переливу капитала из этого сектора в добывающие производства. Ценовая структура российской экономики показывает причины того, что крупный капитал привилегированного сектора и отраслей – жертв диспаритета присваивают доходы, различные по величине и характеру. Надбавка на издержки в первом секторе растёт быстрее, потому что она включает большую часть, извлекаемую в виде ренты, чем надбавка компаний второго сектора. Эта разница в скорости роста цен отражает различия мощи и влияния разных групп крупного капитала. Через завышение цен на свою продукцию, капиталисты привилегированного сектора перераспределяют в свою пользу капитал из сектора жертв диспаритета.

Тот факт, что привилегированное положение в структуре цен занято капиталом экспортного сектора с низкой степенью обработки сырья, отражает полупериферийный статус отечественной экономики. Дело в том, что продукция обрабатывающей промышленности не допущена транснациональным капиталом на мировой рынок. А предприятия энергетики и металлургии снабжают своей продукцией корпорации центра, встраиваются в их глобальные производственные цепочки.

Богатый эмпирический материал свидетельствует об «ущербном» характере инвестиций российского крупного бизнеса.

Результаты некоторых опросов менеджмента предприятий свидетельствуют, что среди их участников доля предприятий, предпринимающих какие-либо инвестиции, колебалась в пределах примерно 45–80 %. Примечательно, что в апреле-мае 2013 г., т. е. через три года после выхода экономики из рецессии, почти 40 % обследованных предприятий не осуществляли никаких капиталовложений вообще[36]36
  Кувлин Д., Галецкая Р., Моисеев А. Российские предприятия весной 2013 г.: восстановление инвестиционной активности и рост закупок зарубежной техники // Проблемы прогнозирования. – 2013. – № 6, С. 128.


[Закрыть]. Тенденция очевидна. Кроме того, в апреле-мае 2013 г. менеджеры менее 60 % предприятий были уверены, что их организации предпримут какие-либо инвестиционные проекты в ближайшие 1–2 года[37]37
  Там же.


[Закрыть]. По некоторым оценкам, совокупное снижение спроса на машины и оборудование в период радикальных рыночных реформ привело к падению закупок и производства этих товаров в шесть раз[38]38
  Корнев А. Потенциал роста промышленности: формирование стоимости машин и оборудования // Проблемы прогнозирования. – 2005. – № 1, С. 67.


[Закрыть].

Не менее важны качественные характеристики инвестиций. В конце 2012 г. примерно одному из каждых пяти российских предприятий требовалась полная модернизация производственных мощностей и более чем половине – частичная модернизация[39]39
  Кувлин Д., Моисеев А. Российские предприятия в конце 2012 года: работа в условиях значительной экономической неопределённости // Проблемы прогнозирования. -2013. – № 3, С. 141.


[Закрыть]. В тот же период лишь 18,4 % обследованных организаций осуществляли инвестиции, обеспечивавшие полноценную модернизацию оборудования. В то же время инвестиции более чем 80 % предприятий были недостаточны даже для поддержания текущего уровня производства, были способны обеспечить только частичное улучшение или только поддерживать на достигнутом уровне производственные мощности[40]40
  Там же, С. 142.


[Закрыть].

В результате всего этого основной капитал российской экономики значительно устарел. Согласно Корневу, средний срок жизни оборудования в советской промышленности постепенно увеличивался с 8,4 лет в 1970 г. до 11,3 лет в 1991. В 1992–2004 гг. эта величина выросла с 12 до 21,2 лет, а в 2011 г. достигла уже 23–24 лет. Доля машин и оборудования со сроком службы более 20 лет достигла 68 % всего фонда[41]41
  Корнев А. Потенциал обновления производственного аппарата реальной экономики // Проблемы прогнозирования. -2013.-№ 3, С. 66.


[Закрыть].

Таким образом, российский крупный бизнес, да и крупный бизнес всех стран СНГ, характеризуется полуфеодальной опорой на принуждение, краткосрочностью временного горизонта управления, рентными доходами и ущербными инвестициями.

От отсталости – к кризису

Вопреки распространённым ожиданиям общественности, рыночные реформы в постсоветских государствах не могли привести к процветанию и росту благополучия людей. Через почти четверть века после начала преобразований становится ясно, что на просторах СНГ утвердился типичный периферийный капитализм. Об этом свидетельствует упадок обрабатывающей промышленности в пользу добывающей; экспорт продукции с низкой и импорт товаров с высокой степенью переработки сырья; систематический и масштабный вывоз капитала; массовое обнищание населения и формирование резервной армии дешёвого труда; образование компрадорского капитала, выступающего в неприглядной роли посредника в эксплуатации природных ресурсов и населения своих стран в интересах центра мирового капитализма.

Насаждение отсталости в странах СНГ произошло в результате радикальных рыночных реформ, направлявшихся и контролировавшихся Западом. При этом было использовано перерождение советской бюрократии, часть которой выступила в пользу капиталистических преобразований, стремясь присвоить часть государственной собственности. Реформы определялись принципами пресловутого «Вашингтонского консенсуса», и включали приватизацию, закрепившую неформальный контроль над активами со стороны выходцев из бюрократии, криминальных кругов и правой интеллигенции; либерализацию цен, обеспечившую перераспределение доходов от трудящихся в пользу новоявленных капиталистов; «финансовую стабилизацию», обеспечившую передачу государственных средств в частные руки и другие подобные меры. Социальное содержание реформ очевидно – это насаждение прозападной элиты из местной бюрократии и криминалитета.

Подобное содержание реформ предопределило и природу крупного бизнеса в постсоветских государствах. Он основывается на неформальном контроле над предприятиями. Это значит, что в наших условиях недостаточно обладать только юридическими правами на предприятия. Необходимо располагать устойчивыми связями с высокопоставленными государственными чиновниками или самому занимать ответственный государственный пост. Кроме того, необходимо располагать т. н. «крышей» в лице тех или иных правоохранительных органов. Однако и при наличии этих условий никто не застрахован от криминального рейдерства со стороны более сильных группировок капитала. Систематическая угроза потери бизнеса порождает ориентацию на извлечение краткосрочного дохода за счёт вывода финансовых активов с предприятий. Компрадорский характер крупного бизнеса в странах СНГ проявляется в масштабном вывозе капитала в страны центра мирового капитализма. Систематическое извлечение ренты доминирующими группами подрывает доходы наёмных работников, прибегающих в ответ к различным формам хищений. Собственники беспощадно борются со злоупотреблениями со стороны персонала, централизуя управление и наращивая внутренние службы безопасности. Вывод финансов с предприятий и помещение их на Западе, оплата «нужных людей» в государственном аппарате, наращивание внутренних служб безопасности подрывают процесс накопления капитала в экономиках постсоветских государств. Это выражается в плачевном состоянии фонда основного капитала.

Таким образом, экономические реформы в постсоветских государствах представляют собой типичный случай «насаждения отсталости». В ходе этих преобразований произошло становление подлинно компрадорского капитала в новых государствах. Своими экономическими интересами он привязан к интересам капитала развитых капиталистических стран, как их младший партнёр. Этот правящий класс достигает обогащения благодаря исполнению своей главной функции – посредника в передаче значительной части фонда прибавочной стоимости, созданной трудом своего населения, центру мирового капитализма. Такой правящий класс просто не может обеспечить модернизацию экономики и повысить благосостояние людей. Ведь полноценные инвестиции и достойная заработная плата не совместимы с теми масштабами вывоза капитала из своих стран, который был рассмотрен выше. Из того же источника проистекает и авторитарный характер крупного бизнеса в постсоветских государствах. В самом деле, если бы трудящихся не подавляли силой или угрозой её применения, то они не согласились бы с систематическим занижением оплаты труда и столь же постоянным недоинвестированием производства.

Из сказанного следует, что экономики постсоветских государств неэффективны, обладают очень низким потенциалом модернизации, не могут обеспечить обороноспособность своих стран. Правящие классы в значительной степени служат интересам своих заокеанских покровителей. Между тем, в условиях развернувшегося мирового экономического кризиса международные отношения на постсоветском пространстве и по периметру его границ резко обострились. Западный капитал, испытывая серьёзные трудности, пытается справиться с ними отчасти за счёт экспорта проблем на периферию, а отчасти за счёт реконструкции ближних периферийных рынков в соответствии со своими новыми задачами, прежде всего используя их для амортизации собственного кризиса, тем самым ещё более усугубляя противоречия, от которых страдает и Россия, и другие постсоветские страны. Именно в этом суть политического и социального противостояния, развернувшегося в 2014–2015 годах на Украине.